Норман Джон. Рабыня Гора

   — А что со мной сделают, — спросила она, — если я попаду в руки врагов?
   — Разденут, госпожа, чтобы посмотреть, хороша ли ты для мужчин.
   — Если да?
   — Госпожу сделают рабыней, — проронила я и добавила: — Прости, госпожа.
   — А если не хороша?
   — Не знаю, госпожа. Они из Порт-Кара. Может, бросят на съедение акулам.
   У нее вырвался невнятный возглас. Боится! Вот так-то! Наверно, теперь куда яснее осознала, что значит быть женщиной.
   — А если корабль протаранят, — испуганно лепетала она, — а мужчины позабудут или не успеют открыть люк, что тогда?
   — Бывает, — объяснила я, — проламывается обшивка. Может, удастся выбраться.
   — Но скрыться нам вряд ли удастся.
   — Вряд ли, госпожа.
   Старшина гребцов считал все громче. Других звуков с палубы почти не слышалось.
   Спустя примерно пол-ана корабль круто изменил курс. Звучно шлепали по воде весла.
   — Я хочу знать, что происходит! — закричала женщина и снова заколотила в крышку люка. Но никто и ухом не повел.
   Еще через четверть ана с палубы донеслись крики, и не прошло и трех-четырех инов, как, к нашему ужасу, затрещали, ломаясь, доски, и прямо на нас поехала стена — в борту корабля зиял пролом. В первые мгновения ничего разглядеть мы не сумели. В трюм ударил бурлящий поток ледяной воды. Мы зашлись в крике. Но вот забрезжил свет, в проломе замаячил нос неизвестного корабля, пронзивший обшивку борта изогнутый таран. Давая задний ход, налегли на весла гребцы, и, перемалывая доски, сделавший свое дело таран двинулся назад. В огромную — больше ярда шириной — пробоину хлынула вода. Вот мы уже по пояс в воде. Корабль покачнулся — в проеме показалось небо, течь прекратилась; корпус качнулся назад — и снова в трюм плавно потекла вода.
   Не переставая кричать, мы вскарабкались по лестнице. Крышка люка откинулась. Над ней стоял человек с обнаженным мечом.
   Не помня себя от страха, мы выбрались на палубу. Схватив женщину за руки, человек с мечом потащил ее к баркасу. На меня никто не обращал внимания. Напавший на нас корабль отошел, выискивая новую жертву. Вокруг — множество судов. Раннее утро. Море подернуто дымкой. К северу туман сгущается. На судах идет бой: над водой разносятся крики, лязгает оружие. Примерно в сотне ярдов — четыре-пять кораблей. Два из них горят. Люди бросились к баркасам, набились до отказа. Вот один баркас перевернулся. В другой спешно пересаживали свободную женщину. Мужчины пытаются вновь поставить на воду перевернувшийся баркас, но корма его уже погружается. Матросы попрыгали в воду и поплыли к другим судам. Подбежав к поручням, я смотрю им вслед. Не заметила, как сзади подошел корабль. Корабль из Коса шел на полном ходу и, не успев отвернуть в сторону, врезался в корму судна, на котором стояла я. Отчаянно вскрикнув, я упала, меня швырнуло на палубу. Судно накренилось, меня потащило назад. Цепляясь за доски, пыталась я добраться до носа. Ухватилась за поручни. Задрав нос, корабль уходил в глубину. Держась за поручни, соскользнула в воду и я и поплыла прочь от тонущего судна. Проломив поручни, упала в воду оторвавшаяся от креплений мачта. За нее я и схватилась, стараясь держать голову и плечи над водой. Мачта крутилась, вертелась, едва не затонула, когда исчез в глубине остов корабля, но в конце концов снова вынырнула на поверхность. Меньше чем в пятидесяти футах догорал еще один корабль. Море усеяно обломками. Трубят горны, полощутся на ветру сигнальные флажки. Неподалеку двое мужчин боролись в воде. Вдруг все вокруг заволокло пришедшим с севера густым туманом. В сером мареве тускло мерцал горящий корабль. Вдруг показалось: вокруг — никого. Я закричала. Горящий корабль уходил под воду. Горны трубили все дальше. Барахтавшиеся в воде неподалеку от меня мужчины куда-то исчезли. Я одна.
   Я принялась звать на помощь и вдруг вскрикнула от страха. Неведомый длинномордый зверь с зубами в несколько рядов вцепился мне в ногу. Отчаянно крича, цеплялась я за мачту. Кажется, впился не слишком глубоко, ногу не оторвет. Самого зверя мне не видно, но чувствуется вес. Руки скользят. Тянет вниз, вот-вот оторвет от мачты. Вцепился в ногу повыше. Я наугад ткнула вниз кулаком. Рука наткнулась на что-то твердое, тяжелое, живое. Извернувшись, увидела круглые глаза. Рассмотрела веки, глазные яблоки. Пальцы заскользили по мокрой древесине. Снова и снова осыпала я ударами невиданную тварь, и вдруг она оторвала меня от мачты и, переворачивая под водой, потащила в глубину. Изо всех сил пыталась я оторвать от ноги гадину. Не получается! Вокруг бурлила ледяная вода. Где дно, где поверхность — все смешалось. Удары мои становились все слабее. Вдруг показалось, что в отдалении замерцал тусклый свет. Поверхность! Выгнувшись, я потянулась вверх. Наглоталась воды. Под поверхностью воды что-то двигалось. Начало темнеть в глазах. Слабеющей рукой я еще раз попыталась оттолкнуть вцепившиеся в ногу челюсти. Пальцы нащупали мелкие острые зубы. Нечем дышать. Нет сил бороться. Поверхность воды все дальше. Помутившийся взгляд уловил какое-то движение. Что-то тут, рядом со мной, под водой. Не зверь. Я вытянула руку. Ничего. Закрыла глаза. Я должна вздохнуть! Должна добраться до воздуха! Внезапно, испугав меня, зверь извернулся, злобно забил хвостом, описал круг. В воде расплывалось что-то вязкое, будто масляное. Зверь бушевал. Хватка на ноге ослабла, чудовище забилось в конвульсиях. Барахтаясь изо всех сил, я пыталась отплыть подальше. Медленно вращаясь в темной воде, мой преследователь опускался на дно. В ногу вцепилась какая-то рыбешка. Вслед за уходившим в глубину гигантом тоже устремилась стая рыб. Чья-то рука подхватила меня в ледяной воде и потащила наверх, к свету. Зверь теперь далеко внизу. И вот я на поверхности. Глаза разъело соленой водой, ничего не видно. Я захлебывалась кашлем, судорожно хватала ртом воздух. Чья-то сильная рука поддерживала, не давала уйти на дно. Я содрогнулась и потеряла сознание.
   Обморок длился несколько минут, не больше. Когда я очнулась, кто-то втягивал меня на большой обломок корабля, похожий на плот из тяжелых шероховатых бревен.
   Я лежала на животе. Приподнялась на локтях. Меня дважды вырвало в воду, я в изнеможении опустилась на бревна.
   В нескольких футах от плота безжизненно покачивался на волнах диковинный морской ящер — с виду рыба, на самом деле рептилия — больше двадцати футов длиной.
   Вокруг него кружили акульи плавники. Но вот замелькали и морды, акулы принялись рвать труп на части.
   Только теперь я осознала, что около меня стоят чьи-то ноги. Мужчина. Над Тассой все еще стелился туман.
   Схватив за руки, он резко перевернул меня и швырнул перед собой на спину на тяжелые бревна огромного плота. На мне — лишь клочок насквозь промокшей желтой туники. Тонкая ткань обтянула тело, я — точно голая. Лежа навзничь у его ног, я приподняла одно колено. Открыла глаза.
   — Хозяин! — вырвалось у меня. Сердце захлестнула сладкая волна. Собрав последние силы, я встала на колени. — Я люблю тебя! — Склонив к его ногам голову, я принялась покрывать их поцелуями и слезами. — Хозяин! Хозяин! — рыдала я. — Я люблю тебя! Люблю!
   — Скотина! — подняв меня на ноги, спокойно, с угрозой в голосе процедил он.
   И отпустил меня. Я отшатнулась.
   — Хозяин? — Вдруг стало страшно. — О, нет, хозяин! — закричала я. — Я люблю тебя!
   Он взглянул на рыщущих вокруг неподвижного тела ящера акул. Акулы помельче кружили вокруг плота.
   — Нет, хозяин! — визжала я. — Я люблю тебя! Люблю, хозяин!
   Подошел, схватил меня сзади за шею и за ноги, поднял над головой.
   — Нет, хозяин!
   Сделал несколько шагов к краю плота.
   Что я могу сделать? Еще мгновение — и швырнет меня на съедение акулам!
   — Нет, — яростно прорычал он. — Слишком просто для мести воина. — И бросил меня на бревна к своим ногам.
   Огляделся. В дощатый выступ ввинчено кольцо. Подтащил меня к нему, разорвал на мне тунику. Встав надо мной на колени, стянул обрывком ткани мне руки, закинул над головой, привязал к кольцу. Теперь я немного наклонно лежу перед ним навзничь. Откинув ногой обрывки туники, он вынул из ножен окровавленный нож — тот самый, которым убил морского ящера.
   — Я люблю тебя, хозяин, — прошептала я.
   — Я разрежу тебя на куски, — проговорил он, — и по частям буду бросать акулам.
   Что ж, он может делать со мной все, что заблагорассудится.
   Я в его власти.
   Замахнулся, лезвие сверкнуло над головой. Я зажмурилась.
   С размаху дюйма на четыре вонзил нож в дерево позади меня. Дрожа, я открыла глаза.
   Смотрит сверху вниз.
   — Вот я и добрался до тебя.
   — Да, хозяин.
   Опустился на колено. Рванул ярлычок на моем ошейнике. Прочел вслух: «Перешлите меня леди Элайзе из Ара, из Шести Башен». Рассмеялся:
   — Ты — служанка женщины?!
   Приподнял меня и снова швырнул на спину, прижав к плоту. Едва не лишившись чувств от его прикосновения, я прикрыла глаза.
   Отпустил. Встал. Снова смотрит сверху вниз.
   — Я люблю тебя, хозяин.
   Пнул с размаху, я вскрикнула от боли.
   — Лгунья!
   Снова присел рядом, вытащил из древесины нож. Острие прижалось к горлу.
   И опять воткнул в дерево в футе от меня.
   — Нет. Акулы, нож — слишком милосердно для тебя.
   На мое горло легла его рука. Сломать мне шею — ничего не стоит.
   Я задрожала.
   Рука его задумчиво поползла к моей правой груди.
   — Нет, — размышлял он. — Акулы, нож — все это слишком милосердно.
   — Пощади несчастную рабыню, — взмолилась я. Но в глазах его не было жалости. Его рука ползла по моему телу.
   — Я гнался за тобой, — проговорил он. — Эти болваны из «Чатки и курлы» были настолько любезны, что сообщили, что тебя отправили на «Сокровище Джеда». Мы захватили небольшую галеру. Объединились с моряками из Порт-Кара. Я искал тебя во время боя. Это было непросто. Но пленников убедили заговорить. Выживших с «Сокровища Джеда» подобрало таранное судно «Лучана из Телнуса». Мы искали его. И нашли. Галеру уничтожили в сражении. Мои люди поплыли на корабль Порт-Кара. А я все охотился за тобой.
   — Твоя охота была удачной, хозяин, — заметила я. — Ты добыл меня.
   — Да. Добыл. Коварную маленькую лгунью, дрянь, предательницу в ошейнике. — Он взглянул на меня. — И вот она лежит передо мной, голая, связанная, в моей власти.
   — Да, хозяин.
   — Шлюха.
   — Да, хозяин.
   Он повертел из стороны в сторону мою голову.
   — Даже уши проколоты!
   — Да, хозяин.
   — Ты еще узнаешь, шлюшка: месть воина — не шутка.
   — Я твоя, хозяин. — Сквозь туман я глядела ему в лицо. Под нами покачивался плот. Я связана, в его безраздельной власти, прикрывавший мое тело обрывок ткани сорван. Мы одни на оставшемся от корабля обломке, в открытом море. — Я твоя, хозяин, — прошептала я, — делай со мной что хочешь.
   Правая рука его все скользила по моему телу. Обхватив меня левой, он яростно — губами, зубами — впился в мою шею чуть повыше ошейника.
   — Я люблю тебя, Клитус Вителлиус! — закричала я.
   Он ударил наотмашь: я, рабыня, посмела назвать его по имени!
   И снова набросился на мое тело.
   — Я твоя! — не в силах сдержаться, закричала я. Пусть слышит море и небо. Пусть слышит он.

Глава 23. НА ПЛОТУ

   Под сверкающими звездами Гора, под тремя белыми лунами и темным небом среди огромного пустынного океана я лежала на грубой древесине в объятиях Клитуса Вителлиуса, моего хозяина. В бревна бились волны. Он отвязал меня от кольца, чтобы, следуя его указаниям, я могла услаждать его плоть.
   Положив голову ему на живот, я обвила его руками. Лежа на спине, он держал в ладонях мою голову.
   — Только не думай, что ты моя любимая рабыня, — предупредил он. — Ты всего лишь лгунья, моя пленница, предательница, которую я походя взял.
   — Знаю, хозяин, — я прижалась к нему губами. Он не щадил меня. Досталось мне здорово.
   — На твоем месте, — проговорил он, — я бы трясся от страха. Я поцеловала его.
   — А ты не кажешься испуганной.
   — Я всегда боялась тебя, хозяин, — призналась я. — Боялась твоего неистового нрава, твоей силы, твоей воли. Но я люблю тебя.
   Резким рывком перевернув меня на спину, прижав к бревнам, он ел меня глазами.
   — Лгунья!
   — Это правда, хозяин. — Я заглянула ему в глаза.
   — Ты любишь всех подряд!
   — На мне ошейник. Он рассмеялся.
   — Я — земная женщина. И не в силах устоять перед объятиями мужчин Гора. Но тебя, хозяин, я люблю больше всех, только тебя люблю по-настоящему.
   — Выкручиваешься, хочешь избежать наказания.
   — Нет, хозяин. Наказывай.
   Ладони его крепко сжимали мои руки. Какой сильный! И какая я слабая!
   — Ты в моих руках.
   — Да, хозяин.
   — И не рассчитывай своими улыбочками и нашептываниями отвратить мою месть.
   — Не рассчитываю, хозяин.
   Он раздраженно вскочил. Отошел на пару шагов, уставился в море. Я по-прежнему лежала на своем месте. Обернулся, смотрит.
   — Я в твоей власти, хозяин, — уверила его я. — Мсти.
   Он вынул нож и с яростью ткнул его обратно в ножны. Отвернулся.
   Я улыбнулась, встала на колени, потянулась всем телом и промурлыкала:
   — Девушка проголодалась.
   Он не шевельнулся, все смотрел в море.
   — Странно, — проговорил он наконец.
   — Что странно, хозяин?
   — Молчи, рабыня.
   — Да, хозяин.
   Не станет он делиться со мной своими мыслями.
   — Может ли это быть, Клитус Вителлиус? — пробормотал он, нетерпеливо обернулся и посмотрел на меня.
   — Я предала тебя, хозяин, — заговорила я, — потому что любила. Не люби я тебя так — не смогла бы так ненавидеть. Жила мыслью о мести и, когда подходящий момент представился, совершила это изощренное, немыслимое предательство. А когда тебя увели, себя не помнила от горя. Плакала, кричала. Предала своего любимого! Все в жизни точно в прах обратилось. Лучше бы меня предали. Когда узнала, что ты бежал, чуть с ума не сошла от радости. Знать, что ты жив, на свободе — больше мне ничего не надо.
   — Предательница, — бросил он.
   — Я здесь, — напомнила я. — Делай со мной что хочешь. Он сверлил меня бешеным взглядом. Отвернулся. Снова глянул мне в лицо.
   — Скоро рассвет. Я устал. Пора связать тебя на ночь.
   — Пожалуйста, не связывай меня, хозяин. — Я встала, откинула назад волосы, улыбнулась. — Обещаю: я не убегу.
   Плот подо мной ходил ходуном.
   — Я хорошо знаю, как наказывают убежавших рабынь.
   — Ложись к кольцу, — приказал он, — и молчи.
   — Да, хозяин.
   Я легла у кольца.
   — На бок!
   Повернулась на бок. Он — хозяин. Я почувствовала, как он крепко стягивает мне руки за спиной.
   Как убедить его в моей любви? Так хотелось, чтоб знал, как я люблю его. А потом пусть делает со мной что угодно.
   Оторвав две полоски ткани от моей туники, он скрутил их, продел под ошейник, привязал импровизированную веревку к ввинченному в древесину железному кольцу. Привязь короткая, не длиннее дюйма. Вынул из ножен нож, воткнул в бревно в нескольких дюймах от себя и улегся. Отвернулся от меня и тут же заснул.
   Гнев, ярость воина — все это я могу понять. Но куда больнее ранило недоверие.
   Голову почти не повернуть. Привязал к кольцу едва ли не вплотную. Руки не освободить. Воин связывал.
   Я хотела быть его любимой рабыней, а стала пленницей, предательницей, и вот теперь, пойманная, лежу, спутанная веревками, жду мести преданного мною хозяина, воина Гора.
   Знаю — месть его еще не свершилась. Я беспомощно заворочалась. Впервые стало по-настоящему страшно. К тому же на плоту становилось холодно.

Глава 24. В ЦЕПЯХ В ТРЮМЕ ГАЛЕРЫ

   — Вставай, рабыня! — Клитус Вителлиус пнул меня ногой.
   Я открыла глаза. Отвязав от кольца мой ошейник, он стянул мне щиколотки скрученной из обрывков туники веревкой. Сорвал с меня остатки туники, швырнул ее в море. Голая, со связанными за спиной руками и перетянутыми самодельной веревкой ногами, я села на бревно.
   Навстречу нам неторопливо шел корабль. Средней величины галера, по двадцать весел по каждому борту. Треугольный парус приспущен. Клитус Вителлиус в ожидании стоял на плоту.
   На мачте полоскались два флага — Порт-Кара и еще один, с силуэтом головы боска поверх зеленых полос на белом поле. Вспомнился разговор помощников капитана с «Сокровища Джеда». Боек из Порт-Кара.
   Повернув, галера легко пристала бортом к плоту. У поручней стоял широкоплечий, но поджарый детина с огромными ручищами. Широкое лицо, глаза сероватого оттенка, непослушные рыжеватые волосы треплет ветер. Было в нем что-то от животного — что-то необъяснимое, непредсказуемое — ум, жестокость, хватка. Одного взгляда на стоящего расставив ноги на палубе мужчину было достаточно, чтобы понять: перед тобой воин. Оказаться в его руках было бы страшновато. Глаза оценивающе скользнули по моему телу: хочешь не хочешь, а вспомнишь, что ты рабыня.
   Клитус Вителлиус вскинул руку в приветствии воинов. Таким же жестом ответил мужчина.
   — Я Клитус Вителлиус из Ара, — прокричал мой хозяин, — я ваш пленник?
   — Есть у нас небольшая размолвка с Аром, — отвечал мужчина. — Да больно уж суденышко у тебя утлое.
   Клитус Вителлиус рассмеялся.
   — Клитус Вителлиус из Ара и его люди, — продолжал мужчина, — как сообщает Самос из Совета Капитанов Порт-Кара, позавчера выступили на стороне Жемчужины Тассы и показали себя весьма достойно.
   Жители Порт-Кара иногда называют свой город Жемчужина Тассы. Чужие же величают его по-разному, вплоть до «логова воров и головорезов» или «пристанища пиратов». Правит городом Совет Капитанов.
   — Сделали, что могли, — отвечал Клитус Вителлиус. — Кос, как тебе известно, воюет с Аром. — Клитус Вителлиус взглянул на собеседника. — Что с моими людьми?
   — Живы-здоровы. На судне Самоса, «Тасса убара».
   — Прекрасно!
   — Твоя посудина, — ухмыльнулся мужчина, — похоже, на воде держится, но уж больно неуклюжая.
   — Я прошу взять на борт двоих, меня и рабыню. — Клитус Вителлиус кивнул в мою сторону.
   Мужчина перевел на меня глаза:
   — Славная скотинка!
   — Предательница, — уточнил Клитус Вителлиус.
   — Не сомневаюсь, ты накажешь ее как следует.
   — Именно это я и собираюсь сделать.
   Я понурила голову.
   — Я беру вас на борт, — улыбнулся мужчина.
   Руки хозяина подхватили меня и передали моряку, тот поднял меня над поручнями и, связанную, поставил на колени у мачты.
   Мгновение спустя, ухватившись за протянутую руку, прыгнул на борт и Клитус Вителлиус.
   — Разворачивай! — приказал рулевому мужчина.
   — Левые весла! — скомандовал старшина гребцов. — Греби!
   Галера неторопливо разворачивалась.
   Принявший нас на борт мужчина разглядывал меня. Нагая, связанная, я подняла на него глаза.
   — По долгу вежливости, — сказал Клитус Вителлиус, — я предоставляю тебе и твоим рабам право потешиться с этой женщиной. Но оставляю ее за собой. Если пожелаешь получить ее без моего разрешения, придется сражаться.
   — Хочешь сохранить ее, чтобы хорошенько наказать? — Да.
   Мужчина присел около меня. Руками раскрыл мне рот.
   — Варварка.
   — Да, — согласился Клитус Вителлиус.
   Хозяин, свободный мужчина, разрешил мне закрыть рот. Повертел в руках ярлычок на ошейнике, стер с него соль.
   — Меня везли к леди Элайзе из Ара, — проговорила я, — к моей хозяйке.
   — Тебе больше бы пристало принадлежать мужчине, — хмыкнул моряк.
   — Да, хозяин.
   — Кажется, рабыня заинтересовала тебя, — удивился Клитус Вителлиус.
   — Тебя привезли с Земли? — обратился ко мне мужчина.
   — Да, хозяин.
   — Ты жила в Косе, прислуживала в таверне под названием «Чатка и курла»?
   — Да, хозяин.
   Ладони его крепко сжали мне руки.
   — Прекрасно, — пристально взглянув на меня, процедил он. Меня охватил ужас. — А теперь я задам тебе один простой вопрос. И если хочешь прожить еще хотя бы пять инов, ты без проволочек ответишь на него, как на духу.
   Двое матросов схватили Клитуса Вителлиуса, тот сопротивлялся. В отчаянии я не сводила с него глаз.
   — Доводилось ли тебе слышать о человеке по имени Белизариус?
   — Да, хозяин, — прошептала я. — Я принесла ему послание.
   — Какое?
   — Не знаю! Он встал.
   — Мы получим это послание.
   — Я не знаю, что в нем! — закричала я.
   — Отпустите меня! — потребовал Клитус Вителлиус.
   — Турнок, отведи рабыню вниз, — приказал мужчина. — Надень на нее сирик. И посади на цепь в трюме.
   Могучий светловолосый великан взвалил меня на плечо.
   — Хозяин! — кричала я Клитусу Вителлиусу.
   — Отпустите меня, — сопротивляясь захватчикам, ревел Клитус Вителлиус.
   — Я поговорю с тобой на верхней палубе, — сказал ему главный. — Наедине.
   — В чем дело? — бушевал Клитус Вителлиус.
   — Отпустите его, — приказал матросам мужчина. Клитуса
   Вителлиуса отпустили.
   — Пойдем на верхнюю палубу. — Мужчина повернулся и отправился наверх. Следом — взбешенный Клитус Вителлиус.
   Неся меня на плече, здоровяк матрос по короткой лесенке спустился в люк.
   Потолок в трюме низкий, пришлось ему взять меня на руки и пригнуться. Чего тут только не было: и оружие, и припасы, и сокровища с разграбленного каравана. Видно, взяли немало судов. Богатая добыча. Пожалуй, на одном этом корабле богатств хватило бы на дюжину убаров.
   Матрос положил меня на бок на доски. В тусклом свете корабельного фонаря я разглядела у стены пятерых девушек. Все голые. Все прикованы цепью за левые лодыжки к общему кольцу.
   Мужчина принес сирик, надел мне на шею, на запястья и на лодыжки. К цепи, соединяющей ошейник, наручники и ножные кольца, прикрепил другую, продел ее конец в массивное кольцо, скрепил висячим замком. И только теперь развязал путы на руках и ногах. И вот я в кандалах, прикована к железному кольцу. Куда надежнее веревок.
   — Мужчин сняли с баркаса, — заговорила одна из девушек, — заковали в цепи и погрузили на корабль.
   — Каких мужчин? — не поняла я.
   — Тех, что сидели со мной в баркасе, — объяснила она. — Ты меня помнишь?
   — Нет.
   — Мы были вместе на «Лучане из Телнуса».
   — Ты — свободная! — ахнула я.
   Горько рассмеявшись, она взвесила на руке тянущуюся к| изящной лодыжке цепь. Указала на соседок:
   — Все мы были свободными.
   — Радуйтесь, — сказала я, — что понравились мужчинам. Кое-кто из девушек вздрогнул.
   — Нас отвезут в Порт-Кар и продадут, — посетовала одна.
   — Что это такое — быть рабыней? — спросила другая. Хорошенькая!
   — Скоро узнаешь, рабыня, — усмехнулась я. Она испуганно прижалась к стене трюма.
   — Что это за корабль? — поинтересовалась я.
   — «Дорна», — ответил кто-то.
   — А кто капитан?
   Так как же имя того жилистого, могучего, похожего на зверя рыжеволосого гиганта, явно из воинов? Он так напугал меня.
   — Боек из Порт-Кара, — был ответ.
   Крышка люка над головой закрыта, я слышала, как щелкнул замок. Скованная кандалами, я сижу на цепи в трюме «Дорны», судна, принадлежащего грозе морей, пирату и работорговцу Боску из Порт-Кара.
   Я улеглась на доски.
   «Мы получим это послание», — сказал он.
   Но я же не знаю, что оно значит!
   «Мы получим послание».
   Не представляю, что со мной сделают, когда поймут, что передать им послание я не в силах.
   Идет война. Я, сама того не ведая, несла послание одной и з воюющих сторон. И попала в руки другой стороны.
   Девушки сжались у стены. Как я завидовала им! Их пометят клеймом, и станут они просто рабынями.
   Повиноваться во всем, доставлять мужчинам наслаждение — вот и все, что от них требуется.
   Я лежу на шероховатых досках. Руки и ноги схвачены цепью. Что будет со мной?

Глава 25. ПОСЛАНИЕ

   Я протянула нитку бус седовласому, коротко стриженному мужчине с квадратным подбородком. Лицо обветренное, в ушах — крошечные золотые колечки. Это Самос, глава Совета Капитанов Порт-Кара. По одну сторону от него, скрестив ноги, восседал Боек из Порт-Кара, рядом сосредоточенно следил за происходящим Клитус Вителлиус. По другую сторону от седовласого — худощавый сероглазый человек в зеленой одежде врача. Искандер, выходец из Турий, искусный лекарь, прославившийся умением проникать в самые потаенные глубины человеческой психики.
   Не вставая с колен, я присела на пятки. В комнате еще две рабыни в шелках и ошейниках, стоят на коленях, ждут знака, готовые служить мужчинам. Я — нагая. Так было и тогда, в доме Белизариуса, когда я нанизывала бусы для него.
   Положив на столик нитку бус, Самос озадаченно разглядывал мое творение.
   — И все? — наконец спросил он.
   — Да, хозяин, — ответила я.
   Незадолго до этого лекарь Искандер заставил меня выпить какое-то странное пойло.
   — Это поможет тебе расслабиться, — пояснил он, — и приведет твое сознание в необычное состояние. Я стану говорить с тобой — память твоя обретет невиданную доселе ясность. Всплывут мельчайшие детали. И ты воспримешь мое внушение.
   Не знаю, каким зельем опоил он меня, но оно и правда оказалось эффективным. Постепенно под его действием, повинуясь умиротворяющему, но властному голосу Искандера, я рассказала все о доме Белизариуса и о том, что там происходило. Я и так припомнила бы многое — кто что делал, кто что говорил, но в том удивительном состоянии, в которое с помощью снадобья и внушения поверг меня Искандер, в памяти с поразительной ясностью всплыли самые незначащие подробности, мелочи, которые не задерживаются в сознании здравого человека, отбрасываются как нечто абсолютно несущественное. Одетая в короткую голубую тунику белокурая рабыня по имени Лума, стоя на коленях подле Боска, записывала мои слова. Судя по цвету туники, когда-то она была переписчицей. Ноги ничего, красивые.