Страница:
5. По неподтвержденным данным, цель группы на территории Чечни состоит в том, чтобы пленить (или уничтожить) прибывающего в Чечню Первого лица из Кандагара.
Султан
-----------------------------------------------------------------------------------------------
27. Аэродром "Чкаловский", 10 августа.
Загружались в Як-40, как и было предусмотрено, рано утром десятого августа. Фургон с группой и оборудованием подкатил вплотную к заднему трапу и потому со стороны никто не мог видеть, кто и что в самолет загружается. Бойцы Шторма сами перенесли в салон оружие, ранцы, укомплектованные всем необходимым в тылу, несколько гранатометов и два небольших контейнера. За погрузкой лично наблюдал Шторм. Он видел, как сильные, одетые в камуфляж люди передвигались по трапу и в их неторопливых, уверенных движениях была надежда.
Молодой дагестанец Изербеков с сыном Шторма Виктором таскали из фургона тяжелые ящики с патронами и оба молодых человека в чем-то были схожи. То ли рост один, то ли отсвет притушенных фонарей в салоне делал их лица и стать очень похожими.
Тени от людей, изломившись, уплывали за край трапа, исчезали в нутре самолета и снова выдвигались и изгибистыми контурами падали на бетонную дорожку, задок фургона, срывались с него и уходили в небо.
Путин прибыл в половине шестого. Не один: с ним были его начальник охраны Щербаков и телохранитель Павел Фоменко. Тот самый, который, как две капли воды, похож на президента. Все трое были облачены в камуфлированную форму, на головах -- черные шапочки. Они сидели в машине и наблюдали за погрузкой. Дверца со стороны Щербакова была приоткрыта и он, чтобы не задымлять салон, руку с зажженной сигаретой держал возле неширокого зазора, откуда повевал предутренний ветерок.
К ним подошел Шторм-старший и поздоровался со всеми, кто сидел в машине. Рука президента была сухая и теплая, у Щербакова -- костистая, неудобная для пожатия. Зато ладонь Фоменко, словно холодная рыбка, складно уложилась в широкой ладони Шторма, но ответила жестким до боли пожатием.
Все разговоры уже были позади. Путин только сказал: "Я никогда не думал что так много наберется вещей..." "Кое-что оставим в схроне, на месте приземления, -- объяснил Шторм. -- С собой -- ничего лишнего, классический набор -- от иголки до штыка..."
Было без четверти шесть, когда убрали трап и запустили двигатели. За иллюминатором, куда бросил взгляд Путин, уже вовсю было светло. Он смотрел на электроопоры, густые неподвижные кроны старых кленов и вязов, под сенью которых белел бетонный забор, с вьющейся поверху колючей проволокой. Забор отделял Тот мир, где остались его близкие, уклад уже начинающей налаживаться новой жизни, от мира Этого, с нарастающими звуками самолетных движков, с тенями, утренней свежестью и возникшем чувством тревоги.
Пред его взором предстало лицо жены, ее взыскующие, умоляющие глаза и ее внезапный вопрос: "Ты все же решил пойти туда сам?" И это было словно удар грома, потому что у него не было времени убрать с лица гримасу фальшивого удивления, подавить в голосе ложную ноту: "О чем ты? Обыкновенная поездка на отдых..." "Перестань, я же знаю, ты ходил тренироваться в тир, от тебя пахло, как от пороховой бочки..." Людмила обняла его и он услышал, как бьется ее сердце. Щекой ощутил влажную теплоту, ее сдерживаемое дыхание..."Если пойдешь туда, -- ее губы были у его губ, -- постарайся напрасно не убивать. С этим потом и тебе и мне будет трудно жить..." Он прижал ее голову к своей голове и их глаза близко встретились: и женщина, может быть, впервые за их совместную жизнь, увидела в глазах мужа несогласие, словно зрачки его вдруг покрылись непроницаемой пленкой -матово-блеклой, не способной пропустить в себя осмысленность.
Он прошел в детскую, но не стал задерживаться: лежащая на подушке головка спящей дочери едва не подкосила его в ногах и он, чтобы не расслабляться, направился к дверям. Однако к нему подошел черный лабрадор и носом ткнулся в ноги, подставляя себя под поводок -- пришло время прогулки. Хозяин потрепал пса по лобастой голове и, сказав "до встречи, Рэй", обернулся к жене. Обнял ее, прижался к щеке. И женщина улыбнулась, тоже обняла его, поцеловала и, перекрестив, тихонько подтолкнула его к порогу...Она боялась своей слабости и не в ее характере было провожать мужа в дорогу слезами. Она знала -- простых, хоженых тропок у него немного, а может быть, их вообще у него нет...
-----------------------------------------------------------------------------------------------
Агентурное сообщение, принятое на оперативный телефонный номер в Душанбе.
Весьма срочно!
Захару
По перекрестным данным источников, Первое лицо из Кандагара пребывает в горы 11 августа с.г.
Дервиш
-----------------------------------------------------------------------------------------------
28. Бочаров ручей.
... В Сочи прилетели, когда солнце почти вознеслось к зениту. Ночью, видимо, прошел дождь и потому в воздухе царило какое-то парное движение. Нега и ароматы субтропиков радовали душу. В глаза бросились обнаженные стволы платанов, стройные свечки кипарисов.
В аэропорту их ждал президентский выезд: пять бронированных машин с усиленной охраной и два микроавтобуса. Уже в самолете Щербаков ознакомил его с оперативной информацией, относящейся к перемещениям на территории Краснодарского края боевиков.
У ворот президентской резиденции Бочаров ручей, как всегда, дежурили корреспонденты. В основном это были телевизионщики и фотокорреспонденты, которые при приближении кортежа, оживились и стали суетливо готовить аппаратуру. Однако их не удостоили вниманием. Машины, не снижая скорости, промчались в створ металлических ворот, которые тут же снова сомкнулись, отгородив журналистскую братию от президентских пределов.
В спортзале, подальше от лишних глаз, группа стала распаковывать то, что привезла с собой из Москвы. Шторм обещал бойцам море и он сдержал слово: после обеда они переоделись в спортивные костюмы и через подземный ход, вышли на загороженную территорию президентского пляжа. На море был штиль, сонное состояние, когда и вода, и камни, и само солнце являют собой притихших, затаившихся существ.
Нетерпеливее всех оказался дагестанец Изербеков. Как только он снял костюм, не медля ни секунды, бегом направился в сторону моря. Упал в воду и поплыл. За ним в воду вошел морпех Калинка. Входил осторожно, пробуя руками воду и, хотя вода была теплая, тело покрылось мурашками...
Воропаев наоборот, не спеша разделся и, оставшись в трусах, присел на горячий лежак и закурил. Он смотрел на зеленое море, уходящее своими блестками к горизонту, и тихонько про себя удивлялся земной красоте. Он никогда не был на юге и субтропическая роскошь буквально подавляла его сознание.
К нему подошел Виктор Шторм. Тоже присел на лежак. О Воропаеве он знал от своего отца. Испытывал к парню двойственное чувство.
-- Чего, Алик, не купаешься? -- спросил он, хотя понимал неуместность вопроса. -- Вода здесь как парное молоко. -- У Шторма офицерский загар -все тело, кроме кистей рук, лица и шеи, было нетронуто солнечными лучами.
-- Все равно надо немного погреться...Я думал, что это море действительно черное, а оно зеленое, -- Воропаев нагнулся и вдавил в окатыш недокуренную сигарету. Глянул на Шторма. -- Слышь, парень, у меня к тебе просьба...
-- Слушаю, -- молодой Шторм был весь внимание. Понимал, что разговор предстоит серьезный.
Однако не просто Воропаевым выговаривались слова:
-- Ты, конечно, обо мне в курсе...
-- В самых общих чертах...
-- Тогда много рассусоливать не буду...Одна к тебе просьба...если серьезно ранят или что-то в этом роде, прошу пристрелить. Мне к чеченцам возвращаться нельзя... Замучат, а это они умеют делать превосходно...
-- Пуля может достать любого из нас...-- Шторм взглядом указал на бойцов вошедших в воду. -- Никому из нас нельзя попадаться и никто им в руки не попадет. Это я могу тебе гарантировать.
-- Этого гарантировать никто не может, -- Воропаев поднялся с лежака и, прихрамывая, тоже направился к воде.
Шторм смотрел на его мускулистую незагорелую спину, съехавшие на бок трусы, длинные волосатые ноги, одна из ступней которых не досчитывалась двух пальцев, и думал -- сколько же этому человеку пришлось пройти кругов ада, какие муки принять на душу, чтобы не потеряться в человеческих дебрях. И он крикнул Воропаеву вдогонку:
-- Алик, а в Крыму море еще зеленее. Вернемся -- махнем в Ялту...
Воропаев поднял руку -- мол, слышу и согласен -- и прыгнул в воду вниз головой. Но сделал это неудачно, плюхнулся на живот и, загребая воду широкими взмахами, поплыл от берега...
Подошли еще двое: капитан Айвар Гулбе и Бардин, у которого покатые мускулистые плечи, на правом -- синяя лепешка -- в командировке ему приходилось много стрелять из автомата. Ноги с большими ступнями, неухоженные, разбитые в долгих блужданиях среди скал и урочищ, и такие же незагорелые, как и у Виктора Шторма. Гулбе наоборот, покрыт ровным южным загаром, который он "подцепил" в Абхазии, где выполнял одно деликатное спецзадание, и где в связи с этим заданием приходилось часами бывать на пляже.
Гулбе что-то рассказывал Бардину о Фабрициусе, он дважды упомянул его имя и вскоре Шторм понял, о чем идет речь. Он эту историю тоже знал. Где-то в Сочи стоит памятник первому в СССР полному кавалеру ордена Красного Знамени латышу Яну Фабрициусу. В 1929 году этот герой гражданской войны прилетел на отдых в Сочи, но при приводнении самолет потерпел аварию. Ирония судьбы или ее трагическая гримаса? Спасая людей, командарм не успел спасти себя...
-- Почему, Айвар, в революцию так много латышей было за советскую власть? -- спросил Бардин. -- Возможно, если бы не ваши стрелки, вся история могла бы пойти по другому... Латыши были о-го-го...Волкодавы! Только так давили эсеровские мятежи, и вообще...считались железными рыцарями революции...
Гулбе, подняв на плечо большой камень, который он собрался использовать вместо штанги, задумался. Тень от его статной фигуры застыла на гальке -эдакий изломанный контур, который весь был во власти солнечных лучей.
-- Не знаю точного ответа...Но, возможно, идея о равенстве пришлась латышам по душе. Мы были очень бедной нацией, а потому романтической. Верили в доброго дядю и светлую идею.
Шторму стало интересно и он спросил:
-- А сейчас? Говорят, в Латвии жуткая русофобия...Чуть ли не в открытую проповедуется национализм...Даже есть улица имени Джохара Дудаева...
-- К сожалению, такая улица действительно есть...И мне, хотя я в Риге не живу, стыдно за это...А в общем не все так страшно, перемелется, мука будет...
Гулбе сбросил с плеча камень на землю и побежал к морю.
-- Виктор, перестань доставать парня, -- сказал Бардин и тоже пошел в воду.
-- Да я так...Все же интересно узнать мнение из первых рук...
Когда они все вышли из воды, собрались кружком и исполнили ритуальный танец. Встав в кольцо и положив на плечи друг другу руки, они по часовой стрелке мелкими, приплясывающими шажками стали делать круговое движение, при этом, как молитву, произносить слова своей песни:
А мы уходим, оставляя за спиной
Свои заботы, радости и близких,
Чтобы спасти людей, закроем их собой
От пули озверевших террористов.
Из года в год несем мы этот крест.
От напряженья мышцы рвем и жилы,
И каждый раз, надев бронежилет,
Стараемся, чтоб люди были живы.
Они расцепились и, встав лицом к морю, закончили песню, которую когда-то впервые пропели бойцы знаменитой "Альфы":
Не раз сигнал тревоги нас срывал,
Мы жизнью ради жизни рисковали,
Но на судьбу нам сетовать нельзя:
Ведь мы работу добровольно выбирали...
Воропаев, хоть и ощущал на плечах тепло рук морпеха Бардина и Изербекова, чувствовал себя скверно: во-первых, он почти забыл слова песни и, во-вторых, не считал себя вправе быть с этими людьми во всем равным. Это еще ему предстояло доказать...И еще: он стеснялся своих беспалых ног, хотя при "танце" старался не оступиться, не захромать на сухом галечнике...
... Путин вместе со Штормом и Щербаковым сидели на затененной террасе, за круглым плетеным столом и в таких же плетеных креслах, и обсуждали последние детали предстоящей операции. Топографическая карта Чечни была тут же, на столе, ее уголки порой трепетали от внезапно налетающего тепляка.
У Шторма от напряжения взбухли на шее артерии.
-- Корнуков говорит, что это неподлетное место, -- Шторм ткнул пальцем в квадрат Е-9. -- Лично я не понимаю, что значит "неподлетное"...
-- Это мы уже на расширенном заседании обсуждали, -- сказал Путин. -Есть в горах такие места, куда действительно ни ракеты, ни самолеты подлета не имеют. Значит, произвести ракетно-бомбовый удар не представляется возможным...Таков рельеф местности.
-- Хорошо, согласен, но из этого следует, что и нам надо выбирать одно из двух: или мы делаем все, чтобы найти там этих Барсычей с Тайпанычами и привести их в наручниках на равнину или...-- Шторм затянулся сигаретой. -Или оставляем их в покое и вместо этого устанавливаем несколько маяков спутниковой навигации и уходим.
Щербаков молча курил. Он думал о своем: ему не простят, если он не убережет президента. И все будут вслух называть идиотом за то, что он вместе с ним пустился в такую неслыханную авантюру.
-- Интересно, -- нейтрально произнес Щербаков. -- Мне кажется, об этом нам надо было думать раньше.
Путин перевернул карту заштрихованным квадратом к себе.
-- Да все это уже сто раз обговорено...У нас триединая задача: во-первых, выявить подходы к базе, во-вторых, при возможности установить место дислокации и наличные силы Барса с Тайпаном. И, конечно же, при возможности взять их за жабры... И если повезет, захомутать и Эмира.
-- Лучше уничтожить гадов, -- бросил реплику Щербаков.
-- Разумеется, это лучший из вариантов...И в третьих, если этого не получится или мы их там не найдем, оставляем навигационные маяки...На них и будут ориентироваться крылатые ракеты...Но меня что еще беспокоит...эти американцы из "Дельты"...Ведь мы можем помешать друг другу...
Шторм не сразу ответил. Он на мгновение закрыл глаза, словно силился что-то вспомнить.
-- Ничего страшного, -- сказал он, -- будет новая встреча на Эльбе. Но нам к этому надо быть готовыми, нестыковка, действительно, может иметь место...
Шторм взглянул на часы.
-- Пора возвращать ребят с пляжа, а то перегреются и будут вялые. Я думаю, Владимир Владимирович, вам не мешало бы немного поспать, а то кто знает, когда такая возможность еще представится.
Путин тоже поглядел на часы.
-- Не до сна, я еще должен появиться перед журналистами. Во сколько сбор?
-- В двадцать часов...В бомбоубежище.
Бочаров ручей не был исключением: как и другие резиденции президента, он тоже имел свое бомбоубежище, с глубокими ответвлениями и потайными выходами к море. Здесь было все для жизнеобеспечения: и своя электроподстанция, и изрядный запас кислорода, и два огромных морозильника, набитых провизией. В отдельном боксике находились гидрокостюмы с аквалангами, с помощью которых можно было через специальные шлюзы попасть в море, на глубине двадцати метров.
А в это время, наверху, на опрятном, зеленом газоне располагались журналисты. Их, с разрешения Путина, пустили на территорию резиденции и было даже обещано, что он сам появится перед ними. Всем не терпелось узнать подробности покушения от самого президента. Особенно активничал Октавиан Рубцов из НТВ, который получил от главного редактора программы абсолютно конкретное задание: снять президента крупным планом, но с таким расчетом, чтобы его слова о покушении оставляли сомнения в его искренности. Путин с самого начала своего президентства был для НТВ антигероем и именно НТВ по всякому поводу напоминало зрителям его коронку насчет сортира, где будут мочить террористов...И по мере того как операция в Чечне затягивалась, это напоминание о туалете, конечно же, не играло на повышение авторитета президента.
Он появился совершенно неожиданно, что вызвало настоящий переполох на биваке журналистов. Однако Рубцов успел толкнуть в плечо разлегшегося в тени кипариса своего оператора, а сам, вскочив на ноги, бегом устремился на встречу Путину. Но ему помешали: брошенная людьми из ОРТ тренога спутала его шаг и Рубцов, споткнувшись, носом сунулся в газон. И все-таки он был среди тех, кто первым взял в кольцо главу государства.
На президенте были светлые хлопчатобумажные брюки и кремового цвета сорочка с короткими отложными рукавами. На ногах китайские туфли с плетеными союзками.
Он поздоровался и, предвосхищая вопросы, громко сказал:
-- Как видите президент жив и здоров. Недоразумение на дороге -рядовое ДТП...
Рубцов плечом оттеснил своего коллегу из Российского телевидения и задал вопрос:
-- Если это рядовое ДТП, то почему телевидение сообщало о взрыве?
-- Вам виднее, -- президент взглянул на микрофон, который корреспондент держал в руках. -- Если не ошибаюсь, именно НТВ первое выдвинуло версию о взрыве на дороге А 105 и о покушении...
-- А разве это не так? -- это уже был вопрос от корреспондента CNN Марка Сандлера. -- Рейтер передало сообщение, что в "феррари", пытавшегося протаранить вашу машину, было не менее десяти килограммов тротила...И потом...Говорят, ФСБ арестовало сотрудника транспортной милиции, который якобы был связным террористов на пути следования вашего кортежа.
Путин на секунду задумался. Он понимал, что играть в незнайку глупо. И именно в эту минуту видеокамера с обозначением НТВ, взяла крупным планом его лицо, когда видны были мелкие бисеринки пота и остановившийся на мгновение взгляд.
-- Хорошо, все может быть именно так, как говорите вы и агентство Рейтер... Сейчас ведется расследование и только оно покажет -- было ли это преднамеренное покушение на президента или вывих какого-то лихача-одиночки...
-- Вы не боитесь приезжать в Сочи, это ведь рядом с Чечней?
-- Вы не совсем правы, посмотрите на карту...И второе...Если бы президент прятался, была бы у вас сейчас возможность задавать ему вопросы? -- Путин улыбнулся, но не было в этой улыбке полной открытости. -- Однако не буду в такой прекрасный день отнимать у вас время, -- он взглянул на одного из охранников.
-- Владимир Владимирович, последний вопрос, --- вперед вылез потный бородатый человек в кожаной безрукавке. Длинные, как будто сто лет немытые волосы полоскались по плечам.-- Правда ли, что вы в свою бытность разведчиком, выкрали у НАТО карту дислокации крылатых ракет в Западной Европе?
-- Без комментариев...-- Путин хотел было повернуться, чтобы уйти, но в последнее мгновение что-то переиначил и, повернувшись к человеку с длинными патлами, сказал: -- Не буду вас и тех, кто просил вас задать мне это вопрос, разубеждать, но...Для таких целей существует космическая разведка, поэтому нет необходимости красть карты...
Конечно, он лукавил, потому что имел самое прямое отношение к вербовке одного из гражданских сотрудников военной базы, дислоцировавшейся в южной части Германии Но речь шла не о дислокации крылатых ракет, а об авиации дальнего действия и ее оснащении.
После встречи с журналистами, Путин принял душ и позвонил в Москву жене. Своим звонком хотел убедить ее в своем присутствии именно в Бочаровом ручье, в противном случае, и она хорошо об этом знала, он не смог бы с ней связаться. Затем, уединившись, на третьем этаже резиденции, он прилег на диван с томиком "Сенеки" в руках. По своему обыкновению, он открыл книгу на случайной странице и прочел то, что начиналось с первого верхнего абзаца: "Нет стен, непобедимых для фортуны; так возведем укрепления внутри себя! Если здесь все надежно, человека можно осаждать, но нельзя взять приступом. -- Ты хочешь знать, каковы эти укрепления? -- Что бы с тобой ни случилось, не выходи из себя; знай, что все, направленное, на первый взгляд, к твоему ущербу, служит сохранению вселенной, что в нем-то как раз и осуществляется положенный миру кругооборот..."
Он отложил книгу, закрыл глаза. Вспомнил другие слова философа: "Люби разум -- и эта любовь даст тебе оружие против жесточайших испытаний".
Он протянул руку к мобильнику, оставленному на подоконнике, и снова позвонил в Москву. Когда ответили, сказал: "Люся, а ты случайно не забыла про второго президента России? Ты ничего не хочешь ему сказать..." Он слушал и, улыбаясь, кивал головой: "Вот это другое дело...Если не ошибаюсь, это Рильке, его "Сонеты к Орфею"...Отвечаю тем же...алмазной пылью в отдаленье на луг просыпалась роса. Покой на души пролился и вера без богослуженья творит тихонько чудеса...
Наступила долгая волнительная для обоих пауза, после чего Путин сказал: "Лю, если захочешь со мной посекретничать, встретимся в полночь на Полярной звезде. Время московское..."
Это их давняя привычка, во время разлук, "встречаться" взглядами на Полярной...
В половине седьмого он побрился, сменил белье и в спортивном костюме спустился вниз, в столовую. Шторм и Щербаков сидели за одним столом с бойцами. Им уже подали второе -- запеченную в винном соусе телятину, ромштекс и жареную лососину. Огромные тарелки с фруктами, словно на картинах итальянских художников, колоритно выделялись на фоне белоснежных скатертей, светлой посуды и искрящихся тонкими гранями хрустальных фужеров.
Путину вспомнился рассказ офицера, бравшего дворец Амина. Перед началом операции спецназовцы из групп "Зенит" и "Гром" (прародительницы спецподразделения "Альфа"), ожидая сигнала к атаке, перебивались сигаретой и мерзли в холодных афганских сумерках.. Почти целый день без крошки еды. Перед боем совместили обед с ужиным: самое элитное спецподразделение в стране накормили жиденьким супом и гречневой с мясом кашей... С таким же "комфортом" группа "А" работала и в Баку. Бойцов на три месяца поселили в казарме, где были одни только матрацы и при этом так же, как и в Афганистане, они питались всухомятку. И все это при небывалой материальной заинтересованности -- 3 рубля 50 копеек командировочных в сутки...
...Когда Путин вошел, Щербаков командно воскликнул: "Президент, все встали!".
Пожелав команде приятного аппетита, Путин уселся на свободный стул, рядом со Штормом. Все тоже опустились на свои места. Напротив него поглощали ужин молодой Шторм и Воропаев. Они чем-то были похожи: аккуратно зачесанные на пробор волосы, скуластые, обтянутые загорелой кожей лица. Бросилось в глаза: Виктор Шторм запросто орудовал ножом и вилкой в то время как Воропаев пользовался только одной вилкой. Чувствовалось, что управляться со столовыми приборами он не умеет.
Слева от Шторма сидел Изербеков, узкий в плечах, но с накаченной шеей. Кисти рук выдавали молодую, жилистую силу. Рядом с ним -- коротко стриженый блондин, с плотно прижатыми к черепу ушными раковинами, с небольшим рубцом, белеющим чуть ниже височной кости. Это капитан Службы контрразведки Айвар Гулбе. Родом из Москвы, отец -- бывший разведчик-нелегал, работавший долгие годы в одной из Европейских стран. Путин лично знал старшего Гулбе и ценил его, как профессионала экстра-класса.
Два морских пехотинца Бардин и Калинка, оба рослые, заматеревшие на бесконечных спецзаданиях, сидели с краю стола и вовсю наворачивали по второй порции жареной лососины.
"Все, как на подбор, -- думал Путин, глядя на людей, мирно сидящих за обеденным столом -- сильные, молодые, но..." За этим "но" крылось беспокойство, граничащее с паникой, ибо он понимал, что через несколько часов в судьбах этих людей могут произойти самые разительные перемены, без каких бы то ни было утешительных прогнозов...Но лучше об этом не думать, решил он, и попросил Шторма передать ему тарелку с ветчиной. В принципе ему есть не хотелось, но если бы он прекратил обед, то, следуя субординации, и все остальные наверняка закончили бы трапезу...
...После обеда Путин в сопровождении Щербакова ушел к себе, а бойцы спустились в спортзал, находящийся на одном из нижних этажей. Шторм предложил им отдохнуть. Чтобы не терять зря время, он провел инструктаж: к шведской стенке прикрепил плакат с обозначениями местности. Определил порядок высадки с вертолета на высоте 502, рассредоточение на местности, кто за кем и в какой точке должен занять позицию. Чтобы в темноте не перестреляли друг друга, на шапочках-масках будут обозначены фосфоресцирующие метки. Определил и сигнал голосом: имена "Виктор" и "Алик".
-- На первом этапе работать нам придется в темноте, поэтому особое внимание прошу уделить приборам ночного виденья. Чтобы крепеж был надежный, ибо передвигаться в основном придется по скалам. Пойдем в обычной экипировке: все металлические предметы должны быть изолированы друг от друга. -- Шторм бросил взгляд на ноги спецназовцев. -- Конечно, хорошо бы так на легке и пойти, но кроссовки не та обувь, если придется драться врукопашную...
В зал вошел Щербаков и присел на кипу матов, обтянутых дерматином. У него, как назло, заныл коренной зуб и он себя ругнул за то, что не обратился раньше к стоматологу. "Не надо было есть сладкого", -- попенял себе полковник, однако слова Шторма отвлекли его от неприятных ощущений.
-- Кроме снаряжения у нас еще будут специальные приборы, которые мы обязаны установить в пункте икс и которые нужно беречь пуще глаза, -Щербаков знал, о каких приборах идет речь. Шторм говорил о системе "Коспас -- Сарсат" -- спутниковой системе определения координат радиобуев. -- За эти приборы, вернее, за буи, будут отвечать старший лейтенант Саша Бардин и прапорщик Володя Калинка.
Бардин и Калинка из морской пехоты, уже дважды побывавшие в Чечне. Обоим за тридцать, битые волки и, по меркам Шторма, имеющие феноменальную "физику". Во всяком случае, "полосу разведчика" они прошли за две трети временного норматива, при этом шли при полной выкладке. Щербаков этих ребят тоже знал: вместе с Путиным выезжал в Чечню, где вместе с другими им были вручены "Ордена мужества".
Султан
-----------------------------------------------------------------------------------------------
27. Аэродром "Чкаловский", 10 августа.
Загружались в Як-40, как и было предусмотрено, рано утром десятого августа. Фургон с группой и оборудованием подкатил вплотную к заднему трапу и потому со стороны никто не мог видеть, кто и что в самолет загружается. Бойцы Шторма сами перенесли в салон оружие, ранцы, укомплектованные всем необходимым в тылу, несколько гранатометов и два небольших контейнера. За погрузкой лично наблюдал Шторм. Он видел, как сильные, одетые в камуфляж люди передвигались по трапу и в их неторопливых, уверенных движениях была надежда.
Молодой дагестанец Изербеков с сыном Шторма Виктором таскали из фургона тяжелые ящики с патронами и оба молодых человека в чем-то были схожи. То ли рост один, то ли отсвет притушенных фонарей в салоне делал их лица и стать очень похожими.
Тени от людей, изломившись, уплывали за край трапа, исчезали в нутре самолета и снова выдвигались и изгибистыми контурами падали на бетонную дорожку, задок фургона, срывались с него и уходили в небо.
Путин прибыл в половине шестого. Не один: с ним были его начальник охраны Щербаков и телохранитель Павел Фоменко. Тот самый, который, как две капли воды, похож на президента. Все трое были облачены в камуфлированную форму, на головах -- черные шапочки. Они сидели в машине и наблюдали за погрузкой. Дверца со стороны Щербакова была приоткрыта и он, чтобы не задымлять салон, руку с зажженной сигаретой держал возле неширокого зазора, откуда повевал предутренний ветерок.
К ним подошел Шторм-старший и поздоровался со всеми, кто сидел в машине. Рука президента была сухая и теплая, у Щербакова -- костистая, неудобная для пожатия. Зато ладонь Фоменко, словно холодная рыбка, складно уложилась в широкой ладони Шторма, но ответила жестким до боли пожатием.
Все разговоры уже были позади. Путин только сказал: "Я никогда не думал что так много наберется вещей..." "Кое-что оставим в схроне, на месте приземления, -- объяснил Шторм. -- С собой -- ничего лишнего, классический набор -- от иголки до штыка..."
Было без четверти шесть, когда убрали трап и запустили двигатели. За иллюминатором, куда бросил взгляд Путин, уже вовсю было светло. Он смотрел на электроопоры, густые неподвижные кроны старых кленов и вязов, под сенью которых белел бетонный забор, с вьющейся поверху колючей проволокой. Забор отделял Тот мир, где остались его близкие, уклад уже начинающей налаживаться новой жизни, от мира Этого, с нарастающими звуками самолетных движков, с тенями, утренней свежестью и возникшем чувством тревоги.
Пред его взором предстало лицо жены, ее взыскующие, умоляющие глаза и ее внезапный вопрос: "Ты все же решил пойти туда сам?" И это было словно удар грома, потому что у него не было времени убрать с лица гримасу фальшивого удивления, подавить в голосе ложную ноту: "О чем ты? Обыкновенная поездка на отдых..." "Перестань, я же знаю, ты ходил тренироваться в тир, от тебя пахло, как от пороховой бочки..." Людмила обняла его и он услышал, как бьется ее сердце. Щекой ощутил влажную теплоту, ее сдерживаемое дыхание..."Если пойдешь туда, -- ее губы были у его губ, -- постарайся напрасно не убивать. С этим потом и тебе и мне будет трудно жить..." Он прижал ее голову к своей голове и их глаза близко встретились: и женщина, может быть, впервые за их совместную жизнь, увидела в глазах мужа несогласие, словно зрачки его вдруг покрылись непроницаемой пленкой -матово-блеклой, не способной пропустить в себя осмысленность.
Он прошел в детскую, но не стал задерживаться: лежащая на подушке головка спящей дочери едва не подкосила его в ногах и он, чтобы не расслабляться, направился к дверям. Однако к нему подошел черный лабрадор и носом ткнулся в ноги, подставляя себя под поводок -- пришло время прогулки. Хозяин потрепал пса по лобастой голове и, сказав "до встречи, Рэй", обернулся к жене. Обнял ее, прижался к щеке. И женщина улыбнулась, тоже обняла его, поцеловала и, перекрестив, тихонько подтолкнула его к порогу...Она боялась своей слабости и не в ее характере было провожать мужа в дорогу слезами. Она знала -- простых, хоженых тропок у него немного, а может быть, их вообще у него нет...
-----------------------------------------------------------------------------------------------
Агентурное сообщение, принятое на оперативный телефонный номер в Душанбе.
Весьма срочно!
Захару
По перекрестным данным источников, Первое лицо из Кандагара пребывает в горы 11 августа с.г.
Дервиш
-----------------------------------------------------------------------------------------------
28. Бочаров ручей.
... В Сочи прилетели, когда солнце почти вознеслось к зениту. Ночью, видимо, прошел дождь и потому в воздухе царило какое-то парное движение. Нега и ароматы субтропиков радовали душу. В глаза бросились обнаженные стволы платанов, стройные свечки кипарисов.
В аэропорту их ждал президентский выезд: пять бронированных машин с усиленной охраной и два микроавтобуса. Уже в самолете Щербаков ознакомил его с оперативной информацией, относящейся к перемещениям на территории Краснодарского края боевиков.
У ворот президентской резиденции Бочаров ручей, как всегда, дежурили корреспонденты. В основном это были телевизионщики и фотокорреспонденты, которые при приближении кортежа, оживились и стали суетливо готовить аппаратуру. Однако их не удостоили вниманием. Машины, не снижая скорости, промчались в створ металлических ворот, которые тут же снова сомкнулись, отгородив журналистскую братию от президентских пределов.
В спортзале, подальше от лишних глаз, группа стала распаковывать то, что привезла с собой из Москвы. Шторм обещал бойцам море и он сдержал слово: после обеда они переоделись в спортивные костюмы и через подземный ход, вышли на загороженную территорию президентского пляжа. На море был штиль, сонное состояние, когда и вода, и камни, и само солнце являют собой притихших, затаившихся существ.
Нетерпеливее всех оказался дагестанец Изербеков. Как только он снял костюм, не медля ни секунды, бегом направился в сторону моря. Упал в воду и поплыл. За ним в воду вошел морпех Калинка. Входил осторожно, пробуя руками воду и, хотя вода была теплая, тело покрылось мурашками...
Воропаев наоборот, не спеша разделся и, оставшись в трусах, присел на горячий лежак и закурил. Он смотрел на зеленое море, уходящее своими блестками к горизонту, и тихонько про себя удивлялся земной красоте. Он никогда не был на юге и субтропическая роскошь буквально подавляла его сознание.
К нему подошел Виктор Шторм. Тоже присел на лежак. О Воропаеве он знал от своего отца. Испытывал к парню двойственное чувство.
-- Чего, Алик, не купаешься? -- спросил он, хотя понимал неуместность вопроса. -- Вода здесь как парное молоко. -- У Шторма офицерский загар -все тело, кроме кистей рук, лица и шеи, было нетронуто солнечными лучами.
-- Все равно надо немного погреться...Я думал, что это море действительно черное, а оно зеленое, -- Воропаев нагнулся и вдавил в окатыш недокуренную сигарету. Глянул на Шторма. -- Слышь, парень, у меня к тебе просьба...
-- Слушаю, -- молодой Шторм был весь внимание. Понимал, что разговор предстоит серьезный.
Однако не просто Воропаевым выговаривались слова:
-- Ты, конечно, обо мне в курсе...
-- В самых общих чертах...
-- Тогда много рассусоливать не буду...Одна к тебе просьба...если серьезно ранят или что-то в этом роде, прошу пристрелить. Мне к чеченцам возвращаться нельзя... Замучат, а это они умеют делать превосходно...
-- Пуля может достать любого из нас...-- Шторм взглядом указал на бойцов вошедших в воду. -- Никому из нас нельзя попадаться и никто им в руки не попадет. Это я могу тебе гарантировать.
-- Этого гарантировать никто не может, -- Воропаев поднялся с лежака и, прихрамывая, тоже направился к воде.
Шторм смотрел на его мускулистую незагорелую спину, съехавшие на бок трусы, длинные волосатые ноги, одна из ступней которых не досчитывалась двух пальцев, и думал -- сколько же этому человеку пришлось пройти кругов ада, какие муки принять на душу, чтобы не потеряться в человеческих дебрях. И он крикнул Воропаеву вдогонку:
-- Алик, а в Крыму море еще зеленее. Вернемся -- махнем в Ялту...
Воропаев поднял руку -- мол, слышу и согласен -- и прыгнул в воду вниз головой. Но сделал это неудачно, плюхнулся на живот и, загребая воду широкими взмахами, поплыл от берега...
Подошли еще двое: капитан Айвар Гулбе и Бардин, у которого покатые мускулистые плечи, на правом -- синяя лепешка -- в командировке ему приходилось много стрелять из автомата. Ноги с большими ступнями, неухоженные, разбитые в долгих блужданиях среди скал и урочищ, и такие же незагорелые, как и у Виктора Шторма. Гулбе наоборот, покрыт ровным южным загаром, который он "подцепил" в Абхазии, где выполнял одно деликатное спецзадание, и где в связи с этим заданием приходилось часами бывать на пляже.
Гулбе что-то рассказывал Бардину о Фабрициусе, он дважды упомянул его имя и вскоре Шторм понял, о чем идет речь. Он эту историю тоже знал. Где-то в Сочи стоит памятник первому в СССР полному кавалеру ордена Красного Знамени латышу Яну Фабрициусу. В 1929 году этот герой гражданской войны прилетел на отдых в Сочи, но при приводнении самолет потерпел аварию. Ирония судьбы или ее трагическая гримаса? Спасая людей, командарм не успел спасти себя...
-- Почему, Айвар, в революцию так много латышей было за советскую власть? -- спросил Бардин. -- Возможно, если бы не ваши стрелки, вся история могла бы пойти по другому... Латыши были о-го-го...Волкодавы! Только так давили эсеровские мятежи, и вообще...считались железными рыцарями революции...
Гулбе, подняв на плечо большой камень, который он собрался использовать вместо штанги, задумался. Тень от его статной фигуры застыла на гальке -эдакий изломанный контур, который весь был во власти солнечных лучей.
-- Не знаю точного ответа...Но, возможно, идея о равенстве пришлась латышам по душе. Мы были очень бедной нацией, а потому романтической. Верили в доброго дядю и светлую идею.
Шторму стало интересно и он спросил:
-- А сейчас? Говорят, в Латвии жуткая русофобия...Чуть ли не в открытую проповедуется национализм...Даже есть улица имени Джохара Дудаева...
-- К сожалению, такая улица действительно есть...И мне, хотя я в Риге не живу, стыдно за это...А в общем не все так страшно, перемелется, мука будет...
Гулбе сбросил с плеча камень на землю и побежал к морю.
-- Виктор, перестань доставать парня, -- сказал Бардин и тоже пошел в воду.
-- Да я так...Все же интересно узнать мнение из первых рук...
Когда они все вышли из воды, собрались кружком и исполнили ритуальный танец. Встав в кольцо и положив на плечи друг другу руки, они по часовой стрелке мелкими, приплясывающими шажками стали делать круговое движение, при этом, как молитву, произносить слова своей песни:
А мы уходим, оставляя за спиной
Свои заботы, радости и близких,
Чтобы спасти людей, закроем их собой
От пули озверевших террористов.
Из года в год несем мы этот крест.
От напряженья мышцы рвем и жилы,
И каждый раз, надев бронежилет,
Стараемся, чтоб люди были живы.
Они расцепились и, встав лицом к морю, закончили песню, которую когда-то впервые пропели бойцы знаменитой "Альфы":
Не раз сигнал тревоги нас срывал,
Мы жизнью ради жизни рисковали,
Но на судьбу нам сетовать нельзя:
Ведь мы работу добровольно выбирали...
Воропаев, хоть и ощущал на плечах тепло рук морпеха Бардина и Изербекова, чувствовал себя скверно: во-первых, он почти забыл слова песни и, во-вторых, не считал себя вправе быть с этими людьми во всем равным. Это еще ему предстояло доказать...И еще: он стеснялся своих беспалых ног, хотя при "танце" старался не оступиться, не захромать на сухом галечнике...
... Путин вместе со Штормом и Щербаковым сидели на затененной террасе, за круглым плетеным столом и в таких же плетеных креслах, и обсуждали последние детали предстоящей операции. Топографическая карта Чечни была тут же, на столе, ее уголки порой трепетали от внезапно налетающего тепляка.
У Шторма от напряжения взбухли на шее артерии.
-- Корнуков говорит, что это неподлетное место, -- Шторм ткнул пальцем в квадрат Е-9. -- Лично я не понимаю, что значит "неподлетное"...
-- Это мы уже на расширенном заседании обсуждали, -- сказал Путин. -Есть в горах такие места, куда действительно ни ракеты, ни самолеты подлета не имеют. Значит, произвести ракетно-бомбовый удар не представляется возможным...Таков рельеф местности.
-- Хорошо, согласен, но из этого следует, что и нам надо выбирать одно из двух: или мы делаем все, чтобы найти там этих Барсычей с Тайпанычами и привести их в наручниках на равнину или...-- Шторм затянулся сигаретой. -Или оставляем их в покое и вместо этого устанавливаем несколько маяков спутниковой навигации и уходим.
Щербаков молча курил. Он думал о своем: ему не простят, если он не убережет президента. И все будут вслух называть идиотом за то, что он вместе с ним пустился в такую неслыханную авантюру.
-- Интересно, -- нейтрально произнес Щербаков. -- Мне кажется, об этом нам надо было думать раньше.
Путин перевернул карту заштрихованным квадратом к себе.
-- Да все это уже сто раз обговорено...У нас триединая задача: во-первых, выявить подходы к базе, во-вторых, при возможности установить место дислокации и наличные силы Барса с Тайпаном. И, конечно же, при возможности взять их за жабры... И если повезет, захомутать и Эмира.
-- Лучше уничтожить гадов, -- бросил реплику Щербаков.
-- Разумеется, это лучший из вариантов...И в третьих, если этого не получится или мы их там не найдем, оставляем навигационные маяки...На них и будут ориентироваться крылатые ракеты...Но меня что еще беспокоит...эти американцы из "Дельты"...Ведь мы можем помешать друг другу...
Шторм не сразу ответил. Он на мгновение закрыл глаза, словно силился что-то вспомнить.
-- Ничего страшного, -- сказал он, -- будет новая встреча на Эльбе. Но нам к этому надо быть готовыми, нестыковка, действительно, может иметь место...
Шторм взглянул на часы.
-- Пора возвращать ребят с пляжа, а то перегреются и будут вялые. Я думаю, Владимир Владимирович, вам не мешало бы немного поспать, а то кто знает, когда такая возможность еще представится.
Путин тоже поглядел на часы.
-- Не до сна, я еще должен появиться перед журналистами. Во сколько сбор?
-- В двадцать часов...В бомбоубежище.
Бочаров ручей не был исключением: как и другие резиденции президента, он тоже имел свое бомбоубежище, с глубокими ответвлениями и потайными выходами к море. Здесь было все для жизнеобеспечения: и своя электроподстанция, и изрядный запас кислорода, и два огромных морозильника, набитых провизией. В отдельном боксике находились гидрокостюмы с аквалангами, с помощью которых можно было через специальные шлюзы попасть в море, на глубине двадцати метров.
А в это время, наверху, на опрятном, зеленом газоне располагались журналисты. Их, с разрешения Путина, пустили на территорию резиденции и было даже обещано, что он сам появится перед ними. Всем не терпелось узнать подробности покушения от самого президента. Особенно активничал Октавиан Рубцов из НТВ, который получил от главного редактора программы абсолютно конкретное задание: снять президента крупным планом, но с таким расчетом, чтобы его слова о покушении оставляли сомнения в его искренности. Путин с самого начала своего президентства был для НТВ антигероем и именно НТВ по всякому поводу напоминало зрителям его коронку насчет сортира, где будут мочить террористов...И по мере того как операция в Чечне затягивалась, это напоминание о туалете, конечно же, не играло на повышение авторитета президента.
Он появился совершенно неожиданно, что вызвало настоящий переполох на биваке журналистов. Однако Рубцов успел толкнуть в плечо разлегшегося в тени кипариса своего оператора, а сам, вскочив на ноги, бегом устремился на встречу Путину. Но ему помешали: брошенная людьми из ОРТ тренога спутала его шаг и Рубцов, споткнувшись, носом сунулся в газон. И все-таки он был среди тех, кто первым взял в кольцо главу государства.
На президенте были светлые хлопчатобумажные брюки и кремового цвета сорочка с короткими отложными рукавами. На ногах китайские туфли с плетеными союзками.
Он поздоровался и, предвосхищая вопросы, громко сказал:
-- Как видите президент жив и здоров. Недоразумение на дороге -рядовое ДТП...
Рубцов плечом оттеснил своего коллегу из Российского телевидения и задал вопрос:
-- Если это рядовое ДТП, то почему телевидение сообщало о взрыве?
-- Вам виднее, -- президент взглянул на микрофон, который корреспондент держал в руках. -- Если не ошибаюсь, именно НТВ первое выдвинуло версию о взрыве на дороге А 105 и о покушении...
-- А разве это не так? -- это уже был вопрос от корреспондента CNN Марка Сандлера. -- Рейтер передало сообщение, что в "феррари", пытавшегося протаранить вашу машину, было не менее десяти килограммов тротила...И потом...Говорят, ФСБ арестовало сотрудника транспортной милиции, который якобы был связным террористов на пути следования вашего кортежа.
Путин на секунду задумался. Он понимал, что играть в незнайку глупо. И именно в эту минуту видеокамера с обозначением НТВ, взяла крупным планом его лицо, когда видны были мелкие бисеринки пота и остановившийся на мгновение взгляд.
-- Хорошо, все может быть именно так, как говорите вы и агентство Рейтер... Сейчас ведется расследование и только оно покажет -- было ли это преднамеренное покушение на президента или вывих какого-то лихача-одиночки...
-- Вы не боитесь приезжать в Сочи, это ведь рядом с Чечней?
-- Вы не совсем правы, посмотрите на карту...И второе...Если бы президент прятался, была бы у вас сейчас возможность задавать ему вопросы? -- Путин улыбнулся, но не было в этой улыбке полной открытости. -- Однако не буду в такой прекрасный день отнимать у вас время, -- он взглянул на одного из охранников.
-- Владимир Владимирович, последний вопрос, --- вперед вылез потный бородатый человек в кожаной безрукавке. Длинные, как будто сто лет немытые волосы полоскались по плечам.-- Правда ли, что вы в свою бытность разведчиком, выкрали у НАТО карту дислокации крылатых ракет в Западной Европе?
-- Без комментариев...-- Путин хотел было повернуться, чтобы уйти, но в последнее мгновение что-то переиначил и, повернувшись к человеку с длинными патлами, сказал: -- Не буду вас и тех, кто просил вас задать мне это вопрос, разубеждать, но...Для таких целей существует космическая разведка, поэтому нет необходимости красть карты...
Конечно, он лукавил, потому что имел самое прямое отношение к вербовке одного из гражданских сотрудников военной базы, дислоцировавшейся в южной части Германии Но речь шла не о дислокации крылатых ракет, а об авиации дальнего действия и ее оснащении.
После встречи с журналистами, Путин принял душ и позвонил в Москву жене. Своим звонком хотел убедить ее в своем присутствии именно в Бочаровом ручье, в противном случае, и она хорошо об этом знала, он не смог бы с ней связаться. Затем, уединившись, на третьем этаже резиденции, он прилег на диван с томиком "Сенеки" в руках. По своему обыкновению, он открыл книгу на случайной странице и прочел то, что начиналось с первого верхнего абзаца: "Нет стен, непобедимых для фортуны; так возведем укрепления внутри себя! Если здесь все надежно, человека можно осаждать, но нельзя взять приступом. -- Ты хочешь знать, каковы эти укрепления? -- Что бы с тобой ни случилось, не выходи из себя; знай, что все, направленное, на первый взгляд, к твоему ущербу, служит сохранению вселенной, что в нем-то как раз и осуществляется положенный миру кругооборот..."
Он отложил книгу, закрыл глаза. Вспомнил другие слова философа: "Люби разум -- и эта любовь даст тебе оружие против жесточайших испытаний".
Он протянул руку к мобильнику, оставленному на подоконнике, и снова позвонил в Москву. Когда ответили, сказал: "Люся, а ты случайно не забыла про второго президента России? Ты ничего не хочешь ему сказать..." Он слушал и, улыбаясь, кивал головой: "Вот это другое дело...Если не ошибаюсь, это Рильке, его "Сонеты к Орфею"...Отвечаю тем же...алмазной пылью в отдаленье на луг просыпалась роса. Покой на души пролился и вера без богослуженья творит тихонько чудеса...
Наступила долгая волнительная для обоих пауза, после чего Путин сказал: "Лю, если захочешь со мной посекретничать, встретимся в полночь на Полярной звезде. Время московское..."
Это их давняя привычка, во время разлук, "встречаться" взглядами на Полярной...
В половине седьмого он побрился, сменил белье и в спортивном костюме спустился вниз, в столовую. Шторм и Щербаков сидели за одним столом с бойцами. Им уже подали второе -- запеченную в винном соусе телятину, ромштекс и жареную лососину. Огромные тарелки с фруктами, словно на картинах итальянских художников, колоритно выделялись на фоне белоснежных скатертей, светлой посуды и искрящихся тонкими гранями хрустальных фужеров.
Путину вспомнился рассказ офицера, бравшего дворец Амина. Перед началом операции спецназовцы из групп "Зенит" и "Гром" (прародительницы спецподразделения "Альфа"), ожидая сигнала к атаке, перебивались сигаретой и мерзли в холодных афганских сумерках.. Почти целый день без крошки еды. Перед боем совместили обед с ужиным: самое элитное спецподразделение в стране накормили жиденьким супом и гречневой с мясом кашей... С таким же "комфортом" группа "А" работала и в Баку. Бойцов на три месяца поселили в казарме, где были одни только матрацы и при этом так же, как и в Афганистане, они питались всухомятку. И все это при небывалой материальной заинтересованности -- 3 рубля 50 копеек командировочных в сутки...
...Когда Путин вошел, Щербаков командно воскликнул: "Президент, все встали!".
Пожелав команде приятного аппетита, Путин уселся на свободный стул, рядом со Штормом. Все тоже опустились на свои места. Напротив него поглощали ужин молодой Шторм и Воропаев. Они чем-то были похожи: аккуратно зачесанные на пробор волосы, скуластые, обтянутые загорелой кожей лица. Бросилось в глаза: Виктор Шторм запросто орудовал ножом и вилкой в то время как Воропаев пользовался только одной вилкой. Чувствовалось, что управляться со столовыми приборами он не умеет.
Слева от Шторма сидел Изербеков, узкий в плечах, но с накаченной шеей. Кисти рук выдавали молодую, жилистую силу. Рядом с ним -- коротко стриженый блондин, с плотно прижатыми к черепу ушными раковинами, с небольшим рубцом, белеющим чуть ниже височной кости. Это капитан Службы контрразведки Айвар Гулбе. Родом из Москвы, отец -- бывший разведчик-нелегал, работавший долгие годы в одной из Европейских стран. Путин лично знал старшего Гулбе и ценил его, как профессионала экстра-класса.
Два морских пехотинца Бардин и Калинка, оба рослые, заматеревшие на бесконечных спецзаданиях, сидели с краю стола и вовсю наворачивали по второй порции жареной лососины.
"Все, как на подбор, -- думал Путин, глядя на людей, мирно сидящих за обеденным столом -- сильные, молодые, но..." За этим "но" крылось беспокойство, граничащее с паникой, ибо он понимал, что через несколько часов в судьбах этих людей могут произойти самые разительные перемены, без каких бы то ни было утешительных прогнозов...Но лучше об этом не думать, решил он, и попросил Шторма передать ему тарелку с ветчиной. В принципе ему есть не хотелось, но если бы он прекратил обед, то, следуя субординации, и все остальные наверняка закончили бы трапезу...
...После обеда Путин в сопровождении Щербакова ушел к себе, а бойцы спустились в спортзал, находящийся на одном из нижних этажей. Шторм предложил им отдохнуть. Чтобы не терять зря время, он провел инструктаж: к шведской стенке прикрепил плакат с обозначениями местности. Определил порядок высадки с вертолета на высоте 502, рассредоточение на местности, кто за кем и в какой точке должен занять позицию. Чтобы в темноте не перестреляли друг друга, на шапочках-масках будут обозначены фосфоресцирующие метки. Определил и сигнал голосом: имена "Виктор" и "Алик".
-- На первом этапе работать нам придется в темноте, поэтому особое внимание прошу уделить приборам ночного виденья. Чтобы крепеж был надежный, ибо передвигаться в основном придется по скалам. Пойдем в обычной экипировке: все металлические предметы должны быть изолированы друг от друга. -- Шторм бросил взгляд на ноги спецназовцев. -- Конечно, хорошо бы так на легке и пойти, но кроссовки не та обувь, если придется драться врукопашную...
В зал вошел Щербаков и присел на кипу матов, обтянутых дерматином. У него, как назло, заныл коренной зуб и он себя ругнул за то, что не обратился раньше к стоматологу. "Не надо было есть сладкого", -- попенял себе полковник, однако слова Шторма отвлекли его от неприятных ощущений.
-- Кроме снаряжения у нас еще будут специальные приборы, которые мы обязаны установить в пункте икс и которые нужно беречь пуще глаза, -Щербаков знал, о каких приборах идет речь. Шторм говорил о системе "Коспас -- Сарсат" -- спутниковой системе определения координат радиобуев. -- За эти приборы, вернее, за буи, будут отвечать старший лейтенант Саша Бардин и прапорщик Володя Калинка.
Бардин и Калинка из морской пехоты, уже дважды побывавшие в Чечне. Обоим за тридцать, битые волки и, по меркам Шторма, имеющие феноменальную "физику". Во всяком случае, "полосу разведчика" они прошли за две трети временного норматива, при этом шли при полной выкладке. Щербаков этих ребят тоже знал: вместе с Путиным выезжал в Чечню, где вместе с другими им были вручены "Ордена мужества".