С треском вспыхнув в последний раз, пламя угасло. На полу лежали только почерневшие комья, некогда бывшие крысами и стражниками, Среди этой бойни оставалось единственное яркое пятно — моя подвеска, но сияло в ней не ею порожденное пламя, а белое мерцание, как могли бы светиться алмазы королевской короны Юикалы.
   Я по возможности держалась подальше от тел, но понимала, что странная драгоценность как-то связана со мной и оставить ее я не могу. Она все еще была горячей, но не от того живого огня, который она же и разбудила. Наклонившись, чтобы ее подобрать, я увидела вторую трубку, что держал другой крысолюдь. Я подняла и ее тоже. В отличие от амулета она была холодной, такой холодной, что я чуть не выронила ее. Мурри наклонил свою огромную голову и обнюхал трубку. Я услышала его мысль:
   — Она еще живая — но не для тех, кто их носит. Мы должны узнать ее силу.
   Я сунула трубку во внутренний карман плаща. Подобрав свою драгоценность, я снова надела цепочку на шею и спрятала подвеску за пазухой.

ГЛАВА 28

ХИНККЕЛЬ-ДЖИ

   Мы никак не могли выяснить величину противостоящих нам сил. Мурри мог бы разведать это. Но Мурри… я мог только продолжать надеяться, что песчаный кот попал через врата в тот же лабиринт древних зданий, который сейчас окружал и нас. То, что та сила, переправлявшая сюда осмелившихся воспользоваться ее помощью, могла по-разному влиять на людей и песчаных котов, немного тревожило меня.
   Но к нам присоединился не властелин пустыни, а маленькое существо почти такого же цвета, как массивные стены. Оно выпрыгнуло ко мне из низкого отверстия, которое, наверное, было проделано для крыс. Я остановился, и Касска поднялась на задние лапки, цепляясь за мои штаны.
   Я наклонился и подобрал ее, а она уткнулась головой мне в подбородок.
   С Мурри я мог разговаривать мысленно. Поможет ли мне этот дар с много меньшим представителем кошачьей расы?
   — Алитта?
   Я трижды повторил это имя, надеясь установитьнастоящий контакт.
   Картинка, пришедшая в ответ, была неустойчивой и очень нечеткой. Кто-то в дорожном плаще, какие носят женщины на караванных тропах, — она! Конечно, это она! Затем рядом с ней в поле зрения появилось то, что могло оказаться только крысолюдем. Длинная когтистая рука схватила ее за руку, выглядывавшую из прорезного рукава.
   Картинка продержалась всего несколько мгновений. Затем она исчезла, и наша связь оборвалась. Возможно, я слишком сильно сжал маленькое тельце от скрутившего меня страха, поскольку острые зубки предупреждающе сомкнулись на моем пальце. К столу в той страшной комнате был привязан мужчина — безусловно, не Алитта. Но все же тело его было телом человека. Мы обязаны сделать все, что в наших силах, чтобы найти ее прежде, чем она попадет в эту камеру пыток.
   Я поднял Касску, и ее зеленые, расширившиеся до предела глаза оказались на одном уровне с моими. Хотя Мурри и отсутствовал, возможно, котти сможет послужить нам проводником и найти след той, что была куда ближе мне, чем кто-либо прежде. В тот миг я осознал, что Алитта пробудила во мне странное и волнующее чувство.
   Я еще не попытался снова заговорить с котти, однако Касска уперлась в меня лапками, явно требуя, чтобы я выпустил ее. Она не убежала, а остановилась, глядя на меня снизу вверх, и я понял, что она действительно готова вести нас, хотя мы никак не смогли бы протиснуться через ту дверь, из которой появилась она, моя догадка оказалась верной. Ее серая головка кивнула. Она повернула в главный коридор и поспешила вперед, а мы последовали за ней.

СРЕДИ КРЫШ

   Равинга пролезла в открытое окно, к которому взобралась по стене. Всплеск силы исчез. Она никак не могла узнать, что произошло, но была уверена, что призывание такой силы и приведение ее к повиновению должны были на время оставить Куинзелля обессиленным. Сама она была в ненамного лучшем состоянии.
   Доковыляв до одной из скамей у стены, она поняла, что дальше идти не сможет. Съежившись на сиденье, она распахнула плащ. Села, глубоко вздохнув, и так сосредоточилась на том, что должно быть сделано, словно перенеслась в свой дом в Вапале, где ее ждали материалы для изготовления затейливой куклы.

КУКОЛЬНАЯ ЛАВКА В ВАПАЛЕ

   Берниен вдела нить в иглу, пытаясь не вспоминать о том, как в это убежище ворвались. Она была убеждена, что ее бабка выследила ее, и в любой момент ожидала появления слуг, которые снова посадят ее под замок. Если бы только Равинга была здесь, чтобы показать свою силу! Да, в Мелоре она нашла поддержку. Но она была уверена, что кукольница была единственной, с кем Юикала не станет торопиться враждовать.
   Они с Мелорой после этого вторжения продолжали держаться вместе. Никто из них не опознал преступника. Здесь было достаточно дорогих вещей, чтобы привлечь и других ночных грабителей.
   Берниен сделала два осторожных стежка блестящей серебряной нитью, прежде чем кончиком иглы подцепить сверкающую драгоценную бусину и пришить ее к ткани, которая должна была стать придворным одеянием, подобающим одной из кукол: отложенных Равингой в сторону, чтобы закончить их позже.
   Дверная занавесь отодвинулась, и внутрь вошла Мелора. Счастливый вид, чаще всего демонстрируемый ею миру, исчез, сменившись суровой маской, её она носила с тех пор, как пришло известие о том, что Хинккель мог найти себе могилу под песчаным курганом. Берниен самой часто виделась жуткая картина — высохшая человеческая рука с перстнем, который она видела три раза в жизни и навеки сохранит в памяти. Она плакала, но не при Мелоре, и ее подушка была влажной от слез. Она держала свои мысли при себе и пыталась контролировать их, поскольку открыла для себя, что страхи следует преодолевать с помощью всех своих внутренних сил.
   Мелора подошла к стенному шкафу, открыла его. Тихо постояла, глядя на четыре куклы внутри. Наконец коснулась одной из них, изображавшей Хинккеля — Хинккель-джи — в императорских одеждах, но не стала ее доставать. Вместо этого она потянулась за фигуркой, представлявшей Равингу, и поставила ее на стол. Берниен посторонилась, чтобы освободить ей место, хотя Мелора могла просто и не заметить девушку — ее взгляд был прикован к кукле, которую она держала в руках.
   Девушка воткнула иголку в обрезок ткани, чтобы спрятать ее. Хотя руки у Берниен были заняты, внимание ее было полностью захвачено действиями Мелоры. Ювелир положила куклу на стол.
   Она во второй раз подошла к стене, но уже к другому шкафчику, достав из него шкатулку из полированной меди, флакончик высотой с ее средний палец и две кисточки не толще чем в дюжину волосков.
   Выложив все это на стол, она снова встала неподвижно, глядя на лежавшие перед ней предметы. Берниен с несчастным видом поерзала. Она знала, что есть некие способности и силы, которыми могут управлять те, кто был для этого рожден. Однако до сих пор она не предполагала, что такие таланты даны и Мелоре. Эти странные дары чаще всего принадлежали членам определенных Домов. Хотя ходили слухи, что у королев они есть, ничто не показывало, что такие способности были у Хинккеля.
   Она снова вздрогнула. День был теплым, как и любой в этом сезоне, но она застыла, словно выставленная в холодной сердцевине бури. Дважды она формулировала вопрос, но так и не смогла задать его вслух.
   Мелора провела указательным пальцем по поверхности стола и обратно. Открыла маленькую шкатулку, в которой оказалась пыль цвета песка пустыни. Затем быстро, словно с тем, что она делала, следовало поторопиться, откупорила бутылочку и окунула туда кисть. Когда она вынула ее, волоски были яркого сапфирово-синего цвета, что так ценился в Кахулаве. Другая рука Мелоры потянулась к вороту ее простой рабочей блузы, из-за которого она вытащила шнурок с крохотным мешочком, блестевшим от бисера, сделанного из драгоценных камней — символов пяти королевств.
   Амулет, и, решила Берниен, немалой силы. Мелора медленно положила его перед куклой Равинги. Берниен снова застыла. Руки ее соседки чертили в воздухе какие-то знаки. Некоторые из них она знала сама. Полузаконченное миниатюрное платье соскользнуло с ее колена, и она даже не попыталась поймать его. Она повторяла те же самые знаки, которые должны были призывать мощь Высшего Духа
   Хотя Мелора и не произнесла ни звука, она, должно быть, молча молила Великий Свет о милости. Берниен продолжила чертить пальцами в воздухе те же знаки, вместе с повторением внутренней просьбы
   Мокрая кисть коснулась красного песка в шкатулке. Голубые символы поплыли через стол, словно пылая огнем. Быстро начертав четыре знака, Мелора отложила кисть. Она молча сидела, глядя на куклу, словно ожидала, что та обратится к ней. Берниен верила, что они действительно разговаривают, хотя сама она не слышала ни звука. Ведь это была не живая женщина, а вещь, сделанная из ткани и волоса, пусть даже ее лепное лицо действительно было зеркальным отражением Равинги.

В ЗАТЕРЯННОМ ГОРОДЕ

   Глаза Равинги были закрыты, тело ее настолько неподвижно, что, казалось, она больше не дышит. Ее собственный дух словно отправился в полет. Затем ее губы начали беззвучно шевелиться. Руки ее лежали на коленях поверх разорванного края плаща. Теперь и ее пальцы начали двигаться. Они словно сплетали и расплетали нить, создавая связь, незримую для взгляда извне.
   Так, так и вот так.
   Время исчезло. Сюда, вот так, и еще раз. Из далекого прошлого она призывала некую сущность, чтобы соединить ее со светом. Боль вонзилась в нее над открытыми глазами. Она заставляла себя погружаться все глубже, ведомая необходимостью.
   В один из этих вневременных моментов Равинга прикоснулась к тому, что не принадлежало ей, не принадлежало реальному миру. Повинуясь прикосновению, нить сплелась с нитью. Затем исчезла — она осталась одна. Потом следующее прикосновение — встреча с кромешной тьмой. Другой не заметил ее. Равинга продолжала поиск. В том, что она призвала, кукольница чувствовала отнюдь не Свет, но пока что она оставалась незамеченной.
   Руки ее двигались быстро, палец за пальцем, прощупывая эту незримую силу, запирая ее, запечатывая, подчиняя, овладевая ею.
   Равинга вздохнула — она заплатила за свои труды таким мучением, с каким прежде не встречалась. Вся ее внутренняя сущность жаждала разорвать эту связь — но Равинга держалась.

КУКОЛЬНАЯ ЛАВКА В ВАПАЛЕ

   Берниен наблюдала. Сейчас она могла только догадываться о смысле того, что видела. Остальные куклы тоже стояли перед Мелорой — Берниен знала их всех. Хинккель, Равинга, Алитта, Мурри. Они стояли не в ряд, а кругом, по которому передвигались без малейшего прикосновения к ним. Круг не был завершен. С поверхности стола поднималось пятно густой черноты, его растущий конец раскачивался взад и вперед, постепенно поднимаясь выше и уплотняясь.
   Хотя оно разрасталось, больше оно ни в чем не изменялось, только его поверхность покрыла сетькроваво-красных линий.
   Мелора попятилась от стола и согнулась пополам. Она раскачивалась, и с губ ее сорвался не тихий напев, а крик боли.
   Наконец она смолкла, и темное пятно достигло по всей видимости, своей полной высоты. Взяв маленькую палочку, Мелора коснулась куклы Равинги, затем быстро дотронулась по очереди до Хинккеля, Алитты и Мурри. Сделав это, она выронила палочку. Та ударилась о стол и разбилась. Мелора стиснула ладонями виски и застонала.

В ЗАТЕРЯННОМ ГОРОДЕ

   Равинга без сил опустилась на скамью. Она дышала тяжело, стараясь вобрать в легкие больше воздуха. В углах ее глаз собралась влага и дорожками побежала по щекам. Но она не позволила себе отдохнуть, а заставила себя встать и, едва собравшись с силами, покинуть комнату.

ХИНККЕЛЬ-ДЖИ

   Путешествуя по реке, мы потеряли счет времени. С тех пор, как мы попали в этот каменный лабиринт стен, комнат и переходов, прошли часы.
   Дважды мы останавливались перекусить (странно, что здесь никто не ощущал голода) и немного отдохнуть. Нам приходилось постоянно держаться настороже, ожидая нападения крыс. Без талантов Мурри и его способности заранее предупреждать о проблемах мы шли очень осторожно. Я пытался мысленно заговорить с когти, интересуясь, насколько эффективно это получится. Касска не была связана со мной. И я не достиг четкого контакта с ней, такого, как с Мурри. Но сейчас я прикоснулся к чужому разуму.
   Я ощутил испуг того, другого, к которому я прикоснулся. Я осознал, что выхватил зарукавный кинжал, как будто готовился рассечь спутывающую меня веревку. Почти сразу я оказался свободным. Но во мне осталась потребность встретиться с этим другим. Неизвестный звал, и я должен был следовать.
   Равинга? Я уже осознал, что кукольница владеет многими великими силами. И еще я был уверен, что она сейчас идет в бой путем, не ведомым ни одному воину. Я был настолько убежден, что меня позвали, что быстро двинулся вперед, оставив позади остаток моего отряда.
   Мягкая тяжесть устроилась на моем левом плече. Я слышал позади удаляющиеся голоса. Света здесь не было, я шел сквозь абсолютную темноту. Тень прикосновения становилось все четче. Я пытался определить источник зова, становясь все более подозрительным. Затем я понял, что со мной Касска и что зов исходит не от нее.
   Никогда я настолько не сожалел о своем невежестве, касающемся оружия. Без сомнения, мне не хватало подобающей воинской подготовки. Вокруг по-прежнему было темно. Насколько же огромно это здание? На занимаемой им земле можно было построить целый квартал даже в Вапале, самом большом из королевств.
   Мягкая шерстка пощекотала мне щеку, и я понял, что впереди что-то изменилось. Я покачнулся, ударившись о какой-то барьер. Использовал свой нож, чтобы исследовать его. Клинок проскрежетал по какой-то твердой поверхности. Другой рукой я начал ощупывать зернистый камень. И тут я сделал еще одно открытие. Камень, к которому я прикасался, не был мертвым. В нем пульсировала жизнь, и она звала.
   Ритм этого биения удерживал, не давал уйти. Меня словно захватил грохот барабанов, вроде тех, под которые танцуют караванщики. Я не мог оторвать пальцы от камня. Сделав над собой усилие, я повернул налево и пошел вдоль барьера. От камня шел постепенно нарастающий жар.
   Заставив себя остановиться, я закрыл глаза. Тепло поднималось наверх, пока не увенчало мою голову — не императорской короной, а обручем из.,, воды — горячей воды! Как такое вообще может быть? Но ощущение не менялось, кольцо вращалось вокруг моей головы, но ничто не стекало по моему лицу, И мне казалось, что с этим вращением связаны голоса, странные для меня слова, обрывочные образы чужих воспоминаний.
   — Зарринкк!
   Я не мог выкрикнуть это имя, но знал, что все-таки его выкрикнул. Отойдя от стены, я двинулся дальше. Кем я был? Куда шел? Иная личность окутала меня, как дорожный плащ. Она несла не страх, а скорее новое чувство завершенности.
   Свет, это может быть зарей? Я моргал, пока мои глаза не привыкли к нему. Камни передо мной стали призрачными, барабан загрохотал громче. Да, это верный путь, я нужен! Вокруг завертелись разноцветные полосы, двигаясь вместе с водяным обручем, все еще венчающим меня.
   Окрашенный разными цветами туман скрывал стены, а затем из пола вдруг вырвался саркофаг. Касска спрыгнула с моего плеча на его крышку. Столб серебряного, красного, зеленого и молочно-белого света, в котором плавали мерцающие звезды, превратился в Равингу!
   Нет, в Звездную — в Джадизу. Она была… я изо всех сил пытался держаться имени, которое та новая сущность во мне полагала правильным.
   — Время настало!
   Она произнесла эти слова, словно отдала приказ. Затем указала мне на саркофаг, оставаясь при этом в стороне. Его резная крышка, казалось, поднималась сама собой. В тот же миг я шагнул вперед, но не по собственной воле. Затем остановился, глядя вниз.
   Внутри лежала Равинга-Джадиза, но как это могло быть? Разве она не стояла сейчас рядом со мной, так близко, что мы могли взяться за руки?
   — Зарринкк! Время настало.
   Я раскрыл ладонь и протянул вперед. Из саркофага мне навстречу поднялась рука с жезлом того же самого молочно-белого цвета с разноцветными искрами, как и тот свет, в который была облачена женщина. Против своей воли я принял то, что она предложила. Когда моя рука сомкнулась вокруг теплой гладкой его поверхности, на меня нахлынуло осознание того, что это уже когда-то происходило.
   — Время настало…
   В третий раз я слышал эти слова. Я двинулся вперед, прочь от саркофага. Туман рассеялся. Мы стояли в обширной зале, большая ее часть была заполнена какими-то крупными металлическими предметами. Там был и кто-то еще, поднявший руку, чтобы перевести в нужное положение рычаг на ближайшем из этих предметов. Он стоял, повернувшись ко мне спиной, — Владыка Извечной Тьмы, Пожиратель Света, Даритель Боли, зло, которому нельзя было позволить уничтожить мир. Мы снова встретились, хотя я и не знал как.
   Когда он повернул ко мне голову, я направил на него жезл. Мерзость, окончательная смерть, заключенная в тело, похожее на мое. Жезл ударил по мне так же, как и по моему древнему врагу. Тьма — или я был ослеплен силой? Ослеплен и сметен в небытие.

ГЛАВА 29

ВО ДВОРЦЕ В ВАПАЛЕ

   Алмазная королева перебрасывала драгоценные камни из одной руки в другую. Трижды она перекинула их так, затем высыпала на черный гадательный поднос, В нынешние дни большинству жителей Внешних земель это казалось просто игрой. Те же, кто помнил старинные легенды, понимали, что это куда больше, чем некая забытая игра. Читай сверкание камней, запоминай, куда упал изумруд, куда сапфир, как алмаз лег по отношению к другим камням.
   Юикала изучила выпавший расклад. Когда она рассмотрела взаимное расположение сапфира и алмаза, ее лицо превратилось в суровую маску. Внезапно она ударила ладонью по подносу с такой силой, что камни подпрыгнули — но легли обратно в тот же самый узор. Ее темные брови слегка сдвинулись, губы сложились в тонкую линию. Так!
   Слишком многое забыто. Некогда, говорят, сила отзывалась на призыв. Иссякла ли она за прошедшие годы?
   Встав, она коснулась пальцем хрустального мобиля, и тот дважды прозвенел. Дежурный стражник откинул дверную занавесь.
   — Ваше величество! — отдал он честь.
   — Кто-нибудь приходил, Ибберк?
    Только что, ваше величество. Разведчик от пустынных сил.
   — Хорошо. — Она поднялась со своего кресла. Юикала все еще держала в руках гадательный алмаз, теперь она протянула его стражнику. — Передай командиру Хальдису.
   Он отдал честь и удалился. По крайней мере, об императоре никаких вестей. Если он выжил и вернется, они будут готовы к этому. У него не было времени наладить связи с великими Домами королевств или их армиями.

АЛИТТА

   Я устала, мое тело ныло, мне очень хотелось отдохнуть. Мы были уже далеко от поля боя, Мурри словно справлялся с какой-то собственной картой, поскольку шел в паре шагов впереди меня без малейших колебаний. Дважды мы поднимались, сначала по пандусу, затем по узкой лестнице. Когда коридор отклонился влево, он продолжил идти, не дав никакого предупреждения. Крысы нам не попадались. Но хотя мы и не встречали их, так сказать, во плоти, их вонь по-прежнему тяжело висела в воздухе, ничуть не ослабевая по мере нашего продвижения,
   У меня пересохло во рту. У меня начался кашель, хотя я старалась сдержать его со всей доступной мне решительностью.
   Мы вышли в другой коридор, прорезанный по правой стороне узкими вертикальными окнами. Мурри прошел лишь несколько шагов, прежде чем добрался до двери слева. Поворот его тела заранее предупредил меня о ней. Мы вошли.
   Тут было очень мало света — только тот, что пробивался сквозь мою разорванную рубашку. Амулет снова накапливал силу. Комната, в отличие от большинства других, не была пустой. Вдоль дальней стены до самого потолка тянулись ряды полок, заполненных мешками, ящиками, бутылями — запасы в изобилии и беспорядке.
   Мурри осторожно взял в зубы один из мешков и принес его мне.
   — Еда, — мысленно заявил он.
   Ему вряд ли было необходимо это говорить. Хотя до этой минуты мне не хотелось есть, сейчас я почувствовала сильный голод. Кроме того, в горле у меня было сухо настолько, что я закашлялась. Я бросилась к полкам и стала рыться там, пока не наткнулась на пыльную бутыль. Вернувшись обратно, я долго возилась с засаленным шнуром мешка, но наконец развязала и трясущимися руками высыпала его содержимое. Затем я с трудом вытащила из бутыли пробку и ощутила приятный аромат дынного вина,
   Мурри потрогал лапой крышку высокого кувшина, и, когда я помогла ему снять ее, мы нашли там вполне пригодную для питья, хотя и застоявшуюся воду. Смешанная с вином, она стала куда лучше на вкус.
   Вскоре мы уже чувствовали себя комфортно. Я попеременно откусывала от водорослевого дорожного хлеба и запивала его из найденной тут жечашки. Мурри лакал воду, пока не опустошил большую миску, которую я наполнила для него.
   Когда я утолила голод, я задумалась, почему мне не хотелось есть прежде. Возможно, силы, сосредоточенные в этом месте, неким странным образом контролируют это. И кстати, как тут очутился столь непредвиденный щедрый подарок?
   — Удачная находка, — заметила я.
   — Осадные припасы, — последовал ответ.
   — Какая осада?
   Разве прошло столько времени, что армии королевств успели выступить в поход?
   — Та, которая угрожает.
   Ответы Мурри оказались не слишком содержательными.
   Он вернулся к полкам, обнюхивая их, и наконец подцепил лапой два мешка, соединенных ремнем так, что их можно было перекинуть через луку седла.
   Мне хотелось остаться, где я была, растянуться на полу, отдохнуть… Но я знала, что выбора у меня нет. Я начала набивать мешки едой.
   Мурри принялся беспокойно расхаживать взад и вперед, но, когда я попыталась коснуться его мыслью, он установил барьер. Я стояла на коленях, завязывая последний мешок, и тут меня так болезненно ударило в грудь, что я пошатнулась и осела на пол.
   Может ли камень сотрясаться, как древняя башня под напором свирепой бури? Я не замечала, чтобы стены двигались, но тело мое, казалось, вздрагивало под ударами неукротимой силы.
   Из четырех углов кладовой поднялась пыль (а была ли это на самом деле пыль?), словно песок, сметенный ветром с гребня дюны. Плечо Мурри дало мне опору. Я схватила мешки и, повинуясь непроизнесенному приказу, поползла на четвереньках к двери.
   Давление усиливалось. Мурри шатался, но пока держался на ногах и подталкивал меня вперед. Мое дыхание стало прерывистым. Я не видела ничего кроме прочных стен, но непреодолимый страх лишал меня сил.
   Я понимала, что те силы, что сейчас сошлись в поединке, не принадлежат моему миру и далеки от всего известного мне. Бурная неистовая энергия. Я ползла, не зная, где нахожусь. Теплое дыхание на щеке и стиснувшие плечо челюсти, поддерживающие мое слабеющее тело. Мурри… Внезапно словно раздавшийся поблизости крик оглушил меня. Я поднялась, все еще утопая руками в мехе Мурри — для опоры. Было ясно, что главенство сейчас принадлежит песчаному коту. Я не помнила ничего об остатке нашего пути. Я слышала какой-то звук, рассекший воздух — да, воздух. Мы вышли наружу. Как, почему — я не знала.
   Теперь не ветер обрушился на нас. Я с трудом сумела выкрикнуть:
   — Дух, я покоряюсь! Покоряюсь!
   Затем наступила удушливая темнота. Я была ничем, нигде, меня не было.
   Шершавый влажный язык прошелся теркой по моей щеке. В моей голове забрезжило видение громадной мохнатой головы. Я открыла глаза. Надо мной медленно гасло многоцветье небесного простора. На мгновение я увидела того, к кому стремилась душой. Онбыл молчалив и неподвижен, но я была уверена, что мы с ним находимся в одном и том же мире.
   Я попыталась позвать его — и он исчез. Это заставило меня действовать. Когда я попыталась встать, в моем поле зрения возник Мурри. Он снова лизнул мою щеку, побуждая меня умножить усилия.
   — Хинккель!..
   — Он жив. Мы тоже должны…
   Небо темнело. Близились сумерки. Мурри повернулся и пошел на некотором расстоянии от меня. Он не стал снова заговаривать со мной, но я стала свидетелем того, о чем с благоговением говорил Хинккель, И его благоговение я хорошо могла понять.
   Песчаный кот расхаживал взад и вперед. Его движения становились быстрее. На его гладком теле мех начал вставать дыбом, становясь ярче. Большая голова поднялась, огромные золотистые глаза загорелись огнем.
   Вверх, передние лапы, задние, и выше, и выше!
   Я слышала какие-то звуки — возможно, это были слова, но я не могла понять ни единого. Вверх! Мурри был уже на высоте моей руки над поверхностью, на которой я стояла. Он изгибался и переворачивался в воздухе. Это был танец — легендарный танец песчаных котов.
   Мурри уже парил над зданием. Он не только поднимался вверх, но и описывал расширяющиеся круги над окаймляющим крышу поребриком высотой по колено. На меня по-прежнему что-то давило, поэтому я подползла к краю, когда Мурри был уже довольно далеко от меня. Он перестал кружить и устремился вперед,
   Он нашел одну из самых высоких точек среди городских зданий, чтобы взлететь с нее. Я посмотрела вниз и отпрянула от поребрика. Городские улицы внизу уже не были пустынны. Черные реки крыс — обычных и больших размером — текли из Дворца.