Незнанский Фридрих Евсеевич. Репетиция убийства

   Христич поглядывал на часы, он очень торопился, но вдруг какой-то забулдыга поскользнулся в луже от преступно разбитой бутылки пива и повис у него на плече.
   — Твою мать! — ругнулся помятый мужик и заплетающимся языком прошелестел: — Прости, уважаемый, это я не тебе. Переводят продукт, суки…
   — Да ничего-ничего… Действительно, развели помойку.
   Бизнесмен отцепил от себя забулдыгу и, брезгливо принюхиваясь к плечу, скрылся в заведении общепита.
   А забулдыга прошагал двадцать метров и забрался в стоявший у тротуара джип.
   — Да, Коля, у тебя что ни роль, то звездная. Пропадают таланты. Демидыч уважительно посмотрел на Щербака.
   20.10. Запись разговора в кафе «Русское бистро».
   Христич. Опять опаздываете? Когда вы избавитесь от этой вредной привычки? Лучше уж начните курить — по крайней мере, страдать будете вы сами, а не тот, кто вас дожидается.
   Неизвестный. Извините, Яков Матвеевич, пробки сами знаете какие, пока добрался…
   Христич. Ладно, давайте о делах. Человек, о котором мы с вами договаривались, до сих пор жив и мешает жить мне. А вы все кормите меня завтраками…
   Неизвестный. Делаем все возможное, но он слишком осторожен.
   Христич. Меня эти подробности не интересуют. Я вам заплатил, а вы работу так и не сделали. Наоборот, подставили меня под удар. Мне кажется, он что-то заподозрил. И времени почти не осталось, у вас два-три дня максимум.
   Неизвестный. Хорошо-хорошо, я все понимаю.
   Христич. Вы мне и в прошлый раз то же самое говорили.
   Неизвестный. Проколов больше не будет. Готов новый план, абсолютно беспроигрышная комбинация.
   Христич. Опять ваши штучки? Неужели нельзя просто и банально послать ему бомбу в конверте? Зачем только я с вами связался?
   Неизвестный. Вы сами прекрасно знаете зачем. Чтобы исполнители и мотив ликвидации ни в коем случае не привели к вам. И мы это гарантируем. Успокойтесь, Яков Матвеевич, завтра-послезавтра все решится.
   Христич. Опять завтраки? Опять обещания?
   Неизвестный. Нет, на этот раз железная гарантия.
   Христич. Все. Вторую половину денег получите, когда заказ будет выполнен. Я ухожу, и не звоните мне больше. Когда все произойдет, я узнаю об этом из газет.
   …Из разговора следовало, что Неизвестный прибыл позже Христича и убыл тоже позже. Отправив Щербака провожать бизнесмена, Демидыч честно сфотографировал всех посетителей «Русского бистро», выходивших в течение десяти минут после него.
   Денис выключил магнитофон и хмуро посмотрел на развалившегося в кресле Турецкого. В кабинете «важняка», куда Демидыч привез пленку, присутствовал и Грязнов-старший.
   — Как видите, Сан Борисыч, если Христич кому и собирается платить, так только киллерам… — потирая лоб, смущенно пробасил Демидыч.
   — А с кем он все-таки договаривался, выяснили? — справился Грязнов-старший.
   — С кем-то вот из них. — Демидыч вывалил на стол кучу снимков. — Но здесь человек пятьдесят, и заподозрить кого-то с большей вероятностью, чем остальных, пока нельзя. Во всяком случае, того «иностранца», с которым Христич на ВВЦ общался, среди них нет.
   — Ладно, спасибо, мужики, — задумчиво кивнул Турецкий. — Я и так напряг вас чересчур. Клопа с него сняли?
   — Не успели, — ответил Денис. — А он, видимо, его обнаружил. И будет теперь втройне осторожен.
   — Ну и флаг ему в руки. Сейчас же пишу рапорт Меркулову и приставляю к нему наглую наружку.
   — На основании чего? — хмыкнул Грязнов-старший. — Признаешься, что уже его «водил» без санкции?
   — Зачем признаваться? Мы хитрее поступим. Демидыч, надеюсь, на пленке нет твоих отпечатков?
   — Обижаете.
   — Значит, так, вы все тут понятия не имеете ни о какой пленке. А мне ее прислали полчаса назад, ммм… по почте, точно. По почте прислали. Турецкий достал из мусорной корзины смятый конверт (утром из министерства пришли какие-то новые циркуляры), аккуратно его разгладил и сунул кассету внутрь. — И пусть господин нефтяной магнат поволнуется, когда хвост за собой увидит.
   — Думаешь, он от этого заказ отменит? — недоверчиво спросил Грязнов.
   — Если бы я знал, кого он собирается убрать, я, может, действовал бы по-другому. Но я не знаю, я могу только догадываться. С одной стороны, Христич кому-то обязан за то, что выиграл тендер, кому-то в Думе — может, Хайкину, а может, и нет. С другой — у него, несомненно, были сообщники, которые прятали эти самые трубы, и с ними он тоже, возможно, не хочет делиться, с третьей — есть иностранная фирма-партнер, которая и получает неустойку, а с четвертой — этот заказ вообще может быть по другому делу.

В. А. Штур. 27 июня

   Утром домой Вениамину Аркадьевичу позвонил Гигантов:
   — День добрый. Подъезжайте-ка ко мне сегодня на дачку, скажем, часам к семи вечера, проясните обстановку в неформальной, так сказать, атмосфере.
   Весь день, да и сейчас, когда машина въезжала на территорию дачи, Штур думал: мог ли он успеть сделать еще что-нибудь?
   Хозяин встречал на крыльце большого, несколько неуклюжего двухэтажного дома. Впрочем, Вениамин Аркадьевич знал, что дача ведомственная, а значит, ни вкусов, ни финансовых возможностей Гигантова совершенно не отражает. Уселись тут же, на веранде, где уже был накрыт стол. Плетеные кресла приятно поскрипывали под тяжестью тел, из сада доносились запахи каких-то цветов, было тепло и очень-очень тихо.
   Вениамин Аркадьевич вдруг подумал, как давно он не отдыхал. По-настоящему. Чтобы уехать из Москвы куда-нибудь в захолустную деревню, где нет беснующихся курортников, нет даже дачников, зато есть огромные непаханые поля или луга и речка. Нужно, чтобы обязательно была речка…
   — Чай пей, — вывел его из задумчивости Гигантов. — И слушаю тебя внимательно.
   Они с Гигантовым были одногодками, как-то, давно уже, прокурор предложил Вениамину Аркадьевичу перейти на «ты» и имел обыкновение вне службы так и обращаться. Но Штур этой привилегией никогда не пользовался, оставив за собой официальное обращение.
   Рассказ он начал с краткого описания картины убийства, затем, ссылаясь на показания охраны, Белова и Георгадзе, объяснил, как машина оказалась на территории комплекса.
   — Машину-то хоть проверили? — заинтересованно перебил прокурор.
   — Проверили. Действительно, как изначально Владимиров и предполагал, была угнана: замок был открыт ключом, химический состав металла которого не совпадает с составом ключа владельца; по внутренним повреждениям сердечника можно предположить: ключ или отмычка плохо подходили к этому замку; имеются следы масла, которое не используется с антикоррозийными целями. Хозяин утверждает, что никогда не слышал о масле такой марки, тем более не приобретал. Он не судим… — Вообще-то Вениамин Аркадьевич уже все это кратко излагал в спецсообщении по этому делу, но была у Гигантова такая привычка: особо важные дела обсуждать подробно, не спеша, за чаем и не в прокуратуре. Поэтому Вениамин Аркадьевич совершенно не ленился пересказать все еще раз. Гигантов умен и действительно может иногда дать дельный совет, если, конечно, будет владеть полной информацией.
   — Хорошо-хорошо, предположим, была угнана. Но что за чудачество с прослушиванием? — Прокурор скривился, то ли обжегшись слишком горячим чаем, то ли не сумев сдержать неудовольствия. — Неужели после допроса они что-то скажут по телефону? Несерьезно!
   — Эксперты так и не смогли разобраться, как оружие наводилось на цель. Если предположить, что Георгадзе все-таки что-то скрывает, тогда упустить момент его выхода на соучастников было бы ошибкой. На самом деле я пока не отдаю предпочтения ни одной из первоначально выдвинутых рабочих версий… Конечно, удалось установить, что двое из потерпевших — Марков и Арбатова находились в интимных отношениях. Арбатова конфликтовала с певицей Машей Расторгуевой — любимицей ростовского криминального мира. Марков также имел недоброжелателей, если не сказать врагов, в Ростове. То есть, возможно, Маркова и Арбатову заказали именно ростовчане. Кроме того, два года назад в Ростове у Маркова похитили и убили жену. Возможно, убийство жены и не имеет никакого отношения к нашим событиям, но это тоже надо учитывать. Однако пока мы, увы, ни на шаг не продвинулись с Тарасенковым. Неясно, в каких отношениях он был с Арбатовой и Марковым, неясно его эфэсбэшное прошлое, даже о его теперешней деятельности в теннисной федерации практически ничего не удалось выяснить.
   — Н-да, немного же ты накопал. Все больше домыслы и фантазии. Пей чай, простыл уже. — Прокурор сделал паузу, как будто взвешивая, стоит ли рассказывать, и, видимо решив: стоит, продолжил: — Раз у нас вечер фантазий, перескажу тебе один слух. Он касается увольнения Тарасенкова. Во время своей службы в ФСБ он сам или кто-то за его спиной, о ком ничего не известно, придумали следующий, очевидный, как может теперь показаться, способ зарабатывать деньги — предоставлять платные услуги по охране бизнесменов. Охрану выполняли сотрудники ФСБ, подчиненные нашего генерала. Тарасенков находил заказчиков, оформлял липовые командировки своим подчиненным и всяческими другими способами организовывал прикрытие. Все делалось как бы втайне от вышестоящего руководства. Имея сведения о предпринимателях, Тарасенков, конечно, не брался за охрану тех, за которыми велась охота. Все было хорошо и неизвестно, как долго бы продолжалось, пока один раз не вышла осечка — непредвиденная перестрелка, в которой один из охранявших сотрудников ФСБ был тяжело ранен, а двое вообще убиты. На месте перестрелки работала оперативно-следственная группа. Когда выяснилось, что пострадали сотрудники ФСБ, примчались представители их руководства, забрали дело себе и объявили: потерпевшие работали под прикрытием. Потом было внутреннее расследование. Тарасенков был уволен. По меркам ФСБ, уволен со скандалом.
   Все это не более чем слухи. Их не подтверждают и не опровергают. Но, думаю, их надо принять во внимание. Может, Тарасенков организовывал не только охранные работы. Мне намекнули, что за ним стояли большие люди, а может, и продолжают стоять. Да по-другому и быть не могло, иначе оказался бы он на свалке истории.
   — Если допустить, что Тарасенков выполнял охрану, например Маркова, или оказывал ему какие-то другие услуги, то и он мог оказаться неугодным ростовским авторитетам. Тогда предположение о том, что действительно заказали всех троих, становится правдоподобным.
   — Если это тебе поможет, пожалуйста. И с ростовскими коллегами я тебе помогу организовать сотрудничество, но когда будут реальные факты и реальные улики. А пока у тебя ничего нет. Ну да засиделись мы. Тебе домой пора.
   Штур встал, собираясь уходить.
   — Давай провожу до машины.
   Уже выйдя из дома, прокурор вдруг ни с того ни с сего поинтересовался:
   — Уж не собираешься ли, Вениамин, на пенсию? Хватку теряешь, — и после паузы добавил: — Дело сделаешь, тогда и о пенсии можешь подумать.

«Зачистка». 28 июня

   …Вообще-то охранника фирмы «Карат» звали Володей, или Вовчиком, но в лучших традициях популярных анекдотов он предпочитал именоваться Вованом. На часах — полвторого, начальство только что вернулось с обеда и пьет кофе у себя в кабинете, большая часть сотрудников ест лапшу «Доширак» в своих комнатах, кроме нескольких потных калек, которые продолжают звонить по телефонам и с понтом тыкать в кнопки калькуляторов. Секретарша Танечка прошла через холл, пококетничала немножко с Вованом, симпатичная, только задница, на вкус Вована, слишком маленькая. До конца обеда еще полчаса, жалко, покурить нельзя пойти, раз начальство вернулось. Вован бросил взгляд на монитор слежения за входом, все чисто, как всегда, и отвернулся к музыкальному центру, принялся настраивать какую-нибудь ненапряжную станцию. И в этот самый момент все произошло. Как в кино, на счет «три» дверь была сорвана. В холле как-то вдруг очутилось безумное количество народу. Вован вскочил, заметался, не очень представляя себе, что делать, в глазах рябило от «камуфли», и ни одного, твою мать, нормального лица вокруг, одни черные маски с прорезями, фантомасы хреновы… Выбежали остальные, Федька, Костя и Славик, но это они только на словах Рэмбо, а по жизни, как и Вован, через две секунды уже лежали на полу лицом вниз и ребра у них очень болели. Пришлые бойцы были люди суровые, на слова скупились, зато щедро раздавали удары в воспитательных целях, впрочем, никто особо и не сопротивлялся. Скоро часть персонала «Карата» мирно лежала на полу, разглядывая ковровое покрытие, а остальные стояли, расставив ноги и уперев руки в стену, в тех комнатах, где их застали. Все стихло, только симпатичная секретарша Танечка истерически всхлипывала, вжавшись в свое щегольское кожаное референтское кресло. Начальству никаких послаблений сделано не было, и вальяжные директор и его зам, как простые смертные, тоже стояли вместе со всеми, опершись ладонями о стену. И только тогда на расчищенную территорию вступили оперативники спецподразделения «Р», подобно Глебу Жеглову в «Месте встречи».
   Шмон длился не один час. Под ногами валялись бумажные листы и распечатки, каждая дискета методично просматривалась, документы изъяли, игнорируя вялые протесты местного начальства. Насмотревшись буржуйских фильмов, быковатый, на славу откормленный директор «Карата» попробовал было вякнуть что-то об адвокате, но быстро уразумел, что лучше сейчас помолчать, когда не спрашивают, а если все-таки спрашивают — отвечать внятно, доходчиво и по делу. И без всяких адвокатов, пожалуйста.
   Юркие парни из спецподразделения «Р» быстро проверяли компьютерную базу данных «Карата». После чего на свет божий явились аккуратные распечатки контактов фирмы, носивших не самый благородный оттенок. В одном из ящиков директорского стола обнаружилась и весьма любопытная распечатка, содержащая ни много ни мало — расшифрованные сообщения на пейджер, номер которого был зарегистрирован за неким Иваном Кравченко, директором фирмы «Оникс». В миниатюрном сейфе директорского кабинета был обнаружен экземпляр отслеживающего пейджинговую информацию прибора. После чего у руководства фирмы «Карат» отпала всякая охота задавать невинные вопросы и делать оскорбленное лицо, а Вован крепко задумался: а так ли уж хороша она, профессия охранника, может, ну ее, на фиг, вовсе?..
   Денис валился с ног от усталости. Отдыхать, однако, было некогда: операция по «зачистке» пользователей шпионской аппаратуры шла полным ходом и Денис мотался с Дудинцевым и его архаровцами из конца в конец Москвы и обратно. Да, список клиентов, так виртуозно вычисленный Максом, был совершенно верным. Именно так профессионалы «Биттлз» зашифровали своих заказчиков. Однако впоследствии, к сожалению, выяснилось, что крупной рыбы в списке не водилось. Увы, к услугам производителей аппаратуры для электронного шпионажа прибегала всяческая мелкая сволочь, банальные рэкетиры, ищущие новых рабов под «крышу». Тем не менее все это выяснилось позже, по итогам «зачистки», когда более тридцати невинных фирм были «поставлены к стене». И уж конечно, лишней эта операция не была.
   Дудинцев наконец оказался в своей стихии. «Размышлизмы» он не очень жаловал, и этап интеллектуальной стратегии, анализа, разработки версий всегда был для него мучителен. А поскольку пришло время решительных действий, подполковник снова почувствовал уверенность в себе и собственной правоте. Акция была спланирована четко, удар организован сразу в нескольких направлениях, на «зачистку» отвели кратчайшие сроки. К силам спецподразделения «Р» были подключены омоновцы в количестве, даже превышающем необходимое. Офисы подозреваемых заказчиков оцеплялись в считанные минуты, каждый боец четко знал свою задачу и четко ее выполнял. Штурм стартовал практически одновременно сразу в нескольких местах, и сбоя не произошло нигде.
   Проверки провели по тридцати с лишним адресам. Ни одной ошибки. Список Макса был верным от начала и до конца. Вот только стопроцентного результата (и приборы «жуков» обнаружили, и документальные результаты прослушки) удалось добиться лишь однажды, в «Карате». Иван Кравченко, пейджер которого перлюстрировали каратовцы, входил в число заявителей, обратившихся в органы внутренних дел за помощью. Проще говоря, Иван Кравченко входил в число бизнесменов, чье дело было под угрозой краха благодаря шпионским разработкам электронщиков фирмы «Биттлз».
   И имя Игоря Минчева не всплыло ни в одном допросе, ни на одной дискете, ни в одном документе или хотя бы беглой записи в блокноте.

Денис Грязнов. 29 июня

   — Ну, что наши мальчики?
   — Блажат мальчики.
   Дудинцев перегнулся через ручку кресла, дотянулся до холодильника и со звоном выгреб оттуда две бутылки пива. Кружки, еще в незапамятные совковые времена «зачитанные» в пивном ларьке (да попросту спертые, если уж говорить честно, товарищи милиция!), уже стояли на столе. Дудинцев сковырнул крышки открывалкой, вылил содержимое первой бутылки в кружку — довольно-таки неловко вылил, по стенкам потекла пена и быстренько добралась до полировки стола. Вторую бутылку он опорожнить не успел: Денис перехватил ее в воздухе.
   — Я, с твоего разрешения, из кружки пить не буду. Мы по-простому. — Он поднес горлышко к губам.
   Дудинцев едва заметно поморщился.
   — Ладно тебе, эстет, — добродушно проворчал Денис. — Я ж не выпендриваюсь. Про таких, как я, даже теория специальная есть.
   — Теория?
   — Ну да. Пиво из горла пьют не от невоспитанности, а оттого, что вкус пива нравится, а запах нет. Поясняю: у бутылки горлышко узкое, вкус чувствуешь, а запах до носа не доходит. А кружку эту как понюхаешь, так и пить не хочется…
   — Ладно, ладно, теоретик. К делу. С чего мальчики блажат — есть предположения?
   — Относительные…
   Точнее, предположений у Дениса не было никаких. Валерий Муха и Аркадий Ратников внезапно и совершенно одновременно изменили показания. Замечательно притом, что содержались они в разных камерах, и ничего, что бы подтолкнуло их к саморазоблачению, сыщики не видели и придумать не могли. О результатах «зачистки» их клиентов следователь «жукам» не сообщал, других источников, откуда они могли это узнать, как будто не было, да и результаты «зачистки» были, прямо скажем, не впечатляющими, так что бояться им вроде бы было нечего. Или все-таки что-то где-то прослышали и испугались?
   — Муха ерзал, гримасничал, почесывался, как придурковатая мартышка, успевал между огромными глотками рассказывать Дудинцев, — и все напирал на то, что, мол, не мог он иначе, ну никак не мог, лгал, понимаешь, поневоле, войдите, понимаешь, в положение. Только что «гражданин начальничек» не прибавлял, времена не те.
   — Да и контингент, в общем, не тот… Странно все это. А почему иначе он не мог, конечно, не объяснил?
   — Да уж. Только почесываться начинал громче, прямо-таки со скрежетом. С лучезарной, естественно, улыбкой.
   Еще вчера мальчики твердо стояли на том, что никого, похожего на «молодого человека», описываемого Грязновым, они не видели за всю свою долгую трудовую жизнь. А сегодня утром на обоих снизошло озарение: они вдруг поняли, что тот самый «молодой человек» — не кто-нибудь, а их наниматель и фактический начальник Валерий Павлович Кулаков.
   Муха с Ратниковым, судя по протоколу допросов, дружили с раннего детства — как выразился Муха, «дружба зародилась в песочнице». Денис так и представлял, как вертлявый Муха с идиотским хихиканьем крушит ратниковские куличики и как угрюмый Аркаша Ратников мрачно поворачивается и выдает Мухе первую в жизни дружескую затрещину совочком. Совочек, как мечталось Денису, был тяжелым, желательно металлическим.
   После института Аркаша и Валера, мальчики неиспорченные и прекраснодушные, вообразили себя последним оплотом умирающей отечественной науки. Семь лет «последний оплот» горбатился на «почтовом ящике». При этом в лучших традициях новоиспеченного государства занятия отечественной наукой накормить голодных ну никак не могли. В частности, пятилетний ратниковский сынишка ходил практически без штанов (тут можно сделать скидку на образную манеру речи рассказчика Мухи), а жена, боевая подруга-архитектор, молчала, вздыхала украдкой и ночи напролет просиживала над «левыми» чертежами. Что касается самого Мухи, то он так и не женился — «не смог взять на себя ответственность».
   К моменту появления на горизонте «молодого человека» — Валерия Павловича — идеализма в друзьях поубавилось.
   «В откровенный криминал мы с Аркашкой бы в жизни не полезли, тут уж можете поверить, — говорил Муха на допросе. — Стрельба там всякая и прочие штучки — это не по нам, мы, что называется, законопослушные граждане. А информацию добывать, это что, незаконно? Вон журналюги разные всю жизнь этим кормятся — они разве ж преступники, а?»
   — Самое же удивительное вот, взгляни-ка. — Дудинцев ткнул пальцем в абзац протокола допроса Ратникова.
   «Мы бы ни в коем случае не стали связываться с откровенным криминалом, — прочитал Грязнов. Он представил Ратникова — как тот бубнит, уставившись на крышку стола перед собой. — Валерий Павлович предложил нам просто добывать информацию. Заметьте, не вытрясать из кого-то силой, а добывать электронными методами. Интернет сейчас доступен каждому. Журналисты, например, постоянно пользуются им как справочной системой, и не всегда то, что они узнают о некоторых личностях, самим этим личностям нравится. Но это же не преступление, верно?»
   Если не учитывать разницу в манере высказывать свои мысли, Муха и Ратников «кололись» совершенно одинаково — одними и теми же словами. Они, конечно, «друзья с песочницы», и, как у близких друзей, логика у них может быть очень схожая — но ведь не до такой же степени!
   Дудинцев с интересом наблюдал, как Денис задумчиво держит над раскрытым ртом перевернутую бутылку. Пива там не было, лишь остатки пены медленно стекали по стенкам. Денис этого, казалось, не замечал, а все ждал и ждал, когда же прохладный напиток дотечет до рта. Наконец Дудинцев сжалился над бедолагой и полез в холодильник.
   — Ага, спасибо, — механически пробормотал Денис, когда Дудинцев осторожно вынул из его руки пустой сосуд и заменил его полным, ледяным, запотевшим. Так же механически жаждущий сыщик опрокинул новую бутылку в рот — но, привыкший за последние минуты выцеживать капли из пустой, опрокинул слишком резко, и драгоценный напиток рекой полился на грязновский подбородок, шею, рубашку и, наконец, штаны.
   — Ой, хорошо как, прохладно! — почти завопил Грязнов, отвлекаясь от размышлений. — А то уж слишком жаркий у нас выдался июнь. Здорово все-таки, что у тебя тут холодильник есть.
   — Холодильник-то есть, а вот стиральная машина в кабинете — это как-то не по-нашему. И смены белья тоже нет. Так что придется тебе весь день сегодня благоухать.
   — Ничего, буду ароматным. Липким буду, вкусным таким… Осы на меня слетаться будут стаями — женские, конечно, особи…
   — Разве осы любят пиво?
   — Не знаю… Портвейн точно любят… Я как-то раз прошлым летом сильно уменьшил осиную популяцию на планете: забыл на балконе полстакана портвейна. Пришел утром, смотрю — а стакан доверху заполнен полосатыми утопленницами.
   — Вот садюга.
   — Ага. Самому потом стыдно было. — Денис снова взялся перелистывать протоколы.
   Валерий Павлович, по единодушному признанию сладкой парочки, в конторе появлялся ежедневно, но пребывал не более получаса. Часов в одиннадцать примерно утра ребята делали ему отчет о проделанной работе. Он принимал работу бесстрастно: ни оценок не давал, ни советов. Приняв работу, босс включал третий компьютер в конторе — свой личный, в который у Мухи и Ратникова доступа не было (верится в это с трудом, хакеры они или не хакеры?). Его компьютер был оснащен всеми их наработками, так что он мог сам отслеживать что угодно и когда угодно, не ставя подчиненных об этом в известность. И еще они пришли к выводу, что человек Валерий Павлович был достаточно беспринципный и ради денег ничем бы не побрезговал.
   — Кстати, о деньгах, — поинтересовался Денис. — Щедро ли наш молодой человек делился со своими сотрудниками?
   И тут же ответил сам себе, перелистнув страницу протокола:
   — Ага… Не делился вовсе. Себе, родимому, всю прибыль подгребал. А ребятки у него на зарплате, значится, сидели. Ну, надо думать, зарплата все ж покруче была, чем на «почтовом ящике». Какой он у нас неприступный, фигурант-то!
   — Фигурант действительно неприступный, вернее, какой-то виртуальный, я бы сказал. Проверили мы его, и обнаружилось, что паспорт на имя Валерия Павловича Кулакова был украден у настоящего Валерия Павловича три года назад и об этом имеется заявление в милицию. А теперь я тебе подарок сделаю. Номер того мобильного, которым ты перед «жуками» тряс, зарегистрирован на этот самый украденный паспорт.
   — Хорош подарок, — хмыкнул Денис. — И что, и ни одного прокола у этого мнимого Валерия Павловича? Ни разу нигде не подставился? Железный человек? Не напился при ребятах ни разу, не расчувствовался? Спец, да?
   — Ты до конца-то дочитаешь, нетерпеливый ты мой?
   — То есть все-таки подставился! Ага, ага, уже читаю…
   «Две или три недели назад, не помню точно, — это обстоятельно вещал Ратников, — Валерий Павлович появился в офисе слегка не в себе».