Страница:
Куда, собственно? Тимерлен зажмурился и замер, вызывая в памяти координатную сетку экспериментального мира. Техники Срединного Домена не зря имплантировали в его мозжечок соответствующую формулу - через мгновение на карте полушария проступила алая точка.
Тропические леса Нигерии, самые большие на континенте. До местных плат -- Йоруба, Уди, Джос -- было далеко. Он находился в образованной речными наносами Приморской долине, где-то между Авкой и Оничем. На западе, за нескончаемым пространством лесов - Бенин, там плещутся волны Гвинейского залива; на юго-востоке - граница Камеруна, а на северо-востоке по берегу озера Чад задумчивый бродит жираф…
За рекой тропические леса не росли, там царство саванн - высокие травы, колючий кустарник, акации и баобабы.
Оставался последний вопрос: в какую сторону идти?
Тим, не мудрствуя лукаво, пошел туда, откуда, как ему казалось, доносится звук барабанов. Не успел он сделать и несколько шагов, как по пояс погрузился в воду. Заросшая узкими листьями ветка хлестнула по плечу, брызги попали в лицо, он покачнулся, когда ноги разъехались на мягком илистом дне, и стал лихорадочно тереть глаза. Вода здесь была темная, насыщенная гумусными кислотами, и потому речная растительность развивалась очень бурно.
Ухватившись за ветвь, выбрался на пологий берег, прошел еще немного и увидел ряд оплетенных лианами деревьев, высотой метров под тридцать каждое. Тимерлен прищурился, разглядывая ближайшее из них.
Сейба - местное священное дерево. От корней до вершины ее оплели лианы. Вверху Стигмат разглядел узкую двухъярусную галерею, окруженную пологом ветвей. Вдоль ствола к ней тянулась лестница. Тим решил туда не лезть - те, кого он искал, скорее всего находились не здесь.
Он пошел дальше, слыша хохот гиены и какие-то подозрительные взрыкивания. Стигмат вообще не слишком любил путешествия, предпочитая сидеть в своей квартире и не высовываться по пустякам. А когда тебя за одно мгновение уносит на другой континент и бросает в сырые объятия тропического леса…
Зазвенел телефон в чехле на поясе. Тимерлен достал трубку, быстро глянул на одиннадцатизначный номер, который высветился на зеленом экране, и прошептал:
- Что у тебя?
Сквозь шум, похожий на вой ветра, неразборчивое бормотание и шипение донесся голос человека, которого звали Григорий, но которому Тимерлен дал оперативную кличку "Зорба".
- Они тут хрен знает чего вытворяют, - сказал Зорба. - Только что крышу жилого дома снесли, а теперь разъехались.
Тим уточнил:
- Кто именно?
- Старик с каким-то помощником-увальнем и пацан лет двадцати пяти. Я подслушку хорошо настроил. Один у другого спросил: "Каббала?", а тот у того: "Вуду?". Потом, значит, после взрыва, этот увалень улетел аж на магазин и, кажись, крышу там разворотил. Пацан, который Вуду, сел в тачку и укатил, а старик-Каббала пошел своего помощника вытаскивать. И последнее, что он сказал, - мол, этот Бокор отправится теперь в Африку. А мы сейчас в Коцюбы поедем. Коцюбы это, Тимош, знаешь…
- Знаю, - перебил Тимерлен, хмурясь. - Там же новый сервер собираются запускать! Чтоб я лопнул, если они не хотят этот седьмой протокол…
- Это не мои проблемы, хозяин, - перебил Зорба. - Мне до твоих протоколов дела нету. Мне главное, чтоб на меня самого протокол не составили. Тут же менты. Говори, чего теперь?
Григорий, когда-то - квалифицированный инженер-электронщик, а ныне - рецидивист с десятилетним стажем отсидки, был из местных, не-стихийных, и жил сейчас на полном содержании Тимерлена, в свое время спасшего его от "вышки". Довольствуясь не слишком частыми, но, как правило, опасными заданиями, он плевать хотел как на их таинственность, так и на некоторую экзотичность хозяина. Не обладая вообще никаким воображением, Зорба был лучшим порученцем-исполнителем, которого в экспериментальном мире мог бы заполучить внедренец: сильный, хитрый, с большим опытом всевозможных разборок, взломов, краж и даже мокрых дел, начисто лишенный моральных принципов и фантазии. Хорошая хаза, бабки, бабы, выпивка и, иногда, наркотики - все, что интересовало его в этом мире. Главное, на памяти Тима, он вообще никогда ничему не удивлялся.
- Езжай за тем, который Вуду, - решил Стигмат. - Проследи, как это он в Африку собирается…
- Тогда до связи, а то я его не догоню, - заторопился Зорба.
- Погоди! Ты ему не попадайся. Но если он слежку учует - а он может - и если вам столкнуться придется, то стрелять надо в глаза. В глаза, понял? И, слушай… он опасен очень. Ты, конечно, личность для всяких штучек непрошибаемая, но все равно… Если он там с тобой начнет разговоры разговаривать или всякое такое вытворять - не жди. Мочи его сразу. В глаза.
- Ладно, - сказал Зорба и отключился.
Звук тамтамов становился громче. За деревьями мелькнул красный огонек, и Стигмат, остановившись, осторожно выглянул из-за толстого узловатого ствола.
Лес кольцом окружал деревню дагомейцев. Возле невысокой изгороди стояло несколько горбатых коров - зебу. Тим перепрыгнул через изгородь, пригнулся и перебежал к стене хижины.
Приземистое круглое строение накрывал колпак пальмовых листьев. В центре деревни, состоящей из полутора десятков домиков, была небольшая площадь. Все казалось миниатюрным, игрушечным и безобидным, все, кроме чернокожих в красных одеждах, которые танцевали вокруг костра.
Красное.
И жертвенная свинья - ее обезглавленное тело лежало рядом с костром…
Ничего себе, ночь нежна! - подумал он. Ведь свинья, а не петух! Это был ритуал Петро, более жестокий и кровавый в сравнении с традиционным Радой, который взывал к положительным сторонам духов. Значит, понял теперь Тим, это не дагомейцы, а йорубы. Хотя он мог и спутать - многочисленные мафиозные семьи экс-африканских духов, каждая со своими донами и боевиками-исполнителями, делающие "крышу" различным областям от Гаити до Бразилии, взимающие с территорий дань в виде поклонения и жертв, были слишком многочисленны и пребывали в слишком сложных родственных взаимосвязях, чтобы кто-то, не посвятивший изучению Вуду множество лет, мог со знанием дела рассуждать о них.
Пятеро йоруба, сидя на корточках, стучали в небольшие барабаны-нгамби. Ближе к костру стоял сан-нгамби, большой барабан. Все сделаны из пустотелых обрубков стволов, затянутых кожей и обмотанных веревками.
Бокор - невысокого роста сморщенный старикан, измазанный красным, с жезлом силы в одной руке и ножом с черным лезвием в другой - извивался возле костра. Одет он был в потрепанный армейский френч, из-за пояса торчали рукояти погремушки и ножа с белым лезвием, длинная игла, толстый конец которой обматывали узкие кожаные полоски с разноцветными перьями. На шее висели бусы, с макушки обритой головы свисал пучок волос. В него тоже были воткнуты перья.
Танцоры кренились в разные стороны, дергались в припадке; они словно тонули, захлебывались в рокоте барабанов, который волнами захлестывал игрушечную деревню. Рокот расходился вокруг, пронизывал дождевой лес: ветви содрогались, листья падали на землю.
Возле костра лежала наполненная стеблями травы миска, стояли белые и черные пузатые бутылочки-гови, кувшин-канари и козлиный череп с длинными, обвитыми лентой рогами. На двух толстых сучьях над костром висел котел, рядом возвышался вкопанный в землю, разукрашенный столб.
Бли, праздник урожая, уже прошел, до Амарилло Ходжа, праздника падающих листьев, было еще далеко… Все это затеяли по какой-то иной причине, и вскоре Стигмат понял, по какой. Он как раз заметил небольшой пенек возле дверей хижины, когда в поле зрения появилось трое здоровенных йоруба, ведущих под руки четвертого, еще более крупного. На конвоирах были только закатанные до колен штаны, а пленник и вовсе голый. Он сильно хромал; в свете костра Тим различил кровь под его носом, на подбородке, шее, плечах.
Процессия миновала танцоров и приблизилась к бокору. Тот, вскинув голову, нечленораздельно закричал - Тим разобрал что-то вроде "аконко-акнонко", а еще расслышал несколько раз повторившееся слово "ачу" - и выбросил перед собой правую руку. Трое отскочили в стороны, четвертый остался стоять неподвижно.
Они ж его зомбируют, понял Стигмат и стал похлопывать себя по зудящему лбу, усиленно соображая. Что говорил Следящий? Операция по вычислению имен архетипа, то есть его кода, проведенная на разрозненных хостах, чтоб трудно было выйти на организатора… Потом вычисленные имена сбросили на один винчестер… Так вон оно что!
Барабаны звучали все громче, их ритм, казалось, вошел в резонанс с ритмами мозга. Тимерлен давно заметил, что большинству суеверий и обрядов можно подобрать вполне удовлетворительные научные или наукообразные термины. Это была биолокация, нейропрограммирование - ритм действовал гипнотически. Плохо соображая, что делает, Тим шагнул вперед…
И сильно ударился коленом о пенек. Боль лезвием рассекла окутавшую мозг паутину гипноза - Стигмат встряхнулся, повел плечами и выпучил глаза так, что в голове загудело.
- Колдуны по вызову! - проворчал он, наблюдая, как танцующие дергаются все быстрее, как тени среди красных сполохах изгибаются и корчатся, и уже словно живут сами по себе, двигаясь не в ритм с блестящими черными телами. Рокот барабанов набухал пузырями транса и лопался, расплескиваясь по дождевому лесу.
Что-то зашипело у ног, он глянул вниз: из расщелины в пеньке выглянула плоская голова.
"Даашь!" - не то прошипела, не то произнесла гадюка, разевая пасть с тонким, раздвоенным на конце языком. Она стремительно качнулась вперед, и Тимерлен отпрыгнул, вскрикнув от неожиданности.
Рокот барабанов, в такт которому уже дрожала земля и извивались языки костра, стал беспорядочным грохотанием и оборвался так внезапно, что тишина обрушилась на деревню, словно поток ледяной воды. Гадюка тянула к Тиму тонкий язык. Схватив с земли палку, он обрушил ее на змею и размазал плоскую голову по пеньку.
Подняв голову, Тимерлен увидел множество обращенных к нему лиц.
- Бо! - воскликнул жрец, указывая на пенек и выуживая что-то из-за пояса. - Ты раздавил Даа, змею мудрости!
Он взмахнул рукой. Тимерлен попятился за угол хижины, но спрятаться не успел - ритуальная игла виа муэртэ вонзилась в левую половину груди.
Стигмат сначала даже не понял, что произошло. Он с удивлением посмотрел на пучок перьев, торчащий из майки, поднял руку и дернул. Игла вышла наружу, струйка крови сбежала вдоль нее. Он словно откупорил сосуд с болью, и теперь содержимое выплеснулось. Пошатнувшись от внезапной слабости, Тим привалился к стене хижины.
Бокор был уже рядом. Он замахивался жезлом силы - палкой, обмотанной красными веревками с болтающимися кисточками и двумя резными фигурками, мальчика и девочки, на конце. Она опустилась; дождевой лес взорвался калейдоскопом сверкающих красок, словно сама Радуга Айда-Ведо, любовница Великого змея Данбала, засияла, с треском рвущегося черного шелка разорвав африканскую ночь.
____________
Опанас остановился возле дворца культуры, на одном из холмов правобережья. Позади здания открывался плоский как блин ландшафт левого берега, полускрытый тьмой. Проспект, очерченный рельсами трамвайных линий, озарял лишь тусклый свет одинокого фонаря. В узкой низине у холма, скрытой от глаз верхушками деревьев, стояла полуразрушенная беседка, обугленные пеньки и изрезанные ножами низкие деревянные лавки.
Оставив прикованных Андрея и Ксюшу в машине, он пошел вниз, перебегая от ствола к стволу. Барон Суббота парил над ним.
Отблески пламени пробивались сквозь ветви кустов. Опанас остановился, вглядываясь.
Возле беседки горел небольшой костер, вокруг танцевали фигуры. На выжженной почерневшей земле тянулись узкие дорожки пшеничной муки, составляющие магические рисунки вевэ, который символизировал одного из лоа, внешних духов. На стене беседки кто-то углем нарисовал пятиугольную звезду, в ее центре длинным гвоздем был прибит полусгнивший трупик кошки. Свет костра озарял торчащие из кустов широко раздвинутые голые ноги. Из магнитофона лилась диковатая музыка и голос, речитативом читающий что-то вроде: "Имирп сан ебес к, акыдалв ымьт о, меавызирп ябет!".
Это была безумная смесь акводана , сатанизма и неизвестно чего еще. Жалкое любительство. Сплюнув, Бокор шагнул в свет костра. Несколько фигур шарахнулось от него, кто-то вскрикнул. Из кустов, оправляя черный свитер, выбралась девчонка, обутая в сандалии, с широкой черной повязкой, перехватывающей длинные, до пояса, волосы.
- Ты кто? - к нему подступил мужчина с костью какого-то животного в руках. Остальные начали медленно подходить, сжимая кольцо вокруг Бокора.
- Это что такое? - Опанас презрительно указал на дохлую кошку. - Ваш рампа-рамп ? Провинциалы!
Мужчина, скорее всего, предводитель подростков-сатанистов, замахнулся костью, но Барон Суббота пыхнул ему в глаза едким дымком. Запахло серой, мужчина отшатнулся. Опанас, вцепившись в его запястье, сначала толкнул, а потом потянул на себя. Предводитель упал на колени. Опанас, схватив кость, высоко поднял ее, показывая остальным.
- А это что? - заорал он в ярости. - Жезл? Он ни на что не годен! Кроме этого!
Бокор с размаху опустил кость на голову мужчины, потом, все еще чувствуя ярость, ударила несколько раз подряд, пока кость не сломалась. Мужчина упал головой в костер, остальные с воплями побежали вверх по склону, но Бокор успел схватить за шиворот девицу в черном свитере. В кустах, из которых она появилось, зашелестело. На ходу натягивая штаны и застегивая ширинку, оттуда выбрался высокий тощий парень. Опанас, несколько раз ударив девицу по лицу и швырнув ее на землю, развернулся к тощему, но тот и не думал убегать. Приглаживая волосы, Тощий окинул взглядом лагерь, шагнул к костру и с интересом посмотрел на неподвижного предводителя.
- Клёво, - сказал он и перевел взгляд на Опанаса.
- Ты - новый хозяин? Извиняй… - Тощий шагнул в сторону, поднял все еще работающий магнитофон и швырнул его в костер. Несколько секунд магнитофон продолжал играть, потом голос, читающий задом наперед, стал тянуть слова, загнусавил и смолк.
- Никогда не любил эту музыка, - пояснил Тощий свои действия и взглянул под ноги Опанаса. Тот перевел взгляд.
Девчонка лежала, съежившись, прикрыв голову руками. Свитер задрался, обнажив бедра.
- Хочешь ее? - с любопытством поинтересовался Тощий.
- Тебя как зовут?
- А зови Буратино. У того нос длинный был, а у меня… - Буратино ухмыльнулся. - Тогда она - Мальвина, правильно?.. Она немая, только мычит. Слышь, Мальвина, вставай. Новый хозяин пришел… - он шумно втянул носом воздух, принюхиваясь к запаху горело мяса и плавящейся пластмассы, которые начали распространяться от костра. - Отойдем куда-нибудь, шеф? Воняет…
В сумочке-"кенгуру" на ремне Опанаса было три тысячи долларов. Возле машины, получив треть, Буратино воскликнул:
- Ну, ты даешь!
Он обнял Мальвину, прижавшуюся головой к его плечу. В его глазах была радость, в глазах Мальвины - удивление, но, кажется, страха ни один из них не испытывал.
- Это вам на расходы, - пояснил Опанас. В сумочке лежала еще пара мобильных телефонов, один он передал Буратино. - Куда ехать, я уже объяснил. Что делать - тоже.
Он окинул взглядом стоящие в ряд машины, шагнул к потрепанной зеленой 'оке' с тонированными стеклами и легко открыл ее.
- Возьмете эту тачку. Оружие ясно где раздобыть? Вы должны задержать их до моего возвращения. Если будут трудности - свяжетесь. Я в дороге по радио свяжусь со Стрелком и пришлю его вам на подмогу. Вопросы?
- Только один, шеф. Куда ты направляешься?
- Тут рядом, - пробормотал Бокор.
Над головой был потолок в пятнах ржавчины. Некоторое время Егор Адамов рассматривал его, лежа на спине, затем медленно сел. Что-то звякнуло.
Егор находился в длинном, просторном металлическом коридоре - почему-то это напомнило ему звездолет. Вроде такой здоровенной космической баржи, перевозящей тысячи поселенцев от одной звездной системы к другой.
На полу валялись обрывки бумаги, куски пластика, осколки стекла. И еще рядом лежал человекообразный робот. Адама огляделся, но пирамиды не увидел -- исчезла.
Робот пошевелился, потом сел.
Скорее не робот, а роботесса. Бывают роботы женского пола? Во всяком случае, у нее имелось нечто вроде бюста, соединенного с нижней частью узкой гибкой 'талией' вроде массивной пружины. Да и черты лица… если, конечно, сочетание динамиков и фотоэлементов можно назвать лицом…
- Ты кто? - спросила она.
Когда Егор поднялся на ноги, вновь раздалось звяканье. Он оглядел самого себя, увидел блестящий торс, металлические ноги, длинные ступни с закруглениями - там, где раньше были пальцы.
- Вот черт! - Егор уставился на роботессу и неуверенно спросил: - Ли?
- Троечка, - поправила она. - Ли - это мой ник в 'Кабалионе', а обычно я подписываюсь…
- Мы общались пару раз в игровых форумах, - сказал Егор. - Я тебя помню, хотя плохо.
- Я тоже тебя помню, - она огляделась. - Вот значит как… Теперь мы роботы.
- Ага. Причем ты… - он замолчал.
- Что? - Троечка оглядела саму себя. - Что такое?
- Я хочу сказать, из тебя получилась вполне, гм, симпатичная… роботиха. То есть роботесса.
- Ясное дело! Я и в реальности вполне ничего. Но где мы?
- Ну, мне кажется, это космический корабль. Помнишь какие-нибудь игры с ними?
- Полно, только не онлайновые. Хотя нет, были 'Star Wars Galaxies', а еще…
- Пирамида исчезла, - сообщил Егор. - Нигде нет.
Из глубины коридора донесся приглушенный лязг.
- Что это там? Пошли посмотрим?
Коридор освещали утопленные в потолок плоские лампы. Пол был усеян мусором.
- Все-таки не похоже на звездолет, - заметила Троечка через несколько шагов. - Во-первых, посмотри, здесь же все ржавое. Во-вторых, на звездолетах мусор должны как-то утилизировать. Сжигать или в космос выбрасывать, а не сваливать на пол.
Лязг стал громче. Он звучал ритмично, будто… будто чем-то железным колотили по чему-то железному. Послышались неразборчивые восклицания, затем ругань.
- Что там происходит? - Троечка ускорила шаг. Коридор изогнулся, и они очутились на свалке.
Зал с высоким потолком-куполом заполняли горы мусора. Здесь шел дождь: из широких отверстий в куполе то и дело что-нибудь вылетало. Более крупные предметы - детали каких-то устройств, тяжелая рухлядь - проносились подобно метеорам и с грохотом падали среди завалов, взрываясь мелкими обломками; ошметки пластика, куски бумаги и металлическая труха наполняли пространство рваными хлопьями, которые планировали, лениво покачиваясь, словно грязные снежинки.
А еще в воздухе парили прозрачные чешуйки.
Под стеной два робота били третьего. Он лежал, прикрыв голову руками, дергался, иногда принимался ругаться визгливым голосом. Те, кто его бил, более всего напоминали тумбочки на гусеницах. Они откатывались, наезжали на жертву и вновь откатывались.
- Вы что делаете? - крикнула Троечка и пнула одного из них в зад. Робот качнулся на узкой платформе, правая гусеница зашипела, в то время как левая оставалась неподвижной. Развернувшись, он манипуляторами ухватил Троечку за пружинную талию. Второй робот продолжал заниматься своим делом.
- Эй, эй! - Адама подскочил к ним.
Троечка размахивала руками и ногами. Робот приподнял ее, поворачивая, рассматривая со всех сторон. Адама прыгнул ему на спину, вцепился в манипуляторы и резко развел в стороны. Троечка упала на пол.
Робот дернулся, пытаясь высвободиться, и тогда Адама со всей силы заехал ему кулаком по макушке. Из головы робота донесся низкий протяжный звон.
Егор отпрыгнул. Гусеницы вновь зашипели, крутясь в разных направлениях, робот начал вращаться на месте, дергая манипуляторами. Второй робот наконец заметил неладное и оглянулся.
В корпусе первого что-то переклинило: вихляя гусеницами из стороны в сторону, он вдруг сорвался с места и влетел в мусорные завалы. Несколько секунд фонтаны взлетающих отбросов и треск сопровождали его передвижение по свалке, затем все стихло.
Подняв кулак, Егор шагнул ко второму роботу. Тот попятился, развернулся и исчез в коридоре, через который они вошли.
- П'асипа, п'ратан!
Адама чуть не подскочил, услышав скрежещущий голос. Так могла бы разговаривать старая циркулярная пила.
Жертва поднялась на ноги. Егор уже сообразил, что сейчас скорее годятся слова вроде 'манипуляторы', или 'конечности', но решил, чтобы не путаться, думать о них как о привычных руках и ногах. Если бы этот робот был человеком, то скорее всего - бродягой-дистрофиком. Напоминающие веточки ножки, казалось, могли сломаться в любое мгновение, хотя вес, который им приходилось нести, был совсем невелик. Тощие руки состояли из потемневших стержней и перепутанных проводов, голова покачивалась на кривой шее. Левый фотоэлемент прикрывала полоса разлохмаченной черной изоленты. В разных местах из тела торчали обрывки изоляции, обнаженные контакты, спирали проводков.
- Г'рла! - какой-то дефект мешал бродяге связно произносить слова. Периодически в его горле раздавались щелчки, будто клемма искрила, и тогда робот глотал отдельные звуки. - Ни х'я себе!
Он выпучил единственный глаз-фотоэлемент, разглядывая Троечку сквозь медленно падающий мусор.
- Йо! Редко сюда зап'редают такие т'лки.
- Кто? - Троечка вопросительно посмотрела на Егора. - Что он сказал?
- Ни-ни! - бродяга примирительно поднял руки. Ладони у него были широченными и плоскими, похожими на лопаты, а ступни напоминали ржавые жестяные ласты. - Все в ажуре, рып'ка, это был к'мплимент.
Голоса разносились по всему залу. Кроме них тишину нарушал лишь тихий шелест мусорного снега. Егор наконец задал вопрос, который давно надо было задать.
- Ты кто такой?
- М'ня звать… - рука-лопата хлопнула по груди, подняв рыжее облачко ржавчины. - Рипа.
- Где мы? - спросила Троечка. - Как называется это место?
- Как это - где? - Рипа оглянулся. - С'ма не видишь, что ли?
- Э… Рипа, мы не отсюда, - пояснил Егор. - Пришли издалека, понимаешь? Объясни толком, где мы находимся.
В глубине свалки упало что-то тяжелое, взметнув облако трухи.
Робот поднял руки. Внутри него защелкало, сквозь щели в помятом нагруднике посыпались искры. Двигался Рипа так, что казалось - основные усилия он тратит на борьбу с собственными суставами. Ноги, судя по всему, давным-давно разучились сгибаться.
- Это Шаари Мот - Вр'та Смерти. Чуток выше - Бар Шачет, Могила Разрушения, средние этажи - Целмос, Тень Смерти. Самый верх - Титихоза, Смертный Прах.
- Это уровень Вод Творения? - уточнила Троечка.
- Над нами… - он сделал широкий жест… - Великий город Р'бополис. Вокруг нас, 'го м'ть - лучший район города, именуемый Отстойником. Я часто здесь т'суюсь…
- Робополис? - переспросила Троечка. Почему-то лишь сейчас Егор заметил, что по бокам ее головы расположены две небольшие радарные тарелки. - Что-то не припомню такой игры.
- Великий город… Йо!! - Рипа упал навзничь.
- Что? Что это с ним? - Егор уже ничего не понимал. - Почему он упал?
- Не знаю, - Троечка осторожно коснулась тела Рипы ногой. Хоть она и стала роботом, но ноги были длинными, так сказать - от радаров. - Послушай… Как-то странно, я не могу понять, игрок это или бот? Для бота слишком разговорчивый…
Тонкая рука поднялась, ладонь-лопата помахала в воздухе, и робот сел. Второй рукой он полез куда-то в недра своего организма, достал две круглые линзы, скрученные проволокой на манер очков, и надел их. Одна линза пришлась на фотоэлемент, а вторая - на полоску изоленты.
Голова со скрипом повернулась из стороны в сторону, и незнакомый голос произнес:
- Чем обязан?
- Что? - опять не понял Егор.
Рипа поднялся. Внутри него все так же полязгивало и потрескивало, но двигался он теперь иначе - более изящно.
- Чем обязан, г'спода? - робот взглянул на опешившую Троечку и слегка поклонился. - Мадам?
Они молчали, ошарашено глядя на него.
- Простите… - он поправил очки. Сквозь линзу огромный фотоэлемент уставился на Егора. - Простите, возможно, мой вопрос п'кажется вам несколько, э… дерзким - но кто вы т'кие?
- Но как же, Рипа… - начала Троечка. - Мы же… ведь мы только что познакомились?..
- Во-первых, мадам, меня зовут Агриппа, а во-вторых, не имею чести… - тут он несильно хлопнул себя ладонью по лбу. - Ах да, конечно, Рипа… Видите ли, у меня сбоит реле в л'бной доле… Из-за этого 'мост' переключается между двумя… - вдруг робот с подозрением уставился на них. - А вы необычно выглядите. Что вы здесь делаете?
- Ну, мы… - начал Егор, но Агриппа замахал руками.
- М'лчите! - он настороженно оглянулся. - Тот всемогущий! Я п'нял. Агенты, присланные, чтоб свергнуть тиранию…
- Да? - удивился Адама. - Вообще-то мы не…
- Ни слова б'льше! Конечно, вы не можете открыть тайну первому встречному. Но знайте - я с вами. Клянусь, я приложу все усилия, окажу любую п'мощь…
Падающий со стен рассеянный свет мигнул, комья пыли и ржавчины посыпались с далекого потолка. Свет разгорелся вновь, Адама успел различить темные летящие предметы, затем он погас окончательно. Пол дрогнул.
- Это еще что такое? - чуть не упав, Егор ухватился за Троечку. - Как тебя… Агриппа! Что происходит?
Одновременно в разных местах загорелись прожекторы, световые столбы прорезали тьму. Источники их зигзагами передвигались над свалкой.
Тропические леса Нигерии, самые большие на континенте. До местных плат -- Йоруба, Уди, Джос -- было далеко. Он находился в образованной речными наносами Приморской долине, где-то между Авкой и Оничем. На западе, за нескончаемым пространством лесов - Бенин, там плещутся волны Гвинейского залива; на юго-востоке - граница Камеруна, а на северо-востоке по берегу озера Чад задумчивый бродит жираф…
За рекой тропические леса не росли, там царство саванн - высокие травы, колючий кустарник, акации и баобабы.
Оставался последний вопрос: в какую сторону идти?
Тим, не мудрствуя лукаво, пошел туда, откуда, как ему казалось, доносится звук барабанов. Не успел он сделать и несколько шагов, как по пояс погрузился в воду. Заросшая узкими листьями ветка хлестнула по плечу, брызги попали в лицо, он покачнулся, когда ноги разъехались на мягком илистом дне, и стал лихорадочно тереть глаза. Вода здесь была темная, насыщенная гумусными кислотами, и потому речная растительность развивалась очень бурно.
Ухватившись за ветвь, выбрался на пологий берег, прошел еще немного и увидел ряд оплетенных лианами деревьев, высотой метров под тридцать каждое. Тимерлен прищурился, разглядывая ближайшее из них.
Сейба - местное священное дерево. От корней до вершины ее оплели лианы. Вверху Стигмат разглядел узкую двухъярусную галерею, окруженную пологом ветвей. Вдоль ствола к ней тянулась лестница. Тим решил туда не лезть - те, кого он искал, скорее всего находились не здесь.
Он пошел дальше, слыша хохот гиены и какие-то подозрительные взрыкивания. Стигмат вообще не слишком любил путешествия, предпочитая сидеть в своей квартире и не высовываться по пустякам. А когда тебя за одно мгновение уносит на другой континент и бросает в сырые объятия тропического леса…
Зазвенел телефон в чехле на поясе. Тимерлен достал трубку, быстро глянул на одиннадцатизначный номер, который высветился на зеленом экране, и прошептал:
- Что у тебя?
Сквозь шум, похожий на вой ветра, неразборчивое бормотание и шипение донесся голос человека, которого звали Григорий, но которому Тимерлен дал оперативную кличку "Зорба".
- Они тут хрен знает чего вытворяют, - сказал Зорба. - Только что крышу жилого дома снесли, а теперь разъехались.
Тим уточнил:
- Кто именно?
- Старик с каким-то помощником-увальнем и пацан лет двадцати пяти. Я подслушку хорошо настроил. Один у другого спросил: "Каббала?", а тот у того: "Вуду?". Потом, значит, после взрыва, этот увалень улетел аж на магазин и, кажись, крышу там разворотил. Пацан, который Вуду, сел в тачку и укатил, а старик-Каббала пошел своего помощника вытаскивать. И последнее, что он сказал, - мол, этот Бокор отправится теперь в Африку. А мы сейчас в Коцюбы поедем. Коцюбы это, Тимош, знаешь…
- Знаю, - перебил Тимерлен, хмурясь. - Там же новый сервер собираются запускать! Чтоб я лопнул, если они не хотят этот седьмой протокол…
- Это не мои проблемы, хозяин, - перебил Зорба. - Мне до твоих протоколов дела нету. Мне главное, чтоб на меня самого протокол не составили. Тут же менты. Говори, чего теперь?
Григорий, когда-то - квалифицированный инженер-электронщик, а ныне - рецидивист с десятилетним стажем отсидки, был из местных, не-стихийных, и жил сейчас на полном содержании Тимерлена, в свое время спасшего его от "вышки". Довольствуясь не слишком частыми, но, как правило, опасными заданиями, он плевать хотел как на их таинственность, так и на некоторую экзотичность хозяина. Не обладая вообще никаким воображением, Зорба был лучшим порученцем-исполнителем, которого в экспериментальном мире мог бы заполучить внедренец: сильный, хитрый, с большим опытом всевозможных разборок, взломов, краж и даже мокрых дел, начисто лишенный моральных принципов и фантазии. Хорошая хаза, бабки, бабы, выпивка и, иногда, наркотики - все, что интересовало его в этом мире. Главное, на памяти Тима, он вообще никогда ничему не удивлялся.
- Езжай за тем, который Вуду, - решил Стигмат. - Проследи, как это он в Африку собирается…
- Тогда до связи, а то я его не догоню, - заторопился Зорба.
- Погоди! Ты ему не попадайся. Но если он слежку учует - а он может - и если вам столкнуться придется, то стрелять надо в глаза. В глаза, понял? И, слушай… он опасен очень. Ты, конечно, личность для всяких штучек непрошибаемая, но все равно… Если он там с тобой начнет разговоры разговаривать или всякое такое вытворять - не жди. Мочи его сразу. В глаза.
- Ладно, - сказал Зорба и отключился.
Звук тамтамов становился громче. За деревьями мелькнул красный огонек, и Стигмат, остановившись, осторожно выглянул из-за толстого узловатого ствола.
Лес кольцом окружал деревню дагомейцев. Возле невысокой изгороди стояло несколько горбатых коров - зебу. Тим перепрыгнул через изгородь, пригнулся и перебежал к стене хижины.
Приземистое круглое строение накрывал колпак пальмовых листьев. В центре деревни, состоящей из полутора десятков домиков, была небольшая площадь. Все казалось миниатюрным, игрушечным и безобидным, все, кроме чернокожих в красных одеждах, которые танцевали вокруг костра.
Красное.
И жертвенная свинья - ее обезглавленное тело лежало рядом с костром…
Ничего себе, ночь нежна! - подумал он. Ведь свинья, а не петух! Это был ритуал Петро, более жестокий и кровавый в сравнении с традиционным Радой, который взывал к положительным сторонам духов. Значит, понял теперь Тим, это не дагомейцы, а йорубы. Хотя он мог и спутать - многочисленные мафиозные семьи экс-африканских духов, каждая со своими донами и боевиками-исполнителями, делающие "крышу" различным областям от Гаити до Бразилии, взимающие с территорий дань в виде поклонения и жертв, были слишком многочисленны и пребывали в слишком сложных родственных взаимосвязях, чтобы кто-то, не посвятивший изучению Вуду множество лет, мог со знанием дела рассуждать о них.
Пятеро йоруба, сидя на корточках, стучали в небольшие барабаны-нгамби. Ближе к костру стоял сан-нгамби, большой барабан. Все сделаны из пустотелых обрубков стволов, затянутых кожей и обмотанных веревками.
Бокор - невысокого роста сморщенный старикан, измазанный красным, с жезлом силы в одной руке и ножом с черным лезвием в другой - извивался возле костра. Одет он был в потрепанный армейский френч, из-за пояса торчали рукояти погремушки и ножа с белым лезвием, длинная игла, толстый конец которой обматывали узкие кожаные полоски с разноцветными перьями. На шее висели бусы, с макушки обритой головы свисал пучок волос. В него тоже были воткнуты перья.
Танцоры кренились в разные стороны, дергались в припадке; они словно тонули, захлебывались в рокоте барабанов, который волнами захлестывал игрушечную деревню. Рокот расходился вокруг, пронизывал дождевой лес: ветви содрогались, листья падали на землю.
Возле костра лежала наполненная стеблями травы миска, стояли белые и черные пузатые бутылочки-гови, кувшин-канари и козлиный череп с длинными, обвитыми лентой рогами. На двух толстых сучьях над костром висел котел, рядом возвышался вкопанный в землю, разукрашенный столб.
Бли, праздник урожая, уже прошел, до Амарилло Ходжа, праздника падающих листьев, было еще далеко… Все это затеяли по какой-то иной причине, и вскоре Стигмат понял, по какой. Он как раз заметил небольшой пенек возле дверей хижины, когда в поле зрения появилось трое здоровенных йоруба, ведущих под руки четвертого, еще более крупного. На конвоирах были только закатанные до колен штаны, а пленник и вовсе голый. Он сильно хромал; в свете костра Тим различил кровь под его носом, на подбородке, шее, плечах.
Процессия миновала танцоров и приблизилась к бокору. Тот, вскинув голову, нечленораздельно закричал - Тим разобрал что-то вроде "аконко-акнонко", а еще расслышал несколько раз повторившееся слово "ачу" - и выбросил перед собой правую руку. Трое отскочили в стороны, четвертый остался стоять неподвижно.
Они ж его зомбируют, понял Стигмат и стал похлопывать себя по зудящему лбу, усиленно соображая. Что говорил Следящий? Операция по вычислению имен архетипа, то есть его кода, проведенная на разрозненных хостах, чтоб трудно было выйти на организатора… Потом вычисленные имена сбросили на один винчестер… Так вон оно что!
Барабаны звучали все громче, их ритм, казалось, вошел в резонанс с ритмами мозга. Тимерлен давно заметил, что большинству суеверий и обрядов можно подобрать вполне удовлетворительные научные или наукообразные термины. Это была биолокация, нейропрограммирование - ритм действовал гипнотически. Плохо соображая, что делает, Тим шагнул вперед…
И сильно ударился коленом о пенек. Боль лезвием рассекла окутавшую мозг паутину гипноза - Стигмат встряхнулся, повел плечами и выпучил глаза так, что в голове загудело.
- Колдуны по вызову! - проворчал он, наблюдая, как танцующие дергаются все быстрее, как тени среди красных сполохах изгибаются и корчатся, и уже словно живут сами по себе, двигаясь не в ритм с блестящими черными телами. Рокот барабанов набухал пузырями транса и лопался, расплескиваясь по дождевому лесу.
Что-то зашипело у ног, он глянул вниз: из расщелины в пеньке выглянула плоская голова.
"Даашь!" - не то прошипела, не то произнесла гадюка, разевая пасть с тонким, раздвоенным на конце языком. Она стремительно качнулась вперед, и Тимерлен отпрыгнул, вскрикнув от неожиданности.
Рокот барабанов, в такт которому уже дрожала земля и извивались языки костра, стал беспорядочным грохотанием и оборвался так внезапно, что тишина обрушилась на деревню, словно поток ледяной воды. Гадюка тянула к Тиму тонкий язык. Схватив с земли палку, он обрушил ее на змею и размазал плоскую голову по пеньку.
Подняв голову, Тимерлен увидел множество обращенных к нему лиц.
- Бо! - воскликнул жрец, указывая на пенек и выуживая что-то из-за пояса. - Ты раздавил Даа, змею мудрости!
Он взмахнул рукой. Тимерлен попятился за угол хижины, но спрятаться не успел - ритуальная игла виа муэртэ вонзилась в левую половину груди.
Стигмат сначала даже не понял, что произошло. Он с удивлением посмотрел на пучок перьев, торчащий из майки, поднял руку и дернул. Игла вышла наружу, струйка крови сбежала вдоль нее. Он словно откупорил сосуд с болью, и теперь содержимое выплеснулось. Пошатнувшись от внезапной слабости, Тим привалился к стене хижины.
Бокор был уже рядом. Он замахивался жезлом силы - палкой, обмотанной красными веревками с болтающимися кисточками и двумя резными фигурками, мальчика и девочки, на конце. Она опустилась; дождевой лес взорвался калейдоскопом сверкающих красок, словно сама Радуга Айда-Ведо, любовница Великого змея Данбала, засияла, с треском рвущегося черного шелка разорвав африканскую ночь.
____________
Опанас остановился возле дворца культуры, на одном из холмов правобережья. Позади здания открывался плоский как блин ландшафт левого берега, полускрытый тьмой. Проспект, очерченный рельсами трамвайных линий, озарял лишь тусклый свет одинокого фонаря. В узкой низине у холма, скрытой от глаз верхушками деревьев, стояла полуразрушенная беседка, обугленные пеньки и изрезанные ножами низкие деревянные лавки.
Оставив прикованных Андрея и Ксюшу в машине, он пошел вниз, перебегая от ствола к стволу. Барон Суббота парил над ним.
Отблески пламени пробивались сквозь ветви кустов. Опанас остановился, вглядываясь.
Возле беседки горел небольшой костер, вокруг танцевали фигуры. На выжженной почерневшей земле тянулись узкие дорожки пшеничной муки, составляющие магические рисунки вевэ, который символизировал одного из лоа, внешних духов. На стене беседки кто-то углем нарисовал пятиугольную звезду, в ее центре длинным гвоздем был прибит полусгнивший трупик кошки. Свет костра озарял торчащие из кустов широко раздвинутые голые ноги. Из магнитофона лилась диковатая музыка и голос, речитативом читающий что-то вроде: "Имирп сан ебес к, акыдалв ымьт о, меавызирп ябет!".
Это была безумная смесь акводана , сатанизма и неизвестно чего еще. Жалкое любительство. Сплюнув, Бокор шагнул в свет костра. Несколько фигур шарахнулось от него, кто-то вскрикнул. Из кустов, оправляя черный свитер, выбралась девчонка, обутая в сандалии, с широкой черной повязкой, перехватывающей длинные, до пояса, волосы.
- Ты кто? - к нему подступил мужчина с костью какого-то животного в руках. Остальные начали медленно подходить, сжимая кольцо вокруг Бокора.
- Это что такое? - Опанас презрительно указал на дохлую кошку. - Ваш рампа-рамп ? Провинциалы!
Мужчина, скорее всего, предводитель подростков-сатанистов, замахнулся костью, но Барон Суббота пыхнул ему в глаза едким дымком. Запахло серой, мужчина отшатнулся. Опанас, вцепившись в его запястье, сначала толкнул, а потом потянул на себя. Предводитель упал на колени. Опанас, схватив кость, высоко поднял ее, показывая остальным.
- А это что? - заорал он в ярости. - Жезл? Он ни на что не годен! Кроме этого!
Бокор с размаху опустил кость на голову мужчины, потом, все еще чувствуя ярость, ударила несколько раз подряд, пока кость не сломалась. Мужчина упал головой в костер, остальные с воплями побежали вверх по склону, но Бокор успел схватить за шиворот девицу в черном свитере. В кустах, из которых она появилось, зашелестело. На ходу натягивая штаны и застегивая ширинку, оттуда выбрался высокий тощий парень. Опанас, несколько раз ударив девицу по лицу и швырнув ее на землю, развернулся к тощему, но тот и не думал убегать. Приглаживая волосы, Тощий окинул взглядом лагерь, шагнул к костру и с интересом посмотрел на неподвижного предводителя.
- Клёво, - сказал он и перевел взгляд на Опанаса.
- Ты - новый хозяин? Извиняй… - Тощий шагнул в сторону, поднял все еще работающий магнитофон и швырнул его в костер. Несколько секунд магнитофон продолжал играть, потом голос, читающий задом наперед, стал тянуть слова, загнусавил и смолк.
- Никогда не любил эту музыка, - пояснил Тощий свои действия и взглянул под ноги Опанаса. Тот перевел взгляд.
Девчонка лежала, съежившись, прикрыв голову руками. Свитер задрался, обнажив бедра.
- Хочешь ее? - с любопытством поинтересовался Тощий.
- Тебя как зовут?
- А зови Буратино. У того нос длинный был, а у меня… - Буратино ухмыльнулся. - Тогда она - Мальвина, правильно?.. Она немая, только мычит. Слышь, Мальвина, вставай. Новый хозяин пришел… - он шумно втянул носом воздух, принюхиваясь к запаху горело мяса и плавящейся пластмассы, которые начали распространяться от костра. - Отойдем куда-нибудь, шеф? Воняет…
В сумочке-"кенгуру" на ремне Опанаса было три тысячи долларов. Возле машины, получив треть, Буратино воскликнул:
- Ну, ты даешь!
Он обнял Мальвину, прижавшуюся головой к его плечу. В его глазах была радость, в глазах Мальвины - удивление, но, кажется, страха ни один из них не испытывал.
- Это вам на расходы, - пояснил Опанас. В сумочке лежала еще пара мобильных телефонов, один он передал Буратино. - Куда ехать, я уже объяснил. Что делать - тоже.
Он окинул взглядом стоящие в ряд машины, шагнул к потрепанной зеленой 'оке' с тонированными стеклами и легко открыл ее.
- Возьмете эту тачку. Оружие ясно где раздобыть? Вы должны задержать их до моего возвращения. Если будут трудности - свяжетесь. Я в дороге по радио свяжусь со Стрелком и пришлю его вам на подмогу. Вопросы?
- Только один, шеф. Куда ты направляешься?
- Тут рядом, - пробормотал Бокор.
ГЛАВА 8
Над головой был потолок в пятнах ржавчины. Некоторое время Егор Адамов рассматривал его, лежа на спине, затем медленно сел. Что-то звякнуло.
Егор находился в длинном, просторном металлическом коридоре - почему-то это напомнило ему звездолет. Вроде такой здоровенной космической баржи, перевозящей тысячи поселенцев от одной звездной системы к другой.
На полу валялись обрывки бумаги, куски пластика, осколки стекла. И еще рядом лежал человекообразный робот. Адама огляделся, но пирамиды не увидел -- исчезла.
Робот пошевелился, потом сел.
Скорее не робот, а роботесса. Бывают роботы женского пола? Во всяком случае, у нее имелось нечто вроде бюста, соединенного с нижней частью узкой гибкой 'талией' вроде массивной пружины. Да и черты лица… если, конечно, сочетание динамиков и фотоэлементов можно назвать лицом…
- Ты кто? - спросила она.
Когда Егор поднялся на ноги, вновь раздалось звяканье. Он оглядел самого себя, увидел блестящий торс, металлические ноги, длинные ступни с закруглениями - там, где раньше были пальцы.
- Вот черт! - Егор уставился на роботессу и неуверенно спросил: - Ли?
- Троечка, - поправила она. - Ли - это мой ник в 'Кабалионе', а обычно я подписываюсь…
- Мы общались пару раз в игровых форумах, - сказал Егор. - Я тебя помню, хотя плохо.
- Я тоже тебя помню, - она огляделась. - Вот значит как… Теперь мы роботы.
- Ага. Причем ты… - он замолчал.
- Что? - Троечка оглядела саму себя. - Что такое?
- Я хочу сказать, из тебя получилась вполне, гм, симпатичная… роботиха. То есть роботесса.
- Ясное дело! Я и в реальности вполне ничего. Но где мы?
- Ну, мне кажется, это космический корабль. Помнишь какие-нибудь игры с ними?
- Полно, только не онлайновые. Хотя нет, были 'Star Wars Galaxies', а еще…
- Пирамида исчезла, - сообщил Егор. - Нигде нет.
Из глубины коридора донесся приглушенный лязг.
- Что это там? Пошли посмотрим?
Коридор освещали утопленные в потолок плоские лампы. Пол был усеян мусором.
- Все-таки не похоже на звездолет, - заметила Троечка через несколько шагов. - Во-первых, посмотри, здесь же все ржавое. Во-вторых, на звездолетах мусор должны как-то утилизировать. Сжигать или в космос выбрасывать, а не сваливать на пол.
Лязг стал громче. Он звучал ритмично, будто… будто чем-то железным колотили по чему-то железному. Послышались неразборчивые восклицания, затем ругань.
- Что там происходит? - Троечка ускорила шаг. Коридор изогнулся, и они очутились на свалке.
Зал с высоким потолком-куполом заполняли горы мусора. Здесь шел дождь: из широких отверстий в куполе то и дело что-нибудь вылетало. Более крупные предметы - детали каких-то устройств, тяжелая рухлядь - проносились подобно метеорам и с грохотом падали среди завалов, взрываясь мелкими обломками; ошметки пластика, куски бумаги и металлическая труха наполняли пространство рваными хлопьями, которые планировали, лениво покачиваясь, словно грязные снежинки.
А еще в воздухе парили прозрачные чешуйки.
Под стеной два робота били третьего. Он лежал, прикрыв голову руками, дергался, иногда принимался ругаться визгливым голосом. Те, кто его бил, более всего напоминали тумбочки на гусеницах. Они откатывались, наезжали на жертву и вновь откатывались.
- Вы что делаете? - крикнула Троечка и пнула одного из них в зад. Робот качнулся на узкой платформе, правая гусеница зашипела, в то время как левая оставалась неподвижной. Развернувшись, он манипуляторами ухватил Троечку за пружинную талию. Второй робот продолжал заниматься своим делом.
- Эй, эй! - Адама подскочил к ним.
Троечка размахивала руками и ногами. Робот приподнял ее, поворачивая, рассматривая со всех сторон. Адама прыгнул ему на спину, вцепился в манипуляторы и резко развел в стороны. Троечка упала на пол.
Робот дернулся, пытаясь высвободиться, и тогда Адама со всей силы заехал ему кулаком по макушке. Из головы робота донесся низкий протяжный звон.
Егор отпрыгнул. Гусеницы вновь зашипели, крутясь в разных направлениях, робот начал вращаться на месте, дергая манипуляторами. Второй робот наконец заметил неладное и оглянулся.
В корпусе первого что-то переклинило: вихляя гусеницами из стороны в сторону, он вдруг сорвался с места и влетел в мусорные завалы. Несколько секунд фонтаны взлетающих отбросов и треск сопровождали его передвижение по свалке, затем все стихло.
Подняв кулак, Егор шагнул ко второму роботу. Тот попятился, развернулся и исчез в коридоре, через который они вошли.
- П'асипа, п'ратан!
Адама чуть не подскочил, услышав скрежещущий голос. Так могла бы разговаривать старая циркулярная пила.
Жертва поднялась на ноги. Егор уже сообразил, что сейчас скорее годятся слова вроде 'манипуляторы', или 'конечности', но решил, чтобы не путаться, думать о них как о привычных руках и ногах. Если бы этот робот был человеком, то скорее всего - бродягой-дистрофиком. Напоминающие веточки ножки, казалось, могли сломаться в любое мгновение, хотя вес, который им приходилось нести, был совсем невелик. Тощие руки состояли из потемневших стержней и перепутанных проводов, голова покачивалась на кривой шее. Левый фотоэлемент прикрывала полоса разлохмаченной черной изоленты. В разных местах из тела торчали обрывки изоляции, обнаженные контакты, спирали проводков.
- Г'рла! - какой-то дефект мешал бродяге связно произносить слова. Периодически в его горле раздавались щелчки, будто клемма искрила, и тогда робот глотал отдельные звуки. - Ни х'я себе!
Он выпучил единственный глаз-фотоэлемент, разглядывая Троечку сквозь медленно падающий мусор.
- Йо! Редко сюда зап'редают такие т'лки.
- Кто? - Троечка вопросительно посмотрела на Егора. - Что он сказал?
- Ни-ни! - бродяга примирительно поднял руки. Ладони у него были широченными и плоскими, похожими на лопаты, а ступни напоминали ржавые жестяные ласты. - Все в ажуре, рып'ка, это был к'мплимент.
Голоса разносились по всему залу. Кроме них тишину нарушал лишь тихий шелест мусорного снега. Егор наконец задал вопрос, который давно надо было задать.
- Ты кто такой?
- М'ня звать… - рука-лопата хлопнула по груди, подняв рыжее облачко ржавчины. - Рипа.
- Где мы? - спросила Троечка. - Как называется это место?
- Как это - где? - Рипа оглянулся. - С'ма не видишь, что ли?
- Э… Рипа, мы не отсюда, - пояснил Егор. - Пришли издалека, понимаешь? Объясни толком, где мы находимся.
В глубине свалки упало что-то тяжелое, взметнув облако трухи.
Робот поднял руки. Внутри него защелкало, сквозь щели в помятом нагруднике посыпались искры. Двигался Рипа так, что казалось - основные усилия он тратит на борьбу с собственными суставами. Ноги, судя по всему, давным-давно разучились сгибаться.
- Это Шаари Мот - Вр'та Смерти. Чуток выше - Бар Шачет, Могила Разрушения, средние этажи - Целмос, Тень Смерти. Самый верх - Титихоза, Смертный Прах.
- Это уровень Вод Творения? - уточнила Троечка.
- Над нами… - он сделал широкий жест… - Великий город Р'бополис. Вокруг нас, 'го м'ть - лучший район города, именуемый Отстойником. Я часто здесь т'суюсь…
- Робополис? - переспросила Троечка. Почему-то лишь сейчас Егор заметил, что по бокам ее головы расположены две небольшие радарные тарелки. - Что-то не припомню такой игры.
- Великий город… Йо!! - Рипа упал навзничь.
- Что? Что это с ним? - Егор уже ничего не понимал. - Почему он упал?
- Не знаю, - Троечка осторожно коснулась тела Рипы ногой. Хоть она и стала роботом, но ноги были длинными, так сказать - от радаров. - Послушай… Как-то странно, я не могу понять, игрок это или бот? Для бота слишком разговорчивый…
Тонкая рука поднялась, ладонь-лопата помахала в воздухе, и робот сел. Второй рукой он полез куда-то в недра своего организма, достал две круглые линзы, скрученные проволокой на манер очков, и надел их. Одна линза пришлась на фотоэлемент, а вторая - на полоску изоленты.
Голова со скрипом повернулась из стороны в сторону, и незнакомый голос произнес:
- Чем обязан?
- Что? - опять не понял Егор.
Рипа поднялся. Внутри него все так же полязгивало и потрескивало, но двигался он теперь иначе - более изящно.
- Чем обязан, г'спода? - робот взглянул на опешившую Троечку и слегка поклонился. - Мадам?
Они молчали, ошарашено глядя на него.
- Простите… - он поправил очки. Сквозь линзу огромный фотоэлемент уставился на Егора. - Простите, возможно, мой вопрос п'кажется вам несколько, э… дерзким - но кто вы т'кие?
- Но как же, Рипа… - начала Троечка. - Мы же… ведь мы только что познакомились?..
- Во-первых, мадам, меня зовут Агриппа, а во-вторых, не имею чести… - тут он несильно хлопнул себя ладонью по лбу. - Ах да, конечно, Рипа… Видите ли, у меня сбоит реле в л'бной доле… Из-за этого 'мост' переключается между двумя… - вдруг робот с подозрением уставился на них. - А вы необычно выглядите. Что вы здесь делаете?
- Ну, мы… - начал Егор, но Агриппа замахал руками.
- М'лчите! - он настороженно оглянулся. - Тот всемогущий! Я п'нял. Агенты, присланные, чтоб свергнуть тиранию…
- Да? - удивился Адама. - Вообще-то мы не…
- Ни слова б'льше! Конечно, вы не можете открыть тайну первому встречному. Но знайте - я с вами. Клянусь, я приложу все усилия, окажу любую п'мощь…
Падающий со стен рассеянный свет мигнул, комья пыли и ржавчины посыпались с далекого потолка. Свет разгорелся вновь, Адама успел различить темные летящие предметы, затем он погас окончательно. Пол дрогнул.
- Это еще что такое? - чуть не упав, Егор ухватился за Троечку. - Как тебя… Агриппа! Что происходит?
Одновременно в разных местах загорелись прожекторы, световые столбы прорезали тьму. Источники их зигзагами передвигались над свалкой.