Новак Кейт. Лазурные оковы

   — Но хоть кому-нибудь удалось добраться до Эльминстера после этой бумажной лавины? — зарычал Акабар.
   — Да, — Лео сел и задумался. Здесь была делегация из леса Анаврок.
   — Анаврок пустыня, а не лес, — поправил Акабар.
   — Да, сейчас уже пустыня.
   — Я полагаю, это шутка? — поинтересовался волшебник.
   — Разве я смеюсь? — спросил писарь, глядя поверх очков.
   — Нет.
   — Значит, я не шутил.
   — Послушайте, — сказал Акабар. — Я понимаю, что маг не может уделить время каждому. Не собираюсь мешать ему из-за мелких проблем. Я известный волшебник.
   Другой мудрец, мастер Димсворт из Сюзейла, не смог решить мою проблему. Он рекомендовал мне отправиться к Эльминстеру. Я приехал сюда, чтобы увидеть его.
   — О! — воскликнул Лео, и его глаза засверкали за толстыми линзами. Так вы по рекомендации! Тогда нужно заполнять другую анкету. Секунду, я сейчас достану, — он сунул руку в ящик и вытащил кипу разорванной бумаги. Нет, здесь нет. Наверно, в другом шкафу.
   Акабар считал про себя до десяти.
   Где-то внизу постучали в дверь, но занятый поисками Лео не обратил на это внимания.
   — Итак, — объявил писарь. Последняя копия, надо написать памятку о составлении договора с торговцами на следующую поставку пергамента. Анкета приблизилась слишком близко к пламени свечи. О-о, слегка обгорела, но, о, мы должны составить дополнительную форму, чтобы объяснить, что это моя ошибка.
   Снизу опять донесся стук, на этот раз громче.
   — Кто-нибудь пойдет открыть дверь? — спросил Акабар.
   — Нет.
   — Почему?
   — Уже поздно. Мы закрылись.
   — Но я здесь, — удивился Акабар и тут же прикусил язык.
   — Да. Значит, нужна другая анкета. Для ночных посетителей.
   Стук прекратился.
   — Теперь, пожалуйста, укажите, что вы помните из вашего разговора с мастером Димсвортом. На этой строке — что вы его спросили, что он ответил — на этой, что он не сказал — на этой. Причины, по которым он мог ошибаться, изложите на этой строке.
   Акабар обмакнул перо в чернильницу и начал снова. Акабар пожалел, что не взял с собой Элию. Меч бы сейчас очень пригодился, чтобы разобраться с этой волокитой. Но через минуту он понял, что это Элия, а вовсе не он нуждается в услугах мудреца. Тут Акабар снова потерял терпение и вступил в громкую словесную перепалку с писарем.
 
   Хижина Сайлины находилась на вершине небольшого холма, возвышавшегося над дорогой и рекой. Элия помнила ее жилище — небольшой, но удобный домик, увитый кудзой. Из трубы всегда шел дым. Сайлина была красивой женщиной с отливающими серебром волосами. Кит говорила ей, что Сайлине лет сто, но с помощью магии она сохраняет себя молодой. Элия подозревала, что Кит планирует позднее использовать свою силу для той же цели, сохраняя и улучшая свою внешность.
   Девушка вспомнила об этом и улыбнулась, но когда поднялась на вершину холма, улыбка исчезла с ее лица. В лунном свете было видно, что от хижины не осталось ничего, кроме камней и бревен, разбросанных по склону. Только очаг показывал, что здесь когда-то было жилье.
   Элия выругалась, обходя то место, где была хижина. Это случилось несколько лет назад. Она заметила лежащий на земле камень, но все уже заросло травой и ползучими растениями. Волосы у нее на шее зашевелились, когда девушка поняла, что Тенистый Дол для нее не безопасней, чем Мглистый Провал. Она пожалела о том, что оставила меч в гостинице. Хотя какая разница? Меч был пригоден против наемных убийц, но он не помог против ловушки элементали, да и калмари можно было убить только мечом варвара.
   Благоразумие подсказывало, что следует вернуться в гостиницу к остальным спутникам, но боль и злость переполняли ее. «Хватит отступать, — решила она. Я хочу сражаться».
   Элия тихо сказала себе:
   — Это хорошее место, не хуже других. Во-первых, эти руины — покинутая или сгоревшая хижина. Вокруг темнота. Сцена готова. Чего же вы ждете, могучие господа? — Чуть громче добавила она. Меня уже трясет от крадущегося мерзкого ужаса. Девушка засмеялась. В чем дело? Не можете придумать, что послать на этот раз? А как насчет бихолдера с сияющими глазами? О нет, подождите. Пошлите мне проницателя, или нет, лучше пожирателя интеллекта! Я жду, вы знаете это. Вы сводите меня с ума.
   Ее яростные крики оглашали окрестности реки Ашабы.
   — Покажитесь, трусы! — кричала она, потеряв контроль над собой. Я покажу вам, как делать из меня куклу! Давайте, нападайте! Я вызываю вас.
   — Хорошо, — тонкий голос ответил со стороны камина. Если ты перестанешь кричать.
   Элия оглянулась, но увидела в темноте только смутную тень около разрушенного очага. Она потянулась, чтобы достать кинжал из сапога.
   — Извините, — прошептала она, не разгибаясь, готовая бросить кинжал, если тень пошевелится. Похоже, это обычный человек, но калмари тоже выглядел как простой торговец, пока его не разрубили пополам и смертоносное облако не поднялось из Останков. Я думала, что я здесь одна.
   — И часто ты говоришь сама с собой?
   — Ну, я думала, что меня кое-кто услышит. Кто-то очень далеко.
   — Если так кричать, то можно собрать вокруг себя все Долины, — сказала тень. Я здесь, чтобы зажечь сигнальный огонь. Не будешь ли ты добра помочь мне.
   Не дожидаясь ответа, фигура повернулась и опустилась на колени около очага. Элия стояла рядом в напряжении, чувствуя, как рукоять кинжала греется в ее руке. Человек что-то напевал, подкладывая трут к дровам. Искра, вторая, и вот уже сухой трут загорелся, осветив все вокруг разрушенной хижины.
   Тень оказалась мужчиной в потрепанной и испачканной одежде. Его седая борода была спутана. Капюшон, откинутый назад, открывал лысину, отсвечивающую красным в пламени костра. Он казался старым, чудаковатым пастухом.
   — Если тебе не хочется погреться, — сказал человек, — то хотя бы подойди к костру, чтобы я мог тебя видеть.
   Элия подошла к огню, глупо чувствуя себя из-за того, что она рассердилась на судьбу, а еще больше из-за того, что она угрожала старому человеку. Она села, скрестив ноги, перед огнем.
   — Я ищу речную ведьму Сайлину, — объяснила она.
   Старый человек сел лицом к ней, прислонившись спиной к разрушенной стене.
   Он вытащил из кармана табак и набил им толстую глиняную трубку. Задумчиво посмотрев на Элию, он тихо произнес: .
   — Она умерла.
   — Что?
   — Она умерла, — повторил он. Мертва. Люди умирают. Даже здесь. Он зажег трубку от горящей ветки.
   — Как? — прошептала Элия. Новость была для нее ударом. Она никогда не была близка к наставнице Кит, но до этого все попытки Элии получить ответы на свои вопросы оканчивались неудачей. «Я рассчитывала на Сайлину больше, чем мне казалось», — подумала она.
   — Она погибла в битве с драконом, — начал объяснять старый человек.
   Драконы появились два года назад. Они разрушили несколько городов. Один из них знал, что Эльминстера нет в городе. Когда дракон напал на Тенистый Дол, Сайлина была здесь единственной силой, способной ему противостоять. У нее не было шансов, но у нее был посох.
   Элия поняла, что он имел в виду волшебный посох, посох силы.
   — Она сломала его о морду дракона, и все исчезло в пламени — дракон, посох, Сайлина. Это случилось вон там, — он показал на противоположный берег реки. В свете луны Элия смогла разглядеть только голую, выгоревшую пустошь среди деревьев.
   — Проклятье, — прошептала она.
   — Да.
   Они замолчали на короткое время. Затем старик спросил:
   — Я слышал, как ты пела у Джель. Никогда не думал, что снова услышу эту песню.
   — Ты знаешь ее? — удивилась Элия.
   — Я однажды слышал.
   — Где?
   — Сначала скажи, — потребовал старик, — где ты ее выучила?
   — Меня научила Джель, — ответила Элия.
   Мужчина засмеялся:
   — Джель?! Невозможно. Ей медведь на ухо наступил.
   Элия пожала плечами.
   — Она не помнит, что учила меня, но это так. Я знаю.
   Старик смотрел на Элию, полузакрыв глаза и обдумывая ее ответ. Наконец он спросил:
   — Ты знаешь еще какую-нибудь старую, хорошую песню? Может быть, о луне? — Он показал на небо.
   — Слезы Селины? — спросила Элия.
   — Это песня о любви, не правда ли?
   — Да, — ответила Элия. — О том, как богиня луны плачет, потому что ее любимый, солнце, всегда на другой стороне мира.
   — Да, это она. Где ты выучила ее?
   — Ты хочешь, чтобы я спела? — спросила Элия.
   — Сейчас я спрашивал не об этом, не так ли?
   — Да.
   — Ну? потребовал старик.
   Элия не ответила. Он засмеялся, когда она сказала ему, что Джель научила ее песне. Если она скажет ему, что песне «Слезы Селины» научил ее один из арферов, старик, вероятно, тоже не поверит.
   И как будто прочитав ее мысли, старик спросил:
   — Может быть, ты думаешь, что это арфер научил тебя?
   Эта фраза заставила Элию повернуться и внимательно посмотреть на него.
   — Твоя подружка, певица, пела песню о Миф Дранноре. Она сказала, что это арфер научил ее.
   Элия фыркнула:
   — Похоже на Оливию.
   — Ты хочешь сказать, что она не могла узнать ее от арфера?
   — Я научила ее, — ответила Элия.
   — Тогда еще вопрос: а от кого ты сама ее узнала?
   — От арфера.
   — Я так и думал. А как звали арфера?
   Элия старалась вспомнить, но не могла.
   — Я не знаю.
   — Я так не думаю, — возразил старик.
   — Нет, ты не понял, Я говорю правду. Я не могу вспомнить некоторые вещи.
   — О, я понял. Ты не знаешь. Я верю тебе. Арфер научил тебя песне, но не сказал тебе своего имени.
   — Это невозможно, — прошептала Элия, лихорадочно пытаясь вспомнить. Мы были близки…. — ее голос дрогнул. Она не могла вспомнить даже его лица, а тем более, где и как они познакомились.
   — Он был арфером, — сказала она.
   — Был, — эхом отозвался старик. Элия согрелась у костра и, не подумав, закатала рукава до локтя.
   — Какая интересная татуировка, — сказал старик, показывая на ее руку.
   Элия хотела опустить рукав, но старик схватил ее за запястье и потянул к себе. Голубые руны отражали пламя костра. Символы оставались спокой-ными, их даже можно было принять за обычную татуировку. Но Элия чувствовала себя неловко от-того, что незнакомец их увидел.
   — Это не мое, — сказала она.
   — О, ты одолжила их до конца месяца Миртула? — пошутил старик.
   — Кто-то сделал это, не спрашивая моего разрешения, — объяснила Элия. — Должно быть, я была пьяна.
   Седобородый смотрел, прищурившись.
   — Хорошая работа. Я никогда не видел подобного. Не очень-то хорошие символы, не правда ли?
   — Что ты знаешь о них? — спросила Элия пытаясь выдернуть руку, но старик на удивление крепко держал ее.
   Он показал на символ на сгибе ее руки.
   — Пламенные Кинжалы, — пробормотал он.
   — Огненные Клинки, — поправила Элия.
   — Да, правильно. Это была шайка воров и убийц в Кормире. Молодой Азун выгнал их. Сейчас они действуют в Вестгейте.
   Удивленная словами старика, Элия перестала выдергивать руку.
   — И два под ним, — указала она ему.
   Он фыркнул.
   — Я что, похож на мудреца? — резко ответил он.
   — Ну, да, — сказала Элия.
   Старик засмеялся.
   — Маленький город, здесь многому учишься. Эльминстер все время помогает лечить овец, советует, как распорядиться урожаем. Он сможет тебе поведать все об этих знаках.
   — Мы никогда не встречались, — ответила Элия.
   — Я так и предполагал. Его не интересуют искатели приключений.
   — О, я думаю он предпочитает торговцев зеленью, — предположила Элия.
   — Торговцы зеленью?
   — Горожане. Крестьяне. Торговцы. Люди более заинтересованные в выгоде, чем в приключениях.
   Старик снова рассмеялся.
   — У них есть земля или дом в городе. А что есть у тебя?
   Элия никогда раньше не думала об этом. У нее было иногда золото, но не долго. Если бы она забрала сундук, полный сокровищ Дымки, у нее было бы некоторое состояние. Но она не торговка, у нее нет желания уходить на покой.
   Все, что она хочет, — так это свободно путешествовать по Королевствам.
   — Мои воспоминания, — ответила она, но знала, что этого мало, по крайней мере для такого случая. Старик улыбнулся.
   — Ты умнее, чем кажешься на первый взгляд. Он показал на ее запястье, где змея оставляла свободное место. Здесь нет ничего.
   — Думаю, что мне повезло, и я убежала до того, как они закончили.
   — Ты так думаешь? Может быть.
   — Ты знаешь что-нибудь об остальных знаках? — спросила Элия.
   Старик молчал так долго, что Элии показалось, он заснул. Ее рука выскользнула из его ладони. Внезапно он произнес:
   — Зрай и Кассана!
   Элия вздрогнула. Этот старый чудак не может быть простым пастухом и знать это, если только Оливия не разболтала в баре, прежде чем Дракон успел ее остановить.
   — Ну, так что ты знаешь о них? — спросила Элия.
   — Это старая история. Тебя еще на свете не было, когда произошел этот скандальный случай. Старик щелкнул языком и поворошил палкой в костре.
   — Ну? — нетерпеливо осведомилась Элия. Очень таинственный случай, — дразнил ее старик.
   — История, — потребовала Элия.
   — О, история Зрая Пракиса и Кассаны? — спросил он. Она довольно известна.
   — Я не знаю ее, — ответила Элия. — Я не слышала о ней в Кормире.
   — О, Кормир, — пробормотал старик. Да, там не знают. Но здесь, в Долинах и Сембии, я думаю, каждый слышал. В Живом Граде об этом сочинили оперу. Это такая пьеса, где один персонаж советует другому помолчать, произнося речь на пять минут, а другой отвечает, что он будет, молчать, тоже произнося длинную речь.
   Абсурдная вещь эта опера.
   — История, — застонала Элия.
   Старик неодобрительно защелкал языком.
   — Какая нетерпеливая. Если ты будешь тихо сидеть и слушать, то узнаешь гораздо больше, чем если будешь все время дергать людей.
   Элия вспомнила, что Безымянный говорил что-то очень похожее. Это было правдой. Она хотела, чтобы ей сразу рассказали все. Она не любила играть в игру, задавая вопросы и слушая все то, что люди ей отвечали.
   — Пожалуйста, — попросила она.
   Старик фыркнул.
   — Мне, вероятно, следует предложить тебе съездить в Живой Град послушать оперу.
   Элия начала злиться.
   — Хорошо. Думаю, лучше изложить тебе краткую версию. Ты не будешь придираться к поэтичности рассказа? Я открою тебе суть.
   Зрай и Кассана оба были волшебниками. Они полюбили друг друга, поклявшись в вечной верности. Затем они разлучились. По одной версии, их хозяева послали их на разные концы Внутреннего моря. По другой, один из них ушел на другой уровень, и возвращение потребовало многих лет. В опере Кассану похищают пираты.
   В каждом из них в это время росли гордость и высокомерие, они ведь были очень могущественными. И когда они снова встретились где-то на юге, их любовь прошла, и они стали спорить, кто из них сильней. Они сражались, и Зрай проиграл. Кассана убила его. Это не слишком трагическая история, учитывая, что это было обыкновенное упрямство, но Кассана раскаивалась в том, что она убила свою первую и единственную любовь. Сойдя после этого с ума, Кассана положила обгоревшие кости Зрая в стеклянный саркофаг, который она держит около своей кровати.
   Старик замолчал.
   — Это все? — спросила Элия.
   — Конечно, это все, — кивнул он. Я не хотел волновать тебя подробностями.
   В опере подробно описывают каждую жемчужину на платье Кассаны, когда Зрай впервые увидел ее. Не думаю, что тебя интересует символизм этой истории или то, что подразумевается о природе силы и зла.
   — Нет.
   — Так в чем твои проблемы?
   Элия пожала плечами.
   — Ни в чем. Я надеялась, что это прольет свет на то, как я получила эти штуки. Она вытянула руку, показывая символы.
   — Ты всегда можешь отправиться в Живой Град и послушать оперу.
   — Нет, спасибо.
   — Ты хочешь послушать историю о Моандере? — спросил он.
   Элия внимательно посмотрела на него. Он не был просто старым пастухом. Для того чтобы знать о символах на ее руке, он должен быть мудрецом или магом.
   Может быть, он раньше был путешественником.
   — Я думала, эльфы прогнали его из Королевств, — сказала она.
   — Они хотели, — засмеялся он. Нет. Они лишь смогли, прибегнув к своим чарам, запереть Моандера под развалинами его храма в Айлаше. Они выгнали жриц и жрецов и надеялись, что сила бога в этом мире исчезнет, если его никто не будет почитать.
   — Это так?
   Старик пожал плечами.
   — Наверное, нет. Большинство из поклонявшихся ему уцелело и бежало на юг, где они основали новый храм. Сейчас войска Зентильской Твердыни или Захолмья — кому из них удается захватить в это время руины Айлаша — постоянно натыкаются на компанию приверженцев Моандера, которые пытаются выпустить своего бога. Их обычно казнят как мародеров, но они продолжают лезть. Есть пророчество о том, что нерожденный ребенок освободит Несущего Тьму — так они называют Моандера.
   Жрецы Мо-андера пытались ускорить это событие, нет необходимости описывать все кровавые детали того, как они пытались получить нерожденного ребенка, но они потерпели неудачу. Нерожденный ребенок — это что-нибудь тебе говорит?
   Элия тряхнула головой.
   — Нет. Я помню, что я родилась.
   Старик засмеялся, как будто она сказала что-то смешное.
   — Ты знаешь что-нибудь об этом? — спросила Элия, показывая на голубой бычий глаз между символом Моандера и пустым местом.
   — Это новый для меня знак.
   — Замечательно, — пробормотала Элия. Она подтолкнула в огонь веток, вытерла кинжал, и спрятала его в ножны. Я уже знаю о других. Я должна узнать и об этом.
   — Зачем?
   — Потому что я ничего о нем не знаю, — с раздражением ответила Элия.
   — Ты думаешь, что это сильно изменит твою жизнь?
   — Может быть, предположила она.
   — Если бы я был на твоем месте, то подумал бы над предположением, что это большое зло.
   — Достаточно общее предположение.
   — Не более общее, чем то, какое ты, очевидно, делаешь по поводу пустого места на твоем запястье, — ответил старик.
   — Оно пусто, — уточнила Элия.
   — Нет ничего хуже, чем ничего.
   Вспоминая о своей потерянной памяти, Элия не могла не согласиться.
   — Ты помог мне. Могу я отплатить тебе чем-нибудь? — спросила она, раздумывая, не заденет ли она этим его гордость.
   — Все, что у тебя есть — твои воспоминания, — напомнил старик. Ты хочешь заплатить ими? Элия улыбнулась.
   — У меня есть немного золота.
   — Мне не нужно золото. Предположим, я попрошу тебя никогда не петь.
   Никогда. Ты это сделаешь?
   — У меня плохо получается ? — пошутила она.
   — Я серьезно.
   Элия внимательно посмотрела ему в глаза.
   — Ты не говорил мне, от кого ты слышал эти песни?
   — Может быть, от того же, от кого и ты.
   — От арфера? — спросила Элия.
   Старик кивнул.
   — Как его звали?
   Он не отвечал.
   — Скажи мне его имя! — Элия наклонилась и толкнула старика в плечо. Скажи его имя.
   Улыбка появилась на его лице.
   — Почему ты не сказала?
   — Потому что я не знаю! — закричала она, тряся его.
   Старик ласково похлопал ее по щеке.
   — Извини.
   Элия вздохнула и отодвинулась от него.
   — Ты не виноват. Я только забыла некоторые вещи. Извини, что толкнула тебя. Не знаю, что было со мной.
   — Это не воспоминания разозлили тебя?
   Элия колебалась. Это не злит ее. Она посмотрела в глаза старика.
   — Это пугает меня. Меня злит другое.
   — Ужасное заклятие, а не воспоминания, — прошептал он.
   Элия пожала плечами.
   — Могло быть хуже. Я могла забыть свое собственное имя.
   — А как тебя зовут? — спросил он.
   — Элия.
   — Необычное имя.
   — Оно достаточно распространено в Вестгейте, — ответила Элия.
   — Да? — усмехнулся старик.
   — Почему ты не хочешь сказать мне имени арфера?
   — Я старый человек, — его голос дрогнул.
   — Ты хочешь сказать, что тоже забыл?
   Старик не отвечал.
   — Ты не будешь лгать мне. Ты не забыл. Почему ты не хочешь сказать?
   — Арферы — секретная организация.
   — Ты давал клятву?
   — Я не могу сказать тебе, — ответил старик. Извини.
   Элия вздохнула.
   — Если я расскажу тебе об этих сигиллах то, чего ты еще не знаешь, ты пообещаешь никогда больше не петь?
   — Ты знаешь больше! — зарычала Элла.
   Старик потряс головой.
   — Нет. Но могу узнать. Ты сделаешь то, о чем я просил?
   Элия задумалась. Это было глупое требование, но ей надо было догадаться, что информация может чего-то стоить. Это могло бы помочь ей в Противоборстве с Кассаной, Огненными Клинками и компанией, если она узнает об их последнем секретном партнере. Она была наемницей, а не чертовой певицей. Это Оливия будет огорчена, если ей запретят петь песни, но не кто-либо другой.
   «Кроме меня, — подумала она. Песня утешает, когда мне грустно, она напоминает о былых радостях и удовольствии. Все поют. Даже люди без таланта.
   Девять Проклятых Кругов! Даже орки поют. Как кто-то может просить другого не делать этого? Зачем?»
   «Дело не в том, что я сама пою, — поняла она, — а в самих песнях. Но это хорошие песни. Все любят их. Арфер научил меня им».
   Старик стал раздражать ее. Она отодвинулась и встала.
   — Я не буду, — ответила она. Это хорошие песни. Они достойны того, чтобы их пели! Как ты мог просить об этом? Это жестоко! — Она отошла от огня, повернулась и пошла по тропе.
   Тропинка лежала в тени холма. Не заметив, девушка попала ногой в выбоину, наполненную водой. Она потеряла равновесие, упала на левое колено и растянулась на грязной земле.
   Она услышала хихиканье на дорожке позади себя. Затем рука старика помогла ей подняться на ноги. В другой руке старик держал желтый кристалл, который освещал все вокруг ровным, немерцающим светом.
   — Ты в порядке? — спросил старик.
   Элия отвернулась от него, не ответив. Слегка болела правая лодыжка, но не похоже, что это растяжение.
   — Тебе лучше взять это, — предложил старик. Это путеводный камень.
   Позволяет заблудшим найти дорогу.
   Он протянул ей светящийся кристалл. Черты лица старика вдруг показались Элии зловещими.
   «Я должна оттолкнуть его и убежать», — подумала она, но не смогла удержаться от искушения и спросила:
   — Сколько это будет мне стоить?
   — Морнгрим сказал, что мы должны помочь тебе, в благодарность за изгнание монстра. Это мой вклад.
   При упоминании имени Морнгрима, Элия немного успокоилась. Властитель Тенистого Дола очень любезный и совершенно нормальный человек, даже если некоторые его подданные немного странноваты. Она вытянула правую руку. Знаки отражали свет, но оставались неподвижными. Она подумала, что это признак отсутствия черной магии, какая была в подземном чудовище и калмари. Она взяла камень.
   Элия посмотрела в глаза старика.
   — Почему? — прошептала она.
   — Попробуй запомнить, Элия, — сказал он, — добро и зло не вечны. Он отвернулся и начал взбираться по холму.
   — Что не вечно? — крикнула ему вслед Элия.
   — Добро и зло, — отозвался он.
   Девушка смотрела, как он исчезает в темноте. Она не поняла, что хотел сказать старик, но была благодарна ему.
   — Спасибо, — прошептала она. Внезапно Элия вздрогнула. Ей показалось, что она услышала шепот старика: «Не за что, Элия».
   «Это ветер и мое воображение», — пыталась она убедить себя. Девушка быстро пошла вниз по дорожке в город, утомленная ночными приключениями.
 
   На вершине холма, где раньше была хижина речной ведьмы Сайлины, старый человек рисовал на камне обожженной палкой пять сигилл Элии. Он изобразил неизвестный знак и нахмурился.
   — Почему, — пробормотал он, — кажется, что годы летят, а ночи тянутся вечно?

Глава 15. Соглашение Оливии и секрет Дракона

   Было далеко за полночь, когда Оливия добралась до кровати. Местные купцы так были благодарны Раскеттл и ее компаньонам за то, что те уничтожили калмари, что преподнесли им несколько бочонков лучшего пива.
   «Это не» Луирен Кишкодер «, — думала Оливия, — но тем не менее хорошо сварено».
   Акабар ушел к какому-то важному мудрецу, ее милость могучая воительница сбежала, а ящер тихо сидел в углу. Надо же было кому-то принимать пиво и благодарности.
   У Оливии были смутные воспоминания о возвращении Элии в гостиницу. Тогда она испугалась, что Элия может встрять в ход вечеринки, но та спешила в свою комнату.
   «Хлопотно с людьми, — подумала хафлинг, — с ними не так весело в компаниях».
   Оливия смотрела на ступеньки, по которым поднималась.
   — И их здания — не правильных размеров, — добавила она. — Не сомневаюсь, что ее милость находит забавным заставлять меня подниматься по ступеням, которые доходят мне до колен.
   Оливия размечталась, как она прикинется умершей, и тогда какой-нибудь слуга отнесет ее в комнату.
   «Хотя более вероятно, — представила она — что позовут ее милость или ее любимого ящера, чтобы избавиться от моего тела. Во всяком случае, это не имеет значения. Я никогда не могла перенести унижения, что меня несет человек. Хуже может быть только похлопывание по голове».
   Когда-нибудь она укусит одну из таких рук — это позволит ей приобрести славу «темпераментной» артистки.
   «Счастливые мысли, Оливия» — заметила она себе. Это был ее девиз, когда она жила среди людей.
   «Неважно, какие они — снисходительные, жестокие или тупые, — говорила она себе, — улыбайся всегда».
   Сегодня вечером это было нетрудно.
   «Это торжество, — представляла она, — было первой заслуженной наградой нашего отряда с того времени, когда они спасли меня от драконихи».