Страница:
Кэндзабуро Оэ
Игры современников
Миф и реальность
Только природный оптимизм позволяет Кэндзабуро Оэ не терять чувства юмора, рассказывая о событиях, которые веселыми никак не назовешь. Действительно, они более чем трагичны, поскольку связаны с крахом идеалов молодежи, или, лучше сказать, с предательством ее идеалов. Не просто проблема отцов и детей, проблема их взаимного непонимания, столкновения интересов, а гораздо более широкая – проблема обманутой молодежи. Такова основная тема почти всех произведений писателя. Причем звучит она тем сильнее и настойчивее, чем острее, осязаемее ощущает молодежь, что от нее зависит будущее, которое в нынешних условиях радужным или, уж во всяком случае, безоблачным назвать трудно.
Жить в стране, где экономическое процветание кажется незыблемым, где темпы экономического роста потрясают воображение всего мира, – казалось бы, что может быть лучше. Но нет, вот этой-то радости, органического слияния материального и духовного не происходит. Более того, представляющееся безудержным экономическое развитие приходит в столкновение с духовностью, подавляет ее, отодвигает на задний план, будто и в самом деле духовное обнищание народа менее страшно, менее катастрофично, чем обнищание материальное.
Потерять в этих условиях ориентиры, просмотреть сущее за внешним более чем просто. Нужно обладать незаурядной прозорливостью, недюжинными интеллектуальными возможностями, чтобы не растеряться, найти свое место в жизни, определить в ней свой путь.
Оэ выбирает в качестве объекта художественного поиска молодежь, которая оказалась не в состоянии найти свое место в этом мире: растерявшуюся, отошедшую от берега сторонних наблюдателей, но не прибившуюся к берегу активных, сознательных борцов, стоящих на позициях социального переустройства общества. Вернее, она хотела бы такого переустройства, но часто не представляет себе, каким образом воплотить это в жизнь. И в этом ее трагедия – бесперспективность попыток, опирающихся лишь на благие намерения без точного понимания, какие следует выбрать методы для достижения своих идеалов.
Все творчество Кэндзабуро Оэ, начиная с его первых рассказов и повестей и кончая последними романами и эссе, остросоциально. Оэ всегда «ангажирован» в самом лучшем и высоком смысле этого слова. Он никогда не замыкался и не замыкается в сфере «чистого искусства», по его произведениям легко выявлять острейшие проблемы, волнующие человечество. Проблема молодежи и ее будущего, проблема атомной или экологической катастрофы, грозящей человечеству, проблема духовного, нравственного обнищания человека, с чем сталкивается буржуазное общество повседневно, – вот та сфера, куда устремлены творческие поиски писателя.
Еще совсем недавно Оэ называли самым молодым из крупнейших послевоенных писателей, заявивших о себе во весь голос в пятидесятые годы. Но вот и он достиг пятидесятилетнего возраста, у него вышло уже три собрания сочинений, и теперь о нем можно говорить как о зрелом мастере, без произведений которого невозможно представить себе становление и развитие японской литературы после второй мировой войны.
Родился Оэ в 1935 году в маленькой деревушке, затерявшейся в горах Сикоку. И очень многие его произведения переносят читателя в этот богом забытый уголок Японии – достаточно вспомнить рассказ «Неожиданная немота», роман «Футбол 1860 года». И ведет его туда не ностальгия, не она заставляет писателя вновь и вновь возвращаться воспоминаниями к родным местам. Деревушка играет для Оэ двойную роль. Во-первых, она символизирует незыблемость, прочность корней, тот родник, к которому достаточно припасть, чтобы обрести силы. Это корни, без которых существование человека немыслимо. Во-вторых, деревушка – это весь мир, человеческий космос. В ней, как в капле воды, отражается Вселенная, и, рисуя ее, писатель тем самым воссоздает мир с его бедами и проблемами. Это очень важно подчеркнуть, чтобы стала понятна система образов-символов, с которыми мы встречаемся в «Играх современников».
Двадцать пять лет шел Оэ к своему вершинному произведению – «Игры современников», которое с полным основанием можно считать творческой победой писателя.
Как было сказано, начал он с романов о судьбах молодежи и – у́же – о судьбах обманутого поколения. Оэ так объяснял свою приверженность теме молодежи: «В начале моей писательской жизни я просто не знал ничего другого. Молодежь, ее мысли и надежды, ее трудности – все это проходило у меня перед глазами, я сам был представителем этой молодежи, и обращение к ней вполне естественно и закономерно».
Но не только это явилось для писателя определяющим в выборе главной темы его творчества. После поражения Японии именно молодежь оказалась в самом трагическом положении – и в первую очередь та, которая не успела на собственном опыте убедиться в лживости националистической пропаганды, то есть «не успела на войну». Со школьной скамьи ей вдалбливали в голову идеи служения императору, непобедимости, величия японского духа. И вдруг все рухнуло. На развалинах Японской империи оказалась молодежь, лишенная старых идеалов и не обретшая новых. Эта молодежь – источник, из которого черпают пополнение ультранационалисты всех мастей. О ней рассказал Оэ в своем романе «Опоздавшая молодежь» (1962).
В дальнейшем тема молодежи приобрела в романах Оэ новые краски, получили освещение новые явления. Лидер и масса – вот та новая проблема, которую остро и бескомпромиссно ставит Оэ в романе «Футбол 1860 года» (1967). Ни одно движение молодежи, какие бы высокие цели оно ни ставило перед собой, не может быть успешным, если им руководит человек, для которого молодежь не цель, а орудие. То есть если интересы молодежи принесены в жертву личным амбициям руководителя, а ее устремления рассматриваются им лишь как средство для приобретения политического капитала.
Трагедия молодежи в современном мире нередко состоит в том, что она не имеет ясной цели борьбы и прибегает подчас к средствам, эту борьбу дискредитирующим. В этом отношении чрезвычайно показателен роман Оэ «Объяли меня воды до души моей» (1973). В нем он впервые коснулся проблемы левого экстремизма и показал, как отсутствие социальных идеалов лишает молодежь четкого понимания расстановки сил в обществе, понимания, против кого она должна направить удар, лишает ее позитивной программы, без которой любое противопоставление себя обществу бессмысленно.
Есть в этом романе и еще одна чрезвычайно важная мысль. Оэ формулирует ее так: «Я неверующий, но Библию читаю, и главным образом потому, что в ней есть слова: „Объяли меня воды до души моей“. Действительно, воды потопа, огромного потопа, который может привести к концу света, уже дошли нам до груди…» Помочь нам не может никто, даже бог, продолжает Оэ. Спасти себя должны сами люди. Именно эта мысль о грозящей миру катастрофе пронизывает весь роман. В нем Оэ уже выходит за рамки чисто молодежной проблематики и вступает в область, волнующую все человечество.
Раздумья о судьбах человечества привели Оэ к «Запискам пинчраннера» (1976). Человечество стоит на грани ядерной катастрофы. Причем такая катастрофа не предопределена как некая данность, избежать которую невозможно. Если она произойдет, то явится плодом неразумности и недальновидности людей, а подчас и злонамеренности. Что способно предотвратить надвигающуюся катастрофу? Усилия всех людей доброй воли. В сегодняшней политической ситуации мысль Оэ приобретает особую остроту и актуальность.
Другая проблема, поднятая автором в романе, – левый экстремизм и его угроза стабильности в мире. Думается, и эта проблема не менее актуальна. В предыдущих романах левый экстремизм был показан вскользь, как бы не вводился в основную ткань повествования. В «Записках пинчраннера» – это уже стержень, вокруг которого вращаются все события. Критика левого экстремизма в этом романе буквально уничтожающая. Как говорил сам Оэ, правильно понять это явление ему помогли «Бесы» Достоевского.
И вот перед нами новый роман Кэндзабуро Оэ «Игры современников», вышедший в 1979 году и высоко оцененный японской критикой.
Композиция романа проста. Человек, на которого возложена миссия описать мифы и предания родного края, в письмах к своей сестре рассказывает о самых разных сторонах жизни некой деревни-государства-микрокосма и событиях, происходивших там. Всего таких писем шесть. В первом как бы очерчивается круг проблем, волнующих летописца. И главный символ здесь – корабль дураков. Он служит камертоном, определяющим все звучание романа. Группа людей, вступив в конфликт с властями княжества, тайно погрузилась на корабль и отправилась на поиски земли обетованной.
Почему корабль дураков? Какие же они дураки, если цель свою, казалось бы, достигли? Но в том-то и заключается парадокс, что, во-первых, решить проблему путем бегства от общества невозможно и, во-вторых, беглецы оказались внутренне не готовы к выполнению той высокой миссии, которую они возложили на себя: построение справедливого общества.
Выдающийся немецкий гуманист конца XV – начала XVI в. Себастиан Брант, убежденный, что не силы зла, не дьявол, а неразумие людей деформирует мир и только разум человеческий способен изменить и улучшить его, писал свою поэму «Корабль дураков», как сказано в предисловии к ней, «ради искоренения глупости, слепоты и дурацких представлений и во имя исправления рода человеческого»[1].
Неразумие людей особенно пагубно в переломные периоды истории. Именно эта идея была воплощена в романе К. Портер «Корабль дураков», а также в киноварианте этого романа С. Крамера – рассказе о политических слепцах, не понимавших, что мир катится к войне, которую готова развязать фашистская Германия, и плывущих в эту самую гитлеровскую Германию, где их ждет гибель. Фильм Крамера явился предостережением человеческому благодушию, человеческой близорукости.
Таким же предостережением человечеству служит и роман Оэ. В нем содержится еще одна важная мысль, которую можно рассматривать как дальнейшее развитие идей Бранта: только политическая и духовная зрелость, только ясное осознание цели и не менее ясное представление о методах ее достижения способны освободить людей-творцов от ошибок и заблуждений или, уж во всяком случае, свести их к минимуму.
В последнее время много говорят о мифологической прозе. Роман «Игры современников» с полным основанием может быть причислен к ней.
Образ деревни-государства-микрокосма со всеми ее обитателями, начиная с Разрушителя и кончая едва намеченными персонажами, двупланов. В нем сочетаются две, казалось бы, противоположные тенденции – конкретизация и абстрагирование. Герой в форме писем рассказывает о мифах и преданиях, раскрывая мифологизированный и в то же время предельно реалистический облик деревни-государства-микрокосма. Можно даже сказать так: реальные личности действуют как персонажи мифологические в мифологических условиях.
Назвав место, где происходят события, которые описывает герой, деревней-государством-микрокосмом, автор тем самым указывает на универсальность того, что происходит в крохотной деревушке, затерянной в горах Сикоку, на универсальность создаваемой им картины.
Однако миф о деревне-государстве-микрокосме так бы и остался мифом, если бы не был тысячью нитей связан с прошлым и настоящим Японии. При всей универсальности картины, нарисованной Оэ, отправная точка для нее – Япония.
Правда, сам Оэ предупреждает читателя, что не собирается последовательно излагать историю этой деревушки. Повествование фрагментарно. Автор рассказывает о пяти важнейших событиях в ее истории. Первое – основание деревни-государства-микрокосма, когда было побеждено зловоние, символизирующее зло, разложение общества, и построен новый мир, родивший Век свободы. Второе – народные восстания, возглавлявшиеся легендарной личностью Мэйскэ Камэи. Третье – конец Века свободы и упадок деревни-государства-микрокосма, когда появился некий таинственный звук, заставивший людей покинуть насиженные места и начать все заново. Четвертое – пятидесятидневная война с Великой Японской империей, закончившаяся полным поражением деревни-государства-микрокосма, лишением самостоятельности. И наконец, пятое событие – американская оккупация и первые шаги к возрождению деревни-государства-микрокосма. Даже, вернее сказать, не к возрождению, а к созданию предпосылок к этому, поскольку до подлинного возрождения еще далеко. Можно привести весьма впечатляющую деталь: в долине перестали рождаться дети. Это чрезвычайно емкая метафора – деревня-государство-микрокосм лишена будущего. И значит, до тех пор, пока люди не перестроят свою жизнь, не вернутся к истокам, хотя бы в своем сознании, не вспомнят великих целей, ради которых жили их предки, ни о каком возрождении речи быть не может. Это особенно остро осознает молодежь долины, и становится понятным стремление молодого режиссера, выходца из деревни-государства-микрокосма, в театральном представлении, пусть даже в виде фарса, пережить наиболее драматические моменты в жизни родного края, что, надеется он, заставит молодежь по-иному взглянуть на свою родину и спасти ее от гибели.
Здесь следует сделать небольшое отступление. Только что говорилось о событиях, которые описаны в романе. Но нужно сразу же сказать, что выявить в романе эти события, обозначающие периоды в истории деревни-государства-микрокосма, не просто. Автор дает предельно обобщенный образ событий, часто выпадающих из реального временного ряда. Поэтому нет нужды выстраивать их во времени. Более того, он стремится к тому, чтобы читатель не мог этого сделать. Иначе его обобщения снизятся до конкретики, что ни в коем случае не входит в его планы.
Аморфность времени передается смешением событий во временном плане. Но такое разрушение линейного течения времени позволяет с поразительной яркостью увидеть всеобщность и неизбежность происходящего как бы в перспективе.
Цикличность времени передается и тем, что автор, касаясь самых разных периодов жизни деревни-государства-микрокосма, вновь и вновь, воскрешает одни и те же события, главное из которых – взрыв огромных обломков скал и глыб черной окаменевшей земли, представляющих собой преграду на пути построения новой жизни. Такое движение по спирали возносит повествование на все новые, все более высокие уровни обобщения и понимания происходящего. Автор как бы отбрасывает читателя в далекое прошлое, чтобы рельефнее выявить настоящее.
Как начиналась история деревни-государства-микрокосма? Созидатели, ведомые Разрушителем, погрузились на корабль дураков и отправились отыскивать землю обетованную. Сначала плыли по морю, потом вошли в устье реки, добрались наконец до огромных обломков скал и глыб черной окаменевшей земли, преграждавших путь в долину. Они были взорваны. Последовавший за взрывом очистительный ливень смыл копившееся в долине многие века зловоние, символизирующее разложение старого общества. Так родился новый мир и начался Век свободы.
Именно здесь мы сталкиваемся впервые с Разрушителем, который впоследствии появляется во все самые ответственные моменты в жизни деревни-государства-микрокосма. Именно он произвел взрыв, научил людей всему, что должно было обеспечить им счастливое существование.
Разрушитель наделен автором бессмертием, что указывает на непрерывность исторического процесса. Поскольку он бессмертен и олицетворяет движение истории, постольку движение это бесконечно и так же бесконечно повторение форм – даже при некоторой их модификации – этого движения. Разрушитель много раз умирает и много раз возрождается, причем возрождение его происходит в самые критические моменты истории деревни-государства-микрокосма, когда нужен вождь, за которым пойдет народ. Присутствует ли он физически, как это было в период основания края, или руководит действиями людей как сила потусторонняя – но он вместе со своим народом.
Разрушитель бессмертен. Пришедшие вместе с ним созидатели, олицетворяющие позитивные силы общества, самую динамичную и в то же время самую стабильную его часть, не бессмертны, но они такие же великаны, как Разрушитель. Они росли, пока развивалось созданное ими общество, но, когда оно начало загнивать и разлагаться, стали усыхать, пока не превратились в жалких, ни на что не способных людишек. Их физический рост и физическая деградация символизируют процессы развития и угасания, происходившие в деревне-государстве-микрокосме. Существование их было оправдано постольку, поскольку их свершения были нужны обществу, поскольку шло строительство нового мира. Но вот Разрушитель заставляет их заняться постройкой Дороги мертвецов, которая начиналась неизвестно где и никуда не вела, то есть заняться бессмысленной работой, предпринятой не для блага народа, а во имя Разрушителя, как некий памятник ему, и они, закончив постройку, все до одного испаряются в прямом смысле этого слова, превращаясь в ничто.
Разрушитель – метафора нарождения нового, уничтожения вековой гнили, накопляющейся в обществе. И вместе с тем Разрушитель – метафора уничтожения всего живого, появления тирана.
Важно отметить, что Оэ не ставит перед собой цель воссоздать конкретный образ тирана, пришедшего к власти на волне народного стремления к новой жизни и возглавившего движение за построение нового мира. Образ Разрушителя, переродившегося в тирана, собирателен и тем самым универсален, как универсальна и деревня-государство-микрокосм. Автор как бы подчеркивает: какой бы ни была страна, где происходит то, о чем рассказано в романе, кто бы конкретно ни был диктатором, путь, ведущий к диктатуре, всегда один.
Чтобы с максимальной наглядностью показать разрыв Разрушителя с народом, полное непонимание и даже игнорирование им интересов народа, автор прибегает к весьма выразительной гиперболе: Разрушитель забыл человеческий язык. Более того, он даже решает создать новый.
Фантастика, вымысел стали главными средствами проникновения в судьбы деревни-государства-микрокосма, где диктатура, тирания превращаются в важнейшие элементы истории. Эту линию романа можно обозначить как путь от рождения к умиранию диктатуры: демократия перерождается в диктатуру, которую народ уничтожает, надеясь, что вновь возникший Разрушитель не допустит ее повторения.
Весьма важными для понимания замысла писателя являются страницы, посвященные появлению некоего таинственного звука, знаменовавшего конец Века свободы. Что это за звук? Чтобы у читателя не возникло никаких сомнений в его природе, Оэ пишет, что это были указания Разрушителя – поучения тирана. Странный звук был с радостью воспринят молодежью, а для стариков и даже просто людей зрелых он оказался непереносимым. Людям не оставалось ничего другого, как бросать свои дома, имущество и переселяться туда, где этот звук не был слышен. Таким образом, людей вернули ко времени основания деревни-государства-микрокосма. Это было названо возвратом к старине.
Появление гула и последовавшие в связи с ним переселение и передел имущества, произведенные якобы во имя восстановления справедливости, фактически означали рождение новой, еще более вопиющей несправедливости. Они явились первым шагом на пути деградации деревни-государства-микрокосма.
Можно ли удивляться этому, если таинственный звук исходил от Разрушителя, полностью порвавшего связь с народом, растоптавшего его интересы? Разрушитель превратился в источник бед, с которыми пришлось столкнуться жителям долины. И главное испытание, выпавшее на их долю, – пятидесятидневная война с Великой Японской империей.
В романе, мельком правда, говорится, что подобный таинственный звук уже был слышен и в период созидания. Но то был другой звук, и тогда на него с энтузиазмом и пониманием откликнулись созидатели. Это был призыв строить новое общество, объединивший всех жителей долины, сплотивший их, заставивший трудиться не покладая рук.
Страницы, посвященные таинственному звуку, – сатира на псевдореволюцию. Здесь мы снова сталкиваемся с вопросом, который особенно остро поставлен Оэ в «Записках пинчраннера». Вопрос о левом экстремизме. Завороженные таинственным звуком, юнцы становятся во главе псевдореволюционного движения. Не имея опыта настоящей революционной борьбы, не имея четких целей, лишенные необходимой теоретической подготовки, они способны на самые крайние, необдуманные поступки ради воплощения в жизнь своих химерических замыслов. Но еще большая вина, подчеркивает автор, ложится на тех, кто в своих корыстных интересах стремится использовать незрелую молодежь, направить ее энергию на достижение целей, прямо противоположных истинно революционным.
В наш век, когда самые реакционные перевороты стали называть высоким именем революции, а тираны пытаются выдавать себя за друзей народа, выражающих его интересы, сатирическое изображение подобных «революций» имеет особую социальную значимость.
Деревня-государство-микрокосм как нечто самостоятельное, самобытное, самоценное существовала вплоть до пятидесятидневной войны. До этого ей еще удавалось сохранить свою независимость. Освободившись от власти княжества, она не соприкасается с внешним миром. Пятидесятидневная война была тем рубежом, когда произошло слияние деревни-государства-микрокосма с Великой Японской империей.
Деревня-государство-микрокосм потерпела поражение потому, что все духовные и физические силы ее были истощены. Были преданы забвению великие заветы ее основателей, а Разрушитель превратился в тирана. В романе это показано так: Разрушитель умер. Вернее, умер, перестал существовать человек, который вместе с созидателями основал этот край. А пришедшие к власти, продолжая действовать от его имени, уничтожили всех, кто вместе с Разрушителем строил новую жизнь, и повели деревню-государство-микрокосм по пути, несовместимому с идеалами истинных созидателей.
Никто из главных персонажей романа не предстает как единый образ. Это относится и к самому Разрушителю, и к сестре героя, и к руководителю народных восстаний. Может быть, правильнее даже сказать, что они не однозначны и трактуются различно, в зависимости от того, в какой функции выступают в тот или иной период жизни деревни-государства-микрокосма.
В этом смысле наиболее многопланов и метафоричен образ сестры, олицетворяющей родину. Кстати, именно потому, что сестра – это родина, герой, глядя на фотографию сестры, черпает силы для выполнения главной миссии своей жизни: описать мифы и предания деревни-государства-микрокосма.
Вначале мы видим сестру маленькой девочкой в национальной одежде, сидящей в храме отца-настоятеля. Она – символ молодой, полной сил деревни-государства-микрокосма. К ней относятся с огромной любовью все, и в первую очередь молодежь – будущее деревни. Это образ прекрасной родины, еще не замутненный бедами, которые ей пришлось пережить.
Но чем дальше, тем больше теряет этот образ свое очарование. А когда Япония, а вместе с ней и деревня-государство-микрокосм терпит поражение и ее оккупируют американские войска, сестра превращается в продажную женщину, готовую за мизерные подачки служить американцам. Это мрачные страницы жизни страны. Хотя американцы, даже самых высших рангов, относятся к сестре весьма благосклонно. А ее старый знакомый, которому она оказала немало услуг, став в конце концов президентом, приглашает ее на церемонию вступления в должность. Внешне все прекрасно. Но оказывается, что сестра неизлечимо больна, у нее рак, и она кончает жизнь самоубийством. Родина, находившаяся в полной зависимости от Соединенных Штатов, умирает, и на смену ей все решительнее выходит новая. Вот что означает смерть сестры и последующее ее воскрешение.
Весьма символично и то, что сестра порождает нового Разрушителя и готовит его к основанию новой земли обетованной. Наверное, история повторится. Но повторится ли? И если повторится, то какие новые круги ада пройдет деревня-государство-микрокосм? На эти вопросы Оэ не дает ответа. Да, собственно, готового ответа нет и быть не может. Оэ как бы говорит: я рассказал историю взлета и падения деревни-государства-микрокосма. Рассказал о выдающихся деяниях и мелких делишках, недостойных человека. Не исключено, что перед людьми этого края вновь откроется возможность начать строительство нового мира – в их силах, опираясь на исторический опыт, не совершить новых ошибок, избежать новых катастроф. Чтобы не допустить того, что произошло в прошлом, нужно знать свою историю.
История – учитель. Эта мысль красной нитью проходит через весь роман. Собственно, описание мифов и исторических событий в форме писем, то есть воспроизведение жизни деревни-государства-микрокосма в двух уровнях: мифологическом и реалистическом, – и есть та основа, на которой построен роман.
Было бы неверно связывать те или иные персонажи романа с теми или иными историческими личностями, действовавшими или действующими в Японии и в мире. Образы Оэ символически-собирательные. И даже в тех случаях, когда прообразы вырисовываются вполне рельефно, непосредственно связывать с ними героев романа не следует хотя бы потому, что тем самым сужается явление, олицетворяемое ими.
Столь же символический характер носят действия и состояния героев. Может возникнуть, например, недоумение, почему вдруг понадобилось Оэ так обстоятельно рассказывать о зубной боли, которую много раз в своей жизни испытывал «летописец» и от которой излечивался, причиняя себе еще большую, порой нестерпимую боль. Боль можно превозмочь только болью – такова философия Оэ. Только испытав новую боль, можно перешагнуть через старую. Какими бы ужасными ни были события, о которых он рассказывает, считает автор, постичь их во всей глубине и многозначности, преодолевая страдание постижения, можно только тогда, когда удастся пройти через новые страдания, постигая то, что должны были испытывать люди деревни-государства-микрокосма.
Жить в стране, где экономическое процветание кажется незыблемым, где темпы экономического роста потрясают воображение всего мира, – казалось бы, что может быть лучше. Но нет, вот этой-то радости, органического слияния материального и духовного не происходит. Более того, представляющееся безудержным экономическое развитие приходит в столкновение с духовностью, подавляет ее, отодвигает на задний план, будто и в самом деле духовное обнищание народа менее страшно, менее катастрофично, чем обнищание материальное.
Потерять в этих условиях ориентиры, просмотреть сущее за внешним более чем просто. Нужно обладать незаурядной прозорливостью, недюжинными интеллектуальными возможностями, чтобы не растеряться, найти свое место в жизни, определить в ней свой путь.
Оэ выбирает в качестве объекта художественного поиска молодежь, которая оказалась не в состоянии найти свое место в этом мире: растерявшуюся, отошедшую от берега сторонних наблюдателей, но не прибившуюся к берегу активных, сознательных борцов, стоящих на позициях социального переустройства общества. Вернее, она хотела бы такого переустройства, но часто не представляет себе, каким образом воплотить это в жизнь. И в этом ее трагедия – бесперспективность попыток, опирающихся лишь на благие намерения без точного понимания, какие следует выбрать методы для достижения своих идеалов.
Все творчество Кэндзабуро Оэ, начиная с его первых рассказов и повестей и кончая последними романами и эссе, остросоциально. Оэ всегда «ангажирован» в самом лучшем и высоком смысле этого слова. Он никогда не замыкался и не замыкается в сфере «чистого искусства», по его произведениям легко выявлять острейшие проблемы, волнующие человечество. Проблема молодежи и ее будущего, проблема атомной или экологической катастрофы, грозящей человечеству, проблема духовного, нравственного обнищания человека, с чем сталкивается буржуазное общество повседневно, – вот та сфера, куда устремлены творческие поиски писателя.
Еще совсем недавно Оэ называли самым молодым из крупнейших послевоенных писателей, заявивших о себе во весь голос в пятидесятые годы. Но вот и он достиг пятидесятилетнего возраста, у него вышло уже три собрания сочинений, и теперь о нем можно говорить как о зрелом мастере, без произведений которого невозможно представить себе становление и развитие японской литературы после второй мировой войны.
Родился Оэ в 1935 году в маленькой деревушке, затерявшейся в горах Сикоку. И очень многие его произведения переносят читателя в этот богом забытый уголок Японии – достаточно вспомнить рассказ «Неожиданная немота», роман «Футбол 1860 года». И ведет его туда не ностальгия, не она заставляет писателя вновь и вновь возвращаться воспоминаниями к родным местам. Деревушка играет для Оэ двойную роль. Во-первых, она символизирует незыблемость, прочность корней, тот родник, к которому достаточно припасть, чтобы обрести силы. Это корни, без которых существование человека немыслимо. Во-вторых, деревушка – это весь мир, человеческий космос. В ней, как в капле воды, отражается Вселенная, и, рисуя ее, писатель тем самым воссоздает мир с его бедами и проблемами. Это очень важно подчеркнуть, чтобы стала понятна система образов-символов, с которыми мы встречаемся в «Играх современников».
Двадцать пять лет шел Оэ к своему вершинному произведению – «Игры современников», которое с полным основанием можно считать творческой победой писателя.
Как было сказано, начал он с романов о судьбах молодежи и – у́же – о судьбах обманутого поколения. Оэ так объяснял свою приверженность теме молодежи: «В начале моей писательской жизни я просто не знал ничего другого. Молодежь, ее мысли и надежды, ее трудности – все это проходило у меня перед глазами, я сам был представителем этой молодежи, и обращение к ней вполне естественно и закономерно».
Но не только это явилось для писателя определяющим в выборе главной темы его творчества. После поражения Японии именно молодежь оказалась в самом трагическом положении – и в первую очередь та, которая не успела на собственном опыте убедиться в лживости националистической пропаганды, то есть «не успела на войну». Со школьной скамьи ей вдалбливали в голову идеи служения императору, непобедимости, величия японского духа. И вдруг все рухнуло. На развалинах Японской империи оказалась молодежь, лишенная старых идеалов и не обретшая новых. Эта молодежь – источник, из которого черпают пополнение ультранационалисты всех мастей. О ней рассказал Оэ в своем романе «Опоздавшая молодежь» (1962).
В дальнейшем тема молодежи приобрела в романах Оэ новые краски, получили освещение новые явления. Лидер и масса – вот та новая проблема, которую остро и бескомпромиссно ставит Оэ в романе «Футбол 1860 года» (1967). Ни одно движение молодежи, какие бы высокие цели оно ни ставило перед собой, не может быть успешным, если им руководит человек, для которого молодежь не цель, а орудие. То есть если интересы молодежи принесены в жертву личным амбициям руководителя, а ее устремления рассматриваются им лишь как средство для приобретения политического капитала.
Трагедия молодежи в современном мире нередко состоит в том, что она не имеет ясной цели борьбы и прибегает подчас к средствам, эту борьбу дискредитирующим. В этом отношении чрезвычайно показателен роман Оэ «Объяли меня воды до души моей» (1973). В нем он впервые коснулся проблемы левого экстремизма и показал, как отсутствие социальных идеалов лишает молодежь четкого понимания расстановки сил в обществе, понимания, против кого она должна направить удар, лишает ее позитивной программы, без которой любое противопоставление себя обществу бессмысленно.
Есть в этом романе и еще одна чрезвычайно важная мысль. Оэ формулирует ее так: «Я неверующий, но Библию читаю, и главным образом потому, что в ней есть слова: „Объяли меня воды до души моей“. Действительно, воды потопа, огромного потопа, который может привести к концу света, уже дошли нам до груди…» Помочь нам не может никто, даже бог, продолжает Оэ. Спасти себя должны сами люди. Именно эта мысль о грозящей миру катастрофе пронизывает весь роман. В нем Оэ уже выходит за рамки чисто молодежной проблематики и вступает в область, волнующую все человечество.
Раздумья о судьбах человечества привели Оэ к «Запискам пинчраннера» (1976). Человечество стоит на грани ядерной катастрофы. Причем такая катастрофа не предопределена как некая данность, избежать которую невозможно. Если она произойдет, то явится плодом неразумности и недальновидности людей, а подчас и злонамеренности. Что способно предотвратить надвигающуюся катастрофу? Усилия всех людей доброй воли. В сегодняшней политической ситуации мысль Оэ приобретает особую остроту и актуальность.
Другая проблема, поднятая автором в романе, – левый экстремизм и его угроза стабильности в мире. Думается, и эта проблема не менее актуальна. В предыдущих романах левый экстремизм был показан вскользь, как бы не вводился в основную ткань повествования. В «Записках пинчраннера» – это уже стержень, вокруг которого вращаются все события. Критика левого экстремизма в этом романе буквально уничтожающая. Как говорил сам Оэ, правильно понять это явление ему помогли «Бесы» Достоевского.
И вот перед нами новый роман Кэндзабуро Оэ «Игры современников», вышедший в 1979 году и высоко оцененный японской критикой.
Композиция романа проста. Человек, на которого возложена миссия описать мифы и предания родного края, в письмах к своей сестре рассказывает о самых разных сторонах жизни некой деревни-государства-микрокосма и событиях, происходивших там. Всего таких писем шесть. В первом как бы очерчивается круг проблем, волнующих летописца. И главный символ здесь – корабль дураков. Он служит камертоном, определяющим все звучание романа. Группа людей, вступив в конфликт с властями княжества, тайно погрузилась на корабль и отправилась на поиски земли обетованной.
Почему корабль дураков? Какие же они дураки, если цель свою, казалось бы, достигли? Но в том-то и заключается парадокс, что, во-первых, решить проблему путем бегства от общества невозможно и, во-вторых, беглецы оказались внутренне не готовы к выполнению той высокой миссии, которую они возложили на себя: построение справедливого общества.
Выдающийся немецкий гуманист конца XV – начала XVI в. Себастиан Брант, убежденный, что не силы зла, не дьявол, а неразумие людей деформирует мир и только разум человеческий способен изменить и улучшить его, писал свою поэму «Корабль дураков», как сказано в предисловии к ней, «ради искоренения глупости, слепоты и дурацких представлений и во имя исправления рода человеческого»[1].
Неразумие людей особенно пагубно в переломные периоды истории. Именно эта идея была воплощена в романе К. Портер «Корабль дураков», а также в киноварианте этого романа С. Крамера – рассказе о политических слепцах, не понимавших, что мир катится к войне, которую готова развязать фашистская Германия, и плывущих в эту самую гитлеровскую Германию, где их ждет гибель. Фильм Крамера явился предостережением человеческому благодушию, человеческой близорукости.
Таким же предостережением человечеству служит и роман Оэ. В нем содержится еще одна важная мысль, которую можно рассматривать как дальнейшее развитие идей Бранта: только политическая и духовная зрелость, только ясное осознание цели и не менее ясное представление о методах ее достижения способны освободить людей-творцов от ошибок и заблуждений или, уж во всяком случае, свести их к минимуму.
В последнее время много говорят о мифологической прозе. Роман «Игры современников» с полным основанием может быть причислен к ней.
Образ деревни-государства-микрокосма со всеми ее обитателями, начиная с Разрушителя и кончая едва намеченными персонажами, двупланов. В нем сочетаются две, казалось бы, противоположные тенденции – конкретизация и абстрагирование. Герой в форме писем рассказывает о мифах и преданиях, раскрывая мифологизированный и в то же время предельно реалистический облик деревни-государства-микрокосма. Можно даже сказать так: реальные личности действуют как персонажи мифологические в мифологических условиях.
Назвав место, где происходят события, которые описывает герой, деревней-государством-микрокосмом, автор тем самым указывает на универсальность того, что происходит в крохотной деревушке, затерянной в горах Сикоку, на универсальность создаваемой им картины.
Однако миф о деревне-государстве-микрокосме так бы и остался мифом, если бы не был тысячью нитей связан с прошлым и настоящим Японии. При всей универсальности картины, нарисованной Оэ, отправная точка для нее – Япония.
Правда, сам Оэ предупреждает читателя, что не собирается последовательно излагать историю этой деревушки. Повествование фрагментарно. Автор рассказывает о пяти важнейших событиях в ее истории. Первое – основание деревни-государства-микрокосма, когда было побеждено зловоние, символизирующее зло, разложение общества, и построен новый мир, родивший Век свободы. Второе – народные восстания, возглавлявшиеся легендарной личностью Мэйскэ Камэи. Третье – конец Века свободы и упадок деревни-государства-микрокосма, когда появился некий таинственный звук, заставивший людей покинуть насиженные места и начать все заново. Четвертое – пятидесятидневная война с Великой Японской империей, закончившаяся полным поражением деревни-государства-микрокосма, лишением самостоятельности. И наконец, пятое событие – американская оккупация и первые шаги к возрождению деревни-государства-микрокосма. Даже, вернее сказать, не к возрождению, а к созданию предпосылок к этому, поскольку до подлинного возрождения еще далеко. Можно привести весьма впечатляющую деталь: в долине перестали рождаться дети. Это чрезвычайно емкая метафора – деревня-государство-микрокосм лишена будущего. И значит, до тех пор, пока люди не перестроят свою жизнь, не вернутся к истокам, хотя бы в своем сознании, не вспомнят великих целей, ради которых жили их предки, ни о каком возрождении речи быть не может. Это особенно остро осознает молодежь долины, и становится понятным стремление молодого режиссера, выходца из деревни-государства-микрокосма, в театральном представлении, пусть даже в виде фарса, пережить наиболее драматические моменты в жизни родного края, что, надеется он, заставит молодежь по-иному взглянуть на свою родину и спасти ее от гибели.
Здесь следует сделать небольшое отступление. Только что говорилось о событиях, которые описаны в романе. Но нужно сразу же сказать, что выявить в романе эти события, обозначающие периоды в истории деревни-государства-микрокосма, не просто. Автор дает предельно обобщенный образ событий, часто выпадающих из реального временного ряда. Поэтому нет нужды выстраивать их во времени. Более того, он стремится к тому, чтобы читатель не мог этого сделать. Иначе его обобщения снизятся до конкретики, что ни в коем случае не входит в его планы.
Аморфность времени передается смешением событий во временном плане. Но такое разрушение линейного течения времени позволяет с поразительной яркостью увидеть всеобщность и неизбежность происходящего как бы в перспективе.
Цикличность времени передается и тем, что автор, касаясь самых разных периодов жизни деревни-государства-микрокосма, вновь и вновь, воскрешает одни и те же события, главное из которых – взрыв огромных обломков скал и глыб черной окаменевшей земли, представляющих собой преграду на пути построения новой жизни. Такое движение по спирали возносит повествование на все новые, все более высокие уровни обобщения и понимания происходящего. Автор как бы отбрасывает читателя в далекое прошлое, чтобы рельефнее выявить настоящее.
Как начиналась история деревни-государства-микрокосма? Созидатели, ведомые Разрушителем, погрузились на корабль дураков и отправились отыскивать землю обетованную. Сначала плыли по морю, потом вошли в устье реки, добрались наконец до огромных обломков скал и глыб черной окаменевшей земли, преграждавших путь в долину. Они были взорваны. Последовавший за взрывом очистительный ливень смыл копившееся в долине многие века зловоние, символизирующее разложение старого общества. Так родился новый мир и начался Век свободы.
Именно здесь мы сталкиваемся впервые с Разрушителем, который впоследствии появляется во все самые ответственные моменты в жизни деревни-государства-микрокосма. Именно он произвел взрыв, научил людей всему, что должно было обеспечить им счастливое существование.
Разрушитель наделен автором бессмертием, что указывает на непрерывность исторического процесса. Поскольку он бессмертен и олицетворяет движение истории, постольку движение это бесконечно и так же бесконечно повторение форм – даже при некоторой их модификации – этого движения. Разрушитель много раз умирает и много раз возрождается, причем возрождение его происходит в самые критические моменты истории деревни-государства-микрокосма, когда нужен вождь, за которым пойдет народ. Присутствует ли он физически, как это было в период основания края, или руководит действиями людей как сила потусторонняя – но он вместе со своим народом.
Разрушитель бессмертен. Пришедшие вместе с ним созидатели, олицетворяющие позитивные силы общества, самую динамичную и в то же время самую стабильную его часть, не бессмертны, но они такие же великаны, как Разрушитель. Они росли, пока развивалось созданное ими общество, но, когда оно начало загнивать и разлагаться, стали усыхать, пока не превратились в жалких, ни на что не способных людишек. Их физический рост и физическая деградация символизируют процессы развития и угасания, происходившие в деревне-государстве-микрокосме. Существование их было оправдано постольку, поскольку их свершения были нужны обществу, поскольку шло строительство нового мира. Но вот Разрушитель заставляет их заняться постройкой Дороги мертвецов, которая начиналась неизвестно где и никуда не вела, то есть заняться бессмысленной работой, предпринятой не для блага народа, а во имя Разрушителя, как некий памятник ему, и они, закончив постройку, все до одного испаряются в прямом смысле этого слова, превращаясь в ничто.
Разрушитель – метафора нарождения нового, уничтожения вековой гнили, накопляющейся в обществе. И вместе с тем Разрушитель – метафора уничтожения всего живого, появления тирана.
Важно отметить, что Оэ не ставит перед собой цель воссоздать конкретный образ тирана, пришедшего к власти на волне народного стремления к новой жизни и возглавившего движение за построение нового мира. Образ Разрушителя, переродившегося в тирана, собирателен и тем самым универсален, как универсальна и деревня-государство-микрокосм. Автор как бы подчеркивает: какой бы ни была страна, где происходит то, о чем рассказано в романе, кто бы конкретно ни был диктатором, путь, ведущий к диктатуре, всегда один.
Чтобы с максимальной наглядностью показать разрыв Разрушителя с народом, полное непонимание и даже игнорирование им интересов народа, автор прибегает к весьма выразительной гиперболе: Разрушитель забыл человеческий язык. Более того, он даже решает создать новый.
Фантастика, вымысел стали главными средствами проникновения в судьбы деревни-государства-микрокосма, где диктатура, тирания превращаются в важнейшие элементы истории. Эту линию романа можно обозначить как путь от рождения к умиранию диктатуры: демократия перерождается в диктатуру, которую народ уничтожает, надеясь, что вновь возникший Разрушитель не допустит ее повторения.
Весьма важными для понимания замысла писателя являются страницы, посвященные появлению некоего таинственного звука, знаменовавшего конец Века свободы. Что это за звук? Чтобы у читателя не возникло никаких сомнений в его природе, Оэ пишет, что это были указания Разрушителя – поучения тирана. Странный звук был с радостью воспринят молодежью, а для стариков и даже просто людей зрелых он оказался непереносимым. Людям не оставалось ничего другого, как бросать свои дома, имущество и переселяться туда, где этот звук не был слышен. Таким образом, людей вернули ко времени основания деревни-государства-микрокосма. Это было названо возвратом к старине.
Появление гула и последовавшие в связи с ним переселение и передел имущества, произведенные якобы во имя восстановления справедливости, фактически означали рождение новой, еще более вопиющей несправедливости. Они явились первым шагом на пути деградации деревни-государства-микрокосма.
Можно ли удивляться этому, если таинственный звук исходил от Разрушителя, полностью порвавшего связь с народом, растоптавшего его интересы? Разрушитель превратился в источник бед, с которыми пришлось столкнуться жителям долины. И главное испытание, выпавшее на их долю, – пятидесятидневная война с Великой Японской империей.
В романе, мельком правда, говорится, что подобный таинственный звук уже был слышен и в период созидания. Но то был другой звук, и тогда на него с энтузиазмом и пониманием откликнулись созидатели. Это был призыв строить новое общество, объединивший всех жителей долины, сплотивший их, заставивший трудиться не покладая рук.
Страницы, посвященные таинственному звуку, – сатира на псевдореволюцию. Здесь мы снова сталкиваемся с вопросом, который особенно остро поставлен Оэ в «Записках пинчраннера». Вопрос о левом экстремизме. Завороженные таинственным звуком, юнцы становятся во главе псевдореволюционного движения. Не имея опыта настоящей революционной борьбы, не имея четких целей, лишенные необходимой теоретической подготовки, они способны на самые крайние, необдуманные поступки ради воплощения в жизнь своих химерических замыслов. Но еще большая вина, подчеркивает автор, ложится на тех, кто в своих корыстных интересах стремится использовать незрелую молодежь, направить ее энергию на достижение целей, прямо противоположных истинно революционным.
В наш век, когда самые реакционные перевороты стали называть высоким именем революции, а тираны пытаются выдавать себя за друзей народа, выражающих его интересы, сатирическое изображение подобных «революций» имеет особую социальную значимость.
Деревня-государство-микрокосм как нечто самостоятельное, самобытное, самоценное существовала вплоть до пятидесятидневной войны. До этого ей еще удавалось сохранить свою независимость. Освободившись от власти княжества, она не соприкасается с внешним миром. Пятидесятидневная война была тем рубежом, когда произошло слияние деревни-государства-микрокосма с Великой Японской империей.
Деревня-государство-микрокосм потерпела поражение потому, что все духовные и физические силы ее были истощены. Были преданы забвению великие заветы ее основателей, а Разрушитель превратился в тирана. В романе это показано так: Разрушитель умер. Вернее, умер, перестал существовать человек, который вместе с созидателями основал этот край. А пришедшие к власти, продолжая действовать от его имени, уничтожили всех, кто вместе с Разрушителем строил новую жизнь, и повели деревню-государство-микрокосм по пути, несовместимому с идеалами истинных созидателей.
Никто из главных персонажей романа не предстает как единый образ. Это относится и к самому Разрушителю, и к сестре героя, и к руководителю народных восстаний. Может быть, правильнее даже сказать, что они не однозначны и трактуются различно, в зависимости от того, в какой функции выступают в тот или иной период жизни деревни-государства-микрокосма.
В этом смысле наиболее многопланов и метафоричен образ сестры, олицетворяющей родину. Кстати, именно потому, что сестра – это родина, герой, глядя на фотографию сестры, черпает силы для выполнения главной миссии своей жизни: описать мифы и предания деревни-государства-микрокосма.
Вначале мы видим сестру маленькой девочкой в национальной одежде, сидящей в храме отца-настоятеля. Она – символ молодой, полной сил деревни-государства-микрокосма. К ней относятся с огромной любовью все, и в первую очередь молодежь – будущее деревни. Это образ прекрасной родины, еще не замутненный бедами, которые ей пришлось пережить.
Но чем дальше, тем больше теряет этот образ свое очарование. А когда Япония, а вместе с ней и деревня-государство-микрокосм терпит поражение и ее оккупируют американские войска, сестра превращается в продажную женщину, готовую за мизерные подачки служить американцам. Это мрачные страницы жизни страны. Хотя американцы, даже самых высших рангов, относятся к сестре весьма благосклонно. А ее старый знакомый, которому она оказала немало услуг, став в конце концов президентом, приглашает ее на церемонию вступления в должность. Внешне все прекрасно. Но оказывается, что сестра неизлечимо больна, у нее рак, и она кончает жизнь самоубийством. Родина, находившаяся в полной зависимости от Соединенных Штатов, умирает, и на смену ей все решительнее выходит новая. Вот что означает смерть сестры и последующее ее воскрешение.
Весьма символично и то, что сестра порождает нового Разрушителя и готовит его к основанию новой земли обетованной. Наверное, история повторится. Но повторится ли? И если повторится, то какие новые круги ада пройдет деревня-государство-микрокосм? На эти вопросы Оэ не дает ответа. Да, собственно, готового ответа нет и быть не может. Оэ как бы говорит: я рассказал историю взлета и падения деревни-государства-микрокосма. Рассказал о выдающихся деяниях и мелких делишках, недостойных человека. Не исключено, что перед людьми этого края вновь откроется возможность начать строительство нового мира – в их силах, опираясь на исторический опыт, не совершить новых ошибок, избежать новых катастроф. Чтобы не допустить того, что произошло в прошлом, нужно знать свою историю.
История – учитель. Эта мысль красной нитью проходит через весь роман. Собственно, описание мифов и исторических событий в форме писем, то есть воспроизведение жизни деревни-государства-микрокосма в двух уровнях: мифологическом и реалистическом, – и есть та основа, на которой построен роман.
Было бы неверно связывать те или иные персонажи романа с теми или иными историческими личностями, действовавшими или действующими в Японии и в мире. Образы Оэ символически-собирательные. И даже в тех случаях, когда прообразы вырисовываются вполне рельефно, непосредственно связывать с ними героев романа не следует хотя бы потому, что тем самым сужается явление, олицетворяемое ими.
Столь же символический характер носят действия и состояния героев. Может возникнуть, например, недоумение, почему вдруг понадобилось Оэ так обстоятельно рассказывать о зубной боли, которую много раз в своей жизни испытывал «летописец» и от которой излечивался, причиняя себе еще большую, порой нестерпимую боль. Боль можно превозмочь только болью – такова философия Оэ. Только испытав новую боль, можно перешагнуть через старую. Какими бы ужасными ни были события, о которых он рассказывает, считает автор, постичь их во всей глубине и многозначности, преодолевая страдание постижения, можно только тогда, когда удастся пройти через новые страдания, постигая то, что должны были испытывать люди деревни-государства-микрокосма.