О`Делл Тара. Прекрасная саксонка

   – Вы чем-то расстроены, леди Эдива, – сказал Форней шепотом, чтобы не разбудить заснувшую у него на руках девушку. – Может быть, знахарка чем-нибудь вас огорчила?
   Эдива покачала головой.
   – Но вас что-то беспокоит, – настаивал он. – Может, предполагалось, что саксы нападут на нас? Но они не напали, и вы этим огорчены?
   – Почему вы всегда думаете обо мне плохо? Во всем, что я делаю или говорю, вы подозреваете что-то зловещее. Разве я вела себя нечестно? Разве не я предложила вам взять с собой людей? Может быть, именно поэтому не состоялось нападение, которого вы ожидали.
   Форней усмехнулся:
   – Я не могу вам доверять. У вас на лице написано чувство вины. Вечно вы беспокоитесь, вечно вас что-то гложет.
   – Может быть, мое чувство вины вызвано тем, что я поняла безнадежность борьбы с вами? – Эдива рассердилась и даже не пыталась сдержать свой гнев. – Может быть, я презираю себя за то, что сдалась на милость своих врагов?
   – Все это возможно, но маловероятно.
   – А как же Вульфгет? – спросила она. – Или вы тоже думаете, что она пытается обвести вас вокруг пальца? Что она пользуется своей болезнью, чтобы вы ее пожалели, а потом ей было бы легче предать вас?
   – Вульфгет не такая. Она и думает, и действует так, как подобает женщине.
   – Что вы имеете в виду?
   – Женщины должны заниматься домашним хозяйством и детьми. Они не вмешиваются в мужские дела.
   Эдива стиснула зубы. Форней раздражал ее, как и братья, если не больше. Те хоть позволяли ей одеваться, как положено воину, и брали с собой в засаду. А этот упрямый как осел рыцарь никогда не допустил бы такого!
   – Значит, вы считаете меня неполноценной женщиной? – возмутилась Эдива. – Благодаря тому, что я умею управлять хозяйством, вы сыты, ваша одежда выстирана и заштопана, а спите вы в теплом и чистом помещении! Однако я вам не нравлюсь, потому что я не какая-нибудь дурочка, которая слепо подчиняется воле своего господина!
   – Я никогда не отрицал, что меня восхищает ваш талант домоправительницы. Но мне не нравится многое другое. Нормандская благородная дама не одевается в мужскую одежду и не размахивает оружием. Будь я на месте Бревриена, никогда не позволил бы вам взять такую власть.
   – К счастью, не вы хозяин этой земли, – напомнила она.
   – Бревриен поручил мне смотреть за своей собственностью в его отсутствие. И я сделаю все, что от меня зависит, чтобы Оксбери осталось в его руках. Все, что сочту необходимым!
   Предупреждение возмутило ее до глубины души. Значит, до возвращения Бревриена ей придется терпеть плохое отношение и подозрительность этого человека. Если мятежники вздумают напасть, он во всем обвинит ее.
   Эдива заметила, с какой нежностью Алан посмотрел на девушку, спавшую у него на руках. Она почувствовала что-то вроде зависти. Ведь Бревриен никогда не смотрел на нее таким взглядом. Может быть, женщины вроде нее не вызывали в нем нежного чувства? Может быть, она была способна возбуждать в мужчине лишь плотское желание?
   Очевидно, ей следовало, одевшись в самое нарядное платье, встретить Бревриена у ворот крепости и в знак покорности броситься ему в ноги! Но разве могла она тогда знать, что этот завоеватель будет справедливым, добрым хозяином? Разве могла она рисковать будущим своих людей, сдавшись на милость победителя, не узнав сначала его намерений?
   – Наверное, нормандские женщины похожи на нее, – сказала Эдива, кивнув головой на Вульфгет.
   – Кое в чем похожи. Но такой цвет волос и такая нежная кожа встречаются редко.
   – Они и ведут себя так же? Безропотные, уступчивые...
   – Не всегда. Они умеют шутить и веселиться. Многие играют на разных инструментах и поют.
   – У вас есть любимая женщина, сэр Алан? – вдруг спросила Эдива.
   – Безземельный рыцарь не может позволить себе жениться. Отчасти по этой причине я решил пойти служить к герцогу Вильгельму. Теперь он стал королем. И я надеюсь получить когда-нибудь землю и обзавестись семьей.
   – А Бревриен?
   – Отец у него богатый землевладелец. Но, будучи младшим сыном, Жобер не может унаследовать отцовскую собственность. Он должен сам заполучить себе землю. – Форней взглянул на нее так, будто пытался понять, что у нее на уме. – И мой долг позаботиться о том, чтобы он сохранил то, что получил.
   Эдива поджала губы. Форней продолжил:
   – Теперь, имея поместье в Англии, Жобер может вернуться в Нормандию и подыскать себе жену.
   Слова Алана напомнили Эдиве о язвительных намеках Голды. Неужели Бревриен привезет нормандскую жену в Оксбери? А как же она? Неужели ее вышвырнут вон, словно изношенную одежду?
   Должно быть, Форней догадался, в какое смятение привел ее этот разговор. Улыбнувшись краешком губ, он сказал:
   – Возможно, Жобер оставит вас при себе в качестве любовницы.

Глава 14

   – Видишь эти лавки? Их владельцы платят королю налог. Вот где настоящая золотая река! Важно наладить сбор налогов. Некоторые платят деньгами, другие расплачиваются товарами, которые затем можно перепродать. Если тебе удастся превратить свое поместье в небольшой городок, привлечь туда купцов и ремесленников, то твои сыновья когда-нибудь станут богачами.
   Жобер, слушая Майлса де Фалеза, согласно кивал. Они шли по оживленной улице Глостера. Жобер представлял себе, как в будущем Оксбери превратится в обнесенный стеной город с большими домами, лавками, рыночной площадью, возможно, даже с собором.
   А на холме, возвышаясь над бывшей деревушкой, будет стоять новый каменный замок с подъемным мостом через ров – красивый и неприступный.
   Однако до того, как эти мечты превратятся в реальность, много воды утечет. Завтра им предстоит сражение с мятежными саксами.
   – Завидую тебе, Жобер, – продолжал Майлс. – Земля, которую король Вильгельм пожаловал мне, далеко не так плодородна. Само поместье сожгли еще до нашего прихода, и с тех пор мы дважды подвергались нападениям.
   – Боюсь, что саксы никогда не смирятся с поражением.
   – Эти смирились, – сказал Майлс, показав в сторону аккуратных домов и лавок.
   – Но они торговцы, купцы. Свой кусок хлеба заработают независимо от того, кто ими правит – саксы или норманны. А каково человеку, для которого земля единственный источник существования?
   – Наш Вильгельм отобрал земли не у всех, а только у тех, кто присягнул на верность их королю Гарольду.
   – В этой части Англии таких, кажется, большинство. Здесь целые семьи безземельных – дядюшки, братья и сыновья тех, кто сражался при Гастингсе, а также их крепостные.
   – У них нет возможности победить. – Майлс покачал головой. – Саксам придется сдаться. Иначе их уничтожат. Завтра мы с ними встретимся в бою. И их станет еще меньше.
   Жобер кивнул. Они свернули в таверну. Там было много нормандских рыцарей, приехавших, как и они, для участия в сражении. Среди воинов мелькали несколько саксонок – служанки, разливавшие вино, и проститутки, предлагавшие свои услуги. Кроме хозяина, других саксов в таверне не было.
   Жобер и Майлс уселись на скамью. Краснощекая толстушка с голубыми глазами и рыжими волосами наполнила вином их кубки. Жобер сделал глоток и поморщился:
   – Черт возьми! Какое пойло выдают за вино в наши дни! Хорошо бы выпить настоящего красного вина из Кана или Парижа!
   – Это все-таки лучше, чем моча, которую лакают саксы.
   – А мне начинает нравиться эль. Он неплох, если как следует приготовлен. В Оксбери есть пивовар. Этот человек знает свое дело.
   – Пивовар, говоришь? А в моем поместье мало умелых ремесленников. Да и с теми трудно общаться из-за того, что они говорят на своем тарабарском языке. Ни я их не понимаю, ни они – меня. Как тебе удается объяснить своим людям, что от них требуется, Жобер?
   Жобер сразу вспомнил об Эдиве. Уехав из поместья, он старался не думать о ней.
   – В Оксбери есть одна саксонка знатного происхождения. Она научилась нашему языку от одной служанки, привезенной из Нормандии, – сказал он Майлсу.
   – Женщина знатного происхождения, говоришь? Уж не из семьи ли Леовайна?
   Жобер кивнул.
   – Ты не думал о том, чтобы жениться на ней? Или это сморщенная старуха, уже неспособная рожать детей?
   При воспоминании об Эдиве жаркая волна прокатилась по его телу. Сморщенная старуха – как бы не так!
   – По правде говоря, я подумывал о женитьбе. И уже запросил у короля Вильгельма разрешение.
   – Молодчина! – одобрил Майлс. – Очень важно утвердить власть на полученных землях. А жена-саксонка поможет это сделать. Кстати, ты знаешь, что Дамарис де Валуа ушла в монастырь?
   Жобер ждал, что сейчас у него привычно защемит сердце, как всегда было при воспоминании о Дамарис. Но, к его удивлению, этого не случилось.
   – Рад за нее, – сказал он. – Она часто говорила, что хочет стать монахиней.
   – Ей наконец удалось убедить отца, что она не желает выходить замуж. Старшему Валуа нелегко было это пережить. И знаешь, он во всем винит тебя!
   – Он дурак!
   – Но дурак опасный. Радуйся, что король Вильгельм расположен к тебе. Меня не удивит, если месть Валуа настигнет тебя даже здесь, в Англии. Его злит, что ты стал теперь землевладельцем, лордом. У него самого есть собственность в Харфордшире. Это на другом конце Англии, но не так уж далеко, чтобы он не смог причинить тебе неприятности. У Валуа есть высокопоставленные друзья. Мне кажется, он постарается воспользоваться своими связями.
   Жобер почти не слушал Майлса, потому что мысли его были заняты не мстительным, отцом, а его дочерью. Со временем его любовь к Дамарис потускнела, сохранились лишь нежные воспоминания. И теперь ему ничто не мешало жениться на Эдиве.
   Он вспомнил, как Айвин засунул его прошение на имя короля в свою дорожную сумку. Интересно, когда придет ответ? Быть может, вернувшись в Оксбери, он обнаружит, что уже пришло разрешение жениться на Эдиве? Вот это был бы королевский подарок! Однако ему не давала покоя одна мысль: а что, если Эдива не пожелает выходить за него замуж?
   – Жобер, – прервал его размышления Майлс, – может, чего-нибудь поедим? Я слышал, здесь отлично готовят баранину.
   Лучи осеннего солнца превращали боевые доспехи в настоящие камеры пыток. Жобер смахнул пот со лба.
   Огромный боевой конь под ним беспокойно переступал с ноги на ногу. Видимо, ему не терпелось ринуться в бой так же, как и его хозяину.
   Наверняка битва закончится их победой, как при Гастингсе. Саксы выстроятся в боевой порядок, образуют заслон из щитов и выставят копья. Норманны бросятся в атаку, чтобы проломить эту стену. Когда они прорвут оборону саксов, победа будет за ними.
   – Чего мы ждем? – спросил Майлс, подъехав к Жоберу. – Зачем медлить?
   – Мы ждем противника, – Жобер показал в сторону возвышенности, где, по сведениям разведчиков, стояли лагерем саксы.
   В долине и на окружающих ее холмах, несмотря на множество собравшихся здесь воинов, было тихо.
   – Может, они отказались от битвы? – спросил Майлс. – Может, их испугало то, что нас так много?
   Жобер с досадой подумал, что со стороны саксов было бы большой глупостью ввязываться в бой с численно превосходящим их и лучше вооруженным противником. Он покачал головой:
   – Мне почему-то кажется, что саксы уже разбежались.
   – Тогда поедем к лорду Беркли и поделимся с ним своими соображениями, – предложил Майлс.
   – Ему может не понравиться, что мы нарушили боевое построение.
   Майлс кивнул и отъехал к своим солдатам. Все застыли в ожидании.
   – Черт побери, как же все это утомительно! – пробормотал Жобер.
   К нему подъехал Роб.
   – Мы будем ждать целый день?
   – У Беркли есть разведчики. Рано или поздно они вернутся, и мы узнаем, где наш противник.
   Роб тяжело вздохнул.
   Наконец показался вестовой. Подъехав к Жоберу, он сказал:
   – Саксонский лагерь пуст. Похоже, что мы перепугали этих мерзавцев.
   – Каковы указания?
   – Беркли приказал возвращаться в город.
   Жобер выругался вполголоса и отправился к своим воинам, чтобы сообщить им эту новость.
   – И что будет дальше? – спросил Хеймо. – Мы возвратимся домой, в Оксбери?
   – Нас просят задержаться еще на две недели. Возможно, нам придется делать вылазки мелкими отрядами, чтобы таким образом измотать мятежников.
   По дороге в город Жобер думал о том, сколько полезных дел мог бы он сделать за это время в Оксбери. Его охватило отчаяние. В городе он нашел хорошего каменщика. Тот согласился приехать в Оксбери и построить новую кухню.
   И конечно, Жобер думал об Эдиве. Ему не хотелось оставлять ее надолго. Он привык работать рядом с ней, ежедневно советоваться, обмениваться мнениями о слугах и о всяких хозяйственных мелочах... Его очень удивило, когда он понял, что скучает не только по ее телу, но и по общению с ней.
   Наверное, в сотый раз Жобер обругал себя за то, что не зашел попрощаться перед отъездом. Он позволил Алану говорить о ней плохо. Но даже если Эдива и не участвовала в заговоре против него, это еще не означает, что он ей по душе.
   Ему было важно знать, как она к нему относится. Он хотел, чтобы Эдива не только признала в нем хозяина Оксбери, но еще и желала его как мужчину и как мужа. Если король разрешит ему жениться на Эдиве, у нее, конечно, не будет выбора. Он женится на ней, даже если она скажет, что не желает выходить за него замуж.
   При этой мысли у Жобера защемило сердце. Что ему делать, если такое случится? Заставить ее силой выйти за него замуж?
   Он, конечно, имел на это полное право. Однако едва ли такой брак доставил бы ему удовольствие. Ему хотелось, чтобы Эдива была рада выйти за него замуж. Чтобы она страстно желала делить с ним постель.
   Он допустил ошибку. Надо было прийти к ней ночью перед отъездом. Она страстная женщина, и если бы он выказал себя искусным любовником, она, возможно, прониклась бы к нему нежными чувствами.
   – Черт возьми, как здесь тихо! Мне от этого как-то не по себе, – сказал Хеймо, прервав его размышления.
   Жобер огляделся. Нельзя было так погружаться в свои мысли. А что, если саксы обошли их и собираются напасть с тыла?
   В это мгновение Жобер услышал знакомый слабый свист. Так свистит в полете стрела, выпущенная из лука. Плечо пронзила боль. Он с изумлением увидел стрелу, торчащую из его кольчуги, услышал восклицания своих воинов и в тот же миг потерял сознание.
   Когда Эдива вошла в зал, священник о чем-то разговаривал с сэром Аланом. Эдива подозрительно взглянула на мужчин. Ни тот ни другой не вызывали у нее доверия.
   – Нет ли весточки от лорда Бревриена? – спросила она.
   – Нет. Он уже отслужил полсрока. Зачем ему посылать весточку, если он вернется через две недели? – сказал Форней.
   – Да, конечно, – произнесла она с улыбкой. Поскольку Форней не ценил в женщинах ум, она решила притвориться простушкой вроде Вульфгет. – Надеюсь, он скоро вернется. У меня есть кое-какие вопросы по хозяйству, которые я не могу без него решить.
   – Может быть, я смогу вам помочь, дитя мое? – спросил священник с заискивающей улыбкой.
   – Лорд Бревриен обещал сказать, сколько зерна следует оставить для весеннего сева.
   – В этом я не разбираюсь, – сказал священник. – Вы не поможете? – обратился он к Алану.
   – Нет, – ответил рыцарь. – Разве нельзя подождать до его возвращения?
   – Придется, – сказала она, взглянув на ширму, за которой было устроено место для больной Вульфгет. – Как она? Ест что-нибудь?
   – Я сказал, что она будет есть, и она ест.
   – Надеюсь, вы не запугиваете ее? Форней возмущенно хмыкнул:
   – Как можно запугать такую нежную девушку? Тем более когда она так страдает!
   – Простите, – сказала Эдива, с трудом подавив улыбку.
   Кто бы мог подумать, что презирающий саксов норманн превратится в заботливую няньку? Пожалуй, юная саксонка будет страдать, если Алану надоест с ней возиться. Эдива радовалась тому, что девушка отвлекает внимание сурового рыцаря.
   Она пересекла зал, направляясь к лестнице. До возвращения Бревриена осталось еще две недели. Дни его отсутствия она отмечала на палочке насечками. Ее радовало, что насечек становилось все больше. Значит, он скоро вернется.
   После встречи с Бьернвольдом Эдива боялась, что мятежники все-таки нападут на крепость. Но время шло, и она решила, что братья взялись за ум.
   Ее мысли прервал крик у двери.
   – Сэр Алан! Идите скорее! Лорд Бревриен у ворот. Он ранен!
   Эдива на мгновение застыла. Потом, подхватив юбки, бросилась через зал к выходу.
   – Мы попали в засаду, – рассказывал Роб, пока Форней и Озберт тащили Бревриена вверх по лестнице. Эдива следовала за ними по пятам. – Мы должны были встретиться с мятежниками севернее Глостера, но они так и не появились. Когда Беркли приказал возвращаться, мы стали выходить из долины тем же путем, которым пришли. В зарослях нас ждали саксы.
   – Есть еще раненые? – спросил Форней.
   – Нет. Или они не умеют стрелять, или испугались чего-то. Но стрела попала только в Жобера. – Роб перевел дыхание и продолжил: – Мы, как могли, остановили кровь. Потом повезли хозяина в город. Лекарь извлек стрелу, для чего ему пришлось сделать довольно глубокий разрез, потом приказал Жоберу лежать не двигаясь. Но Бревриен настоял на том, чтобы мы отвезли его сюда. Сказал, что если ему суждено умереть, то пусть лучше он умрет на собственной земле. После такого трудного путешествия, наверное, так оно и будет.
   – Ну и болван! – обругал его Форней. – Мелешь черт знает что!
   Жобера внесли в спальню.
   – Вы ведь знаете, какой он упрямый, – виновато сказал Роб. – Мы не могли его переспорить.
   Рыцари уложили хозяина на кровать и, тяжело дыша, встали рядом. Эдива, растолкав их, подошла ближе.
   У нее замерло сердце. Лицо Жобера было бледным. Его большое сильное тело обмякло и казалось безжизненным. Сдержав рыдания, Эдива наклонилась и пощупала его лоб.
   – У него жар.
   – Так обычно бывает после ранения. Меня больше беспокоит то, что он потерял много крови, – сказал Роб.
   – Куда попала стрела?
   Роб наклонился и откинул плащ, которым был прикрыт Жобер. Все увидели на груди большое кровавое пятно.
   – Принесите воды, – приказала Эдива.
   Роб принес кувшин. Эдива смочила водой засохшую кровь и осторожно приподняла тунику. Потом, сдвинув пропитавшуюся кровью повязку, осмотрела рану.
   Роб говорил, что лекарю пришлось сделать большой разрез, чтобы извлечь стрелу. Рана была аккуратно зашита, но шов в дороге разошелся. Она чуть не потеряла сознание, но не от вида страшной раны – ей приходилось видеть кое-что и похуже. Только теперь она поняла, что ранен именно Бревриен. Некогда такой сильный, живой, он лежал сейчас бледный и неподвижный, словно восковая фигура.
   – Знахарка, – пробормотала она. – Нужно послать за знахаркой.
   – Вы сами говорили, что она не сможет дойти до крепости, – с упреком напомнил Форней.
   – Значит, надо привезти ее на телеге или на муле! Форней повернулся к Робу:
   – В деревне живет старая знахарка. Я не уверен, что она умеет лечить.
   – Умеет! – рассердилась Эдива, сжав кулаки. – Разве Вульфгет не стало лучше?
   – А при чем тут старая Хельвенна?
   Эдиве хотелось ударить его, но она сдержала себя: не следовало еще больше сердить этого человека.
   – Такие серьезные раны мне еще не приходилось лечить, – тихо сказала Эдива. – Вы не знаете, на что способна Хельвенна.
   Рыцари переглянулись.
   – Мне помогла появиться на свет одна старая знахарка, – сказал Хеймо. – Я был слишком крупный и лежал в животе у матери неправильно. Знахарка повернула меня, и я родился. Да и моя мать выжила.
   Роб, искоса взглянув на Эдиву, прошептал:
   – Нам придется довериться ей, Алан. Думаю, Бревриен одобрит нас, если мы так сделаем. Он сам очень ценит мнение леди Эдивы.
   Форней ухмыльнулся:
   – Ладно. Поезжай за знахаркой. Возьми телегу и еще одного человека. И учти, эта ведьма толста как бочка.
   Роб и Хеймо поспешно вышли из спальни, радуясь тому, что могут сделать что-то полезное для своего хозяина.
   Взяв чистый лоскут ткани, Эдива обмакнула его в воду и принялась обтирать лицо Бревриена. Форней стоял рядом и наблюдал за ней.
   – У вас есть вино?
   – Есть. Жобер купил в Глостере несколько бочонков, и его люди привезли их сюда.
   – Прикажите принести флягу вина. Форней не двинулся с места. Эдива выпрямилась:
   – Вам придется довериться мне.
   Форней сложил на груди руки и сердито посмотрел на нее.
   – Разве что-нибудь изменилось? Я не раз оставалась с ним наедине. Я спала рядом с ним! Думаете, я хочу его убить? Почему же я не сделала этого раньше?
   – Тогда Жобер не был ранен. А сейчас он беспомощен.
   – Вы считаете, что у меня совсем нет чести? Неужели вы думаете, что я могла бы причинить зло раненому?
   – Вы – саксонка. – Он жестом показал на кровать. – Жобер лежит здесь потому, что ваши люди устроили засаду. Они не захотели встретиться с армией Вильгельма в честном бою, зато трусливо напали на наших рыцарей под прикрытием леса.
   – Мой народ в отчаянии. Люди готовы на все, чтобы победить! Разве вы не поступили бы так же, если бы рисковали потерять все?
   – Возможно. Именно поэтому я и не оставлю вас наедине с ним.
   Эдива даже застонала от отчаяния.
   – Я не отношусь к числу мятежников! Я подчинилась. По крайней мере этому человеку. – Она кивнула на Жобера. – Я решила, что это единственный способ защитить мой народ. И я по собственному желанию спала с Бревриеном.
   – Отец Рейболд говорит, что у женщин нет души. И в этом я с ним согласен.
   Эдива печально покачала головой. Не было никакого смысла спорить с упрямцем. Он до последнего вздоха будет относиться к ней с подозрением!
   Она села на скамейку рядом с кроватью и взяла Жобера за руку. Рука у него была теплая и сильная.
   Эдива закрыла глаза, стараясь не расплакаться. Видит Бог, надо быть круглым идиотом, чтобы вообразить, будто она может причинить зло Бревриену.
   На лестнице послышался шум. Форней пошел открывать дверь.
   В спальню торопливо вошли Роб и Хеймо.
   – Она не хочет сюда ехать! Мы испробовали все, даже меч приставляли к ее животу. А она лишь расхохоталась.
   – Надо применить пытки, – прошипел Форней. – Жобер так бы и поступил.
   – Нет! – заорала Эдива, вскочив на ноги. – Она старая и беспомощная. Я пойду к ней сама! Я сумею уговорить ее. Она, наверное, даже не поняла, что вы от нее хотите.
   Эдива сбежала вниз по лестнице и, если бы потребовалось, бежала так до самой деревни.
   У ворот она объяснила стражнику, куда идет, и ее выпустили.
   Эдива не надела плащ. Холодный ветер дул ей в лицо и яростно трепал юбки. На полпути она вдруг вспомнила, что не захватила монетку или какую-нибудь безделушку, чтобы заплатить знахарке. Значит, придется поторговаться с Хельвенной и убедить ее, что это очень важно. На сей раз помощь была нужна не деревенской девчонке, а новому хозяину поместья. Если Бревриен не выживет, всем им будет очень плохо.
   Проходя по деревне, она говорила стоявшим возле своих домов людям:
   – Нормандский лорд тяжело ранен.
   Они провожали ее сочувственными взглядами. На их лицах было написано терпение.
   Тяжело дыша, она добралась наконец до хижины знахарки.
   – Хельвенна, ты должна помочь мне, – сказала Эдива, входя в дом. – У меня нет монетки, чтобы расплатиться с тобой... но ты должна помочь мне. Нормандский лорд тяжело ранен.
   – Ах-ха, – усмехнувшись, кивнула Хельвенна. – Вот, значит, почему так суетились эти солдаты! Чуть не проткнули меня мечом. – Она рассмеялась. – А мне все равно. Я не боюсь умереть.
   Эдива наклонилась к старухе:
   – Я не собираюсь угрожать тебе, но прошу: помоги. Хельвенна покачала головой:
   – Меня вынесут отсюда только в могилу. Эдива опустилась на колени возле тюфяка.
   – Тебе придется это сделать. Если норманн умрет, они убьют всех нас и подожгут деревню. Пострадают все. Пожалей людей и не допусти, чтобы такое случилось!
   – Значит, они злодеи. Зачем мне спасать жизнь одного из них?
   – Нормандский лорд – не злодей. Я думаю если он выживет, то много хорошего сделает для Оксбери. Он справедливый и добрый. О многих ли лордах можно сказать такое?
   Черные глаза Хельвенны заискрились.
   – Он тебе нравится? Почему ты не скажешь прямо?
   – Да, – сказала Эдива. – Он мне нравится. И я не хочу, чтобы он умер.
   – Я с тобой не пойду, но скажу тебе, что надо делать.
   – Сама я не сумею... у меня не получится...
   – Думаешь, от моих рук будет много пользы? – Хельвенна подняла вверх распухшие руки со скрюченными пальцами. – Ты будешь моими руками, Эдива. И моими глазами. Расскажи, как выглядит его рана. В каком она месте, глубока ли – все, все.
   – Трудно поверить, – сказал Роб, – но, кажется, снадобье помогает.
   Форней подошел к кровати и проворчал:
   – И все же он не приходит в себя.
   – Это от потери крови, от слабости... Ведь правда, леди Эдива? Но рана заживает, а это. уже кое-что.
   Эдива наклонилась и пощупала лоб Бревриена. Какими бы странными ни казались советы Хельвенны, но они помогли. Рана заживала. Лоб Бревриена был холодный.
   – Кто бы мог подумать, что можно лечиться припарками из плесневелого хлеба?
   – Хельвенна еще и не такое знает, – сказала, потягиваясь, Эдива. За последние двое суток она почти не сомкнула глаз.
   – Вы должны отдохнуть, миледи, – сказал Роб. – Мы посидим с Жобером и разбудим вас, если ему станет хуже. Или если он очнется.
   Эдива кивнула и устало направилась к двери. Надо прилечь ненадолго. Если она этого не сделает, от нее никому не будет пользы.