Страница:
Удивленный взгляд — сперва на Грязнова, затем на его «корку», а дальше — на собственную машину. Денис невозмутимо пошел вокруг автомобиля, бормоча на ходу:
— Желтый «опель», царапина на правом крыле, гнутый передний бампер… Ну, номера — дело десятое, их сменить недолго…
— Да в чем дело? — Девушка пока спокойна, но уже, кажется, на грани.
— Ориентировочка пришла сегодня с утречка… Машина, похожая на вашу, в оч-чень неприятном деле замешана. Надо бы выяснить, где вы погнули свой чудесный бампер. Видимо, нам с вами придется…
— Постойте, с бампером я вам сейчас все объясню. Вы потом проверить сможете, как это случилось. С неделю примерно назад я к дому подъезжала вечером и въехала прямо в такси, как последняя идиотка. Подумала было, что оно отъезжать собирается, а оно взревело и на месте осталось. В общем, виновата была кругом я, и таксист меня, конечно же, запомнил. Проверьте, пожалуйста, вот я вам номер сейчас назову, я записала на всякий случай.
— Заплатить-то много пришлось? — сочувственно протянул Грязнов, выходя из роли.
— А вот в этом смысле история была очень странная. Я, в общем, не очень-то собиралась сразу деньги вынимать, поговорила бы сперва, может, цену бы сбила — вы ж не думаете, что раз люди прилично живут, — она покосилась на свою «усадьбу», — то у них куча лишних денег?
— Не думаю, конечно, — успокоил Грязнов.
— Ну вот, вылезаю из машины, подхожу к этому таксисту — а у него там дамочка сидит, пассажирка. Ну, девчонка совсем, кукла, ресничками хлоп-хлоп… А вам про это вообще нужно?
— Рассказывайте, девушка, рассказывайте… — У Дениса даже внутренности затрепетали. Кукла, говоришь, ресничками хлоп-хлоп!
— Так вот девчонка эта видит, что я без кошелька подошла, и сама деньги ему совать стала — за меня, получается. Он посмотрел на нее так странно, а она, видно, решила, что мало дает, и ну с себя серьги да кольца сдирать — возьмите, говорит, только поехали скорее. Ни на секунду оставаться не хотела в этом дворе, да и меня, похоже, испугалась, все лицо опускала…
— Вот это лицо?
Грязнов протянул блондинке фотографию Ольги Минчевой.
— Точно, она. А что, она что-нибудь?..
Но на этот и все прочие вопросы «милиционер» отвечать уже не собирался. Он горячо и несколько невнятно поблагодарил и двинулся прочь, так и забыв записать номер такси, которым, как казалось девушке, должен был заинтересоваться…
— Ну что, Грязнов, — бормотал он на ходу, — будешь теперь доверять интуиции? Девочка из Покровского-Глебова тебе не по зубам, говоришь, а как она струхнула, а? Да это все уже неважно, Бог с ней, с девочкой. Вот клиентка тебе попалась странная. Истеричная уж по меньшей мере. Кольца-серьги срывала… Ох, не хотела светиться Оленька Минчева в арбатовском дворе, сильно не хотела. Ресничками хлоп-хлоп, понимаешь.
Час спустя Грязнов уже сидел в уличной забегаловке близ дома Минчевой и, прихлебывая теплую минералку, слушал путаное Ольгино вранье.
Похоже, своим звонком он выволок молодую вдову из душа. Она отнекивалась сперва, просила перенести встречу, что вы, мол, Денис, в самом деле горячку порете, а в итоге сдалась и выскочила на улицу с влажными волосами, в тренировочном костюме и тапочках-сланцах. Ненакрашенные ресницы хлопали по-прежнему, губки то и дело складывались капризным бантиком.
Первая версия — «в Покровском-Глебове живет моя подруга» — вдребезги разбилась о Денисово тяжелое молчание. Дальше, с оговоркой «ну ладно, как на духу», последовал намек на некие ее, Олины, совершенно личные обстоятельства, каковые ей, как скорбящей вдове, не хотелось бы обсуждать. (Этим объяснялась и та самая торопливость и срываемые в запальчивости серьги.)
Денис по-прежнему молчал. Вдохновленная тем, что ей, по-видимому, верят, Ольга выразила надежду, что только что открытые обстоятельства останутся строго между ними, а также попросила позволения тем не менее не называть Денису имени человека, который и был причиной ее визита… и прочее, прочее, прочее.
Вот занятно, думал Грязнов, вторая баба за сегодняшний день просит сохранить ее тайну. Но у этой-то тайна липовая. Держись, Оленька.
— Хорошо, без имен. В котором часу вы прибыли в Покровское-Глебово?
— В… к ажется, в семнадцать сорок.
— Вы помните, как выглядела машина, наподдавшая вашему такси?
— Марки не помню, но желтая, за рулем женщина.
— Таксисту-то много заплатили за спешку?
— Да не взял он у меня ничего. Пальцем у виска покрутил и рукой махнул.
— Когда вы узнали об интимных отношениях вашего мужа с певицей Кристиной Арбатовой?
— За неде… ох ты Боже мой.
Денис снова замолчал.
— Ну да, да, в конце концов, это никакого отношения к смерти Игоря не имеет, я вполне имела право вам не рассказывать.
Денис уставился на свои кулаки.
— Ну поймите же, Денис, это, в конце концов, для меня унизительно. И без того тошно было донельзя, а тут еще и вас в это дело посвящать.
Денис многозначительно вздохнул.
— Лучше уж быть в чьих-то глазах шлюхой, согласитесь, чем ревнивой идиоткой.
— Ну, это кому как, — наконец подал голос каменный Грязнов. Уж он-то мог припомнить, пожалуй, нескольких девушек, которые не согласились бы с Ольгиным умозаключением. — Если вы не расскажете мне всего, с места мы так и не стронемся. Я, в конце концов, не заинтересован в работе с клиентом, который скрывает от меня большую часть обстоятельств дела.
— Но это не относится…
— Относится или нет — должны решать профессионалы. Зачем-то же вы ко мне обратились? Или сами во всем разберетесь? — Он сделал движение, как будто собирается подняться.
Ольга схватила его за рукав:
— Денис, я уже все поняла, все-все.
— Ну и как насчет Арбатовой?
— Насчет Арбатовой я не была уверена, поехала на авось. Честно говоря, про интимные отношения и так далее — это уже вы мне рассказали.
— Я?! Когда же это?
— Да вот только что. — Ольга слабо улыбнулась. — То есть, конечно, я подозревала, и очень сильно подозревала, иначе бы не поперлась в эти чертовы усадьбы. Чтоб они сгорели, кстати.
— Он что, приходил домой весь в помаде, облепленный женской шерстью? Грязнов понимал, что так нельзя, но проявлять тактичность ему просто осточертело. В конце концов, из-за стыдливости его полоумной клиентки он сегодня мотался как угорелый по этим «чертовым усадьбам», ломал комедию с «опелем» и занимался прочими бессмысленными глупостями.
Минчева будто бы не заметила его бестактности, даже сделала попытку скорчить одну из своих нарочито детских гримасок, означающую на этот раз «ну что вы, как можно!».
— Нет, до помады дело не доходило, просто видно было, что творится с ним неладное. У него, знаете ли, Денис, была особая теория про люстры Чижевского. Несколько… извращенная. Эротическо-невротического характера. Это так моя подруга говорит, она на психиатра учится.
— Что же такого… эротического можно сделать с люстрой? — фальшиво удивился Грязнов, которому уже надоело за сегодняшний день выслушивать тайны сексуальных пристрастий покойного Минчева. Тем более ничего нового он тут не услышит.
— Не с люстрой, а… под люстрой. В общем, он считал, что это ключ к неземному блаженству. Мне-то ничего особенного там, под люстрой, не почудилось, но, раз он так был в этом уверен, значит, для него это было серьезно… Короче, я вдруг стала задумываться о том, что он же ведь эти люстры устанавливает, и не только мужикам… И как представила, как он эту свою теорию какой-нибудь нимфоманке втирает, так мне и дурно стало. Я ж помню, как он мне объяснял: с таким жаром, глаза горят, дышит, как паровоз, и к люстре тащит чуть не против воли, причем не только моей, но и своей…
— Вернемся к Арбатовой, ладно?
— Вернемся. — Ольга поджала губки. — Как-то он рассказал, что собирается устанавливать лампы в Покровском-Глебове. Я про этот район где-то читала — даже не верилось, что такое бывает. Ну вот уехал он, а у меня фантазия разыгралась. Так и вижу мужа своего в дворцовых покоях, да под лампой его любимой, с эдакой мерзкой девкой, у которой за душой ничего, кроме сисек и папиного кошелька… Зато кошелек такой, что она его всего, Игоря моего, купит… А потом, как разозлюсь, думаю — да ну, кому он нужен, покупать его еще. Авось не понадобится никому. И так гадко — знаете, сидеть дома и понимать, что целиком и полностью зависишь от дурацкой прихоти отвратительной бабы. Понимаю, понимаю, что чушь порю, но накрутила себя до последней степени. Кстати, вот вы же мне сейчас и сообщили, что я была права.
— Ольга, я…
— Да бросьте вы, теперь-то что. Мне продолжать?
— Конечно.
— Вернулся он из этого Покровского странный очень. Я и без того напридумывала себе всякого, а тут еще вглядываюсь в него — и вижу сплошные подтверждения своему бреду. В общем, он заснул, а я в записную книжку его полезла телефоны новые искать. Да-да, не надо корчить, извините, такую рожу, просили честно все рассказывать — я и рассказываю, мне до движений вашей души дела нет. Я, представьте, его записную книжку постоянно изучала, знаю, где старые телефоны, а где новые. Ну вот и увидела эту Арбатову, да еще и подчеркнутую. А через несколько дней слышу — он с телефоном в ванной заперся и горячо кому-то бормочет: жди, я приеду сейчас, не уходи никуда, пожалуйста… Меня как подбросило: он в дверь — я за ним, поймала такси. У метро Игорь тормознул, купил во-от такой букетище — тут у меня вообще все внутри упало.
— И что же, в итоге вы оказались у дома Арбатовой?
— По всей видимости, да: это же на самом деле все были мои домыслы. Новый женский телефон в книжке, появившийся после посещения этого района, и вот он отправился именно туда, да еще и с цветами… Правда, большего узнать мне не удалось.
— Почему?
— Перетрусила, если честно. Нервы у меня не те для слежки. Стоит мое такси во дворе, на виду, а мне в каждом прохожем Игорь чудится: вот сейчас подойдет, выведет под локоток из машины, ему же не наврешь про подругу в этом доме… А когда баба эта нам в багажник впаялась, я увидела блондинка, волосы длинные, и сразу решила, что Арбатова. Потом-то сообразила — ну, была бы она Арбатовой, и что с того? Она-то меня знать не может. А я в панику ударилась, одна мысль была — только бы она ко мне не приближалась, только бы не вступать с ней в разговор, ой, только бы убраться отсюда поскорее, никогда, никогда-никогда больше самостоятельно слежкой не займусь.
В. А. Штур. 27 июня
Денис Грязнов. 27 июня
Демидыч. 27 июня
— Желтый «опель», царапина на правом крыле, гнутый передний бампер… Ну, номера — дело десятое, их сменить недолго…
— Да в чем дело? — Девушка пока спокойна, но уже, кажется, на грани.
— Ориентировочка пришла сегодня с утречка… Машина, похожая на вашу, в оч-чень неприятном деле замешана. Надо бы выяснить, где вы погнули свой чудесный бампер. Видимо, нам с вами придется…
— Постойте, с бампером я вам сейчас все объясню. Вы потом проверить сможете, как это случилось. С неделю примерно назад я к дому подъезжала вечером и въехала прямо в такси, как последняя идиотка. Подумала было, что оно отъезжать собирается, а оно взревело и на месте осталось. В общем, виновата была кругом я, и таксист меня, конечно же, запомнил. Проверьте, пожалуйста, вот я вам номер сейчас назову, я записала на всякий случай.
— Заплатить-то много пришлось? — сочувственно протянул Грязнов, выходя из роли.
— А вот в этом смысле история была очень странная. Я, в общем, не очень-то собиралась сразу деньги вынимать, поговорила бы сперва, может, цену бы сбила — вы ж не думаете, что раз люди прилично живут, — она покосилась на свою «усадьбу», — то у них куча лишних денег?
— Не думаю, конечно, — успокоил Грязнов.
— Ну вот, вылезаю из машины, подхожу к этому таксисту — а у него там дамочка сидит, пассажирка. Ну, девчонка совсем, кукла, ресничками хлоп-хлоп… А вам про это вообще нужно?
— Рассказывайте, девушка, рассказывайте… — У Дениса даже внутренности затрепетали. Кукла, говоришь, ресничками хлоп-хлоп!
— Так вот девчонка эта видит, что я без кошелька подошла, и сама деньги ему совать стала — за меня, получается. Он посмотрел на нее так странно, а она, видно, решила, что мало дает, и ну с себя серьги да кольца сдирать — возьмите, говорит, только поехали скорее. Ни на секунду оставаться не хотела в этом дворе, да и меня, похоже, испугалась, все лицо опускала…
— Вот это лицо?
Грязнов протянул блондинке фотографию Ольги Минчевой.
— Точно, она. А что, она что-нибудь?..
Но на этот и все прочие вопросы «милиционер» отвечать уже не собирался. Он горячо и несколько невнятно поблагодарил и двинулся прочь, так и забыв записать номер такси, которым, как казалось девушке, должен был заинтересоваться…
— Ну что, Грязнов, — бормотал он на ходу, — будешь теперь доверять интуиции? Девочка из Покровского-Глебова тебе не по зубам, говоришь, а как она струхнула, а? Да это все уже неважно, Бог с ней, с девочкой. Вот клиентка тебе попалась странная. Истеричная уж по меньшей мере. Кольца-серьги срывала… Ох, не хотела светиться Оленька Минчева в арбатовском дворе, сильно не хотела. Ресничками хлоп-хлоп, понимаешь.
Час спустя Грязнов уже сидел в уличной забегаловке близ дома Минчевой и, прихлебывая теплую минералку, слушал путаное Ольгино вранье.
Похоже, своим звонком он выволок молодую вдову из душа. Она отнекивалась сперва, просила перенести встречу, что вы, мол, Денис, в самом деле горячку порете, а в итоге сдалась и выскочила на улицу с влажными волосами, в тренировочном костюме и тапочках-сланцах. Ненакрашенные ресницы хлопали по-прежнему, губки то и дело складывались капризным бантиком.
Первая версия — «в Покровском-Глебове живет моя подруга» — вдребезги разбилась о Денисово тяжелое молчание. Дальше, с оговоркой «ну ладно, как на духу», последовал намек на некие ее, Олины, совершенно личные обстоятельства, каковые ей, как скорбящей вдове, не хотелось бы обсуждать. (Этим объяснялась и та самая торопливость и срываемые в запальчивости серьги.)
Денис по-прежнему молчал. Вдохновленная тем, что ей, по-видимому, верят, Ольга выразила надежду, что только что открытые обстоятельства останутся строго между ними, а также попросила позволения тем не менее не называть Денису имени человека, который и был причиной ее визита… и прочее, прочее, прочее.
Вот занятно, думал Грязнов, вторая баба за сегодняшний день просит сохранить ее тайну. Но у этой-то тайна липовая. Держись, Оленька.
— Хорошо, без имен. В котором часу вы прибыли в Покровское-Глебово?
— В… к ажется, в семнадцать сорок.
— Вы помните, как выглядела машина, наподдавшая вашему такси?
— Марки не помню, но желтая, за рулем женщина.
— Таксисту-то много заплатили за спешку?
— Да не взял он у меня ничего. Пальцем у виска покрутил и рукой махнул.
— Когда вы узнали об интимных отношениях вашего мужа с певицей Кристиной Арбатовой?
— За неде… ох ты Боже мой.
Денис снова замолчал.
— Ну да, да, в конце концов, это никакого отношения к смерти Игоря не имеет, я вполне имела право вам не рассказывать.
Денис уставился на свои кулаки.
— Ну поймите же, Денис, это, в конце концов, для меня унизительно. И без того тошно было донельзя, а тут еще и вас в это дело посвящать.
Денис многозначительно вздохнул.
— Лучше уж быть в чьих-то глазах шлюхой, согласитесь, чем ревнивой идиоткой.
— Ну, это кому как, — наконец подал голос каменный Грязнов. Уж он-то мог припомнить, пожалуй, нескольких девушек, которые не согласились бы с Ольгиным умозаключением. — Если вы не расскажете мне всего, с места мы так и не стронемся. Я, в конце концов, не заинтересован в работе с клиентом, который скрывает от меня большую часть обстоятельств дела.
— Но это не относится…
— Относится или нет — должны решать профессионалы. Зачем-то же вы ко мне обратились? Или сами во всем разберетесь? — Он сделал движение, как будто собирается подняться.
Ольга схватила его за рукав:
— Денис, я уже все поняла, все-все.
— Ну и как насчет Арбатовой?
— Насчет Арбатовой я не была уверена, поехала на авось. Честно говоря, про интимные отношения и так далее — это уже вы мне рассказали.
— Я?! Когда же это?
— Да вот только что. — Ольга слабо улыбнулась. — То есть, конечно, я подозревала, и очень сильно подозревала, иначе бы не поперлась в эти чертовы усадьбы. Чтоб они сгорели, кстати.
— Он что, приходил домой весь в помаде, облепленный женской шерстью? Грязнов понимал, что так нельзя, но проявлять тактичность ему просто осточертело. В конце концов, из-за стыдливости его полоумной клиентки он сегодня мотался как угорелый по этим «чертовым усадьбам», ломал комедию с «опелем» и занимался прочими бессмысленными глупостями.
Минчева будто бы не заметила его бестактности, даже сделала попытку скорчить одну из своих нарочито детских гримасок, означающую на этот раз «ну что вы, как можно!».
— Нет, до помады дело не доходило, просто видно было, что творится с ним неладное. У него, знаете ли, Денис, была особая теория про люстры Чижевского. Несколько… извращенная. Эротическо-невротического характера. Это так моя подруга говорит, она на психиатра учится.
— Что же такого… эротического можно сделать с люстрой? — фальшиво удивился Грязнов, которому уже надоело за сегодняшний день выслушивать тайны сексуальных пристрастий покойного Минчева. Тем более ничего нового он тут не услышит.
— Не с люстрой, а… под люстрой. В общем, он считал, что это ключ к неземному блаженству. Мне-то ничего особенного там, под люстрой, не почудилось, но, раз он так был в этом уверен, значит, для него это было серьезно… Короче, я вдруг стала задумываться о том, что он же ведь эти люстры устанавливает, и не только мужикам… И как представила, как он эту свою теорию какой-нибудь нимфоманке втирает, так мне и дурно стало. Я ж помню, как он мне объяснял: с таким жаром, глаза горят, дышит, как паровоз, и к люстре тащит чуть не против воли, причем не только моей, но и своей…
— Вернемся к Арбатовой, ладно?
— Вернемся. — Ольга поджала губки. — Как-то он рассказал, что собирается устанавливать лампы в Покровском-Глебове. Я про этот район где-то читала — даже не верилось, что такое бывает. Ну вот уехал он, а у меня фантазия разыгралась. Так и вижу мужа своего в дворцовых покоях, да под лампой его любимой, с эдакой мерзкой девкой, у которой за душой ничего, кроме сисек и папиного кошелька… Зато кошелек такой, что она его всего, Игоря моего, купит… А потом, как разозлюсь, думаю — да ну, кому он нужен, покупать его еще. Авось не понадобится никому. И так гадко — знаете, сидеть дома и понимать, что целиком и полностью зависишь от дурацкой прихоти отвратительной бабы. Понимаю, понимаю, что чушь порю, но накрутила себя до последней степени. Кстати, вот вы же мне сейчас и сообщили, что я была права.
— Ольга, я…
— Да бросьте вы, теперь-то что. Мне продолжать?
— Конечно.
— Вернулся он из этого Покровского странный очень. Я и без того напридумывала себе всякого, а тут еще вглядываюсь в него — и вижу сплошные подтверждения своему бреду. В общем, он заснул, а я в записную книжку его полезла телефоны новые искать. Да-да, не надо корчить, извините, такую рожу, просили честно все рассказывать — я и рассказываю, мне до движений вашей души дела нет. Я, представьте, его записную книжку постоянно изучала, знаю, где старые телефоны, а где новые. Ну вот и увидела эту Арбатову, да еще и подчеркнутую. А через несколько дней слышу — он с телефоном в ванной заперся и горячо кому-то бормочет: жди, я приеду сейчас, не уходи никуда, пожалуйста… Меня как подбросило: он в дверь — я за ним, поймала такси. У метро Игорь тормознул, купил во-от такой букетище — тут у меня вообще все внутри упало.
— И что же, в итоге вы оказались у дома Арбатовой?
— По всей видимости, да: это же на самом деле все были мои домыслы. Новый женский телефон в книжке, появившийся после посещения этого района, и вот он отправился именно туда, да еще и с цветами… Правда, большего узнать мне не удалось.
— Почему?
— Перетрусила, если честно. Нервы у меня не те для слежки. Стоит мое такси во дворе, на виду, а мне в каждом прохожем Игорь чудится: вот сейчас подойдет, выведет под локоток из машины, ему же не наврешь про подругу в этом доме… А когда баба эта нам в багажник впаялась, я увидела блондинка, волосы длинные, и сразу решила, что Арбатова. Потом-то сообразила — ну, была бы она Арбатовой, и что с того? Она-то меня знать не может. А я в панику ударилась, одна мысль была — только бы она ко мне не приближалась, только бы не вступать с ней в разговор, ой, только бы убраться отсюда поскорее, никогда, никогда-никогда больше самостоятельно слежкой не займусь.
В. А. Штур. 27 июня
На этот раз Вешенку Вениамин Аркадьевич вызвал повесткой. Менеджер явился такой же расфуфыренный и напомаженный, но все его ужимки, ухмылки и косые недвусмысленные взгляды теперь, в нормальной обстановке нормального рабочего кабинета, выглядели совершенно нелепо, и сам Вешенка это, похоже, прекрасно понимал. Хотя, конечно, храбрился, хорохорился, всем своим видом выражая недовольство тем, что его посреди рабочего дня оторвали от дела.
— Арбатову тяжело ранили, после того как она встретилась с Марковым, сухо и официально начал допрос Вениамин Аркадьевич. — Вы не знаете, в каких отношениях они находились?
— Предположим, не знаю. — Даже интонации у Вешенки были сегодня не те. Не выходила у менеджера игривая «голубизна». — Вы бы у нее спросили.
Столь откровенное нежелание рассказывать об интимных подробностях жизни своих коллег в другой ситуации Штур счел бы за похвальное, но не в данном случае. Когда идет следствие, скромность неуместна.
— Тогда расскажу вам, что я предприму, — сказал Вениамин Аркадьевич. Мы выяснили: официальные доходы Арбатовой не могут покрыть ее расходы на покупку квартиры в Покровском-Глебове, на регулярный отдых во Франции, круизы по Средиземному морю, парижские вечерние туалеты и украшения, коллекцию старинных книг, часть из которых может служить экспонатами музея, оригинальные, а не копии, картины, и прочее, и прочее, и прочее. Все это нисколько бы не интересовало следствие — как говорят, красиво жить не запретишь, — если бы не одна проблема: мы пока не можем выяснить мотив покушения. Возможно, все дело в том, что информация о ее доходах не соответствует истине. Возможно, кроме задекларированных доходов у Арбатовой есть и другие. Естественно, следствие должно проанализировать все варианты. Например, она решила не утаивать теневую часть своих доходов, но кто-то, кому это было совсем не выгодно, решил ее убрать. Вполне разумные рассуждения, не правда ли?
Вениамин Аркадьевич сделал паузу, но Вешенка ничего не ответил, то ли посчитав вопрос риторическим, то ли дожидаясь, когда же ему наконец расскажут, что будет предпринято.
— Во время длительной работы в прокуратуре я не раз наблюдал, как экономические и финансовые преступления вскрывались в связи с уголовными. Наверно, вы не удивитесь, если в свете всего вышесказанного вас начнут досконально проверять? Это будет так отвлекать от работы. Вы же не хотите такого поворота?
— Шантаж? — Вешенка изумленно похлопал глазками.
— Вы совершенно неправильно меня поняли, — успокоил его Вениамин Аркадьевич. — Я просто поделился с вами ходом своих мыслей в надежде на то, что вы поможете не направлять усилия следствия по бесперспективному пути и тем приблизите момент поимки преступников. Разве вам не важна безопасность вашей звезды, ее уверенность в том, что покушение больше не повторится, ее возможность полностью сосредоточиться на работе? Ведь вы готовите ее очередной альбом, я правильно все понимаю?
На удивление, дополнительных убеждений не потребовалось.
— Ой, ну встречалась Кристина с Марковым. Она когда сказала, что переедет в Покровское-Глебово, что это полезно для имиджа… Ну, я заволновался, спросил, на какие, мол, бабасики? А она говорит: милый, короче, оплатит. Ну не Дубров же?! Куда ему, куцему?! Значит, Марков.
— И почему вы заволновались?
— Говорю же, не знал, откуда у нее деньги. Ну, когда понял, понятно, заволновался еще больше. А вдруг этот пиводел заставит ее сцену бросить? Ну и Дубров опять же…
— Из вашего рассказа я понял, что у нее была связь с Марковым и Дубровым одновременно?
— Ну и что в этом плохого? Кристина — звезда, с кем хочет, с тем и спит.
«А сам ты с кем из них спишь?» — так и подмывало Вениамина Аркадьевича спросить. Но ответ он предвидел заранее. «Со всеми», — наверняка не постыдится признаться Вешенка.
И у Вениамина Аркадьевича стало так гадко на душе. Подумать только, куда мы катимся?!
— Арбатову тяжело ранили, после того как она встретилась с Марковым, сухо и официально начал допрос Вениамин Аркадьевич. — Вы не знаете, в каких отношениях они находились?
— Предположим, не знаю. — Даже интонации у Вешенки были сегодня не те. Не выходила у менеджера игривая «голубизна». — Вы бы у нее спросили.
Столь откровенное нежелание рассказывать об интимных подробностях жизни своих коллег в другой ситуации Штур счел бы за похвальное, но не в данном случае. Когда идет следствие, скромность неуместна.
— Тогда расскажу вам, что я предприму, — сказал Вениамин Аркадьевич. Мы выяснили: официальные доходы Арбатовой не могут покрыть ее расходы на покупку квартиры в Покровском-Глебове, на регулярный отдых во Франции, круизы по Средиземному морю, парижские вечерние туалеты и украшения, коллекцию старинных книг, часть из которых может служить экспонатами музея, оригинальные, а не копии, картины, и прочее, и прочее, и прочее. Все это нисколько бы не интересовало следствие — как говорят, красиво жить не запретишь, — если бы не одна проблема: мы пока не можем выяснить мотив покушения. Возможно, все дело в том, что информация о ее доходах не соответствует истине. Возможно, кроме задекларированных доходов у Арбатовой есть и другие. Естественно, следствие должно проанализировать все варианты. Например, она решила не утаивать теневую часть своих доходов, но кто-то, кому это было совсем не выгодно, решил ее убрать. Вполне разумные рассуждения, не правда ли?
Вениамин Аркадьевич сделал паузу, но Вешенка ничего не ответил, то ли посчитав вопрос риторическим, то ли дожидаясь, когда же ему наконец расскажут, что будет предпринято.
— Во время длительной работы в прокуратуре я не раз наблюдал, как экономические и финансовые преступления вскрывались в связи с уголовными. Наверно, вы не удивитесь, если в свете всего вышесказанного вас начнут досконально проверять? Это будет так отвлекать от работы. Вы же не хотите такого поворота?
— Шантаж? — Вешенка изумленно похлопал глазками.
— Вы совершенно неправильно меня поняли, — успокоил его Вениамин Аркадьевич. — Я просто поделился с вами ходом своих мыслей в надежде на то, что вы поможете не направлять усилия следствия по бесперспективному пути и тем приблизите момент поимки преступников. Разве вам не важна безопасность вашей звезды, ее уверенность в том, что покушение больше не повторится, ее возможность полностью сосредоточиться на работе? Ведь вы готовите ее очередной альбом, я правильно все понимаю?
На удивление, дополнительных убеждений не потребовалось.
— Ой, ну встречалась Кристина с Марковым. Она когда сказала, что переедет в Покровское-Глебово, что это полезно для имиджа… Ну, я заволновался, спросил, на какие, мол, бабасики? А она говорит: милый, короче, оплатит. Ну не Дубров же?! Куда ему, куцему?! Значит, Марков.
— И почему вы заволновались?
— Говорю же, не знал, откуда у нее деньги. Ну, когда понял, понятно, заволновался еще больше. А вдруг этот пиводел заставит ее сцену бросить? Ну и Дубров опять же…
— Из вашего рассказа я понял, что у нее была связь с Марковым и Дубровым одновременно?
— Ну и что в этом плохого? Кристина — звезда, с кем хочет, с тем и спит.
«А сам ты с кем из них спишь?» — так и подмывало Вениамина Аркадьевича спросить. Но ответ он предвидел заранее. «Со всеми», — наверняка не постыдится признаться Вешенка.
И у Вениамина Аркадьевича стало так гадко на душе. Подумать только, куда мы катимся?!
Денис Грязнов. 27 июня
— Приклеишься к ней прямо сейчас и будешь водить, пока я не скажу, что хватит, — раздраженно инструктировал Голованова Денис. Конечно, устраивать слежку за собственными клиентами — крайняя мера, но иногда без этого, увы, не обойтись. Ольге он больше не верил. Теперь он хотел понять: она просто взбалмошная идиотка, которая вообще по жизни врет всем и каждому, или она не такая уж глупенькая, какой хочет казаться, и ее враньем руководил стройный и тонкий расчет? Если идиотка, Бог с ней, и не таких клиентов удовлетворяли, а если не идиотка? Если она имеет непосредственное отношение к смерти мужа? Если его гибель вообще никак не связана с банкротством? Что, если Ольга решила отомстить за измены и наняла киллера? А потом пришла к ним, чтобы снять с себя остатки подозрений (если таковые, конечно, были). Вот, дескать, я даже частных детективов наняла, а стала бы я нарываться, когда бы мне было что скрывать?
— Ты меня вообще слушаешь?! — Сева бесцеремонно потряс Дениса за плечо.
Действительно, Денис, задумавшись, не слышал и не видел ничего вокруг.
— Я говорю, как я один буду за ней неделю ходить? А спать когда? Надо хотя бы вдвоем. Кроме того, я же у нее в подъезде засветился с соседями, мне теперь туда вообще нельзя, затерроризируют: где, мол, статья обещанная?
— Очки наденешь и бороду приклеишь — не затерроризируют, — отрезал Денис. — А если совсем с ног будешь валиться, Демидыч тебя подменит. Больше у меня людей нет, сам знаешь, все в отпуске.
— А Щербак?
— Ты бы еще Макса вспомнил! Щербак с ней в обнимку два часа просидел, она его теперь даже в женском платье за версту узнает. Кроме того, меня Турецкий просил ему кого-нибудь на два дня выделить.
— На что мне хоть внимание обращать? — вздохнув, справился смирившийся Сева.
— На все. Но в первую очередь меня интересует, нашла ли Ольга замену Минчеву, не общается ли с подозрительными субъектами криминального толка, не распродает ли остатки мебели, чтобы заплатить, например, киллеру, или шантажисту, или…
— Шеф, у меня тут вроде бы наклевывается что-то. — В дверь кабинета просунулась довольная физиономия Макса.
— Ладно, приступай, если что, сразу звони. — Денис отпустил Голованова и махнул Максу: — Заходи, гений.
Но Макс заходить не стал, потащил Дениса к компьютеру.
— Вот, смотри. — Он прогнал по экрану длинный до бесконечности список с реквизитами каких-то фирм и непонятными аббревиатурами. — У них тут есть обычная база данных, с виду все чисто. Обычный набор постоянных и потенциальных клиентов, которым они направляли рекламные проспекты и свои прайсы, тут добрая половина частных фирм в Москве, больше десяти тысяч. Но мне подумалось, что база очень уж объемистая, так что, скорее всего, в ней есть и те адресочки, которые нас интересуют. Прибор прибором, но к нему ведь какое-то обеспечение нужно — инструкции, варианты использования и куча прочей информации для клиентов. Значит, они эту информацию должны были как-то клиентам отправлять, а адреса заносили в базу данных. Но ребята и вправду дошлые, поэтому вполне могли с шифровками не баловаться, а рассудить хитро: лучше всего секреты прятать у всех на виду. Но для большей надежности рядом у них еще и зашифрованная база, причем небольшая, судя по объему, на сотню-две клиентов. Я и так пытался ее взломать, и эдак, вроде уже пароль подобрал — контрольная сумма сходится, но все равно вместо нормального человеческого текста сплошная абракадабра. Тогда я плюнул и снова вернулся к большой базе, они все так устроены, что информация внутри набита не плотно, грубо говоря, каждая строка имеет поля, чтобы удобней было читать. При обычном просмотре эти поля, понятное дело, не отображаются…
— То есть, — перебил Денис, — опять же грубо говоря, они сделали пометки на полях против своих клиентов?
— На самом деле все несколько хуже — против всех. Но мне кажется, я в их системе разобрался. Вот тебе список, если подтвердится, что он правильный, — хорошо, а если там будет кто-то лишний — только точно — тоже не страшно, можно будет вывести строгую закономерность.
У Дениса не было слов. У Дениса были одни эмоции. Он, конечно, не полез к Максу обниматься, но зарубку в памяти на предмет премии сделал. Макс положил перед ним распечатку. Перечисленные названия и реквизиты фирм выглядели вполне невинно, однако Денис ни секунды не сомневался сработало. Можно звонить Дудинцеву.
Без Дудинцева все равно ничего не выйдет: увы, сотрудники «Глории» не имели ни права, ни возможности самостоятельно осуществить проверку (или, как в последнее время принято выражаться, «зачистку») подозреваемых клиентов. Во-первых, количество оперативников, во-вторых, техническая оснащенность, в-третьих, «неспециальная» физическая подготовка не могли конкурировать с профессионалами, которыми располагал Дудинцев. А кроме того, хотя на самом деле это и есть главная причина, которую никак не обойти, частные детективные агентства попросту не располагали такими полномочиями. С грустью подумав, что все сладкие пироги всегда достаются не умным головам, а грубой силе, Денис снял телефонную трубку.
— Ты меня вообще слушаешь?! — Сева бесцеремонно потряс Дениса за плечо.
Действительно, Денис, задумавшись, не слышал и не видел ничего вокруг.
— Я говорю, как я один буду за ней неделю ходить? А спать когда? Надо хотя бы вдвоем. Кроме того, я же у нее в подъезде засветился с соседями, мне теперь туда вообще нельзя, затерроризируют: где, мол, статья обещанная?
— Очки наденешь и бороду приклеишь — не затерроризируют, — отрезал Денис. — А если совсем с ног будешь валиться, Демидыч тебя подменит. Больше у меня людей нет, сам знаешь, все в отпуске.
— А Щербак?
— Ты бы еще Макса вспомнил! Щербак с ней в обнимку два часа просидел, она его теперь даже в женском платье за версту узнает. Кроме того, меня Турецкий просил ему кого-нибудь на два дня выделить.
— На что мне хоть внимание обращать? — вздохнув, справился смирившийся Сева.
— На все. Но в первую очередь меня интересует, нашла ли Ольга замену Минчеву, не общается ли с подозрительными субъектами криминального толка, не распродает ли остатки мебели, чтобы заплатить, например, киллеру, или шантажисту, или…
— Шеф, у меня тут вроде бы наклевывается что-то. — В дверь кабинета просунулась довольная физиономия Макса.
— Ладно, приступай, если что, сразу звони. — Денис отпустил Голованова и махнул Максу: — Заходи, гений.
Но Макс заходить не стал, потащил Дениса к компьютеру.
— Вот, смотри. — Он прогнал по экрану длинный до бесконечности список с реквизитами каких-то фирм и непонятными аббревиатурами. — У них тут есть обычная база данных, с виду все чисто. Обычный набор постоянных и потенциальных клиентов, которым они направляли рекламные проспекты и свои прайсы, тут добрая половина частных фирм в Москве, больше десяти тысяч. Но мне подумалось, что база очень уж объемистая, так что, скорее всего, в ней есть и те адресочки, которые нас интересуют. Прибор прибором, но к нему ведь какое-то обеспечение нужно — инструкции, варианты использования и куча прочей информации для клиентов. Значит, они эту информацию должны были как-то клиентам отправлять, а адреса заносили в базу данных. Но ребята и вправду дошлые, поэтому вполне могли с шифровками не баловаться, а рассудить хитро: лучше всего секреты прятать у всех на виду. Но для большей надежности рядом у них еще и зашифрованная база, причем небольшая, судя по объему, на сотню-две клиентов. Я и так пытался ее взломать, и эдак, вроде уже пароль подобрал — контрольная сумма сходится, но все равно вместо нормального человеческого текста сплошная абракадабра. Тогда я плюнул и снова вернулся к большой базе, они все так устроены, что информация внутри набита не плотно, грубо говоря, каждая строка имеет поля, чтобы удобней было читать. При обычном просмотре эти поля, понятное дело, не отображаются…
— То есть, — перебил Денис, — опять же грубо говоря, они сделали пометки на полях против своих клиентов?
— На самом деле все несколько хуже — против всех. Но мне кажется, я в их системе разобрался. Вот тебе список, если подтвердится, что он правильный, — хорошо, а если там будет кто-то лишний — только точно — тоже не страшно, можно будет вывести строгую закономерность.
У Дениса не было слов. У Дениса были одни эмоции. Он, конечно, не полез к Максу обниматься, но зарубку в памяти на предмет премии сделал. Макс положил перед ним распечатку. Перечисленные названия и реквизиты фирм выглядели вполне невинно, однако Денис ни секунды не сомневался сработало. Можно звонить Дудинцеву.
Без Дудинцева все равно ничего не выйдет: увы, сотрудники «Глории» не имели ни права, ни возможности самостоятельно осуществить проверку (или, как в последнее время принято выражаться, «зачистку») подозреваемых клиентов. Во-первых, количество оперативников, во-вторых, техническая оснащенность, в-третьих, «неспециальная» физическая подготовка не могли конкурировать с профессионалами, которыми располагал Дудинцев. А кроме того, хотя на самом деле это и есть главная причина, которую никак не обойти, частные детективные агентства попросту не располагали такими полномочиями. С грустью подумав, что все сладкие пироги всегда достаются не умным головам, а грубой силе, Денис снял телефонную трубку.
Демидыч. 27 июня
Везение, как говорится, — штука непредсказуемая. Оно может томить тебя годами, а может осчастливить, когда уже совсем не ждешь. Демидычу повезло сразу.
Присматриваясь к главе «Бен Ойла» Христичу и изучая его рабочий график, он угодил, неотвязно следуя за ним, на ВВЦ. Сам факт прогулки матерого бизнесмена в конце трудового дня в популярном месте отдыха и растранжиривания денег на кофе и коктейли был не слишком любопытен. Если бы не другой факт: Христич, наплевав на все разумные меры безопасности, разгуливал по ВВЦ в гордом одиночестве. Взвод телохранителей радушно проводил его до машины у офиса и так там и остался.
Короче, Демидыч не пожалел, что прихватил с собой любимый «Кодак».
Правда, возникает вопрос: а зачем, собственно, Демидыч присматривался к главе «Бен Ойла» Христичу и изучал его рабочий график? Почему не Борис Соломонович Хайкин стал предметом его забот?
Ответ был до смешного прост. Наутро после пиво-водочных посиделок на площади Восстания А. Б. Турецкий позвонил Денису и честно признался, что, уговаривая Дениса оказать ему посильную помощь, он все перепутал. Понаблюдать требовалось не за Хайкиным, а на самом деле за Христичем. Но то ли от усталости, то ли от смешения разноградусных напитков в голове А. Б. Турецкого что-то переклинило, а может, схожесть фамилий сыграла злую роль… Так или иначе, задача Демидыча значительно упростилась: «водить» хоть и матерого, но просто бизнесмена все-таки полегче, чем вице-спикера.
Оставив вишневый «мерседес» на стоянке, Христич, высокий, подтянутый мужчина под пятьдесят, проследовал на территорию выставочного комплекса, явно не собираясь лакомиться мороженым, горячим шашлыком или покупать с 30-процентной скидкой джинсы Wrangler. Не останавливаясь, он направился к Центральному павильону, на ступенях мельком глянул на часы и поднялся внутрь.
Беззаботно помахивая чехлом с «Кодаком», Демидыч вошел следом. Залы были наполовину пусты. Посетители болтались в созерцании сверкающих витрин с яркими безделушками из керамики и бронзы, голографическими картинами и прочей менее занятной ерундой. Христич остановился у огромных аквариумов с фантастической подсветкой и принялся методически их обходить. Демидыч невольно залюбовался и сам. Даже мелькнула шальная мысль — заиметь такой дома. Но, стараясь меньше попадаться на глаза, он застыл перед крохотными бронзовыми статуэтками. Боковым зрением не выпускал бизнесмена из виду.
Спустя несколько минут бизнесмен зашел в кафе. Там толпилась масса народу: на халяву наливали Nescafe-classic. Богатенький Буратино — Христич отстоял очередь человек из десяти и трепетно принял из рук грудастой девочки фирменную красную чашку. Потом постоял, оглядываясь в нерешительности, куда присесть, чтобы, значит, без помех насладиться божественным напитком. И выбрал столик, за которым ковырялся в фотоаппарате тип, похожий на иностранного туриста, каких толпы бродят по Красной площади.
Демидыч тоже встал в очередь.
«Иностранец» — неопределенного возраста мужчина с аккуратно подстриженной рыжей бородкой, в широкополом пробковом шлеме, золотых круглых очочках, шортах и гавайской рубахе навыпуск — что-то бормотал себе под нос, запихивая новую кассету в свой «Никон». Обращался ли он при этом к Христичу, понять было невозможно. Даже рассмотреть толком его лицо не получалось, освещение в кафе было почти интимным, да плюс еще тень от шлема. Подойти поближе Демидыч не решился — все столики по соседству были заняты, а стоять столбом за спиной иностранного гостя было бы тактически неверно. Даже предложить помощь в борьбе с фотоаппаратом Демидыч не успел кассета наконец благополучно влезла.
«Иностранец» встал и, не оглядываясь, пошагал к выходу. Христич остался за столиком, брезгливо принюхиваясь к пару, поднимавшемуся из красной чашки. Не привык, видно, к растворимому народному напитку. Демидыч пожалел, что работает без напарника. Он пару секунд колебался: идти за «иностранцем» или остаться, и решил остаться — в конце концов, это мог быть и не тот контакт, ради которого Христич приехал на ВВЦ.
Бизнесмен еще минут пять посидел, так и не попробовав кофе. А когда за его столик уселась молодая хохочущая парочка, встал и покинул кафе. Демидыч не спеша последовал за ним. Они еще немного погуляли среди фонтанчиков. И Христич, снова посмотрев на часы, стал пробираться к выходу.
Опередив бизнесмена не меньше чем на полминуты, Демидыч выскочил на улицу и сделал вид, что фотографирует фасад знаменитого строения. На всякий случай отошел подальше, за рекламный щит.
Но, постояв на ступеньках павильона, бизнесмен пошагал к своей машине, так ни с кем и не заговорив.
В деле слежки важно иметь «колеса». Как только глава «Бен Ойла» отъехал от ВВЦ, труженик джип сел ему на хвост. Скоро сомнения отпали: Христич возвращался на работу.
Демидыч прождал его у офиса до 19.30. Вызвал по телефону Щербака на случай, если снова придется вести двоих одновременно. Упущенного «иностранца», конечно, было жалко, но, в конце концов, Христич с ним и словом не перемолвился — это во-первых, а во-вторых, ни денег, ни документов они друг другу не передавали, а ведь именно этот факт просил зафиксировать Турецкий. «Иностранец» мог вообще оказаться ни при чем, хотя что-то подсказывало Демидычу, что халявный кофе Христич нюхал неспроста.
Машину Демидыч поставил так, чтобы хорошо просматривался парадный вход «Бен Ойла», он же и выход. Вишневый «мерседес» стоял в двадцати метрах на служебной стоянке.
Ровно в половине восьмого Христич вышел из здания и опять же без охраны отбыл в сторону Садового кольца. Миновав театр кукол Образцова и не доезжая метро «Сухаревская», припарковался у «Русского бистро».
В 19.55 матерый бизнесмен покинул машину с явным намерением посетить еще одно пролетарское заведение, теперь, наверное, понюхать фаст-фуда. Или он разорен и морально готовит себя к новой жизни, соображал Демидыч, или сейчас что-то будет.
Присматриваясь к главе «Бен Ойла» Христичу и изучая его рабочий график, он угодил, неотвязно следуя за ним, на ВВЦ. Сам факт прогулки матерого бизнесмена в конце трудового дня в популярном месте отдыха и растранжиривания денег на кофе и коктейли был не слишком любопытен. Если бы не другой факт: Христич, наплевав на все разумные меры безопасности, разгуливал по ВВЦ в гордом одиночестве. Взвод телохранителей радушно проводил его до машины у офиса и так там и остался.
Короче, Демидыч не пожалел, что прихватил с собой любимый «Кодак».
Правда, возникает вопрос: а зачем, собственно, Демидыч присматривался к главе «Бен Ойла» Христичу и изучал его рабочий график? Почему не Борис Соломонович Хайкин стал предметом его забот?
Ответ был до смешного прост. Наутро после пиво-водочных посиделок на площади Восстания А. Б. Турецкий позвонил Денису и честно признался, что, уговаривая Дениса оказать ему посильную помощь, он все перепутал. Понаблюдать требовалось не за Хайкиным, а на самом деле за Христичем. Но то ли от усталости, то ли от смешения разноградусных напитков в голове А. Б. Турецкого что-то переклинило, а может, схожесть фамилий сыграла злую роль… Так или иначе, задача Демидыча значительно упростилась: «водить» хоть и матерого, но просто бизнесмена все-таки полегче, чем вице-спикера.
Оставив вишневый «мерседес» на стоянке, Христич, высокий, подтянутый мужчина под пятьдесят, проследовал на территорию выставочного комплекса, явно не собираясь лакомиться мороженым, горячим шашлыком или покупать с 30-процентной скидкой джинсы Wrangler. Не останавливаясь, он направился к Центральному павильону, на ступенях мельком глянул на часы и поднялся внутрь.
Беззаботно помахивая чехлом с «Кодаком», Демидыч вошел следом. Залы были наполовину пусты. Посетители болтались в созерцании сверкающих витрин с яркими безделушками из керамики и бронзы, голографическими картинами и прочей менее занятной ерундой. Христич остановился у огромных аквариумов с фантастической подсветкой и принялся методически их обходить. Демидыч невольно залюбовался и сам. Даже мелькнула шальная мысль — заиметь такой дома. Но, стараясь меньше попадаться на глаза, он застыл перед крохотными бронзовыми статуэтками. Боковым зрением не выпускал бизнесмена из виду.
Спустя несколько минут бизнесмен зашел в кафе. Там толпилась масса народу: на халяву наливали Nescafe-classic. Богатенький Буратино — Христич отстоял очередь человек из десяти и трепетно принял из рук грудастой девочки фирменную красную чашку. Потом постоял, оглядываясь в нерешительности, куда присесть, чтобы, значит, без помех насладиться божественным напитком. И выбрал столик, за которым ковырялся в фотоаппарате тип, похожий на иностранного туриста, каких толпы бродят по Красной площади.
Демидыч тоже встал в очередь.
«Иностранец» — неопределенного возраста мужчина с аккуратно подстриженной рыжей бородкой, в широкополом пробковом шлеме, золотых круглых очочках, шортах и гавайской рубахе навыпуск — что-то бормотал себе под нос, запихивая новую кассету в свой «Никон». Обращался ли он при этом к Христичу, понять было невозможно. Даже рассмотреть толком его лицо не получалось, освещение в кафе было почти интимным, да плюс еще тень от шлема. Подойти поближе Демидыч не решился — все столики по соседству были заняты, а стоять столбом за спиной иностранного гостя было бы тактически неверно. Даже предложить помощь в борьбе с фотоаппаратом Демидыч не успел кассета наконец благополучно влезла.
«Иностранец» встал и, не оглядываясь, пошагал к выходу. Христич остался за столиком, брезгливо принюхиваясь к пару, поднимавшемуся из красной чашки. Не привык, видно, к растворимому народному напитку. Демидыч пожалел, что работает без напарника. Он пару секунд колебался: идти за «иностранцем» или остаться, и решил остаться — в конце концов, это мог быть и не тот контакт, ради которого Христич приехал на ВВЦ.
Бизнесмен еще минут пять посидел, так и не попробовав кофе. А когда за его столик уселась молодая хохочущая парочка, встал и покинул кафе. Демидыч не спеша последовал за ним. Они еще немного погуляли среди фонтанчиков. И Христич, снова посмотрев на часы, стал пробираться к выходу.
Опередив бизнесмена не меньше чем на полминуты, Демидыч выскочил на улицу и сделал вид, что фотографирует фасад знаменитого строения. На всякий случай отошел подальше, за рекламный щит.
Но, постояв на ступеньках павильона, бизнесмен пошагал к своей машине, так ни с кем и не заговорив.
В деле слежки важно иметь «колеса». Как только глава «Бен Ойла» отъехал от ВВЦ, труженик джип сел ему на хвост. Скоро сомнения отпали: Христич возвращался на работу.
Демидыч прождал его у офиса до 19.30. Вызвал по телефону Щербака на случай, если снова придется вести двоих одновременно. Упущенного «иностранца», конечно, было жалко, но, в конце концов, Христич с ним и словом не перемолвился — это во-первых, а во-вторых, ни денег, ни документов они друг другу не передавали, а ведь именно этот факт просил зафиксировать Турецкий. «Иностранец» мог вообще оказаться ни при чем, хотя что-то подсказывало Демидычу, что халявный кофе Христич нюхал неспроста.
Машину Демидыч поставил так, чтобы хорошо просматривался парадный вход «Бен Ойла», он же и выход. Вишневый «мерседес» стоял в двадцати метрах на служебной стоянке.
Ровно в половине восьмого Христич вышел из здания и опять же без охраны отбыл в сторону Садового кольца. Миновав театр кукол Образцова и не доезжая метро «Сухаревская», припарковался у «Русского бистро».
В 19.55 матерый бизнесмен покинул машину с явным намерением посетить еще одно пролетарское заведение, теперь, наверное, понюхать фаст-фуда. Или он разорен и морально готовит себя к новой жизни, соображал Демидыч, или сейчас что-то будет.