Страница:
— С чего вы взяли? — буркнул Денис.
— Да так, знаете ли, интуиция.
— Ладно, что у вас? Выкладывайте. У меня мало времени.
— Приятно общаться с деловым человеком, — скорее всего, поиздевался незнакомец. — Итак, мы с вами заочно уже знакомы…
В это время в кабинет ввалилась троица оперативников «Глории», довольных и разомлевших после употребленного во время обеда (что случалось не так часто). Но, увидев, как у говорившего по телефону шефа раздражение на лице сменяется вниманием, все трое, как по команде, застыли при входе. Демидыч, хотевший еще с порога выдать какое-то соображение, так и остался с полуоткрытым ртом.
Наконец Денис положил трубку, посмотрел на прибывших:
— Н-да. Честно сказать, чего-чего, а такого я не ожидал.
Сыщики непонимающе переглянулись.
— М.Ч., то бишь Молодой Человек, объявился, — пояснил Денис. Собственной персоной.
— Сам, что ли, позвонил? — уточнил Голованов.
— Ага. И назначил мне конфиденциальную встречу. С глазу на глаз. Конспиратор хренов.
— Ну и? — подал голос Демидыч.
— Что «ну и»? Поеду, конечно, — ответил Денис, поднимаясь из-за стола и распрямляя затекшую спину. Поймав на себе вопросительные взгляды оперативников, добавил: — Для вас тоже занятие найдется.
Он пристроился на крышке своего рабочего стола, подождал, пока рассядутся остальные.
— Значит, так. Особо мудрить не будем. Да и времени в обрез. Встреча назначена на 16.00 в районе метро «Пражская». Там то ли парк, то ли лесополоса. Не помню точно.
— Я в курсе, — вставил Демидыч. — Парковая зона там, тянется до «Чертановской».
— Замечательно, — продолжил Денис, — вот ты, Демидыч, и будешь меня прикрывать, а Николай с Севой проследят за нашим дорогим М.Ч. после встречи… Все понятно?
Сыщики «Глории» дружно закивали. Дело привычное и не особо сложное. Бывало и похлеще. Оставались детали: время и пути подъезда, места дислокации, отход, возможные направления слежки. Все четверо склонились над картой Чертановского района Москвы.
— Ва-ау! — напомнил о себе Макс, о существовании которого на время забыли.
На этот раз Денис не выдержал и подошел заглянуть в монитор отчаянного хакера. Развернувшаяся на экране цветная картинка заставила буквально остолбенеть.
— Попались-таки дети в Максовы сети, — прокомментировал изображение схемы Пентагона Коля Щербак, выглядывая из-за плеча Дениса.
— Эти дети могут за такие штучки и щелбанов надавать, — отметил из-за другого плеча Сева.
— Это мы еще поглядим, кто кому и чего надает, — самозабвенно усмехнулся Макс и откинулся на спинку стула. — Все, пятиминутный перерыв. Что у вас в мире нового?
— На Брайтон-Бич опять идут дожди, — ответил за всех Демидыч.
— Все ясно, — не удивился Макс, — очередное оперативное задание, — и тихонько пропел: — Их сборы были недолги.
Сборы и правда были недолгими. Уже через двадцать минут, в 14.15, четверка сыщиков «Глории» отправилась на «охоту», оставив российского хакера проникать в гордом одиночестве в тайны и секреты вражеского военного ведомства.
К метро «Пражская» добрались сравнительно быстро, если учитывать поток машин на дорогах в это время суток. Сева и Николай вырвались вперед: они по сценарию должны были прибыть к месту встречи раньше, сориентироваться и устроиться для наблюдения. Денис не спеша вел автомобиль. Он успевал. Сзади остался недавно выстроенный на месте рынка торговый комплекс «Электронный мир». Спустя минуту у кольцевого перекрестка Демидыч попросил остановить.
— У меня здесь знакомая одна живет, — объяснил он. — Заскочу, обзаведусь прикрытием и догоню.
Не вдаваясь в подробности экспромта Демидыча, Денис покатил дальше по улице Красного Маяка и уже метров через триста увидел справа, у самой дороги, первый ориентир — небольшой супермаркет. Огромные буквы на вывеске гордо сообщали, что работает «Лондон-бридж» круглые сутки — двадцать четыре часа. Денис припарковался на небольшой площадке у магазина, вылез, огляделся. Справа тянулись гаражи, охраняемая автостоянка, слева в глубине — многоэтажки. Он двинулся вперед по своей стороне улицы.
Сразу за супермаркетом раскинулся пустырь, превращенный в поляну отдыха. Тут и там располагались вытесанные из бревен скамейки, на которых обменивались полезными советами молодые мамаши, не забывая при этом покачивать коляски с любимыми чадами. Или же делились последними новостями пенсионеры. Одним словом, обычная для подобных мест картина.
Денис прошел по тропинке под деревянной аркой а-ля теремок. Навстречу попадались возвращающиеся с прогулок собаководы со своими питомцами или просто любители подышать свежим воздухом. Впереди, в ста метрах, начиналась лесопарковая полоса. Именно в ней М. Ч. назначил встречу. Денис знал, что где-то рядом за ним наблюдают Сева и Николай. Он их не видел, но явно ощущал присутствие, уверенный, что в нужный момент они не подведут. Хотя…
Уж больно странно все складывалось. И сам звонок, и условия встречи. Все.
М. Ч. должен был сам к нему подойти. А ему, Денису, предстояло совершить неспешную прогулку по парку, намотать, быть может, не один круг. И Демидыч куда-то запропастился. А ведь условились: тот должен не выпускать его из поля зрения.
Словно в ответ на последнюю мысль сзади раздался заливистый лай, и что-то мягкое ткнулось в его ногу. Денис повернул голову. Молоденький кокер-спаниель заинтересованно обнюхивал его штанину.
— Не бойтесь, он не кусается, — поспешил успокоить возникший на тропинке Демидыч, ловко пристегнул к ошейнику собаки поводок и потащил его за собой. — Гулять, Киня, гулять.
Спаниель особо и не сопротивлялся. Забыв о Денисе, весело рванул за Демидычем, обогнал его и уже с новым интересом обнюхивал все, что попадалось у него на пути. Денис усмехнулся про себя изобретательности оперативника. Нечего сказать — прикрытие так прикрытие.
Дорожка начала забирать влево. Видимо, делала круг и возвращалась к пустырю. Березы и ели обступали ее с обеих сторон. Нельзя сказать, чтобы очень плотно, но особо и не побежишь, случись что. А что, собственно, должно было случиться? Денис даже усмехнулся своей осторожности.
— Добрый день. — Внезапно раздавшийся рядом голос заставил его вздрогнуть. — Вы точны. Это похвально.
Денис резко остановился. Человек по левую руку от него продолжал идти.
— Не останавливайтесь, — сказал он, не оборачиваясь. — Давайте прогуляемся и побеседуем. Думаю, нам есть о чем.
— Без сомнения. — Денис в два широких шага догнал мужчину.
— Учитывая вашу занятость, буду краток, — продолжал тот, все так же не глядя в сторону собеседника. — Мы не без основания полагаем, что в деле, которым вы сейчас занимаетесь, вы продвинулись уже достаточно далеко.
— Допустим, — отрезал Денис.
— Так вот, — невозмутимо говорил М. Ч. (а в том, что это был именно он, Денис не сомневался — он полностью соответствовал описанию, которое дал ему Бочаров). — Могу вас заверить, что после смерти небезызвестного вам господина Тарасенкова контора расформирована. Другими словами, больше никто ни за кем не следит.
— Приятно слышать, — усмехнулся Денис. — Честное слово. Только зачем вы мне все это говорите?
— Резонный вопрос, — заметил М. Ч. — Дело в том, что господина Тарасенкова убрал Борис Соломонович Хайкин. И поверьте, было за что.
— Охотно верю, — отозвался сыщик, равнодушно поглядывая вперед. Метрах в пятидесяти Демидыч увлеченно бросал палочки, а спаниель с не меньшей увлеченностью и азартом их отыскивал. — И что из того?
М. Ч. повернул наконец к нему свое лицо, помолчал, разглядывая в упор, и заговорил опять, на этот раз медленнее, четче, так, как говорят о главном:
— Штур об этом не догадается. По своему, извините, скудоумию. А с подразделением «Р» мы договорились…
— Кто это «мы»? — перебил Денис.
— Не важно, — отмахнулся М. Ч. — Остаетесь только вы. Да, да — вы. Не удивляйтесь. Уж больно интересуется этим делом, в частности Хайкиным, Александр Борисович.
— Турецкий?!
— Он самый. Так вот, у нас к вам деловое предложение: если известную информацию, эту самую, вы просто не доведете до сведения господина Турецкого, что не составит особого труда, то подобная услуга будет щедро вознаграждена. В зеленых денежных знаках, естественно. Скажем, сумма в десять тысяч долларов вас устроит?
М. Ч. вопросительно уставился на Дениса. Тот молчал. Но всего лишь пару мгновений.
— А не пошли бы вы, Валерий Павлович! — выпалил Денис одним махом и застыл на месте. Уж больно захотелось съездить этому самоуверенному типу по физиономии. Даже кулаки зачесались.
М. Ч. сразу и безошибочно уловил смену его настроения и, по-видимому, поспешил, от греха подальше, побыстрее расстаться.
— И все-таки я бы попросил вас еще раз подумать, — проговорил он и попрощался: — Я вам перезвоню. До свидания. — И быстро зашагал вперед, мимо незаметно косившегося в их сторону Демидыча.
Через минуту его фигура скрылась за поворотом тропинки. Денис повернул назад. Его обогнал пожилой мужчина в спортивном костюме, совершавший пробежку трусцой. Навстречу попались девчонки-школьницы с огромным догом на поводке. Едва они обогнали Дениса, как отпустили пса на волю. Последствия не заставили себя долго ждать.
Истошный собачий лай, срывающийся на высокой ноте и переходящий в визг, побудил Дениса оглянуться. Зрелище предстало таким, каким он его себе примерно и нарисовал: метрах в ста отчаянно бросался на недоумевающего дога маленький кокер-спаниель, поджимая при этом отчего-то хвост.
Демидыч успел соединиться с ним поводком и буквально тащил по земле, подальше в сторонку. Как только дог безучастно потрусил дальше, лохматый смельчак успокоился и как ни в чем не бывало завилял коротеньким хвостом. Демидыч, выдерживая дистанцию, следовал за Денисом.
Через пятнадцать минут деревья отступили и вновь открылся пустырь. В дальнем его конце Денис заметил М. Ч. Тот уже успел пересечь открытое пространство, завершив круг по лесу раньше его, и заворачивал за супермаркет. Денис не сомневался, что Сева и Николай успешно сядут ему на хвост и доведут дело до конца. Ему же оставалось вернуться в контору и ждать их возвращения. И захватить с собой Демидыча с его четвероногим «прикрытием».
Вернув нагулявшегося и выполнившего оперативную работу спаниеля Киню хозяевам, Демидыч с Денисом рванули в «Глорию». Но не успели отъехать от «Пражской» и полукилометра, как зазвонил мобильник. Денис выслушал абонента, бросил: «Хорошо. Жду в офисе» — и отключился. Звонили, естественно, его сыщики, приклеившиеся к М. Ч. Денис нетерпеливо гнал машину, как будто от этого зависел результат операции и вообще всего расследования.
В «Глории» они прождали больше часа, прежде чем появились Сева и Николай. Их вид не обещал ничего утешительного. Это было видно и невооруженным глазом: едва переступили порог, оба потупились в пол.
— Та-ак, — протянул Денис, буравя оперативников взглядом. — Я так понимаю — упустили.
— Угу, — буркнул Сева.
— И как же вы это так лоханулись?
— Да он трамвай подрезал и проскочил, — попытался оправдаться Коля Щербак. — А мы на светофоре застряли. Потом, когда на зеленый выскочили, его уже и след простыл. Ушел, гад. Испарился, как призрак.
— Прямо-таки испарился, — съязвил Демидыч.
— Ну, мы подумали, на Варшавку свернул. Туда — а там чисто.
— Дворами, наверное, ушел, — предположил Сева.
— Кино какое-то. — Денис тяжело опустился в кресло. — Он что, вас заметил?
— Да нет. — Николай пожал плечами. — Может, на всякий случай, для страховки.
— Может, и так. — Денис почувствовал, что настроение бесповоротно склонилось в худшую сторону. Азарт охотника испарился, как час назад испарился на глазах у его сыщиков сам М. Ч.
— Должен быть еще ход. И не один, — размышляя вслух о чем-то своем, произнес Макс.
Глядя на спину не отрывающегося от компьютера хакера, Денис вдруг подумал, что тот прав, прав тысячу раз. Игра с М. Ч. только началась.
В. А. Штур. 1 июля
Денис Грязнов. 2 июля
— Да так, знаете ли, интуиция.
— Ладно, что у вас? Выкладывайте. У меня мало времени.
— Приятно общаться с деловым человеком, — скорее всего, поиздевался незнакомец. — Итак, мы с вами заочно уже знакомы…
В это время в кабинет ввалилась троица оперативников «Глории», довольных и разомлевших после употребленного во время обеда (что случалось не так часто). Но, увидев, как у говорившего по телефону шефа раздражение на лице сменяется вниманием, все трое, как по команде, застыли при входе. Демидыч, хотевший еще с порога выдать какое-то соображение, так и остался с полуоткрытым ртом.
Наконец Денис положил трубку, посмотрел на прибывших:
— Н-да. Честно сказать, чего-чего, а такого я не ожидал.
Сыщики непонимающе переглянулись.
— М.Ч., то бишь Молодой Человек, объявился, — пояснил Денис. Собственной персоной.
— Сам, что ли, позвонил? — уточнил Голованов.
— Ага. И назначил мне конфиденциальную встречу. С глазу на глаз. Конспиратор хренов.
— Ну и? — подал голос Демидыч.
— Что «ну и»? Поеду, конечно, — ответил Денис, поднимаясь из-за стола и распрямляя затекшую спину. Поймав на себе вопросительные взгляды оперативников, добавил: — Для вас тоже занятие найдется.
Он пристроился на крышке своего рабочего стола, подождал, пока рассядутся остальные.
— Значит, так. Особо мудрить не будем. Да и времени в обрез. Встреча назначена на 16.00 в районе метро «Пражская». Там то ли парк, то ли лесополоса. Не помню точно.
— Я в курсе, — вставил Демидыч. — Парковая зона там, тянется до «Чертановской».
— Замечательно, — продолжил Денис, — вот ты, Демидыч, и будешь меня прикрывать, а Николай с Севой проследят за нашим дорогим М.Ч. после встречи… Все понятно?
Сыщики «Глории» дружно закивали. Дело привычное и не особо сложное. Бывало и похлеще. Оставались детали: время и пути подъезда, места дислокации, отход, возможные направления слежки. Все четверо склонились над картой Чертановского района Москвы.
— Ва-ау! — напомнил о себе Макс, о существовании которого на время забыли.
На этот раз Денис не выдержал и подошел заглянуть в монитор отчаянного хакера. Развернувшаяся на экране цветная картинка заставила буквально остолбенеть.
— Попались-таки дети в Максовы сети, — прокомментировал изображение схемы Пентагона Коля Щербак, выглядывая из-за плеча Дениса.
— Эти дети могут за такие штучки и щелбанов надавать, — отметил из-за другого плеча Сева.
— Это мы еще поглядим, кто кому и чего надает, — самозабвенно усмехнулся Макс и откинулся на спинку стула. — Все, пятиминутный перерыв. Что у вас в мире нового?
— На Брайтон-Бич опять идут дожди, — ответил за всех Демидыч.
— Все ясно, — не удивился Макс, — очередное оперативное задание, — и тихонько пропел: — Их сборы были недолги.
Сборы и правда были недолгими. Уже через двадцать минут, в 14.15, четверка сыщиков «Глории» отправилась на «охоту», оставив российского хакера проникать в гордом одиночестве в тайны и секреты вражеского военного ведомства.
К метро «Пражская» добрались сравнительно быстро, если учитывать поток машин на дорогах в это время суток. Сева и Николай вырвались вперед: они по сценарию должны были прибыть к месту встречи раньше, сориентироваться и устроиться для наблюдения. Денис не спеша вел автомобиль. Он успевал. Сзади остался недавно выстроенный на месте рынка торговый комплекс «Электронный мир». Спустя минуту у кольцевого перекрестка Демидыч попросил остановить.
— У меня здесь знакомая одна живет, — объяснил он. — Заскочу, обзаведусь прикрытием и догоню.
Не вдаваясь в подробности экспромта Демидыча, Денис покатил дальше по улице Красного Маяка и уже метров через триста увидел справа, у самой дороги, первый ориентир — небольшой супермаркет. Огромные буквы на вывеске гордо сообщали, что работает «Лондон-бридж» круглые сутки — двадцать четыре часа. Денис припарковался на небольшой площадке у магазина, вылез, огляделся. Справа тянулись гаражи, охраняемая автостоянка, слева в глубине — многоэтажки. Он двинулся вперед по своей стороне улицы.
Сразу за супермаркетом раскинулся пустырь, превращенный в поляну отдыха. Тут и там располагались вытесанные из бревен скамейки, на которых обменивались полезными советами молодые мамаши, не забывая при этом покачивать коляски с любимыми чадами. Или же делились последними новостями пенсионеры. Одним словом, обычная для подобных мест картина.
Денис прошел по тропинке под деревянной аркой а-ля теремок. Навстречу попадались возвращающиеся с прогулок собаководы со своими питомцами или просто любители подышать свежим воздухом. Впереди, в ста метрах, начиналась лесопарковая полоса. Именно в ней М. Ч. назначил встречу. Денис знал, что где-то рядом за ним наблюдают Сева и Николай. Он их не видел, но явно ощущал присутствие, уверенный, что в нужный момент они не подведут. Хотя…
Уж больно странно все складывалось. И сам звонок, и условия встречи. Все.
М. Ч. должен был сам к нему подойти. А ему, Денису, предстояло совершить неспешную прогулку по парку, намотать, быть может, не один круг. И Демидыч куда-то запропастился. А ведь условились: тот должен не выпускать его из поля зрения.
Словно в ответ на последнюю мысль сзади раздался заливистый лай, и что-то мягкое ткнулось в его ногу. Денис повернул голову. Молоденький кокер-спаниель заинтересованно обнюхивал его штанину.
— Не бойтесь, он не кусается, — поспешил успокоить возникший на тропинке Демидыч, ловко пристегнул к ошейнику собаки поводок и потащил его за собой. — Гулять, Киня, гулять.
Спаниель особо и не сопротивлялся. Забыв о Денисе, весело рванул за Демидычем, обогнал его и уже с новым интересом обнюхивал все, что попадалось у него на пути. Денис усмехнулся про себя изобретательности оперативника. Нечего сказать — прикрытие так прикрытие.
Дорожка начала забирать влево. Видимо, делала круг и возвращалась к пустырю. Березы и ели обступали ее с обеих сторон. Нельзя сказать, чтобы очень плотно, но особо и не побежишь, случись что. А что, собственно, должно было случиться? Денис даже усмехнулся своей осторожности.
— Добрый день. — Внезапно раздавшийся рядом голос заставил его вздрогнуть. — Вы точны. Это похвально.
Денис резко остановился. Человек по левую руку от него продолжал идти.
— Не останавливайтесь, — сказал он, не оборачиваясь. — Давайте прогуляемся и побеседуем. Думаю, нам есть о чем.
— Без сомнения. — Денис в два широких шага догнал мужчину.
— Учитывая вашу занятость, буду краток, — продолжал тот, все так же не глядя в сторону собеседника. — Мы не без основания полагаем, что в деле, которым вы сейчас занимаетесь, вы продвинулись уже достаточно далеко.
— Допустим, — отрезал Денис.
— Так вот, — невозмутимо говорил М. Ч. (а в том, что это был именно он, Денис не сомневался — он полностью соответствовал описанию, которое дал ему Бочаров). — Могу вас заверить, что после смерти небезызвестного вам господина Тарасенкова контора расформирована. Другими словами, больше никто ни за кем не следит.
— Приятно слышать, — усмехнулся Денис. — Честное слово. Только зачем вы мне все это говорите?
— Резонный вопрос, — заметил М. Ч. — Дело в том, что господина Тарасенкова убрал Борис Соломонович Хайкин. И поверьте, было за что.
— Охотно верю, — отозвался сыщик, равнодушно поглядывая вперед. Метрах в пятидесяти Демидыч увлеченно бросал палочки, а спаниель с не меньшей увлеченностью и азартом их отыскивал. — И что из того?
М. Ч. повернул наконец к нему свое лицо, помолчал, разглядывая в упор, и заговорил опять, на этот раз медленнее, четче, так, как говорят о главном:
— Штур об этом не догадается. По своему, извините, скудоумию. А с подразделением «Р» мы договорились…
— Кто это «мы»? — перебил Денис.
— Не важно, — отмахнулся М. Ч. — Остаетесь только вы. Да, да — вы. Не удивляйтесь. Уж больно интересуется этим делом, в частности Хайкиным, Александр Борисович.
— Турецкий?!
— Он самый. Так вот, у нас к вам деловое предложение: если известную информацию, эту самую, вы просто не доведете до сведения господина Турецкого, что не составит особого труда, то подобная услуга будет щедро вознаграждена. В зеленых денежных знаках, естественно. Скажем, сумма в десять тысяч долларов вас устроит?
М. Ч. вопросительно уставился на Дениса. Тот молчал. Но всего лишь пару мгновений.
— А не пошли бы вы, Валерий Павлович! — выпалил Денис одним махом и застыл на месте. Уж больно захотелось съездить этому самоуверенному типу по физиономии. Даже кулаки зачесались.
М. Ч. сразу и безошибочно уловил смену его настроения и, по-видимому, поспешил, от греха подальше, побыстрее расстаться.
— И все-таки я бы попросил вас еще раз подумать, — проговорил он и попрощался: — Я вам перезвоню. До свидания. — И быстро зашагал вперед, мимо незаметно косившегося в их сторону Демидыча.
Через минуту его фигура скрылась за поворотом тропинки. Денис повернул назад. Его обогнал пожилой мужчина в спортивном костюме, совершавший пробежку трусцой. Навстречу попались девчонки-школьницы с огромным догом на поводке. Едва они обогнали Дениса, как отпустили пса на волю. Последствия не заставили себя долго ждать.
Истошный собачий лай, срывающийся на высокой ноте и переходящий в визг, побудил Дениса оглянуться. Зрелище предстало таким, каким он его себе примерно и нарисовал: метрах в ста отчаянно бросался на недоумевающего дога маленький кокер-спаниель, поджимая при этом отчего-то хвост.
Демидыч успел соединиться с ним поводком и буквально тащил по земле, подальше в сторонку. Как только дог безучастно потрусил дальше, лохматый смельчак успокоился и как ни в чем не бывало завилял коротеньким хвостом. Демидыч, выдерживая дистанцию, следовал за Денисом.
Через пятнадцать минут деревья отступили и вновь открылся пустырь. В дальнем его конце Денис заметил М. Ч. Тот уже успел пересечь открытое пространство, завершив круг по лесу раньше его, и заворачивал за супермаркет. Денис не сомневался, что Сева и Николай успешно сядут ему на хвост и доведут дело до конца. Ему же оставалось вернуться в контору и ждать их возвращения. И захватить с собой Демидыча с его четвероногим «прикрытием».
Вернув нагулявшегося и выполнившего оперативную работу спаниеля Киню хозяевам, Демидыч с Денисом рванули в «Глорию». Но не успели отъехать от «Пражской» и полукилометра, как зазвонил мобильник. Денис выслушал абонента, бросил: «Хорошо. Жду в офисе» — и отключился. Звонили, естественно, его сыщики, приклеившиеся к М. Ч. Денис нетерпеливо гнал машину, как будто от этого зависел результат операции и вообще всего расследования.
В «Глории» они прождали больше часа, прежде чем появились Сева и Николай. Их вид не обещал ничего утешительного. Это было видно и невооруженным глазом: едва переступили порог, оба потупились в пол.
— Та-ак, — протянул Денис, буравя оперативников взглядом. — Я так понимаю — упустили.
— Угу, — буркнул Сева.
— И как же вы это так лоханулись?
— Да он трамвай подрезал и проскочил, — попытался оправдаться Коля Щербак. — А мы на светофоре застряли. Потом, когда на зеленый выскочили, его уже и след простыл. Ушел, гад. Испарился, как призрак.
— Прямо-таки испарился, — съязвил Демидыч.
— Ну, мы подумали, на Варшавку свернул. Туда — а там чисто.
— Дворами, наверное, ушел, — предположил Сева.
— Кино какое-то. — Денис тяжело опустился в кресло. — Он что, вас заметил?
— Да нет. — Николай пожал плечами. — Может, на всякий случай, для страховки.
— Может, и так. — Денис почувствовал, что настроение бесповоротно склонилось в худшую сторону. Азарт охотника испарился, как час назад испарился на глазах у его сыщиков сам М. Ч.
— Должен быть еще ход. И не один, — размышляя вслух о чем-то своем, произнес Макс.
Глядя на спину не отрывающегося от компьютера хакера, Денис вдруг подумал, что тот прав, прав тысячу раз. Игра с М. Ч. только началась.
В. А. Штур. 1 июля
Ну вот, только этого ему для полного счастья и не хватало. После короткого стука, на который Штур не успел ответить, дверь приоткрылась и в нее просунулась красивая, черт возьми, голова этого придурка Дудинцева. Штур кивнул — что уж поделаешь! — и подполковник прошел в комнату, уселся напротив следователя и приготовился говорить.
Да уж, о неприятности в лице Дудинцева Вениамин Аркадьевич как-то умудрился забыть, тогда как вовсе не принимать во внимание этого мальчишку было невозможно. Хочешь не хочешь, а работать придется вместе.
«До своей версии я его не допущу, — подумал Штур. — Дров наломает, молодой-горячий. А вот как бы он мне своих соображений не подкинул — таких, которые мне все дело испортят».
— Ну-с, подполковник, чем порадуете? — Следователь вложил в вопрос весь возможный сарказм, и собеседник, конечно, не мог его не заметить. Впрочем, он и без того знает, как относится «старший товарищ» к его сомнительной деятельности. — Так что ж таиться? Карты на стол, дорогой, карты на стол!
— Кой-какие подвижки у меня наметились, Вениамин Аркадьевич. Дудинцев пытался говорить как можно вежливее.
У Штура упало сердце. Как чуял — «подвижки». Знаем мы их «подвижки» спецназовские.
— Я про нашего с вами Тарасенкова, — продолжил подполковник. Кое-какие делишки его темные нам приоткрылись.
Следователь слегка воспрянул духом: темные делишки Тарасенкова никак не вступали в противоречие с его собственной концепцией.
— А, и вы, значит, на Кубок Кремля этот несчастный набрели? «Молодец, молодец, подполковник. Молодо-зелено, а дело вроде знает».
Штур с неудовольствием отметил, что Дудинцев поморщился. Самый умный тут, что ли?
— Нет, не в Кубке дело. Хотя и там, возможно, черт-те что творится, но мы пока туда не лазили.
— А, не успели! — «Рано, значит, похвалил я вас, рано… Впредь осторожнее буду».
Язвительность у Штура что-то сегодня не выходила. То есть выходила, конечно, но получалась какой-то жалкой, вовсе не искрометной, как ему бы хотелось.
«Неуверен я в себе, вот что. Нет, не так. В себе-то уверен, а вот в том, что кто-нибудь меня поддержит, — не очень. Гигантов меня не одобрил а я уже и скис? Что же я, тряпка, чтобы так зависеть от мнения начальства? Конечно, если бы Гигантов меня поддержал, я бы с мальчишкой этим вовсе не так разговаривал… Нет, старик, ты это брось. Ты Штур, в конце концов, а „Штур — это диагноз“ — так у нас тут шутят! Вот и оставайся Штуром. Никому тебя не сломить».
Он приободрился.
— Так что там с Тарасенковым?
— Тарасенков, по нашим сведениям, хоть с ФСБ и распрощался, да не совсем. Вы ведь, конечно, знаете про этот скандал с мафиозной охраной?
— Я-то знаю… А вот вы, мил человек, откуда знаете — мне непонятно. Вениамин Аркадьевич тянул время. Нет, версия о том, что убийство подготовлено эфэсбэшниками, ему категорически не подходила. А разговор, похоже, шел именно к этому.
— Ну как «откуда», я же работаю все-таки по делу… Так вот, официально Тарасенкова из органов вышибли, а на деле он для них некоторую черную работу выполнял-таки по старой памяти. Это почти доказано. Вот послушайте…
— Не желаю я слушать всякую муру! — взорвался наконец Вениамин Аркадьевич. Этот щенок его доконает когда-нибудь. — Тарасенков не мог помогать органам хотя бы потому, что там бы его помощи никто не принял! Они его предателем считают, понимаете вы это или нет! Предателем!
— Конечно, понимаю, — спокойно, как ребенку, стал объяснять Дудинцев, что взбесило Штура еще больше. — Да, они считают его предателем, но для них, для органов, мораль — очень гибкая штуковина. Им от предателя помощь принимать, простите за выражение, вовсе не в падлу.
— За выражение — не прощу! Развели тут уголовщину, докатились до того, что следователю по фене докладывают.
— Ну, еще раз прошу прощения, больше не повторится. — Со времени их первой встречи Дудинцев явно научился держать себя в руках. Это было неприятно. Вот если бы сорвался, выбежал из кабинета в ярости, как давеча, — вот тогда бы Вениамин Аркадьевич мог праздновать победу. Хотя бы моральную. Кстати, о морали. Мораль, видите ли, у него штука гибкая. Все-то он знает.
— Мораль, товарищ Дудинцев, вещь негибкая совершенно. А вот вы, насколько я понимаю, всех по себе судите. Если сами вы готовы сотрудничать с предателями, так и другие, считаете, могут точно так же? — напирал следователь. Ничего, он еще заставит этого добра молодца взбеситься, еще отпразднует свою победу.
— Это вы фээсбэшников, выходит, защищаете, Вениамин Аркадьевич? Когда они кому из нас что хорошее сделали?
— Во-первых, не «ФЭэсбэшников», а «ЭФэсбэшников», Кирилл Олегович, вскочил на своего любимого конька Штур. — Буквы «ФЭ» в русском языке нет, а есть только буква «ЭФ». Но это к слову. А к делу вот что: не я их защищаю, а как раз вы. Что вы думаете — расскажете о такой своей версии кому повыше, так вам работать дадут? Они же, эфэсбэшники, и загребут себе дело, чтобы разбираться со своими внутри конторы, сор из избы не выносить. Эх вы, подполковник…
— За урок лингвистики спасибо, больше «ЭФ» с «ФЭ» не перепутаю. А по существу — не согласен. Мы возбудили дело — нам его и заканчивать. Мы же не подчиненная им структура. Что значит — «загребут»?
Штура даже забавлять начало прекраснодушие этого юноши.
— Ладно, продолжайте, Дудинцев, я вас слушаю. Все равно ваша версия высосана из пальца, так что можете посотрясать тут воздух немножко.
Дудинцев вздохнул. Да, подумал Штур, тяжело его нынче из себя вывести. Видно, слишком уж в своей правоте уверен. И не факт, что у него, Штура, выйдет рога этому красавчику пообломать. Ну, послушаем-послушаем, что он имеет нам сообщить…
— Мы отыскали фирму, которая занималась прослушкой и, так сказать, пронюшкой многих деятелей, и крупных, и мелких. И выяснили, что во главе косвенным, конечно, образом, никому не показываясь, — стоит наш с вами друг Тарасенков. То есть стоял. Информацией они, конечно, приторговывали Тарасенков не был бы Тарасенковым, если бы бабок с этого дела не срубил… Ох, простите, Вениамин Аркадьевич, честное слово, не буду больше так выражаться.
— Вот-вот. Ну и что, кстати? Занимались прослушкой, торговали информацией… Да таких фирм наверняка сколько угодно найти можно! При чем тут только ФСБ, непонятно. Не одни же они с такими делами связаны.
— Мысль о ФСБ возникла, во-первых, в связи с прошлым самого Тарасенкова, а во-вторых… Есть там еще один тип. Мы его пока не изловили, но изловим обязательно. По делу проходит под названием «Молодой Человек», на самом деле зовут его Валерием Павловичем. По всей видимости, от этого самого Валерия Павловича к ФСБ тянутся не то что ниточки — канатики…
— Ну-ну, уж и «канатики». Доказательства у вас, друг мой, имеются в наличии? Свидетели там какие-нибудь?
Дудинцев на мгновение потупился.
— Свидетели… Были свидетели.
— Сплыли? — иронически осведомился Штур.
— Убрали свидетелей, — хрипло ответил подполковник, и Штуру на мгновение стало страшно. Конечно, все, что говорит Дудинцев, вилами по воде писано, но — а вдруг правда? Если даже свидетелей убирают? Тогда всему конец…
— Рассказывайте.
— Так точно. Обнаружена, как я уже сказал, фирма, занимавшаяся тотальной прослушкой. Штат — двое мальчишек, арсенал — три компьютера да масса электронных к ним примочек. У мальчишек, судя по их показаниям…
— Показаниям? Их взяли или просто допросили?
— Взяли. У мальчишек начальником тот самый, пока не найденный Валерий Павлович. Как-то по пьянке Валерий Павлович колется: предприятие, мол, не его собственность, над ним есть кто повыше. А именно — генерал Тарасенков…
— И после этого мальчишек…
— Именно. Помните, в следственном изоляторе взрыв был на днях, три камеры напрочь вынесло? Вот по этим-то камерам ребята и были распределены.
— Так там, я слышал, дед-маньяк был, непризнанный режиссер, по совместительству наркоделец, гремучая смесь, короче говоря. Неужели, по-вашему, это все эфэсбэшные штучки?
— Да нет же. Разве не видите — кто-то играет как раз против ФСБ! И по-крупному играет!
Штуру стало несколько легче. Он ожидал от Дудинцева чего покруче, а тот и в самом деле муру несет.
— Нет, подполковник, это несерьезно. Это шутовство какое-то. Вы уж не рассказывайте об этом больше никому, не позорьтесь. Это я вам как старший товарищ советую.
Дудинцев пожал плечами. К своему ужасу, Штур заметил, что его мнение не играет никакой роли для этого болвана. Приказали ему отчитаться следователю — он и отчитался, а что уж следователь там по поводу его отчета скажет — это ему не важно ни вот на столько. И работать он будет продолжать по своей теме…
Какой кошмар все-таки… Ведь там, наверху, — а Дудинцев обязательно полезет проталкивать свои идеи через голову Штура, — всем этим очень даже заинтересуются. Бред бредом, а шпиономанией у нас сейчас больны все поголовно. И тогда неприятностей не оберешься…
— Спасибо, что выслушали, — произнес тем временем Дудинцев и поднялся.
Штур судорожно искал, что бы такого отмочить напоследок, чтобы все-таки подпортить подполковнику настроение. В голову ничего не приходило. «Бог с тобой, золотая рыбка, плыви себе в синее море… или как там… подумал Штур. — Ну, промолчу. Пусть только уходит поскорее».
Когда за ненавистным спецназовцем закрылась дверь, следователь обхватил голову руками и протяжно вздохнул. Вздохнул, надо сказать, весьма неудачно: струя воздуха ударила аккурат в пепельницу, окурки «беломорин» разлетелись по всему столу, а хлопья пепла забили Штуру глаза и нос.
— И ведь во второй раз за день… — с досадой проворчал Вениамин Аркадьевич, припомнив опрокинутый с утра чайник. Впрочем, похоже, что было все это лет сто назад. А может, и сто пятьдесят: столько надежд с тех пор успело разбиться вдребезги!
Тут Штур мысленно отругал себя за излишнюю патетичность, добыл из ящика стола тряпку и быстренько устранил последствия своего неосторожного вздоха.
Да, пришла беда — отворяй ворота. Ну уж конечно. Так Штур и отворит. Мы еще поборемся! Иначе — точно кранты (фу-ты, набрался словечек у этого уголовника). Дудинцева выслушают и решат, что да, серьезно, да, не по нам, и вообще, пусть они там сами разбираются — и передадут дело ФСБ. В лучшем случае, Главной военной прокуратуре. Но Штуру-то — все равно. У него дело заберут, на его версию никто и внимания не обратит, а ведь дураку ясно, что прав именно он! Но разве у них теперь бывает что по-справедливости?
Неприятность — это слабо сказано. Убийство, просто убийство! Следует признать, что этот Дудинцев убил Вениамина Аркадьевича наповал. При таком раскладе настоящие преступники в любом случае уйдут от наказания. Ведь его, Штура, никто и слушать не станет. Вот так у нас теперь всегда…
Однако по крайней мере одна идея у него есть.
Следователь положил перед собой чистый лист бумаги, в верхнем правом углу нацарапал: «Прокурору г. Москвы Гигантову Р. С. от старшего следователя по особо важным делам Московской городской прокуратуры Штура В. А.».
«Уж я ему напишу, — думал Вениамин Аркадьевич. — По глупости ли Дудинцев разваливает мне дело или по противозаконным соображениям — это пусть наверху решают. А я доложу так, как сам это вижу: подразделение „Р“ в лице Дудинцева К. О., сговорившись с преступниками, намеренно сбивает следствие с верного пути, подсовывая ему нелепые версии, не имеющие под собой никакой почвы… Не виноват окажется мальчик — так и слава Богу! Главное — разбираться начнут. А пока разбираются, я уж как-нибудь уговорю Гигантова, чтобы Атамана арестовал. И Атаман расколется в конце концов. Тогда и станет ясно, что прав не кто-нибудь, а именно старший советник юстиции Штур!»
Да уж, о неприятности в лице Дудинцева Вениамин Аркадьевич как-то умудрился забыть, тогда как вовсе не принимать во внимание этого мальчишку было невозможно. Хочешь не хочешь, а работать придется вместе.
«До своей версии я его не допущу, — подумал Штур. — Дров наломает, молодой-горячий. А вот как бы он мне своих соображений не подкинул — таких, которые мне все дело испортят».
— Ну-с, подполковник, чем порадуете? — Следователь вложил в вопрос весь возможный сарказм, и собеседник, конечно, не мог его не заметить. Впрочем, он и без того знает, как относится «старший товарищ» к его сомнительной деятельности. — Так что ж таиться? Карты на стол, дорогой, карты на стол!
— Кой-какие подвижки у меня наметились, Вениамин Аркадьевич. Дудинцев пытался говорить как можно вежливее.
У Штура упало сердце. Как чуял — «подвижки». Знаем мы их «подвижки» спецназовские.
— Я про нашего с вами Тарасенкова, — продолжил подполковник. Кое-какие делишки его темные нам приоткрылись.
Следователь слегка воспрянул духом: темные делишки Тарасенкова никак не вступали в противоречие с его собственной концепцией.
— А, и вы, значит, на Кубок Кремля этот несчастный набрели? «Молодец, молодец, подполковник. Молодо-зелено, а дело вроде знает».
Штур с неудовольствием отметил, что Дудинцев поморщился. Самый умный тут, что ли?
— Нет, не в Кубке дело. Хотя и там, возможно, черт-те что творится, но мы пока туда не лазили.
— А, не успели! — «Рано, значит, похвалил я вас, рано… Впредь осторожнее буду».
Язвительность у Штура что-то сегодня не выходила. То есть выходила, конечно, но получалась какой-то жалкой, вовсе не искрометной, как ему бы хотелось.
«Неуверен я в себе, вот что. Нет, не так. В себе-то уверен, а вот в том, что кто-нибудь меня поддержит, — не очень. Гигантов меня не одобрил а я уже и скис? Что же я, тряпка, чтобы так зависеть от мнения начальства? Конечно, если бы Гигантов меня поддержал, я бы с мальчишкой этим вовсе не так разговаривал… Нет, старик, ты это брось. Ты Штур, в конце концов, а „Штур — это диагноз“ — так у нас тут шутят! Вот и оставайся Штуром. Никому тебя не сломить».
Он приободрился.
— Так что там с Тарасенковым?
— Тарасенков, по нашим сведениям, хоть с ФСБ и распрощался, да не совсем. Вы ведь, конечно, знаете про этот скандал с мафиозной охраной?
— Я-то знаю… А вот вы, мил человек, откуда знаете — мне непонятно. Вениамин Аркадьевич тянул время. Нет, версия о том, что убийство подготовлено эфэсбэшниками, ему категорически не подходила. А разговор, похоже, шел именно к этому.
— Ну как «откуда», я же работаю все-таки по делу… Так вот, официально Тарасенкова из органов вышибли, а на деле он для них некоторую черную работу выполнял-таки по старой памяти. Это почти доказано. Вот послушайте…
— Не желаю я слушать всякую муру! — взорвался наконец Вениамин Аркадьевич. Этот щенок его доконает когда-нибудь. — Тарасенков не мог помогать органам хотя бы потому, что там бы его помощи никто не принял! Они его предателем считают, понимаете вы это или нет! Предателем!
— Конечно, понимаю, — спокойно, как ребенку, стал объяснять Дудинцев, что взбесило Штура еще больше. — Да, они считают его предателем, но для них, для органов, мораль — очень гибкая штуковина. Им от предателя помощь принимать, простите за выражение, вовсе не в падлу.
— За выражение — не прощу! Развели тут уголовщину, докатились до того, что следователю по фене докладывают.
— Ну, еще раз прошу прощения, больше не повторится. — Со времени их первой встречи Дудинцев явно научился держать себя в руках. Это было неприятно. Вот если бы сорвался, выбежал из кабинета в ярости, как давеча, — вот тогда бы Вениамин Аркадьевич мог праздновать победу. Хотя бы моральную. Кстати, о морали. Мораль, видите ли, у него штука гибкая. Все-то он знает.
— Мораль, товарищ Дудинцев, вещь негибкая совершенно. А вот вы, насколько я понимаю, всех по себе судите. Если сами вы готовы сотрудничать с предателями, так и другие, считаете, могут точно так же? — напирал следователь. Ничего, он еще заставит этого добра молодца взбеситься, еще отпразднует свою победу.
— Это вы фээсбэшников, выходит, защищаете, Вениамин Аркадьевич? Когда они кому из нас что хорошее сделали?
— Во-первых, не «ФЭэсбэшников», а «ЭФэсбэшников», Кирилл Олегович, вскочил на своего любимого конька Штур. — Буквы «ФЭ» в русском языке нет, а есть только буква «ЭФ». Но это к слову. А к делу вот что: не я их защищаю, а как раз вы. Что вы думаете — расскажете о такой своей версии кому повыше, так вам работать дадут? Они же, эфэсбэшники, и загребут себе дело, чтобы разбираться со своими внутри конторы, сор из избы не выносить. Эх вы, подполковник…
— За урок лингвистики спасибо, больше «ЭФ» с «ФЭ» не перепутаю. А по существу — не согласен. Мы возбудили дело — нам его и заканчивать. Мы же не подчиненная им структура. Что значит — «загребут»?
Штура даже забавлять начало прекраснодушие этого юноши.
— Ладно, продолжайте, Дудинцев, я вас слушаю. Все равно ваша версия высосана из пальца, так что можете посотрясать тут воздух немножко.
Дудинцев вздохнул. Да, подумал Штур, тяжело его нынче из себя вывести. Видно, слишком уж в своей правоте уверен. И не факт, что у него, Штура, выйдет рога этому красавчику пообломать. Ну, послушаем-послушаем, что он имеет нам сообщить…
— Мы отыскали фирму, которая занималась прослушкой и, так сказать, пронюшкой многих деятелей, и крупных, и мелких. И выяснили, что во главе косвенным, конечно, образом, никому не показываясь, — стоит наш с вами друг Тарасенков. То есть стоял. Информацией они, конечно, приторговывали Тарасенков не был бы Тарасенковым, если бы бабок с этого дела не срубил… Ох, простите, Вениамин Аркадьевич, честное слово, не буду больше так выражаться.
— Вот-вот. Ну и что, кстати? Занимались прослушкой, торговали информацией… Да таких фирм наверняка сколько угодно найти можно! При чем тут только ФСБ, непонятно. Не одни же они с такими делами связаны.
— Мысль о ФСБ возникла, во-первых, в связи с прошлым самого Тарасенкова, а во-вторых… Есть там еще один тип. Мы его пока не изловили, но изловим обязательно. По делу проходит под названием «Молодой Человек», на самом деле зовут его Валерием Павловичем. По всей видимости, от этого самого Валерия Павловича к ФСБ тянутся не то что ниточки — канатики…
— Ну-ну, уж и «канатики». Доказательства у вас, друг мой, имеются в наличии? Свидетели там какие-нибудь?
Дудинцев на мгновение потупился.
— Свидетели… Были свидетели.
— Сплыли? — иронически осведомился Штур.
— Убрали свидетелей, — хрипло ответил подполковник, и Штуру на мгновение стало страшно. Конечно, все, что говорит Дудинцев, вилами по воде писано, но — а вдруг правда? Если даже свидетелей убирают? Тогда всему конец…
— Рассказывайте.
— Так точно. Обнаружена, как я уже сказал, фирма, занимавшаяся тотальной прослушкой. Штат — двое мальчишек, арсенал — три компьютера да масса электронных к ним примочек. У мальчишек, судя по их показаниям…
— Показаниям? Их взяли или просто допросили?
— Взяли. У мальчишек начальником тот самый, пока не найденный Валерий Павлович. Как-то по пьянке Валерий Павлович колется: предприятие, мол, не его собственность, над ним есть кто повыше. А именно — генерал Тарасенков…
— И после этого мальчишек…
— Именно. Помните, в следственном изоляторе взрыв был на днях, три камеры напрочь вынесло? Вот по этим-то камерам ребята и были распределены.
— Так там, я слышал, дед-маньяк был, непризнанный режиссер, по совместительству наркоделец, гремучая смесь, короче говоря. Неужели, по-вашему, это все эфэсбэшные штучки?
— Да нет же. Разве не видите — кто-то играет как раз против ФСБ! И по-крупному играет!
Штуру стало несколько легче. Он ожидал от Дудинцева чего покруче, а тот и в самом деле муру несет.
— Нет, подполковник, это несерьезно. Это шутовство какое-то. Вы уж не рассказывайте об этом больше никому, не позорьтесь. Это я вам как старший товарищ советую.
Дудинцев пожал плечами. К своему ужасу, Штур заметил, что его мнение не играет никакой роли для этого болвана. Приказали ему отчитаться следователю — он и отчитался, а что уж следователь там по поводу его отчета скажет — это ему не важно ни вот на столько. И работать он будет продолжать по своей теме…
Какой кошмар все-таки… Ведь там, наверху, — а Дудинцев обязательно полезет проталкивать свои идеи через голову Штура, — всем этим очень даже заинтересуются. Бред бредом, а шпиономанией у нас сейчас больны все поголовно. И тогда неприятностей не оберешься…
— Спасибо, что выслушали, — произнес тем временем Дудинцев и поднялся.
Штур судорожно искал, что бы такого отмочить напоследок, чтобы все-таки подпортить подполковнику настроение. В голову ничего не приходило. «Бог с тобой, золотая рыбка, плыви себе в синее море… или как там… подумал Штур. — Ну, промолчу. Пусть только уходит поскорее».
Когда за ненавистным спецназовцем закрылась дверь, следователь обхватил голову руками и протяжно вздохнул. Вздохнул, надо сказать, весьма неудачно: струя воздуха ударила аккурат в пепельницу, окурки «беломорин» разлетелись по всему столу, а хлопья пепла забили Штуру глаза и нос.
— И ведь во второй раз за день… — с досадой проворчал Вениамин Аркадьевич, припомнив опрокинутый с утра чайник. Впрочем, похоже, что было все это лет сто назад. А может, и сто пятьдесят: столько надежд с тех пор успело разбиться вдребезги!
Тут Штур мысленно отругал себя за излишнюю патетичность, добыл из ящика стола тряпку и быстренько устранил последствия своего неосторожного вздоха.
Да, пришла беда — отворяй ворота. Ну уж конечно. Так Штур и отворит. Мы еще поборемся! Иначе — точно кранты (фу-ты, набрался словечек у этого уголовника). Дудинцева выслушают и решат, что да, серьезно, да, не по нам, и вообще, пусть они там сами разбираются — и передадут дело ФСБ. В лучшем случае, Главной военной прокуратуре. Но Штуру-то — все равно. У него дело заберут, на его версию никто и внимания не обратит, а ведь дураку ясно, что прав именно он! Но разве у них теперь бывает что по-справедливости?
Неприятность — это слабо сказано. Убийство, просто убийство! Следует признать, что этот Дудинцев убил Вениамина Аркадьевича наповал. При таком раскладе настоящие преступники в любом случае уйдут от наказания. Ведь его, Штура, никто и слушать не станет. Вот так у нас теперь всегда…
Однако по крайней мере одна идея у него есть.
Следователь положил перед собой чистый лист бумаги, в верхнем правом углу нацарапал: «Прокурору г. Москвы Гигантову Р. С. от старшего следователя по особо важным делам Московской городской прокуратуры Штура В. А.».
«Уж я ему напишу, — думал Вениамин Аркадьевич. — По глупости ли Дудинцев разваливает мне дело или по противозаконным соображениям — это пусть наверху решают. А я доложу так, как сам это вижу: подразделение „Р“ в лице Дудинцева К. О., сговорившись с преступниками, намеренно сбивает следствие с верного пути, подсовывая ему нелепые версии, не имеющие под собой никакой почвы… Не виноват окажется мальчик — так и слава Богу! Главное — разбираться начнут. А пока разбираются, я уж как-нибудь уговорю Гигантова, чтобы Атамана арестовал. И Атаман расколется в конце концов. Тогда и станет ясно, что прав не кто-нибудь, а именно старший советник юстиции Штур!»
Денис Грязнов. 2 июля
Сегодня Денис решил пораньше приехать в «Глорию». Что-то подсказывало ему, что день будет не просто насыщенным, а особенным, результативным. Интуиция редко его подводила. А после вчерашней встречи с М.Ч. и лихого ухода последнего от слежки Денис был твердо уверен, что тот позвонит. Не может не позвонить. Во-первых, сам пообещал. Во-вторых, после не совсем мягкого (если не сказать больше) отклонения Денисом предложения М.Ч. должен был предпринять еще одну попытку, причем в ближайшее время.
Итак, как вести себя во время предполагаемого звонка? И не совершил ли он глупость вчера, когда прямым текстом послал М.Ч. куда подальше? Как знать, возможно, и не стоило вот так, резко, давать от ворот поворот. В целях же самого расследования. А наоборот, нужно было потянуть время, поторговаться, сделать вид, в конце концов, что заинтересовался, но требуется срок, чтобы подумать. Одним словом, блефовать. Ну да поздно уже: после драки кулаками не машут. Остается одно — ждать. И главное — держать себя в руках, не давать волю чувствам. Как там учил товарищ Дзержинский в отношении то ли ума, то ли головы? Кажется, советовал держать в холоде. Вот именно!
Денису хватило расстояния от двери своей квартиры до машины, чтобы настроиться на спокойный, трезвый лад, а эмоции спрятать поглубже, так сказать, в запасники.
Какими бы сволочами эти М.Ч. с Хайкиным ни были, общаться с ними придется. Тут уж никуда не денешься. А потому следует быть на высоте. И, конечно же, переиграть их.
Итак, как вести себя во время предполагаемого звонка? И не совершил ли он глупость вчера, когда прямым текстом послал М.Ч. куда подальше? Как знать, возможно, и не стоило вот так, резко, давать от ворот поворот. В целях же самого расследования. А наоборот, нужно было потянуть время, поторговаться, сделать вид, в конце концов, что заинтересовался, но требуется срок, чтобы подумать. Одним словом, блефовать. Ну да поздно уже: после драки кулаками не машут. Остается одно — ждать. И главное — держать себя в руках, не давать волю чувствам. Как там учил товарищ Дзержинский в отношении то ли ума, то ли головы? Кажется, советовал держать в холоде. Вот именно!
Денису хватило расстояния от двери своей квартиры до машины, чтобы настроиться на спокойный, трезвый лад, а эмоции спрятать поглубже, так сказать, в запасники.
Какими бы сволочами эти М.Ч. с Хайкиным ни были, общаться с ними придется. Тут уж никуда не денешься. А потому следует быть на высоте. И, конечно же, переиграть их.