О`Бэньон Констанс. Синеглазая принцесса

   Однако Николас, похоже, не замечал ее восхищения – он был увлечен рассуждениями о том, что люди, проигравшие войну, теряют уважение к себе.
   Наконец миссис Флемминг удалось вклиниться в мужской разговор.
   – И куда вы направляетесь, капитан Беллинджер? – осведомилась она.
   – Сначала в Вашингтон, а потом домой в Виргинию, – коротко ответил Николас.
   – О Боже! Что я слышу! – просияла миссис Флемминг. – Вы из Виргинии! – Однако вдруг ее лоб прорезала озабоченная морщина. – Да, но тогда почему на вас синий мундир? Неужели вы, южанин, сражались против своих земляков?
   – Я сражался во славу Юга, – тусклым, невыразительным голосом ответил Николас. – Но Конфедерации больше нет, миссис Флемминг. И вашингтонское правительство старается, чтобы мы снова стали единой страной. Видя его усилия, многие люди тоже начали стремиться к примирению.
   Миссис Флемминг возмущенно уставилась на него поверх очков:
   – Наверное, вы столь благодушны, потому что ваш дом не пострадал, капитан. А вот нам не повезло, наше поместье в Ричмонде сгорело. Сейчас его, правда, восстановили, но все уже не то… О былой роскоши пришлось позабыть. Мы, как и многие наши друзья, разорены, а это не располагает к легкому прощению обид.
   Николас смерил ее ледяным взглядом:
   – Что ж, мне, можно сказать, и вправду повезло, мадам. Хотя там, где я живу, свирепствовали пожары, наш дом почти не пострадал.
   – А вы случайно не из Ферфакса? – насторожилась миссис Флемминг.
   Николас кивнул, глаза его помрачнели – он уже знал, что последует за этим вопросом.
   – Неужели вы в родстве с Беллинджерами, которым принадлежит Беллинджер-Холл? – ахнула собеседница.
   – Да, миссис Флемминг, – подтвердил Николас, готовясь дать ей отпор. – Беллинджер-Холл – мой дом.
   – Боже мой! Беллинджеры… такое известное семейство! – пролепетала потрясенная миссис Флемминг. – Его так уважали… правда, потом… потом… – Она поперхнулась, покраснела и торопливо продолжила: – Капитан, я… мы… мы не верим сплетням, которые распускают про вашу семью. Ни единому слову!
   Николас промолчал, и миссис Флемминг с тайным злорадством выпалила:
   – Говорят, главу этого семейства расстреляли янки. Вроде бы однажды ночью он неожиданно вернулся домой и застал свою жену врасплох с офицером. Разъяренный изменой жены, Беллинджер убил наглого янки, и северяне его казнили.
   Глупая миссис Флемминг трещала как сорока, не замечая, что Николас страшно напряжен и что в глубине его зеленых глаз притаилась боль.
   «Что омрачило жизнь капитана? – тревожно гадала Алана. – О какой женщине они говорят? Почему ему так горько об этом слышать?»
   А миссис Флемминг продолжала тараторить:
   – Я лично считаю, что мистер Беллинджер имел полное право расправиться с этим янки, но его расстреляли. Расстреляли без суда и следствия! Послушайте, капитан… – Она даже рот разинула от любопытства. – Послушайте… а ведь казненный, наверное, был вашим близким родственником?
   Глаза Николаса давно превратились в две зеленые льдинки.
   – И весьма близким. То был мой отец. Что же касается правдивости этих слухов… видите ли, в жизни правда частенько смешивается с полуправдой. И люди обычно верят тому, чему им хочется верить.
   – Боже мой! Значит, эта женщина была вашей ма… – вырвалось у Грейс.
   – Хорошо, я согласна, семейные драмы всегда обрастают множеством домыслов, – не унималась миссис Флемминг. – Вот вы и расскажите нам, что же все-таки произошло! Какова настоящая правда?
   – Это зависит от того, чему вы склонны поверить, миссис Флемминг, – с горечью произнес Николас. – Ваша версия, конечно, сильно приукрашена. Но беда в том, что почти никто – и я в том числе – не знает правды, и можно лишь гадать, что именно произошло в роковую ночь.
   Мать и дочь были поражены. Николас усмехнулся:
   – Но боюсь, истинная правда ужаснула бы вас еще больше.
   Он был уверен, что разговор на этом прекратится, но миссис Флемминг не так-то легко было заставить отклониться от цели:
   – А ваша матушка по-прежнему обитает в Беллинджер-Холле, капитан? – с невинным видом поинтересовалась она.
   Столь наглое вмешательство в его личную жизнь возмутило Николаса, и он решительно отрезал:
   – Понятия не имею. После казни отца я дома не был.
   – Да уймитесь же вы! – не выдержал мистер Флемминг. – Что вы лезете не в свое дело? Зачем докучаете человеку сплетнями и досужими домыслами?
   Николас стиснул зубы.
   Алана могла лишь догадываться о том, что творилось в его душе.
   Грейс Флемминг неожиданно положила свою изящную ручку на руку Николаса и сочувственно прошептала:
   – Папа прав, капитан Беллинджер. Поверьте, мы с мамой не хотели пробуждать тягостные воспоминания.
   Но Николас не смягчился.
   – Не стоит беспокоиться, мисс Флемминг, – сухо произнес он. – С тех пор, как отец застрелил любовника моей матери, наша семья вызывает повышенный интерес у окружающих. Я к этому привык.
   Трудно было придумать более шокирующий ответ.
   В комнате воцарилось гнетущее молчание. Грейс Флемминг побледнела и отдернула руку, словно обжегшись.
   – Что за страшные вещи вы говорите, капитан!
   Миссис Флемминг сложила вышивание и встала:
   – Пора спать. Завтра будет тяжелый день.
   – Ну-у, давайте посидим еще немножко, мама, – взмолилась дочь.
   Момент первого потрясения прошел, и красивый гордый капитан еще больше заинтриговал охочую до мужского общества Грейс.
   – Неужели мы не можем поговорить о чем-нибудь более приятном, капитан Беллинджер? – с милой улыбкой спросила она.
   Николас мгновенно раскусил ее хитрость, тем более что это было несложно. Женщины – а они всегда вились вокруг него словно мухи – либо надоедали ему своей материнской заботой, либо старались изменить его к лучшему. Но сейчас капитану было безразлично, какие иллюзии питает на его счет Грейс Флемминг. Главное, что она была весьма недурна собой, а Николас ценил женскую красоту.
   – Что ж, можно побеседовать и на более приятные темы, но при одном условии: вопросы буду задавать я, – заявил капитан и ослепительно улыбнулся.
   – Ах, вот как? И что вас интересует? – к ужасу своих родителей, Грейс кокетничала напропалую.
   – Ну… например… почему вы очутились так далеко от дома, мисс Флемминг?
   Грейс просияла. На ее щеках появились прелестные ямочки.
   – О, мы едем в гости к моей сестре Франни. У ее мужа фактория возле форта Юнион. Признаюсь, мне уже надоело путешествовать, и я жду не дождусь, когда мы прибудем на место. Я так стосковалась по цивилизации! А тут еще эти индейцы… – Грейс брезгливо наморщила носик. – А что занесло вас в эту дикую глушь, капитан?
   – Я тут не по своей воле. Меня отправили сюда вместе с другими южанами, чтобы мы усмиряли индейцев. Насколько я понимаю, власти не знали, что с нами делать, и решили, что чем дальше нас заслать, тем им будет спокойней: – Николас покосился на Алану. – Правительство одним выстрелом убило двух зайцев: убрало с глаз долой бунтовщиков-южан и загнало в резервации бунтовщиков-индейцев. А то, что они там умирают с голоду, никого не волнует!
   – Похоже, вы сочувствуете этим дикарям, – хмыкнул мистер Флемминг. – Должен вам сказать, что наше семейство придерживается иной точки зрения. По мне, так лучше, чтоб они все передохли. Я, правда, и к полковнику Кастеру не питал особой симпатии, поскольку он янки, но и меня возмутило, что на него так коварно напали. Даже янки не заслуживал столь ужасной участи. Индейцы поступили бесчеловечно.
   – Но белые тоже не ангелы, – возразил Николас. – Я видел, как они обходились с индейцами. И потом, у меня есть веские основания считать, что нападение на Кастера было спровоцировано.
   Николас и сам не ожидал от себя такого!
   Алана впилась взглядом в его лицо, стараясь понять, правду он говорит или нет. Неужели капитан действительно сочувствует ее народу?
   Миссис Флемминг содрогнулась.
   – Брр… давайте больше не будем об индейцах, капитан! – попросила она и вкрадчиво поинтересовалась: – А… перейдя на сторону правительства, вы подписывали какие-нибудь бумаги, капитан? Я слышала, южан заставляют присягать на верность Соединенным Штатам…
   Она прекрасно понимала, что наступает на больную мозоль, и ее маленькие глазки опять злорадно вспыхнули.
   – Это был самый разумный выход, – отрезал Николас и, давая понять, что допрос окончен, отошел к камину.
   Алана тихо сидела, сложив руки на коленях, и всем своим видом старалась показать, что происходящее ее не интересует.
   Миссис Флемминг разочарованно вздохнула, пошарила глазами по гостиной, подыскивая новую мишень…
   Внезапно ее взгляд зацепился за молчаливую девушку, которая так отрешенно смотрела, как будто рядом с ней в комнате никого не было.
   – Хотела бы я знать, капитан Беллинджер, – миссис Флемминг повысила голос от возмущения, – как получилось, что столь юная особа путешествует одна, без родственников или хотя бы компаньонки?! Это же не принято!
   Алана и бровью не повела.
   Тогда миссис Флемминг постучала пальцем по ее плечу и спросила, медленно произнося каждый слог:
   – Где ва-ша ком-пань-он-ка?
   Видимо, она надеялась, что если говорить с расстановкой и громко, то до Аланы все-таки дойдет смысл вопроса.
   Взбешенная Алана резко дернула плечом, скидывая ее руку, и ринулась в комнату, которую отвела для нее Молли Бакнер.
   – Как она дурно воспитана, – прошипела миссис Флемминг. – Да я в жизни не видела ничего подобного! Это… это Бог знает что!
   Николас усмехнулся.
   – Не волнуйтесь понапрасну. Я же вас предупреждал, мисс Кэлдвелл не понимает английского.
   Миссис Флемминг вытаращила глаза, как будто услышала это впервые.
   – Но тогда ей тем более не следует ездить одной. Она что, жила среди варваров, которые и по-английски не говорят?
   – Вы недалеки от истины, – кивнул Николас. – Алана Кэлдвелл воспитывалась шайенами.
   От лица миссис Флемминг отлила кровь, а ее дочь ахнула и переспросила, словно не веря своим ушам:
   – Шайенами? Они что, ее похитили?
   – О нет. Просто… мисс Кэлдвелл – наполовину индианка. Ее мать была из этого племени, – пояснил капитан, наслаждаясь замешательством собеседниц.
   Грейс уставилась на дверь, за которой скрылась Алана.
   – Боже мой! – после долгого молчания простонала она, скривившись от отвращения. – Какой ужас! Да ее близко нельзя подпускать к приличным людям! Она… она ведь может прокрасться ночью в нашу спальню и перерезать нам горло!
   – Не понимаю, – нахмурилась миссис Флемминг, – как мог ее отец, белый человек, связаться с грязной индианкой?
   – Да ладно, чего вы взъелись на бедную девочку? – попытался урезонить жену и дочь мистер Флемминг. – Она и на индианку-то не похожа.
   – Послушайте, капитан, – подозрительно спросила миссис Флемминг, – а откуда вы знаете ее историю?
   Алана, которой все было слышно через тонкую перегородку, сердито сжала кулаки. Так и есть! Сейчас он поднимет ее на смех! Ну что за ужасный человек! Неужели ему доставляет удовольствие мучить и унижать беззащитных?
   – Мисс Кэлдвелл находится под моим покровительством, – спокойно ответил Николас.
   – То есть как? Вы хотите сказать, она… едет с вами? – в ужасе воскликнула миссис Флемминг, а Грейс тихо ойкнула.
   Николас раздраженно поморщился.
   – Да, я сопровождаю ее в Сент-Луис. Вы, должно быть, уже заметили, что у нас с мисс Кэлдвелл много общего. Мы с ней оба изгои, с той только разницей, что я достоин вашего презрения куда больше, нежели она, но почему-то со мной вы больше церемонитесь, – заявил Николас, и Алана вдруг поняла, что он вовсе не собирается ее позорить, а, наоборот, старается защитить и ради этого готов сам стать посмешищем.
   Но почему он так равнодушен к мнению окружающих? Почему так презирает их? Наверное, из-за того, что случилось с его родителями… Бедный… Пережить такое…
   Хотя… с какой стати его жалеть? Он не заслуживает жалости! Капитан – бледнолицый и, стало быть, ее враг!
   Алана прижалась лбом к окну. С ночного неба сыпались большие снежные хлопья. На душе у нее было тяжело. Да… не скоро она позабудет сегодняшнее унижение… Флемминги ругали шайенов, о которых наверняка знали только понаслышке, а она была вынуждена молча терпеть их поношения!
   Что ж, если так ведут себя все белые люди, то она тем более не желает иметь с ними ничего общего! Особенно с капитаном Беллинджером, который постоянно ранит ее своими дурацкими замечаниями.
   Приподняв подол, Алана посмотрела на свои ноги, обутые в мокасины, и пожалела, что согласилась снять индейское платье. Не надо было переодеваться. Тогда бы все понимали, что она горда своей принадлежностью к славному племени шайенов!
   Да-да, ей нечего стыдиться родственников. Во всяком случае, по линии матери.
   А вот с отцом посложнее… Она, мягко говоря, не уверена, что им или его детьми, обитающими в Виргинии, можно гордиться.

8

   Алана ворочалась с боку на бок на жесткой постели и никак не могла уснуть. Слишком многое не давало ей покоя…
   Промаявшись без сна, она встала и подошла к окну. Привыкшая к холоду, девушка задыхалась в жарко натопленном помещении. Быстро нащупав в темноте щеколду, Алана распахнула окно и с наслаждением набрала полную грудь свежего воздуха.
   Снегопад уже прекратился, на небе сияла луна. Судя по ее расположению, время близилось к полуночи. Тишина стояла такая, что даже слышно было, как в конюшне пофыркивают лошади. Потом с крыши упала маленькая сосулька, и на всю округу раздался звон.
   Алана с тоской подумала, что завтра утром ей опять придется терпеть в дилижансе соседство капитана Беллинджера. Но хотя бы этих противных Флеммингов рядом не будет – и то хорошо! Она вспомнила их обидные слова и зябко поежилась.
   Этим вечером Алана впервые поняла, что совершенно не готова к встрече с миром белых людей. Она не знает правил этого мира, не понимает причин многих поступков. Особенно ей было непонятно, почему белые люди такие жестокие. Вот хотя бы миссис Флемминг. С чего эта карга на нее взъелась? Чем она ей не угодила?
   А как странно ведет себя Грейс! Странно и глупо.
   Алана нахмурилась. Сама не понимая почему, она злилась на Николаса за то, что он поощрял дурацкое кокетство мисс Флемминг. Как это было нелепо! Нелепо и неискренне… То ли дело они с Серым Соколом! Объяснились друг другу в любви прямо, безо всяких там ужимок и хлопанья ресницами. В любви нужно быть честными и откровенными.
   Алане вдруг стало страшно. Знакомый мир, в котором она выросла, канул в небытие, а неведомое будущее казалось ужасным.
   Нет, нужно бежать! И быстро! А то можно и не найти дороги домой… Но где теперь ее дом? Куда она вернется? На пепелище? Утраченного не вернуть. После смерти бабушки и дедушки она уже ни в ком не обретет надежной защиты. И восторгов любви ей теперь не познать – Серый Сокол унес с собой в могилу ее надежды на счастье.
   Она одна… одна на свете… По щеке девушки побежала слеза.
   Неожиданный шум прервал ее горькие размышления. Алана отпрянула в тень и прислушалась. У кого-то под ногами захрустел снег. Интересно, кому это вздумалось прогуляться в столь поздний час?
   Перед окном появилась темная фигура. Алана затаила дыхание. О, да это Николас Беллинджер!
   Не подозревая, что она за ним наблюдает, Николас остановился прямо под окном Аланы и, прислонившись к стене, уставился в черную даль. Похоже, его тоже мучила бессонница.
   Алана вглядывалась в него, стараясь догадаться, о чем он думает. Наверное, воспоминания о родителях разбередили ему душу…
   Вдруг скрипнула входная дверь. Николас вздрогнул и повернулся на звук.
   – Капитан Беллинджер?! – послышался высокий голос Грейс Флемминг. – Ах, какой сюрприз! А я и не подозревала, что вы здесь. Я просто вышла подышать свежим воздухом.
   На лице Николаса промелькнула ироническая усмешка.
   – Вы бы отдохнули, мисс Флемминг. Вам предстоит завтра нелегкий путь.
   Грейс была с головы до ног закутана в теплый плащ – только нос торчал наружу.
   – Честно говоря, капитан, – призналась она, – я вышла сюда, заслышав ваши шаги. Мне нужно с вами поговорить.
   Грейс подошла к Николасу почти вплотную и, с обожанием глядя на него снизу вверх, прошептала:
   – Вас это удивляет?
   Николас долго молчал – Алане показалось, что он раздосадован, – а потом ответил:
   – У нас с вами могут быть большие неприятности, мисс Флемминг. Ваши родители вряд ли одобряют ночные рандеву. Идите к себе. Будем надеяться, что если вы поспешите вернуться, они не заметят вашей отлучки. Иначе нам с вами не поздоровится.
   Но Грейс положила руку на плечо Николасу и томно прошептала:
   – Нет… Я должна с вами поговорить! Должна… Капитан, я понимаю ваши чувства. Разговор в гостиной был вам крайне неприятен. Но я хочу, чтобы вы знали: мне нет дела до скандала, разыгравшегося вокруг ваших родителей. То, что они опозорили имя Беллинджеров, нисколько не умаляет вас в моих глазах.
   Николас отпрянул:
   – Вот как? Вы решили проявить великодушие? Но скажите на милость, чем я заслужил такую честь?
   – Мне кажется… вы… страдаете и вам нужна женщина, которая бы вас понимала, – жеманно произнесла Грейс, заинтригованная тем, что капитан так долго остается равнодушным к ее чарам.
   Николас схватил ее за плечи и притянул к себе.
   – Да? И вы видите себя в этой роли? – спросил он каким-то неестественным, деревянным голосом.
   – Я… я могла бы вас утешить, – вкрадчиво пояснила Грейс.
   – Я не ищу утешения в женских объятиях, – отрезал капитан.
   – Но я бы вас понимала! – продолжала навязываться мисс Флемминг.
   – Женщины всегда так говорят, – презрительно хмыкнул Николас. – Можете мне поверить, у меня богатый опыт. Но потом оказывается, что все это были только слова.
   – Но… я постараюсь! Я хочу вам помочь!
   – Мисс Флемминг, если б вы знали, что творится в моей душе, вы бы бежали от меня без оглядки.
   Грейс Флемминг откинула капюшон и кокетливо заявила, поправляя волосы:
   – Я вас не боюсь, капитан.
   Николас придвинулся ближе:
   – И очень зря.
   – Но почему? – еле слышно выдохнула она, и из ее рта вырвалось маленькое облачко пара.
   – А вот почему: я не доверяю женщинам. Мои увлечения мимолетны, я не способен на серьезные чувства, – Николас помолчал, давая Грейс возможность хорошенько обдумать его слова, и тихо спросил: – Вы меня поняли?
   – Н-не совсем… – пролепетала потрясенная его откровенностью Грейс.
   – Неужели? Но вы же обещали мне полное понимание, – засмеялся Николас.
   – Все равно я хочу быть с вами! – упрямо воскликнула Грейс и прильнула к его груди. – Когда я вас увидела, я сразу поняла, что вы удивительный, ни на кого не похожий! Я еще не знала вашей истории, а уже почувствовала это.
   – Но что же вас так волнует? – спросил Николас с таким видом, будто женщины каждый день вешаются ему на шею. – Вы заинтригованы скандальной известностью Беллинджеров или, может быть, вас привлекает мое богатство?
   – Нет, – тряхнула головой Грейс. – Мне нужны только вы. Я хочу вам помочь пережить эту страшную трагедию. Ведь смерть отца была для вас трагедией, да? Позвольте мне быть с вами рядом, Николас!
   – Все ясно, – хмыкнул капитан. – Решили проявить материнскую заботу? Так вот, запомните хорошенько, мисс, я в матери не нуждаюсь. С меня и одной матери хватит.
   Алана знала, что ей не следует подглядывать, но не могла заставить себя отвернуться. Приникнув к оконной раме, она завороженно смотрела на Грейс и на капитана. Со стороны было совершенно ясно, что Грейс балансирует на краю пропасти, однако сама мисс Флемминг, похоже, не замечала опасности.
   Она кокетливо надула губки и проворковала:
   – О нет, капитан, я не претендую на роль вашей матушки. Но зато могу развеять ваши горести.
   Николас порывисто обнял Грейс и припал к ее губам.
   Алана изумленно следила за ними, не понимая, что происходит. Она никогда раньше не видела такого, и этот обычай показался ей очень странным.
   Интересно, что бы ощутила она, если бы Николас прикоснулся губами к ее губам? Алана поднесла палец ко рту, но тут же отдернула руку, смущенная предположением, что прикосновения врага были бы ей, наверное, приятны.
   Николас отпустил мисс Флемминг. Она стояла, слегка пошатываясь, и глаза ее светились в темноте, как у кошки.
   – Я знала, что это случится, – прерывисто дыша, прошептала Грейс. – Надеюсь, теперь вы меня не оттолкнете?
   Но вместо нежных слов в ответ раздался презрительный смех.
   – Не обольщайтесь на мой счет, мисс. Мне от женщин нужно только одно, а это вряд ли придется вам по душе. Ладно, будем считать, что вы получили то, зачем явились сюда. А теперь – живо в постель! И благодарите судьбу, что вам удалось легко отделаться. Выбросьте глупые фантазии из головы, мисс Флемминг. Мне не нужна ваша помощь. Я сам разберусь, если будет нужно. – Произнеся эти жестокие слова, капитан отвернулся от Грейс, давая понять, что он уже позабыл о случившемся.
   Грейс попятилась:
   – Гадкий!.. Какой же вы гадкий! Вы… вы пытались меня обольстить, унизить! Я вас ненавижу! О, как я вас ненавижу!
   – Вот видите! – злорадно усмехнулся Николас. – А только что обожали. Как, право, непостоянно женское сердце! Теперь-то вы, надеюсь, понимаете, почему я не доверяю прекрасному полу?
   Грейс ахнула и убежала.
   Даже незнакомой с обычаями белых людей Алане было понятно, что мисс Флемминг страшно оскорблена. В сердце Аланы закралась жалость. Зачем Николас обидел девушку? Она, конечно, глупая, но все равно не следовало так над ней издеваться.
   – А ты, я вижу, тоже не спишь, Синеглазка? – внезапно раздался в тишине голос Николаса.
   Алана опешила. Как он мог угадать это имя? Ведь Синеглазкой называл ее дедушка!
   Николас подошел к окну и сочувственно произнес:
   – Наверное, мы с Грейс тебя разбудили, и ты стала свидетельницей небольшой драмы, разыгравшейся под окном.
   Значит, он понял, что она подслушала их разговор!
   Сейчас ей влетит…
   Алана виновато съежилась, но Николас не собирался ее ругать.
   – Это хорошо, что ты не понимаешь ни слова по-английски, Синеглазка, – проникновенно сказал он. – Никому другому я бы не признался, а тебе признаюсь: мне эти глупые особы проходу не дают. Одни хотят спасти мою душу, а другие – осчастливить. Как же они мне осточертели! Клянусь, еще не родилась та женщина, которая затащит меня под венец. И уж тем более тронет мое сердце!
   На лице Аланы не дрогнул ни один мускул.
   – Ох, и потрепали тебе нервы эти Флемминги, – продолжал Николас. – А все я виноват – подставил тебя под удар. Но что поделать? Меня такие ханжи приводят в бешенство, я становлюсь сам не свой, когда вижу их самодовольные физиономии и слышу напыщенные речи.
   Алана готова была сквозь землю провалиться от стыда за свое притворство.
   – Ты пока не подозреваешь, малютка, – вздохнул капитан, – но на свете много таких Флеммингов. И боюсь, в Ферфаксе с тобой обойдутся еще менее любезно.
   Алана содрогнулась от ужаса, однако Николас решил, что ей холодно, и поспешил прикрыть окно, сказав на прощание:
   – Ладно, будем надеяться, что твой отец не даст тебя в обиду. Ложись спать, Синеглазка, и пусть тебе приснится более счастливый мир, чем тот, в котором мы с тобой обретаемся…
   Алана легла в постель, но еще долго не могла уснуть, вспоминая сцену, невольной свидетельницей которой ей довелось стать. Особенно ее интересовало, почему Николас прикасался губами ко рту мисс Флемминг. Наверное, чтобы выразить свою нежность. Но тогда почему он потом грубо оттолкнул девушку?
   Алана тяжело вздохнула. Какие все-таки непонятные эти белые люди!
   Ей вдруг стало неуютно при мысли о том, что завтра придется провести целый день наедине с капитаном. С каждым днем он все больше завладевал ее мыслями, и это тревожило Алану.

9

   Звон колокольчиков, привязанных к хомутам почтовых лошадей, тонул в вое ветра. Повалил снег. Дилижанс раскачивался из стороны в сторону, словно пьяный.
   Алана съежилась под шерстяным одеялом. Она представила себе, каково сейчас кучерам, сидящим на козлах, и зажмурилась от ужаса. Брр… наверное, они совсем окоченели! Хоть бы поскорее добраться до станции…
   Девушка исподтишка поглядела на Николаса Беллинджера, уже давно погруженного в невеселые раздумья.
   После расставания с Флеммингами прошло три дня, и все это время Николас хандрил.
   «Он меня совсем не замечает», – с горечью подумала Алана, но поспешила напомнить себе, что ее это совершенно не волнует.
   Внезапно Николас оторвался от окна и повернулся к ней.
   – Должно быть, ты рассказала бы мне много интересного, если бы говорила по-английски, Синеглазка. Мы бы с тобой даже не заметили, как доехали бы до Сент-Луиса. Хотя… кто знает? – капитан иронически усмехнулся. – Может, ты тогда наскучила бы мне до смерти, как и все остальные женщины. А еще вероятней, ты принялась бы меня ругать на чем свет стоит. Ты ведь меня ненавидишь, да?
   Алана отвернулась.
   Ее отношение к капитану изменилось: она уже не считала его своим врагом. Когда и почему произошла эта перемена, Алана не заметила. Капитан совершенно не старался заслужить ее расположение, а уж с Грейс Флемминг он обошелся хуже некуда. И все-таки он заинтересовал Алану. Ей хотелось узнать о нем побольше. Резкий толчок прервал ход ее мыслей. Дилижанс внезапно остановился, и послышались сердитые голоса: