Нортон Андрэ. Тигр, светло горящий

   - Ладно, довольно притворяться. Я полагаю, что ты вовсе не умираешь. А теперь расскажи мне, насколько ты на самом деле больна.
   - Да не очень, - созналась Адель, чувствуя себя как испорченный ребенок, который прикидывается больным, чтобы в школу не идти. - Сегодня утром я поела ягод, которых обычно не ем, потому что мне от них становится дурно. Мне нужно только полежать перед первыми ночными молебнами. Так и так до них я обычно сижу у себя в келье.
   - Это сестра Эльфрида сидит в своей келье, - ответила Верит. - А вдовствующая королева Адель?
   - Через несколько часов, если нужно, она умрет от сердечного приступа, спокойно ответила Адель. - Можешь ли на время доступа к телу положить вместо меня статую?
   - Легко, - сказала Верит. - Не с одной тобой говорят ангелы, дочь моя. Статуя уже неделю как готова. И я позабочусь, чтобы все, кого это касается, думали, что кто-то Другой займется телом. Однако, - нахмурилась Верит, - нам придется выждать день-другой.
   - Почему? - воскликнула Адель. Она больше не хотела быть никем другим, кроме как сестрой Эльфридой! Она хотела покончить с этой двойной жизнью!
   Верит пожала плечами.
   - Просто у меня есть предчувствие. Или, скорее, предвиденье, хотя не такое четкое, как при видении или посещении ангела. Если мы уничтожим тебя, то уже не воскресим. Так что давай немного подождем, пока не удостоверимся в том, что ты уже не нужна.
   Адель нахмурилась, до сих пор не уверенная в том, что она хочет остаться "в живых" и, возможно, оказаться в руках императора. Что, если он решится послать солдат в Храм за ней под предлогом "чтобы доставить ее к его собственным лекарям"? Она была не в убежище, поэтому формально он мог сделать такое, если бы захотел.
   - Вроде бы я все дела закончила, но, полагаю, не будет вреда, если я еще немного поболею...
   - Хорошо. - Верит встала, подошла к шкафу у стены и достала оттуда серое облачение. - Займемся нашими делами. Ты можешь встать?
   Адель села, спустила ноги с кровати, подождала, пока утихнет кашель, и встала. С помощью Верит она переоделась и села на табурет, а Верит быстро свернула еще одно лишнее облачение, засунула его в одежду Адель и закрыла подобие тела одеялом. Действовала она так, будто бы проделывала такое уже не раз.
   Адель смотрела на нее в совершенном изумлении.
   "Ничего себе! И кто-то сетует о потраченной впустую молодости Верит! А почему у нее именно это так хорошо получается? Неужто вечерами она удирала из дому без разрешения родителей?"
   Женщины критически осмотрели результат. В неверном свете свечи все казалось вполне натуральным. А колеблющийся свет создавал иллюзию дыхания.
   - Сойдет, - решила Верит. - Сиделка позаботится, чтобы никто не подошел близко. Ну, чем теперь займемся?
   - При императоре состоит черный мар по имени Аполон, - сказала сестра Эльфрида. - Мы уверены в том, что он хочет завладеть Сердцем или найти подход к Силе, заключенной в нем. - Говоря это, она ощутила дрожь, как и в то мгновение, когда узнала о замыслах Аполона.
   Верит быстро прижала руки к сердцу. Эльфрида бессознательно повторила ее жест.
   - Да, - кивнула Эльфрида, тоже охваченная тем же страхом, что и благочинная. - Не думаю, чтобы Бальтазар действовал против Храма в открытую, ведь его герольд принес клятву, разве не так?
   Верит кивнула:
   - Я была тому свидетельницей.
   - Славно, - ответила Эльфрида. - Думаю, что и Аполон, и Бальтазар станут разыскивать Лидану и Шелиру, но не думаю, что найдут. Женщины нашего Дома обладают способностями, которые император вряд ли ожидает встретить среди знати.
   - Чем мы можем им помочь? - помедлив, спросила Верит. Сейчас она чувствовала себя не в своей тарелке. - Мы вообще можем что-нибудь?
   - Во-первых, мы можем за них молиться, - твердо ответила Эльфрида. Хотя Верит была прекрасной благочинной, иногда мирские дела выбивали ее из колеи. Они избрали путь куда более тяжкий, чем мой.
   - Не будь так уверена, - сказала Верит. Через три дня ты станешь Огненной.
   Эльфрида изумленно подняла брови, затем улыбнулась, предвкушая это событие.
   - Воистину, пора, - кивнула она, ощутив радость среди тяжких раздумий и ужасов этого дня.
   Огненными называли небольшую группу мужчин и женщин из всех четырех монашеских Орденов. Они обладали самыми высокими магическими способностями, отправляя самые трудные и тайные обряды Храма. Если бы Эльфрида не вела двойной жизни, она бы стала Огненной еще год назад. Теперь у нее будет только одна жизнь - та, которую она избрала бы в первую очередь, если бы стремления ее сердца и веления долга так не расходились между собой.
   - Мы можем сделать для них еще две вещи, и еще две - для нас и защиты Сердца, - продолжила она.
   - И что именно? - спросила Верит, словно они поменялись ролями.
   "Ну, отчасти так оно и есть. Верит знает все о Внутренних Путях - но я знаю пути мирские. Думаю, что, как только послушницей ей дозволили вступить в Храм, она уже не оглядывалась назад".
   - Лидана хочет использовать третью исповедальню справа от Сердца для передачи сообщений, так что в часы исповеди мы должны отправлять туда кого-нибудь из тех, кому мы можем доверять абсолютно. - Она немного подумала. - Я сама буду там находиться, когда смогу, но я не могу сидеть там все время. Нужно, чтобы кто-то подменял меня, если мне придется уйти. В часовне в конце среднего прохода тоже все время должен находиться верный человек и днем и ночью. Думаю, Лидана может знать об этой часовне - Шелира уж точно знает. Она может им понадобиться. Я предложила бы держать там двух человек, но еще лучше трех.
   - Нужно запасти там рясы всех четырех цветов, чтобы в случае чего спрятать твоих родных среди сестер и братьев, - кивнула Верит. - Сделаем. А что ты посоветуешь насчет охраны Сердца?
   Она подумала о возможности того, что Аполон мог внедрить своих соглядатаев в ряды монахов.
   - Разбей Ордена на четыре группы, и пусть они сменяют друг друга в непрерывных молитвах, чтобы при Сердце постоянно кто-то был.
   Верит кивнула. Эльфрида продолжала:
   - Если Аполон намерен внедрить к нам лазутчиков - а я думаю, он уже это сделал, - то они могут быть только среди недавно принятых. Я не верила бы никому из послушников...
   - Светлая Владычица! - потрясенно воскликнула Верит. - Но ведь некоторые из них здесь уже почти год!
   - А как ты думаешь - сколько времени имперские шпионы наблюдают за Мериной? - возразила Эльфрида. - Думаю, не меньше. Сомневаюсь, что у него есть шпионы в Орденах, но вот среди послушников... - она пожала плечами. - Среди нас всегда были те, чья склонность к служению была не слишком твердой. Вот они и могут быть его людьми.
   Верит с несчастным видом кивнула.
   - Мы можем использовать бдение и отпевание, а затем и время оплакивания вдовствующей королевы как предлог для отсрочки принесения окончательных обетов. Хотя бы на время. Но мне жаль тех послушниц и послушников, которые пришли сюда с чистым сердцем. Приходится наказывать их из-за лживых людей.
   - Хорошо, - коротко кивнула Эльфрида. - Если мне будет позволено сделать предложение, достопочтенная мать, то пусть послушники будут содержаться вместе под хорошим присмотром.
   - Хорошо, - согласилась первосвященница. - Что, если поселить их в обителях целителей? Они разбросаны по всему городу.
   Эльфрида подумала.
   - Прикажи собрать послушников в Храме. Для безопасности.
   - Их, - сухо спросила Верит, - или нашей?
   - И то и другое, - ответила Эльфрида, теряя прежнюю веселость. Сейчас она чувствовала себя как полководец, готовящий войска к долгой и тяжелой битве. Это ее отрезвило. - Аполон и все другие слуги Тьмы будут выискивать среди нас самых юных и нестойких. Мы не хотим, чтобы он получал помощь от наших людей. Но не хотим и того, чтобы он развращал их умы.
   Верит содрогнулась от одной мысли об этом.
   - Я прикажу призвать послушников в Храм тотчас же, - сказала она. - И пошлю письма во все обители, напомнив им, чтобы в эти дни перемен они были особенно бдительны.
   - Только осторожно, - насмешливо усмехнулась Эльфрида. - Думаю, это будет прикрытием всех наших дел в нынешний момент. Лучше вернусь-ка я в свою комнату прежде, чем меня кто-нибудь увидит вне ее.
   - Сама сможешь? - заботливо спросила Верит. Эльфрида медленно встала и пригладила покрывало.
   - Да. Мне сейчас гораздо лучше. А эта одежда как раз и предназначена для того, чтобы все сестры были похожи друг на друга.
   - Да уж, - согласилась Верит, - потому мы всегда смотрим на лицо, а не на одежду.
   - Ну, я постараюсь, чтобы никто моего лица не увидел, - пообещала Эльфрида.
   Глава 14
   ЛИДАНА
   Через толпу пробираться было трудно, но она ловко орудовала корзиной. Однако, когда она добралась до тех кварталов, где жили люди среднего достатка, толпа поредела. Те, кто обычно охотится в толпе - карманники и всякие прочие воришки, - наверняка рыщут у Храма. Однако ее больше всего тревожило, что нигде она не увидела ни одного стража закона в характерном серо-зеленом сюрко. За какие-то несколько часов эти люди, чье предназначение было защищать Мерину и ее горожан, полностью исчезли.
   Уже было за полдень, когда она перешла по мосту через последний канал и оказалась в той части города, которую хорошо знала. То и дело ее приветствовали знакомые - женщина, что стояла в дверях, лавочник, рано сегодня запиравший ставни своей лавки.
   Как и во всех городах, в Мерине были бедняки, хотя была и работа - пусть тяжелая и грязная - для всех способных трудиться мужчин и женщин. И нищих тут было меньше, чем в иных более крупных городах - например, в имперской столице Арканаде.
   Лидана отвечала на вопросы, пересказывая слухи, быстро рождавшиеся в толпе. Однако, когда она дошла до кривой улочки, где в маленьком дворике находилась "ее" лавка, ее охватило странное чувство. Люди быстро закрывали двери, прятались в домах. По спине ее прополз холод. Понятно, что за ней шел кто-то, с кем люди предпочитали не встречаться. Все лавки закрывались. Даже те, в которых , продавали ламповое масло и те мелочи, которые могут пригодиться в надвигающейся вечерней темноте. Обычно такие лавки были открыты до восхода луны.
   Она прислушалась. Было достаточно тихо, чтобы она могла слышать шарканье собственных башмаков, но сейчас она слышала еще кое-что - решительный солдатский шаг. Однако она не оборачивалась назад, чтобы не подавать виду, хотя ее беспокойство усилилось.
   Лидана добралась до затененной ниши маленького дворика, сняла с пояса длинный ключ и вставила его в скважину. Сумерки сгущались, и дверь была не слишком заметной.
   Эта часть Мерины была очень старой. Хотя гильдии и старались поддерживать в городе порядок, распространяя распоряжения о том, что каждый домовладелец должен содержать свой дом в чистоте, здесь резко бросалась в глаза дряхлость домов.
   Повернув ключ и толкнув дверь плечом (она всегда не с первого раза отворялась), Лидана осмелилась обернуться. Шаги уже не были слышны, но на улице у самого входа в ее двор стояли двое мужчин и смотрели на нее.
   Даже если бы они не были одеты в свою тускло-черную форму, сразу было понятно, кто они такие. Это были стражи закона - что-то вроде этого, - хотя чьему закону они служили, это еще вопрос. Бальтазар не стал посылать солдат для патрулирования улиц новообретенного города. И эти люди не были солдатами. Однако он держал их наготове, и как только Мерина сдалась, он спустил их с поводка. Но Лидане было все равно, как они на нее смотрят.
   - Мамаша, - сказал один, подходя к ней, - Это твой дом? - Он неодобрительно посмотрел на дверь и примыкавшее к ней закрытое ставнями окно.
   - Я Матильда Ранкисдотер, торгую всякими украшениями, и дозволение у меня есть, - фыркнула "Матильда". Не в ее натуре было робеть, да к тому же она уже давно усвоила, что лучшей защитой против наглости зачастую служит острый язык.
   Он стоял достаточно близко, чтобы ударить ее и показать этим всем, спрятавшимся за ставнями, свою власть.
   - И где ж ты шаталась, мамаша? - ровным голосом спросил он, не сводя с нее пронзительного взгляда. Это взгляд словно бы шарил по ее телу, забирался в ее мысли.
   - Да в городе была. Смотрела, как императорский человек клятву давал.
   - Сколько народу живет у тебя в доме? - сменил он тему.
   "Матильда" поставила корзинку на землю и, уперев руки в боки, уставилась на него.
   - А тебе-то какое дело, черный?
   - Попридержи язык, мамаша. Мы новые стражники, и нас нелегко обвести вокруг пальца. Все дома должны быть учтены. Все домовладельцы будут подчиняться закону. Иначе ты и представить себе не можешь, что с тобой будет. Итак - кто еще с тобой живет? - Он показал на полуоткрытую дверь.
   - Я да сын моей бедной сестры. Смотри сам, ежели хочешь, никого другого там не найдешь.
   Она задержала дыхание - что, если этот нюхач войдет? Сразу будет видно, что это убогое жилье давно не использовалось. Это сразу же выдаст ее. Однако судьба была к ней благосклонна. Он слегка пожал плечами и отвернулся. Но она прекрасно понимала, что он взял ее на заметку и ей придется быть очень осторожной. Она подобрала корзинку и, крутанув юбками, вошла, плотно затворив дверь, пусть и не хлопнув. Внутри было темно, но она нащупала на полке пыльную свечу, запалила трут и поднесла его к фитильку.
   Комната была длинной и узкой. Справа от нее у закрытого ставнями окна стоял складной стол, на котором она выставляла свой товар, когда лавка была открыта. Рядом стояли два табурета.
   Однако сейчас она пошла в дальний угол. Там был очаг, у которого стояли шкаф, стол и еще три табурета. И лампа, которую она зажгла от свечи. Лидана принюхалась. Мыши. Точно, мыши. И затхлый запах закрытого помещения. Надо устроить хорошую уборку.
   У стены стоял еще один шкаф. Лидана рывком распахнула его, чуть не вырвав разбухшую от сырости деревянную дверцу, и осмотрела лежавшие внутри покрывала. Надо их пропарить над очагом в дыму от душистых трав, прежде чем лечь на них спать.
   Еще и еду надо проверить. Она хотела зайти к Берте пекарше и Лэнни, делавшей сыр. Но этот черный тип все еще стоял во дворе. Так что выйти возможности не было. Он наверняка спросил бы, почему у добропорядочной хозяйки так худо с припасами.
   Шкатулку с низками бус она засунула в длинный ящик у стола для торговли и снова занялась корзинкой. Прежде чем покинуть дворец, они плотно поели. Со вздохом она достала остатки еды. На вечер хватит.
   Куда сильнее, чем еда, ее беспокоила судьба ее спутницы. Королева была уверена, что Ските с лихвой достанет осторожности, но эти черные уже глубоко влезли во все закоулки старого города, и девушке придется приложить все усилия, чтобы пройти незаметно. Конечно, была и другая дорога...
   Отодвинув стол и поставив на его место табурет, Матильда-Лидана встала на него, потянулась наверх и в густой, словно тяжелая портьера, темноте нащупала конец цепи. Ухватившись за нее, она сильно потянула, словно собиралась звонить в колокол.
   Как и в случае с дверью, старое дерево подалось не сразу. Затем сверху посыпалась пыль, Матильда ругнулась, и над головой открылся квадрат тусклого света. Как раз вовремя - она услышала шорох над головой, и гибкое тело скользнуло внутрь. Лидана поймала Скиту и поставила на пол прежде, чем снова взяться за цепь. На сей раз она потянула цепь в сторону, и люк со скрипом закрылся.
   "Мальчишка" сидел на полу, тяжело дыша С грязного лица на Лидану смотрели круглые глаза.
   - Патрульные, - хрипло выдавила Скита Лидана слезла с табурета. Услышав эти слова, она замерла.
   - Здесь?
   Скита показала рукой, давая понять, что они могут быть повсюду за этими стенами.
   Лидана налила немного разбавленного вина в роговую чашу. Скита выпила и закашлялась прежде, чем глотнуть еще.
   - Они., словно из-под земли выскакивают, - поморщилась она. - Похоже., они были в городе еще до приезда герольда.
   Лидана закусила нижнюю губу. Да, она знала, что в Мерине есть шпионы императора. Это и так было понятно. Но она ожидала обычного в этом случае ввода войск, которые расположатся здесь в стратегически важных точках Но не этих черных. Наверное, они уже давно были здесь, раз так хорошо знают город. Она медленно опустилась на табурет. Насколько давно? И насколько хорошо? Неужели все ее планы, полупланы, различные замыслы, которые она держала в голове, покидая дворец, погибнут, так и не начав осуществляться?
   Скита вытащила из-под потрепанной одежды какой-то предмет, похожий на прошлогодний каштан. Лидана быстро схватила его, вскрыла ногтем и нажала на потайной рычажок Внутри лежала серьга-гвоздик с головкой большого ястреба с яркими сапфировыми глазами. Серьга Шелиры!
   Значит, Том сделал свое дело - пока девушка в безопасности. Хотя эти черные... Придется довериться Тому. Послушать о его воровских подвигах - так невольно подумаешь, что он почти неуловим. Если это поможет им двоим скрываться, пока все не уляжется, то она сумеет решить проблему, как справиться с этими черными соглядатаями Она по-прежнему обдумывала эту мысль, приглашая Скиту поесть, прежде чем заняться расспросами.
   Черных видели не только на городских улицах, но и на каналах, в яликах. Угорь заметил, как они причаливали у дверей главных мастеров гильдий, но ни один солдат Бальтазара в город не вошел Ходили слухи, что новый правитель Мерины останется в лагере за ее стенами.
   Теперь - тяжко вздохнула королева - остается ждать и смотреть, что будет дальше. Хотя нервы ее были натянуты до предела, она сдерживалась и не бросалась действовать сразу же. А пока она будет вести жизнь здесь - она уже давно подготовилась к этому.
   Она была слишком взволнована и слишком устала, чтобы заснуть. Однако, как только они с Угрем легли на сундук, их сразу же охватил глубокий сон без сновидений
   Глава 15
   ШЕЛИРА
   Если Том ждал, что она, как любая богатая женщина, усядется на носу своего личного ялика, то, наверное, он был весьма изумлен, когда увидел, что Шелира не собирается делать ничего подобного. Она прыгнула в стоявший на приколе ялик, ловко схватила второе весло, точно так же как мгновение назад схватила первое. Быстро отчалила и повела суденышко прочь от берега канала, где был укрыт ялик. Эта часть канала весь день находилась в тени и больших улиц рядом не было, так что никто не видел их внезапного появления.
   - И куда мы? - наконец спросил Том с явной неохотой.
   - Как я уже говорила, в Цыганский квартал, - напомнила Шелира. Затем добавила с явной насмешкой:
   - Надеюсь, ты знаешь дорогу туда?
   Он только хмыкнул и взялся за свою пару весел. Она тоже работала веслами, правда, ей хотелось бы остановиться, чтобы подоткнуть юбки, тогда было бы легче грести.
   Внезапно, когда они вышли в другой канал с тропинкой вдоль него, она ощутила затылком какой-то холод, словно кто-то недобрым взглядом смотрел на нее.
   Шелира не стала оборачиваться. Наоборот, снова принялась грести, сосредоточившись на гладкости дерева весла, подстраиваясь под гребки Тома, пока не сумела окинуть взглядом берега канала как бы невзначай.
   По дорожке вдоль канала торопливо сновали люди. Это было необычно горожане, как правило, предпочитали плавать по каналам, наслаждаясь солнцем и водой, пусть и не слишком чистой. От этих людей исходило ощущение страха, такое, что у Шелиры волосы на затылке встали дыбом. Но среди них был один человек, который стоял на месте, и именно его вид заставил ее закусить губу и отвернуться прежде, чем они встретятся взглядами.
   Он стоял рядом с причальными столбами. Был он одет во все черное, без знаков или гербов, и в руке у него был жезл. Каким-то образом она поняла, что это человек Бальтазара. Она также поняла, что он заметил ее и ее спутника, хотя и не стал им мешать. Она была рада, что оделась так ярко - между Раймондой - цыганской плясуньей, и Шелирой, принцессой-наследницей Дома Тигра, не было ничего общего.
   Однако увидеть людей императора на улицах еще до того, как чернила на акте о капитуляции успели просохнуть, было для нее настоящим потрясением.
   - Греби, - прошептала она Тому. - Делай вид, что ты полностью поглощен работой. За нами следят. Он снова фыркнул:
   - Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю. Надеюсь, твое убежище подготовлено хорошо. Мне не нравятся эти чужие птички с черными перышками. Я чувствую себя точно червяк под взглядами голодных ворон. Очень хочется заползти в твою норку и запереть за собой дверь.
   После того, как взгляд этого человека остановился на ней, Шелира-Раймонда чувствовала то же самое. Она быстро сменила тему, чтобы не выдавать ему своего страха.
   - Мы должны согласовать наши легенды прежде, чем доберемся дотуда. Я Раймонда, а ты... Кем Том приходится Раймонде?
   - Любовником? - Нахальный тон, которым было сделано это предположение, должен был заставить ее подскочить от злости. Она и вправду разозлилась.
   - Кузен. Достаточно близкое родство, чтобы не считаться любовниками, но не так подозрительно, как брат, поскольку в нас нет никакого сходства, - твердо проговорила она, сопровождая свои слова гребками. - А у тебя останется причина защищать мою.., ах.., невинность.
   Том фыркнул. Ему не очень понравилась эта история, однако он на время с ней согласился. Он-то считал, что она бросится ему в объятия, если у нее есть голова на плечах.
   "Ты не в моем вкусе, Том Краснобай, и я не подпущу тебя к моей кровати, останься ты хоть единственным холостым мужчиной на свете".
   Среди легенд, ходивших о ее спутнике, многие рассказывали о его победах на любовном фронте. Шелира не собиралась давать хоть малейший повод причислять себя к списку его жертв.
   Они гребли в направлении от Храма - похоже, что большинство народу как раз оттуда и шло. Значит, императорский герольд уже принес клятву. Большинство людей шли, потупив голову, и лица у них были отнюдь не радостными. Шелире хотелось бы знать, какие слухи тревожат город.
   Вдоль каналов стояло уже больше людей в черном, и она была до смерти рада, что они плыли не одни, а среди многочисленных яликов и больших грузовых барж. В такой компании они не вызывали подозрения.
   Гребля - дело нелегкое, даже для тех, кто привык усмирять непокорных коней и плавать на таком же ялике по стремнине вокруг Летнего дворца. Но Том был еще менее привычен к такого рода работе, и заметив, что он стал грести медленнее, она слегка улыбнулась. Сжалившись, она тоже замедлила темп, и позволила медленному течению канала нести их.
   "Теперь уже не хорохоришься, Том Краснобай? Конечно, честным трудом твоей славы не добудешь".
   Казалось, что все суда, что были на канале, стремятся поскорее к причалам. Странное дело для такого часа. Недобрый знак - предчувствие велит людям поскорее скрыться, а она доверяла своим чувствам.
   "Мы должны были драться! - гневно думала она. - Ничто не удерживает императора от нарушения клятвы, кроме собственной чести, а какая может быть честь у мясника? Он спокойно ограбит нас, пусть не сразу, он уничтожит город дюйм за дюймом. Лучше бы Мерина сгорела!"
   Все время, пока они были в городе, Шелира чувствовала себя выставленной на всеобщее обозрение и страшно беззащитной. Время, за которое они добрались до Цыганского квартала, растянулось до бесконечности, и пот, от которого промокла рубаха Тома, явно не весь был от тяжкого труда. Каналы были шириной с две обычные улицы, так что быстрые суда могли обгонять более медленные.
   Вдоль вбитых в дно столбов, к которым привязывали лодки, по берегу шла дорожка. За ней стояли дома и лавки высотой в два-три этажа, лепившиеся так тесно, что и кошка между ними не протиснулась бы. Канал перекрывали мосты, и на каждом стоял черный наблюдатель.
   "Я должна думать о себе как о Раймонде, действовать и реагировать как Раймонда, - напомнила она себе. - Шелира - принцесса, а я только плясунья, всем совершенно на меня наплевать, я жалкая персона. Я не могу, не осмеливаюсь взывать к властям. Я из тех женщин, которые быстро и незаметно "исчезают", и Раймонда знает это с детства".
   Наконец они добрались до Цыганского квартала. Здесь улица у канала была куда шире, и повсюду были лошади - их вели в поводу, ехали на них верхом, это были лошади разного роста, сложения и масти. Здесь было много женщин, одетых как Раймонда, хотя и не столь хрупких.
   На беду, и там стоял человек с жезлом. А причал для маленьких яликов был только один. Можно было предвидеть, что он будет стоять именно там, наблюдая за всеми, кто будет причаливать, и расспрашивая прежде, чем дать им на то позволение.
   Раймонда ощутила, что на лбу и под мышками у нее выступил пот. Нос ялика глухо ударился о причал, Том выскочил, чтобы привязать ялик под подозрительными взглядами черного. Она сама аккуратно уложила весла, стараясь не встретиться взглядом с наблюдателем.
   - Эй! Эй, ты и эта девка! - Человек воинственно сделал три шага к ним, прокладывая себе путь жезлом, когда она вылезла из лодки. - Что у вас тут за дело? Куда идете? Вы тут живете или как?
   Она была рада, что оставила всю прежнюю одежду в маленькой комнатке, и еще более рада, что спрятала все, что ей понадобится, в разных укрытиях. У нее не было при себе ничего подозрительного - разве что несколько монет в поясной сумке, хотя надо было бы все же выкрасить волосы прежде, чем она покинула укрытие. Среди цыган были светловолосые, но немного. Неужели императорские ищейки уже вынюхивают ее? Неужто она ошиблась?
   Том засунул руки в карманы и несколько озадаченно посмотрел на черного.
   - Да тут целая куча вопросов, - процедил он. - Не знаю, с чего и начать. Том задумчиво почесал лоб. - Они у меня прям все перепутались в голове! Я уж и не помню ни одного!