Нортон Андрэ. Год Крысы

   По счастью, мы ехали не навстречу ветру, а скорее по краю бури. Своим временно ограниченным зрением я не замечала, чтобы дюны двигались.
   Сколько мы так ехали, я не могу и предположить, казалось, наша скачка длится часами. Однако сила ветра стала ослабевать. Наш рывок на запад — если конечно, Мурри все еще двигался в том же направлении — вывел нас из-под удара бури.
   Хинккель! Вряд ли он следовал за нами. Он просто выполнял свой долг — тот, который лег на его плечи, когда на его голову возложили императорскую корону. И этот долг требовал от него шести достоинств, известных всем Внешним землям: отваги, уверенности, самоотверженности, сострадания, надежности, находчивости. Насамом деле он сам был подлинным сердцем этих земель. И если это сердце перестанет биться… Но в первую очередь он должен был позаботиться о тех, кто оказался с ним в путешествии.
   Я боролась с болью — не телесной, а душевной, порожденной страхом, — боязнью потери, терзавшей меня. Я была так поглощена этим безымянным чувством, что оказалась совершенно не готова к тому, что нам предстояло.
   Круговерть песка и ветра слегка рассеялась и, держа поводья в одной руке, другой я попыталась стряхнуть пыль с вуали. Бешеный галоп моего скакуна замедлился до спотыкающегося шага, ориксен задыхался — его силы были на исходе. Впереди виднелась тень — скалы, к которым мы стремились, были прямо перед нами.
   Рев ветра приглушился достаточно, чтобы я услышала пронзительный свист. Свет, ослепительный свет сорвался с одного из пиков. Луч ударил в Мурри! Мурри попятился с болезненным воем, извернулся, словно уклоняясь от какого-то оружия, упал на песок и больше не двигался.
   Я пришпорила ориксена и попыталась мысленно коснуться Мурри, Но вместо этого я услышала Равингу:
   — Они идут!
   Из-под земли у основания скалы внезапно выросли какие-то закутанные фигуры и направились к нам. Я попыталась повернуть моего скакуна влево, но животное почти что вырвало поводья у меня из рук и упрямо продолжало идти вперед. Затем ориксен остановился так резко, что я чуть не вылетела из седла, поскольку одна из фигур отделилась от остальных и подъехала прямо к нам. У меня не было оружия, и я не думала, что это существо намерено помочь нам. Меня накрыла волна такого ужаса, что я оказалась совершенно беспомощной, когда из-под плаща с капюшоном появилась рука и длинные пальцы поймали поводья моего ориксена. Руки мои безвольно повисли вдоль тела. Свет, изрядно съежившись, теперь окружал меня и чужака.
   Я все еще могла дышать, но во всем остальном тело отказывалось повиноваться моей воле. Поскольку я не могла двигаться, мой ориксен повиновался воле того, кто захватил меня в плен (а это он, несомненно, и сделал), пока тот, закутанный плащом и укрытый капюшоном, тянул за поводья.
   Его скакун показался мне странным. Мускулистый, более крупный, чем любой ориксен или даже яке, он имел на голове три рога вместо двух. Я ощущала, как дрожит под плащом Касска. Ее страх лишь подпитывал мой собственный.
   Насколько я видела, Равингу так же легко взял в плен и повел впереди меня другой всадник. Мы проехали мимо тела Мурри, которое уже начало заносить песком. Скоро он окажется похоронен. Горе лишь усилило мой ужас.
   Внезапно мы прорвались сквозь что-то, казавшееся неким незримым занавесом. И ветер, и летящий песок сразу исчезли. Всего в нескольких футах перед нами появилась арка света, достаточно высокая, чтобы пропустить наш верховой отряд. С дальней ее стороны я увидела извивающиеся разноцветные полосы. От взгляда на них у меня заболели глаза, и я была вынуждена закрыть их.Но мой ориксен продолжал идти к этим странным воротам, за которыми не было ничего похожего на привычную пустыню.

ЗЕМЛЯ ОКОЛО СКАЛ

   Мурри пошевелился, медленно приходя в себя. И вовремя, потому что все его тело уже поглотил песок, снаружи оставалась лишь одна голова. Поначалу его попытки выбраться были слабыми, пока страх, известный всем жителям пустыни, не придал ему сил. Он выбрался наружу. Ветер утих. Мурри пытался понять, насколько сильно он ранен. Одно плечо просто горело от нестерпимой боли. Он вспомнил внезапное чувство опасности, из-за которого припал к земле, уклоняясь от светового копья. Скорее всего, оно было нацелено ему в голову, чтобы прикончить сразу.
   А теперь страх иного рода в нем вызвал запах. Тошнотворный, не заглушаемый песком, такой крепкий, что Мурри даже подавился, — и усиливающийся. Крысиный — но все же не крысиный. Зло — такое же зло, как водяная тварь в подземной реке.
   Он, шатаясь, двинулся вперед и вверх — не убегая от запаха, а следуя за ним. Они исчезли — женщина его брата и мудрая, которая столько знает! Крысы… Заставив себя двигаться, он ощутил жгучую боль. Затем он снова лег и прикрыл лапой нос. Сама эта вонь усиливала жжение. Словно лежишь в костре, и он пожирает твое тело.
   Впереди был слабый свет, Кот видел, как он образовал арку, растаявшую прямо у него на глазах.
   Зло и черная сила. Он не сумел уберечь тех, кого должен был защищать. Мурри зарычал. Его брат должен узнать об этом как можно скорее. Страдая от боли, он повернулся. Он видел завихрения песка. Должен ли он снова идти но краю бури? Выбора не было. Собравшись с силами, Мурри захромал вперед, намереваясь во что бы то ни стало добраться до лагеря.

АЛИТТА

   Касска заползла на меня и ткнулась головой мне в подбородок. Хотя мои глаза все еще горели, я заставила себя открыть их. Глубоко вздохнула, поскольку увидела, что еду посреди воинского отряда. По краям его находились обычные люди, каких можно встретить повсюду в королевствах, но те, кто окружал меня, принадлежали иному роду. Их тела и головы скрывали плащи с капюшонами, но тот, кто все еще вел моего ориксена, был… что делать при встрече с чудовищем из ночного кошмара? Эта… это существо… у него не было нормальной головы. На меня смотрели крысиные красные глазки, крысиные уши настороженно подергивались, крысиная пасть чуть приоткрылась, демонстрируя огромные желтоватые зубы.
   Я понимала, что не должна была показывать страха или отвращения. Я давно уже выучила, что надо сохранять спокойное выражение лица и подавлять любой звук или дрожь страха — по возможности.
   — Плохо! Плохо!
   Мысленная речь Касски лишь подчеркнула то, что я и так чувствовала. Она просто распласталась на мне. Мои руки по-прежнему были неестественно тяжелы, я не могла их поднять. По какой-то странной причине я была уверена, что не рискну снова пытаться войти в мысленный контакт. И я не позволяла себе смотреть в сторону твари, ведущей моего скакуна.
   Всю свою жизнь я знала о крысах. Предупреждения о них были столь же привычны для жителей Внешних земель, как сама речь. Мне приходилось сражаться с ними, когда я странствовала с караванами, и я убила свою долю этих мерзких тварей. Но это существо оказалось ужасом из ужасов. Видеть это чудовище, притворяющееся человеком… я пыталась смотреть только прямо перед собой, словно спала в седле с открытыми глазами.
   Поскольку я должна была держать себя в руках, я изучала местность впереди. Здесь был песок, но более тусклого серого цвета, чем я когда-либо видела прежде. Местами песок был сметен, обнажив мостовую из ровно уложенных темных каменных плит.
   Затем и сама земля изменилась. Песок совсем исчез, вместо него виднелись пятна очень темной почвы. По мере нашего продвижения на ней начали появляться растения, какие могли существовать только в закрытых садах Твайихика или в Вапале.
   Хотя рассвет лишь занимался, можно было рассмотреть очертания этих странных растений, поскольку каждый стебель и лист был обрисован контуром зеленоватого света. А над ними порхали существа, с крылышек которых при каждом взмахе сыпалась вниз сверкающая пыльца.
   По мере того как густо покрытые зеленью участки почвы становились все шире и шире, пока не слились в единый ковер, заканчивавшийся у самой мостовой, по которой мы ехали, усиливался и запах. Хотя можно было ясно рассмотреть, что находится непосредственно рядом, вид прямо перед нами словно бы закрывал какой-то огромный занавес, отступавший с той же скоростью, с какой мы приближались к нему.
   Внезапно наши захватчики оживились. Один из воинов-людей целеустремленно проехал между своими закутанными в плащи сотоварищами. Его форма явно относилась к одному из королевств. Вапальский герб он и не пытался скрыть. Пышный мех боевого шлема бросал тень на его лицо в этом тусклом свете.
   Поначалу показалось, что те, кто окружал Равингу (к которой он и пробивался), намерены помешать ему. Но в конце концов один из них чуть посторонился, и всадник подъехал к кукольнице.
   — Приветствую, о, провидица. — В голосе его звучала явная издевка. — Тебя ждали с огромным нетерпением.
   Он замолк, но Равинга не ответила. Я была уверена, что за его словами таилась угроза.
   — Мы с тобой старые знакомые, — продолжил он, не дождавшись ответа. — Однажды ты предсказывала для меня, Равинга…
   Он чуть сдвинул свой головной убор, и теперь я смогла лучше его рассмотреть. Его лицо было смутно мне знакомо, но я никак не могла вспомнить имя.
   — Да, ты предсказывала. — Он издал скрежещущий смешок. — Но твое предсказание не было верным, не правда ли, кукольница? Ничуть не вернее этого.
   Он держал в руках куклу, хотя я не могла ясно ее рассмотреть. Чтобы освободить руки, он взял поводья в зубы. Кукла в его сжимающейся хватке развалилась надвое, и он как можно ближе наклонился к Равинге, потрясая обеими частями перед ее лицом.
   Наш отряд остановился. Чудовище, тащившее за собой моего ориксена, бросило поводья и направило своего трехрогого скакуна к Равинге. Она по-прежнему ничем не показывала, что слышала или видела обращавшегося к ней воина.
   Внезапно я ощутила, что незримые путы, державшие меня, исчезли. Я быстро поймала болтавшиеся поводья, но воины обступили нас так плотно, что я никак не могла найти пути к бегству. К тому же я не могла бежать, даже если появится возможность, без Равинги.
   Воин швырнул сломанную куклу ей в лицо. Она по-прежнему не шевелилась, лишь чуть покачнулась в седле, когда кусок куклы задел ее по плечу.
   Крысолюдь, который вел меня, заверещал (описать иначе изданный им звук было невозможно), и другое существо в плаще спешилось, чтобы собрать куски куклы, пока первый смотрел прямо на воина.
   — Царственный сказал, — теперь он воспользовался понятной речью, — что они принадлежат ему. — Несколько долгих секунд они стояли друг против друга. Я могла чувствовать ярость человека — и отвращение. Он мог ехать в их обществе, но не был их товарищем.
   Человек сдался первым, повернув своего скакуна. Твари раздались, освобождая ему путь, чтобы тот снова мог отъехать в сторону. Крысолюдь обернулся и посмотрел на меня, но не стал снова забирать у меня поводья, а остался рядом с Равингой, когда мы двинулись дальше.
   Мы проехали еще немного, когда занавес перед нами исчез, открывая вид впереди. И мы увидели, что невдалеке раскинулся город. Вокруг его стен росли, образуя некий узор, высокие деревья. К нему мы и направлялись.

ХИНККЕЛЬ-ДЖИ

   Наконец-то, с помощью Каликку, мы добрались до повозок. Тут к нам присоединились остальные, и мы смогли втащить Мурри через барьер в забитое людьми укрытие. Когда мы оказались под навесом, я наконец-то смог позаботиться о нем.
   Когда я стянул ткань, в которую мы его завернули, ко мне подошел командующий Ортага с целительским сундучком в руках.
   — Брат? — Я послал мысленный зов со всей силой, какую смог собрать.
   Огромные лучистые глаза Мурри открылись.
   — Зло…— медленно и слабо коснулась меня его мысль. — Из песка… обжигающий свет… твоя… мудрая… увезены…
   Я вздрогнул. Значит, зло нанесло удар — кто — или что? Я знал недостаточно. Я должен был идти. Но буря свирепствовала вокруг нас. Сначала следовало позаботиться о Мурри. Он снова закрыл глаза и не отвечал, когда я пытался позвать его.
   Его рана не была резаной, как от меча, или колотой, как от копья. Это была длинная полоса обожженной кожи, с которой осыпалась обуглившаяся шерсть. Ожоги встречаются довольно часто, из-за раздуваемых ветром лагерных костров. Я знал, что в сундучке найдется соответствующее средство. И я бережно занялся раной Мурри.
   Когда я перевязал его и Мурри заснул, я собрал на совет всех, кто разделил со мной убежище. Нас могли вести только слова Мурри и собственные подозрения, и мы не знали, как долго продлится буря. Мне пришлось тереть руки, чтобы скрыть их дрожь. Воображение слишком охотно подсказывало мне, что может случиться с Алиттой и Равингой. Я надеялся, что их взяли в заложники и пока что они в безопасности.

АЛИТТА

   Город этот ничем не был похож на главные города наших королевств. Такие странные здания, многие в три или четыре этажа в высоту, с еще более высокими башнями, были совершенно невозможны в тех краях, где свирепствовали песчаные бури. Не перенесли ли каким-то образом нас эти ворота из Внешних земель в некое странное место, возможно во внутренние земли, о которых мы так мало знаем?
   Касска снова ткнулась головой мне в подбородок, пока незаметно выглядывала из складок моего плаща, чтобы посмотреть вокруг на просторно раскинувшиеся здания, встретившие нас внутри городской стены,
   На улицах не было никаких признаков кого-либо живого. Никто не показывался в окнах. За исключением шума, производимого самим отрядом, кругом стояла мертвая тишина. Мы словно проезжали через давно заброшенные руины, только все строения были целыми, без малейших следов разрушения.
   Стены были яркими. Сейчас это было четко видно, поскольку взошло солнце. Цветные камни были встроены в серые стены, образуя узоры. Многие из них явно повторяли собой знаки Домов. Но они не принадлежали все к одному королевству. Алмазы ярко сверкали рядом с рубинами или сапфирами.
   Мы миновали несколько строений, пока не выехали на площадь, похожую на ту в Вапале, где провозглашается императором прошедший пять испытаний. Хинккель-джи — закрыв глаза, я почти видела его — в одной набедренной повязке, мускулистого, противостоявшего всему миру. В одной руке он держал леопардовый жезл, в другой — тот, что был увенчан фигуркой песчаного кота, сделанный Равингой.
   Мы остановились, и наш конвой спешился. Крысолюдь, который, видимо, командовал здесь — по крайней мере, мной и Равингой, — помог ей сойти с ориксена и повернулся ко мне. Хотя мне и казалось отвратительным прикосновение его руки, я благоразумно позволила ему спустить себя на землю-
   Я испугалась, поскольку Касска, как только мои ноги коснулись мостовой, испустила пронзительный вопль, который мог быть только боевым кличем. Крысолюдь отпрянул, когда котти выпрыгнула из моего плаща, оскалившись и продолжая кричать.
   Сверкнула сталь. Он выхватил оружие так быстро, что казалось, будто нож возник у него в руке прямо из воздуха. Я попятилась так, что лезвие задело лишь край плаща. То, что кусок одеяния был легко срезан, говорило о чрезвычайной остроте клинка. Прижимая к себе Касску одной рукой, я сдернула шарф, которым во время бури закрывала лицо. Он взметнулся прямо в лицо моему противнику. Я действовала инстинктивно и не планировала этого, но шарф обернулся вокруг его руки, захватив и клинок.
   Он посмотрел на него, потом на меня. В его красных глазах вспыхнула бессмысленная ярость атакующей пустынной крысы. Он на мгновение опустил морду, разрывая тонкую ткань. За его спиной возник один из его закутанных в плащ подчиненных, затем другой. Они набросились — не на меня, а на своего предводителя. Они вцепились в него и держали крепко, несмотря на его попытки вырваться, вереща и визжа что-то на своем собственном языке. Борьба прекратилась, он снова взял себя в руки. Его подчиненные быстро отпустили его и торопливо попятились, но не раньше, чем он испустил яростный вопль.
   Я продолжала незаметно отступать. Если эти здания вокруг пусты, то, возможно, у нас с Равингой есть какой-то шанс. Если мы хотя бы на какое-то мгновение освободимся от тех, кто привез нас сюда, и исчезнем в этом огромном городе, то для того, чтобы нас выследить, потребуются все военные силы целого королевства.
   Касска отчаянно вырывалась у меня из рук, когда вожак крысолюдей внезапно прищелкнул пальцами и указал на меня. И снова двое его подчиненных выдвинулись вперед, и один взмахнул короткой палкой с петлей на конце. Я не сомневалась, что они намерены поймать Касску.
   Я рискнула отдать ей мысленный приказ;
   — Беги, прячься, — и тут же отпустила ее.
   Она снова нырнула под плащ, и я ощутила остроту ее коготков, когда она сбегала по мне вниз. Скрытая от взглядов этим одеянием, она перебралась ко мне за спину и спрыгнула вниз. Ее перемещения под плащом, видимо, действительно не были заметны, поскольку воины продолжали идти прямо на меня,
   — Иду…
   Ее мысль кольнула меня словно иголкой. Я не оборачивалась посмотреть, но знала, что она покинула меня, когда первый крысолюдь сгреб мой плащ и рванул с силой, достаточной, чтобы бросить меня на колени.

ГЛАВА 23

В КАХУЛАВЕ

   Алмазная королева стояла, глядя из окна на равнину внизу. Пока буря еще не накрыла город, но император со свитой никак не могли избежать ее удара — по крайней мере, так утверждали люди, сведущие в погоде.
   Однако путешественники, случалось, каким-то образом выживали в подобных бурях. И у этих было с собой все, что могло помочь против ярости природы. И все же… Юикала смяла маленький кусочек пергамента так, что ее острые крашеные ногти вонзились в него. Посланник прибыл, когда они отсутствовали всего одни сутки. Так что был шанс, что обещанное не будет доведено до конца. Пусть болван едет навстречу своему року. Начатые ею приготовления могут и не понадобиться.
   Ее терзало нетерпение. Столько всего должно быть сделано… Она нужна в Вапале. И все же она не решится покинуть это провинциальное королевство и дурацкое нагромождение камней, которое они называют столицей, пока не кончится буря.
   Кто-то осторожно поскребся в стену за задернутыми дверными занавесями. Она обернулась навстречу. Нащупала зарукавный кинжал и крикнула:
   — Войдите!
   Женщина, которая так подвела ее на пиру, проскользнула внутрь, задернув за собой занавеси. Она молча, с нескрываемым страхом смотрела на свою госпожу. В низком смехе Юикалы скрывался намек на предупреждение.
   — Чего ты хочешь теперь? Женщина собралась с духом.
   — Чего бы вы ни пожелали, ваше величество, — ответила она. — Человек, который принес это, — она кивнула на то, что держала в руках королева, — говорит, что должен сразу вернуться. Он ждет только вашего ответа.
   — Вот как. Будем надеяться, что они окажутся более полезными, чем прочие, кому я доверяла прежде.
   Ее служанка заметно напряглась, но не сказала ни слова.
   — Ладно, возможно, я могу еще рассчитывать на некоторую верность, пусть даже находясь далеко. — Она сделала два больших шага и подошла к служанке на расстояние вытянутой руки. — Не забывай — между нами есть дело, которое надо уладить.
   Женщина не сделала даже попытки отпрянуть. Она склонила голову и молча ждала. Не уделяя ей больше внимания, Юикала подошла к маленькому столу и опустилась на обитое подушками сиденье перед ним. Разгладив записку, она потянулась за цветным стилом. Быстро провела его кончиком по пергаменту. Когда стило касалось пергамента, на нем возникали слова, написанные черным. Затем Юикала взяла маленький ножик и изрезала пергамент на тонкие полоски. Свернув их в один узел, она бросила его служанке.
   — Только в огонь и годится, — заметила она. — Пусть прогорит хорошенько. Но отдай это тому, кто ждет. Скажи, что мы укладываем вещи, чтобы выехать как можно скорее.
   Когда женщина удалилась, королева откинулась на подушки. Ее губы беззвучно двигались — она считала. Хотя она смотрела в стену, перед ее взором вставала картина, которую она вызвала в своем воображении. Раз, два, три — полки, с оружием, тщательно спрятанным половиной поколения раньше. Шанк-джи выступит согласно тому плану, что они вдвоем подготовили на случай, если он не пройдет свои испытания.

ХИНККЕЛЬ-ДЖИ

   Я пытался взять себя в руки. Кидаться в бушующую бурю — все равно что обнажать меч лишь для того, чтобы броситься на него, как герои прошлого, когда тех оставляла удача. Чтобы успокоить растущее нетерпение, я приказал позвать командующего Ортагу и моего брата, чьи дальние странствия по стране в бытность его охотником должны были обеспечить ему лучшее знание местности, чем у меня. Я хотел, чтобы они рассказали мне все, что им известно о Безысходной пустоши. Но хотя оба сражались с крысами и изгоями в дорожных патрулях, они мало что могли мне рассказать помимо того, что я уже знал сам.
   Мы еще ждали самого сильного удара бури, размышляя, сколько продержится наше хрупкое укрытие до того, как песок сметет его и накроет нас волной. Пока что мы выжили, но больше ничего не могли сделать для того, чтобы выбраться из этой переделки невредимыми и в здравом уме. Мурри все еще спал, и я не стал беспокоить его. Мне очень хотелось услышать более подробный рассказ о том, что случилось. Этот «обжигающий свет» который, должно быть, и стал причиной перевязанной мною раны, «из песка» — что это значило? Ортага, мой брат и Джаклан, тоже укрывшийся под нашим навесом, выдвигали одну догадку за другой. Но наконец мой брат сказал:
   — Они уехали в направлении Безысходной пустоши. — Он говорил медленно. — Ни один человек не вернулся, зайдя или заехав туда. Мы не можем знать, что там на самом деле.
   — Мы знаем только, — сказал Ортага, — что жизнь в этой мертвой земле не будет похожа на ту, что окружает нас. Эти, большие, крысы, что так внезапно появились, должны были прийти оттуда. А еще это место злой угрозы и мрачной памяти. Все эти легенды появились после того, как закончилась та полузабытая война. Говорят, в них есть доля правды, о которой выжившие предпочли забыть.
   Это были суровые слова, но и они не удержали бы меня от того, чтобы сразу же, как только утихнет буря, отправиться в эту запретную землю.
   Только в конце дня ветер начал утихать. То, что буря оказалась недолгой, было милостью Высшего Духа. Мы не стали больше обмениваться догадками по поводу того, что ждет нас впереди. Но я строил планы.
   Мы снова разделим силы. Те, кто отправился в путешествие по своему долгу, вернутся в Вапалу. Император я или нет, но я не оставлю попытки найти Алитту и Равингу. Возможно, Мурри, когда очнется, даст мне необходимые подсказки. Я отказывался признать, что у меня куда меньше сил и способностей, чем у него, и что у меня нет явного следа, по которому можно было идти.

В ЗАБЫТОМ ГОРОДЕ

   Шанк-джи положил свою покалеченную руку на подоконник, глядя из окна на тех, кто собирался внизу. Две пленные женщины еще не сдвинулись так, чтобы он мог разглядеть больше, чем их головы. Богатое шитье дорожного плаща более хрупкой из них говорило о ее связи с одним из благородных Домов. Он наблюдал за ее столкновением со Зханом и, возможно, единственный из всех заметил, как маленькая котти за ее спиной бросилась к дверному проему одного из пустых домов, где тень поглотила ее.
   Котти! Левой рукой он подергал себя за ухоженный ус. О котти было известно многое, и в первых строках списка значилась их нерушимая верность человеку, которого они выбрали. И эту, скрывшуюся в лабиринте почти заброшенного города, следует принимать в расчет.
   Зхан прищелкнул пальцами, отдавая приказ, и три стражника — все крысолюди — стали подгонять женщин к ступеням, ведущим к входу в самое большое здание. Хотя толпа во дворе рассеялась, Шанк-джи остался стоять, где стоял, глядя вслед пленницам. Его мысли снова сосредоточились на главной его проблеме. Губы его дернулись, словно выговаривая некое проклятие, которое он не рискнул произнести вслух.
   Его первоначальная осторожность, внутреннее опасение, им проигнорированные, оказались правильными. Здесь действительно был повелитель, имеющий свои планы и возможности, и было странное тайное оружие, чтобы довести эти планы до конца. По сравнению с ним Шанк-джи казался не более чем зеленым неопытным юнцом. Его гордость была уязвлена, но упрямство еще держалось. Котти — вот способ проникнуть к новым пленницам, а от них он сможет узнать…
   Один из подчиненных Зхана вышел из дворца Инугиса (он узнал о городе все, что смог, складывая вместе обрывки сведений). Крысолюдь пересек площадь и направился к двери здания, в котором двумя этажами выше находился Шанк-джи.
   Шанк-джи отошел от окна. По привычке спрятал изувеченную руку под плащ. Он не был удивлен, когда Горгоал, один из его первых и самых верных последователей, вскоре отодвинул импровизированную занавесь и впустил крысолюдя.
   Когда тварь подняла руку в приветствии, человек из Внешних земель с усилием сглотнул горечь, стоявшую в горле. Он старался держать себя в руках. То, что за ним вот так пришли, пробудило в нем беспредельный страх. Нет, даже что-то большее, чем страх, это чувство могло бы окончательно сломить его.