Ольбик Александр Степанович. Доставить живым или мертвым

   Но когда лестница все же зафиксировалась, ноги его наотрез отказались идти вверх. Они, словно пластилиновые, гнулись, но не распрямлялись, мышцы будто свела какая-то не щадящая сила. Но он, видя, как по другим рядам взбираются наверх курсанты, преодолел слабость и с помутившемся сознанием начал взбираться наверх.
   Шел восьмой километр гонки.
   -- Может, дадим отбой? -- сзади прогудел Шторм. -- Загонять себя не следует...
   -- Где это наше знаменитое болото? -- вместо ответа спросил президент.
   -- Скоро будет, но мы его можем обойти, -- Шторм прибавил шагу и сравнялся с Путиным. -- Я всегда верил в тебя, Володя, но то, что ты делаешь сейчас, для меня непонятно.
   Переход на "ты" остался незамеченным и странно было бы в такой ситуации выкать.
   -- Так надо, -- Путин ощущал как под одеждой текут струйки пота. Он дважды высыхал и снова окунался в липкую паутину пота. И больше всего хлопот ему доставлял шерстяной шлем-маска. Под ним было настоящее пекло. Кожа зудила и чесалась, глаза залепили взмокшие ресницы, на затылке сгущалась тупая боль. Он понимал, что такое напряжение бесследно не проходит...
   ...Чтобы отвлечься от неприятных физических ощущений, он начал вспоминать свои молодые годы, учебу в разведшколе и первый марш-бросок по этой же тропе. Но тогда ему было двадцать пять, а не без малого пятьдесят, половина которых прошла в кабинетах. Он вспомнил один эпизод, случившийся с ним в Германии, на окраине Мюнхена. Реализацию своей первой вербовки. Это был главный инженер ганноверского завода по изготовлению промышленных компьютеров последнего поколения, которые американцы использовали для моделирования ядерных взрывов в лабораторных условиях.
   Фридрих Бааль, пятьдесят четыре года, жена двое детей. Они познакомились на книжной ярмарке, у стенда "Будущее творят писатели-фантасты", где Бааль работал нештатным консультантом. Вообще, выставки на Западе для ГРУ были настоящим Клондайком. Огромная часть завербованных была реализована именно там. На выставки нищие не ходят, а дуракам там тоже делать нечего. Интеллектуалы. Денежные мешки. Ценные администраторы -- те, кто всегда жаждет славы. Денег и отличного слушателя. А лучших слушателей, чем в ГРУ на всем свете не сыщешь...
   Бааль увлекался научной фантастикой, обожал Айзека Азимова, Кларка и особенно благоволил к братьям Стругацким. С этого, собственно, и началось их знакомство. Путин подарил ему томик фантастических рассказов этих писателей, а взамен Бааль презентовал своему русскому другу свою монографию "Компьютерные игры для шпионов". Три года ушло на разработку "немецкого друга" "Файла", как Бааля называли в ГРУ, в отделе западноевропейской разведки. Попался он на презентах, которыми молодой разведчик одаривал его в течение трех лет. Началось с безобидной книжки фантастов, кончилось дорогими часами из коллекции Эрмитажа. Часами, которые принадлежали русскому императору Александру Третьему. И однажды в порыве откровенности, Бааль рассказал о своей работе и производстве в целом. Понемногу фрагменты его откровений сложились в целостную концепцию, из которой явствовало, что главный инженер является именно тем человеком, который может обогатить советскую компьютерную мысль...
   Одна из решающих встреч произошла в Австрии, где с помощью советской резидентуры было все обставлено так, что Бааль оказался в отдельной комнате, с двумя красивыми женщинами и совершенно голый. Это были настолько сексуально откровенные сцены, что ознакомившись с фотографиями, на которых эти сцены были зафиксированы, главный инженер подписался под всеми условиями "русского друга".
   В разведке нельзя произносить слово "мы" -- "мы" хотим или "нас" интересует. Вербовка ведется только от первого лица: меня интересует, я бы хотел получить то-то и то-то, я могу ваши услуги оплатить таким-то гонораром и так далее... Ему вспомнились слова одного бывшего разведчика, который провел более двух десятков вербовок. Он говорил: "Если тебя будут пытать -не проси пощады, не выдавай страх и тоску по жизни. Такого наши враги не прощают. Улыбайся своему убийце в лицо и помни -- все равно каждый из нас рано или поздно отдаст богу душу. Но для мужчины нет более скверной участи, чем подыхать в трусости, надо это делать гордо. Но спи и помни, предашь -потеряешь все... Все до последней капли..."
   Однако, когда Бааль должен был передать ему пакет с документацией того самого компьютера, он вдруг ощутил приближение конца. В чужой стране, на чужих улицах, а главное -- в первый раз. Страх буквально парализовал его. Но тогда вся советская резидентура была поставлена на ноги. Слишком был важный момент, чтобы его прошляпить. Встреча должна была произойти на шумной центральной улице. В обеспечении находились не менее десятка человек из резидентуры -- от садовников до первого помощника резидента. Слишком велик был риск и огромна добыча, чтобы ее потерять из-за случайности или неряшливости.
   Бааль уже был на месте: он находился в своем "фольксвагене", с открытым окном. Локоть -- торчит из окна. Путин на взятом на прокат стареньком "мерседесе" подъехал вплотную к "фольксвагену" -- форточка к форточке -- и через открытое окно едва слышно по-немецки произнес: давай, мол, парень свой пакет...А в это время по хребтине побежали мурашки, в висках застучали кузнечики, грудь с левой стороны полыхнуло распирающим жаром. А Бааль молчит и даже не смотрит в его сторону. И тут, слева от его "мерседеса" появляется глыба огромного трейлера, который с пыхтеньем замирает у самых дверей его "мерседеса". Справа, откуда-то из подворотни, выходят двое в рабочей спецовке с большим листом фанеры, за ними еще пара трудяг с таким же грузом. "Фольксваген" и "мерседес" оказываются в "домике", отгороженным от всего мира и от всех окон, откуда в принципе могло бы вестись визуальное наблюдение.
   Все происходило как во сне. Он услышал шепот Бааля, тот что-то лепетал насчет денег. Что, мол, оговоренная сумма мала, что Россия с помощью его документации получит в сто раз больше прибыли и что ему надо еще доплатить. Словом, глупости жадного бюргера! Идиот он, что ли? Где сейчас, в этой странной коробочке можно достать дополнительные деньги? Каждая секунда на вес золота и длиннее века. А он тут со своими претензиями...Хорошо, черт с тобой, будет тебе добавка, но позже... Веришь, пижон, моему честному слову? А пока забирай свою честно заработанную зелень и гони, придурок, пакет, не то нас тут накроют и --ауффидерзеен...
   Рабочие с листами фанеры перекуривают прямо на тротуаре, благо его ширина позволяет, трейлер тоже пыхтит, что-то "случилось" с протекторами. Шофер вышел из кабины и ногой стучит по скатам. Наконец фриц раскорячился: небрежным жестом пытается передать пакет, но Путин, открыв заднюю дверь, дает ему понять -- кидай пакет на сиденье. Это для страховки, чтобы не оставлять на пакете своих отпечатков пальцев. В случае отлова, можно сказать, что подвозил случайного человека и тот забыл свои вещи...Бааль быстро соображает, кидает синий пакет на заднее сиденье "мерседеса", Путин закрывает дверцу и дает по газам. Тут же рабочие с фанерой куда-то испаряются, а огромный трейлер, пустив сизый дымок из верхней выхлопной трубы, направляется в сторону светофора. Кажись, пронесло...
   Дороги почти не видно: как и сейчас, пот струится со лба на ресницы, увлажняя зрачки и застилая белый свет... Но сделано еще далеко не все: сейчас главное -- освободиться от пакета. Он жмет на педаль и отрывается к окраине города и уже видна в дымке великолепная развязка в виде клеверного листа. Он знает, миновав развязку, свернет направо, на Вторую магистраль и, проехав два километра... Ну да, так и есть: со стороны желтого, рапсового поля, выезжает тяжелый фургон и вписывается в правый ряд движущегося потока. Перед самым носом Путина. Так и надо, такое условие. Сейчас должна показаться серая, цвета мокрого асфальта, "хонда" с чехословацкими дипломатическими номерами. И действительно, в заднем зеркале хорошо видно, как "хонда", сделав обгон еще одного фургона, настигает его и, обогнав, въезжает в пространство между его "мерседесом" и впереди идущим трейлером. А сзади наезжает второй фургон с польскими номерами и Путин оказывается в нужном "коридорчике". Все разыграно, как по нотам. Такой синхронности могли бы позавидовать мастера фигурного катания на коньках...Он придавливает педаль газа и смещается вправо. Ближе к ограничительным столбикам. Идет на обгон, улавливая в боковом зеркале "хонды" лицо водителя. Он уже не молод, возможно, полковник, с легкой сединой, квадратным подбородком и узкой линейкой рта. Лицо собранное, но уверенное в будущем.
   Все окна машины открыты и Путин, держа пакет в вытянутой руке, переправил его в открытое окно "хонды" и разжал пальцы. Точка поставлена. Скинув газ, он отстал и занял свое место на дороге. А "хонда", вильнув влево, дыхнула голубыми колечками выхлопных газов и скрылась за трейлером. Ее никто не остановит -- дипломатическая неприкосновенность, а его теперь могут хоть сто раз тормозить -- ни малейших намеков на шпионскую деятельность...
   Он свернул на первую же дорогу и по намеченному в резидентуре пути добрался до аэропорта, где и оставил взятый на прокат "мерседес". Оттуда его заберут служащие фирмы, но уже после того, как он туда позвонит из телефона-автомата. На такси он добрался до намеченной улицы, и пройдя несколько дворов, попал в пределы супермаркета. Через служебный вход вошел в подземный гараж, где его уже ждал Фоменко...
   ...Вода в болотце теплая, илистая, пахнет гнилью. Его надо преодолевать ползком -- таковы условия гонки. Не во весь рост и даже не на корячках, а именно ползком, когда из воды торчит один нос, и в рот того и гляди заползут ершистые трубочки шитиков.
   Громила, обвешенный диверсионным ранцем и автоматом, шумно, словно бегемот, преодолевал вонючую преграду. Выбравшись на берег, по-собачьи отряхнулся, шумно высморкался и, поправив ранец, устремился вперед. Шторм подождал президента и, глядя на него, пытался отгадать великую загадку -- за каким лешим этот человек, имеющий почти абсолютную власть в стране, встал на эту задрюченную тропу? Не иначе, что-то замышляет. Это как раз в его характере: делать все своими руками. Но сказал Шторм ему другое:
   -- Володя, осталось пара километров и ты прекрасно знаешь, что их пройдешь...Может, сейчас сойдешь с дистанции?
   Путин снял маску и стал ее вытряхивать. Вокруг глаз налипла тина, щеки были черны и лишь глаза двумя голубыми озерцами спокойно взирали на мир.
   -- Нет, я загадал: если дойду до финиша, значит, вытащу Россию из такой вот трясины, -- он покосился на оставшееся за спиной болотце. -- А такими вещами не шутят, верно, Дмитрий Алексеевич?
   Он снова надел маску и устремился вперед. Шторм последовал за ним и вскоре они бежали рядом. У них появилось второе дыхание и, казалось, теперь легкие стали безразмерными и кислород в сердце вливается вольным потоком.
   Где-то в конце дистанции они увидели сидящего у обочины человека. Это был тот, кто возглавлял группу.
   -- Это капитан Ершов, -- сказал Шторм и завернул в сторону загнавшего себя человека.
   Но тот сам поднялся.
   -- Все в порядке, товарищ подполковник, -- обратился он к Шторму. -Временный сбой дыхания. Сейчас оклемаюсь...
   -- Дайте руку,-- Шторм стал мерить Ершову пульс. -- Какой пульс у вас в спокойном состоянии?
   -- Шестьдесят--шестьдесят пять...
   -- Сейчас 180. В принципе, при такой нагрузке это нормально. У вас аптечка в ранце?
   -- Обойдусь, я уже в норме. Сколько еще бежать?
   -- Полтора километра. И последнее препятствие -- загазованный тоннель.
   -- Это не страшно.
   -- Конечно, если противогаз подобран по размеру. Ну что ж, курсанты, вперед! -- И Шторм легко, словно позади не было пятнадцати километров труднейшей трассы, побежал вперед.
   К тоннелю они подошли, когда начался проливной дождь. Путин натянул противогаз и ощутил во рту тальк. Противогаз был как раз впору и когда он преодолевал пятьдесят метров загазованной кишки, поймал себя на мысли, что это сон, или игра, что он снова в детстве, а никакой не президент...И все же он чувствовал, как сквозь клапан потихонечку просачивается вещество, которое поддувается в тоннель. Его слегка затошнило, но он упорно полз и полз, ибо уже видел впереди просвет...
   До финиша дошли трое из десяти, не считая Путина. Шторм был недоволен. Он рассчитывал на лучший результат, поскольку эту группу готовили для засылки в тыл среднеазиатских террористов. Не снимая масок, эти трое и в их числе капитан Ершов, сидели на поваленном дереве и жадно курили. Президент тоже подсел к ним. Ершов из целлофанового пакета достал пачку "примы" и протянул ее президенту. Тот взял и сунул сигарету в обметанный дорожной пылью рот. Он никогда не курил и не умел этого делать. Просто сидел и дымил, чувствуя несказанное, ни с чем не сравнимое удовольствие.
   Один из курсантов сказал:
   -- Я думал, это эта стежка страшнее, но только в одном месте чуть было не забуксовал. Никогда не думал, что простой бум станет непреодолимым препятствием. Раньше я мог по нему с закрытыми глазами...
   -- А меня достало болото, -- проговорил Ершов. -- Ненавижу пиявок и гадов. Когда были в Анголе, там этого добро по самые уши. Иногда по две гадюки приходилось доставать из-под куртки.
   Шторм подошел и каждому и пожал руку. Поздравил с преодолением. Так и сказал: "Поздравляю вас, товарищи курсанты, с преодолением. Теперь вам сам черт не страшен..." При этом он уравнял со всеми и Путина.
   Когда дыхание немного уравнялось, Шторм повел всех в хозяйственный блок. В баню. Однако президент мылся в отдельной душевой кабине. Ему очень хотелось пропотеть и похлестаться веничком, но его уже ждали начальник охраны Щербаков и его люди.
   От обеда президент отказался.
   Провожал его Шторм. Когда они остались одни, тот сказал: "Ну, что Владимир Владимирович, теперь мы за Россию можем быть спокойны?" -- и ветеран разведки лукаво ухмыльнулся.
   Путин понял и тоже в том же духе ответил:
   -- Пока у России такие орлы, как вы, ничего с ней страшного не случится. До встречи, Андрей Алексеевич, обязательно приеду пострелять...
   -- Приезжайте...Что для вас отобрать -- "глок", ПМ или "стечкин"? За это время, что мы с вами не виделись, ваши предпочтения могли измениться...
   -- Да нет, я остался верен "стечкину"...А вообще, приготовьте что-нибудь из ассортимента многозарядных... В вашем хозяйстве должны быть мои параметры...рост, вес, размер обуви, головного убора. Подберите что-нибудь из боевой амуниции, -- он замялся, подыскивая слова. -- Ну как если бы вы меня отправляли в тыл врага. Все должно быть на уровне современных требований -- от иголки до ствола...
   Шторм, привыкший ко всему, эти слова воспринял спокойно.
   -- Все будет на уровне мировых стандартов и даже выше...В этом смысле у нас тоже есть свои сюрпризы...Приедете домой, натритесь водкой и хорошенько прогрейтесь.
   Когда Путин уже сидел в машине, над лесом расчистилось небо и голубой его лоскут радужно заиграл в лучах предвечернего света. Тревожно и радостно было у него на душе. И с этими противоречивыми чувствами он тут же вырубился и погрузился в мертвецки крепкий сон. Ему снилась высокая гора, а внизу песчаные, желтые откосы и необозримые в дымке дали. А навстречу летят разноцветные шары... И как будто он, оторвавшись от скалы, начинает с дивными шарами полет над отрадно прекрасным и бесконечным миром...Ему легко и спокойно, красота земли приняла его в свои теплые объятия...
   7. Волгоград. Подозрительный фотограф.
   Над Волгой медленно парил коршун. Он делал концентрические круги, что-то высматривая и медленно, почти незаметно снижаясь для решительного рывка вниз. А внизу, на песчаном плесе, с удочкой в руках стоял человек и удил рыбу. Дважды ему удалось подсечь небольших подлещиков и они, видимо, своими серебристыми обводами и разаппетитили кружившего над плесом ястреба.
   На рыбаке была надета черная бейсболка, на берегу лежал велосипед, поверх которого накинута джинсовая куртка. Человек одной рукой достал из кармана пачку "Примы" и губами вытащил из нее сигарету. Потом опустил пачку в карман, а вместо нее извлек газовую зажигалку.
   Справа, в мареве, виднелись мачты яхт и застывшие бока плоскодонок, элегантные обводы речных катеров. Слева -- блестя на солнце, вздымался каскад Волгоградской ГЭС. Шум от нее разносился по всей округе и порой он напоминал шум штормового моря.
   Человек поймал небольшого окунька, но, сняв его с крючка, бросил обратно в реку. Слишком незначительная добыча. Рыбешка была в панике и, не зная куда плыть, заметалась возле отмели и вместо того, чтобы уйти в спасительную глубину, тыркалась носом в прибрежный песок. Но, видимо, пережив сильнейший стресс, сердце окунька не выдержало, и он вдруг перевернулся и лег на спину. Его белое брюшко свидетельствовало о полной беспомощности и невозвратности.
   Человек положил удочку на землю, а сам, подойдя к велосипеду, поднял куртку, и взял лежавший под ней газетный сверток. Воровато оглянувшись, и не узрев опасности, человек со свертком спустился к реке и развернул газету. В лучах солнца сверкнул затвор старенького широкоугольного "Зенита" и человек, сняв с удлиненного объектива крышку, стал наводить его на заводскую трубу, возвышавшуюся на противоположном берегу. Но это была только примерка: он тут же сместил угол и в объективе появилась плотина, с ее гигантскими провалами, куда устремлялась вода, чтобы затем по законам гравитации обрушиваться на мощные гидротурбины.
   Поставив выдержку и наведя резкость, он начал снимать. Для верности, изменив выдержку, щелкнув еще пару раз, он закрыл объектив крышкой. Затем поднялся на берег и оттуда тоже сделал несколько кадров.. Потом он сфотографировал гавань с яхтами катерами и один из них выделил особо. Это было двухмоторное судно, вся стать которого говорила о его способности нестись по воде быстрее ветра. На носу хорошо просматривались номер и имя белобокого красавца: "Цезарь".
   Со стороны действия незнакомца вряд ли могли показаться подозрительными, мало ли кто на память запечатлевает индустриальные пейзажи Волги. Однако сидевший в возвышающейся над дебаркадером надстройке пожилой сторож, от нечего делать обзирающий просторы приречья, почему-то про себя подумал: "Какого хрена этот придурок вместо того, чтобы снимать ту часть берега, где золотятся купола старой церкви, фотографирует каскад и мою лодочную станцию?" И поскольку сторож был человеком старой закалки и еще помнившим строгое правило -- никаких съемок в районе гидроузла, он слез с табуретки и подошел к телефону. "А что я скажу? Что какой-то чудак ловит рыбу и фотографирует каскад станции? Ну и что, назовут самого старым дураком..." Поэтому, отбросив затею со звонком в дежурную часть милиции, сторож спустился вниз и направился в сторону "фотографа". А тот уже снова с удочкой в руках стоял по колено в воде и неотрывно наблюдал за поплавком. Но боковым зрением он видел, как от лодочной станции к нему кто-то направляется. И когда его окликнули "Как, парень, рыбка клюет?", не оборачиваясь, ответил:
   -- Да какая тут рыба, одна мелюзга.
   У сторожа одежка ветхая: старый, заношенный до дыр комбинезон, а на ногах просящие каши грубые бахилы. И голос у него грубый, простуженный, а может, пропитый донельзя.
   -- Какая ни есть, вся наша, -- сторож оставаясь на взгорке, осмотрел велосипед и брошенную на него куртку. -- Парень, а ты, случайно, не американский шпион? Чего фотографируешь стратегические объекты? Раньше за это тебя бы забротали и в кутузку, а там и до лесоповала недалеко.
   "Рыбак" выдернул леску с поплавком и снова ее забросил. От поплавка пошли радужные круги, что говорило о загрязнении акватории.
   -- Ты что, по-русски не фурычишь, что я тебе говорю? -- не унимался сторож. -- Или мне позвать милицию, чтобы тебя как следует штрафанули?
   -- Да ладно тебе, старый, придираться, -- наконец откликнулся незнакомец. -- Все, что было раньше, поросло густой травой. А фотографировать родные просторы мне никто не запретит...
   -- Хм, просторы...Просторы сколько хочешь снимай, но не трогай каскад, это ведь стратегический объект, -- видно, это слово особенно было по душе сторожу.
   -- Давай лучше пивка попьем, -- нарочито дружеским тоном предложил "рыбак" и положил удочку на воду. Поднявшись к велосипеду, вытащил из куртки сто рублей и протянул сторожу.
   -- Тащи пива... На все...
   -- А не описаемся от такого количества? В общем-то я пива не пью -только беленькую, -- сказал сторож, однако, деньги взял.
   -- Купи себе водки, я не против.
   -- Разрешишь смотать на твоем "мерседесе", я мигом обернусь, -- сторож взглянул на велосипед.
   -- Бери, только осторожней, там фотоаппарат.
   -- Да цел он будет...Я его вот сюда, на травку положу...
   ...Через полчаса они сидели в будке сторожа и из граненого, не первой свежести стакана, пили то, что сторож привез из магазина. Пиво было теплое, как и водка, и потому, наверное, пьянила быстро и вскоре сторож стал самым радушным сторожем на всей Волге и начал рассказывать какие-то истории о хозяевах стоящих на приколе яхт и катеров. Например, владелец "Цезаря" Антон Бронштейн держит казино и торгует нелицензионными лазерными дисками. А Вовка Крупников занимается рэкетом, нечистая душа...
   -- Баб меняет чаще, чем я носки, -- кривясь от дыма, который исходил от зажженной сигареты, говорил сторож. -- А кстати, парень, как тебя зовут? Например, я -- Сенька, Семен Лоскутов, а тебя как величать?
   -- А это неважно...Ну для краткости зови Серым, Серега -- сын собственных родителей-алкашей, воспитанник интернатов и детдомов. Наливай, Сеня, или ты уже готов скопытиться?
   У сторожа соловые глаза и нетвердая речь. Он приподнялся с замусоленной лавки и, расплескивая в стакане водку, полез к своему молодому гостю обниматься. Но его небрежно оттолкнули и Семен откинулся на скамейку, больно ударившись головой о стенку.
   -- Да ты зверь, Серый, -- он стал подниматься, но ноги уже налитые пьянью, ему не подчинялись. Заплетающимся языком он повел речь о каких-то своих богатых знакомых и о том, как однажды новые русские устроили здесь гонки катеров, поставив на кон триста тысяч долларов. Участвовало шесть судов, а хозяин "Цезаря", чтобы придти первым снял со своего катера все лишнее -- начиная со скамеек, и кончая газовой плитой, всем хозяйственным барахлом, которого набралось на борту более двухсот килограммов. А потом нанял водолазов, которые подпили винты у его конкурентов... -- Это моя идея, я когда-то в совхозе работал приемщиком зерна и знаю, что такое вес -полезный и вредный. О, я тогда мог стать миллионером...
   -- Почему не стал? -- спросил Сергей. Он пил пиво из бутылки и курил одну сигарету за другой.
   -- Почему не стал? Дураком был и верил этим, как их -- СМИ, чтоб им пусто было...Мне бы тогда сегодняшний разум, -- Лоскутов прокрутил пальцем у виска.
   -- И чтобы ты сделал?
   -- Я бы самоустранился от строительства социализма, а так тридцать лет трубил в каботажном флоте...Во, смотри, какие у меня руки, -- он протянул открытые ладони Сергею и тот увидел мозолистые, потрескавшиеся, черные от въевшегося мазута, и мало похожие на человеческие, руки.
   Временами Серега выходил на дебаркадер и, держась руками за трос, который служил ограждением, подолгу всматривался в белые контуры гидроузла.
   Когда сторож, опьянев, упал лицом на банку с килькой в томате, Сергей обыскал его, но кроме мятых троллейбусных билетов и табачных крошек ничего там не обнаружил. А искал он ключ от сторожевой будки, потому что в ней находились ключи от замков, которыми примыкались суда к береговым цепям.
   Ключ он нашел на полочке, над дверью, но брать его с собой не стал. Ключ, хоть и был от французского замка, но до такой степени истертый, что замок вполне можно было открыть ногтем. Однако гость подошел к двери и внимательно осмотрел запоры. И действительно, закрыв на ключ дверь, он тут же без проблем открыл ее малым лезвием ножа.
   Сторож спал мертвецким сном. Серега спустился вниз и вывел велосипед с дебаркадера. Вскоре он вовсю накручивал педали и минут через тридцать остановился возле неказистой мазанки, огороженной "пьяным" забором, выглядывающим из густых зарослей древосила. Откинув со столбика проволочную петлю, он вошел во двор и прислушался. Нет, все спокойно, разве что цикады как сумасшедшие стрекотали в густых зарослях жасмина и боярышника. И сильно излучал ароматы отцветающий шиповник.
   Он взошел на крыльцо и все его движения были вкрадчивые, с оглядкой. Он осторожно нажал на ручку, но дверь не открылась. Постучал. Никакого отзвука. Однако успел заметить, как в ближнем окне, сквозь герань, стоящую в горшках на подоконнике, что-то мелькнуло. Он еще раз постучал: три раза дробно и два с интервалом. И дверь вдруг распахнулась и в ее проеме показался человек с пистолетом в руках.
   -- Чего сразу не сигналил? -- спросил человек у Сергея. -- Так и на пулю нарваться не трудно. Ладно, заваливай и рассказывай, что разнюхал...А я пока закончу свои дела.
   На столе стояли весы, а рядом, в целлофановых кульках, какая-то серебристая смесь и что-то еще похожее на красную соль. С краю стола -незнакомые металлические побрякушки, о назначении которых Сергей ничего не знал. Рядом со столом, на табуретке, возвышалась пирамидка оранжевых брикетов На них что-то не по-русски было написано. Но он и без перевода понял, что это тротил...
   -- Я сделал все, как ты велел. И рыбку половил и сфотографировал объект, и на лодочной станции побывал.
   -- А зачем пил? От тебя за три версты разит сивухой.
   -- Надо было, провести презентацию с главным начальником дебаркадера...старым придурком... Все получилось лучше, чем я предполагал. Когда я удил рыбку, ко мне подвалил сторож лодочной станции...пьянчуга, без рюмки не разговаривает. Пришлось немного подпоить...Кстати, ты, Михайло, мне должен стольник, я его на презентацию израсходовал.