Страница:
— Одга? — Чуть слышно прошептала Трусла одними губами.
— Она спит, сестра, — ласково откликнулась Фрост. Впервые она приветствовала Труслу словом, с которым обращались друг к другу те, кто был причастен к Силе. Сила… Песок… Она плясала пляску песка, и песок повиновался ей. Трусла вздрогнула и выпрямилась в объятиях Симонда:
— Ксактоль!
Никогда ещё она не произносила это имя в присутствии посторонних, даже в присутствии Симонда.
Фрост немного склонила голову набок, точно взвешивая мысленно это слово. Затем улыбнулась, и Трусла неожиданно увидела, что в ней нет ни капли неприступной суровости, которую она приписывала колдуньям.
— Божества, которым мы служим, предстают, возможно, в различной ипостаси, но, в сущности, это одна и та же Сила, как бы она ни называлась — Пламя, Гуннора или…
— Арска, — подсказала Инквита. Она только что уложила Ундию и теперь укрывала меховым одеялом Одгу. — Эта девушка осталась жить, может быть, потому, что она ещё нужна здесь, на земле. Мы убедились, что Свет тянется к ней. Но сейчас ей надо поспать. Канкиль!
Трусла невольно сильнее прижала к себе пушистую крошку, так не хотелось ей отпускать это тёплое существо. Но потом она подумала, что ведь с ней теперь Симонд. Крошка-помощница шаманки побежала к хозяйке, склонившейся над Одгой, и проворно шмыгнула под меховое одеяло. Трусла не сомневалась, что там сейчас её тепло нужнее всего.
— Трусла, — позвал Симонд тем ласковым голосом, который всегда давал ей ощущение, что они с ним одно неразделимое целое. — Тебе нужно отдохнуть.
Не дожидаясь её согласия, он подхватил жену на руки и отнёс в каюту Как было бы хорошо, если бы каюта принадлежала им двоим, подумала Трусла. Но он и сам пристроился рядом с ней, словно думал о том же, о чём и она. Он стал гладить её по голове и целовать, и в этих поцелуях она чувствовала не страсть, а радость, что они вместе.
Она спала, но не видела никаких снов. Она не плясала в песчаном вихре, не пряталась от бредовых образов Ундии, а отдыхала, окунувшись в бархатную тьму, в которой ей так хорошо и покойно.
Зато других преследовали сновидения. Фрост дважды доставала кристалл, чтобы погрузить Одгу в более глубокий сон, а Канкиль то и дело принималась жалобно пищать и вскрикивать от страшных картин, которые вспоминались во сне бедной девушке.
Всё, что поведала Ундия, когда между двумя девушками, разделёнными многомильным пространством, установился удивительный контакт, оказалось правдой Два раза Фрост пришлось вмешаться, чтобы отогнать видения Одги, которая во сне вновь переживала случившееся.
Наконец девушка от изнеможения погрузилась в глубокое забытьё, в котором ей уже не требовалось целительной помощи волшебного кристалла. Убедившись, что она успокоилась, Фрост и Инквита, неотлучно сторожившие её сон, подняли головы и взглянули друг на друга с тревожным и озабоченным выражением.
— Я не знакома с севером, — почти беззвучно проговорила Фрост. — Какое зло повадилось тут бродить? Если ты и не знаешь всего, расскажи мне ваши легенды, сестра!
— Нам знакомы только недобрые сны, — ответила шаманка. — Но в последние дни перед тем, как мы ушли на юг, они стали смертельно опасными и начали убивать людей.
Её руки, лежавшие на коленях, задвигались, точно рисуя узоры:
— Надобно знать, сестра, что Сила передаётся у нас по наследству из рода в род. Моя прабабка была сновидицей очень большого племени. Теперь от него сохранился жалкий остаток. Дурные сны бывали всегда, во всех поколениях. Но никогда они не имели над людьми такой власти. Сила разрушала их, но никто не умирал и не сходил с ума. Потом, — шаманка глубоко вздохнула, — что-то такое случилось, чего я не знаю. От тебя я услышала, что произошёл неуправляемый взрыв стихийных магических сил, когда исчез Магический камень, замыкающий врата. Я вполне могу понять ваши страхи перед Злом, которое может восстать за пределами нашего мира и ворваться к нам. Вот и эта бедняжка толкует об айсбергах, которые сбиваются в стаи и гонят навстречу гибели корабли. Такое могут сделать только силы Тьмы.
Фрост кивнула и снова надела на шею цепочку с кристаллом, теперь серым и тусклым.
— Опять Силы Тьмы! — устало вздохнула Фрост. Но Инквита только усмехнулась:
— Опять и опять, сестра! Но на нашей стороне — доблестные воители, готовые сразиться с Тьмой, и мы поведём их на битву!
Глава 34
— Она спит, сестра, — ласково откликнулась Фрост. Впервые она приветствовала Труслу словом, с которым обращались друг к другу те, кто был причастен к Силе. Сила… Песок… Она плясала пляску песка, и песок повиновался ей. Трусла вздрогнула и выпрямилась в объятиях Симонда:
— Ксактоль!
Никогда ещё она не произносила это имя в присутствии посторонних, даже в присутствии Симонда.
Фрост немного склонила голову набок, точно взвешивая мысленно это слово. Затем улыбнулась, и Трусла неожиданно увидела, что в ней нет ни капли неприступной суровости, которую она приписывала колдуньям.
— Божества, которым мы служим, предстают, возможно, в различной ипостаси, но, в сущности, это одна и та же Сила, как бы она ни называлась — Пламя, Гуннора или…
— Арска, — подсказала Инквита. Она только что уложила Ундию и теперь укрывала меховым одеялом Одгу. — Эта девушка осталась жить, может быть, потому, что она ещё нужна здесь, на земле. Мы убедились, что Свет тянется к ней. Но сейчас ей надо поспать. Канкиль!
Трусла невольно сильнее прижала к себе пушистую крошку, так не хотелось ей отпускать это тёплое существо. Но потом она подумала, что ведь с ней теперь Симонд. Крошка-помощница шаманки побежала к хозяйке, склонившейся над Одгой, и проворно шмыгнула под меховое одеяло. Трусла не сомневалась, что там сейчас её тепло нужнее всего.
— Трусла, — позвал Симонд тем ласковым голосом, который всегда давал ей ощущение, что они с ним одно неразделимое целое. — Тебе нужно отдохнуть.
Не дожидаясь её согласия, он подхватил жену на руки и отнёс в каюту Как было бы хорошо, если бы каюта принадлежала им двоим, подумала Трусла. Но он и сам пристроился рядом с ней, словно думал о том же, о чём и она. Он стал гладить её по голове и целовать, и в этих поцелуях она чувствовала не страсть, а радость, что они вместе.
Она спала, но не видела никаких снов. Она не плясала в песчаном вихре, не пряталась от бредовых образов Ундии, а отдыхала, окунувшись в бархатную тьму, в которой ей так хорошо и покойно.
Зато других преследовали сновидения. Фрост дважды доставала кристалл, чтобы погрузить Одгу в более глубокий сон, а Канкиль то и дело принималась жалобно пищать и вскрикивать от страшных картин, которые вспоминались во сне бедной девушке.
Всё, что поведала Ундия, когда между двумя девушками, разделёнными многомильным пространством, установился удивительный контакт, оказалось правдой Два раза Фрост пришлось вмешаться, чтобы отогнать видения Одги, которая во сне вновь переживала случившееся.
Наконец девушка от изнеможения погрузилась в глубокое забытьё, в котором ей уже не требовалось целительной помощи волшебного кристалла. Убедившись, что она успокоилась, Фрост и Инквита, неотлучно сторожившие её сон, подняли головы и взглянули друг на друга с тревожным и озабоченным выражением.
— Я не знакома с севером, — почти беззвучно проговорила Фрост. — Какое зло повадилось тут бродить? Если ты и не знаешь всего, расскажи мне ваши легенды, сестра!
— Нам знакомы только недобрые сны, — ответила шаманка. — Но в последние дни перед тем, как мы ушли на юг, они стали смертельно опасными и начали убивать людей.
Её руки, лежавшие на коленях, задвигались, точно рисуя узоры:
— Надобно знать, сестра, что Сила передаётся у нас по наследству из рода в род. Моя прабабка была сновидицей очень большого племени. Теперь от него сохранился жалкий остаток. Дурные сны бывали всегда, во всех поколениях. Но никогда они не имели над людьми такой власти. Сила разрушала их, но никто не умирал и не сходил с ума. Потом, — шаманка глубоко вздохнула, — что-то такое случилось, чего я не знаю. От тебя я услышала, что произошёл неуправляемый взрыв стихийных магических сил, когда исчез Магический камень, замыкающий врата. Я вполне могу понять ваши страхи перед Злом, которое может восстать за пределами нашего мира и ворваться к нам. Вот и эта бедняжка толкует об айсбергах, которые сбиваются в стаи и гонят навстречу гибели корабли. Такое могут сделать только силы Тьмы.
Фрост кивнула и снова надела на шею цепочку с кристаллом, теперь серым и тусклым.
— Опять Силы Тьмы! — устало вздохнула Фрост. Но Инквита только усмехнулась:
— Опять и опять, сестра! Но на нашей стороне — доблестные воители, готовые сразиться с Тьмой, и мы поведём их на битву!
Глава 34
Плавание к Западному Побережью, Север
Подобрав терпящую бедствие лодку, «Разрезатель волн» вскоре изменил курс. До сих пор им ни разу не повстречались плавучие льдины, но капитан Стимир предпочёл следовать более длинным маршрутом, чтобы избегнуть встречи с опасностью, которая погубила «Летящую чайку» и всю её команду.
Дарг ясно обозначался на всех корабельных картах северных морей, но располагался гораздо восточнее. Перемена курса означала несколько лишних дней пути, поскольку на западе попадалось много предательских мелей и рифов, и, как правило, моряки старались не заходить в эти воды.
На второй день Ундия оправилась от пережитых вместе с Одгой страданий и, несмотря на все уговоры, вернулась на свой наблюдательный пост на носу корабля, в первый день с ней на всякий случай остался стоять вахту капитан Джоул.
Одга по-прежнему спала глубоким сном на койке Ундии, и возле неё по очереди дежурили Фрост и Инквита, а Канкиль так и лежала, свернувшись клубочком, возле неподвижно распростёртой девушки. Трусла не знала, чем она ещё может помочь, но жалость к бедняжке не давала ей покоя, и она по нескольку раз в день наведывалась к ней в каюту.
Она чувствовала озабоченность и беспокойство салкаров. Топоры и мечи вынули из промасленных чехлов, в которые их обычно прятали, чтобы оружие не заржавело от солёных морских брызг, и держали наготове. И целые дни напролёт разносился несмолкающий скрежет железа по точильному камню. На средней мачте постоянно находились дозорные, сменявшиеся каждый час из-за пронизывающего ветра.
Время от времени Ундия бралась за рожок, который висел у неё на поясе, чтобы протрубить мелодичный сигнал; повинуясь его мелодии, матросы выполняли те или иные действия, большей частью непонятные для Труслы. Два раза капитан вызывал к себе Симонда, очевидно для того, чтобы, воспользовавшись его опытом, предугадать коварные уловки Тьмы. Ведь Симонд, хотя и служил в сухопутных войсках, однако будучи начальником одного из эсткарпских разведывательных отрядов, дважды делал такие находки, что после его донесений туда срочно отправлялась одна из колдуний, чтобы навести порядок.
На четвёртый день они повстречали первое предзнаменование ожидающих впереди трудностей. Когда-то в давние времена забытый ныне путешественник, устрашённый кознями морской стихии, сложил на диком утёсе, со всех сторон омываемом волнами, башенку из камней, с тех пор она стояла там целая и невредимая, точно сделанная из одного куска. Волны иногда заливали вершину утёса, но, как ни ярилось море, башня продолжала стоять нерушимо.
На верхушке остроконечной башенки сидел металлический диск. Против него море также оказалось бессильно, и за все годы он не потускнел. Ундия достала жезл, увенчанный подобным же диском, и подняла его над головой. Диск на башне мигнул вспышкой света.
— Свет Хотрота! — Эти слова произнёс могучий богатырь Ханса, который остановился около Труслы. — Говорят, он отдал один глаз за этот маяк для всех нас. И ведь правда, какая-то сила не даёт ему упасть!
Корабль чуть-чуть изменил направление. Ундия наклонилась вперёд со своего сидения, пристально вглядываясь в волны, разбегавшиеся из-под носа корабля. Звук её рога вызвал на палубе кипучую деятельность.
Теперь уже и Трусла разглядела встававший из-за западного горизонта берег. Неведомая земля. Та часть Арвона, в которой правили четыре князя Мантии, находилась южнее. На ярмарке возле пристани Трусла обратила внимание на какие-то серые меха, которых не хотели брать покупатели, и услышала тогда название «волк-вонючка» От мехов и впрямь несло неприятным запахом, а от недовольных покупателей она узнала, что это мех зверя, который не водится в восточных землях, а в западных с ним стараются не встречаться.
В продолжение этого дня, включая и долгие сумерки, которыми знаменито северное лето, «Разрезатель волн» шёл курсом, который указывал рожок Ундии.
Наконец капитан приказал девушке покинуть пост, и её сменил Джоул, чтобы дать ей время поесть и попить. Но Ундия наотрез отказалась уходить в свою каюту и прилегла прямо на палубе, где ей устроили подстилку из парусов и одеял.
На ночь глядя Трусла напоследок решила заглянуть перед сном к Одге. На полу, скрестив ноги, сидела Фрост и тихонько покачивалась в такт кораблю. Она дремала, свесив голову на грудь.
Вслед за Труслой вошла, осторожно приоткрыв дверь, Инквита. Обе женщины были на грани изнеможения от бессонницы. В слабом свете фонаря, раскачивавшегося под потолком, они показались Трусле осунувшимися и измученными.
В тот миг, когда Инквита закрыла за собой дверь, Одга вдруг пошевелилась. Заходя проведать больную, Трусла каждый раз заставала её в одной и той же застывшей, неестественной позе, в которой ту уложили на койку Но сейчас она заметалась по подушке, застонала, кашлянула и вдруг открыла синие глаза.
Сначала её удивлённый взгляд остановился на Трусле, затем она отвернулась и стала обозревать всё, что было в каюте.
Канкиль приподняла головку, которая лежала на плече у девушки, и ласково погладила её по щеке. Фрост и Инквита так и кинулись к своей подопечной, едва не сбив с ног Труслу.
— Моя вахта? — спросила девушка слабым голосом — Мне пора на вахту. — Она рывком села на койке и тут же упала на подушку. — Голова кружится… А нужно становиться на вахту.
— Не беспокойся, детка! На вахте есть кому стоять, — сказала Фрост с нежностью в голосе. — Ты в безопасности, наш корабль называется «Разрезатель волн».
Глаза Одги раскрылись ещё шире Она протянула руку и оттолкнула от себя Канкиль, словно хотела показать, что она не нуждается в утешении и помощи.
— Так значит… значит, всё, что мне приснилось, — правда, — лицо её сморщилось, как будто девушку пронзила резкая боль. — Мы… мы были в плену. Но как же… Объясните мне, как я попала сюда? — она так внезапно схватила и потянула Фрост за рукав, что та, не ожидая такого сильного рывка, чуть не упала к ней на койку. — Где капитан? Скажите капитану, что Дарг…
— Наш курс проходит вдалеке от этого окаянного места, — вмешалась Инквита, чтобы привлечь к себе внимание Одги.
— А ты — ты, кажется, из племени латтов, — удивлённо промолвила девушка, и лицо её приняло совсем растерянное выражение. — А ты, — продолжала она, взглянув на Фрост, но, не успев договорить, отдёрнула руку, державшую её рукав, и забилась в самый угол койки. — Ты — колдунья! Эсткарпская колдунья! Колдовство! Злобное колдовство погубило нас! Какие козни ты ещё затеваешь, какие сети плетёшь?
Девушка вся тряслась, и маленькая Трусла, не рассуждая, бросилась вперёд, чтобы встать между Одгой и Фрост, хотя Фрост была намного крупнее и Трусла никак не могла бы её заслонить. Она поступила, как Канкиль, — стала ласково гладить девушку.
— Мы все как раз хотим разгадать злые козни и разрушить сплетённые сети. Благодаря Силе, которой владеют эти две женщины, — сказала она, указывая на Инквиту и Фрост, — и благодаря помощи нашей волночеи, нам удалось найти тебя.
Девушка закусила губу:
— Наверно, Сила почему-то сжалилась надо мной, раз я осталась в живых. А Рогар, Лотар, Тортейн?
Трусла покачала головой:
— Они ушли в далёкий путь, куда уходят славные герои. А ты осталась.
Девушка крепко стиснула руку Труслы и прижала к груди:
— Быть может, я выжила потому, что должна предупредить других. Какие-то силы пришли в движение. Кто-то направил на нас айсберги, так что они погнали наш корабль перед собой, точно васанов на бойню, — Одга содрогнулась, и Трусла кое-как присела рядом на краешек койки, чтобы обнять девушку.
— Все хорошо, — баюкающим голосом повторяла она, как делала бы это где-нибудь в детской комнате дома, в котором когда-то сама родилась. — Дарг далеко. Наш капитан повёл корабль западным курсом.
Она почувствовала, как Одга вся напряглась в её объятиях.
— Этот путь тоже ведёт навстречу опасности; если там она грозит от подлых людоедов, то здесь от скал и капризного моря. Этот маршрут представляет большую опасность, хотя некоторые им уже ходили.
— Вот и мы пройдём! Капитан Стимир не раз плавал на севере. И многие опасности ему заранее известны.
Однако тень забот по-прежнему омрачала лицо Одги.
К Трусле присоединилась Инквита:
— Хотя мы выходим в море только для охоты, север всё же наша родина. В море, и впрямь, подстерегает много опасностей, но только таких, которые мы поклялись встречать лицом к лицу, — Сила против Силы' А теперь тебе нужно поесть, чтобы окрепнуть. Тогда спустя несколько дней ты уже, наверное, сможешь помочь Ундии, сейчас она одна несёт вахту, потому что у неё нет младшей помощницы.
Как показалось Трусле, ощущение здравого смысла и спокойствия, которое исходило от Инквиты, не могло не передаваться окружающим. Бросив на Одгу долгий внимательный взгляд, Фрост тихо вышла из каюты, оставив её на попечении Инквиты и Труслы. Вскоре девушка впервые уснула сама спокойным, здоровым сном.
Между тем вечером в большой каюте устроили совещание. «Разрезатель волн» снова изменил курс, взяв на несколько градусов к востоку, поскольку читать по волнам при сумеречном свете северной ночи стало слишком трудно, хотя Ундия и Джоул упорно не покидали наблюдательный пост на носу корабля.
Капитан Стимир внимательно изучал разложенную на столе карту.
— На пути начали попадаться льдины — ещё не айсберги, но достаточно большие, чтобы их заметить. А западные рифы схрумкают любой корабль так же быстро, как обжора сметает еду с тарелки. Насколько мы знаем, «Летящая чайка» следовала наиболее безопасным восточным курсом, пока ей не пришлось повернуть на запад. Здесь в море выдаётся мыс, вокруг которого все утыкано рифами и полно опасных течений. Однако нам придётся его обогнуть, чтобы добраться до Края Света, — сделав такое вступление, капитан обратился к Фрост:
— Госпожа! Ты ведь, кажется, можешь заглядывать в будущее?
— Нет, капитан! По-настоящему заглянуть в будущее никому не дано, — ответила Фрост. — Потому что жизнь — это череда решений. Иногда мы можем сказать, что последует за тем или иным решением. Моя Сила, — при этих словах она невольно взялась за кристалл, — в том, чтобы распознать затаившееся впереди Зло, но она имеет предел дальности.
— Ты уже попыталась узнать, — отозвался капитан скорее утвердительным, чем вопросительным тоном.
— Пыталась. На севере легла заметная тень. Есть ещё одно потемнение, которое, вероятно, располагается над Даргом. Энергия Тьмы питается страданием, страхом, мучительной смертью. Взгляни сам!
Фрост сняла с шеи цепочку с кристаллом и подняла её над картой. Камень закачался, хотя Фрост держала руку неподвижно. Затем он вдруг замер на взлёте, словно зацепившись за что-то в воздухе; конец цепочки, как стрелка, указывал теперь на точку в восточной части карты.
— Ну что? Тут ваш Дарг или нет? Тут-то он тут, но только не мой! И ни один нормальный человек не назовёт его своим! Те, кто там живут, как в берлоге, не имеют права называться людьми!
Цвет кристалла изменялся на глазах, его тускло-красный огонь напоминал тлеющий уголь, красный свет едва пробивался сквозь черноту. Симонд невольно схватился за рукоятку меча, но вовремя удержался, и меч остался в ножнах. Однажды он уже видел этот знак, когда ездил с отрядом на дальнюю окраину Эсткарпа в поисках врат, через которые могла проникнуть Тьма. Сопровождавшая экспедицию колдунья сумела связаться со своими сёстрами, и те помогли ей набрать необходимую Силу. Благодаря им некая неведомая сущность, похожая на круг покрытых зелёной слизью камней, сгорела в пламени, зажжённом кристаллом, её уничтожили, она не успела причинить вреда.
— Возможно ли его уничтожить? Я видел, как это сделали на поляне Костяного леса! — с надеждой воскликнул капитан.
— Только большая Сила может очистить такой Дарг, — ответила колдунья. — Ты видел, как уничтожили ветхие остатки чего-то такого, что было установлено там очень давно. А тут все живёт и набирает силу. Но, судя по всему, это всего лишь орудие, которое рабски подчиняется своему хозяину.
Капитан только крякнул. По крайней мере, именно такой звук вырвался у него из горла, очевидно, вместо смешка.
— То, что ты говоришь, госпожа, звучит не очень-то утешительно!
— Если то, что мы ищем, это действительно те врата, через которые твой народ пришёл в этот мир, то скажи, капитан, — почему они отважились пуститься в такое рискованное путешествие? Салкары слывут купцами, которые любят торговать с прибылью. Занимаясь успешно торговлей, они приносят пользу не только себе, но и всему нашему миру. Но главная причина, почему они тут появились, лежала не в этом — их гнал сюда страх.
Учёные Лормта изучали историю появления в нашем мире новых существ. Больше всего данных они собрали о народах, населяющих Дол. Оказывается, их ведуны сами открыли врата для бегства в наш мир, опасность, от которой они спасались, была настолько страшной, что, очутившись тут, они закрыли и навеки заперли за собой эту дверь, чтобы никто никогда не смог её открыть, поддавшись тоске об утраченной родине. Кайогов выгнала из родных мест война, и здесь они нашли землю, которую сумели обжить. Другие, которые приходили сюда поодиночке, спасались от преследования соплеменников и, как Трегарт, воспользовались бегством в незнакомый мир как последним средством.
— А что касается легенды о том, как ваши корабли вошли морем через эти врата, — Ведь вы знаете её с детства, капитан! — не кажется ли вам, что не случайно она так туманна? Если ваши предки от кого-то спасались, то кто их преследовал? Дикая стихийная Сила, вырвавшаяся в тот миг, как мы лишились Магического камня, могла пробудить многие дремлющие вещи — и так оно и случилось! Достаточно вспомнить тени, надвинувшиеся на страну латтов, вызвавшие страшные и смертельные сновидения, заставив этот народ покинуть насиженные места! А то, что произошло с «Летящей чайкой»! Разве не говорит все это о том, что, возможно, какой-то замок, наложенный вашим народом на врата, со временем потерял свою силу и снаружи кто-то толкается в них, или кто-нибудь здесь, сумев вызвать некие Силы Тьмы, пытается с их помощью отпереть их изнутри?
Под Стимиром скрипнул стул:
— Ну, и если мы по следам древних преданий отыщем эти врата, а они возьми да откройся? Что тогда, госпожа? Будем сражаться?
— Как тебе известно, в Лормте сейчас стараются найти такой способ, который позволит навеки запереть врата. Там остался Хиларион, он великий адепт, способный собрать в своих руках могучую силу, которая ударит, как молния. Даже мы, владеющие Кристаллом, — сказала она, невольно дотрагиваясь рукой до своего камня, — хотя и одарены талантом более других людей, не можем сравниться по Силе с адептами. Но если его Сила, соединённая с нашими, — а надо сказать, что на свете есть много разных талантов, из которых каждый отличается своей особой силой и достоинствами, — если все это не поможет, тогда не миновать Великой Битвы, какой давно не видывал этот мир.
— Я не могу проложить тебе путь в океане, капитан. Этот талант присущ людям твоей крови. Всё, что я могу, это обнаружить малейшее пятнышко Тьмы, появившееся на нашем пути. Но сейчас я нигде не вижу других опасностей, кроме тех, которые могут исходить от явлений природы.
Капитан пододвинул к себе сундучок, стоявший на его рабочем столе и достал из него пластинку. Как показалось Симонду, она походила на кусочек прозрачного льда, однако не таяла, несмотря на то, что в каюте было тепло.
— Три года тому назад, — неохотно, словно ему не хотелось об этом рассказывать, начал Стимир, вертя странную вещицу в мозолистых руках, — я сделал рейс на Край Света. Наши моряки не любят так далеко забираться в северные воды, но зато, если повезёт, такой рейс приносит большую прибыль. Мало того, что оттуда привозят самые драгоценные в мире меха, но в летних ручьях, вытекающих из далёких ледников крайнего севера, находят золотые самородки и драгоценные камни, пролежавшие во льду много лет и вынесенные на поверхность талыми водами.
— Вот и это одна из таких вещей. Капитан положил пластинку на стол.
— В этой штуке не могли разобраться даже наши ведуны, которые умеют заговаривать бурю. С виду она, как будто бы, ледяная. Ан нет! И уж точно не стеклянная. Потому что стекляшка не вылежала бы там и часа, её давно стёрло бы в порошок. Однако же она приплыла с севера, и вот.. Загляни-ка в неё, госпожа, и расскажи, что ты там видишь!
Симонд уже заметил небольшое тёмное пятнышко в середине совершенно прозрачной пластинки Когда колдунья наклонилась над ней, чтобы хорошенько рассмотреть находку, ему показалось, что точечка не только стала темнеть на глазах, но и начала увеличиваться. Одновременно с одного края пластинки замерцали какие-то блестящие точки, словно проступившие в ночном небе звезды.
— Это, — начала говорить Фрост и наставила луч кристалла на тот край, где мерцали искры. — Это же корабль! Он зажат льдами, но не разрушен. А эти звезды…
— Если это и звезды, — перебил её капитан, — то такие, каких мы не встречали. А ведь мы знаем звезды, потому что по ним определяем свой путь. Да и корабль совсем не похож на тот, на котором мы с вами находимся.
Фрост отодвинулась от стола, и тогда все стали по очереди подходить и разглядывать странную вещицу. Первым заговорил Оданки. Обыкновенно он помалкивал, не вступая в общие разговоры. Симонд подозревал, что латт нарочно старается только слушать, чтобы побольше выведать о чужеземцах, а сам ревниво хранит своё про себя.
— Это Ступня Арски.
Не прикасаясь пальцем к поверхности пластинки, он однако ясно указывал в тот угол, где мерцали звёздочки:
— Так не всегда было и будет, ибо Арска ходит по небу и не всегда выбирает одну и ту же тропу. Его след меняет направление, но между такими переменами проходит много-много времени.
— Но ты назвал это созвездие по имени, между тем как мы, бороздя северные воды, ни разу его не видели, — хмуро заметил капитан.
— Для Арски не существует наше время, — спокойно ответил молодой охотник. — У нас тоже есть свои карты, по которым мы определяем путь, и это карты неба. След Арски дважды менялся за то время, о котором знают наши Хранители Памяти.
У Симонда перехватило дыхание. Ему доводилось слушать объяснения учёных из Лормта и читать старинные летописи, так что он хорошо знал, что человеческий век всего лишь песчинка по сравнению с тем временем, которое должно пройти для того, чтобы на небе изменилось расположение звёзд. Сколько же веков сохранила память латтов? Фрост, словно бы прочитав его мысли, задала вопрос, который вертелся у него на языке.
— Ваша шаманка, охотник, говорила нам, что в латтских преданиях нигде нет упоминания о вратах — о том, что ваши предки пришли из другого мира.
Охотник широко улыбнулся, белые зубы так и сверкнули на смуглом лице:
— Так и есть! А разве у вас сохранились предания о вратах, о Могущественная?
Фрост немного нахмурилась.
— Нет, — ответила она. — Так же, как их нет у других народов Старой Расы. Мы верим, что всегда жили здесь. И что не было никаких врат, пока их не сотворили адепты либо ради научных целей, либо просто ради забавы.
— Вот как, — ответил он, посмотрев ей прямо в глаза. — Но, может быть, и мы тоже — Старая Раса, только другого племени. Наши Хранители Памяти рассказывают о прибытии людей на кораблях, а также о войне с югом, где жил народ, считавший себя одним целым с животными, которых они называли псами. Эти люди хотели вытеснить нас с наших исконных земель на север.
«Ализон», — подумал Симонд. Но судя по тому, что они узнали в Лормте от Казариана, псы впервые появились в этом мире добрую тысячу лет тому назад. Поэтому, если латты владели свои вратами, с тех пор прошли такие века, что теперь от них, конечно, давно не осталось следа.
— Мы никогда не отличались многочисленностью, — продолжал Оданки, — но мы нашли себе землю, которую сумели обжить, и Арска начертал в небесах, чтобы так тому и быть. Поэтому то, что мы видим здесь, — вернулся он к первоначальной теме, — это отпечаток ступни Арски, и он светится над кораблём, который, как ты сказал, капитан, не похож на корабли твоего племени.
Симонд стоял несколько сбоку и только мельком видел тёмное пятнышко в глубине пластинки. Но, даже не будучи моряком, он сразу заметил по очертаниям, что это судно какого-то совершенно невиданного типа. Оно не имело мачт, вместо них в средней части на палубе возвышалось какая-то довольно высокая башня.
Капитан Стимир не отрывал глаз от пластинки, словно этот предмет значил для него больше, чем все вопросы и ответы. Симонд заметил, каким жёстким стало вдруг выражение его лица, как плотно сжались губы. Неужели он узнал этот корабль?
— Эта вещь — послание злых сил, — сказал он. — Она…
Не договорив начатой фразы, капитан протянул руку, словно хотел сошвырнуть пластинку со стола, разбить её вдребезги.
Дарг ясно обозначался на всех корабельных картах северных морей, но располагался гораздо восточнее. Перемена курса означала несколько лишних дней пути, поскольку на западе попадалось много предательских мелей и рифов, и, как правило, моряки старались не заходить в эти воды.
На второй день Ундия оправилась от пережитых вместе с Одгой страданий и, несмотря на все уговоры, вернулась на свой наблюдательный пост на носу корабля, в первый день с ней на всякий случай остался стоять вахту капитан Джоул.
Одга по-прежнему спала глубоким сном на койке Ундии, и возле неё по очереди дежурили Фрост и Инквита, а Канкиль так и лежала, свернувшись клубочком, возле неподвижно распростёртой девушки. Трусла не знала, чем она ещё может помочь, но жалость к бедняжке не давала ей покоя, и она по нескольку раз в день наведывалась к ней в каюту.
Она чувствовала озабоченность и беспокойство салкаров. Топоры и мечи вынули из промасленных чехлов, в которые их обычно прятали, чтобы оружие не заржавело от солёных морских брызг, и держали наготове. И целые дни напролёт разносился несмолкающий скрежет железа по точильному камню. На средней мачте постоянно находились дозорные, сменявшиеся каждый час из-за пронизывающего ветра.
Время от времени Ундия бралась за рожок, который висел у неё на поясе, чтобы протрубить мелодичный сигнал; повинуясь его мелодии, матросы выполняли те или иные действия, большей частью непонятные для Труслы. Два раза капитан вызывал к себе Симонда, очевидно для того, чтобы, воспользовавшись его опытом, предугадать коварные уловки Тьмы. Ведь Симонд, хотя и служил в сухопутных войсках, однако будучи начальником одного из эсткарпских разведывательных отрядов, дважды делал такие находки, что после его донесений туда срочно отправлялась одна из колдуний, чтобы навести порядок.
На четвёртый день они повстречали первое предзнаменование ожидающих впереди трудностей. Когда-то в давние времена забытый ныне путешественник, устрашённый кознями морской стихии, сложил на диком утёсе, со всех сторон омываемом волнами, башенку из камней, с тех пор она стояла там целая и невредимая, точно сделанная из одного куска. Волны иногда заливали вершину утёса, но, как ни ярилось море, башня продолжала стоять нерушимо.
На верхушке остроконечной башенки сидел металлический диск. Против него море также оказалось бессильно, и за все годы он не потускнел. Ундия достала жезл, увенчанный подобным же диском, и подняла его над головой. Диск на башне мигнул вспышкой света.
— Свет Хотрота! — Эти слова произнёс могучий богатырь Ханса, который остановился около Труслы. — Говорят, он отдал один глаз за этот маяк для всех нас. И ведь правда, какая-то сила не даёт ему упасть!
Корабль чуть-чуть изменил направление. Ундия наклонилась вперёд со своего сидения, пристально вглядываясь в волны, разбегавшиеся из-под носа корабля. Звук её рога вызвал на палубе кипучую деятельность.
Теперь уже и Трусла разглядела встававший из-за западного горизонта берег. Неведомая земля. Та часть Арвона, в которой правили четыре князя Мантии, находилась южнее. На ярмарке возле пристани Трусла обратила внимание на какие-то серые меха, которых не хотели брать покупатели, и услышала тогда название «волк-вонючка» От мехов и впрямь несло неприятным запахом, а от недовольных покупателей она узнала, что это мех зверя, который не водится в восточных землях, а в западных с ним стараются не встречаться.
В продолжение этого дня, включая и долгие сумерки, которыми знаменито северное лето, «Разрезатель волн» шёл курсом, который указывал рожок Ундии.
Наконец капитан приказал девушке покинуть пост, и её сменил Джоул, чтобы дать ей время поесть и попить. Но Ундия наотрез отказалась уходить в свою каюту и прилегла прямо на палубе, где ей устроили подстилку из парусов и одеял.
На ночь глядя Трусла напоследок решила заглянуть перед сном к Одге. На полу, скрестив ноги, сидела Фрост и тихонько покачивалась в такт кораблю. Она дремала, свесив голову на грудь.
Вслед за Труслой вошла, осторожно приоткрыв дверь, Инквита. Обе женщины были на грани изнеможения от бессонницы. В слабом свете фонаря, раскачивавшегося под потолком, они показались Трусле осунувшимися и измученными.
В тот миг, когда Инквита закрыла за собой дверь, Одга вдруг пошевелилась. Заходя проведать больную, Трусла каждый раз заставала её в одной и той же застывшей, неестественной позе, в которой ту уложили на койку Но сейчас она заметалась по подушке, застонала, кашлянула и вдруг открыла синие глаза.
Сначала её удивлённый взгляд остановился на Трусле, затем она отвернулась и стала обозревать всё, что было в каюте.
Канкиль приподняла головку, которая лежала на плече у девушки, и ласково погладила её по щеке. Фрост и Инквита так и кинулись к своей подопечной, едва не сбив с ног Труслу.
— Моя вахта? — спросила девушка слабым голосом — Мне пора на вахту. — Она рывком села на койке и тут же упала на подушку. — Голова кружится… А нужно становиться на вахту.
— Не беспокойся, детка! На вахте есть кому стоять, — сказала Фрост с нежностью в голосе. — Ты в безопасности, наш корабль называется «Разрезатель волн».
Глаза Одги раскрылись ещё шире Она протянула руку и оттолкнула от себя Канкиль, словно хотела показать, что она не нуждается в утешении и помощи.
— Так значит… значит, всё, что мне приснилось, — правда, — лицо её сморщилось, как будто девушку пронзила резкая боль. — Мы… мы были в плену. Но как же… Объясните мне, как я попала сюда? — она так внезапно схватила и потянула Фрост за рукав, что та, не ожидая такого сильного рывка, чуть не упала к ней на койку. — Где капитан? Скажите капитану, что Дарг…
— Наш курс проходит вдалеке от этого окаянного места, — вмешалась Инквита, чтобы привлечь к себе внимание Одги.
— А ты — ты, кажется, из племени латтов, — удивлённо промолвила девушка, и лицо её приняло совсем растерянное выражение. — А ты, — продолжала она, взглянув на Фрост, но, не успев договорить, отдёрнула руку, державшую её рукав, и забилась в самый угол койки. — Ты — колдунья! Эсткарпская колдунья! Колдовство! Злобное колдовство погубило нас! Какие козни ты ещё затеваешь, какие сети плетёшь?
Девушка вся тряслась, и маленькая Трусла, не рассуждая, бросилась вперёд, чтобы встать между Одгой и Фрост, хотя Фрост была намного крупнее и Трусла никак не могла бы её заслонить. Она поступила, как Канкиль, — стала ласково гладить девушку.
— Мы все как раз хотим разгадать злые козни и разрушить сплетённые сети. Благодаря Силе, которой владеют эти две женщины, — сказала она, указывая на Инквиту и Фрост, — и благодаря помощи нашей волночеи, нам удалось найти тебя.
Девушка закусила губу:
— Наверно, Сила почему-то сжалилась надо мной, раз я осталась в живых. А Рогар, Лотар, Тортейн?
Трусла покачала головой:
— Они ушли в далёкий путь, куда уходят славные герои. А ты осталась.
Девушка крепко стиснула руку Труслы и прижала к груди:
— Быть может, я выжила потому, что должна предупредить других. Какие-то силы пришли в движение. Кто-то направил на нас айсберги, так что они погнали наш корабль перед собой, точно васанов на бойню, — Одга содрогнулась, и Трусла кое-как присела рядом на краешек койки, чтобы обнять девушку.
— Все хорошо, — баюкающим голосом повторяла она, как делала бы это где-нибудь в детской комнате дома, в котором когда-то сама родилась. — Дарг далеко. Наш капитан повёл корабль западным курсом.
Она почувствовала, как Одга вся напряглась в её объятиях.
— Этот путь тоже ведёт навстречу опасности; если там она грозит от подлых людоедов, то здесь от скал и капризного моря. Этот маршрут представляет большую опасность, хотя некоторые им уже ходили.
— Вот и мы пройдём! Капитан Стимир не раз плавал на севере. И многие опасности ему заранее известны.
Однако тень забот по-прежнему омрачала лицо Одги.
К Трусле присоединилась Инквита:
— Хотя мы выходим в море только для охоты, север всё же наша родина. В море, и впрямь, подстерегает много опасностей, но только таких, которые мы поклялись встречать лицом к лицу, — Сила против Силы' А теперь тебе нужно поесть, чтобы окрепнуть. Тогда спустя несколько дней ты уже, наверное, сможешь помочь Ундии, сейчас она одна несёт вахту, потому что у неё нет младшей помощницы.
Как показалось Трусле, ощущение здравого смысла и спокойствия, которое исходило от Инквиты, не могло не передаваться окружающим. Бросив на Одгу долгий внимательный взгляд, Фрост тихо вышла из каюты, оставив её на попечении Инквиты и Труслы. Вскоре девушка впервые уснула сама спокойным, здоровым сном.
Между тем вечером в большой каюте устроили совещание. «Разрезатель волн» снова изменил курс, взяв на несколько градусов к востоку, поскольку читать по волнам при сумеречном свете северной ночи стало слишком трудно, хотя Ундия и Джоул упорно не покидали наблюдательный пост на носу корабля.
Капитан Стимир внимательно изучал разложенную на столе карту.
— На пути начали попадаться льдины — ещё не айсберги, но достаточно большие, чтобы их заметить. А западные рифы схрумкают любой корабль так же быстро, как обжора сметает еду с тарелки. Насколько мы знаем, «Летящая чайка» следовала наиболее безопасным восточным курсом, пока ей не пришлось повернуть на запад. Здесь в море выдаётся мыс, вокруг которого все утыкано рифами и полно опасных течений. Однако нам придётся его обогнуть, чтобы добраться до Края Света, — сделав такое вступление, капитан обратился к Фрост:
— Госпожа! Ты ведь, кажется, можешь заглядывать в будущее?
— Нет, капитан! По-настоящему заглянуть в будущее никому не дано, — ответила Фрост. — Потому что жизнь — это череда решений. Иногда мы можем сказать, что последует за тем или иным решением. Моя Сила, — при этих словах она невольно взялась за кристалл, — в том, чтобы распознать затаившееся впереди Зло, но она имеет предел дальности.
— Ты уже попыталась узнать, — отозвался капитан скорее утвердительным, чем вопросительным тоном.
— Пыталась. На севере легла заметная тень. Есть ещё одно потемнение, которое, вероятно, располагается над Даргом. Энергия Тьмы питается страданием, страхом, мучительной смертью. Взгляни сам!
Фрост сняла с шеи цепочку с кристаллом и подняла её над картой. Камень закачался, хотя Фрост держала руку неподвижно. Затем он вдруг замер на взлёте, словно зацепившись за что-то в воздухе; конец цепочки, как стрелка, указывал теперь на точку в восточной части карты.
— Ну что? Тут ваш Дарг или нет? Тут-то он тут, но только не мой! И ни один нормальный человек не назовёт его своим! Те, кто там живут, как в берлоге, не имеют права называться людьми!
Цвет кристалла изменялся на глазах, его тускло-красный огонь напоминал тлеющий уголь, красный свет едва пробивался сквозь черноту. Симонд невольно схватился за рукоятку меча, но вовремя удержался, и меч остался в ножнах. Однажды он уже видел этот знак, когда ездил с отрядом на дальнюю окраину Эсткарпа в поисках врат, через которые могла проникнуть Тьма. Сопровождавшая экспедицию колдунья сумела связаться со своими сёстрами, и те помогли ей набрать необходимую Силу. Благодаря им некая неведомая сущность, похожая на круг покрытых зелёной слизью камней, сгорела в пламени, зажжённом кристаллом, её уничтожили, она не успела причинить вреда.
— Возможно ли его уничтожить? Я видел, как это сделали на поляне Костяного леса! — с надеждой воскликнул капитан.
— Только большая Сила может очистить такой Дарг, — ответила колдунья. — Ты видел, как уничтожили ветхие остатки чего-то такого, что было установлено там очень давно. А тут все живёт и набирает силу. Но, судя по всему, это всего лишь орудие, которое рабски подчиняется своему хозяину.
Капитан только крякнул. По крайней мере, именно такой звук вырвался у него из горла, очевидно, вместо смешка.
— То, что ты говоришь, госпожа, звучит не очень-то утешительно!
— Если то, что мы ищем, это действительно те врата, через которые твой народ пришёл в этот мир, то скажи, капитан, — почему они отважились пуститься в такое рискованное путешествие? Салкары слывут купцами, которые любят торговать с прибылью. Занимаясь успешно торговлей, они приносят пользу не только себе, но и всему нашему миру. Но главная причина, почему они тут появились, лежала не в этом — их гнал сюда страх.
Учёные Лормта изучали историю появления в нашем мире новых существ. Больше всего данных они собрали о народах, населяющих Дол. Оказывается, их ведуны сами открыли врата для бегства в наш мир, опасность, от которой они спасались, была настолько страшной, что, очутившись тут, они закрыли и навеки заперли за собой эту дверь, чтобы никто никогда не смог её открыть, поддавшись тоске об утраченной родине. Кайогов выгнала из родных мест война, и здесь они нашли землю, которую сумели обжить. Другие, которые приходили сюда поодиночке, спасались от преследования соплеменников и, как Трегарт, воспользовались бегством в незнакомый мир как последним средством.
— А что касается легенды о том, как ваши корабли вошли морем через эти врата, — Ведь вы знаете её с детства, капитан! — не кажется ли вам, что не случайно она так туманна? Если ваши предки от кого-то спасались, то кто их преследовал? Дикая стихийная Сила, вырвавшаяся в тот миг, как мы лишились Магического камня, могла пробудить многие дремлющие вещи — и так оно и случилось! Достаточно вспомнить тени, надвинувшиеся на страну латтов, вызвавшие страшные и смертельные сновидения, заставив этот народ покинуть насиженные места! А то, что произошло с «Летящей чайкой»! Разве не говорит все это о том, что, возможно, какой-то замок, наложенный вашим народом на врата, со временем потерял свою силу и снаружи кто-то толкается в них, или кто-нибудь здесь, сумев вызвать некие Силы Тьмы, пытается с их помощью отпереть их изнутри?
Под Стимиром скрипнул стул:
— Ну, и если мы по следам древних преданий отыщем эти врата, а они возьми да откройся? Что тогда, госпожа? Будем сражаться?
— Как тебе известно, в Лормте сейчас стараются найти такой способ, который позволит навеки запереть врата. Там остался Хиларион, он великий адепт, способный собрать в своих руках могучую силу, которая ударит, как молния. Даже мы, владеющие Кристаллом, — сказала она, невольно дотрагиваясь рукой до своего камня, — хотя и одарены талантом более других людей, не можем сравниться по Силе с адептами. Но если его Сила, соединённая с нашими, — а надо сказать, что на свете есть много разных талантов, из которых каждый отличается своей особой силой и достоинствами, — если все это не поможет, тогда не миновать Великой Битвы, какой давно не видывал этот мир.
— Я не могу проложить тебе путь в океане, капитан. Этот талант присущ людям твоей крови. Всё, что я могу, это обнаружить малейшее пятнышко Тьмы, появившееся на нашем пути. Но сейчас я нигде не вижу других опасностей, кроме тех, которые могут исходить от явлений природы.
Капитан пододвинул к себе сундучок, стоявший на его рабочем столе и достал из него пластинку. Как показалось Симонду, она походила на кусочек прозрачного льда, однако не таяла, несмотря на то, что в каюте было тепло.
— Три года тому назад, — неохотно, словно ему не хотелось об этом рассказывать, начал Стимир, вертя странную вещицу в мозолистых руках, — я сделал рейс на Край Света. Наши моряки не любят так далеко забираться в северные воды, но зато, если повезёт, такой рейс приносит большую прибыль. Мало того, что оттуда привозят самые драгоценные в мире меха, но в летних ручьях, вытекающих из далёких ледников крайнего севера, находят золотые самородки и драгоценные камни, пролежавшие во льду много лет и вынесенные на поверхность талыми водами.
— Вот и это одна из таких вещей. Капитан положил пластинку на стол.
— В этой штуке не могли разобраться даже наши ведуны, которые умеют заговаривать бурю. С виду она, как будто бы, ледяная. Ан нет! И уж точно не стеклянная. Потому что стекляшка не вылежала бы там и часа, её давно стёрло бы в порошок. Однако же она приплыла с севера, и вот.. Загляни-ка в неё, госпожа, и расскажи, что ты там видишь!
Симонд уже заметил небольшое тёмное пятнышко в середине совершенно прозрачной пластинки Когда колдунья наклонилась над ней, чтобы хорошенько рассмотреть находку, ему показалось, что точечка не только стала темнеть на глазах, но и начала увеличиваться. Одновременно с одного края пластинки замерцали какие-то блестящие точки, словно проступившие в ночном небе звезды.
— Это, — начала говорить Фрост и наставила луч кристалла на тот край, где мерцали искры. — Это же корабль! Он зажат льдами, но не разрушен. А эти звезды…
— Если это и звезды, — перебил её капитан, — то такие, каких мы не встречали. А ведь мы знаем звезды, потому что по ним определяем свой путь. Да и корабль совсем не похож на тот, на котором мы с вами находимся.
Фрост отодвинулась от стола, и тогда все стали по очереди подходить и разглядывать странную вещицу. Первым заговорил Оданки. Обыкновенно он помалкивал, не вступая в общие разговоры. Симонд подозревал, что латт нарочно старается только слушать, чтобы побольше выведать о чужеземцах, а сам ревниво хранит своё про себя.
— Это Ступня Арски.
Не прикасаясь пальцем к поверхности пластинки, он однако ясно указывал в тот угол, где мерцали звёздочки:
— Так не всегда было и будет, ибо Арска ходит по небу и не всегда выбирает одну и ту же тропу. Его след меняет направление, но между такими переменами проходит много-много времени.
— Но ты назвал это созвездие по имени, между тем как мы, бороздя северные воды, ни разу его не видели, — хмуро заметил капитан.
— Для Арски не существует наше время, — спокойно ответил молодой охотник. — У нас тоже есть свои карты, по которым мы определяем путь, и это карты неба. След Арски дважды менялся за то время, о котором знают наши Хранители Памяти.
У Симонда перехватило дыхание. Ему доводилось слушать объяснения учёных из Лормта и читать старинные летописи, так что он хорошо знал, что человеческий век всего лишь песчинка по сравнению с тем временем, которое должно пройти для того, чтобы на небе изменилось расположение звёзд. Сколько же веков сохранила память латтов? Фрост, словно бы прочитав его мысли, задала вопрос, который вертелся у него на языке.
— Ваша шаманка, охотник, говорила нам, что в латтских преданиях нигде нет упоминания о вратах — о том, что ваши предки пришли из другого мира.
Охотник широко улыбнулся, белые зубы так и сверкнули на смуглом лице:
— Так и есть! А разве у вас сохранились предания о вратах, о Могущественная?
Фрост немного нахмурилась.
— Нет, — ответила она. — Так же, как их нет у других народов Старой Расы. Мы верим, что всегда жили здесь. И что не было никаких врат, пока их не сотворили адепты либо ради научных целей, либо просто ради забавы.
— Вот как, — ответил он, посмотрев ей прямо в глаза. — Но, может быть, и мы тоже — Старая Раса, только другого племени. Наши Хранители Памяти рассказывают о прибытии людей на кораблях, а также о войне с югом, где жил народ, считавший себя одним целым с животными, которых они называли псами. Эти люди хотели вытеснить нас с наших исконных земель на север.
«Ализон», — подумал Симонд. Но судя по тому, что они узнали в Лормте от Казариана, псы впервые появились в этом мире добрую тысячу лет тому назад. Поэтому, если латты владели свои вратами, с тех пор прошли такие века, что теперь от них, конечно, давно не осталось следа.
— Мы никогда не отличались многочисленностью, — продолжал Оданки, — но мы нашли себе землю, которую сумели обжить, и Арска начертал в небесах, чтобы так тому и быть. Поэтому то, что мы видим здесь, — вернулся он к первоначальной теме, — это отпечаток ступни Арски, и он светится над кораблём, который, как ты сказал, капитан, не похож на корабли твоего племени.
Симонд стоял несколько сбоку и только мельком видел тёмное пятнышко в глубине пластинки. Но, даже не будучи моряком, он сразу заметил по очертаниям, что это судно какого-то совершенно невиданного типа. Оно не имело мачт, вместо них в средней части на палубе возвышалось какая-то довольно высокая башня.
Капитан Стимир не отрывал глаз от пластинки, словно этот предмет значил для него больше, чем все вопросы и ответы. Симонд заметил, каким жёстким стало вдруг выражение его лица, как плотно сжались губы. Неужели он узнал этот корабль?
— Эта вещь — послание злых сил, — сказал он. — Она…
Не договорив начатой фразы, капитан протянул руку, словно хотел сошвырнуть пластинку со стола, разбить её вдребезги.