Онойко Ольга. Дикая раса

   За тем открылась поляна.
   Поляна — не поляна, душно-благоуханный лесной альков… бирюзовые, лиловые, сиреневые кругом уходили ввысь живые занавеси листвы. Как вода в омуте, как подземный лед в областях вечной мерзлоты здесь застаивался ночной мрак. Далеко над головой кроны сходились шумящей крышей, лишь редкие лучи достигали травяного ковра. Тускло поблескивала между валунами вода — озерцо, болото, просто невысыхающая лесная лужа…
   Оба инопланетных гостя остановились, молча; в этом месте действительно казалось, что явился в чужой дом.
   Ксенолог вздохнул.
   — Вот, — кратко сообщил он, наклонился и мазнул пальцем по поверхности камня.
   На пальце осталось белое. Текучая, вязкая, неприятная с виду слизь, похожая то ли на жидкую плесень, то ли на сопли, то ли на еще какое физиологическое выделение…
   Адъютант поднес гадость к носу Лакки, и тот скривился.
   — Это что? — буркнул он. — Чертова молофья?
   — Почти, — кивнул адъютант. — Это стратегическое сырье.
 
   Причина, по которой командованию так нужен был научный центр.
   Причина, по которой он строился вдали от Города.
   Причина, по которой Луговской повел «Древнее Солнце» к Третьей Терре, не самой близкой из колоний, не самой старой, не освоенной прочнее других.
   Квазициты.
   Форма жизни, не существующая на планете Земля.
   В пору седой древности — или ранней юности, в зависимости от того, как считать — в ту далекую пору, в архее и протерозое природа Земли ставила эксперимент. Их было много, экспериментов, вымерших, уступивших в борьбе за выживание, навеки пропавших в осадочных пластах, оставив по себе лишь редкие кости, окаменелости, породы со следами деятельности бактерий. Продолжали эволюцию другие, чтобы уступить место миллионом или миллиардом лет позже, чтобы переродиться до неузнаваемости или закостенеть живым ископаемым. Таким же экспериментом была сама жизнь.
   Некогда, в архее и протерозое, Земля породила подобие квазицитов: переходный этап между минералом и живой клеткой. Уже нельзя установить, какими свойствами обладало это полусущество. Как и множество других экспериментов, этот не удался, оставив о себе лишь смутные палеонтологические свидетельства. Псевдожизнь уступила место истинной жизни.
   На Терре-3 они мирно уживались миллиарды лет, вступив, по предварительным исследованиям, в подобие симбиоза.
   Все это майор Хольм изложил Джеку предельно лаконично. Лэнгсон решил воздержаться от вопросов: понимал, что Свен опять что-то пересказывает. Ни биологом, ни палеонтологом майор не был и пояснений дать не мог.
   — И чего из них делают? — единственное, что спросил Лакки. К науке это не относилось, а значит, Свен мог и знать ответ.
   — Новое оружие, — вздохнул тот и непонятно добавил, — а может, не оружие. Мне объясняли, но это хрен знает что. Это вообще невозможно представить. Мне показывали.
   — А пояснее нельзя? — буркнул Счастливчик.
   — Увидишь, — лаконично ответил ксенолог. — Охренеешь.
   Помолчал.
   — Ррит, говорили, тоже поняли, — Свен покривился. — Вроде как хотели под себя подгрести. Но мы все равно на шаг впереди. Так сказали.
   «Сказали — могли и соврать», — перевел для себя Лакки, и под ложечкой засосало тошнотно.
   — Сказали, — продолжал майор. — Нужно как можно скорее возобновить работу. Начать производство. Вирус уже доставлен.
   — Какой вирус?
   — Вирус человека.
   Лэнгсон моргнул. Даже в модусе яйцеголового Джека у него не получалось понять сказанное. А учитывая, что говорил смышленый, но простой, без мозговывертов, Свен Хольм…
   — Тот дед-научник, который инструктаж проводил, — хмуро объяснил адъютант, — сказал: «Будь я поэтом, сказал бы, что это вирус человека. Будь Homo sapience вирусом, он был бы именно этим вирусом».
   — Фигня какая-то, — честно сказал Лакки.
   — Это не я, — открестился Свен. — Это дед шутканул.
   Все время, пока они шли обратно, Джек докапывался до ксенолога. Тот ворчал, бурчал, бубнил, что сам слушал трехмесячные курсы и инструктаж, а Лэнгсон от него ждет, как от академика, но Джек проявил упорство и добился. Подробный пересказ, как и ожидалось, внес интересную ясность.
   Сначала Хольм сказал, что из квазицитов делают биопластик, объяснив икс через игрек. Потом расщедрился на сообщение, что делают его с помощью специально собранного биоинженерами вируса. Вирусом заражают белую слизь, и та меняет свойства. Получаемые в результате свойства стабильно описывались термином «охренеешь», и Джек отступился.
   Ценные свойства, не иначе.
   Но зараженные квазициты переставали размножаться. И увезенные с родной планеты тоже переставали. И находящиеся в состоянии стресса. Очень нервные одноклеточные псевдоживые.
   Они, нервные, жили колониями. И имелась недоказанная еще, но близящаяся к тому гипотеза, что совокупность всех квазицитовых колоний на Терре обладает зачатками коллективного сознания. Вроде термитника или пчелиного улья. Полуминералы чувствуют жизнь и состояние друг друга.
   Если уничтожалась часть колонии, в десяти процентах случаев она погибала вся. Не столько умирала, сколько окостеневала, превращаясь в обычный минерал.
   Такой процесс в масштабах планеты имел бы фатальные последствия.
   Проще говоря: все, что сделано — бестолку.
 
   Жгли лес.
   Вопреки приказу, рискуя головой, рискуя квазицитами, рискуя тем, чего не могли и представить — жгли. Свен молчал. Тихо, тошнотворно вздыхал тяжелый каттер, выбрасывая сияющий диск, почти невидимый под яростным полуденным светом. Сиреневые дебри чернели и опадали пылью, клубы пара подымались в небо.
   «О-ох!» — стонал каттер.
   «Ш-ш-шух», — оседал мгновенно гибнущий лес, испарялись лужи, болота, ручьи, превращалась в воспоминание белая слизь на камнях…
   Жарко было так, что сам удивлялся, как еще на ногах стоишь.
   В каттере покопался инженер, ослабил заряд до предела. Видать, поговорил все-таки Свен Хольм с капитаном, объяснил про вирус, показал озерцо. Или и так все с самого начала знал капитан.
   Черный ожог вокруг Города будет не шире полутора километров.
   Но будет.
   На краю бетонного блока, тускло поблескивая пуленепробиваемой шкурой, стоял на задних лапах Фафнир. Дракон внимательно наблюдал за людскими манипуляциями, и кончик его хвоста задумчиво-предупреждающе вился из стороны в сторону. Венди сидела рядом, упакованная в экзоскелет; от нее тянуло прохладой, и оттого тянуло поближе к ней.
   Теоретически, по старым, довоенным инструкциям, гарнизону на неосвоенной планете положен гравитационный щит. Тогда, до войны, от тех щитов частенько отказывались: первые модели были настолько ненадежны, что Лакки под такой бы не уснул. Слишком уж высока вероятность проснуться непосредственно в аду — чего доброго, схлопнется нестабильная дрянь… Нынешние щиты по сравнению с теми — мечта. Но щита не досталось даже им, выполняющим задачу повышенной важности. Теоретически, опять-таки, на складах было, но даже Дикоу не заикался. Сам адмирал распорядился использовать гравигенераторы для замены тех, что вышли из строя на боевых кораблях.
   Так что смарт-сетка, а пуще того — сканеры и артиллерия. Заметь вовремя, стреляй метко.
   Заметить бы…
   Час назад Диас изложил план.
   — Вкратце, — сказал он. Помолчал, вытер пот со лба. — Наша задача понятна. Какая задача у ррит?
   — Тоже понятно, — сказал кто-то.
   — Ну озвучь, — почти добродушно сказал Диас.
   — Нас перебить. И на наших костях сдохнуть.
   — Вот и неправильно, — сказал Хольм. — У них вообще нет боевой задачи. Они — не отряд.
   — Чушь.
   Свен безнадежно покосился на капитана.
   — Слушать ксенолога, — отрезал тот.
   — Ррит произошли от хищников-одиночек, — устало сказал Хольм. — И они очень легко уходят обратно в это состояние. Сейчас у них нет боевой задачи, есть только свои воинские понятия. А раз нет задачи, нет отряда. Нет лагеря. И пока мы тут сидим, как овцы в загоне — и не будет. Мы овцы, они тигры.
   — Ты это к чему?
   — Это может продолжаться сколько угодно. А время идет. Срок нам дан большой, но конечный. И соотношение пока что — четырнадцать наших на одного котенка с Кадары.
   После такого оптимистичного вступления диасов план действий показался не очень-то приятен.
   Попытка начать против засевших в джунглях ррит операцию по всем правилам приведет к тому, что воины, сосредоточившиеся сейчас на своей чести, то есть священных лезвиях, а также когтях и клыках, снова возьмутся за пушки. Значит, операция не должна выглядеть таковой.
   — Поступим тупо, — сказал капитан. — Враг умен, и враг нас презирает. Им ясно, что мы не поднимаем броневики, потому что боимся их огня, так? Ясно, что в центр нам попасть нужно… Мы пойдем по грунту.
   — Город нам еще простят, — тихо сказал Хольм. — Но если сожжем окрестности центра… расстрел…
   — Ничего жечь не станем.
   — Идти пешком по джунглям? — изумился Лакки. — Да там же ррит дом родной! Нас передушат как птенчиков.
   — Ррит-одиночка, — проговорил Диас, — с полностью отлетевшей крышей видит, как по лесу прет десяток вооруженных людей. Отличный случай соблюсти честь, так, Свен? А драконов они не чуют…
   И тогда Хольм улыбнулся.
 
   Операция шла пятый день.
   Лакки переставлял ноги, вертя в мокрой ладони рукоять ножа, и думал, что человек, живучая тварь, ко всему привыкает. Сила тяжести еще ничего: она тут немного больше земной, но разница чувствовалась только первые дни. Вот жара…
   Буйные джунгли, по которым они нарочито медленно плелись пятый день — это флора субарктического пояса Третьей Терры. А на экваторе — не выжженная пустыня, чего можно было бы ожидать. Свои, экваториальные джунгли. Вот уж где человеку точно не место. Что там обитает? По слухам, по старым отчетам, симбиотические виды: настоящая жизнь в бережных объятиях псевдожизни.
   Операция шла пятый день, и, кажется, успешно. Более-менее. Хорошая военная операция, двое убитых, двое раненых со своей стороны… двое убитых солдат противника.
   …солдат.
   Кто-то из штабистов это сказал, прикидывая формулировки отчета, и сам озадаченно поморщился. Не прикладывалось к ррит понятие «солдат» никаким боком. «Воинов? — пронеслось в голове у Джека, — много чести. Единиц живой силы?»
   Тогда военный ксенолог Свен Хольм усмехнулся, глядя на носки своих ботинок, измаранных в сиреневой каше, и проговорил: «Особей, Мэтью. Особей».
   Уничтожено две особи врага.
   Всего, стало быть, три; учитывая, что при самом удачном для людей раскладе ррит на планете находилось не меньше тридцати, работенки оставалось еще до черта. Но это была нормальная солдатская работа, толковая, небессмысленная. Не то, что сидение, как в хлеву, в осаде трех десятков разумных тигров. Головастый все-таки мужик капитан…
   — Привал, — сказал Лакки, глянув на небо в просвет между кронами. — Крайс, порасчисть слегка.
   Крайс-воздвигнись поднял легкий каттер. Примерился.
   Квазицитовая история его нервировала. Поэтому жечь лес он старался не до почвы, а сберегая пни и растительность на корнях. Счастливчик не был уверен, что псевдоживым есть какая-то разница, но напарника не разубеждал. Пусть.
   Полторы дюжины голосов выругались хором: одно из подсеченных каттеров деревьев упало не за пределы расчищенной прощадки, а поперек нее.
   — Сжечь? — заколебался Крайс, алкая мнения Лакки.
   — Ушлепки плачевные, — добродушно отозвался командир, — сидеть на чем будем? — и отмахнул рритским ножом пышную ветку.
 
   — Венди, — посоветовал Лэнгсон, жуя плитку концентрата, — отключила бы ты терморегуляцию.
   Известных плодов поблизости не наблюдалось, так что пришлось давиться воплощенным ханжеством из пайка.
   — Я сдохну, — огрызнулась та.
   — Ты ее ночью не отключала. А если будешь костюм сутками гонять, сдохнут батареи. Или контур перегорит. И что ты тогда делать будешь?
   — Тогда, — ехидно сказала Венди, блеснув глазами из-под рассыпавшихся рыжих кудрей, — ты отдашь мне свой.
   Лакки аж подавился.
   — Скажешь, нет? — осведомилась змея, поглаживая по черепу живое оружие. — Разве ты не джентльмен, а, братец? Не рыцарь?
   Фафнир засмеялся. Джек руку был готов дать на откушение, что дракон засмеялся. Почти на человеческий лад.
   Несмотря на исправные костюмы, хорошо себя чувствовал один Фафнир, который служил экстрим-операторше транспортным средством. Вильямс казалась грузной из-за экзоскелета, он действительно весил немало, и казалось, что шипасто-костлявый, как ночной кошмар, нукта под грузом вот-вот переломится пополам.
   «На него броневик можно уронить, — небрежно сказала как-то Венди. — Только лучше не рисковать — обозлится!»
   Чем дальше, тем меньше Джек верил в то, что нукту легко обозлить.
   Обозлить легко экстрим-оператора.
   На границе выпаленной территории медленно роняли бирюзовую листву деревья, вскользь задетые каттером. Их стволы почернели, сгорели ближние ветки. Чуть дальше, в густеющей чаще, метались и вопили местные звери, судя по размерам и воплям — не «хищь» Дикоу, просто пушистые твари. Фауна Третьей Терры изучена только эмпирически, и то лишь полюса и субарктика…
   Лэнгсон жевал и думал, что его группа идет как не по той планете. Вроде маршрут верный, идут шумно, тяжелого вооружения, кроме вот этого, биологического, слюнявого, нет… а вокруг одно непуганое зверье. Через пятнадцать минут — условленное время связи, отчет за восьмичасовой интервал. Опять, небось, расскажут о чужих успехах. За группой Ричардса почти сутки идет какой-то котенок, мало не позирует на камеры — весь в воинских цацках.
   Счастливчик покосился на Фафнира. Сверхчувствительный живой сканер дремал, зачем-то обвив хвостом ногу подруги. Нет, конечно, нога красивая…
   Вибрация браслетника настигла неожиданно; казалось, лирической задумчивости было отдано не более пары минут. Лакки развернул ленту.
   Запоздавшая визуалка выплеснула лицо не Свена Хольма, как все прошлые разы. Капитана.
   Бледное, покрытое испариной лицо.
   — Все живые? — выдохнул он, как будто не было у солдат чипов под кожей, передававших данные о физическом состоянии на спутник.
   — Так точно, — пробурчал Лакки, ожидая дальнейшего, худшего.
   Диас выдохнул.
   — Группа Ричардса уничтожена.
   Джек моргнул.
   Зверье вопило в листве, и казалось, что неспроста.
   Магическим образом вокруг возникли остальные, стали плотным кругом. Венди потянулась в поле связи.
   — Разрешите обратиться? — и, получив согласие, — а местра Чжэнь? И Ли?
   — Группа уничтожена полностью.
   Лэнгсон сглотнул так, что в горле что-то хрустнуло. То есть дракон — не абсолютное средство? Не защита? Или случилось то, от чего остерегал Свен: ррит догадались, что их хотят подманить и выщелкать поодиночке, и теперь вновь собрались в отряды?
   — Пока непонятно, что там случилось, — сухо сказал капитан. — Туда успел Шеренко, местра Джай… они оказались поблизости. Судя по всему, Ричардс ухитрился стянуть на себя сразу четырех. Их достали. Но что дальше, неясно.
   Пауза.
   Венди села наземь, обхватив голову руками, и замерла так.
   — Какие будут приказания, капитан? — Лакки испытывал дикое, томящее желание закурить.
   — Продолжайте действовать. Больше бдительности.
   — Да, сэр.
 
   То, что Лакки Джек произносил про себя, недвусмысленно выражалось на его лице, и потому заговаривать с командиром остерегались.
   Тик мучил Счастливчика постоянно, Джек привык держать рожу в железных тисках, но сейчас щеку и бровь нет-нет да и подергивало. Ощущалось, как стягивают кожу шрамы.
   …Капитан не поднимет броневика. Прослушавший трехмесячные курсы Свен Хольм не попадет туда, где двадцать солдат лейтенанта Ричардса стянули на себя четыре машины убийства. Ничего не объяснит. Да что бы он нового выяснил при непосредственном осмотре… ксенолог видел все на записи и не сказал ни слова.
   Трехмесячные курсы, дело такое.
   Хольм вывел численность групп-приманок. Чтобы стать лакомой добычей для ревнителя древней чести, стадо х’манков должно было насчитывать не менее дюжины голов. Но котята умны как дьяволы, они поняли бы, что для двенадцати х’манков слишком опасен поход по принадлежащим ррит джунглям и что-то не так. Стало быть, больше. Предложил — двадцать. Пять раз по двадцать человек, пять кусков сыра в мышеловке, пять экстрим-команд…
   Теперь — четыре.
   Шли молча. Венди и Фафнир — в стороне, где-то в непроходимой чаще, поверху, по толстым ветвям. Ручные сканеры сходили с ума от обилия живности, неизученной, некаталогизированной, и потому недоступной программам распознавания. Вильямс сказала, что в менее густом лесу дракон учуял бы врага за километр, но тут — шут его знает.
   Шаг за шагом. Взмах мачете — падает торчащая ветка. Сканер оценивает твердость почвы — только на это он теперь и годен. Вздох легкого каттера, который тащит сейчас Шон — еще несколько шагов. Был среди инвентаря робот-лесоруб, но потянули щепки, и он достался другим.
   Шаг за шагом. Джек думал про Птицу. Будь она здесь, спела бы им жизнь, удачу, победу… потом Счастливчик озирался по сторонам, бросал взгляд на браслетник, уясняя температуру по Цельсию и Фаренгейту, и представлял Айфиджению, маленькую, робкую, со слабыми сосудами… Не ее это дело. Пусть уж сидит на высокой ветке. Всю жизнь обходились как-то без войсковых шаманок.
   Пару раз Лакки примечал на близлежащих камнях знакомую белую слизь. Должно быть, исследовательский центр строили не просто на отшибе, храня тайну от горожан, а посреди богатого месторождения. Или ареала обитания. Шут поймет с этой псевдожизнью.
   Страх накатывал, когда казалось, что экзоскелет начал поскрипывать сочленениями, или температура внутри костюма поднимается выше установленной. Если амуниция выйдет из строя, тут, в девственном лесу, в кошмарной жаре, загнешься ни за понюшку табаку…
   Обидно.
   Можно загнуться краше.
   — Дже-е-ек… — в обход устава прошептал в ухе голос рыжей.
   И мороз подрал по коже. Объяснения стали не нужны.
   Понеслось.
 
   В выси мелькнула темная тень. Помстилось, какая-то терранская живая тварь нагло махнула с ветки на ветку над головами инопланетян. Но эта живая тварь была не менее инопланетной: Фафнир вылетел из чащобы, тихий как призрак.
   Венди почти свалилась с его спины.
   — К бою, — скомандовал Джек по локальной связи, не дожидаясь истерического шепота экстрим-операторши «Вп-переди-и…»
   Ожидание.
   Время ползло медленно, как медовая капля.
   Шумел лес, орало зверье, что-то крылатое порхало красочно и беззаботно.
   — Ждем?
   — Далеко он?
   — Метров сто… — Венди хватанула ртом воздух и вдруг проговорила ровно: — здесь.
   Пальцы ее стиснули один из хвостовых шипов Фафнира, дракон тронул мордой плечо подруги.
   — Чего? — не понял Лэнгсон.
   — Лакки, мля, башку задери… — прошипел Крайс.
   …на высоте пятого этажа.
   Джек внезапно увидел его ясно, точно в оптику. Каждую черточку. Каждую деталь, изгиб, блик.
   Цепляясь когтями за перламутрово-серую древесную шкуру, книзу, к бегущей меж стволами тропе с диким изяществом клонился златоизваянный воин. Лазоревое на жемчужном небе солнце Терры, уходя к закату, наливалось густой бирюзой, синеватая листва обретала неместные, насыщенно-зеленые тона, пронзительной лаской одаряя глаза и сердце. Доспехи ррит блеснули золотым пламенем, и подвески в пепельных косах вскричали быстрыми искрами.
   Время замедлилось бесконечно.
   Враг видел людей.
   Давно.
   Не стрелял.
   Хранящий древнюю честь не один здесь? Или настолько уверен в себе, что готов двадцатерых х’манков пустить в расход в одиночку? Судя по количеству украшений, насечек и кос, вполне вероятно второе.
   Джек не успел решить, что делать. У экстрим-оператора Вильямс сдали нервы. Она ничего не сказала, звука не издала, она просто перепугалась, и дракону не нужно было другого приказа.
   Ррит сторожко наставил уши.
   К нему из бирюзовой кипени листьев метнулась смертоносная тень.
 
   Фафнир мчался по стволу, точно по горизонтальной поверхности, бросал себя вверх, отталкиваясь непонятно от чего, отмахивал прыжок за прыжком…
   Клинки ррит медленно вытекли из ножен.
   «Ну-ну, — почти ласково подумал Лакки. — Его пуля не берет, а ты туда же».
   В эту секунду он испытывал к ррит нечто вроде симпатии. Вот ненавистный враг, к которому летит неизбежная смерть.
   …на толстой ветви выпрямилась человеческая фигура. Узкобедрая, широкоплечая; копна светлых волос украшает гордо посаженную голову. А снизу мчится чудовище, иссиня-черное, утыканное шипами и лезвиями.
   На миг помстилось — мерзкая тварь охотится на человека.
   Ррит точно просчитал время.
   За миг до последнего рывка нукты, метившего сокрушить ослабленный шейный сегмент доспеха, воин немыслимо грациозным прыжком взвился в воздух, крутнул сальто, выбрасывая вперед руки с ножами, — и вогнал клинки в зазоры между пластинами брони и плечевыми лезвиями дракона.
   Фафнир впился когтями в ветку, повис, гневно заверещав. Его добыча, враг его возлюбленной подруги оказался лежащим у него на спине, точно детеныш или сама милая Венди. Хвост, равный по длине телу нукты, оканчивавшийся полудюжиной остро заточенных естественных ножей, уже со скоростью пули летел рассечь врага на куски, но тот успел выдернуть лезвия и прыгнуть снова — вниз, на землю.
   …золотящаяся доспехом тень подходит, мягко-переливчато переступая через поваленные стволы, валуны, зеркала луж; она, тень, высотой в два человеческих роста и совершенно бесшумна. В рухнувшей тишине люди стреляют, стреляют, беззвучно содрогаются угловатые тела автоматов, исторгая горячий металл, но пули рикошетят от брони, а тень даже не отбрасывает…
   Шон вскидывает каттер.
   Тень прыгает упруго, по-кошачьи, едва ли не взвившись выше собственной головы, и в прыжке сметает троих. Тень забавляется охотой. Это не бой. Стальным веером разлетаются косы, тяжелым зажимом воин угадывает неуклюжему х’манку в лицо, и тот опрокидывается в мох, точно от щедрой оплеухи…
   Счастливчик успел только вдохнуть. Шумно, почти со всхлипом.
   …ррит поднимает морду. Облизывается. Челюсти — красные потеки, темные, густые; жмурятся глаза с вертикальными зрачками. Голова Шона скособочилась. Кровь хлещет из развороченной шеи, хлещет и хлещет, еще глаза не остекленели, а крови… зверь поднимается, взрыкивает, оборачиваясь к Янгу. Плавно отводит руку с ножом и так же плавно отмахивает назад. Янг оседает. Голова валится вроде футбольного мяча…
   Ррит танцует.
   Чудо кровопролития, светоч убийств, ликование смерти.
   Праздник.
 
   Лакки застыл, точно завороженный пляской инопланетянина. Кровь шумела в ушах. Заныли суставы. Джек понимал, что надо сдвинуться с места, сделать хоть что-то, но не мог.
   Он знал, что с ним происходит. Так уже бывало. Так бывает со всеми боевыми зайцами.
   Но вместе с секундами уходят жизни парней.
   Крайс оседает — тяжело, мешковато, глаза закатываются… оба священных ножа нашли источник крови в шеях х’манков, ррит втянул усталые когти и просто ударил очередного х’манка кулаком в грудь, выбив дыхание.
   Может, жив…
   Вверх по позвоночнику покатилась искристая электрическая волна. Подняла Джека на ноги, растянула дикой ухмылкой изуродованное лицо, сузила зрачки. Кожа на теле дергалась, как у собаки. Или у ррит.
   Тот увидел его. Тонкие, лишенные каймы губы разошлись, обнажая ряд сахарно-белых игл. Пасть открылась — до ушей была пасть, и морда мгновенно утратила всякое, самое отдаленное сходство с человеческим лицом. Морда и морда. Верхние клыки длиной в мизинец.
   Лакки постоял-постоял и пошел на ррит.
   Молча, глядя исподлобья, глухо сопя.
   Горилла — на тигра.
 
   Воин замахнулся, намечая очередную жертву, еще один череп в ожерелье, еще кусок живого мяса, обреченный стать мертвым…
   …х’манк, отмеченный следами человеческих когтей, сумел уклониться.
   И второй раз.
   И третий, отступая, приплясывая на месте, оскалив мелкие плоские зубы травоядной твари.
   М’йандра удивился. Один промах он еще мог допустить, но такое уже выходило за всякие рамки. Не размышляя долго, он прыгнул, распяливая губы, откидывая челюсть для удара клыками: умелый в бою х’манк заслуживал благородной смерти.
   М’йандра промахнулся.
   Упал, врезавшись грудью в поваленное дерево, к которому только что так удачно был притиснут мягкопалый. Взревел в бешенстве, подхватываясь на ноги, вскочил на ствол, пригнулся к нему в прыжковом упоре. Х’манк был рядом, в ноздри так и бил его теплый, молочный, тошнотворно-младенческий запах… рядом. Но вне поля зрения.
   Окрест раскидывались трупы х’манков в тех позах, в каких смерть заставала тварей.
   Он, поистине, достойно почтил обильным кровопролитием Великую женщину. Изрядно порадовал Ймерх Цйирхту, вождя богов, веселой охотой. Пусть сражение в ледяных безднах красавец Т’нерхма некрасиво уступил смешному толстому Луговскому, но здесь люди вдосталь попраздновали войну. Множество копошившихся х’манков убито.
   И не постыдно будет прийти к воротам дома Сеайши, что дает пристанище Цйирхте и богам-воинам. Туда, в родовой дом, нельзя ступать с миром без положенного честью зова, и без положенного честью вызова — с войной. М’йандра услышит зов и войдет, и сядет за стол, гордясь косами и украшениями, и богиня позовет его для совокупления…