Ольбик Александр Степанович. Доставить живым или мертвым

   Платонов, с сильным характером человек, спокойно и здраво смотрящий на вещи и потому президентские слова пропустил мимо ушей. Это для него был "овощной салат" и не более. Но вместе с тем он понимал, что президент, как профессионал, знает, чем могут кончиться игры с захватом АЭС и тут в справедливости его слов не откажешь.
   -- Товарищ президент, смею вас заверить, недоступность той же Нововоронежской АЭС весьма высока, хотя я бы не стал уверять вас, что такой захват в принципе невозможен. Заверив вас в этом, я бы совершил должностное преступление.
   Маршал Сергеев от таких слов аж окаменел. Он сидел с открытым ртом, на макушке поднялся мальчишеский хохолок седых волос. Директор ФСБ Патрушев тоже потерял дар речи, хотя готовился выступить сразу за Платоновым. Секретарь Совета безопасности Иванов, не сумев скрыть улыбки, сделал вид, что чешет лоб. Он едва сдерживался, чтобы не разразится гомерическим смехом.
   -- Ну, приехали, -- откинувшись на спинку кресла, произнес Путин. Его глаза, видимо, в соответствии со стилистикой выступления Платонова, засветились голубовато-стальным отливом. -- Как же вас понимать, Вадим Николаевич? Если вы не можете гарантировать безопасности, то кто это сделает?
   -- Разрешите, товарищ президент, разъяснить мою позицию.
   -- Будьте любезны, я думаю, всем будет интересно вас послушать.
   -- Во-первых, наш Центр не один озабочен антитеррористической деятельностью... Мы работаем рука об руку и со Службой контрразведки, и с МВД, и Министерством обороны, и военной разведкой, и минюстом. Силы вроде бы огромные, но они разобщены...Да, номинально наш Центр является координирующим органом, но на деле это не так. Я был в Волгограде и видел на месте, что там РУБОП сам по себе, УФСБ само по себе. Так же и в Воронеже. Нужен единый штаб со своей разведкой и контрразведкой и со своим спецназом, своей броней и своими крыльями...
   -- Вы предлагаете создать еще один род войск? -- спросил президент.
   -- Если угодно, да. Смотрите, что сейчас происходит в Средней Азии, в той же Киргизии и Узбекистане -- течет мощный поток боевиков и это надо уже сейчас осознать. В Чечне тоже идет колоссальная подпитка из Афганистана. Это по сути новый поход орд Тамерлана.
   Сергеев поднял руку.
   -- Разрешите слово, товарищ главнокомандующий! -- хитрый маршал знает, чем купить своего президента.
   -- Говорите, Игорь Дмитриевич.
   -- Платонов прав. Мы боксируем сейчас с тенью. Эмир выделил огромные деньги, чтобы с помощью террористов, а точнее, рыцарей талибана, отсечь от нас все среднеазиатское подбрюшье, а заодно отвоевать и Кавказ. Вы можете поинтересоваться у Юрия Алексеевича, у него на этот счет более точные данные.
   Юрий Алексеевич Затонов -- глава Службы разведки. Рука потянулась к мочке уха. Президент смотрит на него, и потому надо реагировать, хотя и неохота. А неохота Затонову потому, что слишком серьезные вещи придется говорить принародно. А будет ли толк -- неизвестно. Однако высказался:
   -- То, что сообщают СМИ Узбекистана и Киргизии насчет проникновения на их территорию отдельных групп боевиков в количестве 100 человек, это, мягко говоря, неправда. По нашим данным, сейчас на территориях этих государств орудует более шести тысяч боевиков, очень хорошо вооруженных и очень воинственных. Эти люди уже воюют более десяти лет, они ничем другим, кроме как стрелять, заниматься не могут...Я не хочу быть пророком, но если этим группам сейчас ничего не противопоставить, завтра и Узбекистан и Киргизия падут...А послезавтра придет очередь Кавказа...
   -- Согласен, -- сказал Сергеев.-- И повторю то, о чем я уже говорил не раз -- надо закрыть границу с Грузией...Пока мы этого не сделаем, банды будут ходить в Чечню, как к себе домой...
   -- Поддерживаю, -- проговорил Платонов. -- И нужно сосредоточить управление антитеррористической операцией в одном ведомстве...Это может быть и наш Центр, и ФСБ, разведка...
   -- Над тем, что сказали мои коллеги, действительно есть смысл подумать -- нейтрально сказал Патрушев. -- Ведь известно же, что в северокавказском узле завязаны интересы очень многих государств, начиная с США и кончая Турцией.
   -- С этим спорить трудно, но так всегда было, каждый шаг со стороны какого-нибудь государства по защите своих национальных интересов, всегда задевает геополитические интересы других стран, -- Путин опять положил ладонь на ладонь, в его голосе слышались напряженные нотки.
   Глава федеральной Службы разведки, кивнув в знак согласия головой, развил мысль президента.
   -- Да, то, что сейчас происходит в Узбекистане и Киргизии, косвенно отражается на России, в частности, на Кавказе. Вылазки боевиков в средней Азии идут по тропкам, которые им проложил Эмир и которые ведут в Чечню. Для нас сейчас как никогда важно обрубить этот "шелковый путь" между Эмиром и Барсом. Если мы будем находиться в роли наблюдателей, все кончится тем, что по этим тропам пойдут не боевики с легким стрелковым оружием, а бронетехника, боевые вертолеты и все, что может стрелять и уничтожать живую силу и материальные ценности.
   -- Что вы предлагаете? -- спросил Путин у Затонова.
   Тот несколько секунд молчал. Теребил мочку уха. Все смотрели на главного разведчика страны. Это опытный военачальник, человек, уважение к которому возникает как бы без причины.
   -- У нас в военной доктрине сказано, что мы, в случае реальной угрозы нашим государственным интересом, можем наносить локальные ядерные удары по базам и местам скопления террористов и вообще по тем, кто такую угрозу представляет. Американцы могут себе позволить быть волевыми и последовательными, мы же пока выжидаем. Нужна политическая воля и, я уверен, что такая воля в нашем руководстве сейчас есть.
   За столом наступило затишье. Сергеев был явно доволен таким поворотом в разговоре, ибо в одной из своих бесед с президентом он предлагал такой же вариант, но тогда его молча проигнорировали.
   -- Но для того, чтобы нанести такой удар, нам надо точно знать месторасположение тех сил, которых мы хотим уничтожить. Если мы будем просто бросаться атомными бомбами, от нас отвернуться даже наши друзья, -- у Путина во время этой реплики кожа на скулах натянулась до барабанной упругости. -Я думаю, американцы тоже озабочены, чтобы найти и уничтожить Эмира, но у них это почему-то не получается.
   -- Все это игра! -- Затонов позволил себе оспорить точку зрения главнокомандующего. -- Им этот Эмир нужен, чтобы с его подачи все время подливать масла в горячие точки, находящиеся на территории России. Им не выгоден мир в Средней Азии. И на Кавказе...С уничтожением главного террориста планеты падет Барс и заглохнет война в Чечне, а это в свою очередь даст России материальную передышку и подымет ее политическое влияние. А это для американцев хуже горькой редьки. Во всяком случае таково мнение моих внешнеполитических экспертов..
   Все, конечно, понимали, кого Затонов под словом "эксперты" подразумевает -- ясно же, что речь идет о его разведке, об аналитических доносах его резидентуры.
   -- Разрешите узнать, а нашей разведке известно местонахождение Эмира? -- спросил секретарь Совета безопасности Иванов, -- Если известно, то за чем же тогда дело, если нет -- то тем хуже для нас и, в частности, для вашего ведомства...
   Это был вызова и Затонов его принял.
   -- Если такое решение будет принято руководством страны, за нами дело не станет. Но для этого нужно политическое решение, подкрепленное надлежащим финансированием. Разведка стоит недешево, но без разведки все на порядок дороже и последствия, как правило, бывают тоже на порядок пагубнее.
   -- Но можно ведь разрубить этот, как вы выразились "шелковый путь", с нашего, то есть с чеченского конца, и прежде всего, с устранения Барса и его приближенных террористов? -- при этих словах глаза Путина оживились. -- И это не помешает вести поиск и самого Эмира. Но все дело в том, что мы у себя дома не можем справиться с Барсом, чего уж говорить об Эмире...
   -- Это не так, товарищ президент, -- голос Затонова стал глуше, однако, оставаясь столь же ясным и безапелляционным. -- Мы знаем, где сидит Барс и его банда, но туда по объективным причинам пока не сунуться. Бывают такие укрепрайоны, которые ни хитростью, ни военной выучкой с ходу не возьмешь. Мы упустили тот момент, когда сепаратисты закупили у американцев электронную систему обнаружения, которой сейчас окружена база боевиков. Я предупреждал начальника Генштаба, но тот ответил в том духе, что такая система стоит миллиард долларов и что, дескать, она не по карману Барсу. А вот оказалось, что по карману...Сейчас это гнездо можно уничтожить только ваакумной или атомной бомбами. Скалы...
   -- В чем дело, товарищ Сергеев? -- похолодевший взгляд Путина лег на министра обороны.
   Лицо маршала опять покрыла опасная краснота.
   -- Да я о такой системе впервые слышу!
   Неловкое молчание, разрядил Патрушев.
   -- Я тоже докладывал Квашнину на сей предмет. Министр обороны в это время находился в Брюсселе в связи с конфликтом в Косово.
   -- И что же он вам ответил?
   -- Примерно то же самое, что Юрию Алексеевичу.
   Путин поднялся. Сложил папку с листками тезисов и, не глядя на собеседников, сухо проронил:
   -- Так мы не только Эмира не достанем, мы мухи у себя на лбу не прихлопнем. Прошу остаться разведку, Патрушева, Платонова и вас, Игорь Дмитриевич. Остальные могут быть свободны...
   * * *
   Дальнейшая работа продолжалась над крупномасштабной картой Северного Кавказа. Но президент завел разговор о так называемом "Красном квадрате" или "квадрате Е-9", который проходил по официальным сводкам и был отображен на карте.
   Путин положил указательный палец на означенную на карте точку и, не спуская с нее взгляда, спросил, но так, что все почувствовали -- вопрос задан не кому-то одному, а всем, кто присутствовал в кабинете президента.
   -- Как по-вашему, база Барса, Тайпана, Гараева, то бишь Мегаладона, и других главарей сепаратистов по-прежнему находится в этом месте? Насколько свежи данные разведки относительно вот этих координат?
   Затонов понял, что на этот вопрос обязан отвечать он.
   -- Во-первых, об этом говорит радиоперехват, хотя боевики стараются общаться на переменных частотах, что порой затрудняет их пеленгацию, да и разговоры ведутся в кратчайшем режиме. Во-вторых, то, что главари все еще в этом квадрате, свидетельствуют пленные террористы и перебежчики. То есть те люди, которым надоело воевать. И в-третьих, буквально на днях мы получили радиодонесение от нашего агента "Сайгака", о котором я вам уже говорил. Он долго молчал, но так было спланировано, чтобы он не выходил на связь и тем самым не демаскировал бы себя. Но, видимо, обстоятельства изменились и он сообщил буквально следующее: "Волк и медведь в берлоге, медведь ранен в лапу. Подходы к берлоге ограничены ЭСК, пока недоступны. Остается воздух.". Волк -- это, как вы понимаете, Барс, медведь -- Тайпан. И вот вам, пожалуйста, документальное подтверждение -- ЭСК... электронно-сигнализационный комплекс, о котором я тоже сегодня вам говорил, и который боевики за большие деньги купили у США. А, может, это щедрый подарок Эмира, он в состоянии себе позволить делать столь щедрые подарки...
   -- А ваш Сайгак...То есть, я хочу сказать, насколько вы доверяете своему Сайгаку? И насколько вы доверяете его информации?
   -- Скажем так, товарищ президент: информация Сайгака правдоподобна на 99,9 процента и она очень стыкуется с другими нашими данными. Этот агент проходит под грифом "А": абсолютно надежный и компетентный источник.
   -- А что он имеет в виду под словами "остается воздух"? -- президент продолжал держать палец на "квадрате Е-9".
   -- Возможное десантирование или нанесение ракетного удара. Но там без объемных бомб нам делать нечего.
   Президент, наконец, отнял палец от карты и обратился к Платонову.
   -- Скажите, Вадим Николаевич, насколько реальна высадка десанта в этом квадрате?
   -- В принципе она реальна, но такая операция не может остаться незамеченной. Днем она вообще неосуществима, надо ночью, но ночью можно нарваться на мины, подвесные растяжки, замаскированные звуковые и световые бомбы. Мы посылали несколько групп, но результат, как я уже докладывал, увы, неутешителен.
   -- Игорь Дмитриевич, -- Путин обратился к маршалу. -- На какой высоте летают крылатые ракеты? Я имею в виду низший предел полета...
   -- Оптимальный режим -- тридцать метров от земли. Трудность заключается в рельефе, если он сложен, то и ракете на скорости 900 километров в час сложно его огибать. А по равнине такая ракета может быть сенокосилкой...Но в деталях, конечно же, лучше разбирается министр ВВС Корнуков.
   -- Тогда передайте ему, чтобы он со мной связался.
   В кабинет вошел помощник Тишков и, подойдя к Путину, что-то негромко тому сказал. Президент кивнул и поднялся с кресла. Все поняли -- совещание окончилось.
   В приемной его ждал Шторм.
   10. Волгоград. Разыскивается человек в черной бейсболке.
   Следователь Вронский прибыл в горбольницу, после обхода. И сразу же -к заведующему хирургическим отделением Антонову. У врача был усталый взгляд, он жадно курил и весь вид его говорил о психической опустошенности. Возможно, только что закончившаяся сложная операция по удалению почки, наложила свой отпечаток на весь его облик. Но когда он узнал, кто к нему приехал и о каком больном идет речь, в глазах хирурга что-то изменилось -появилась живая искра заинтересованности.
   -- Ваш участковый оказался крепким парнем, хотя мы мучили его восемь часов. Половину кишечника пришлось удалить...
   -- А можно с ним переговорить?
   -- Да ради Бога, мы вчера его из реанимационной перевели в двухместную палату. А ваш человек...который охраняет, ему иногда помогает походить по коридору и вообще опекает, словно родного сына.
   "Опекуном" Усача был сержант Трофимов из уголовного розыска, пожилой и уже отошедший от активной деятельности человек.
   Трофимов сидел на топчане, в нескольких метрах от двери, ведущей в палату под номером 23. Они поздоровались, Вронский спросил "как дела?", ему ответили "пока полный ажур, товарищ капитан" и на этом они разошлись.
   Усач лежал на кровати и читал книгу. При виде вошедшего Вронского хотел подняться, но тот, быстро подойдя к кровати, и, взяв его за плечо, сказал: "Лежи, Ваня, я сяду на стул с тобой рядом."
   Вторая кровать была пуста.
   -- Ну, что -- поговорим, дело, кажется, начинает туго закручиваться. Расскажи все -- когда, где с кем, о чем, почему ну т. д.?
   -- Понимаю... Курить зверски хочется, а тут вроде бы неприлично...
   -- Давай немного покалякаем, а потом вместе сходим в какой-нибудь закуток и подымим.
   -- Согласен. Значит, так...
   ...Из разговора выяснилось, что к Усачу однажды подошла женщина, торгующая на рынке, и пожаловалась, что кавказцы привезли арбузы и половину ее места, за которое она платит рынку, заняли арбузами. Она стала им объяснять, а один из них показал ей нож и велел навсегда заткнуться...
   -- Я пошел разбираться, и действительно несколько арбузов лежали рядом с ее лотком. Я нашел хозяина...из Астрахани, дагестанец и велел ему убрать свои арбузы с чужой территории. Затем меня, словно черт рогом под бедро саданул... Тут же рядом торговали двое кавказцев и я решил у них спросить лицензию на торговлю черешней. Конечно, никакой лицензии у них не было и они стали меня упрашивать, чтобы я разрешил им доторговать...Стали плакаться, что за лицензию надо больше платить, чем они наторгуют, и тут они меня купили...Ну как купили...Когда у нас выяснение отношений дошло до кипения и я хотел уже их отвезти в отдел, один из них меня спрашивает: значит, по-твоему, лучше чеченцу бегать с автоматом по горам, чем мирно торговать черешней? А мне и возразить нечего. Насыпали они мне кулек черешни...крупная сочная... и я оставил их в покое. Эту черешню я тут же за воротами рынка отдал безногому нищему, пусть, думаю, полакомится...Можете сами у него спросить, он там и сейчас попрошайничает.
   Вронский кивнул головой, не проронив ни слова.
   ...Потом участковый еще несколько раз заходил на рынок и по делам и просто для разнообразия, встречал этих продавцов, но никаких дел с ними не имел. Но однажды один из них, как потом выяснилось, Масаев Руслан спросил -не знает ли Усач, где на время можно снять квартиру? Вопрос не из ряда вон...обыкновенный, житейский. И назвал участковый адрес Киреева. Одинокий, две комнаты...
   -- И сколько они тебе за посредничество заплатили?
   Усач замолчал. Отвернулся к стене.
   -- Хорошо, об этом потом...Скажи, Ваня, ты догадывался, с кем имеешь дело?
   -- Клянусь матерью...Они вовсе не походили на бандитов, обходительные, шутили, анекдоты травили. Трудно даже представить...
   -- Сколько раз ты оказывал им услуги? Ну типа той, когда ходил за их вещами?
   -- Единственный раз, я уже об этом давал показания Гордееву из ФСБ.
   -- Но ты же не мог не понимать, что было в тех кульках...Только слепой мог не видеть или не почувствовать...Там же был пистолет, который не был даже завернут...Как ты это объяснишь?
   -- К сожалению, я это понял только тогда, когда меня брали наши...
   -- Согласись, Иван, это звучит как-то неубедительно. Скажи честно, когда ты узнал о содержимом пакетов -- когда брал их из тайника или когда уже тебя прихватили наши ребята?
   Усач молчал. Чего-то не договаривал.
   -- Хорошо, оставим этот вопрос до лучших времен. Ты знал третьего, того, который тебя пытался убить и кто убил водителя такси?
   -- Ну как знал -- видел. Он тоже ошивался на рынке, сначала я думал, что это какой-то шерамыжник, пробивала...Звали его Михайло. Он с Гасановым и Масаевым тоже жил у Киреева...
   Вронский из папки извлек конверт с фотографиями. Одну из них, скопированную с видеопленки, он протянул Усачу.
   -- А этого узнаешь?
   Участковый, чтобы хоть как-то реабилитироваться в глазах следователя, незамедлительно откликнулся.
   -- Это не он....Но я его тоже видел на базаре.
   Усач закрыл глаза и стал вспоминать. Он понимал, что сейчас каждое слово будет иметь большое значение в его дальнейшей судьбе.
   -- Могу ошибиться, но он мне представляется именно с велосипедом. Лицо на фото не очень разборчиво, а вот велосипед...И кепка -- точно, это знакомый Михайло.
   -- Как ты думаешь, он был связан с Гасановым и Масаевым?
   -- Если был знаком с Михайло, то, видимо, и с ними как-то связан.
   -- А как по-твоему, этот Михайло и этот велосипедист еще в Волгограде?
   Усач пожал плечами.
   -- Это зависит от того, что они хотят здесь найти.
   -- А как ты думаешь, что можно искать, имея на руках револьвер и несколько тротиловых шашек?
   -- Только приключения на свою задницу.
   ...Вронский, возвратившись в Управление, тут же позвонил главному прокурору и попросил того о встрече. Когда она состоялась, он изложил факты, и озадачил прокурора тем, чтобы УФСБ и РУБОП выделили в его распоряжение оперативников.
   -- Сколько тебе нужно, столько и получишь, -- заверил Вронского прокурор.
   -- Не менее сорока человек...
   -- Ну это ты, парень, несколько загнул. Что они будут делать -- сидеть у тебя в приемной?
   -- Они будут у меня пахать, рыть носом землю...Дайте мне сто сорок человек и я всех озадачу. Слишком велик риск грандиозного теракта.
   -- Да на тебя уже работают все силовые структуры области...
   -- А толку?
   -- А это, извини, зависит от тебя. С чего начнешь?
   -- Уже начал. Если отыщем человека в черной бейсболке с велосипедом, считай, полдела уже сделано. Через него выйдем на других. Исполнителей.
   -- А почему ты думаешь, что этот парень с велосипедом не относится к числу исполнителей?
   -- Потому что он на велосипеде и курит "Приму"...Он -- звонарь, второстепенная шестерня и не более того. Возможно, оказывает кому-то мелкие услуги. Во всяком случае, это статист, но из таких, которые могут пойти на все... И потому мы его заловим.
   -- Как бы я хотел, Володя, быть таким же уверенным в себе, как ты, а то меня совсем сомнения заели. То ли завод взорвут, то ли резиденцию губернатора...
   -- Губернатор им не нужен. Террористы тоже умеют считать и они большие прагматики.
   -- Ну что ж, -- сказал главный прокурор, -- раз ты все о них знаешь, иди, разыскивай. Ни пуха тебе ни пера...
   11. Волгоград. Следователь Вронский выходит на след.
   Михайло позвал сидящего на крыльце и лузгающего семечки Сергея. Они пошли в сарай, где под копной сена лежали мешки, пузатые словно откормленные поросята.
   -- Бери за углы, -- сказал Сивко, -- и не роняй.
   Когда все четыре мешка оказались в избе, Сивко велел напарнику сходить погулять.
   -- Далеко не ходи, скоро понадобишься.
   -- Тогда дай на пару затяжек, а то скучно просто так шляться по улице.
   Михайло достал кожаный кисет и отсыпал Сергею в ладонь горсточку растертой анаши.
   -- Не жмись, хохол, говна жалко?
   -- Тебя, придурка, жалко. И так чуть маслы передвигаешь.
   -- Да это у меня такая походка, дед так ходил.
   -- А моего деда твои москали забротали и в НКВД поставили к стенке. И еще трех его братьев и невестку.
   -- И теперь ты мстишь за них?
   -- Я нахожусь на войне и потому никому не мщу. Иди на улицу, здесь курить нельзя.
   Сергей вышел и отправился в сад. По ходу сорвал несколько переспевших груш и, войдя под шатер смоковницы, улегся под ней. Ему было хорошо. Даже очень хорошо. Курил, наркота начинала щекотать душу, а он, уставившись в небо, на котором кроме синевы ничего больше не было, взирал в ее непроницаемую бездонность. И рисовались ему быстро и хаотично сменяющиеся картины, которые необъяснимо ласково щекотали все его нутро. То, что делает Михайло, его как-то не волновало, хотя и дураку было понятно, что тот готовится сотворить. Но ему было все равно, ибо жизнь в данном виде и образе, которая предстала перед ним, меньше всего вызывала в нем сочувствия. И люди, которые жили сами по себе, обходясь без него, были для него не более, как некие механические абстрактные предметы.
   Сергей задремал и приятность явная перешла в приятность сонную, что в тысячу раз было приятнее и сказочнее всего остального. Какие-то прекрасные сине-золотые видения поплыли перед его очарованным взором: солнечная предзакатная широта мира сладостно сочеталась с зелеными купами огромных, до небес, деревьев.
   И в этом великолепии до его слуха донесся скрежещущий голос: "Вставай, маскаль, пора работать". Он открыл глаза: над ним столбом застыл Михайло. Он лузгал семечки и шелуху сплевывал прямо на лежащего и пока ничего не понимающего Сергея.
   -- Хватит валяться, пора працювати, -- проговорил Михайло и, развернувшись, пошел в избу. Когда туда явился Сергей, Михайло, стоя у поставленных на попа мешков, сказал:
   -- Ты что-то балакал насчет машины, -- он бросил на стол несколько сторублевых купюр. -- Сходи в город и найми тачку. Потом съездишь на оптовую базу и купишь десять мешков сахара...
   -- На хрена тебе столько сахара? Рехнуться можно, -- зырнул: на столе уже не было ни весов, ни взрывателей. Сергей заметил, что бок одного из мешков как-то странно выпячен, и форма этого выпирающегося предмета очень напоминала форму брикета с иностранными надписями. Он постарался отвести от мешка взгляд быстрее, прежде чем это мог заметить Михайло. Тот в это время доставал из пиджака сложенную вчетверо карту Волгограда.
   Сергей был у порога, когда украинец его окликнул:
   -- Водилу бери молодого, и попроси его поменять номера машины на наши...Объяснишь... Скажешь, что боишься таможни. Дашь две тысячи карбованцев...
   -- А при чем тут возраст?
   -- Старики любопытные, с пацаном легче договоритися.
   -- Ты имеешь в виду и меня?
   -- Тебе в этой жизни ничего не надо, кроме горилки и наркоты. И ты никому не нужен. И это для нас обоих оптимально.
   Сергей потер нос, словно только что его по нему крепко щелкнули.
   -- Ну ты, хохол, и даешь. Не пойму я тебя, что-то ты тут темнишь...
   -- Машину подгонишь к палисаднику.
   -- Там же цветы, мак дозревает. Лучше я подъеду к сараю, со стороны поля.
   Михайло положил на Сергея тяжелый мутный взгляд и напарник понял -дискуссии не будет.
   Привязав бечевкой к раме велосипеда завернутые в газету номерные знаки и, засунув штанины в носки, чтобы их не цепляла цепь, он отправился в сторону города.
   Первые приятности от приема анаши прошли и он чувствовал себя опустошенно и неуютно, а потому вяло вертел педали, прислушиваясь к стрекоту цикад. Впрочем, он даже не прислушивался, звон от них сам назойливо лез в уши, усугубляя в голове и без того порядочный хаос. Как-то боком, по касательной с этим хаосом, промелькнула мысль о предстоящей зиме, которая всегда была для него сущим наказанием, как, впрочем, и для многих других бичей Волгограда. Но эта темная мыслишка не слишком долго задерживалась в его голове, тем более впереди он увидел приближающийся грузовик. И он, не останавливаясь, махнул тому рукой, мол, тормози, есть дело. Машина остановилась, подняв облако пыли, и Сергей подъехал к кабине. Он оперся одной ногой о подножку и через форточку начал переговоры с водителем. Это был средних лет человек, в синем берете и с зажатой в прокуренных зубах папиросой.
   -- Короче, -- сказал водитель, -- куда и что надо везти?
   -- Сначала съездим на базу...купить сахару, потом махнем с ним на хутор Соломинки.
   Водитель задумался, его лицо ничего не выражало.
   -- Да на это уйдет полдня, а меня ждет халтура...
   Он явно торговался.
   -- Говори, сколько? -- спросил Сергей.
   -- Двести и ни рубля меньше, -- шофер взглянул на часы. -- Уже шестой час, какая может быть база?
   -- Она до семи, успеем.
   -- Тогда сначала гони бабки.
   Сергей вытащил из кармана деньги и отсчитал двести рублей.
   Такая быстрая удача вдохновила его, тем более в уме он уже прикинул, что на сэкономленные рубли сможет купить себе пару бутылок вина. Отвязав от рамы велосипеда номера и положив их на задний скат, он закинул велосипед в кузов, а сам с номерами залез в кабину. Но когда он попросил водителя заменить их, тот широким жестом распахнул дверцу, где сидел Сергей, и негромко приказал: