Нортон Андрэ. Эльфийское отродье

   Нет, он не может этого сделать, пока жива леди Виридина, но...
   "Но ведь всем известно, как хрупки эльфийки. А когда Рену выдадут замуж и уберут из поместья, меня можно будет отправить к одному из вассалов учиться управлять хозяйством, и тогда неудобных свидетелей не останется..."
   Не считая людей-рабов - но им рот заткнуть нетрудно.
   Если это пришло в голову Лоррину - значит, и лорд Тилар наверняка об этом подумывал. В последнее время Лоррину случалось замечать, что эльф поглядывает на свою жену с нехорошим блеском в глазах. Матери Лоррин ничего говорить не стал, но начал потихоньку обдумывать, как избавиться от ее мужа, пока тот не избавился от его матери.
   И все его планы были опрокинуты появлением Проклятия Эльфов.
   Он снова бросился на кровать. Книга была забыта. Ну почему, почему эта рыжая девушка не могла появиться в другое время!
   Что ж, у нее не было выбора. И у него тоже выбора нет.
   Теперь его планы изменились. Сейчас речь шла о том, как выжить ему самому. Надо как-то пережить трудные времена, пока страх эльфийских владык не поутихнет и они не перестанут искать полукровок в своих рядах.
   А что, если его найдут? Лоррина скрутило от страха при одной мысли об этом. "А если... Нет, надо все продумать.
   Как скрыться. Куда бежать. Мне уже столько раз приходилось притворяться больным, чтобы избежать разоблачения... Нет, начинать планировать надо сейчас, пока еще есть время обдумать все спокойно..."
   Глава 2
   Рабыни помогли своей хозяйке подняться на ноги и подвели ее к большому, от пола до потолка, зеркалу, чтобы она могла полюбоваться плодами их трудов. Рена с тоской уставилась на собственное отражение. Она предполагала, что это будет ужасно, и не ошиблась.
   "Нет, - подумала она, созерцая себя еще немного. - Я все-таки ошиблась. Это еще ужаснее, чем я ожидала".
   Оба платья были шелковые, нижнее - светлее и легче верхнего. Предполагалось, что все вместе создаст впечатление текучести, придав Рене сходство с океанской волной, мягко и пышно облегая тело, намекая на то, что прячется под платьем.
   Вместо этого текучий шелк безвольно свисал с худеньких плеч Рены и ни на что не намекал, потому как намекать-то, честно говоря, было не на что. Оба платья были снабжены длинными шлейфами, которым полагалось изящно скользить позади Рены. И каково будет управляться с ними в толпе? Рена кисло пнула шлейф пяткой. "Это все хорошо для дамы вроде моей матушки, которая умеет держаться величественно, или для настоящей красавицы, вроде Катарины ан Виттес. Тогда окружающие обращают внимание не только на тебя, но и на то, что на тебе надето, и стараются не наступать на шесть локтей материи, которые за тобой тянутся. А мне просто повезет, если никто не стащит с меня платье, наступив на этот длиннющий хвост!"
   Нижнее платье цвета морской волны было гладким, лишь подол и рукава обшиты простой золотой каймой.
   А верхнее платье цвета павлиньего пера было покрыто крупным узором из лунных птиц - символа дома Тревес, - вытканных переливчатыми изумрудными нитями.
   На худенькой Рене узор этот смотрелся совершенно нелепо: повсюду торчали либо головы, либо хвосты, и только на длинном шлейфе птицы были видны целиком. Рене полагалось являть собой красу и гордость дома Тревес, а вместо этого казалось, что ей пошили платье из обрезков портьеры.
   "И возможно, гости решат, что мы предпочитаем являть свой герб безголовым, бесхвостым или бескрылым".
   На фоне темного платья бледная кожа Рены казалась еще бледнее. И косметика не спасала: из-за застывшего выражения лица Рена была похожа на труп, раскрашенный для погребения.
   "Прелестно. Просто прелестно. Главное - не пытаться улыбнуться, а то я вдобавок сделаюсь похожа еще и на клоуна".
   А прическа! Нет, о прическе лучше не думать. Горе, а не прическа: монументальное сооружение, намертво скрепленное лаком и шпильками, памятник тщеславию, ночной кошмар архитектора. Но, с точки зрения Рены, носить ее было еще хуже, чем смотреть со стороны: золотые гребни с изумрудами такие тяжелые, что у нее непременно разболится голова задолго до конца бала. На белой груди Рены лежало тяжелое золотое ожерелье, неприятно напоминающее рабский ошейник, запястья схвачены широченными зарукавьями, тяжелые перстни тянут руки к земле, талия туго перетянута золотым поясом, и длинный конец пояса свисает до самого пола, так что ноги будто скованы...
   "Надеюсь, танцевать меня никто не пригласит. В этом же невозможно двигаться!"
   Каждый изумруд был величиной с лесной орех, а золотые пластины - в ладонь шириной. Такие украшения подошли бы какому-нибудь тщеславному воину или яркой (и очень сильной!) наложнице. На Рене они смотрелись совершенно неуместно.
   Рена вздохнула и отвернулась от зеркала. В конце концов, какое это имеет значение? Ведь и сама она не имеет значения. Она просто ходячая выставка. И лучшее, что она может сделать сегодня на балу, - это усесться где-нибудь на виду, чтобы лорд Ардейн - или другой предполагаемый жених мог по достоинству оценить ее платье, ее украшения, - силу, о которой они говорят. Силу, которую должны унаследовать рожденные ею дети. Ведь Лоррин-то ее унаследовал, не так ли?
   Служанки ждали, что она скажет что-нибудь - одобрительное или неодобрительное. Рена слабо махнула рукой.
   - Мой отец, вероятно, будет вами очень доволен, - сказала она, не желая высказывать собственного мнения. - Мире, останься, пожалуйста. Остальные могут идти.
   Служанки с видимым облегчением присели в реверансе и поспешно удалились. В комнате осталась только Мире, любимая служанка Рены. Мире, одна из немногих, не принадлежала к бывшим наложницам лорда Тилара, и Рена дорожила ею уже поэтому. Но Мире обладала и другими достоинствами.
   Ничего особенного в Мире не было. Не простушка, не красавица, не высокая, не карлица, волосы русые, глаза карие - самая обычная девушка. Но все это было внешнее. Теперь Рена знала, что простецкая внешность служит Мире лишь маской. Ведь Мире - единственная из всех рабынь - действительно знала, что на самом деле творится за стенами поместья. Хотя откуда ей это известно, служанка признаваться не спешила. Но главное - она охотно делилась этими сведениями со своей хозяйкой. Поначалу она говорила: "ходят слухи" или "поговаривают, что...", но потом отбросила притворство. Девушки давно уже позволяли себе говорить друг с другом откровенно.
   Когда прочие служанки вышли, Рена убрала с лица благосклонную мину (и без того не особенно убедительную) и хихикнула, увидев, что Мире скривилась с отвращением.
   - Знаю, знаю, - сказала Рена человеческой девушке. - Ужас, правда?
   - Вы мне напоминаете девственницу, которую собираются принести в жертву по обычаю какой-нибудь древней религии, - ответила Мире, качая головой и язвительно усмехаясь. - Бедное жалкое создание, с головы до ног увешанное дарами богам, чтобы быстрее пойти ко дну священного пруда.., б-р-р!
   - Да, существо, которое важно не само по себе, а как носитель даров. Я тоже думала о чем-то подобном.
   Рена осторожно опустилась на стул.
   - Слушай, ты не могла бы это хоть как-нибудь уравновесить? А то мне кажется, что я вот-вот рухну.
   - Сейчас поглядим, - с готовностью откликнулась Мире. - Возможно, мне удастся "потерять" часть этих жутких гребней и булавок. Вряд ли лорд Тилар станет их пересчитывать. Знаете, госпожа, я вам никогда особо не завидовала, но сегодня я чрезвычайно рада, что мне не придется быть на вашем месте. Эта прическа, должно быть, ужасно тяжелая, а уж гребни!
   Мире склонила голову набок.
   - Гм... Наверно, я смогу убрать половину из них, сохранив прежний ужасающий эффект.
   - О, пожалуйста! - взмолилась Рена, не испытывая ни малейших угрызений совести. - Их создал Лоррин.
   Через пару дней они развеются сами собой. И расскажи мне новости, если есть, что рассказывать.
   - Кое-что есть.
   Рабыня аккуратно вынула один из гребней, бросила его на пол и задвинула ногой под туалетный столик.
   - Я слышала, что волшебники нашли себе новую крепость и теперь устраиваются в ней. Ну, то есть они нашли место, которое можно превратить в крепость, и отправили весть для беглых полукровок, чтобы они могли отыскать это место. На самом деле крепость для них строят драконы - по крайней мере, так говорят.
   - В самом деле?
   Волшебники Рену интересовали мало, но то, что драконы по-прежнему с ними, помогают им...
   - Но как драконы могут строить? У них ведь когти, чешуя и все такое им ведь, наверно, не очень удобно...
   Мире рассмеялась и запихнула второй гребень в другое укрытие.
   - А я-то думала, что говорила вам, когда рассказывала о войне! У драконов есть магия, и эта магия способна не только вызывать молнии. Они могут придавать камню любую форму, какую захотят. Они просто лепят стены из скал, как раб лепит горшок из глины.
   Рена увидела в зеркале, как ее бледно-зеленые глаза расширились от изумления.
   - Нет, ты не говорила! Ты не рассказывала, что драконы владеют магией. Ну, то есть летать и бросаться молниями - это, конечно, тоже магия своего рода, но такая магия! Они похожи на одного из великих дарсанов из Эвелона!
   Мире пожала плечами, как будто для нее это не имело особого значения.
   - Ну, мне казалось, что такие огромные существа просто не могут не обладать магией. Это же само собой разумеется! Подумайте сами: если тебе приходится жить в пещере, надо же ее как-то обустраивать!
   Рабыня спрятала под столик еще пару булавок, потом ослабила ожерелье. Рена задумчиво кивнула.
   - Да, пожалуй, ты права. Просто то, что ты сообщаешь мне о драконах, звучит все удивительнее и удивительнее!
   Ах, я отдала бы все на свете, лишь бы увидеть настоящего живого дракона хотя бы одним глазком!
   Рабыня сухо рассмеялась.
   - Судя по тому, как идут дела, похоже, что ваше желание скоро исполнится. Драконы вовсе не намерены скрываться! Скоро они начнут летать прямо над поместьями.
   А вам, видать, они очень нравятся, да?
   Рена только кивнула в ответ. Вот если бы тут был Лоррин - о, Рена прекрасно знала, о чем он спросил бы в первую очередь. О Проклятии Эльфов. Он, похоже, был так же одержим этой юной волшебницей, как Рена одержима драконами. Правда, при рабах запрещено даже упоминать это имя, но Лоррина бы это не остановило, как и то, что, если бы их подслушали, Мире грозили бы серьезные неприятности.
   "Хотя Мире бы выпуталась - она слишком хитра, чтобы попасть в ловушку!" Рабыня всегда заботилась о том, чтобы их никто не подслушал. И, однако, Лоррин готов пойти на такой риск, какого сама Рена никогда бы не допустила...
   Но Рена предпочитала расспрашивать о драконах. Это была сравнительно безопасная тема - даже если их действительно подслушивают.
   - А что такое "дарсан"? - спросила Мире, аккуратно укладывая волосы Рены, чтобы было незаметно, что часть гребней вынута. - И что такое "Эвелон"?
   - Эвелон - это место, откуда мы все пришли, - рассеянно ответила девушка: ей живо представился дракон, превращающий вершину горы в подобие себя самого. - Я-то его, конечно, не помню, и лорд Тилар не помнит, потому что мы родились уже здесь, но все старейшие лорды Совета его помнят - вот, например, дядя лорда Ардейна.
   Говорят, это было очень опасное место - такое опасное, что нам пришлось уйти оттуда, а иначе бы мы погибли.
   - Опасное? - прищурилась Мире. - И чем же оно опасное?
   Рена пожала плечами.
   - Лоррин говорит, мы сами были виноваты. Каждый из эльфийских домов враждовал одновременно не менее чем с дюжиной других, и битвы велись отнюдь не с помощью армий рабов или гладиаторов, потому что рабов там нет: там вообще нет людей. Дома с детства готовили своих сыновей к тому, чтобы быть воинами и вести магические поединки. А еще они создавали с помощью магии жутких чудовищ, чтобы натравливать их на враждебные дома.
   Только беда в том, что частенько эти чудища сбегали и принимались уничтожать всех подряд. На гербах многих домов изображены те самые чудища, которых они создали.
   Дарсаны - это, кажется, что-то вроде драконов: они похожи на гигантских ящериц, только без крыльев, едят все, что движется, и плюются огнем. И драконов дома тоже создавали - только драконы все разлетелись. А дарсаны постепенно обрели собственную магию: они научились зачаровывать, по крайней мере, так говорится в истории.
   И от этого они стали вдвое опаснее, чем прежде.
   - Угу... - Мире продолжала причесывать Рену, но на лице служанки застыло странное, сосредоточенное выражение. - Так из-за этого вы и ушли из Эвелона?
   - Да, наверно... Ушли, пока могли.
   Рена не упрекала своего деда за то, что он покинул родину, - судя по рассказам Виридины, место было действительно ужасное.
   - Лоррин думает, что ушли в основном те дома, которые были слабейшими, те, кому нечего было терять. Он говорит, именно поэтому среди нас так много эльфов, почти лишенных магии.
   - Ваш братец время от времени говорит умные вещи, - насмешливо заметила Мире. - Так, значит, слабые сбежали и оставили поле битвы сильным - которые, вероятно, давным-давно уничтожили и самих себя, и все вокруг. Да, пожалуй, мне тоже не хотелось бы жить в Эвелоне!
   - А вот теперь ты говоришь совсем как Лоррин! - Рена тихонько рассмеялась. - Он бы тоже так сказал.
   - Я же говорю: время от времени он бывает прав.
   Мире положила расческу и осмотрела результат своих трудов.
   - Так вот, значит, почему высшие лорды никогда не сталкиваются друг с другом напрямую, все распри ведутся путем интриг, а исход битв решается руками рабов или гладиаторов?
   Рена кивнула.
   - Это не столько закон, сколько соглашение. На самом деле в старые времена, когда мы только начали строить свои поместья, высшие лорды стремились объединить силы, чтобы управиться побыстрее. Ну, а теперь... Рена криво усмехнулась, - скорее свиньи наденут платья и станут играть на арфах, чем кто-нибудь вроде лорда Синдара придет на помощь лорду Килану. Надеюсь, драконы живут дружнее нас.
   - Слыхала я, что так оно и есть, - кивнула Мире. - Мне говорили, что они умеют делиться друг с другом своей силой и что между ними не бывает мелких ссор. Лишь страшнейшее предательство может сделать их врагами. Говорят также, что там, где есть драконы, царит тысячелетний мир. Наверно, именно потому они и согласились помочь полукровкам: ведь волшебники просто жили и никого не трогали - это эльфы первыми начали войну, чтобы их уничтожить. Драконам, должно быть, стало просто жаль полукровок, и они исполнились неприязни к лордам, что искали смерти волшебников.
   - Жалко, что мы не такие! - вздохнула Рена, изучая свое отражение в зеркале.
   "Если бы мы были как драконы, меня не поднесли бы на тарелочке какому-нибудь выжившему из ума старцу в качестве сладенькой невесты, угрюмо размышляла она. - Если бы мы были как драконы, я могла бы делать, что захочу, и отец оставил бы меня в покое".
   А что именно она стала бы делать?
   - А что делают драконы, когда не помогают волшебникам? - спросила она вслух.
   - О, им живется очень весело! - тут же отозвалась Мире. - Они летают, играют друг с другом, исследуют новые земли, создают дивные скульптуры с помощью своей магии, рассказывают сказки - да мало ли что! Всего и за день не перескажешь.
   При мысли о такой привольной жизни в горле у Рены встал комок. Она сглотнула. "Если бы только я могла сбежать, сбежать в ту землю, где живут драконы! Если бы найти такое место, где мне больше не пришлось бы повиноваться отцу, где нет никаких правил..." Эти правила и отцовская воля давили ее так же ощутимо, как созданные по его приказу украшения. С таким грузом много не налетаешь...
   Но мечты о бегстве были так же бесплодны, как мечты о драконе, который прилетит и унесет ее отсюда. Ну как ей сбежать? Она ведь даже ни разу не покидала пределов поместья! Она не умеет заботиться о себе, не умеет защищаться, а без этого ее поймают и приведут обратно, прежде чем она успеет отойти хоть на шаг от ворот.
   Бегство было таким же невозможным делом, как.., как свиньи в платьях и с арфами!
   И к тому же она слишком долго собирается. В любую минуту может явиться отец, чтобы посмотреть, почему она медлит. И что будет, если он обнаружит, что она уже одета и причесана и сидит, пялясь на себя в зеркало?
   Шейрена снова поднялась, без радости, но с достоинством.
   - Ладно, Мире, ты меня не жди. Скажи одной из служанок, чтобы она ждала моего возвращения в моих комнатах.
   По крайней мере, Мире не придется скучать весь вечер в одиночестве в пустых и гулких апартаментах.
   - Которой? - с готовностью спросила Мире.
   Рена пожала плечами.
   - Не знаю. Мне все равно. Выбери кого-нибудь, кого ты недолюбливаешь. Скажи, что это я приказала.
   Ни одна из рабынь не посмеет ослушаться прямого приказа дочери хозяина, так что если у Мире есть на кого-нибудь зуб, это для нее удобный случай отомстить. В отсутствие Рены все шкафы и ящики будут заперты с помощью магии, так что служанке останется только сидеть сложа руки и скучать, пока Рена не вернется с бала.
   Мире хитровато улыбнулась и поклонилась госпоже.
   Поклон был чуточку насмешливым, но Рена ничего не сказала. Не дожидаясь ответа, эльфийка повернулась, махнула рукой в сторону двери, которая мгновенно распахнулась, и вышла в коридор, отделанный розовым мрамором.
   Коридор, как и комнаты Рены, был создан прежним владельцем поместья, высшим лордом, куда более могущественным, чем лорд Тилар. Двери комнат раскрывались лишь по велению тех, в чьих жилах текла эльфийская кровь, а часть дверей была снабжена магическими завесами, которые не пропускали никого, кроме хозяев. Весь дом был озарен мягким рассеянным светом, угасающим только по велению эльфов. В доме не было ни окон, ни отдушин.
   Многие из рабов так ни разу и не видели солнца с тех пор, как их забрали прислуживать в доме.
   Многое в доме не изменилось со времен смерти прежнего владельца: лорду Тилару не хватало магии, чтобы переделать дом по своему вкусу. Пожалуй, оно и к лучшему. Рене случалось бывать в домах, где никогда нельзя было заранее знать, что находится за дверью: коридор, бальный зал или пропасть. Не настоящая пропасть, конечно, всего лишь иллюзия, но Рена тогда ужасно перепугалась - в чем, собственно, и состояла соль так называемой "шутки".
   Нет, это был самый обычный коридор, уставленный вдоль стен алебастровыми вазами. Коридор заканчивался лестницей, тоже отделанной розовым мрамором. Лестница, мягко изгибаясь, спускалась на первый этаж. У верхней площадки Рену поджидал ее личный эскорт из людей-стражников. Когда Рена миновала их, стражники бесшумно последовали за ней. Лорд Тилар и леди Виридина должны ждать ее внизу. Будем надеяться, что они сами только что закончили одеваться и ждут ее не слишком давно... Отец так тщеславен должно быть, он долго прихорашивался...
   Рена помедлила на верхней ступеньке и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. "Голову выше. Иди медленнее.
   Старайся не забывать про этот дурацкий шлейф. Постарайся забыть про этот дурацкий эскорт. Ступай размеренно..."
   Рена медленно спускалась по лестнице. На полпути остановилась, прислушиваясь к голосам, доносящимся снизу. Лорд Тилар о чем-то громко рассуждал, но голос его звучал надменно, а не раздраженно. Значит, она не опоздала.
   Возблагодарим же Предков за эту маленькую милость!
   Рена продолжала спускаться тем же торжественным шагом, зная, что если она уронит свое достоинство, проявив хоть малейшую оплошность, отец будет недоволен. А у него и так хватит причин для недовольства - лучше не давать ему лишнего повода разгневаться...
   Он все-таки ждал ее. Сердце у Рены упало, когда она увидела, что отец обернулся к лестнице, едва она показалась из-за поворота, и придирчиво следит за каждым ее движением. Грудь сдавило от страха, и Рене стоило немалого труда продолжать дышать ровно и спокойно.
   "Ему не понравится это платье, эта прическа, этот макияж.., ему не понравится моя походка..." Этот страх был привычным - Рена испытывала его каждый раз, как ей случалось попасться на глаза отцу. А что поделаешь, если отец не внушает ей ничего, кроме страха?
   Отец был красив даже для эльфа, но лицо его и по эльфийским меркам казалось чересчур холодным и отстраненным. Он был на полторы головы выше Виридины и дочери. Лорд Тилар носил такую же прическу, как его дед, словно бы в память об этой грозной личности: волосы коротко подстрижены, вопреки моде, и не схвачены ни обручем, ни диадемой. Узкие, точеные черты эльфа не выражали абсолютно никаких чувств, но Рена знала отца достаточно хорошо, чтобы заметить, как сощурились ярко-зеленые глаза, выискивая недостатки в ее одежде и поведении.
   Лорд Тилар и леди Виридина были одеты в одинаковые цвета льдисто-белый с золотом. Отцовский костюм напоминал доспехи, не будучи таковыми; что до платья матери, оно было несколько более утонченной копией платья Рены. Однако на леди Виридине платье жемчужно-белого шелка, расшитое переливчатыми лунными птицами, выглядело прекрасно. Монотонную бледность нарядов оживляли лишь камни в украшениях: изумруды и бериллы. И опять же камни на леди Виридине были точно такие же, как на Рене, но она носила их легко, словно бы не замечая их веса. Украшения на лорде Тиларе были попроще и не столь многочисленны: пояс, одно кольцо, браслет и гривна на шее.
   Рена приостановилась на последней ступеньке, с трепетом ожидая приговора отца.
   Молчание, казалось, тянулось целую вечность. Рена изо всех сил сдерживала дрожь, стараясь, чтобы отец ничего не заметил.
   - Неплохо, - сказал он наконец словно бы нехотя. - Ты смотришься вполне презентабельно.
   Рена вздохнула с облегчением, стараясь, чтобы этого тоже не было заметно, и преодолела последние несколько шагов, которые отделяли ее от родителей.
   - Благодарю вас, господин и отец мой, - прошептала Рена. Она не собиралась говорить это шепотом, но иначе почему-то не выходило.
   - Ну что, так и будем стоять тут весь вечер?
   И, не успев договорить, лорд Тилар резко развернулся и зашагал по другому коридору розового мрамора, ведущему в его кабинет, где находился портал.
   Самому лорду Тилару никогда бы не хватило магии на то, чтобы создать прямой портал, ведущий в Зал Совета, но этот портал достался ему вместе с домом. Портал Тревесов перенесет их в Зал Совета, а оттуда портал Хэрнальтов доставит их в поместье Хэрнальтов, повинуясь магической печати на приглашении, которая служила пропуском. Лишь те, кому доступны подобные порталы, могли прибыть на праздник так быстро и без затруднений. Всем прочим приглашенным придется предпринять длинное и скучное путешествие через полстраны. И, несмотря на это, множество эльфийских лордов мечтали получить приглашение на этот бал. Это говорило о влиятельности дома Хэрнальт.
   Кольцо на указательном пальце правой руки Рены не было создано Лоррином - то была самая обычная печатка с лунной птицей, вырезанной на берилле (а не на изумруде). Это будет ее ключ к порталу, который позволит ей вернуться домой. Без него она застряла бы в Зале Совета, пока ее кто-нибудь не забрал бы. В то время как изумруды ценились за красоту и за ними гонялись все рабы, которым дозволено было носить драгоценности, более обычные прозрачные бериллы были воистину бесценны для магических действий ведь только бериллы способны накапливать в себе магическую силу и использоваться как носители заклятий. А потому женщины носили изумруды прекрасные, но бесполезные. Мужчины же носили бериллы как знак своей магической мощи.
   Рена тащилась за отцом, стараясь не наступать на шлейф матери. За ней по пятам следовал эскорт.
   При приближении лорда Тилара дверь распахнулась, и небольшая процессия очутилась в кабинете. Отец Рены называл эту комнату "кабинетом", но ничто не говорило о том, что ее используют в качестве такового. Вся обстановка белый мраморный стол да пара кресел. Ни книг, ни бумаг - рутинную возню со счетами и всем прочим отец предпочитал спихивать на своих управляющих и вассалов.
   Розовый мраморный пол коридора сменился мягким толстым дымчато-серым ковром, а розовый мрамор стен - каким-то непонятным веществом, бледно-серым, как дождевые облака. В стенах было две двери, тоже серых, но более темных, чем стены: одна - та, через которую они вошли, а вторая, напротив, на самом деле была не дверью, а порталом.
   Лорд Тилар подошел к порталу, взялся за запор, потом взглянул на дочь и нахмурился. Рена невольно съежилась.
   - Подними голову! - резко напомнил он. - И улыбайся!
   Не дожидаясь, пока дочь выполнит его распоряжения, лорд Тилар распахнул дверь и шагнул в портал. Он не заколебался ни на миг - но, впрочем, ему было не привыкать к магическим порталам.
   За дверью была только тьма. Со стороны казалось, будто тьма поглотила лорда Тилара, стоило ему перешагнуть порог. Рене никогда прежде не приходилось пользоваться порталами, но Лоррин, которому приходилось, говорил, что бояться совершенно нечего. И все же при виде этой бессветной пустоты внутри у Рены что-то дрогнуло.
   Она отступила бы назад, если бы не толпящиеся позади стражники...
   "Которые, наверно, должны заставить меня пройти в портал и не дать сбежать в свою комнату!"
   Леди Виридина, казалось, вовсе не замечала страха дочери. Она, не колеблясь, последовала за супругом: наклонилась, грациозно подобрала шлейф и шагнула в пустоту.
   Рена застыла на месте.
   Один из стражников осторожно кашлянул. Рена вздрогнула и оглянулась на него, зная, что глаза у нее сейчас должны быть огромными "и перепуганными, как у кролика.