Новак Кейт. Лазурные оковы

   Но слишком больший размер метательных снарядов позволял Дымке легко уворачиваться от нападения. Катапультированные стволы падали в лес, ломая другие деревья и вздымая огромные тучи пыли.
   — Элии не видно? — крикнул Акабар Дракону.
   Сауриал помотал головой. Акабар так и думал. Если Элия была в этом хаосе, то, вероятно, хорошо спрятана под поверхностью. Этот вопрос они обсудили с помощью Дымки-переводчика, прежде чем покинуть лагерь.
   Дракониха продолжала летать вокруг Моандера, не нападая на его. Куча дала еще один залп деревянными снарядами. Как и в прошлый раз, Дымка попыталась увернуться, но одно особенно большое бревно попало ей прямо в голову. Дракониха спикировала к земле. Моандер потерял ее из виду за стеной деревьев.
   Моандер высокомерно засмеялся. Он мог бы рассказать Элии о поражении ее друзей, но уже похвастался раньше, что убил их. Божество направило несколько глаз в сторону падения драконихи, и продолжало ползти дальше на юг. Миф Драннор и силы, скрытые в нем, ожидали Моандера.
   Дракон поменялся местами с хафлингом и сел на голову Дымки. Они ждали в течение четверти часа на том месте, где приземлилась Дымка. Ящер чувствовал расстояние между ними и злым божеством. Когда он подал сигнал. Дымка поднялась и, полетела над вершинами деревьев на бреющем полете, пока не достигла деревьев, сломанных Моандером. Вдоль этого следа дракониха и начала свой атакующий маневр, направляясь богу в тыл.
   — Это будут называть «дорогой Моандера», — Крикнула Оливия магу, когда увидела опустошение, оставленное божеством.
   Акабар молча кивнул, пораженный разорением. Моандер, по-видимому, больше не нуждался в увеличении объема; он только вырывал огромные деревья, сваливал их в сторону и оставлял увядать на земле.
   Дракониха летела вперед, не обращая внимания на огромный ров под ними и разбросанные по его сторонам деревья.
   Маг закрыл глаза, защищая их от ветра, бьющего в лицо. Он сконцентрировался на волшебстве. Оливия слегка подтолкнула его локтем.
   Акабар открыл глаза. Дымка была ближе, чем в двадцати ярдах от Моандера.
   Ни одного дерева не вылетело из холма. Бог не замечал близости драко-нихи.
   Акабар позволил себе улыбнуться, когда разглядел массу деревьев и сушняка, вплетенных в массу Мерзости, — превосходный материал для их планов. Его волшебство было готово; он ожидал только сигнала Дракона.
   Ящер взмахнул рукой, и Дымка взмыла над холмом, извергнув длинную мощную струю огня, как она это уже делала. Как нож убийцы, пламя врезалось в зелень, там, где должен был находиться хребет существа, если бы таковой у него имелся.
   Моандер пронзительно закричал, и Акабар «запустил» свое пиротехническое волшебство. Красные потоки драконьего дыхания взорвались фейерверком крутящихся желтых, оранжевых и лазурно-голубых искр, который проникал все глубже, в самое сердце холма.
   Мгновенно отрастали новые побеги, но Дымка не унималась. Как только дракониха достигла вершины холма, она дохнула опять и пустила еще больше пламени в открытую рану Моандера.
   Маг хотя и летел вверх ногами, не потерял ориентации. Он запустил еще одну волшебную молнию, направив ее в божество.
   Моандер горел хорошо, так как холм сейчас состоял в основном из сухого дерева, а не из отбросов и ила.
   В своей растительной тюрьме Элия почувствовала духоту. Стены покрылись желтоватыми каплями, проникшими через мох. Она встала на ноги, но упала опять из-за внезапного резкого толчка.
   Моандер остановился, чтобы набрать материала в свою массу, и, вероятно, чтобы погасить огонь. Но, как заметила хафлинг, лес был очень сухой. Все, что только бог не пихал в себя, только больше питало огонь. Эти деревья славились своей хорошо горящей смолой.
   Мерзость попыталась побороть огонь, разделившись на две части и оставив половину своей туши позади. Но атака достигла цели. Огонь был везде, от него не было спасения. Пламя вырвалось из самого сердца движущейся половины холма.
   Огонь становился все сильнее и жарче.
   Дымка отступила, кружа высоко в небе, чтобы избежать ответного выпада, но решив, что его не предвидится, устремилась обратно для последнего удара. Акабар почувствовал, как раздулась драконья грудь, набирая воздух.
   Прежде чем Дымка смогла выпустить новую порцию огня, верхушка Моандера вылетела, как пробка из бутылки. Испуганная Дымка резко отпрянула, опасаясь нового вида оружия. Стручок, размером раза в два меньше драконихи, но раз в десять меньше размеров бога, каким тот был до их нападения, вылетел из холма.
   Яйцевидный метательный снаряд поднялся в воздух, дергаясь из стороны в сторону.
   Достигнув верхней точке своего полета, он остановился и затем полетел на юго-восток, постепенно превращаясь в маленькое пятнышко.
   — Ставлю все свое золото на то, что наша девушка в этой штуке, — крикнула Оливия.
   Акабар кивнул.
   — И там же наверняка то, что заменяет Моандеру сознание, — добавил он.
   Дракон ткнул Дымку, и дракониха полетела за стручком.
   Позади них, внизу, из горящей кучи деревьев, бывших когда-то Мерзостью Моандера валил черный столб дыма такой высоты, что его, наверное, видели в Тенистом Доле, Захолмье и Айлаше.
   Дымка стала уставать, хотя махала крыльями все быстрее, чтобы не отстать от стручка. Акабар сконцентрировался, затем резко выкрикнул другое заклинание и прижал руки к спине драконихи. Силы потекли из его рук в огромного зверя.
   Дымка полетела в два раза быстрее. Она махала крыльями так же грациозно и быстро, как птичка. Земля мелькала у них перед глазами. Расстояние между ними и стручком стало уменьшаться.
   — Что ты сделал? — задыхаясь, спросила Оливия, ей было трудно говорить из-за напора воздуха.
   — Надо спешить, — объяснил Акабар. — Это заклинание опасно для людей — стоит им года жизни. Хотя этому существу это не может повредить. Она просто подольше поспит после еды.
 
   Моандер опять заговорил с Элией, но сейчас одним только низким голосом, громыхающим и искаженным настолько, что понять его было почти невозможно.
   — Летим, — сказал он. Жизненная энергия снизилась. Надо ворота, — еще одно продолжительное скрежетание, затем низкий голос пробился сквозь шум:
   — Приготовься для перемещения. Товар попорчен.
   Последняя фраза поразила Элию, ведь так мог сказать только Акабар, и она представила, что какая-то часть мыслей мага, должно быть, вошла в существо Моандера и находится рядом. Возможно, это дух мага предупреждает, чтобы она берегла себя. Дальнейшее ухудшение способности Моандера к общению вселило в нее надежду. Дела, по-видимому, у бога шли неважно. Может быть, целая армия атаковала его.
   Круглая оболочка ее тюрьмы начала сжиматься. На поверхность стен вылезли рты. Элия испугалась, подумав, что Моандер решил, что лучше съесть ее, чем видеть спасенной, но стены начали покрываться потоками толстой, сырой, шелковистой пряжи. Из нее делали кокон.
   Инстинктивно Элия пыталась оттолкнуть вздымающуюся массу, боясь, что та задушит ее. Найдут ли «хозяева» способ оживить ее? Вскоре она была окутана волокнами. Запеленутая с головы до ног девушка могла дышать только через покрытие, причем воздух был душный и спертый, и она чувствовала себя так, как будто была погребена заживо.
   Яйцевидный стручок вытянулся и стал похож больше на тыквенное зернышко.
   Сзади одновременно открылись полсотни глаз, чтобы следить за движением драконихи. Моандер экономно расходовал свою энергию. Но то ли бог просчитался, то ли за время его заточения драконы стали летать быстрее. Моандер оценил свои силы. Его последний шанс на спасение заключался в использовании волшебства — наиболее дорогого способа передвижения.
   Они были еще далеко от руин Миф Драннора, но Моандер слышал зов дремлющих сил старого города, все еще гудящих глубоко под разрушенными зданиями. Он начал вбирать в себя волшебную энергию умершего королевства эльфов.
   Бог направил эту энергию на совершение волшебства. Впереди тыквенного зернышка появилось пурпурное пятно, затем оно окутало его целиком, подобно прозрачному туману.
   Дымка уже была достаточно близко, чтобы ее пассажиры смогли разобрать свечение, которое окутало стручок, в котором находилась Элия. Акабар пытался разгадать, что бы это могло быть. Защитное устройство? Или…
   Он не закончил свою мысль, так как свечение полностью покрыло стручок, и тот начал сжиматься. Это было бы похоже на обычный трюк уличных волшебников, если бы пурпурный плащ, которым укрылся Моандер, не сжимался вместе со стручком.
   С губ Акабара слетело проклятье. Он объяснил:
   — Это врата между мирами.
   Оливия посмотрела на него с диким ужасом на лице.
   — Мы должны остановиться, — настаивал маг. Если мы пролетим через это облако, то можем оказаться, где угодно.
   Оба, хафлинг и маг, начали колотить дракониху по бокам, пытаясь привлечь ее внимание. Когда она повернулась, чтобы посмотреть на них, они стали тянуть назад воображаемые вожжи, показывая, что надо остановиться.
   Дымка опять повернула голову вперед. Дракон увидел, как Акабар и Оливия показывали ему, чтобы он оставил дракониху. Дракон помотал головой. Он наклонился над лбом Дымки и сделал жест, которого Акабар и Оливия не могли видеть. Когда ящер снова выпрямился, над своей головой он держал путеводный камень.
   Дымка влетела в пурпурное облако, висевшее над Эльфийским лесом. Как и бог до этого, они исчезли из виду. Крики мага и певицы смолкли. Облако медленно растаяло.

Глава 24. Сражение над Вестгейтом

   «Это похоже на водоворот», — подумала Оливия, когда они нырнули в красный туман, в котором исчез Моандер, хотя она не могла честно сказать, куда же они попали. Пурпурное облако превратилось в длинную, серую трубу — это был след движения божества.
   Вдоль краев трубы появлялись и исчезали замки и статуи. Раскеттл заметила, что путеводный камень Элии, который был над головой Дракона, ярко све-тился, указывая путь, путь древнего божества, пока они не прошли эту трубу до конца.
   Моандер исчез в другом облаке красного дыма. Путешественники последовали за ним. Там их поджидал еще один вихрь, после которого они внезапно вылетели на яркий солнечный свет.
   Слева под ними оказался большой, суетливый порт. Зеленовато-голубая вода подсказала Оливии, что она видит Внутреннее море. По форме бухты и семи характерным холмам стало ясно, что это Вестгейт.
 
   Поднявшись на вершину последнего — холма по дороге из Реддансира и увидев Вестгейт, Джиджиони Драконошпор облегченно вздохнул. После своего бегства в Тезире от колдуньи, похожей на Элию, Джиджи двигался сушей, сначала в экипаже, потом верхом.
   С высоты холма Джиджи увидел равнину, подступающую к берегу моря. Покрытые сочной, блестящей травой, луга доходили до складов и постоялых дворов, тянувшихся вдоль стен города. Кольцо из семи холмов, лежавших к югу от города, было сейчас слева от дороги, по которой ехал Драконошпор. Все семь были покрыты древними развалинами — каменными кругами друидов и храмами еще более зловещих культов.
   — Ну вот, — обратился Джиджи к лошади, на которой ехал (ее звали Ромашка II), — гораздо более приятное путешествие, чем моя последняя поездка верхом. Та окончилась, видишь ли, смертью твоей тезки, первой Ромашки, и последовавшей за этим неприятной беседой с драконихой, которая подействовала на меня хуже, чем ужасная потеря любимого ежа тетушки Доры.
   Джиджи снова вздохнул. Он боялся, что, как только выедет за границу цивилизованного мира, так сразу встретится с поджидающими его сотнями тысяч разбойников, бандитов и темных колдунов. Но, несмотря на все ужасные ожидания, его путешествие было относительно спокойно. «Удача на моей стороне», — подумал Джиджи, снимая с головы широкополую шляпу и подставляя волосы ветру.
   В этот момент раздался оглушительный раскат грома. Ромашка II встала на дыбы. Прямо над головой небо раскололось огромной трещиной, через которую появился гигантский холм. Джиджи крепко ухватился за Ромашку, чтобы не упасть на дорогу. Конечно, ему надо было бы похлопать ее и попытаться успо-коить, но он был слишком занят появившимся в небе монстром. Это выглядело, как плетеная корзина, наполненная свисавшей со всех сторон зеленью. Вдоль краев били струи голубого пламени.
   С пронзительным скрежетом дыра в небе начала закрываться, но в этот момент из нее появился красный дракон. Появление дракона дало понять Джиджи, что случилось нечто ужасное. Голова дракона, преследовавшего «корзину», излучала желтый свет, Джиджи прищурился. Казалось, что желтый свет исходит от фигуры, сидящей между ушей дракона. В этот момент Драконошпор узнал цвет этого монстра.
   — Нет, этого не может быть, — сказал он себе.
   Но его душа поспешила в пятки, уверенная в том, что это действительно Дымка. Если бы Джиджи остался на холме, наблюдая за драконихой, то мог бы заметить другую фигуру на ее спине; он мог бы даже услышать жуткие песнопения на одном из холмов к югу от него, но Ромашка II решила, что с нее хватит. Она поскакала вниз по дороге к высокой зеленой траве, унося на себе Драконошпора.
 
   Акабар внимательно смотрел на Моандера. На божестве были видны языки голубого пламени, но волшебник понял, что это пламя происходило не от того огня, которым дракониха подожгла монстра.
   Это пламя двигало Мерзость вперед. За то время, что монстр занимал мозг Акабара, он оставив нет только воспоминания о словах, которые волшебнику пришлось говорить Элии, и о тех жутких поступках, которые ему пришлось совершить. Волшебник теперь знал причины, которые держат Моандера в воздухе.
   Но обширные знания Моандера, однако, не помогли тому скрыться. Дракониха, под воздействием волшебства Акабара, не отставала. Божество по дуге спустилось к семи холмам за городской стеной и остановилось как раз над одним из них. На вершине холма торчали огромные красные каменные глыбы, напоминавшие клыки. В центре горел костер.
   Оливия заметила крохотные фигуры около вершины. С большого расстояния они казались не больше муравьев. Капля слизи упала с тела Мерзости. Она скользила вниз, как вода по паутине, остановившись в десяти футах от земли. Через секунду рядом с каплей были крохотные фигуры.
   — Он отправил Элию к своим последователям, — закричал Акабар.
   Хафлинг кивнула.
   — Нам надо приземлиться и спасти ее.
   Волшебник потряс головой.
   — Сначала нужно закончить битву с Моандером.
   — Ты сошел с ума? Нас убьют. Я хочу слезть, — настаивала Оливия. В глазах Акабара сверкнула месть, и хафлинг поняла, что маг не собирается приземляться.
   — Дракон! — закричала Оливия. — Элия там, внизу! Нам надо спуститься и помочь ей!
   Но Оливии так и не суждено было узнать, хотел ли ящер-паладин сначала спасти Элию или уничтожить монстра. Моандер сделал выбор за них. Высадив своего пассажира, божество кинулось в атаку. Дымка увернулась, и масса плесени, мусора и дерева пролетела ниже.
   От резкого движения Оливия не смогла удержать веревку и упала бы, если бы Акабар не схватил ее за край рубахи и не втащил обратно. Раскеттл почувствовал голод — эквивалент человеческого чувства страха у хафлингов.
   Дымка завершила свой маневр разворотом в сторону вновь приближающегося Моандера. Однако на этот раз увернуться было не так просто. Приближаясь к ним, Мерзость увеличивалась в размерах. На ее передней стороне открылась огромная пасть с острыми бревнами вместо зубов.
   «Зубастый Бог, так его называли», — вспомнил Акабар. Но как он может увеличиваться, не всасывая новую массу, — задумался волшебник. Моандер сейчас был больше Дымки раза в четыре, и открытый рот мог проглотить дракониху целиком. Дымка пыталась набрать высоту. Она старалась подняться над раскрытой пастью, но щупальца схватили ее за шею. Дракониха отчаянно била крыльями, но Мерзость прочно держала ее. Новые отростки тянулись к Дымке.
   Ругаясь, Оливия вытащила кинжал, готовая резать все, что попадется ей под руку. Она повернулась к Акабару, собираясь предложить ему свой меч, но, к, ее удивлению, он произносил новое заклинание. Она думала, что его силы ушли на волшебство, придавшее сил драконихе. Очевидно, маг стал сильнее. Он выглядел утомленным, — заметив множество новых морщин на его лице, Оливия подумала, что он начинает напоминать настоящего мудреца.
   Нахмурившись, волшебник произнес последние слова и подбросил вверх пригоршню железного порошка. Металлическая пыль сверкнула в воздухе, отчего тело Дымки тоже начало блестеть. Чешуя драконихи дернулась под ними. Хафлинг схватилась за веревку, но она лопнула, также как и большинство щупалец, державших Дымку. Оливия попыталась ухватиться за чешую, но это было трудно из-за того, что она тоже увеличилась. «Акабар волшебством увеличил дракониху», — поняла она.
   — Это уравняет шансы, — сказал маг.
   Дымка ударила когтями в бок Моандера. Из дыры пошел темный дым, пахнущий болотом, Моандер закричал. Дымка дернула головой, порвав последние удерживавшие ее отростки. От этого неожиданного движения Дракон подлетел высоко в воздух.
   Задыхаясь, Оливия дернула Акабара за одежду, показывая на ящера. Акабар мгновенно понял возникшую опасность.
   Он встал на спину Дымки, раскинув руки. В каждой руке он держал перо.
   Произнеся заклинания, волшебник прыгнул вниз. Рефлексивно Оливия схватила его за ноги. Она совсем забыла, что ее ничто не держит. Оба они полетели к земле.
   Когда Акабар начал подниматься кверху, то сразу почувствовал тяжесть хафлинга «Смогу ли я нести и ее, и ящера?» — задумался он.
   Дракон падал вниз. Сауриал уронил путеводный камень, но все еще сжимал меч. Акабар летел наперерез ему. Ругая хафлинга последними словами, волшебник понял, что не успеет догнать паладина.
   Если бы Оливия не держала его, Акабар с легкостью сделал бы это. Но теперь волшебник был вынужден скользить вниз руками вперед, как ныряльщик. Дракон раскинул руки, пытаясь задержать свое падение. Акабар не думал, что ящер испугался, но мог поспорить, что воздух вокруг него пахнет дымом.
   Оливия позади мага ругалась громко и изобретательно. Она и не думала занять более обтекаемое положение, и еще более замедляла движение. Волшебник молился, чтобы успеть вовремя.
   Акабар поймал Сауриала в тридцати ярдах от земли. Дракон падал вниз так быстро, что, схватив его, волшебник едва не сломал себе руки, а ему ребра.
   Троица в составе ящера, Оливии и мага не могла больше летать, они стали спускаться к земле и приземлились в долине между холмов. Земля была мягкой» но покрытой множеством камней. Отделившись друг от друга, все трое покатились по земле.
   Акабар, освободившись от лишней тяжести, взлетел снова и мягко приземлился на большую скалу. Осторожно ощупав плечо, он почувствовал боль, как будто тысячи иголочек кололи его руку. «Вывих», — понял он.
   Оливии повезло, что вообще свойственно ее расе. Она попала в болотистую яму. Хафлинг оказалась совершенно невредимой, хотя и была вся перемазана грязью. Дракон с трудом поднялся, опираясь на свой меч.
   Акабар повернулся в сторону, где происходила битва между увеличившейся Дымкой и огромным Моандером. Зубастый Бог снова вырос в размерах и опять схватил дракониху.
   Два монстра кувыркались в воздухе, и Акабар удивлялся, почему они не падают. Ведь крылья Дымки были совершенно запутаны отростками, а синего пламени, которое раньше держало в воздухе Мерзость, больше не было видно.
   Воздух вокруг них дрожал, как над раскаленной пустыней.
   Дыры, которые сделала Дымка в боку Мерзости, превратились в огромные пробоины. Запах зловонного болота, замеченный Акабаром еще тогда, когда он сидел верхом на драконе, чувствовался уже и здесь. На другой стороне Моардера открылась еще одна огромная клыкастая пасть. Божество стало похоже на гигантскую раковину.
   Оказавшись лицом к лицу с еще одной огромной пастью, Дымка заметалась. Она была огромным драконом, одним из самых могучих представителей своего вида, и еще более усиленным за счет волшебства Акабара, но ее противник казался одной огромной пастью, а она все еще была существом из плоти и крови.
   «И также из огня», — вспомнила дракониха.
   Дымка дохнула пламенем изо рта и ноздрей, огонь проник глубоко в пасть божества. Внезапно Акабар понял, откуда взялся болотный запах, исходивший от Мерзости, и как. его огромный, но пустой объем держится в воздухе. Волшебник закрыл глаза и отвернулся. Маленькая звезда взорвалась в небе над Вестгейтом.
   Раковина, бывшая Моандером Несущим Тьму, и изогнувшаяся фигура драконихи стали черными кусочками золы в пламени, поглотившем их. Огнеупорная чешуя Дымки вспыхнула, ее плоть стала прозрачной, скелет стал видимым для глаз Несчастного, которому довелось увидеть ее смерть.
   Гром прокатился по равнинам. Три искателя приключений были сбиты с ног.
   Раскеттл лежала в грязи, зажав уши пальцами. Волшебник упал со скалы.
   Когда Акабар снова взглянул вверх, звезда уже погасла, с неба летели горящие обломки Мерзости. Длинное почерневшее тело, которое когда-то было Дымканапереднайклз Хай Драко, падало на землю. Акабар не видел, где оно упало, но почувствовал сотрясение земли от удара.
   Волшебник очень устал. Он молился, чтобы предположение о том, что Моандер оставил Элию на вершине холма, оказалось правдой. Внезапно он почувствовал страх. Если Моандер действительно бог, то они уничтожили только его земное воплощение — где-то, за границами реальности, он еще жив. Если Несущий Тьму найдет способ вернуться в Королевства, волшебник будет первым в списке его врагов.
   — Пусть будет так, — пробормотал Акабар.
   Монстр захватил его мозг и сделал из него марионетку. Божества больше не было, Моандер уничтожен его руками, потому что без его магии Дымка не продержалась бы против Зубастого Бога и десяти минут. Акабар почувствовал удовлетворение. Это чувство смешивалось с радостью от того, что он спас Оливию и Дракона. Первый раз Акабар был уверен, что он больше не зеленщик, балующийся магией, а действительно хороший волшебник.
   Дым поднимался со стороны Вестгейта, и Акабар понял, что дракониха упала на город. Он почувствовал печаль. Дымка была похожа на злодея в уличной пантомиме, вся из насмешек и угроз, но ее злобность бледнела перед реальностью Моандера. Она умерла, выполняя свое соглашение с ящером, сражаясь и уничтожив зло большее, чем она сама.
   «Раскеттл напишет песню, сделав Дымку героем, — подумал с усмешкой Акабар.
   — Старой драконихе это бы не понравилось».
   — Ждешь ночи, Акаш? — спросила Оливия. — Нам надо помочь Элии, или ты забыл?
   Акабар потряс головой, очищая ее от самовосхваления и грусти. Дракон, с окровавленным из-за неудачного приземления бедром, держась за поврежденные ребра, стоял перед ним. Ящер потянулся к его больной руке, но Акабар отстранился, придерживая ее здоровой рукой и сжав от боли зубы.
   — Нет, — ответил маг. Я могу идти. Позаботься сначала о себе.
   Дракон помолчал, но не смог возразить. Он использовал остатки лечащей силы, и вскоре все трое отправились на поиски Элии.

Глава 25. Бегство Элии

   Пока товарищи Элии преследовали Моандера над Эльфийским лесом, через волшебные ворота и в окрестностях Вестгейта, та все это время лежала в своем непроницаемом коконе. Подушки мха вокруг нее немного смягчали удары.
   Кровь стучала у нее в висках, когда ее тюрьма качалась, кружилась и переворачивалась снова и снова. Ноздри Элии горели. Запах мха ее тюрьмы смешивался с запахом болотного газа. Она давилась и кашляла, но невозможно было избежать зловонных испарений. Она начала ощущать слабость.
   Возможно, Моандер не понимает, что газ может навредить ей. Возможно, это убьет ее, и другие хозяева не смогут ее воскресить. Эта мысль принесла Элии странное успокоение. Одиночество совершило то, чего не смогли сделать слова Моандера.
   Элия отчаялась. Она была причиной смерти своих друзей. Ее единственных друзей, насколько она знала, ведь Лебеди и Черные Ястребы были не чем иным, как выдуманной историей, подсунутой заклеймившими ее. Она не была даже человеком, у нее никогда не было матери. Она была нерожденной.
   И скоро она будет ничем иным, как безделушкой в руках злых сил, чтобы сражаться по их приказу. Она должна стать их ничего не знающей марионеткой, которую будут заставлять делать все, не спрашивая ее желания. «Лучше умереть», — решила она, чувствуя, что сердце заледенело. Интересно, есть ли загробная жизнь для таких как она?
   — Есть ли у меня душа? — прошептала она, лежа в темном коконе.
   «Что это меняет? — вздохнув, подумала Элия. — Я жива. Мне нравится быть живой». Она испытывала наслаждение, когда побеждала врага в бою, удовольствие, когда пела, и радость от того, что рядом друзья — Дракон и остальные. Она обзавелась друзьями, настоящими друзьями. Она чувствовала себя путешественницей, даже если ей всего месяц от роду. И она должна найти в себе силу отказаться от хозяев.
   — Даже если эта жизнь и не настоящая, она все равно моя собственная, — заявила она темноте и себе самой. Ободренная своим заявлением, Элия почувствовала, как у нее появилась новая решимость жить, соединенная с желанием свободы и с уверенностью, что она должна все-таки победить тех, кто заклеймил ее.
   — Моандер! — крикнула она, но не была уверена в том, что божество слышит ее.
   — Моандер! — рявкнула она громче. Ты убьешь меня! Я не могу дышать!