Нивен Ларри. Молот Люцифера

   — Восьмерых застрелили. Ты сам это видел.
   — Они были слишком больны, чтобы бежать.
   — Черт возьми, Они были новобранцами. Не знали, что им следует делать.
   Врач замолчал на время. Они продолжали свой трудный путь. Тащились, не произнося ни слова. Задыхались, карабкаясь по крутому отсыревшему склону. Восемь человек застрелено, четверо из них новобранцы. Но умерло еще семеро солдат, причем не от пули.
   — Мы все должны заболеть, — сказал врач. — Мы уже сейчас все больны, — он сходил с ума от жгущей его мозг мысли. — Господи, зачем только я…
   — Просто ты был также голоден как и все другие. А что было бы, если б ты так ослабел, что не смог идти? — Хукер и сам удивился — с какой стати это должно волновать его? Что бы там не переживал в душе врач, что бы не испытывал — для него, Хукера, это было ничто. Он таил в себе один секрет, мстительно напоминал себе: когда они найдут подходящее для поселения место, доктора, видимо, изувечат. Как пещерные люди калечили своих кузнецов, чтобы те не сбежали. Но пока этой необходимости еще нет.
   Где-нибудь. Где-нибудь должно отыскаться место, достаточно небольшое, чтобы его легко было оборонять, достаточно большое, чтобы там мог разместиться и прокормиться весь отряд Хукера. Какая-нибудь сельская община, где будет достаточно народу, чтобы обрабатывать землю, и достаточно земли, чтобы прокормить всех. Отряд сможет там поселиться. Хорошие вояки что-нибудь да стоят. Чертов Гиллингс! Он утверждал, что стоит им явиться куда-нибудь, как успех уже обеспечен. Пока что так не получалось.
   Слишком голодны. Слишком много, черт побери, пришлось пройти, спускаясь с гор. Все магазины и склады ограбили еще до них. А люди просто бежали, либо так забаррикадировались, что, может даже с помощью базуки или безоткатного орудия не прошибешь…
   Хукеру хотелось думать о чем-нибудь другом. Если бы они затеяли драку раньше, все было бы распрекрасно. Но нет, он позволил себя уговорить. И его уговорили, что лучше идти дальше, искать более подходящее место, что со временем они отыщут такое место…
   — Если вам приходиться есть человеческое мясо… — врач не мог удержать свои соображения при себе. Ему нужно было их высказать. Лицо его кривилось, он старался сдержать тошноту. Хукер надеялся, что все это просто выдумки докторишки.
   — Если вам приходится есть человеческое мясо, вы должны выбирать здоровых. Тех, кто быстрее всех бегает. Самых быстрых, самых сильных, тех, у кого самая лучшая реакция. Те, кого вы сейчас едите — больны. Съев их мясо, вы заболеваете тоже. Лучше б вы ели больную скотину, чем больных людей…
   — Заткнись, лекарь-между-ног. Ты знаешь почему они умерли. Они умерли потому, что ты вообще не настоящий доктор, а лекарь-между-ног.
   — Конечно. Как только вы изловите настоящего врача, я попаду в котел.
   — Держись поближе ко мне, если хочешь дожить до того времени, пока мы его изловим.
   До Падения Молота Ковлес был гинекологом. Во время Падения он находился в сдаваемом в наем охотничьем домике. Выехав оттуда, он сквозь непрекращающийся ливень направился вниз, к долине. Остановиться ему пришлось, когда машина уперлась в берег: в долине Сан-Иоаквин широко разлилось новообразовавшееся море. Там его и обнаружила банда Хукера — он сидел на радиаторе своего автомобиля под хлещущим дождем, нижняя челюсть у него отвалилась, он абсолютно не знал, что делать. Если бы у Ковлеса не хватило здравого смысла назвать свою профессию, он тут же угодил бы в котел. Ему не хотелось ни с того ни с сего призываться на военную службу. Он протестовал. И протестовал до тех пор, пока Хукер не объяснил ему, какая на самом деле сложилась ситуация.
   Теперь он сделался достаточно послушным. Больше не балабонил насчет своих гражданских прав. Хукер не сомневался, что он сделает все, сто только в его силах, чтобы спасти жизнь заболевших. И он сумел идти не менее быстро, чем самые медленно бредущие солдаты. А следом за ним несли котел. Его тащили трое оставшихся пока здоровыми. Одним из этих незаболевших был Гиллингс. Это давало Хукеру максимальную безопасность, какая только возможна: Гиллингс сперва должен выпустить из рук котел, прежде, чем выстрелить Хукеру в спину.
   Сам Хукер не хотел стрелять ни в кого. Они уже потеряли слишком много людей. Одни заболели, другие дезертировали, третьи нарвались на пулю в оставшейся позади долине. Кто бы мог подумать, что фермеры способны дать такой отпор? Драться против отряда военных, располагающих современным оружием?
   Да только отряд-то не особенно хорош, и то, чем их снарядили — тоже. И не особенно велик боезапас. И вообще, они действуют не всегда слишком умно. Нет времени на обучение новобранцев. Среди солдат отсутствует настоящая дисциплина. Все раздражены, все бояться — что, если на розыски их послан настоящий армейский патрульный отряд или отряд полиции?
   Хотя пока еще никто не вставал на их пути, пока еще нет. И солдаты не могут передвигаться быстрее, чем разносятся слухи. Что необходимо — так это побольше новобранцев. Но нельзя их набирать слишком много, пока нет достаточных запасов еды. Экономика, выходит, может оказаться ужасным врагом. Убить человека, назначенного в пищу, и нужно еще добыть горючее и воду, чтобы приготовить его мясо — все это требует больших усилий. Если же число членов отряда слишком уж уменьшится, мясо может испортиться до того, как его успеют съесть. Напрасная трата усилий, напрасные убийства.
   Хукера немного удивляло, что им мало что удавалось — будто ополчилась судьба. Со Дня Падения Молота все шло и все делалось не так, как надо. А с этого дня уже миновала не одна неделя. Хукер не помнил точно, сколько уже прошло дней, но двое солдат независимо друг от друга вели подсчет, зачеркивая цифры на карманных календариках. Если сержанту Хукеру понадобится узнать точную дату, он легко это выяснит.
   Помимо обычных, сержанту Хукеру пришлось взять на себя и другие обязанности. Это было необходимо. Будучи просто сержантом, он занимался лишь сравнительно небольшими делами. Теперь он фактически исполняет обязанности офицера — а он не офицер и того, что должен уметь офицер, не умеет. Он не слишком задумывался, насколько он пригоден для исполнения роли командира. Никого другого, способного взять на себя командование, попросту не было.
   Левой. Правой. Прочь из этой долины. Отряд возвращался на юг — туда, где, возможно, удастся найти подходящее место, где можно будет поселится. Место, где можно будет пополнить отряд новобранцами и где будет какая-то другая еда, помимо…
   Он смотрел на тучи и думал, действительно ли они кружатся водоворотом (в направлении часовой стрелки), или это ему только кажется. Единственное укрытие в поле зрения — вон тот дом впереди, стоящий на склоне холма. Нужно было послать туда разведчиков. Возможно, без укрытия не обойтись. Хукер надеялся, что дом покинут его обитателями. А может быть, в этом доме отыщутся какие-нибудь консервы. Вдруг там окажется пища.
   — Баскомб! Фланш! Пошарьте вон в том доме. Посмотрите, нет ли там кого. Если есть, не стреляйте, а вступите в переговоры.
   — Хорошо, сержант, — двое солдат — из тех, кто остался пока здоровыми, покинули строй и побежали вниз по склону холма к дому.
   — Переговоры, которые заканчиваются смертью? — спросил врач.
   — Мне нужны новобранцы, лекарь-между-ног. И у нас осталось еще мясо, назавтра хватит… — рассеяно сказал Хукер. Он наблюдал за продвижением Баскомба и Фланша к дому. И еще его беспокоили возможные фокусы погоды. Только что миновал полдень, но тучи крутились как вертится вода в ванной, если вынуть пробку…
   Что-то яркое показалось среди туч. Солнечный луч, проникший сквозь грозовой покров? — исключено. Это была лишь красноватая точка, очень быстро перемещающаяся. Она двигалась почти параллельно тучам, то ныряла в их черное подбрюшье, то вновь выныривала.
   — Не-е-ет! — закричал Хукер.
   Заподозрив, что сержант сошел с ума, доктор Ковлес отскочил.
   — Нет, — тихо повторил Хукер. — Нет, нет, нет. Мы этого не переживем. Хватит, ведь хватит же, как ты этого не понимаешь?! Пусть это остановится, — частил, будто объяснял Хукер, не отрывая глаз от устремившейся вниз ярко сверкающей точки. Он этого не переживет, никто уже не выживет, если Молот ударит снова.
   И, как ни странно, его молитва была услышана: над метеоритом раскрылся купол парашюта. Хукер уставился на него, ничего не понимая.
   — Это космический корабль, — сказал Ковлес. — Будь я проклят, Хукер, это космический корабль. Должно быть, он с «Молотлаба». Хукер, с вами все нормально?
   — Заткнись, — Хукер смотрел на спускающийся парашют.
   — Эй, сержант, интересно, а каков на вкус астронавт? — замычал сзади Гиллингс. — Может, его мясо похоже на индюшатину?
   — Этого нам уже не узнать, — ответил Хукер. Хорошо, что голосом он умеет владеть, голос его не выдаст. А лицо видно только Ковлесу. Ковлес никому не скажет. — Они опускаются в долину. Как раз туда, где фермеры вчера задали нам жару.
   Падение в восточном направлении — вслепую. Расстилающиеся под падающим метеоритом — «Союзом» облака сверкали ослепительно ярким светом. Облачный покров во многих местах был испещрен спиралеобразными узорами — ураганами. К северу виднелся громадный облачный столб — ураган-матка. Очевидно его породил и продолжал поддерживать слой горячей воды — в том месте, где удар Молота пришелся в Тихий океан. От матки отрывались и уносились вдаль меньшие по размеру крутящиеся спирали ураганов. «Союз» трясло, иллюминатор, естественно, тоже прыгал и взгляд Джонни Бейкера непроизвольно перескакивал с места на место. «Союз» опускался, нырял в слои облаков, выходил из них и снова погружался в тучи. Все вокруг из светло-серого постепенно становилось темно-серым.
   — Там внизу может оказаться что угодно, — сообщил остальным Джонни.
   Падение теперь происходило более круто. Корабль выскочил из покрова туч, но внизу было темно. Что там: суша, море, болото? Впрочем, это уже не имело значения, космонавты вверили свою судьбу случаю. «Союз» не располагал энергией, горючее кончилось. Маневрировать корабль не мог. Космонавты оставались на орбите так долго, как только могли — до тех пор, пока не подошли к концу запасы пищи, пока не остались считанные фунты кислорода. До тех пор, пока жара в «Молотлабе» не сделалась непереносимой: запасов электроэнергии, необходимой для охлаждения, не было так как солнечные батареи оказались разрушенными. До тех пор, пока на орбите уже нельзя было оставаться и выход был один: возвращение на исковерканную взрывами Землю.
   Это казалось необходимым: последний полет корабля, посланного человечеством в космос, должен продолжаться так долго, как только возможно. Может быть, это принесет какую-нибудь пользу. Удалось точно зафиксировать место падения обломков Молота, сообщить по радио результаты своих наблюдений. Некоторое время назад космонавты видели, как запускались и устремлялись в небо ракеты, видели атомные взрывы… — сейчас всего этого уже не было. Русско-китайская война продолжалась. Она продолжалась и, может быть, будет длиться еще очень долго, но атомное оружие в боях уже не применялось. Космонавты наблюдали это и передавали на Землю все, что видели. И кое-кому на Земле удавалось их услышать. Были получены подтверждения из Претории, из Новой Зеландии. Состоялся почти пятиминутный разговор с Командованием Соглашения по обороне Северной Америки и Колорадо-Спрингз. Особо важных наблюдений за четыре недели, прошедшие со дня Падения Молота, с орбиты провести не удалось — но ничего другого просто не оставалось делать. Последняя экспедиция, отправленная в космическое пространство.
   — Парашюты раскрылись, — сказал сзади Петр. Совершенно безобидная фраза, но что-то в тоне Петра было такое, от чего Джонни напрягся. Что-то такое было в его тоне.
   — Нелегкий спуск, — тоже сзади, но с другой стороны сказал Рик. — Может быть потому, что корабль перегружен.
   — Нет, у него всегда так, — сказала Леонилла. — В вашем «Аполлоне» было бы лучше?
   — Мне никогда не приходилось совершать спуск в «Аполлоне», — сознался Рик. — Но должно быть, для нервов было бы легче. Мы одеваем скафандры.
   — Здесь для этого нет места, — сказал Петр. — Я уже говорил вам, что после тех затруднений… после того, как погибли три космонавта, конструкция была изменена. Сейчас утечек у нас нет, ведь д а?
   — Да. — Тоже по-русски.
   Видно становилось лучше, Земля быстро приближалась.
   — Мне кажется, мы слишком уклонились к югу, — сказал Петр. — Ветров такой силы мы не предусмотрели.
   — Слишком долгий спуск, — сказал Джонни Бейкер. Перевел взгляд вниз, на казавшуюся твердой поверхность воды. — Все здесь умеют плавать?
   — Лучше спросить: все ли мы здесь умеем ходить? — рассмеялась Леонилла. — Не похоже, чтобы там было глубоко. На самом деле… — она поглядела на то, что разворачивалось внизу, остальные ждали. Леонилла сидела рядом с Джонни. Позади, держась за поручни, разместились Петр и Рик. — На самом деле мы спускаемся вглубь материка. В восточной его части. Я вижу трех… нет, четырех человек, выскочивших из дома.
   — Двести метров, — сказал Джонни Бейкер. — Держитесь. Приземляемся. Сто метров… пятьдесят… двадцать пять…
   Бах! Поскольку «Союз» был перегружен, приземлился он тяжело. Похоже, приземлился он на сушу. Джонни выдохнул воздух и позволил себе расслабиться. Они кончились, исчезли — вибрация, визг разрезаемого кораблем воздуха, страх, что произойдет мгновенная разгерметизация, страх, что им предстоит утонуть. Приземлились.
   Все были мокры от пота. Спуск дался нелегко.
   — У всех все в порядке? — спросил Джонни.
   — Так точно.
   — Да, спасибо.
   — Вывернулись, — это Рик.
   Джонни не видел причин торопиться. Но Рику и Петру, цеплявшимся за поручни там, сзади, видимо пришлось нелегко. Рик предложил переделать в корабле кое-что на свой манер, но вряд ли от этого в «Союзе» сделалось бы комфортабельнее. Джонни на ощупь пытался открыть незнакомые замки люка. Замки не поддавались — пока он не проклял их. И, наконец, запор сдался, отскочил.
   — Оп-па!
   — Что это? — спросил Рик. Леонилла вытянула шею, выглядывая из-за его спины.
   — Смутное время, — ответил Джонни. Он стоял в отверстии люка и ослепительно улыбался — чтобы улыбку смогла разглядеть толпа, ощетинившаяся ружьями и винтовками. Возле корабля стояло множество мужчин, ни одной женщины среди них не было. Джонни не стал подсчитывать, но разглядел с полдюжины дробовиков, много винтовок и револьверов и даже — о Господи — два армейских автомата.
   Он поднял вверх руки. Было нелегко выбираться из капсулы с высоко поднятыми руками. Что это они так ужасно нервно настроены? Джонни вылез и повернулся, чтобы можно было разглядеть эмблему с флагом США, нашитую на его плече.
   — Не стреляйте. Я герой.
   Никакого благоприятного отклика его заявление не вызвало. Во время всеобщих бедствий вот такие, едва не потонувшие крысы, облаченные в фермерскую одежду, гораздо хуже и опаснее, чем обычные. Их лица были зловещи и столь же зловещи были стволы их оружия. Общее впечатление усиливали повязки на некоторых — повязки, сквозь которые выступила кровь. Джонни ощутил внезапное желание заговорить с ними на пиджи: «Моя есть великий астронавт. Моя пришла из страна, который есть твой страна». Джонни подавил это желание.
   Один из полукруга, охватившего корабль, заговорил. Он был крепкого сложения, седовласый — хотя и не такой здоровенный, как остальные. (Одежда на тех буквально трещала по швам.) Руки седовласого были могучие, словно руки профессионального борца. Облегченного вида автомат казался хрупким в таких ручищах.
   — Скажи-ка нам, герой, почему ты явился к нам на коммунистическом самолете?
   — Это не самолет, а космический корабль. Мы прилетели с «Молотлаба». Вы слышали о «Молотлабе»? (Твой голова слышать о такой большой есть ракета, который умеет прыгать вверх-вверх на небо, который длинный время не прыгать вниз-вниз обратно есть?) — Проект «Молотлаб» предусматривал совместный полет в космос «Союза»и «Аполлона». Целью нашего полета является изучение кометы.
   — Это мы знаем.
   — Прекрасно. «Аполлон» получил дыру в обшивке. Видимо наш корабль столкнулся со снежным комом, двигавшимся с чрезвычайно большой скоростью. Нам пришлось просить, чтобы советские космонавты доставили нас домой. Это их корабль. Я…
   — Джонни Бейкер! Я его узнал, это Джонни Бейкер! — это крикнул мужчина — тощий болезненного вида чернокожий, его тонкие пальцы крепко сжимали громадных размеров ружье. — Привет!
   — Рад встретиться с вами, — сказал Джонни — и это было чистейшей воды правдой. — Можно я опущу руки?
   — Давайте, — разрешил седовласый предводитель. Он явно был главным — частично потому, что так и было раньше заведено, частично потому, что в теперешних условиях его бычья сила стала немаловажным фактором. И, видимо, автомат в его руках лишь подтверждал его право на лидерство. Автомат был неподвижен, седовласый не старался все время держать Джонни под прицелом.
   — Кто еще там у вас в корабле?
   — Остальные астронавты. Советские и еще один американец. Там, в корабле тесно. Им бы хотелось выйти наружу, если… ну, если ваши люди не станут горячиться.
   — Никто здесь не горячится, — сказал предводитель. — Выпускайте своих друзей, я хочу задать им несколько вопросов. Например, почему коммунистам захотелось приземлиться именно здесь?
   — А где еще они могли приземлиться? У нас на всех четверых был всего один корабль. Леонилла!
   В люке показалась Леонилла — улыбающаяся, с невысоко поднятыми руками.
   — Леонилла Малик. Первая женщина, побывавшая в космосе, — это было не совсем правда, но прозвучало хорошо.
   Пристально глядящие глаза фермеров помягчели. Седовласый опустил ствол автомата.
   — Я — Дик Вильсон, — представился он. — Выходите, мисс. Или лучше сказать «товарищ»?
   — Это как вам больше нравится, — ответила Леонилла. Она вылезла из люка и встала, щурясь на отражающую свет поверхность воды — в паре сотен ярдов к западу от места приземления. — Мое первое посещение Америки. А также первый выезд за пределы Советского Союза. Раньше мне этого не разрешали.
   — Выходят остальные, — объявил Джонни. — Петр…
   Генерал-майор Яков не улыбался. Руки его были высоко подняты, а спина четко выпрямлена. На плече — эмблема с серпом и молотом и буквами «СССР». Взгляды фермеров вновь стали подозрительными.
   — Генерал Петр Яков, — представил его Джонни, произнеся это имя очень по-русски — в надежде, что тогда ни у кого не возникнет искушения острить. — Там есть еще один. Рик…
   Пара фермеров обменялись со своими друзьями понимающими взглядами.
   Появился Рик, также улыбающийся, делающий все, чтобы был виден украшающий его плечо флаг США.
   — Полковник Военно-Воздушных Сил США Рик Деланти, — сказал Джонни.
   Фигуры фермеров сделались чуть менее напряженными. Чуть-чуть.
   — Первый чернокожий, побывавший в космосе, — сказал Рик. — И на ближайшую тысячу лет — последний. — Он сделал паузу. — Мы все последние.
   — На какое-то время последние, — сказал Дик Вильсон. — Может быть, ждать придется не так уж долго. — Он закинул автомат на плечо, дуло оружия теперь смотрело в небо. И остальные теперь как-то иначе держали свои винтовки, ружья и пистолеты. Сейчас это была просто толпа фермеров, имевших зачем-то при себе оружие.
   На лице одного из них вспыхнула озорная улыбка:
   — Значит, они довезли вас?
   — Ну, как на попутном автобусе, — ответил Рик.
   Послышались смешки.
   — Дерек, бери своих ребят и возвращайся на заставу, — распорядился Вильсон. Обернулся к Бейкеру: — Мы сейчас чуточку нервно настроены. Вокруг шастают поднявшие мятеж солдаты. Там, дальше по дороге убили какого-то армянина и съели его. Съели! Один из его детей добрался до нас, так что мы были заранее предупреждены. Устроили засаду на этих сук… в общем, устроили на них засаду. Но их еще много осталось. Есть еще и другие — горожане и те, кто сошел с ума.
   — Все так плохо? — спросила Леонилла. — Прошло так мало времени и уже все так плохо?
   — Может быть, на мне следовало бы приземляться? — спросил Рик.
   — В корабле хранятся чрезвычайно важные записи наблюдений, — жестом хозяина, погладив борт «Союза», сказал Петр Яков. — Их необходимо сохранить. Сберечь. Где-нибудь могут заняться их изучением? Есть тут поблизости какие-нибудь ученые? Какой-нибудь университет?
   Фермеры засмеялись.
   — Университет? Генерал Бейкер, посмотрите, что происходит вокруг. Посмотрите как следует, — сказал Дик Вильсон.
   Джон Бейкер посмотрел. Сказать, что все вокруг в самом жалком состоянии — это мало. К востоку — ободранные, залитые водой холмы, некоторые еще зеленые, а в большинстве голые. Все, что расположено ниже среднего уровня, доверху наполнено водой. Шоссе, ведущее к северо-востоку, походило не столько на дорогу, сколько на цепь бетонных островков.
   На западе простиралось огромное море, по которому ходили волны в фут высотой. Невысокие коричневого цвета холмы стали островами. Из воды правильными рядами торчали верхушки деревьев: море не полностью затопило сад. Плыло по волнам несколько лодок. Вода была грязная, темная, от нее веяло опасностью. И пахло от нее трупами. Коровы, быки и…
   На волнах мягко подпрыгивала исковерканная тряпичная кукла.
   Кукла плыла ярдах в тридцати от берега. Неподалеку, видимо, что-то (возможно, течение?) подталкивало ее к берегу. Пучки светлых волос, платье в клетку — в «кукле» трудно было узнать человеческое тело. Дик Вильсон проследил за ней взглядом и отвернулся. Повернулся лицом к дому, стоящему на холме, над морем.
   — Мы ничего не можем сделать, — горько сказал он. — Мы можем тратить лишь часть своего времени на то, чтобы хоронить их. Вот и все. Но и это мы не всегда можем делать.
   Лишь теперь до Джонни Бейкера дошел весь ужас происшедшего. Ужас, порожденный Падением Молота.
   — Все не так просто, — сказал он.
   Вильсон нахмурился, не понимая.
   — Тут не просто «бах»! — и все этим закончилось. Цивилизация лежит в руинах и мы обязаны восстановить ее. Последствия столкновения с кометой хуже самого столкновения…
   — Совершенно верно, черт побери, — сказал Вильсон. — Вам очень повезло, Бейкер. Самое худшее вас не затронуло.
   — Центрального правительства более не существует? — спросил Петр Яков.
   — Оно как раз перед вами, — ответил Вильсон. — Билл Эпплби — заместитель шерифа, более пока ничего нет. Известия из Сакраменто перестали поступать со дня Падения Молота.
   — Но наверняка кто-то пытается восстановить порядок, — сказала Леонилла.
   — Да. Это люди сенатора, — сказал Вильсон.
   — Сенатора? — Джон Бейкер постарался, чтобы на его лице не отразилось никаких эмоций. Отвернулся от страшного, покрывшего прежнюю сушу моря, уставился на холмы на востоке.
   — Сенатора Артура Джеллисона, — пояснил Дик Вильсон.
   — Вы сказали это так, будто он вам не очень-то нравится, — сказал Рик Деланти.
   — Не совсем так. Не надо порицать его, но любить его я не обязан.
   — Что он делает? — спросил Бейкер.
   — Устанавливает организацию и порядок, ответил Вильсон. — Он — хозяин расположенной там долины, — Вильсон показал на северо-восток, в направлении предгорий Хай Сьерры. — Его долина окружена горами. Люди сенатора выставили патрули, стражу, перекрывшую границы долины, и не позволяют никому проникнуть в нее без его разрешения. Если тебе нужна помощь, он окажет ее, но за чертовски высокую цену. Нужно кормить посланных им на помощь бойцов. И передать ему немалое количество пищи, горючего, военного снаряжения, удобрений — то есть того, что теперь просто так добыть невозможно.
   — Если у вас есть горючее, ваши дела не так уж плохи, — сказал Рик Деланти.
   Вильсон сделал широкий жест рукой:
   — Как нам держаться здесь? Никаких естественных преград на границах. Никаких скал, в которых можно было бы соорудить укрепленные пункты. Нет времени возводить укрепления. Никакой возможности остановить поток беглецов, не дать им ограбить нас, не дать им забрать то, что еще не обнаружено нами. Нужно накрепко перекрыть границы. Но у меня не хватит на это людей. Слишком много иной работы. Это неизбежно: иная работа, которую необходимо сделать.
   — Да. А записи нужно сохранить, — Петр вскарабкался по борту «Союза»и закрыл люк.
   Нет электричества, — сказал Джонни Бейкер. — Как обстоят дела с атомными силовыми центрами? Кажется поблизости от Сакраменто существовал такой центр?
   Вильсон пожал плечами:
   — Сакто, должно быть, расположено примерно на высоте футов двадцать пять над уровнем моря. Но в результате землетрясения многое изменилось. Возможно, этот центр сейчас находится под водой. А может быть, нет. Я просто не знаю. И все же там, видимо, дела обстоят лучше, чем здесь… Болото на двести пятьдесят миль, и повсюду появились озера. Большая часть долины покрыта глубоким слоем воды. Перекрыть заставами такой район? А надо бы.
   Они шли вверх по склону холма к дому. Когда они подошли ближе, Бейкер увидел насыпи и ямы, вырытые вокруг здания. Копошились женщины и дети, добавляя к имеющимся укреплениям новые. Взгляд Вильсона сделался задумчивым: