Страница:
– Что касается вас, мадемуазель, – сказал он, – вот дверь.
Раздавленная провалом, я покинула его кабинет; Решив воспользоваться возможностью пройти через общественное крыло королевских покоев, где находилась и молельня короля, я, к величайшему своему изумлению, столкнулась с ним лицом к лицу. Луи XV выглядел несколько старше по сравнению с тем, каким я видела его на открытии статуи, но, как и многие мужчины, облеченные властью, с возрастом он стал лишь привлекательнее.
Сначала король не заметил меня. Он шел нахмурившись и смотрел себе под ноги. Я присела в реверансе, чтобы в поле его зрения оказалась моя грудь. Он посмотрел мне в глаза. Я одарила его соблазнительной улыбкой, и он улыбнулся в ответ.
За ним на носилках несли королеву Марию. Она выглядела так, словно вот-вот испустит дух. Судя по всему, королевская чета отправлялась на литургию. Мне показалось, что уныние короля вызвано скорее скукой, нежели тяжелым состоянием жены.
Приехав в отель, где меня ждал граф Жан, я рассказала ему, как прошла встреча с премьер-министром.
– Это ты во всем виновата, сука! – разъярился он. – Ты, черт бы тебя побрал, наверняка переборщила со скромностью!
Я улыбнулась и как бы между делом заметила, что видела короля.
– Неужели! – воскликнул Жан. – Разве ты не видишь, что все это – звенья одной цепи! Вчера вечером таинственный незнакомец пророчит, что ты станешь королевой Франции, а сегодня ты встречаешься с королем. Это чертовски хорошее предзнаменование. Сейчас или никогда! Я свяжусь с камердинером его величества и узнаю, возможно ли устроить для тебя аудиенцию с королем.
На следующее утро, 20 июня 1768 года, я едва приступила к утреннему туалету, как в мою комнату вошел граф Жан. Его глаза блуждали, грудь тяжело вздымалась, а щеки горели от возбуждения. Он размахивал зажатым в руке письмом.
– Чертовски поразительное совпадение! – воскликнул он. – Держу пари на твои милые грудки, что это судьба, черт подери!
Я попросила его успокоиться и объяснить мне, что привело его в столь бурный восторг.
Дрожащим голосом он прочитал мне письмо.
«Дорогой граф дю Барри,
король Луи уполномочил меня установить личность дамы, которую Его Величество видел вчера у молельни. Поиски привели меня к Вашему порогу. Если Вы, знакомы, с дамой, о которой идет речь, я покорнейше прошу Вас оповестить ее о том, что я бы хотел встретиться с ней от имени Его Величества.
Месье Анри Лебелъ
Камердинер
Луи XV».
– Вот видишь! Тебе даже не придется просить короля об аудиенции! Он сам тебя разыскивает! Ты просто золотце, киска моя!
Он встал за моей спиной, обхватил руками мой живот и прижал к себе.
– Если речь идет о воле короля, – сказал он, – Лебель бросится выполнять ее со всех ног. Я отправлю посыльного к месье Лебелю – напишу, что ты готова встретиться с ним сегодня же днем.
Покусывая мою шею, он прошептал мне на ухо: «Maitresse en Titre, официальная фаворитка». Ягодицами я чувствовала его страсть.
Я была заинтригована, но и сильно смущена.
– Чтобы стать официальной фавориткой, мне нужен титул, не так ли? Лебель понимает, кто я такая?
– Разумеется, мы никому не скажем, что ты проститутка. Ты можешь стать графиней дю Барри, женой моего брата Гийома.
– Ты хочешь, чтобы я пришла к королю с фальшивой родословной? – спросила я.
– У тебя нет сифилиса, – ответил Жан, – и это главное. Обо всем остальном король может и не знать – беды не случится.
Я сказала, что не могу распространять информацию, которую можно легко опровергнуть.
– Киска, предоставь переговоры мне, – отозвался он.
Я позволила его жадным рукам играть моими сосками и дразнить жемчужинку.
– Мы лишь немного искажаем истину, – тяжело выдохнул он. – Если из вашего свидания с Луи что-то выйдет, я выдам тебя за брата, графа Гийома. Если Луи попадется в твои сладкие сети, ему будет все равно, была ли ты аристократкой с самого рождения или стала ею вчера, – с этими словами граф Жан запустил палец в мое сокровище.
Комплименты, как всегда, вскружили мне голову. Как я восхищалась собой! Я исступленно гладила себя, скользя вверх и вниз по его пальцу.
Жан расстегнул брюки и задрал мое платье, но я вырвалась из его объятий:
– Эй, потише, дьявольское ты отродье! Если сегодня мне предстоит встреча с месье Лебелем, мне нужно хорошо подготовиться.
Я решила предстать перед Лебелем в нарочито небрежном наряде, словно беспечно забыв о нашей встрече, я едва вскочила с постели. Я выбрала откровенный пеньюар – сочетание дерзкого розового и элегантного цвета слоновой кости. Чтобы выглядеть естественно, создать достаточно колоритный беспорядок на голове, потребовалось больше усилий, чем для сложной прически. Чтобы он выглядел еще более натурально, я немного покувыркалась с Лораном.
Когда Лебель приехал, ему пришлось немного подождать в холле, пока я репетировала перед зеркалом эффектные позы. Я так сильно нервничала, что для поддержания беззаботного образа мне пришлось призвать на помощь все свое мужество. В конце концов мне удалось собраться с духом, поласкав себя немного перед зеркалом. Поникшие было венерины холмики, едва прикрытые кружевными складками, затвердели и вытянулись вперед, словно готовые раскрыться розовые бутоны, источая женскую силу.
С легкой улыбкой на губах и полуприкрытыми глазами, опьяненная упоительным обожанием самой себя, я позвала голосом избалованных детей и богатых женщин:
– Входите, месье.
Лебель вошел. Это был мерзкий тип, низенький и толстый, с глазами навыкате, но близость к королю давала ему основание держаться нахально. Я с радостью увидела, что мой небольшой спектакль произвел на него должное впечатление. Он буквально замер на пороге, лишившись дара речи.
Я протянула к нему влажную руку.
– Не бойтесь меня, месье, – сказала я. Лебель подошел ко мне и, упав на колени, впился поцелуем в кончики моих пальцев. Он дрожал, захваченный исходящим от меня животным магнетизмом.
Я вытянула ноги, открыв колени.
– Итак, месье, как я вам нравлюсь? Достойна ли я его величества?
– Да, – выдавил из себя Лебель. – Вы самая роскошная женщина из всех, кого я видел, а никому не доводилось знать столько роскошных женщин, как мне.
Он попросил разрешения измерить и осмотреть меня подробнейшим образом, чтобы дать полный отчет его величеству.
Лебель, главный королевский сводник, нес ответственность за все нюансы тайных свиданий Луи, и женщины, мечтающие оказаться в королевской постели, буквально осаждали его. Несомненно, он привык к самым впечатляющим авансам. У него была с собой измерительная лента, при помощи которой он измерил объем моей груди, талии и бедер. Зная, что ему дозволено лишь проверить качество товара, я не стала мешать его рукам исследовать мое тело. Он рассыпался в комплиментах.
– О графиня, – вздыхал он, – отныне и навсегда вы можете считать меня своим преданным рабом. А сейчас… надеюсь, вы не обидитесь… Его величество будет спрашивать, как вы пахнете. Вы позволите?
Я раздвинула колени, распахнула пеньюар и прижала его нос к своим лепесткам. Лебель содрогнулся от наслаждения.
Мы с нетерпением ждали результатов моей встречи с камердинером.
Жан, отъявленный негодяй, был невозмутим. Он не сидел на месте и кутил, словно ничего не происходило. Я же не выходила из дома и пыталась успокоиться, но тщетно. Время шло, и я буквально не находила себе места от волнения. Что это было – жажда встречи с королем или страх перед ней? У нашего предприятия почти не было шансов на успех. У любого мелкого аристократа найдется хорошенькая сестра, жена или дочка, которую он с удовольствием свел бы с королем. А легенду о том, будто я замужем за братом Жана, легко разоблачить.
На третий день я превратилась в комок нервов. Жан пытался подойти ко мне, приласкаться, но я сидела как на иголках – бедра сжаты, внутри все сухо, как в пустыне. Я позвала Лорана и взмолилась о помощи. Он сделал мне массаж и помог расслабиться, вылизав мою попку.
Я выражала Лорану свою благодарность, точа об него ноготки, когда Генриетта доложила, что внизу меня ждет месье Лебель. Личный визит королевского камердинера был хорошим знаком.
Когда Лебель вошел в гостиную, я в ленивой позе и едва одетая возлежала на диване и лакомилась шоколадом. Я сделала вид, что словно забыла об ожидании особого приглашения.
Восторженно глядя на меня, Лебель упал на колени и стал нюхать воздух – дал мне понять, что не забыл, какую вольность я позволила ему во время нашей последней встречи. Он вложил в мою ладонь два конверта с золотыми обрезами, один из которых был адресован мне, другой – графу Жану. Я сразу же вскрыла свой.
«Дорогая графиня дю Барри, Вас просят посетить ужин, который состоится завтра вечером в Ле Трианон.
Король Луи XV».
Счастье, охватившее меня, пересилил страх быть изобличенной в самозванстве. Словно невзначай я поинтересовалась, кто еще приглашен на ужин. Лебель сообщил: там будут маркиз де Шовлен, герцог де ла Вогийон и герцог де Ришелье.
Мне было о чем беспокоиться. Ришелье – тот самый старый петух, с которым я познакомилась у мадам де Лагард и которого я так разочаровала потом, когда граф Жан продал меня ему.
Когда Жан вернулся, я показала ему приглашение. Он пришел в восторг, поцеловал и сказал, что любит меня. Я поделилась с ним своими опасениями насчет Ришелье, но Жан лишь отмахнулся.
– Ты будешь там единственной куколкой, – сказал он. – Король хочет знать, что подумают о тебе его друзья. Но эти люди прекрасно знают, насколько гибкой бывает истина. Их мнение о тебе будет полностью зависеть от реакции Луи. Старик Ришелье – законченный подхалим. Он не станет портить его величеству вечер, сказав, что знает тебя.
Я не могла не признать, что в сложных ситуациях Жан держал себя на удивление хладнокровно. В поворотный момент моей жизни он верил в меня больше, чем я сама. Я была парализована ужасом перед собственным низким происхождением, своим образом жизни и вероятностью выставить себя на посмешище, а Жан в это время тратил деньги, вырученные от заклада родового имения, на достойные украшения и новую карету специально для этой встречи. Если наше предприятие не выгорит, ему будет нечем расплачиваться с правительством. Жан был рисковым игроком.
Когда пришло время отправляться в Версаль, он поцеловал меня и сказал:
– Просто будь собой, киска. Остальное в руках Божьих.
Я представила себя на троне в прекрасном платье и брильянтовом ожерелье.
Разве не такой путь был предначертан мне Богом?
Когда мы прибыли в версальскую гостиницу, Лебель уже ждал меня. Он с огромным почтением поприветствовал нас и провел в отдельные комнаты, где мы могли подготовиться к ужину. Я оказалась в богато обставленной спальне, где меня ждали три служанки, чтобы помочь мне с вечерним туалетом. Я чувствовала себя языческой королевой, когда Кларисса, Эсме и Мари купали меня, умащивали духами, убирали волосы и наносили макияж. Мне нравилось, когда мне прислуживали, я таяла в их заботе.
Я была в голубом шелковом платье, которое берегла на особый случай. К этому простому, но достаточно смелому – прозрачному и с глубоким декольте – платью Жан купил мне удивительно элегантное бриллиантовое ожерелье. Когда я увидела себя в зеркале, мое волнение исчезло без следа. Господа ожидают увидеть графиню? Они увидят ее.
Из комнаты я вышла спокойной и полностью уверенной в себе.
– Киска! Ты сама Венера, воплощение мужских мечтаний, – воскликнул Жан, увидев меня.
– Откуда такой крысе, как ты, знать, о чем мечтают мужчины? – огрызнулась я, поддразнивая его.
Дерзость будила в Жане зверя. Прямо там, в фойе, он схватил меня за грудь. Мне пришлось умолять его не компрометировать меня.
Ле Трианон оказался уединенным, богато украшенным домом в глубине дворцовых садов. Мы приехали туда в начале девятого. Июньская ночь благоухала ароматом экзотических фруктов и цветущих деревьев. Лебель провел нас в павильон. Король сидел спиной ко входу и беседовал с герцогом де Ришелье, и этот старый петух заметил меня первым. Как и предсказывал Жан, даже если Ришелье и узнал меня, вида он не подал.
Лебель доложил о нашем приходе. Король встал и повернулся к нам. На мгновение наши взгляды встретились, затем Луи откровенным взглядом оглядел мое тело. Я улыбнулась, поощряя его дерзость, и выпятила грудь.
Он подошел ко мне. Поистине величественный муж! Он был сильно напудрен, надушен и роскошно одет. Я начала было преклонять перед ним колени, но он нежно взял меня за локоть, сказав, что это необязательно. Граф Жан на всякий случай опустился на колени. Я чуть не рассмеялась, ведь мне никогда не доводилось видеть, как он выказывает кому-то уважение. Луи дружелюбно поприветствовал его и сразу же повернулся ко мне.
– Мне кажется, что мы знакомы вечность, мадам, – сказал он.
– Я тоже ощущаю близость с вами, – отозвалась я с подчеркнуто версальским произношением. – Может быть, мы знали друг друга в прошлой жизни?
– Чудесная мысль! – воскликнул Луи.
Его движения были плавными, а манеры – безупречными. Он проводил меня к небольшой кушетке и сел рядом. Слуга подал нам с королем по бокалу шампанского, и я начала беседу о возможности реинкарнации.
Все происходящее пьянило меня. Я заметила, что пурпурные бархатные брюки короля натягиваются под давлением его малыша. В сущности, король всего лишь мужчина рядом с желанной женщиной. Мы не успели еще допить шампанское, а он был уже влюблен.
Прибыли маркиз де Шовлен и герцог де ла Вогийон – два старика. У Шовлена была слегка перекошенная походка краба, а Вогийон напоминал обезьяну. Нас представили друг другу, и все собрались за столом. Король настоял, чтобы я села рядом с ним. Гости решили развлечь короля. Шовлен спросил, слышал ли он последний слух, который ходит по дворцу, – о том, что у герцога де Шуаселя роман с его собственной сестрой мадам де Грамон. От меня не укрылось, что король устал от своих собеседников и придворной жизни с ее претенциозностью и злословием.
– Мне нет дела до того, как распоряжается своей личной жизнью премьер-министр, – сухо ответил король, закрыв эту тему. – Со своими профессиональными обязанностями он справляется великолепно.
Вогийон спросил, видел ли кто-нибудь последнюю постановку «Тартюфа», и, не услышав ни единого утвердительного ответа, начал рассказывать о ней. Король вздохнул. Театральные премьеры наскучили ему не меньше. В попытке увлечь Луи более легкой и свежей темой я начала шепотом рассказывать о том, как люблю цветы и шоколад. Он заглядывал в самую глубину моих глаз. Еще бы! Когда эти лизоблюды заметили, кого столь внимательно слушает их повелитель, они тоже стали внимательны ко мне, и до конца ужина все три герцога изо всех сил лебезили передо мной, пытаясь завоевать мое расположение. Они отказались от бренди и откланялись рано. Граф Жан, сияя от удовольствия, поклонился королю и поцеловал мою руку.
– Вы прекрасны, графиня, – сказал Луи, когда мы остались наедине. – И не только. При дворе так мало женщин, которым можно доверять. Я хорошо разбираюсь в людях и могу утверждать, что вы искренни.
На какое-то мгновение я забыла, что я наглая самозванка.
– Вы увидите, – продолжал Луи, – что здесь, при дворе, все мы в той или иной степени лицемерим. Я не верю никому, особенно самым учтивым.
– Должна ли я сомневаться в вашем величестве? – спросила я. – Любая женщина с радостью падет к вашим ногам. Вы не только удивительно обаятельный и привлекательный мужчина, вы еще и король. Вы можете без труда заполучить женщину, а потом избавиться от нее, когда она надоест вам.
Он взял меня за руку и обнадеживающе сжал ее:
– Вам удалось околдовать меня как мальчишку.
Он наклонился, чтобы поцеловать меня, но вошел Лебель и доложил, что возникли непредвиденные обстоятельства: во дворец прибыл министр финансов по вопросу, который требует безотлагательного участия короля.
– До Парижа путь неблизкий, мадам, – сказал Луи. – Надеюсь, вы согласитесь провести эту ночь в гостинице в качестве моей гостьи. И с вашего позволения я бы хотел зайти к вам, когда закончу с делами, и мы сможем продолжить беседу.
Я даже не предполагала, что мы так быстро перейдем к близким отношениям, и предпочла бы отложить этот момент до тех пор, пока не стану настоящей графиней. Но я была во власти короля, и у меня не было иного выбора, кроме как подчиниться повелителю.
– Я с нетерпением буду ждать вас, сир. – Поклонившись, я уехала.
Вернувшись в отель, я размышляла, стоит ли снова принять ванну. В конце концов я решила, что этот горячий самец любит пикантных женщин, и оставила все как есть. Я даже помазала своими естественными соками у себя за ушками, шею и в ложбинке между грудей. Еще я сделала прическу, подрумянила щеки и соски, побрызгала духами горло, бедра и ягодицы и накинула соблазнительный пеньюар из белого кружева, который Жан подарил мне на случай, если появится шанс уединиться с Луи.
Прошел час. Я забеспокоилась, что король нашел себе другие развлечения, но около полуночи он наконец приехал, облаченный в свободное пальто, под которым оказались роскошный крепдешиновый халат и забавные кожаные шлепанцы.
– Простите за опоздание, – сказал он. – Это все австрийцы.
– Они настолько надоедливы? – пошутила я. Он расхохотался:
– Да, моя дорогая, они ужасные надоеды. Но хватит о делах. Вы еще красивее, чем мне запомнилось… Ваша грудь имеет столь совершенную форму, что кажется ненастоящей.
– Если ваше величество сомневается в ее подлинности, он может проверить это сам.
Он протянул руку и прикоснулся ко мне. Я повела плечами, и пеньюар соскользнул вниз. Губы короля, шепчущие неясные комплименты, скользили по моему горлу, спускаясь к груди.
Меня охватило сладкое оцепенение. Я откинулась на спину и потянулась, словно кошка. Я таяла, источая естественный женский нектар.
Зрачки Луи расширились, ноздри затрепетали.
– Что это за духи?
– Вашему величеству предстоит это выяснить, ответила я.
Он опустился на колени и принюхался к влажным кружевным складкам, скрывающим мое сокровище.
– Прелестно! – прошептал он. – Благоухание роз!
Я распахнула полы пеньюара. Он прижался лицом к золотистой шерстке и начал вылизывать меня. Я чувствовала, как движется внутри меня его большой язык, а нос трется о мою жемчужину. Моя голова разбухала вместе с моим сокровищем. Я была в восторге от нахлынувших ощущений. Извиваясь всем телом, я колотила бедрами по королевским ушам, хватала его за нос.
Достигнув пика наслаждения, я села на постели и легонько потянула его за волосы.
– Какая вкуснятина! – выдохнул король, глядя мне в глаза.
Я промокнула его лицо платочком, притянула его к себе, расстегнула халат и погладила рукой по груди. Луи от природы был мускулист, но за годы пиршеств и возлияний заметно обрюзг. Однако это свидетельство жизни в роскоши и вседозволенности показалось мне в высшей степени привлекательным. Мои руки продолжали бродить по его телу, и я обнаружила, что под мягким животом король сохранил твердость там, где ей и положено быть.
Я раздвинула ноги, взяла в руку королевский скипетр и поместила его по назначению.
– Да!
Сказка стала явью. Навалясь на меня своим грузным телом, король двигался где-то в глубине меня. Мои руки и ноги обвивали его, словно виноградная лоза. Я изо всех сил прижимала Луи к себе, вцепившись зубами в его плечо, и он обмяк в моих объятиях.
– Можете ли вы объяснить, – перебил Жанну отец Даффи, – чем вас так привлекал король?
– Конечно, – кивнула Жанна. – Он был красив, богат, могущественен и достаточно стар, чтобы стать для меня отцом, которого я никогда не знала. Но больше всего меня привлекало в нем то, что он обожал меня. Став любовницей короля, я чувствовала себя особенной.
– В своем стремлении покорить мир вы, решили, что любовная связь с королем дает вам все преимущества?
– Простите меня, отец, – сказала Жанна, – но именно так я и думала.
– Но для других растление мужчины, который олицетворял собой государство и должен был подавать всем пример, несомненно, является смертным грехом.
Незатейливые слова священника не прозвучали как обвинительный вердикт, ведь Луи не пришлось принуждать к пороку. Но Жанна разрыдалась, словно весь мир невыносимым бременем лег на ее плечи.
Пытаясь утешить ее, отец Даффи погладил ее по руке, но, внезапно почувствовав тепло женского тела, отдернул ладонь и отошел.
– Господь все видит, дитя мое, – произнес он. – Он знает, что тебя оклеветали незаслуженно. Тебе завидовали. Любой из тех, кто наговаривал на тебя, имей он возможность подняться в высшие круги общества, спутался бы с кем угодно – только бы подвернулся подходящий случай. Уже почти год я исповедую заключенных здесь, в Консъержери, и чего только мне не доводилось слышать. Я связан тайной исповеди, но могу сказать тебе, что нет более развращенных и мелочных людей, чем в версальском высшем свете. Вы думали, что идете к вершине, а на самом деле летели в пропасть. Откуда вам было знать, в каких извращенных условиях рос король Луи и как глубоко погряз он в блуде.
– Да, – сказала Жанна. – Так и есть.
– Но если бы вы знали, это остановило бы вас?
– Нет, – ответила она. – Я поступила бы точно так же.
– Понимаете ли вы, что увидел в вас его величество?
– Красоту, – ни на секунду не задумавшись, сказала Жанна.
– И вы думали только о своем внешнем облике? – спросил священник.
– Естественно.
– Но были ли вы, тогда действительно счастливы или же в вашей душе поселилось страдание, вызванное осознанием бездуховности вашей жизни?
Теперь, когда я думаю об этом, я понимаю, что меня мучила невыносимая боль. Но это было восхитительно. И, как бы то ни было, я знала, что, будучи рядом с королем, я нашла самое верное применение своей красоте и искушенности в интимных хитростях. Если бы я родилась жирной и уродливой и не имела бы возможности извлечь выгоду из своей внешности, была бы я более добродетельной? Или просто менее удачливой?
– Жизнь готовит всем разные испытания, – сказал отец Даффи. – Часто богатства этого мира становятся лишь обузой при переходе в мир иной. Внешняя привлекательность может стать проклятием, если, ослепленная ее сиянием, ты не видишь, где рай, а где ад.
Теперь Жанна прекрасно это осознавала. Вытерев слезы и запинаясь, она слабым голосом продолжила свой рассказ.
На следующее утро Лебель привез букет цветов, изумрудное ожерелье и коробку шоколадных конфет, запертую на бриллиантовый замочек. Внутри оказался конверт. Распечатав его, я нашла двести тысяч ливров и письмо от короля.
«Дорогая моя графиня,
как такое возможно, что в этом мире остались еще неведомые мне удоволъствия? Вы открыли мне волшебные источники наслаждения. На сегодняшний вечер у меня назначен ужин с австрийским послом. Могу ли я навестить вас после?
Луи».
Лебель сообщил мне, что номер в гостинице и три служанки будут в моем распоряжении так долго, как это будет мне нужно.
Сбылась моя мечта стать фавориткой короля. Казалось, большего и желать нельзя. Но у Луи были деньги и власть, позволявшие получить любую женщину, стоило ему только захотеть. Он был охотником, и погоня за добычей доставляла ему удовольствие. Догнав и получив жертву, он быстро терял к ней интерес. Я не могла позволить ему видеть во мне очередную молоденькую красотку, которую легко заполучить и столь же легко забыть. Я хотела стать фавориткой его величества, его официальной любовницей. Как ни парадоксально, но, чтобы удержать такого мужчину, женщина, словно лиса, должна снова и снова вырываться и убегать.
Меня раздирали противоречия. Сердце приказывало Отклонить его предложение, чтобы он увидел во мне не просто кусок податливой глины, но разум подсказывал, что, если я не буду использовать каждый шанс встретиться с ним, другая женщина быстро займет мое место. Я позволила голосу разума одержать верх и написала письмо, в котором благодарила Луи за его щедрость, давая понять, что этот подарок пробудил во мне не меньшее великодушие. Его величество может видеть меня в любое время, когда захочет.
Граф Жан, который выдавал себя за моего деверя, также получил приглашение остаться в гостинице. Я позвала его к себе. Увидев роскошные королевские дары, он пал ниц, воздевая руки к небу, словно в благодарственной молитве.
Я дала ему прочитать письмо короля.
– «Как такое возможно, что в этом мире остались еще неведомые мне удовольствия?» – усмехнулся Жан. – Еще как возможно, ведь он не был в борделе мадам Гурдон.
Жан был так взволнован, что заказал бутылку шампанского из погребов гостиницы. Целый час мы праздновали это событие tete-a-tete. Мысль о том, что он делит меня с королем, возбудила Жана, и он набрасывался на меня три раза подряд. Затем на правах моего сутенера он отсчитал половину и спрятал деньги в карман. Этого было достаточно, чтобы расплатиться за карету, ожерелье и часть долгов. Он поставил на меня и выиграл. Остаток дня я провела в лихорадочной беготне по магазинам и потратила все, что осталось от королевского вознаграждения. Там, откуда эти деньги пришли, оставалось еще много.
Раздавленная провалом, я покинула его кабинет; Решив воспользоваться возможностью пройти через общественное крыло королевских покоев, где находилась и молельня короля, я, к величайшему своему изумлению, столкнулась с ним лицом к лицу. Луи XV выглядел несколько старше по сравнению с тем, каким я видела его на открытии статуи, но, как и многие мужчины, облеченные властью, с возрастом он стал лишь привлекательнее.
Сначала король не заметил меня. Он шел нахмурившись и смотрел себе под ноги. Я присела в реверансе, чтобы в поле его зрения оказалась моя грудь. Он посмотрел мне в глаза. Я одарила его соблазнительной улыбкой, и он улыбнулся в ответ.
За ним на носилках несли королеву Марию. Она выглядела так, словно вот-вот испустит дух. Судя по всему, королевская чета отправлялась на литургию. Мне показалось, что уныние короля вызвано скорее скукой, нежели тяжелым состоянием жены.
Приехав в отель, где меня ждал граф Жан, я рассказала ему, как прошла встреча с премьер-министром.
– Это ты во всем виновата, сука! – разъярился он. – Ты, черт бы тебя побрал, наверняка переборщила со скромностью!
Я улыбнулась и как бы между делом заметила, что видела короля.
– Неужели! – воскликнул Жан. – Разве ты не видишь, что все это – звенья одной цепи! Вчера вечером таинственный незнакомец пророчит, что ты станешь королевой Франции, а сегодня ты встречаешься с королем. Это чертовски хорошее предзнаменование. Сейчас или никогда! Я свяжусь с камердинером его величества и узнаю, возможно ли устроить для тебя аудиенцию с королем.
На следующее утро, 20 июня 1768 года, я едва приступила к утреннему туалету, как в мою комнату вошел граф Жан. Его глаза блуждали, грудь тяжело вздымалась, а щеки горели от возбуждения. Он размахивал зажатым в руке письмом.
– Чертовски поразительное совпадение! – воскликнул он. – Держу пари на твои милые грудки, что это судьба, черт подери!
Я попросила его успокоиться и объяснить мне, что привело его в столь бурный восторг.
Дрожащим голосом он прочитал мне письмо.
«Дорогой граф дю Барри,
король Луи уполномочил меня установить личность дамы, которую Его Величество видел вчера у молельни. Поиски привели меня к Вашему порогу. Если Вы, знакомы, с дамой, о которой идет речь, я покорнейше прошу Вас оповестить ее о том, что я бы хотел встретиться с ней от имени Его Величества.
Месье Анри Лебелъ
Камердинер
Луи XV».
– Вот видишь! Тебе даже не придется просить короля об аудиенции! Он сам тебя разыскивает! Ты просто золотце, киска моя!
Он встал за моей спиной, обхватил руками мой живот и прижал к себе.
– Если речь идет о воле короля, – сказал он, – Лебель бросится выполнять ее со всех ног. Я отправлю посыльного к месье Лебелю – напишу, что ты готова встретиться с ним сегодня же днем.
Покусывая мою шею, он прошептал мне на ухо: «Maitresse en Titre, официальная фаворитка». Ягодицами я чувствовала его страсть.
Я была заинтригована, но и сильно смущена.
– Чтобы стать официальной фавориткой, мне нужен титул, не так ли? Лебель понимает, кто я такая?
– Разумеется, мы никому не скажем, что ты проститутка. Ты можешь стать графиней дю Барри, женой моего брата Гийома.
– Ты хочешь, чтобы я пришла к королю с фальшивой родословной? – спросила я.
– У тебя нет сифилиса, – ответил Жан, – и это главное. Обо всем остальном король может и не знать – беды не случится.
Я сказала, что не могу распространять информацию, которую можно легко опровергнуть.
– Киска, предоставь переговоры мне, – отозвался он.
Я позволила его жадным рукам играть моими сосками и дразнить жемчужинку.
– Мы лишь немного искажаем истину, – тяжело выдохнул он. – Если из вашего свидания с Луи что-то выйдет, я выдам тебя за брата, графа Гийома. Если Луи попадется в твои сладкие сети, ему будет все равно, была ли ты аристократкой с самого рождения или стала ею вчера, – с этими словами граф Жан запустил палец в мое сокровище.
Комплименты, как всегда, вскружили мне голову. Как я восхищалась собой! Я исступленно гладила себя, скользя вверх и вниз по его пальцу.
Жан расстегнул брюки и задрал мое платье, но я вырвалась из его объятий:
– Эй, потише, дьявольское ты отродье! Если сегодня мне предстоит встреча с месье Лебелем, мне нужно хорошо подготовиться.
Я решила предстать перед Лебелем в нарочито небрежном наряде, словно беспечно забыв о нашей встрече, я едва вскочила с постели. Я выбрала откровенный пеньюар – сочетание дерзкого розового и элегантного цвета слоновой кости. Чтобы выглядеть естественно, создать достаточно колоритный беспорядок на голове, потребовалось больше усилий, чем для сложной прически. Чтобы он выглядел еще более натурально, я немного покувыркалась с Лораном.
Когда Лебель приехал, ему пришлось немного подождать в холле, пока я репетировала перед зеркалом эффектные позы. Я так сильно нервничала, что для поддержания беззаботного образа мне пришлось призвать на помощь все свое мужество. В конце концов мне удалось собраться с духом, поласкав себя немного перед зеркалом. Поникшие было венерины холмики, едва прикрытые кружевными складками, затвердели и вытянулись вперед, словно готовые раскрыться розовые бутоны, источая женскую силу.
С легкой улыбкой на губах и полуприкрытыми глазами, опьяненная упоительным обожанием самой себя, я позвала голосом избалованных детей и богатых женщин:
– Входите, месье.
Лебель вошел. Это был мерзкий тип, низенький и толстый, с глазами навыкате, но близость к королю давала ему основание держаться нахально. Я с радостью увидела, что мой небольшой спектакль произвел на него должное впечатление. Он буквально замер на пороге, лишившись дара речи.
Я протянула к нему влажную руку.
– Не бойтесь меня, месье, – сказала я. Лебель подошел ко мне и, упав на колени, впился поцелуем в кончики моих пальцев. Он дрожал, захваченный исходящим от меня животным магнетизмом.
Я вытянула ноги, открыв колени.
– Итак, месье, как я вам нравлюсь? Достойна ли я его величества?
– Да, – выдавил из себя Лебель. – Вы самая роскошная женщина из всех, кого я видел, а никому не доводилось знать столько роскошных женщин, как мне.
Он попросил разрешения измерить и осмотреть меня подробнейшим образом, чтобы дать полный отчет его величеству.
Лебель, главный королевский сводник, нес ответственность за все нюансы тайных свиданий Луи, и женщины, мечтающие оказаться в королевской постели, буквально осаждали его. Несомненно, он привык к самым впечатляющим авансам. У него была с собой измерительная лента, при помощи которой он измерил объем моей груди, талии и бедер. Зная, что ему дозволено лишь проверить качество товара, я не стала мешать его рукам исследовать мое тело. Он рассыпался в комплиментах.
– О графиня, – вздыхал он, – отныне и навсегда вы можете считать меня своим преданным рабом. А сейчас… надеюсь, вы не обидитесь… Его величество будет спрашивать, как вы пахнете. Вы позволите?
Я раздвинула колени, распахнула пеньюар и прижала его нос к своим лепесткам. Лебель содрогнулся от наслаждения.
Мы с нетерпением ждали результатов моей встречи с камердинером.
Жан, отъявленный негодяй, был невозмутим. Он не сидел на месте и кутил, словно ничего не происходило. Я же не выходила из дома и пыталась успокоиться, но тщетно. Время шло, и я буквально не находила себе места от волнения. Что это было – жажда встречи с королем или страх перед ней? У нашего предприятия почти не было шансов на успех. У любого мелкого аристократа найдется хорошенькая сестра, жена или дочка, которую он с удовольствием свел бы с королем. А легенду о том, будто я замужем за братом Жана, легко разоблачить.
На третий день я превратилась в комок нервов. Жан пытался подойти ко мне, приласкаться, но я сидела как на иголках – бедра сжаты, внутри все сухо, как в пустыне. Я позвала Лорана и взмолилась о помощи. Он сделал мне массаж и помог расслабиться, вылизав мою попку.
Я выражала Лорану свою благодарность, точа об него ноготки, когда Генриетта доложила, что внизу меня ждет месье Лебель. Личный визит королевского камердинера был хорошим знаком.
Когда Лебель вошел в гостиную, я в ленивой позе и едва одетая возлежала на диване и лакомилась шоколадом. Я сделала вид, что словно забыла об ожидании особого приглашения.
Восторженно глядя на меня, Лебель упал на колени и стал нюхать воздух – дал мне понять, что не забыл, какую вольность я позволила ему во время нашей последней встречи. Он вложил в мою ладонь два конверта с золотыми обрезами, один из которых был адресован мне, другой – графу Жану. Я сразу же вскрыла свой.
«Дорогая графиня дю Барри, Вас просят посетить ужин, который состоится завтра вечером в Ле Трианон.
Король Луи XV».
Счастье, охватившее меня, пересилил страх быть изобличенной в самозванстве. Словно невзначай я поинтересовалась, кто еще приглашен на ужин. Лебель сообщил: там будут маркиз де Шовлен, герцог де ла Вогийон и герцог де Ришелье.
Мне было о чем беспокоиться. Ришелье – тот самый старый петух, с которым я познакомилась у мадам де Лагард и которого я так разочаровала потом, когда граф Жан продал меня ему.
Когда Жан вернулся, я показала ему приглашение. Он пришел в восторг, поцеловал и сказал, что любит меня. Я поделилась с ним своими опасениями насчет Ришелье, но Жан лишь отмахнулся.
– Ты будешь там единственной куколкой, – сказал он. – Король хочет знать, что подумают о тебе его друзья. Но эти люди прекрасно знают, насколько гибкой бывает истина. Их мнение о тебе будет полностью зависеть от реакции Луи. Старик Ришелье – законченный подхалим. Он не станет портить его величеству вечер, сказав, что знает тебя.
Я не могла не признать, что в сложных ситуациях Жан держал себя на удивление хладнокровно. В поворотный момент моей жизни он верил в меня больше, чем я сама. Я была парализована ужасом перед собственным низким происхождением, своим образом жизни и вероятностью выставить себя на посмешище, а Жан в это время тратил деньги, вырученные от заклада родового имения, на достойные украшения и новую карету специально для этой встречи. Если наше предприятие не выгорит, ему будет нечем расплачиваться с правительством. Жан был рисковым игроком.
Когда пришло время отправляться в Версаль, он поцеловал меня и сказал:
– Просто будь собой, киска. Остальное в руках Божьих.
Я представила себя на троне в прекрасном платье и брильянтовом ожерелье.
Разве не такой путь был предначертан мне Богом?
Когда мы прибыли в версальскую гостиницу, Лебель уже ждал меня. Он с огромным почтением поприветствовал нас и провел в отдельные комнаты, где мы могли подготовиться к ужину. Я оказалась в богато обставленной спальне, где меня ждали три служанки, чтобы помочь мне с вечерним туалетом. Я чувствовала себя языческой королевой, когда Кларисса, Эсме и Мари купали меня, умащивали духами, убирали волосы и наносили макияж. Мне нравилось, когда мне прислуживали, я таяла в их заботе.
Я была в голубом шелковом платье, которое берегла на особый случай. К этому простому, но достаточно смелому – прозрачному и с глубоким декольте – платью Жан купил мне удивительно элегантное бриллиантовое ожерелье. Когда я увидела себя в зеркале, мое волнение исчезло без следа. Господа ожидают увидеть графиню? Они увидят ее.
Из комнаты я вышла спокойной и полностью уверенной в себе.
– Киска! Ты сама Венера, воплощение мужских мечтаний, – воскликнул Жан, увидев меня.
– Откуда такой крысе, как ты, знать, о чем мечтают мужчины? – огрызнулась я, поддразнивая его.
Дерзость будила в Жане зверя. Прямо там, в фойе, он схватил меня за грудь. Мне пришлось умолять его не компрометировать меня.
Ле Трианон оказался уединенным, богато украшенным домом в глубине дворцовых садов. Мы приехали туда в начале девятого. Июньская ночь благоухала ароматом экзотических фруктов и цветущих деревьев. Лебель провел нас в павильон. Король сидел спиной ко входу и беседовал с герцогом де Ришелье, и этот старый петух заметил меня первым. Как и предсказывал Жан, даже если Ришелье и узнал меня, вида он не подал.
Лебель доложил о нашем приходе. Король встал и повернулся к нам. На мгновение наши взгляды встретились, затем Луи откровенным взглядом оглядел мое тело. Я улыбнулась, поощряя его дерзость, и выпятила грудь.
Он подошел ко мне. Поистине величественный муж! Он был сильно напудрен, надушен и роскошно одет. Я начала было преклонять перед ним колени, но он нежно взял меня за локоть, сказав, что это необязательно. Граф Жан на всякий случай опустился на колени. Я чуть не рассмеялась, ведь мне никогда не доводилось видеть, как он выказывает кому-то уважение. Луи дружелюбно поприветствовал его и сразу же повернулся ко мне.
– Мне кажется, что мы знакомы вечность, мадам, – сказал он.
– Я тоже ощущаю близость с вами, – отозвалась я с подчеркнуто версальским произношением. – Может быть, мы знали друг друга в прошлой жизни?
– Чудесная мысль! – воскликнул Луи.
Его движения были плавными, а манеры – безупречными. Он проводил меня к небольшой кушетке и сел рядом. Слуга подал нам с королем по бокалу шампанского, и я начала беседу о возможности реинкарнации.
Все происходящее пьянило меня. Я заметила, что пурпурные бархатные брюки короля натягиваются под давлением его малыша. В сущности, король всего лишь мужчина рядом с желанной женщиной. Мы не успели еще допить шампанское, а он был уже влюблен.
Прибыли маркиз де Шовлен и герцог де ла Вогийон – два старика. У Шовлена была слегка перекошенная походка краба, а Вогийон напоминал обезьяну. Нас представили друг другу, и все собрались за столом. Король настоял, чтобы я села рядом с ним. Гости решили развлечь короля. Шовлен спросил, слышал ли он последний слух, который ходит по дворцу, – о том, что у герцога де Шуаселя роман с его собственной сестрой мадам де Грамон. От меня не укрылось, что король устал от своих собеседников и придворной жизни с ее претенциозностью и злословием.
– Мне нет дела до того, как распоряжается своей личной жизнью премьер-министр, – сухо ответил король, закрыв эту тему. – Со своими профессиональными обязанностями он справляется великолепно.
Вогийон спросил, видел ли кто-нибудь последнюю постановку «Тартюфа», и, не услышав ни единого утвердительного ответа, начал рассказывать о ней. Король вздохнул. Театральные премьеры наскучили ему не меньше. В попытке увлечь Луи более легкой и свежей темой я начала шепотом рассказывать о том, как люблю цветы и шоколад. Он заглядывал в самую глубину моих глаз. Еще бы! Когда эти лизоблюды заметили, кого столь внимательно слушает их повелитель, они тоже стали внимательны ко мне, и до конца ужина все три герцога изо всех сил лебезили передо мной, пытаясь завоевать мое расположение. Они отказались от бренди и откланялись рано. Граф Жан, сияя от удовольствия, поклонился королю и поцеловал мою руку.
– Вы прекрасны, графиня, – сказал Луи, когда мы остались наедине. – И не только. При дворе так мало женщин, которым можно доверять. Я хорошо разбираюсь в людях и могу утверждать, что вы искренни.
На какое-то мгновение я забыла, что я наглая самозванка.
– Вы увидите, – продолжал Луи, – что здесь, при дворе, все мы в той или иной степени лицемерим. Я не верю никому, особенно самым учтивым.
– Должна ли я сомневаться в вашем величестве? – спросила я. – Любая женщина с радостью падет к вашим ногам. Вы не только удивительно обаятельный и привлекательный мужчина, вы еще и король. Вы можете без труда заполучить женщину, а потом избавиться от нее, когда она надоест вам.
Он взял меня за руку и обнадеживающе сжал ее:
– Вам удалось околдовать меня как мальчишку.
Он наклонился, чтобы поцеловать меня, но вошел Лебель и доложил, что возникли непредвиденные обстоятельства: во дворец прибыл министр финансов по вопросу, который требует безотлагательного участия короля.
– До Парижа путь неблизкий, мадам, – сказал Луи. – Надеюсь, вы согласитесь провести эту ночь в гостинице в качестве моей гостьи. И с вашего позволения я бы хотел зайти к вам, когда закончу с делами, и мы сможем продолжить беседу.
Я даже не предполагала, что мы так быстро перейдем к близким отношениям, и предпочла бы отложить этот момент до тех пор, пока не стану настоящей графиней. Но я была во власти короля, и у меня не было иного выбора, кроме как подчиниться повелителю.
– Я с нетерпением буду ждать вас, сир. – Поклонившись, я уехала.
Вернувшись в отель, я размышляла, стоит ли снова принять ванну. В конце концов я решила, что этот горячий самец любит пикантных женщин, и оставила все как есть. Я даже помазала своими естественными соками у себя за ушками, шею и в ложбинке между грудей. Еще я сделала прическу, подрумянила щеки и соски, побрызгала духами горло, бедра и ягодицы и накинула соблазнительный пеньюар из белого кружева, который Жан подарил мне на случай, если появится шанс уединиться с Луи.
Прошел час. Я забеспокоилась, что король нашел себе другие развлечения, но около полуночи он наконец приехал, облаченный в свободное пальто, под которым оказались роскошный крепдешиновый халат и забавные кожаные шлепанцы.
– Простите за опоздание, – сказал он. – Это все австрийцы.
– Они настолько надоедливы? – пошутила я. Он расхохотался:
– Да, моя дорогая, они ужасные надоеды. Но хватит о делах. Вы еще красивее, чем мне запомнилось… Ваша грудь имеет столь совершенную форму, что кажется ненастоящей.
– Если ваше величество сомневается в ее подлинности, он может проверить это сам.
Он протянул руку и прикоснулся ко мне. Я повела плечами, и пеньюар соскользнул вниз. Губы короля, шепчущие неясные комплименты, скользили по моему горлу, спускаясь к груди.
Меня охватило сладкое оцепенение. Я откинулась на спину и потянулась, словно кошка. Я таяла, источая естественный женский нектар.
Зрачки Луи расширились, ноздри затрепетали.
– Что это за духи?
– Вашему величеству предстоит это выяснить, ответила я.
Он опустился на колени и принюхался к влажным кружевным складкам, скрывающим мое сокровище.
– Прелестно! – прошептал он. – Благоухание роз!
Я распахнула полы пеньюара. Он прижался лицом к золотистой шерстке и начал вылизывать меня. Я чувствовала, как движется внутри меня его большой язык, а нос трется о мою жемчужину. Моя голова разбухала вместе с моим сокровищем. Я была в восторге от нахлынувших ощущений. Извиваясь всем телом, я колотила бедрами по королевским ушам, хватала его за нос.
Достигнув пика наслаждения, я села на постели и легонько потянула его за волосы.
– Какая вкуснятина! – выдохнул король, глядя мне в глаза.
Я промокнула его лицо платочком, притянула его к себе, расстегнула халат и погладила рукой по груди. Луи от природы был мускулист, но за годы пиршеств и возлияний заметно обрюзг. Однако это свидетельство жизни в роскоши и вседозволенности показалось мне в высшей степени привлекательным. Мои руки продолжали бродить по его телу, и я обнаружила, что под мягким животом король сохранил твердость там, где ей и положено быть.
Я раздвинула ноги, взяла в руку королевский скипетр и поместила его по назначению.
– Да!
Сказка стала явью. Навалясь на меня своим грузным телом, король двигался где-то в глубине меня. Мои руки и ноги обвивали его, словно виноградная лоза. Я изо всех сил прижимала Луи к себе, вцепившись зубами в его плечо, и он обмяк в моих объятиях.
– Можете ли вы объяснить, – перебил Жанну отец Даффи, – чем вас так привлекал король?
– Конечно, – кивнула Жанна. – Он был красив, богат, могущественен и достаточно стар, чтобы стать для меня отцом, которого я никогда не знала. Но больше всего меня привлекало в нем то, что он обожал меня. Став любовницей короля, я чувствовала себя особенной.
– В своем стремлении покорить мир вы, решили, что любовная связь с королем дает вам все преимущества?
– Простите меня, отец, – сказала Жанна, – но именно так я и думала.
– Но для других растление мужчины, который олицетворял собой государство и должен был подавать всем пример, несомненно, является смертным грехом.
Незатейливые слова священника не прозвучали как обвинительный вердикт, ведь Луи не пришлось принуждать к пороку. Но Жанна разрыдалась, словно весь мир невыносимым бременем лег на ее плечи.
Пытаясь утешить ее, отец Даффи погладил ее по руке, но, внезапно почувствовав тепло женского тела, отдернул ладонь и отошел.
– Господь все видит, дитя мое, – произнес он. – Он знает, что тебя оклеветали незаслуженно. Тебе завидовали. Любой из тех, кто наговаривал на тебя, имей он возможность подняться в высшие круги общества, спутался бы с кем угодно – только бы подвернулся подходящий случай. Уже почти год я исповедую заключенных здесь, в Консъержери, и чего только мне не доводилось слышать. Я связан тайной исповеди, но могу сказать тебе, что нет более развращенных и мелочных людей, чем в версальском высшем свете. Вы думали, что идете к вершине, а на самом деле летели в пропасть. Откуда вам было знать, в каких извращенных условиях рос король Луи и как глубоко погряз он в блуде.
– Да, – сказала Жанна. – Так и есть.
– Но если бы вы знали, это остановило бы вас?
– Нет, – ответила она. – Я поступила бы точно так же.
– Понимаете ли вы, что увидел в вас его величество?
– Красоту, – ни на секунду не задумавшись, сказала Жанна.
– И вы думали только о своем внешнем облике? – спросил священник.
– Естественно.
– Но были ли вы, тогда действительно счастливы или же в вашей душе поселилось страдание, вызванное осознанием бездуховности вашей жизни?
Теперь, когда я думаю об этом, я понимаю, что меня мучила невыносимая боль. Но это было восхитительно. И, как бы то ни было, я знала, что, будучи рядом с королем, я нашла самое верное применение своей красоте и искушенности в интимных хитростях. Если бы я родилась жирной и уродливой и не имела бы возможности извлечь выгоду из своей внешности, была бы я более добродетельной? Или просто менее удачливой?
– Жизнь готовит всем разные испытания, – сказал отец Даффи. – Часто богатства этого мира становятся лишь обузой при переходе в мир иной. Внешняя привлекательность может стать проклятием, если, ослепленная ее сиянием, ты не видишь, где рай, а где ад.
Теперь Жанна прекрасно это осознавала. Вытерев слезы и запинаясь, она слабым голосом продолжила свой рассказ.
На следующее утро Лебель привез букет цветов, изумрудное ожерелье и коробку шоколадных конфет, запертую на бриллиантовый замочек. Внутри оказался конверт. Распечатав его, я нашла двести тысяч ливров и письмо от короля.
«Дорогая моя графиня,
как такое возможно, что в этом мире остались еще неведомые мне удоволъствия? Вы открыли мне волшебные источники наслаждения. На сегодняшний вечер у меня назначен ужин с австрийским послом. Могу ли я навестить вас после?
Луи».
Лебель сообщил мне, что номер в гостинице и три служанки будут в моем распоряжении так долго, как это будет мне нужно.
Сбылась моя мечта стать фавориткой короля. Казалось, большего и желать нельзя. Но у Луи были деньги и власть, позволявшие получить любую женщину, стоило ему только захотеть. Он был охотником, и погоня за добычей доставляла ему удовольствие. Догнав и получив жертву, он быстро терял к ней интерес. Я не могла позволить ему видеть во мне очередную молоденькую красотку, которую легко заполучить и столь же легко забыть. Я хотела стать фавориткой его величества, его официальной любовницей. Как ни парадоксально, но, чтобы удержать такого мужчину, женщина, словно лиса, должна снова и снова вырываться и убегать.
Меня раздирали противоречия. Сердце приказывало Отклонить его предложение, чтобы он увидел во мне не просто кусок податливой глины, но разум подсказывал, что, если я не буду использовать каждый шанс встретиться с ним, другая женщина быстро займет мое место. Я позволила голосу разума одержать верх и написала письмо, в котором благодарила Луи за его щедрость, давая понять, что этот подарок пробудил во мне не меньшее великодушие. Его величество может видеть меня в любое время, когда захочет.
Граф Жан, который выдавал себя за моего деверя, также получил приглашение остаться в гостинице. Я позвала его к себе. Увидев роскошные королевские дары, он пал ниц, воздевая руки к небу, словно в благодарственной молитве.
Я дала ему прочитать письмо короля.
– «Как такое возможно, что в этом мире остались еще неведомые мне удовольствия?» – усмехнулся Жан. – Еще как возможно, ведь он не был в борделе мадам Гурдон.
Жан был так взволнован, что заказал бутылку шампанского из погребов гостиницы. Целый час мы праздновали это событие tete-a-tete. Мысль о том, что он делит меня с королем, возбудила Жана, и он набрасывался на меня три раза подряд. Затем на правах моего сутенера он отсчитал половину и спрятал деньги в карман. Этого было достаточно, чтобы расплатиться за карету, ожерелье и часть долгов. Он поставил на меня и выиграл. Остаток дня я провела в лихорадочной беготне по магазинам и потратила все, что осталось от королевского вознаграждения. Там, откуда эти деньги пришли, оставалось еще много.