Олкотт Луиза. Маленькие женщины

   - Он не сделает этого, пока ему не станет невмоготу; он только грозит иногда, когда устает от учебы. Я часто и сама не прочь сбежать, особенно с тех пор как у меня короткие волосы; так что, если когда-нибудь хватитесь нас, можете давать объявление о пропаже двух мальчиков и искать на кораблях, отправляющихся в Индию.
   При этих словах она засмеялась, и мистер Лоренс, казалось, успокоился, очевидно приняв все за шутку.
   - Ты, дерзкая девчонка, как ты смеешь так разговаривать? Где твое почтение ко мне, где надлежащая благовоспитанность? Ох уж эти мальчики и девочки! Сущее наказание с ними, и, однако, мы не можем обойтись без них,- сказал он, добродушно ущипнув ее за щеку.- Пойди и приведи этого мальчишку обедать, скажи ему, что все в порядке, и посоветуй не делать трагедии. Я этого не выношу.
   - Он не придет, сэр; ему тяжело, так как вы не поверили его словам о том, что он не может рассказать о случившемся. Я думаю, что, встряхнув его, вы очень задели его чувства.
   Джо старалась говорить трогательно, но это ей, должно быть, не удалось, так как мистер Лоренс расхохотался, и ей стало ясно, что победа одержана.
   - Мне жаль, что так вышло, и, вероятно, следует поблагодарить его за то, что он не встряхнул меня. Какого ж черта этот парень хочет? - И старик взглянул на нее, чуть пристыженный из-за своей вспыльчивости.
   - На вашем месте я принесла бы ему извинения в письменном виде. Он твердит, что не спустится вниз, пока перед ним не извинятся, и говорит о Вашингтоне и прочие нелепости. Формальное извинение покажет ему, как он глуп, и он спустится вниз во вполне дружелюбном настроении. Попробуйте; он любит шутки, а написать лучше, чем говорить. Я отнесу вашу записку и объясню ему, в чем его долг.
   Мистер Лоренс внимательно взглянул на нее, надел очки и медленно сказал:
   - Ах ты хитрая девчонка, но я не против, чтобы ты и Бесс водили меня на веревочке. Ладно, давай бумагу и покончим с этой глупостью.
   Записка была составлена в выражениях, которые мог бы употребить один джентльмен, нанесший тяжелое оскорбление другому. Джо запечатлела поцелуй на лысине мистера Лоренса и бегом поднялась наверх, чтобы сунуть записку под дверь Лори и посоветовать ему через замочную скважину проявить смирение, благовоспитанность и прочее, уместное, но невозможное. Дверь оставалась закрытой, и она, предоставив записке самой сделать свое дело, тихонько начала спускаться по лестнице, когда юный джентльмен, съехав по перилам, остановился внизу, ожидая ее, и сказал с самым благородным выражением лица:
   - Какой ты отличный парень, Джо! Тебе изрядно досталось? - добавил он со смехом.
   - Нет; в целом, он был вполне кроток.
   - Ах! Все-таки я выкрутился. Ведь даже ты отреклась от меня, и я был готов катиться ко всем чертям,- начал он извиняющимся тоном.
   - Не говори так. Переверни страницу и начни сначала, Тедди, сын мой.
   - Я только и делаю, что переворачиваю и порчу все новые страницы, как прежде портил свои тетрадки; и я делаю так много начал, что у них никогда не будет конца,- ответил он с грустью.
   - Иди пообедай - и тебе станет легче. Мужчины всегда ворчат, когда голодны.- И с этими словами Джо выскользнула через парадную дверь.
   - Это "дискирдитация" моего пола,- отвечал Лори, цитируя Эми, и послушно отправился пообедать с дедушкой, который был совершенно невозмутим и подавляюще вежлив весь остаток дня.
   Все думали, что вопрос исчерпан и набежавшее было облачко уплыло, но шалость была, и, хотя остальные забыли о ней, Мег помнила. Она никогда не упоминала некое лицо, но думала о нем очень много и мечтала чаще, чем прежде, а однажды Джо, обшаривая стол сестры в поисках марок, нашла клочок бумаги, на котором было нацарапано: "Миссис Маргарет Брук"; Джо трагически застонала и швырнула бумажку в огонь, чувствуя, что шалость Лори приблизила горький для нее день.
   Глава 22. Счастливые луга.
   Последовавшие спокойные недели были словно сияние солнца после бури. Больные быстро поправлялись, и миссис Марч начала поговаривать о возвращении отца в начале нового года. Бесс скоро смогла целыми днями лежать на диване в кабинете; сначала она развлекалась со своими нежно любимыми кошками, а со временем занялась и шитьем для кукол, которое было так надолго заброшено. Ее прежде бодрые ножки были такими неподвижными и слабыми, что Джо каждый день выносила ее на своих сильных руках подышать свежим воздухом. Мег охотно пачкала и обжигала свои белые ручки, готовя изысканные кушанья для "нашей любимой", в то время как Эми, добровольная рабыня кольца, ознаменовала свое возвращение тем, что раздала столько своих сокровищ, сколько сестры после ее уговоров согласились принять.
   Приближалось Рождество, и в доме завелись обычные предпраздничные секреты. Джо часто потрясала семью предложениями провести совершенно невероятные или великолепно-нелепые церемонии по случаю этого необыкновенно веселого Рождества. Лори был столь же склонен к невыполнимым проектам и разжег бы костры, устроил фейерверки и воздвиг триумфальные арки, если бы ему было позволено действовать в соответствии с его желаниями. После многочисленных стычек и пренебрежительного отклонения этих планов честолюбивая пара бродила с безнадежностью на лицах и считалась успешно обузданной, что отчасти опровергалось взрывами хохота, раздававшимися, когда эти двое оставались наедине.
   Несколько дней необычно мягкой погоды предвещали замечательный рождественский день. Ханна "чувствовала в костях", что он будет необыкновенно хорошим, и показала себя настоящей пророчицей, ибо все и вся, казалось, были намерены обеспечить празднику грандиозный успех. Прежде всего, мистер Марч написал, что скоро будет с ними; потом Бесс почувствовала себя необыкновенно хорошо в это утро и, одетая в мягкий красный шерстяной капот - подарок матери,- была торжественно подведена к окну, чтобы взглянуть на приношение Джо и Лори. "Необузданные" постарались на славу, чтобы быть достойными этого имени; они, как эльфы, трудились под покровом ночи и наколдовали забавный сюрприз. В саду стояла величественная снежная дева, в венке из остролиста, с корзинкой, полной фруктов и цветов, в одной руке и большим свертком новых нот - в другой; великолепная радуга шерстяной шали была наброшена на ее холодные плечи, а изо рта исходила рождественская песнь, написанная на вымпеле из розовой бумаги:
   ЮНГФРАУ К БЕСС
   В день Рождества от гор привет!
   И пусть текут рекой
   К тебе, моя Элизабет,
   Здоровье и покой.
   Вот ноты - пой, гони печаль,
   Вот фрукты и цветы.
   А в эту шерстяную шаль
   Укутай ножки ты.
   Портрет Джоанны всех пленит
   Правдивостью своей.
   Наш новый Рафаэль над ним
   Пыхтел немало дней.
   Тебе мороженое шлет
   Прелестнейшая Мег.
   Оно искрится словно лед,
   Как гор далеких снег.
   Мадам Мурлыки хвост укрась
   Ты лентой голубой.
   Она б на шейку ей пришлась,
   Но выбор за тобой.
   В моей груди - любви простор,
   А имя так свежо.
   Прими любовь и деву гор
   От Лори и от Джо.
   Как смеялась Бесс, когда увидела ее, как быстро Лори сбегал и принес подарки и какие смешные речи произносила Джо, вручая их!
   - Я так полна счастьем, что, если бы только папа был здесь, я не вместила бы ни капли больше,- сказала Бесс, удовлетворенно вздохнув, когда Джо отвела ее в кабинет отдохнуть после волнений и освежиться восхитительным виноградом, который прислала ей "Юнгфрау".
   - Я тоже,- кивнула Джо, похлопав себя по карману, где лежала долгожданная "Ундина и Синтрам".
   - Я, разумеется, тоже,- эхом отозвалась Эми, сосредоточенно изучая подаренную матерью гравюру в красивой рамке - мадонна с младенцем.
   - Конечно же и я! - воскликнула Мег, разглаживая блестящие складки своего первого шелкового платья, так как мистер Лоренс настоял на том, чтобы подарить его ей.
   - Может ли у меня быть иное чувство? - сказала с благодарностью миссис Марч, переводя взгляд с письма мужа на улыбающееся лицо Бесс и нежно касаясь рукой брошки из пепельных, золотистых, каштановых и темно-коричневых волос, которую девочки только что прикрепили ей на грудь.
   Время от времени в этом скучном, сереньком мире происходят события, напоминающие восхитительную сказку, и какое в этом для нас утешение! Полчаса спустя после того, как каждая из них сказала, что может вынести лишь еще одну каплю счастья, эта капля была им дана. Лори приоткрыл дверь гостиной и очень тихо просунул в нее голову. Но он мог бы точно так же сделать сальто и выкрикнуть индейский боевой клич, потому что лицо его так сияло с трудом сдерживаемым возбуждением, а странный, прерывистый голос был столь предательски радостным, что все вскочили, хотя он сказал только:
   - Еще один рождественский подарок для семейства Марч.
   Не успели эти слова отзвучать, как Лори куда-то исчез, а на его месте появился высокий мужчина, укутанный до самых глаз и опирающийся на руку другого высокого мужчины, который пытался что-то произнести и не мог. Последовало всеобщее движение, и на несколько минут все, вероятно, лишились рассудка, ибо творились самые странные вещи и никто не говорил ни слова. Мистер Марч был скрыт из вида в объятиях четырех пар любящих рук; Джо осрамилась - она почти лишилась чувств, и Лори пришлось врачевать ее в буфетной; мистер Брук поцеловал Мег, исключительно по ошибке, как он объяснил довольно несвязно; а Эми, обычно исполненная достоинства Эми, споткнулась о табурет и, не тратя времени на то, чтобы подняться, обнимала отца за ноги и лила слезы над его сапогами самым тогда, но для меня она гораздо красивее теперь - ведь по этим меткам я читаю целую историю. Тщеславие сгорело в огне, вызвавшем этот ожог, эта загрубевшая ладонь заработала для своей хозяйки нечто лучшее, чем волдыри; и я уверен, что все, сшитое этими исколотыми пальцами, проносится долго - так много усердия вложено в стежки. Мег, дорогая, я ценю полезные женские умения, которые скорее сделают дом счастливым, чем белые ручки или мод ные рукоделия. Я горжусь тем, что пожимаю эту добрую, трудолюбивую руку, и надеюсь, что меня не скоро попросят; отдать ее. Если бы Мег ожидала награды за долгие часы утоми--тельного труда, она получила бы ее сполна в сердечном пожатии отцовской руки и его одобрительной улыбке.
   - А Джо? Пожалуйста, скажи что-нибудь хорошее, она так старалась и была очень, очень добра ко мне,- шепнула Бесс на ухо отцу.
   - Несмотря на короткую стрижку, я уже не вижу "сына Джо", которого оставил год назад,- сказал мистер Марч.- Я вижу юную леди, которая прямо закалывает свой воротничок, аккуратно зашнуровывает ботинки, не свистит, не употребляет жаргонных словечек, не валяется на ковре, как делала прежде. Сейчас у нее лицо довольно худое и бледное от долгих ночных бдений и тревоги, но мне приятно смотреть на него, потому что оно стало мягче, а голос ее тише, она не скачет, но движется плавно и так по-матерински заботится о некоей маленькой особе, что восхищает меня. Мне, пожалуй, не хватает моей прежней буйной девочки, но, если вместо нее я получаю сильную, полезную, добросердечную женщину, я вполне удовлетворен такой заменой. Не знаю, стрижка ли смирила нашу черную овечку, но знаю, что во всем Вашингтоне не найдется ничего настолько великолепного, чтобы я согласился расстаться с теми двадцатью пятью долларами, которые прислала мне моя добрая девочка.
   Глаза Джо затуманились на мгновение, а худое лицо порозовело в свете камина, когда она выслушала похвалы отца, чувствуя, что действительно их заслужила.
   - Теперь о Бесс,- сказала Эми, горячо желая, чтобы поскорее наступила ее очередь, но готовая подождать.
   - Здесь ее почти совсем не осталось, и я не решаюсь сказать много из опасения, что она совсем исчезнет от смущения, хотя она уже не такая застенчивая, как прежде,- начал отец весело, но, вспомнив, как близки были они к тому, чтобы совсем потерять ее, он обнял дочь крепче и сказал нежно, прижавшись щекой к ее щеке: - Ты спасена, моя Бесс, и мы сохраним тебя, Бог даст.
   После минутного молчания он взглянул вниз, на Эми, которая сидела у его ног на низенькой скамеечке, и сказал, гладя ее блестящие волосы:
   - Я заметил, что Эми взяла за обедом ножку индейки, весь вечер бегала, исполняя поручения матери, уступила Мег свое место у огня, помогала всем с терпением и добродушием. Я также заметил, что она не дуется, и не глядится в зеркало, и даже не упоминает об очень красивом колечке, которое носит. И я делаю вывод, что она научилась больше думать о других и меньше о себе и решила постараться и вылепить свой характер столь же тщательно, как лепит свои маленькие глиняные фигурки. Я рад этому, потому что, хотя я стал бы очень гордиться какой-нибудь прекрасной статуей, сделанной ею, я буду бесконечно более горд, имея достойную любви дочь, обладающую талантом делать жизнь красивее и для себя, и для других.
   - О чем ты думаешь, Бесс? - спросила Джо, после того как Эми поблагодарила отца и рассказала ему о своем колечке.
   - Я сегодня читала в "Путешествии пилигрима" о том, как после многих испытаний Христиан и Верный пришли на прекрасный зеленый луг, где круглый год цвели лилии, и там они счастливо отдохнули, как мы сейчас, прежде чем продолжить свой путь до конца,- ответила Бесс и добавила, выскользнув из объятий отца и медленно направляясь к своему пианино: - Пора петь, и я хочу занять свое обычное место. Я попробую спеть песню пастушка, которую слышали пилигримы. Я сочинила музыку для этих стихов, потому что они нравятся папе.
   И, присев к своему любимому маленькому пианино, Бесс нежно коснз'лась клавиш и сладким голосом, который они так боялись никогда не услышать вновь, запела под собственный аккомпанемент необычный гимн, который был единственно подходящей для нее песней:
   Кто низко стоит, не страшится паденья;
   Чей скромен удел, тому гордость чужда;
   Тому, кто смирен, не знакомы сомненья;
   Господь проводник ему будет всегда.
   Господь мой, доволен я тем, что имею,
   И, много иль мало дано мне судьбой,
   Я в мире земном ни о чем не жалею,
   Лишь те, кто доволен, пребудут с тобой.
   Для них, бескорыстных, простых пилигримов
   Богатство лишь бремя, что их тяготит,
   Не может пленить их вся роскошь, что зрима,
   Их Царство Господне блаженством манит.
   Глава 23. Тетя Марч решает вопрос.
   Как пчелы, роящиеся вкруг своей матки, кружились на следующий день миссис Марч и ее дочери вокруг мистера Марча, забывая обо всем, лишь бы смотреть на дорогого больного, ухаживать за ним, слушать его, так что несчастный был на верном пути к тому, чтобы оказаться погубленным чрезмерной добротой. И когда он сидел, обложенный подушками, в кресле возле дивана Бесс, в окружении трех остальных дочерей, а Ханна то и дело просовывала голову в дверь, чтобы "взглянуть на дорогого хозяина", ничего больше, казалось, не требовалось для полноты их счастья. Но что-то все же было необходимо, и старшие чувствовали это, хотя никто в этом не признавался. Мистер и миссис Марч часто следили взглядом за Мег и переглядывались с беспокойством. У Джо случались неожиданные приступы угрюмости, и даже видели, как она потрясала кулаком перед зонтиком мистера Брука, забытым в передней. Мег была рассеянной, робкой, молчаливой, вздрагивала, когда звонил колокольчик, и краснела при каждом упоминании имени Джона; Эми говорила: "Все, кажется, чего-то ждут и не могут успокоиться, и это странно, так как папа дома и поправляется", а Бесс простодушно удивлялась, почему это их соседи не заходят к ним так часто, как прежде.
   Лори, проходивший мимо их дома после обеда, увидел Мег у окна и, вероятно, решил разыграть мелодраму: он упал на одно колено в снег, ударял себя в грудь, рвал волосы на голове, сплетал руки, словно умоляя о каком-то благодеянии, а когда Мег велела ему перестать кривляться и уходить, он смахнул носовым платком воображаемые слезы и, шатаясь, словно в полнейшем отчаянии, удалился за угол.
   - Что этот глупец хотел изобразить? - спросила Мег со смехом, пытаясь сделать вид, что не догадывается.
   - Он показывает тебе, как будет вести себя твой Джон. Трогательно, не правда ли? - сказала Джо презрительно.
   - Не говори "мой Джон", это неприлично и неправда,- но Мег задержалась на словах "мой Джон", словно они были ей приятны.- Пожалуйста, не докучай мне, Джо, я сказала тебе, что он не очень мне нравится, и больше тут сказать нечего, кроме того, что мы все друзья и так оно и останется.
   - Быть по-прежнему уже не может, слова прозвучали, и после выходки Лори ты совсем иначе держишься со мной. Я это вижу, и мама тоже; ты совсем другая и кажешься такой далекой от меня. Я не собираюсь докучать тебе и перенесу все, как мужчина, но я хочу, чтобы все было ясно и четко. Терпеть не могу ждать, так что, если ты собираешься что-то делать, поспеши, и кончим с этим быстро,сказала Джо раздраженно.
   - Я не могу ничего сказать или сделать, пока он не заговорит, а он не сделает этого, потому что папа сказал ему, что я слишком молода,- начала Мег, склоняясь над шитьем со странной легкой улыбкой, свидетельствовавшей, что в этом отношении она не совсем согласна со своим отцом.
   - А если он заговорит, ты не будешь знать, что ответить, и заплачешь, или покраснеешь, или дашь ему делать что он хочет, вместо того чтобы сказать твердое, решительное "нет".
   - Я не так глупа и безвольна, как ты полагаешь. Я знаю, что я должна сказать, так как уже все обдумала и ничто не застанет меня врасплох. Неизвестно, что может случиться, и я хотела бы быть готовой ко всему.
   Джо не смогла удержаться от улыбки, увидев важную мину Мег, которая была ей очень к лицу, так же как и прелестный румянец, игравший на ее щеках.
   - Может быть, ты скажешь мне, что ты ему ответишь? - спросила Джо более почтительно.
   - Охотно. Тебе уже шестнадцать, ты достаточно взрослая, чтобы быть моей наперсницей, и мой опыт со временем, возможно, пригодится тебе в твоих собственных делах такого рода.
   - Не собираюсь иметь никаких таких дел. Забавно глядеть, как другие флиртуют, но я чувствовала бы себя дурой, если б взялась за это сама,- сказала Джо, испуганная этой мыслью.
   - Думаю, что нет, если кто-то тебе очень понравился бы, а ты понравилась бы ему.- Мег сказала это словно про себя и взглянула на дорожку, где прежде, в летние сумерки, она часто видела прогуливающиеся влюбленные парочки.
   - Кажется, ты собиралась сказать, что ты ответишь этому человеку,- сказала Джо, резко прерывая задумчивость сестры.
   - О, я просто скажу, совершенно спокойно и решительно: "Благодарю вас, мистер Брук, вы очень добры, но я согласна с отцом - я слишком молода, чтобы связывать себя каким-либо обязательством, так что, пожалуйста, оставим этот разговор и будем, как прежде, друзьями".
   - Хм, да, это достаточно сдержанно и холодно! Но я не верю, что ты так скажешь, и знаю, что он не успокоится, даже если ты так ответишь. А если он начнет настаивать, как это делают отвергнутые поклонники в книжках, ты уступишь, чтобы его не обидеть.
   - Нет, не уступлю. Я скажу ему, что мое решение неизменно, и с достоинством выйду в другую комнату.
   С этими словами Мег поднялась и собралась прорепетировать этот величественный выход, когда шаги, послышавшиеся в передней, заставили ее броситься на место и начать шить так быстро, словно жизнь ее зависела от того, кончит ли Она этот шов в заданный срок. Джо подавила смех, вызванный этим неожиданным превращением, и, когда кто-то сдержанно постучал, открыла дверь с мрачным, отнюдь не гостеприимным видом.
   - Добрый день. Я пришел за своим зонтиком... то есть узнать, как себя чувствует сегодня ваш папа,- сказал мистер Брук смущенно, переводя взгляд с одного выразительного лица на другое.
   - Очень хорошо, он на вешалке, я его принесу и скажу ему, что вы здесь.И, смешав отца и зонтик в своем ответе, Джо выскользнула из комнаты, чтобы дать Мег возможность произнести ее обдуманную речь и продемонстрировать свое достоинство.
   Но как только сестра исчезла, Мег бочком начала продвигаться к двери, бормоча:
   - Мама будет рада вас видеть. Садитесь, пожалуйста, я ее позову.
   - Не уходите. Вы боитесь меня, Маргарет? - И мистер Брук взглянул на нее так огорченно, что Мег подумала, что, должно быть, сделала что-то очень невежливое. Она покраснела до маленьких кудряшек надо лбом. Прежде он никогда не называл ее Маргарет, и она была удивлена тем, как естественно и приятно прозвучало это имя из его уст. Желая казаться дружелюбной и непринужденной, она доверчиво протянула ему руку и сказала с признательностью:
   - Могу ли я бояться, когда вы были так добры к папе? Я очень хотела бы отблагодарить вас за это.
   - Можно я скажу вам, как это сделать? - спросил мистер Брук, крепко держа маленькую руку в обеих руках и глядя на Мег сверху вниз с такой любовью в карих глазах, что сердце ее затрепетало и ей одновременно захотелось и убежать, и остаться, чтобы выслушать.
   - О, нет, пожалуйста, не надо... лучше не надо,- пробормотала она, пытаясь отобрать свою руку, с испуганным видом, противоречившим ее уверениям, что она не боится.
   - Я не обеспокою вас, я только хочу знать, нравлюсь ли я вам хоть немножко, Мег. Я так люблю вас, дорогая,- сказал мистер Брук нежно.
   Это был тот самый момент, когда следовало произнести спокойное и достойное заявление, но Мег не произнесла его; она забыла все заготовленные слова и, опустив голову, ответила: "Не знаю" - так тихо, что Джону пришлось наклониться, чтобы уловить этот короткий ответ.
   Но он, казалось, нашел, что потрудиться стоило, так как чуть заметно улыбнулся, словно был очень доволен, с благодарностью пожал пухлую ручку и сказал самым убедительным тоном:
   - Постарайтесь, пожалуйста, и выясните. Я так хочу знать! Я не могу работать с душой, пока не узнаю, ждет меня в конце моих трудов награда или нет.
   - Я слишком молода,- запинаясь, выговорила Мег, удивляясь, почему все в ней так трепещет, и, пожалуй, радуясь этому ощущению.
   - Я подожду, а пока вы могли бы научиться любить меня. Это будет очень трудный урок, дорогая?
   - Нет, если бы я хотела его выучить, но...
   - Пожалуйста, захотите, Мег. Я люблю учить, а это легче, чем немецкий,прервал ее Джон, завладевая второй рукой, чтобы она не могла скрыть лица, когда он склонился, чтобы заглянуть в него.
   Тон его был, как и следует, просительным, но, украдкой бросив на него робкий взгляд, Мег увидела, что глаза у него не только нежные, но и веселые, а на лице удовлетворенная улыбка человека, уверенного в успехе. Это уязвило ее. Глупые наставления Энни Моффат, касающиеся кокетства, пришли ей в голову, и желание властвовать, которое спит в груди даже самой лучшей из маленьких женщин, внезапно пробудилось и овладело ею. Она чувствовала себя непривычно, была взволнована и, не зная, что делать, поддалась этому беспричинному порыву. Отняв руки, она сказала нетерпеливо:
   - Я не хочу. Прошу вас, уйдите и оставьте меня в покое!
   Бедный мистер Брук выглядел так, словно его любимый воздушный замок обрушился ему на голову, так как он никогда прежде не видел Мег в таком расположении духа, и был весьма озадачен.
   - Вы говорите серьезно? - спросил он с беспокойством, последовав за ней, когда она отошла.
   - Да. Я не хочу, чтобы меня тревожили такими разговорами. Папа говорит, что не нужно, слишком рано, и, пожалуй, не стоит.
   - Но не могу ли я надеяться, что со временем вы передумаете? Я подожду и не буду ничего говорить, пока вы все не обдумаете. Не играйте со мною, Мег. Я думал, что вы не такая.
   - Не думайте обо мне совсем. Я не хочу, чтобы вы думали,- сказала Мег, черпая жестокое удовлетворение в том, что испытывает терпение своего возлюбленного и свою собственную власть над ним.
   Он был теперь серьезен и бледен и гораздо более похож на героев тех романов, которыми она восхищалась, но он не ударял себя по лбу и не бегал по комнате, как они. Он просто стоял, глядя на нее так печально, так нежно, что сердце ее смягчилось вопреки ее желанию. И я не могу сказать, что произошло бы дальше, если бы в эту интересную минуту в комнату, прихрамывая, не вошла тетя Марч.
   Старая леди не могла противиться желанию увидеть племянника; выехав на прогулку, она встретила Лори, от которого узнала о возвращении мистера Марча, и решила заехать, чтобы повидаться с ним. Все семейство было занято делами в задней части дома, и она вошла без шума, желая удивить их. Двоих из них она удивила так сильно, что Мег вздрогнула, словно узрев привидение, а мистер Брук исчез в соседней комнате.
   - Спаси и помилуй, да что ж это такое? - воскликнула старая леди, стукнув об пол своей палкой, когда перевела взгляд с бледного молодого джентльмена на красную молодую леди.
   - Это друг папы. Я так удивлена, что вижу вас! - с трудом вымолвила Мег, чувствуя, что нотации не избежать.
   - Видно, что ты удивлена,- отвечала тетя Марч, усаживаясь.- Но что же такое может сказать друг отца, чтобы ты сделалась красная как пион? Здесь что-то затевается, и я настаиваю, чтобы ты все мне рассказала.- И снова раздался стук.
   - Мы просто разговаривали. Мистер Брук пришел, чтобы забрать свой зонтик,начала Мег, жалея, что мистер Брук и его зонтик еще не покинули благополучно стен этого дома.
   - Брук? Учитель этого мальчишки? А! Теперь ясно. Я все знаю. Джо как-то раз прочитала мне не тот абзац в одном из писем твоего отца домой, и я заставила ее все рассказать мне. Но ты ведь не приняла его предложения, детка? - воскликнула тетя Марч с возмущенным видом.