О`Бэньон Констанс. Синеглазая принцесса

   – И в смерти любовника, – добавила Франсис, многозначительно посмотрев на Алану поверх очков.
   – А вдруг я окажусь в ее обществе? Как мне себя с ней вести?
   Франсис потрепала Алану по руке.
   – Ведите себя естественно, дорогая, и все будет хорошо. Может быть, вы с ней даже подружитесь.
   Алана улыбнулась.
   – Когда мы с вами встретились, я и не подозревала, что мы с вами так сблизимся, дорогая Франсис. Мне будет вас очень не хватать.
   – Мне вас тоже, – ответила мисс Уикерс, и по ее глазам было видно, что она говорит правду.
   – Неужели мы никогда больше не встретимся?
   – Вполне может быть, Алана. В тот круг, где вы будете вращаться, мне доступа нет, – вздохнула Франсис. Но внезапно ее лицо озарилось улыбкой. – Хотя если у вас с мужем будут дети и вам потребуется гувернантка, я тут же приеду.
   Алана в недоумении воззрилась на собеседницу. Ей и в голову не приходило, что у них могут быть дети! Какое же это счастье – родить от Николаса ребенка! Хотя… откуда он возьмется, если они не будут жить вместе?
   – Мне уже за сорок, – продолжала мисс Уикерс, – и я скорее всего не выйду замуж. А детей я очень люблю. Я с удовольствием учила детишек индейцев и думаю, из меня получится неплохая гувернантка.
   – Милая Франсис! Считайте, что место гувернантки вам гарантировано… если, конечно, у меня кто-нибудь родится, – пообещала Алана.
   Ей было жаль добрую женщину, которая могла бы стать прекрасной женой и матерью, если бы у нее по-другому сложилась жизнь.
   – Как бы мне хотелось, чтобы вы остались со мной, Франсис! – печально добавила Алана.
   – Не могу, дорогая. Вам нужно самой постараться привыкнуть к новой обстановке, она ведь совсем не будет похожа на ту, что окружала вас всю жизнь. Но потом, если я вам понадоблюсь, вы мне дайте знать – и я сразу приеду.
   В глазах Аланы сверкнули слезы.
   – Франсис, милая, я никогда не забуду вашей доброты!
   Мисс Уикерс всхлипнула и отвернулась к окну. Ей было очень страшно за свою спутницу. Неужели Николас Беллинджер и жестокий, бездушный свет растопчут этот нежный цветок?
   – Если я вам когда-нибудь понадоблюсь, вы мне сообщите, и я не заставлю себя ждать, – повторила Франсис.
   – Хорошо, – кивнула Алана и тихо сказала, глядя на большие снежинки, облепившие окно: – Пожалуй, мне лучше скрыть, что мы с Николасом поженились. Если он захочет, чтобы об этом узнали, он сам расскажет.
   – Но почему?
   – Мне кажется, лучше подождать, пока Николас вернется из Вашингтона, – уклончиво ответила девушка, опуская глаза.
   У нее язык не повернулся признаться, что Николас женился на ней из жалости. А наутро, судя по всему, раскаялся в содеянном и бежал.
   Франсис печально вздохнула и снова принялась за вязание. Какое-то время слышалось только тихое позвякивание спиц, в такт которому раздавался стук конских копыт.
   – Что ж, пусть будет, как вы решили, – наконец пробормотала она.
   К вечеру они добрались до Арлингтона. С неба по-прежнему сыпались бесчисленные снежинки.
   На почтовой станции Франсис бесцеремонно обратилась к служащему:
   – Эй, любезный! Тебе не отдавали никаких распоряжений по поводу нашей поездки в усадьбу Кэлдвеллов?
   – Сейчас посмотрю. Как вас зовут? – мужчина с любопытством уставился на миловидную девушку.
   Алана смутилась и спряталась за спину Франсис.
   – Моя спутница – Алана Кэлдвелл. А распорядиться о том, чтобы ее доставили на место назначения, должен был Николас Беллинджер, – заявила мисс Уикерс.
   Круглощекий мужчина был ошарашен.
   – Капитан Беллинджер?.. Н-нет… от него никаких распоряжений не поступало… А он что, скоро вернется домой? Да? Но… кто эта женщина и какое отношение она имеет к Кэлдвеллам?
   Франсис осуждающе хмыкнула.
   – Любезный, я торчу здесь на сквозняке не для того, чтобы удовлетворять твое любопытство. Ты уверен, что мистер Беллинджер не отдал никаких распоряжений?
   Он покачал головой, стараясь получше разглядеть лицо Аланы.
   – Насколько мне известно, нет, мэм.
   – В таком случае, – потеряла терпение Франсис, – распорядись сам. Пусть нас отвезут к Кэлдвеллам.
   – Слушаюсь, мэм. Сейчас распоряжусь. – Поняв, что дело пахнет скандалом, он засуетился, но все-таки не удержался и спросил еще раз: – А когда капитан Беллинджер вернется домой? Мы уже несколько лет не имеем о нем известий.
   Франсис вздернула подбородок.
   – Ты лучше занимайся своими делами, любезный, а в чужие соваться нечего. Прикажи поскорее закладывать лошадей.
   Алана слушала их и все больше чувствовала себя загнанной в угол. Обстоятельства оказывались сильнее нее, и она не могла влиять на свою судьбу.
   Назад пути не было, а вперед… вперед она предпочитала не смотреть – это было слишком страшно.

19

   Страх нарастал с каждой минутой. Алана нервно стискивала руки. Еще немного – и ей придется переступить порог чужого дома. Ах, почему рядом нет Николаса? Почему все самое трудное ей приходится делать одной?
   Она откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза, пытаясь вообразить, что ждет ее в конце пути. Скоро ли Николас вернется из Вашингтона? И заберет ли ее к себе?
   – Вам доводилось бывать в Беллинджер-Холле, Франсис? – спросила Алана, вдруг поняв, что она с гораздо большим удовольствием поехала бы сейчас к матери Николаса, нежели к своему отцу. – Я почти ничего не знаю об этом месте.
   – Но разве мистер Беллинджер не рассказывал вам, как там чудесно?
   – Нет.
   – По-моему, прекрасней этого поместья нет во всей Виргинии. Во всяком случае, я никогда не видела ничего подобного. Особенно там чудесно весной и летом. Когда-то давно Беллинджеры разрешали прогулки по своим владениям. Целую неделю поместье бывало открыто для посетителей. В детстве я прогуливалась там со своими родителями и на всю жизнь запомнила это великолепие, – Франсис немного помолчала и добавила: – Боже, как давно это было! Задолго до рождения Николаса. А теперь, насколько я понимаю, чужим доступ в Беллинджер-Холл закрыт. И очень жаль, потому что простые люди вроде меня лишились возможности посмотреть, как живут избранные.
   – А моего отца вы знаете?
   – Только понаслышке. Это очень уважаемый человек. У него тоже красивое поместье, хотя и не такое большое, как у Беллинджеров.
   – А мы будем проезжать мимо Беллинджер-Холла? Мне бы хотелось на него посмотреть.
   – Да, мы как раз проедем мимо главных ворот. Вы только представьте себе, – воодушевленно воскликнула Франсис, – когда-нибудь вам суждено стать полновластной хозяйкой этого роскошного поместья! Ах, как бы мне хотелось, чтобы вы поехали туда сегодня же!
   – Мне тоже, – вздохнула Алана, прижимаясь лбом к замерзшему стеклу.
   Примерно через час Франсис подалась вперед и взволнованно указала на дорогу, ведущую к большой реке:
   – Вот отсюда начинаются владения вашего супруга.
   Пологий склон был покрыт толстым слоем снега.
   – А что это за река? – поинтересовалась Алана.
   – Потомак. Когда-то здесь к этому берегу причаливало много кораблей.
   – А где дом?
   – Он отсюда не виден. Зато хорошо виден причал. В свое время здесь бросали якорь суда, прибывшие из самой Англии. Беллинджеры никому не возбраняли пользоваться своим причалом, и на реке всегда царило оживление.
   – Так поступают только добрые, великодушные люди.
   – Да, Беллинджеры славились широтой своей натуры. И своим богатством. В прошлом на их плантациях трудилось две с лишним сотни рабов. Сейчас, конечно, их освободили, и правильно сделали! В Беллинджер-Холле выращивают табак, рис, хлопок, сахарный тростник, ячмень и кукурузу. А до войны Беллинджеры держали еще и конезавод. Таких чистокровных лошадей, как у них, не было во всей Америке.
   Алана встрепенулась. Ах, вот как? Значит, у нее с Николасом есть хоть что-то общее – они обожают лошадей!
   Она представила себе, как они с Николасом будут вместе кататься верхом по зеленому лугу, и на сердце у нее немного потеплело.
   Франсис смущенно хихикнула.
   – Я столько знаю про Беллинджеров, что меня можно принять за члена их семьи. Но что поделать, если я с детства люблю эти места? Если честно, то я и сопровождать вас к отцу согласилась прежде всего потому, что мне хотелось лишний раз полюбоваться по дороге Беллинджер-Холлом.
   Густой сосновый бор внезапно поредел, и сквозь полупрозрачную снежную завесу Алана увидела большой особняк, похожий на белую гору. Это зрелище превзошло все ее ожидания. Она даже помыслить не могла, что на свете существует такое великолепие. Перед особняком была просторная заснеженная лужайка.
   Насладившись восторгом Аланы, Франсис затараторила, охотно делясь с ней своими знаниями:
   – Въезд в усадьбу через эти ворота. Трехэтажный особняк построен из кирпича. В нем два крыла. Колонны из белого мрамора, его привезли из Италии. Тут все белое, даже двери и ставни. Потрясающе, правда?
   Алана не усвоила и половины сведений, которые ей сообщила Франсис, но главное ей было совершенно ясно: красивее Беллинджер-Холла нет и быть не может! Это что-то сказочное, такое только во сне бывает. Наверное, она никогда не почувствует себя здесь как дома. После убогой индейской хижины, в которой она выросла, великолепие Беллинджер-Холла будет ее подавлять.
   Хотя… о чем она размечталась? Разве ее сюда приглашали? Кто сказал, что Николас не постесняется во всеуслышание признать ее своей женой?
   Ворота, ведущие в поместье, остались позади, и Алану охватило отчаяние. Возможность счастья, пусть даже призрачная, терялась безвозвратно!
   А впрочем, иначе и быть не могло: зачем она Николасу? Их разделяет глубокая пропасть, и надеяться не на что…
   – А вон там впереди начинаются владения вашего отца, – внезапно сказала Франсис. – Видите?
   Алана схватила Франсис за руку.
   – Может, вы все-таки передумаете и останетесь со мной?
   Франсис сочувственно улыбнулась:
   – Увы, милый друг. Капитан Беллинджер взял с меня слово, что я довезу вас до порога, но даже не выйду из экипажа.
   – Не выйдете? Почему?
   – Кто его знает? Вероятно, капитан думал, что мы с вами не поладим и вы с нетерпением будете ждать возможности от меня избавиться.
   – Ах, Франсис! Что вы такое говорите? Будь моя воля, я бы с вами вообще никогда не расставалась!
   Мисс Уикерс предпочла не продолжать печальный разговор и обратила внимание Аланы на большой кирпичный дом, стоящий на правой стороне дороги:
   – Вот мы и приехали.
   Снежные хлопья кружились над аллеей.
   Алана посмотрела в ту сторону, куда указывала мисс Уикерс, и ее охватило мрачное предчувствие. Зачем она приехала к чужим людям, которые никогда не признают ее своею? Даже отец давно стал для нее чужим. Что она будет делать среди чужаков?
   Ей захотелось проехать мимо, и она уже собралась попросить кучера не останавливаться, однако, поглядев на дымок, приветливо курившийся над трубой, все же решила попытать счастья.
   Франсис убрала вязание в корзинку для рукоделия и, многозначительно поглядев на Алану, проговорила:
   – Друг мой, запомните, что я вам сейчас скажу. Вы ничуть не хуже, а может, даже гораздо лучше обитателей этого дома. Так что не позволяйте им выказывать свое превосходство над вами. Высоко держите голову, гордитесь своим происхождением и смело отстаивайте свои взгляды!
   – Непременно! – пообещала Алана.
   Экипаж остановился, и кучер, спрыгнув на землю, распахнул перед Аланой дверцу. Она обняла Франсис на прощание и смахнула со щеки слезу.
   Франсис поцеловала Алану в лоб.
   – Да поможет вам Бог, друг мой. Идите! Идите, пока я не расплакалась.
   Алана нерешительно вылезла из кареты. Вблизи дом казался еще массивней, чем с дороги. В последний раз оглянувшись на ободряюще улыбнувшуюся компаньонку, Алана отважно взошла на крыльцо.
   Франсис кивнула кучеру, карета медленно тронулась и вскоре скрылась за деревьями.
   Алана осталась один на один со своей судьбой.
   Внезапно дверь отворилась, перед Аланой стоял величественный старый негр в роскошной ливрее.
   Почему-то он глядел на нее с иронией.
   – Что вам угодно, мэм?
   – Вы… вы меня не ждали? – пролепетала Алана, надеясь, что Николас известил родных о ее приезде.
   Дворецкий окинул оценивающим взглядом скромный шерстяной плащ девушки и решил, что перед ним птица невысокого полета.
   – Ну, почему не ждали? – насмешливо протянул он. – Если вы, мэм, новая горничная госпожи, то мы ждем вас уже два дня… Только заходить-то нашему брату положено с черного хода, а не с парадного крыльца! Ладно, так и быть, я ничего не скажу молодой мисс. Беги поскорее за дом. Бог даст, госпожа не узнает о твоей оплошности.
   – Но я не служанка! – покачала головой Алана. Честно говоря, сейчас она об этом даже сожалела. Негр явно удивился:
   – Гм… В таком случае, пожалуйста, назовите мне свое имя, мэм. Я о вас доложу.
   – Я… я… Я Алана Кэлдвелл! – гордо вскинув голову, заявила она. – Мне нужно увидеться с моим отцом, Энсоном Кэлдвеллом.
   Слуга остолбенел, но, будучи хорошо вышколенным, быстро пришел в себя и невозмутимо произнес:
   – Извольте зайти, мэм. Я приношу вам мои искренние извинения за то, что продержал вас на холоде.
   Он направился было в глубь дома, но внезапно остановился и на всякий случай переспросил, чтобы не ошибиться:
   – Я правильно вас понял? Вы дочь мистера Энсона Кэлдвелла?
   – Да, – стараясь держаться как можно более достойно, ответила Алана.
   Дворецкий направился в конец коридора и, деликатно постучавшись, что-то прошептал.
   Вернувшись, он хотел взять у нее плащ, однако она предпочла остаться одетой: внутренний голос подсказывал ей, что так будет лучше.
   – У мисс Элизы гости, – смущенно пробормотал дворецкий, – она сможет выйти к вам только на минутку.
   В коридоре показалась молодая женщина. С важным видом прошествовав в прихожую, она окинула Алану суровым взором и спросила свистящим шепотом:
   – Кто вы такая?
   Хотя лицо у Элизы было довольно миловидным, желчно поджатые губы придавали ему неприятное выражение. Русые волосы были зачесаны назад и собраны на затылке в тугой пучок. Эта прическа старила сестру Аланы и тоже не прибавляла ей привлекательности.
   Алана приветливо улыбнулась, однако ответной любезности не последовало.
   – Я Алана Кэлдвелл, – не теряя присутствия духа, ответила она. – Похоже, меня здесь не ждали…
   Элизе очень хотелось заявить, что девушка в плаще с чужого плеча не имеет никакого отношения к ее отцу, но ни у кого, кто хоть раз увидел ее сапфировые глаза, не могло остаться сомнения в родстве Аланы с Энсоном Кэлдвеллом. Поэтому Элиза предпочла не углубляться в выяснение неприятных обстоятельств, а, покосившись на дверь, за которой были гости, торопливо произнесла:
   – Конечно, не ждали. Что вы здесь делаете?
   Алана чуть не расплакалась от досады. Она подозревала, что в доме отца ее не встретят с распростертыми объятиями, однако в глубине души у нее все-таки теплилась надежда на то, что сестра отнесется к ней по-человечески. Теперь и эта надежда рухнула.
   – Я… хочу видеть отца! – гордо вскинув голову, промолвила Алана.
   Элиза всегда ненавидела индейскую девчонку, которую отец прижил на стороне. Но пока их пути не пересекались, можно было делать вид, будто ее не существует.
   И вот теперь встреча произошла!
   Элиза была растеряна. Она и сама толком не понимала, чего боится, но ощущала в появлении Аланы смутную угрозу, а потому решила сразу же поставить наглую полукровку на место.
   – Моего отца нет дома, – надменно заявила Элиза. – Скажите, что вам от него нужно, и, когда он вернется, я ему передам.
   Гордость Аланы была уязвлена, но, к счастью, она умела сохранять присутствие духа даже в самые тяжелые минуты.
   – Передайте отцу, что я приехала в Виргинию. Или мне лучше сделать это самой?
   Элиза представляла себе сестру жалким существом, не способным двух слов связать по-английски, и, увидев, что Алана владеет этим языком не хуже ее, Элиза почувствовала себя уязвленной. Да и жалкого в Алане ничего не было, даже неудачно выбранная одежда не портила ее красоты.
   – Говорю вам, отца нет дома! – раздраженно поморщилась Элиза. – И вообще… как вы докажете свое родство с ним? Мало ли кому придет в голову выдать себя за дочь Энсона Кэлдвелла! Что ж, нам всех подряд прикажете в дом пускать, да? – Элиза еще раз окинула сестру высокомерным взглядом и добавила, злобно прищурившись: – Я вам не верю!
   Но сломить Алану оказалось не так-то просто!
   – Хотите верьте, хотите – нет, – спокойно сказала она, – но я Алана Кэлдвелл. И я не сойду с этого места, пока не увижу отца!
   Элиза с ужасом подумала о гостях, которые в любой момент могли выглянуть в коридор, и прошипела:
   – Еще чего! Вы поставите меня в неловкое положение перед людьми, придется им что-то объяснять… Вы здесь никому не нужны! Понимаете?
   Ну какой смысл был с ней пререкаться?
   Алана никому не собиралась навязываться и, скрывая разочарование, заявила:
   – В таком случае предоставьте мне экипаж, чтобы я могла отсюда уехать.
   Элиза повернулась к дворецкому:
   – Хэмиш, вели поскорее заложить лошадей, и пусть ее отвезут, куда она захочет.
   И, смерив сестру на прощание убийственно-холодным взглядом, она поспешила к гостям, которые, похоже, были несколько удивлены ее долгим отсутствием.
   – Нет-нет… ничего особенного… пустяковое недоразумение, – донесся из-за двери нарочито бодрый голос Элизы. – Милости прошу к столу, будем пить чай.
   Хэмиш посмотрел на Алану с симпатией и сочувственно прошептал:
   – Не огорчайтесь, мисс. Когда хозяин вернется, я ему скажу, что вы приезжали. Вам есть где остановиться?
   – Да, – борясь с подступающими слезами, кивнула Алана. – Да, есть…
   Но на самом деле она понятия не имела, куда ей деваться. Денег у нее не было, знакомых тоже. Единственная ее подруга Франсис была уже далеко…
   Каким же неприветливым оказался мир белых людей! Зачем ее привезли сюда? Она ведь не просила об этом!
   Сев в карету, Алана дала себе клятву больше никогда не переступать порог отцовского дома.
   – Куда вас отвезти, мисс? – спросил кучер, подавая ей шерстяной плед.
   И тут Алану вдруг осенило!
   – Отвезите меня в Беллинджер-Холл! – четко и внятно произнесла она, забавляясь изумлением кучера.
   Ничего! Она еще им покажет! В ее жизни и не такое бывало, но она никогда не сдавалась.
   Метель усилилась, и когда карета наконец остановилась перед домом Николаса, Алана не сразу смогла разглядеть его за снежной завесой.
   А когда разглядела, к горлу опять подступил страх. Что, если ее и отсюда выгонят?
   – Пожалуйста, – попросила Алана кучера, – не говорите Элизе Кэлдвелл, что вы привезли меня сюда. Скажите, что я поехала в город.
   – Хорошо, мисс, – понимающе кивнул кучер. – Не беспокойтесь, она ничего не узнает.
   Алана поблагодарила его и, призвав на помощь все свое мужество, отправилась на свидание с матерью Николаса.
   Кучер поставил ее вещи на крыльцо и уехал.
   Алана дрожащей рукой взяла медный молоток и постучала в дверь. По крыльцу разгуливал ледяной ветер, и она уже мечтала только о том, чтобы хоть на минутку оказаться в тепле.
   Дверь отворилась, на пороге вырос дворецкий в серой ливрее с черными позументами.
   В отличие от дворецкого Кэлдвеллов, он не стал держать Алану на морозе, а, приветливо улыбнувшись, сразу же пригласил ее войти.
   – Чем могу служить, мисс? – спросил Эскью, заглядывая в испуганные синие глаза девушки. Таких прекрасных глаз ему не доводилось видеть, пожалуй, никогда в жизни.
   – Я Алана Беллинджер, жена Николаса, – еле слышно пролепетала она.
   – Кто к нам пожаловал, Эскью? – неожиданно раздался приятный женский голос.
   Стоически сохраняя невозмутимость, дворецкий ответил:
   – Алана Беллинджер, мадам. Насколько я понимаю, мистер Николас женился и прислал к вам свою супругу!

20

   В просторный вестибюль вошла женщина в черном бархатном платье с кружевным белым воротником. Волосы цвета воронова крыла были зачесаны назад и сколоты на затылке, лицо ее казалось добрым и милым, но в глазах, таких же больших и зеленых, как у Николаса, было заметно недоверие.
   – Простите, мисс, Эскью не ошибся? Может быть, он вас неправильно понял?
   – Я… жена Николаса, – устало пробормотала Алана, чувствуя, что еще одного столкновения она сегодня просто не выдержит. – Мы поженились в Сент-Луисе. Он… он послал меня к моему отцу, но я не могу там оставаться… а больше мне поехать не к кому… Вот я и приехала к вам. Пожалуйста, не прогоняйте меня!
   – Ну что вы! Конечно, я вас не прогоню, милая! – заверила Алану миссис Беллинджер. – Но как странно, что Николас послал вас наобум, не договорившись заранее… Это на него не похоже. А где он сам? Почему не приехал с вами?
   – Он… в Вашингтоне.
   – Понятно, – женщина ласково улыбнулась, отчего ее лицо стало просто прелестным, и подошла к Алане поближе, изумив ее тонким ароматом своих духов. – Если б я знала о вашем приезде, я бы устроила вам более достойную встречу, – миссис Беллинджер обняла невестку и, прижавшись щекой к ее холодной щеке, воскликнула: – Боже! Да вы продрогли! Поскорее идите в гостиную и садитесь у камина, а Эскью позаботится о вашем багаже. Мы поселим вас в комнате моего сына.
   Убедившись, что ей больше не придется мерзнуть на ветру, Алана испытала огромное облегчение и, бросив рассеянный взгляд на стены, увешанные зеркалами в позолоченных рамах и фамильными портретами, пошла за миссис Беллинджер.
   Гостиная оказалась еще более величественной. Здесь все свидетельствовало о богатстве хозяев. Как и фасад особняка, эта комната была ослепительно белой. На полу лежал пушистый белый ковер, стены и мебель были обиты белым шелком, в белом мраморном камине приветливо горел огонь.
   Алана никогда не видела подобного великолепия. Неудивительно, что сент-луисская гостиница не произвела на Николаса никакого впечатления!
   – У вас такой прекрасный дом, миссис Беллинджер! – простодушно воскликнула девушка.
   Мать Николаса улыбнулась открыто и доброжелательно:
   – Зовите меня просто Лилией. А мне как вас называть?
   – Аланой.
   – Прелестное имя. Когда-то с нами по соседству обитала одна Алана, но она давно умерла.
   – Если ее фамилия была Кэлдвелл, то это, наверное, моя бабушка.
   Лилия удивилась:
   – Бабушка? Но… насколько я знаю, у Аланы были внуки только от ее сына Энсона… Впрочем, мне, наверное, не все известно – мы не настолько близки с этим семейством.
   Озябшей Алане совершенно не хотелось вспоминать, как ее выгнали из отцовского дома, поэтому она поспешила перевести разговор на другую тему:
   – Простите, что я свалилась вам как снег на голову. Я, право, надеялась, что Николас сообщит вам о нашей свадьбе.
   Лилия усадила Алану к огню.
   – О нет, мой сын давным-давно мне не писал… – В ее зеленых глазах промелькнула затаенная боль, и, отвернувшись, чтобы ее скрыть, Лилия дернула за шнурок звонка, вызывая служанку. – Но если б вы знали, как я рада, что Николас наконец-то обзавелся семьей! Я боялась, что он никогда не женится.
   Последние слова мать Николаса произнесла почти шепотом.
   Алана развязала тесемки капора и поправила слегка растрепавшиеся волосы.
   – Значит, вы не жалеете, что ваш сын женился на мне?
   – Нет, конечно. А почему я должна жалеть? – удивилась Лилия, усаживаясь в кресло рядом с Аланой. – Я всегда считала, что мой сын выберет себе в жены только необыкновенную, удивительную девушку. И я уверена, что так оно и есть.
   Алана готова была заплакать от радости. Она и мечтать не смела о таком теплом приеме. Но признаться в этом ей не удалось, потому что в комнату вошла пожилая служанка в островерхом чепце.
   – Ты представляешь, Китти, Николас прислал к нам свою жену!
   Добродушное лицо старушки расплылось в улыбке.
   – Слава Богу! Я уж и не надеялась дожить до этого дня! Да храни тебя Господь, дитя мое! – Китти внимательно поглядела на Алану. – Что ж, у Николаса губа не дура. Но ты смотри, детка, за этим мошенником нужен глаз да глаз!
   Лилия рассмеялась.
   – Китти всю жизнь была при мне. В детстве я жила в Филадельфии, и, сколько себя помню, Китти служила у нас в доме. А когда я вышла замуж за отца Николаса, она приехала со мной в Беллинджер-Холл. Китти тут у нас всем заправляет. Ей только дай волю – она и вам начнет указывать, как жить.
   Алана переводила взгляд с одной женщины на другую, не понимая, шутят они или говорят всерьез.
   – Не морочьте малышке голову, мэм! А то она и вправду решит, что я злая ведьма. – Она явно чувствовала себя членом семьи, а не служанкой Беллинджеров.
   Алана зябко поежилась, и только тут до Китти дошло, что девушка продрогла.
   – Ах ты Господи! Бедняжка совсем окоченела, а мы тут языками чешем. Пойдем, детка, пойдем! Тебе надо принять горячую ванну – и в постель! А я тем временем приготовлю тебе вкусный ужин.
   Лилия звонко расхохоталась.
   – Ну вот! Я же предупредила: Китти сразу начнет вам указывать, как жить, Алана. Но сегодня вы ей не перечьте, вам и вправду лучше пораньше лечь спать. А завтра, когда вы как следует отдохнете, мы познакомимся поближе.
   Алана не знала, что и думать. Интуиция подсказывала ей, что Лилия говорит искренне, вся атмосфера дома была проникнута добротой. Как можно ее ненавидеть? Она ведь такая хорошая!