О`Бэньон Констанс. Пламенная

   – Нам еще долго предстоит быть не теми, кто мы есть. Тебе, например, лучше говорить по-французски и забыть на время английский язык.
   – Но ведь мы англичане!
   – Но мы сыграем в такую игру, как будто мы французы. Как в театре. Разве это не интересно? Главное, чтобы другие не догадались раньше времени.
   – Мы будем дурачить им головы?
   – Не совсем так. Мы будем разыгрывать спектакль – и не только на сцене. У тебя будет своя роль – маленького французского мальчика. Мы даже сменим свои имена. Как ты хочешь, чтобы я называла тебя?
   – Я не хочу менять имя, – насупился малыш. – Лучше я тогда не буду играть в театр.
   В эту минуту задумчивый и суровый Ричард так напоминал своего гордого отца, что у Сабины сжалось сердце. Она присела перед ним на корточки.
   – Хорошо. Оставайся Ричардом, но я все равно буду называться по-другому. Мое настоящее имя ты должен хранить в тайне. Теперь я Антуана де Кавиньяк. Ты должен при всех называть меня так.
   – Значит, я теперь больше не твой брат?
   Сабина рассмеялась:
   – Ты мой маленький любимый братец, Ричард! Все будет по-прежнему. Ведь это только игра.
   – Я хочу домой.
   Сабина обняла его.
   – Я уже говорила тебе, что пройдет немало времени, прежде чем мы с тобой вернемся домой. Ты должен понять это. Это очень важно.
   Ричард утер кулачком подступившие к глазам слезы.
   – Мне все это не нравится, но я постараюсь.
   Сабина увела его с верхней палубы, по которой разгуливал ледяной ветер. Безликие таинственные враги противостояли ей и Ричарду. Если Гаррет Блексорн заподозрит, что они добрались до Франции, его не остановит никакой морской пролив. Он пошлет туда своих убийц или явится сам, чтобы завершить свое кровавое дело.
 
   Гортланд Блексорн тем временем с горькой усмешкой на лице следовал в сопровождении двух стражников по узким коридорам Тауэра. Где-то впереди его ждала свобода, простор и свежий воздух – все это на краткий миг перед расставанием с жизнью. Наказание не пугало его. Ему хотелось только узнать перед смертью, сколько страданий выпало на долю Гаррета, достаточно ли он причинил ему зла? Самой большой обидой, нанесенной Гортланду, было то, что ему не дали увидеть своего врага. Эта последняя просьба приговоренного к казни была отвергнута королем.
   Несмотря на все пытки, Гортланд не выдал палачам имя женщины, виновной во всем. Евгения Мередит осталась незапятнанной и невинной, как ангел. Он надеялся, что она испытывает такие же душевные муки, как он физические. Это было бы вознаграждением за проявленное им мужество. Конечно, она была в ужасе, когда его арестовали. Она боялась, что он назовет ее своей сообщницей. Но Гортланд прошел через все круги ада, не назвав ее имени. Она избежала мучений в камере пыток, но муки совести – они еще страшнее. Неужели у нее нет и совести? Ведь это она была вдохновительницей заговора.
   Он заскрежетал зубами. Конечно, Гаррет разгуливает на свободе, но на его имени теперь лежит пятно подлейшего из преступлений. За одно это уже стоило расстаться со своей никчемной, неудавшейся жизнью. Гортланд в памяти многих, особенно врагов герцога Бальморо, навечно останется невинно пострадавшим мучеником.
   Стража вывела его туда, где он мог в последний раз увидеть небо. Оно нахмурилось, собирался дождь. Но капли английского осеннего дождя уже не успеют оросить его чело. Он бы хотел умереть на глазах многочисленной толпы, он жаждал любопытствующих взоров – так зазря потерять голову было глупо. Лишь четыре стражника присутствовали при казни и, конечно, палач. Он и отделил одним сильным ударом голову Гортланда Блексорна от тела.
 
   По прибытии в Кале Сабина тотчас же отправила письмо своему дядюшке с просьбой принять ее и Ричарда с визитом.
   Прошли долгие недели, прежде чем из далекой Оверни пришел ответ. Письмо написал и отправил кто-то неизвестный Сабине.
   Все собрались у огня, когда Сабина распечатала послание и прочитала его вслух:
    «Мадам! По поручению маркиза де Кавиньяка, я прошу более не беспокоить его. Его племянница и племянник трагически погибли. Любые самозванцы, появившиеся у нас, будут тотчас же отданы в руки властей».
   Наступило долгое молчание. Сабина посмотрела на Жака и Мари.
   – Что же нам теперь делать?
   – Нечего расстраиваться, раз он такой глупец! – твердо заявила Мари. – Конечно, ты останешься с нами. Вскоре мы покинем Кале и отправимся в поездку по провинциям. Там мы соберем труппу, и тогда… Париж. Уж в Париже поймут, что мой муж – гений.
   Сабина еще раз взглянула на письмо.
   – А мой брат? Он останется без покровительства…
   Изабель подала голос из темноты:
   – У него достаточно покровителей. Ты, я, Мари, Жак…
   Она встала и вышла поближе к огню. Ее вид был настолько воинственен, что все зааплодировали.
   После успешного выступления в Кале Баллярды смогли привлечь в свою труппу еще две пары молодых честолюбивых актеров. Это были молодожены, и изображать любовь, ревность и шутливые ссоры на сцене доставляло им несравненное удовольствие. Неважно, сколько зрителей собиралось по вечерам в глухих деревнях, – заработка на свечи, сыр, вино и хлеб, а также на корм для лошадей хватало.
   Ричард рос не по дням, а по часам, словно волшебный мальчик, и скоро Сабина начала давать ему уроки актерского мастерства. Очаровательный оруженосец, паж или охранник с бутафорской алебардой вызывал восторг у крестьянок, которые угадывали в нем истинного благородного дворянина.
   Слава труппы Баллярда росла – конечно, среди коллег по профессии. У него появились и доброжелатели и завистники. Но больше всего вызывала пересуды новая звезда на театральном небосклоне – Антуана де Кавиньяк.
 
    1633 год
   Чудесным солнечным весенним утром Сабина выпрыгнула из фургона и столкнулась с ожидающими ее Жаком и Мари. Древний дуб ласково шелестел над ними своей листвой, нежно зеленела трава. Воздух был упоительно прохладен и чист. Жак всю ночь сочинял новую пьесу, и теперь ему хотелось немедленно прочитать ее женщинам.
   – Я не знаю, какие слова найти, чтобы сообщить это тебе, – начала свою речь Мари. – Но я обязана сказать и скажу, как бы трудно мне это ни было.
 
   – Вы недовольны мною? – встревожилась Сабина.
   – Нет-нет. Совсем наоборот.
   – Так что же случилось? Говори скорее.
   Мари понизила голос:
   – Твое тело слишком изменилось. Ты сама об этом догадываешься?
   Сабина замечала, что ее бедра округлились, а грудь стала полнее. Это доставляло ей некоторые затруднения, когда она одевалась по утрам.
   – Кажется, вы правы, мадам.
   – Жак написал замечательную пьесу, в которой героиня – юная красавица. И разумеется, это роль для талантливой молодой актрисы. – Мари посуровела. – Это было для него нелегкое решение, но он поставил все на тебя. Я поддерживаю его выбор и верю в твой талант.
   Сабина была до предела смущена.
   Мари выдержала паузу, чтобы дальнейшие сказанные ею слова прозвучали как можно более торжественно.
   – Мы с Жаком решили, что тебе не пристало больше выходить на сцену в ролях пажей, горничных и субреток.
   – Я стала слишком взрослой для этих ролей?
   – Ты стала слишком красивой. Это счастливый день для нас с Жаком, и ты должна радоваться вместе с нами. Жак хочет, чтобы твои глаза сияли…
   – А я не обману ваших надежд? Не полетят в меня гнилые яблоки?
   – Урожай еще не успел созреть, – засмеялась Мари. – Но я уверена, что никто не осмелится… – Она вздохнула, вспомнив не очень теплый прием в Англии. – Храбрись, девочка. Тебя ждет Париж. А нам, женщинам, надо быть более храбрыми, чем мужчины.
   Жак Баллярд смотрел на Сабину добрыми глазами и удивленно восклицал:
   – Боже, как долго мы дурачили эти пивные бочки, подставляя им девочку вместо мальчишки. Наверное, я сам бы мог сыграть роль женщины.
   В ответ он получил звонкий шлепок.
   – Я бы никогда не вытерпела такого унижения нашей профессии!
   Жак расхохотался:
   – Я бы с удовольствием сыграл какую-нибудь красотку. Уж я насмотрелся вдоволь этих жеманниц. Представьте, что какой-нибудь знатный кавалер с тугим кошельком влюбился бы в меня по уши! Но это все шутки, а мое предложение к тебе, Сабина, серьезно. Нам доверили выступить на сцене парижского театра Эскредиль. Он не такой уж большой, но в нем собирается изысканная публика. Там нас ждут.
   Сабина от восторга захлопала в ладоши.
   – Как я рада за вас!
   – Радуйся и за себя, Сабина! Ты вместе с нами будешь блистать на сцене.
   – Я не могу.
   – Почему ты упрямишься? Ты же отлично подходишь на роли коварных обольстительниц и прелестных невинных созданий, – сказала Мари, искренне восхищаясь расцветающей красотой Сабины. – Если ты наденешь платье чуть покороче, то джентльмены смогут разглядеть твои ножки, а они, поверь мне, очаровательны.
   – Они также разглядят и мое лицо, а многие английские джентльмены запомнили его на свадебном пиру в присутствии короля.
   Вновь мрачная трагедия семьи Вудбриджей напомнила о себе. Словно черная птица пронеслась в небе.
   – Ты до сих пор веришь, что тебе грозит опасность?
   – Дело, которое начал Гаррет Блексорн, не может закончиться так просто. Кто-то из нас должен умереть.
   – Но ты неузнаваемо преобразилась. Ты была ребенком, а стала девушкой. Твои волосы стали совсем рыжими. Ты была бледна и худа – теперь на твоих щеках румянец, а стан округлился. – Мари все больше воодушевлялась. – Твои глаза излучают такой огонь, что могут сжечь весь Париж. И, самое главное, ты больше не хромаешь.
   – Может быть, я изменилась, – Сабина была согласна с доводами Мари. – Но мой брат… Если кто-то признает в нем наследника Вудбриджей…
   – Ричард подрос и стал шире в плечах. И он бойко болтает по-французски.
   Сабина не знала, что возразить. Каждый довод Мари был убедителен. Последние ее слова наиболее растрогали Сабину.
   – Мы – семья. Семья, не только связанная узами брака. Труппа актеров – это тоже семья. И мы хотим, чтобы ты вошла в эту семью. Играй хоть мальчиков, хоть карликов, дурачь зрителей как хочешь, но стань членом нашей семьи. Посмотри, Сабина, вон там, далеко на небе, зажглась звездочка. Она видна всем, кто сможет в этот час задрать голову вверх, но никто не знает, что это наша звезда. И твоя, Сабина! Разве я худшая предсказательница, чем Изабель?
   – Пусть выскажется мужчина, – предложил Жак.
   Ричард гордо повел плечами.
   – Мне хорошо там, где хорошо моей сестре.
   – И тогда, – вдруг торжественно подал голос Жак, – пусть пламень, бушующий в твоей крови, пламень мести и ненависти, обратится в благородное пламя искусства. Пусть все это вспыхнет на сцене театра, и люди уйдут с представления очищенными, словно после исповеди.
   – Не надейся на это, Жак, – предупредила его Мари. – Даже после исповеди они уходят с половиной грязных грехов, спрятанных в душе.
   Итак, все решилось. Растроганная словами актеров и маленького брата, Сабина согласилась на предложение Мари.
   Как-то раз, оставшись в одиночестве, Сабина уделила малую толику времени, чтобы как следует рассмотреть себя в зеркале. Чета Баллярдов отправилась по делам в город. Изабель собирала какие-то травы на лугу, Ричард скакал вокруг нее, как ретивый конь.
   Собственное отражение навело Сабину на размышления. Они были одновременно и радостны и тревожны. Да, правы оказались те, кто говорил, что она превратилась из подростка в привлекательную девушку. Она стала обладательницей сокровища, но не знала, как им распорядиться. По-прежнему прятать его от чужих глаз, страшась неведомой угрозы, или ехать вместе с Баллярдами завоевывать Париж? Они предложили ей взять себе театральный псевдоним – Пламенная. Он показался ей слишком высокопарным, нескромным, но то, что имя было связано с огнем, чем-то манило ее. Ее крылья уже на самой заре жизни опалил огонь ненависти. Пусть она будет Пламенной.
   Заслышав топот Ричарда по ступенькам фургона, Сабина едва успела прикрыть обнаженное тело первым попавшимся под руку костюмом.
   Мальчик ворвался в тесную каморку, словно порыв ветра:
   – Чем ты занималась, Сабина?
   – Разглядывала себя в зеркале.
   – От скуки?
   – Наверное, да… Мне всегда скучно, когда тебя нет рядом.
   – А ведь скоро мы расстанемся.
   – Что за глупые мысли? Почему ты так решил?
   – Потому что ты стала слишком красивой, Сабина!

Часть вторая
ОБОЖЖЕННАЯ ПЛАМЕНЕМ

14

    1634 год
   Лорд Стивен Мередит смертельно устал от монотонного покачивания своей кареты на французских дорогах по пути в Париж. Впрочем, дороги Франции были ничем не хуже английских. И точно такой же дождик моросил с неба, а редко пробивающееся сквозь тучи солнце ничуть не теплее.
   Шесть месяцев назад Стивен унаследовал титул и состояние своего отца лорда Мередита, чья кончина ожидалась уже давно. Слишком веселый образ жизни вел этот вельможа на протяжении долгих лет. Мачеха Стивена, леди Евгения, получила наконец, как считал Стивен, то, что заслужила. Она вышла замуж за старика, надеясь, что он вскоре отдаст Богу душу и она станет богатой вдовой. Но отец Стивена прожил достаточно долго, чтобы раскусить истинную сущность этой хищной и коварной птички.
   После смерти супруга Евгения объявила всем и каждому, кто согласился ее слушать, что она посвятила лучшие годы своей жизни заботам о беспомощном старике. В награду же она получила по завещанию крохотный домик возле какой-то Богом забытой деревушки. Хуже всего, что ее владение находилось в трех днях самой быстрой езды от Лондона, города, который она обожала. Ее привело в ярость то, что доход от выделенного поместья составлял всего двадцать фунтов в год, то есть меньше того, что она привыкла тратить на свои шляпки за один сезон.
   Ее постоянные требования денег на расходы подстегнули Стивена к решению убежать подальше от мачехи во Францию.
   Три года назад он унаследовал от какой-то дальней прабабки скромный особняк возле Парижа. Он все время подумывал, не продать ли его, так как собственность во Франции его совсем не интересовала. Но, прибыв на место, он нашел, что и дом и природа вокруг очаровательны, и задержался в своем новом владении на целых два месяца.
   Вначале Стивен просто наслаждался покоем и уединением, но однажды утром он проснулся с мыслью, что безмятежная растительная жизнь ему надоела, что душа его жаждет острых ощущений, и поэтому отправился в Париж.
   Когда его экипаж влился в оживленный поток уличного движения, Стивен с интересом уставился в окошко в поисках того, что могло заинтересовать скучающего английского джентльмена и предоставить ему возможность не без пользы провести время. В эти дни гвоздем парижского театрального сезона был спектакль в маленьком театрике Эскредиль. Казалось, что вся столица взорвалась от восторга и стремится припасть к ногам очаровательной актрисы со звучным именем Пламенная. Может быть, отобедав, он тоже съездит посмотреть на эту женщину.
   Публика хохотала до упаду вплоть до закрытия занавеса после окончания первого акта. Стивен аплодировал и смеялся вместе со всеми и даже громче всех, хотя не очень понимал, почему такой смех вызывают персонажи пьесы и в чем, собственно, заключалась интрига, так как не был силен во французском. Но зато он мгновенно влюбился. Пламенная оказалась самым привлекательным созданием женского пола, какое он когда-либо встречал в жизни. Стивен решил обязательно встретиться с ней и сказать, как он обожает ее. Но как с ней общаться? Как пробиться к ней сквозь толпу восторженных поклонников? Когда занавес опустился окончательно и стихли шумные овации, он долго маялся у выхода для артистов, выдерживая с истинно английским терпением толчки темпераментных театралов, и обдумывал способ, как привлечь в этой сутолоке внимание актрисы к своей особе.
   Наконец Пламенная появилась, сопровождаемая слугой. Она шла сквозь толпу, и народ расступался, освобождая ей проход. Иногда она останавливалась, заговаривая с теми, кого узнавала. Когда она поравнялась со Стивеном, он бесцеремонно применил локти, оттолкнув в стороны двух кавалеров, шагнул вперед и заговорил на скверном французском.
   – Мадемуазель! Вы… Я… – все заранее заготовленные фразы мгновенно забылись. – Вы сверкнули, как… Вы непохожи на человеческое существо. Вам не место здесь…
   Сабина замедлила шаг, замерла и, казалось, не могла сдвинуться с места. Широко раскрытыми глазами она то ли в изумлении, то ли в страхе смотрела на пришельца из прошлого.
   Стивен думал, что она пройдет мимо него, не удостоив даже взглядом. Но вдруг выражение ее лица изменилось. Она улыбнулась и нежно, весело рассмеялась. Словно хрустальные колокольчики прозвенели в воздухе, сыграв дивную мелодию.
   К его облегчению, она заговорила с ним по-английски, правда с сильным акцентом:
   – Месье, вы должны быть очень осторожны, иначе женщина может неправильно вас понять.
   – Я хотел вам сказать, что вы восхитительны, – произнес Стивен серьезно.
   Сабина вновь рассмеялась:
   – Ваш французский не так уж хорош…
   – Боюсь, что вы правы.
   – Тогда мне стало немного легче, потому что вы заявили только что, что я не достойна поклонения.
   Он встретился с ней глазами и почувствовал, что душа его ушла в пятки.
   – Что я сказал?
   – Вы сказали, месье, что я ужасно уродлива.
   Стивен покраснел.
   – Мадемуазель, пожалуйста, простите меня. Это никак не входило в мои намерения… О Боже, неужели я оскорбил вас? Я только пытался высказать необычный комплимент.
   – На плохом французском.
   Веселые искорки плясали в глазах Сабины. Англичанин чем-то заинтересовал ее, хотя она и не желала, чтобы кто-то об этом догадался. Ее сомнения исчезли, теперь она была уверена – это Стивен Мередит. Но что привело его в Париж? Кажется, он не узнал Сабину – неужели такое возможно?
   Собравшись с духом, она смело встретила устремленный на нее взгляд.
   – Ваш первый комплимент я как бы не расслышала, а второй принимаю с благодарностью.
   Сабина уже собралась продолжить свой путь, когда он произнес:
   – Я понимаю, что у вас, мадемуазель, нет повода для продолжения нашей беседы, но, пожалуйста, разрешите хотя бы представиться вам.
   – Мне нечего вам возразить.
   Сейчас она не боялась его. Ее окружала дружественно настроенная к ней толпа. Подослал ли его Гаррет или это была простая игра судьбы – в любом случае ей не грозила в этот момент опасность.
   – Я – лорд Стивен Мередит из Англии.
   «Так, значит, я не ошиблась!» – подумала Сабина, стискивая руки внутри теплой муфты так, что костяшки пальцев отозвались болью.
   – Мы с вами не встречались раньше, месье?
   – Я не уверен… Может быть… Но ваш облик незабываем!
   – Спасибо за третий комплимент. Теперь я запомню столь галантного любителя театра из Англии.
   Сабина вздохнула с облегчением. Этот молодой лорд остался в ее памяти. Он присутствовал при ее последнем свидании с Гарретом на лужайке возле замка Вудбриджей. Он был галантен и, по-видимому, добр к ней. Он же защищал ее от нападок распоясавшихся пьяниц у костра в ночь ее бракосочетания.
   – Всегда приятно встретить на спектакле чужестранцев. Вы путешествуете в одиночестве?
   «Вдруг Гаррет сопровождает его?» – мелькнула в мозгу Сабины сумасшедшая мысль.
   – Я здесь совсем один, – робко произнес Стивен, не смея надеяться, что Пламенная заинтересуется им настолько, что станет выяснять, женат ли он.
   Сабина обернулась к Изабель, которая незаметно, но жестко охраняла молодую актрису. Новый знакомый Сабины не вызвал в ней никаких чувств – ни настороженности, ни особой радости.
   – Посмотри, готов ли экипаж, Изабель.
   – Мадемуазель, прежде чем вы уедете, – Стивен заторопился и стал еще более косноязычным. – Могу ли я… иметь надежду лицезреть вас в будущем?
   Сабина ответила после недолгого колебания:
   – Если вас устроит следующая пятница, милорд, я буду рада вас видеть у себя. Там соберется небольшое общество.
   Он просветлел лицом.
   – Я обязательно буду там! – И тотчас растерялся: – А как вас найти?
   – Зайдите за кулисы театра накануне вечером и спросите Жака. Он даст вам все необходимые указания.
   Стивен не мог поверить, что Пламенная так ласково говорила с ним и даже пригласила в гости. Поистине сегодняшний вечер не был потерян впустую.
   Усевшись в экипаж, Сабина уже ждала вопросов от Изабель. Они незамедлительно последовали.
   – Зачем ты пригласила незнакомца в наш дом? Тем более англичанина?
   – Он не незнакомец. Он – друг Гаррета и пасынок любовницы моего супруга.
   – Ты хочешь заложить бомбу в стену нашей маленькой крепости?
   – Я хочу проникнуть в их тайные замыслы, понять, что случилось с моим отцом. И какой опасности подвергаюсь я и мой брат. Если Стивен агент моих врагов, я хочу, чтобы он стал и моим шпионом. Разве это не удачная идея?
   – Хитрее не придумаешь, – согласилась Изабель. – Но хватит ли тебе хитрости, мое дитя, обмануть этих лордов, опытных охотников за лисами?
   Сабина искренне увлеклась Стивеном. Он был, как выражалась покойная Tea, джентльмен с головы до пят. Стивен был полон юмора и так красиво галантен, что ни один французский ухажер не мог сравниться с ним. Прогулки с ним по магазинам или по живописным окрестностям Парижа доставляли ей удовольствие, и она ощущала легкость, которую не испытывала ни с одним мужчиной. Конечно, Сабина была осторожна и ни разу не завела разговор о Гаррете или о мачехе Стивена леди Мередит. Это была запретная тема. Она выжидала, что он сам чем-нибудь выдаст себя.
   Прошел месяц, и Сабина пришла к выводу, что Стивен просто-напросто в нее влюбился.
   В ночь решительного объяснения звезды на небе как назло сияли, погода благоприятствовала интимной прогулке. Их помолвка обрадовала бы многих друзей. Нечасто встречаются в законном браке столь родственные души.
   – Нам устроили иллюминацию. Небо – звездами, Париж – своими вечерними огнями.
   Стивен был нежен и лиричен в каждом своем поступке и в каждой произносимой фразе. Правда, он смешно коверкал французские слова, но она сама была виновата в этом. Сабина не признавалась, что сама в действительности англичанка, и не переходила на родной язык.
   – Я обожаю вас, Пламенная, хотя на нашем языке это прозвище звучит довольно странно. Красивее и добрее вас я никого никогда не встречал, – наконец произнес Стивен.
   – Стивен, – ее голос, уже привычный к театральным подмосткам, мог звучать до предела нежно. – Я ценю вашу дружбу, и поверьте, я ваш друг до гробовой доски. И эта дружба не должна быть запятнанной ничем.
   – Это что, текст из новой пьесы? Вы предлагаете мне дружбу, а не любовь?
   Сабина охваченная муками совести, поникла головой.
   – Больше, нежели дружба, я не могу вам предложить.
   Она закрыла глаза, а когда вновь открыла их, то увидела, что Стивен бродит по лужайке, подняв лицо к небу, и смотрит на звезды, крупные, как бриллианты в королевской короне.
   – Такое впечатление, что ваш сад простирается до небес и его плоды растут даже в межзвездном пространстве.
   Сабина не могла не оценить изысканность поэтических образов английского кавалера.
   – Подобные сравнения я могла услышать только от истинного джентльмена и одновременно поэта.
   – Я не оригинален.
   – Неправда, вы очень оригинальны. И часто развлекаете меня.
   – А в остальное время вам невесело?
   – Я занята тем, что веселю публику.
   – Вы только что сказали, что я могу рассчитывать лишь на вашу дружбу.
   – Да, не более. И давайте договоримся, что ничего не изменится в наших отношениях и никакая горечь не испортит сладость нашей дружбы.
   – Почему? Разве существуют какие-то препятствия? Если это крепостные стены, я сокрушу их.
   – Не тратьте свой пыл попусту, – с грустью сказала Сабина. – Мои дружеские чувства к вам гораздо глубже и честнее, чем любовь к какому-либо мужчине.
   – В такое высказывание я не верю. Я готов ждать месяцы, даже годы…
   – Вы не верите мне, а я говорю правду. – Она с нежностью коснулась кончиками пальцев его лица. – Вероятно, вы скоро вернетесь в Англию?
   – Вероятно, да.
   Она закрыла глаза, понимая, что делает самую большую глупость в своей жизни.
   – У вас в Англии обширный круг знакомств?
   – Зато нет особо близких друзей. Я нелюдим по характеру.
   – Мне трудно в это поверить.
   – Я меняюсь только в вашем присутствии.
   – Но хоть один друг у вас есть? – настойчиво продолжала Сабина.
   – Лишь один. Он мне как брат.
   – Расскажите мне о нем.
   Стивену не очень хотелось говорить о Гаррете, даже с Пламенной.
   – Вам, вероятно, пришелся бы по душе Гаррет – он нравится вообще всем женщинам. Но он равнодушен к знакам внимания и ухаживаниям. – Стивен бросил на девушку испытующий взгляд. – Подобно вам, мадемуазель.
   – А он способен увлечься женщиной? – спросила она, изображая любопытство.
   – Скорее, женщины влюбляются в него, чем он в них. Одно время он позволял себе определенные вольности, но с некоторых пор резко изменился и стал серьезен, даже слишком. Он редко посещает Лондон и никогда не появляется при дворе. Он предпочитает заточить себя в Волчьем Логове – своем родовом замке и проводит там дни без женского общества.
   – Что же заставило его так перемениться? – настаивала Сабина.