Орлов Антон. Контора Игрек

   И Груша тоже с осуждением покачал головой. Римме стало неловко: дала маху! Разве можно ей раньше всех понимать то, чего сам Маршал не понял, да еще вот так, прилюдно, выскакивать? Надо было потихоньку ему об этом сказать, с глазу на глаз, в виде неуверенной догадки, а то получилось не по старшинству… Что касается психолога — черт с ним, он и на турнике висит колбасой, и по неподвижной мишени с десяти шагов мажет, а перед Маршалом умничать — стыдно!
   На вьянгасианской базе Маршал давно уже монтировал пси-усилитель, с помощью которого можно будет пробуждать чувство вины сразу у многих людей, на большом расстоянии. Это позволит останавливать войны, обезвреживать банды, влиять на политиков… Груше эта идея очень нравилась, а Римме — не очень.
   Совесть, исправиться, хорошо себя вести — похоже на то, чем ее пичкали в детстве задерганные родители и болтливые суматошные соседки. Ей хотелось воевать с сильным противником и учиться у Маршала, чтобы самой стать сильнее всех, и она дала себе слово, что вырвет Вождя из-под влияния тихони-психолога. Грушу она определила, как скрытого врага, замаскированного ренегата, от которого при случае надо будет избавиться.
   А пока их маленькая команда захватила припрятанное в тайнике сырье с Норны и отправилась на Вьянгас. Впереди долгий путь по «капиллярам», заняться нечем, так что пусть Маршал учит своих приверженцев экстрасенсорным приемам! Кирч поставила вопрос ребром, не забывая, конечно же, о субординации.
 
   Чуть слышный шорох. Это из норы, замаскированной раздвижной панелью, появился робот-уборщик. Приоткрыв глаза, Поль наблюдал, как большая черепаха с вороненым панцирем ползает взад-вперед по ковру, ероша красно-желтый ворс. Потом она юркнула обратно, панель бесшумно встала на место, и он опять задремал — до следующего шороха.
   На этот раз в комнату вторгся робот с букетом свежесрезанных роз (видимо, из оранжереи) и бутылкой незийской шакасы — легкого газированного вина, которое Поль любил. Розы он тоже любил. Наверное, Лиргисо знает об этом от Ольги. Последнее письмо от нее Поль получил на Рубиконе: сестра сообщала, что ее фирму пригласили участвовать в «Проекте ЗИП», совместно организованном Землей и Ниаром, и теперь работы будет — зашибись, но что означает ЗИП, расшифровать забыла. Поль спросил, что это такое, а она в ответ улыбнулась: «Ты ведь уже сам видел!»
   Он понял, что разговор с Ольгой ему снится, и снова открыл глаза. Робот ретировался, на низком столике стояли розы в вазе из молочного опала и бутылка шакасы — вне всяких сомнений, настоящей, с Неза. Еще б она оказалась фальсификатом после вчерашней тирады хозяина яхты!
   Тот напомнил о себе вскоре после того, как Поль позавтракал и выпил кофе. Тактично воздержавшись от визита, Живущий-в-Прохладе связался со своим гостем через терминал. Любезно поинтересовался, как Поль себя чувствует, понравились ли ему цветы; сообщил, что до Аглона осталось четверо суток пути — час назад миновали маяк с автоответчиком. Яхта идет без остановок, Хинар и Амина несут вахту по очереди, и хотя участок впереди сложный, задержек не предвидится. После этого Лиргисо вежливо попрощался и отключился, не предприняв никаких попыток навязать Полю свою общество.
   Словно закончился спектакль, и голографические декорации растаяли, и актер, сыгравший главного злодея, в жизни оказался довольно приятной личностью. Смесь ошеломленности и облегчения, и почему-то немного грустно. Но… это ложный финал.
   Поль знал, что ему опасаться нечего, и в то же время знал, что неприятности вот-вот начнутся. У кого? Просканировать ситуацию не удалось. После четвертой попытки он понял, что ему мешает обнаруженная вчера «карусель».
   Он налил себе шакасы, включил музыку. Запах роз наполнял каюту сладким туманом.
   Похоже, что Хинар, кроме музыки, признавал только изобразительное искусство: ни книг, ни сюжетных фильмов, зато множество кристаллов с картинами, фресками, скульптурами, архитектурными ансамблями разных миров или просто пейзажами. Поль смотрел все подряд.
   На экране была репродукция гинтийской картины: желтовато-зеленое море под кирпичным, грубоватыми мазками, небом и строение с многоярусной крышей на песчаной косе, когда раздался истошный, приглушенный стенами крик.
   Кричали так, что у Поля по спине поползли мурашки. Человек то заходился в визге, то почти хрипел, но ни на секунду не умолкал. Проверив, на месте ли стилет, Поль дернул дверь — не заперто, и вышел в коридор.
   Это дальше, за оранжереей… Крик вплетался в изгибы арок, придавал жизни паукообразным светильникам, словно вся эта яхта была гигантской ловушкой, наконец-то поймавшей добычу.
   За плавным поворотом коридора возле приоткрытой двери стоял Лиргисо, в небрежной позе, скрестив на груди руки. Увидев его, Поль застыл: Живущий-в-Прохладе выглядел точь-в-точь как наутро после истории с домбергом — рубашка и брюки из сверкающей черной ткани, ворот расстегнут, на шее колье из черных алмазов. И макияж тот же самый: черно-серебряная с алыми крапинками «лярнийская полумаска». Только волосы тогда были платиновые, а сейчас зеленые. Кричали за дверью.
   — Что здесь происходит?
   — Поль, рад тебя видеть! Решил прогуляться по яхте? Я готов быть твоим гидом.
   Из-за непрекращающегося крика обоим приходилось говорить громко.
   — Что случилось? — повторил Поль.
   — Тебя потревожил шум? О, приношу глубочайшие извинения, — изобразив огорчение и раскаяние, Лиргисо достал из кармана небольшой пульт, и крики перешли в приглушенное мычание. — Надо было сразу это сделать, я безмерно виноват перед тобой. Еще раз прошу меня извинить, — он отвесил учтивый поклон.
   — Что там? — хрипло спросил Поль.
   — Да ты зайди, посмотри сам. Разве тебе кто-то запрещает?
   Поль на непослушных ногах шагнул к двери. Вообще-то, он и так знал, что там — он ведь уже видел это во сне.
   Комната залита ярким светом. К металлическому столу прикован обнаженный человек, тощий, мертвецки бледный, окровавленный. Рот заклеен куском скотча. Нависающий робот блестящими щипцами рвет тело на куски, рядом раскорячился темной кляксой робот-охранник модели «цербер».
   — Кто это? — Поль не узнал своего голоса.
   — Не кто, а что, — поправил Живущий-в-Прохладе. — Саймон Клисс.
   Все совпадает.
   — Ты же сказал, что не знаешь, где он. Ты соврал.
   — По сравнению с тем, как ты обманывал меня, это совсем невинная ложь… Вообрази, у Клисса хватило ума вызвать меня «торпедой»! Зато он снял любопытный фильм о «Конторе», хотя запись, к сожалению, пострадала при его побеге, качество плачевное. Возможно, там есть твоя загадочная девушка, я бы хотел на нее взглянуть — меня всегда интересовали странные экземпляры.
   — Прекрати это. Ему же больно.
   — Фласс, ты бы знал, как мне было больно, когда я получил долгожданный сигнал и увидел вместо тебя эту довольную тварь!
   — Останови робота, — стараясь не стучать зубами, потребовал Поль.
   — Идем-ка отсюда, — Лиргисо подхватил его под руку и силой вытащил в коридор. — А то еще в обморок упадешь.
   — Я знаю, что Саймон Клисс — сволочь, но так нельзя. Надо просто убить его.
   — Он и так умрет. Робот только начал и пока рвет кожу, но постепенно доберется до внутренних органов. Впрочем, это будет нескоро.
   Оттолкнув его, Поль шагнул в комнату, выхватил стилет, но «цербер» загородил дорогу, не подпуская к столу.
   — Поль, да уймись же ты! — раздался позади голос Лиргисо. — Жалеть Саймона Клисса — неблагодарное занятие. Один раз ты его пожалел, и чем это кончилось? Вы оба заслужили наказание, и я сейчас выполняю своего рода общественный долг…
   Ударить его стилетом после миксер-моря Поль не мог. Медленно, словно уже сдался, он убрал оружие в карман — и бросился на Лиргисо. Они чуть не врезались в дверь, но та успела раздвинуться во всю ширину, и оба вывалились в коридор.
   — Дай пульт!
   — Попробуй, отними! — Живущий-в-Прохладе рассмеялся, весело и заразительно — если не знать, что происходит за стеной, можно было бы поддаться обаянию этого смеха. — Прелесть, как у тебя сверкают глаза…
   Поль снова бросился на противника. Тот, не переставая смеяться, сбил его с ног.
   — Не ушибся? Умоляю, не вынуждай меня быть грубым.
   Саймон Клисс продолжал мычать и негромко утробно визжать, несмотря на скотч. Надо или убить его, или остановить робота.
   — Ты еще будешь объясняться за это перед Тиной и Стивом!
   — Они знают, что Клисс находится у меня. Но подумай вот о чем: когда им станут известны подробности твоего спасения, они будут так рады и благодарны, что Клисса мне простят. Видишь, я все предусмотрел.
   — Я тебе тоже благодарен, но то, что ты делаешь сейчас — последняя мерзость! У нас таких, как ты, на пожизненный срок сажают.
   — С твоей точки зрения, это преступление, а с моей — акт возмездия. На Лярне мне приходилось жестоко наказывать рабов-преступников. Уверяю тебя, между ними и Клиссом нет никакой разницы.
   Новая попытка отобрать пульт закончилась тем, что Поль отлетел к противоположной стене коридора.
   — Перестань беситься, все равно я сильнее. Я же не хочу тебя бить! Поль, ты истощен после «Гиппогрифа», такие упражнения лучше отложить на потом.
   Сменить личность? Это выручило его на «Гиппогрифе», когда он дрался с санитарами и с той девчонкой-убийцей. Но проблема в том, что Черная Вдова не станет драться из-за Саймона Клисса.
   — Прошу тебя, прекрати это. Пожалуйста. Я знаю, какая дрянь Саймон Клисс, но давай просто убьем его, без этой мерзости.
   — Поль, меня невозможно разжалобить, но иногда со мной можно договориться… Я готов выслушать твои предложения.
   Поль прислонился к стене. Он был близок к обмороку.
   — Послушай, если тебе небезразлично, как я к тебе отношусь, ты остановишь робота без всяких условий. Немедленно, сейчас.
   — Это что — просьба, ультиматум или завуалированное обещание? — желтые глаза слегка прищурились.
   — Ультиматум. Я не хочу лгать и ничего не обещаю. Но если ты это не прекратишь — тогда того, что ты хочешь, наверняка не будет. И даже просто разговаривать, как вчера, мы с тобой никогда больше не будем.
   — «Никогда» — страшное слово, — усмехнувшись, Лиргисо достал пульт. — Готово.
   Поль заглянул в комнату: робот с окровавленными щипцами замер, но истерзанный Клисс продолжал корчиться и мычать.
   — Теперь анестезию.
   Робот ожил, манипуляторы снова потянулись к жертве.
   — Ты что?.. — Поль оглянулся на Живущего-в-Прохладе.
   — Сейчас будет анестезия, — успокоил тот. — Это медробот, я его немного перепрограммировал, но он и основные свои функции не забыл.
   — Идиот… — прошептал Поль. — А если он начнет глючить и выполнять твою долбанную программу, когда кому-нибудь понадобится лечение?
   — О, это было бы забавно… Не волнуйся, я потом все сотру и заново поставлю стандартный пакет.
   Из отверстия на конце манипулятора прозрачным червяком выползал ранозаживляющий гель. Клисс перестал дергаться.
   — Только ради твоих прекрасных глаз… — ухмыльнулся Лиргисо. — Доволен?
 
   Они подошли совсем близко. Саймон зажмурился от ужаса.
   — Можешь убедиться, пострадали только кожные покровы на груди и на животе. Это вроде обширных ссадин, ничего страшного. Геля хватит, в другом лечении он не нуждается.
   — Убери скотч, — сдавленным голосом попросил «сканер».
   — Саймон, чтобы ни звука, — предупредил лярниец.
   Несмотря на это, Клисс чуть не завизжал, ощутив прикосновение манипулятора, но робот всего лишь содрал с губ липкую полоску.
   — Видишь, ему не больно, — сказал Лиргисо.
   Молчание. Потом в прохладной и вязкой, как антисептический гель, тишине прозвучали затихающие шаги. Ушли.
   Саймон лежал один-одинешенек в центре мироздания, озябший, дрожащий, измученный. От холода он покрылся гусиной кожей, на груди и на животе блестит застывшее красноватое желе. Горло саднит. А чувств никаких не осталось, словно все они умчались в пространство, как воздушные шары, пока он заходился в крике.
   Время тянулось и тянулось — вроде бы, одно мгновение, но невероятно эластичное. Что будет, если оно не выдержит натяжения и порвется? Наверное, после этого уже ничего не будет. Или наоборот, все перемешается, свернется в клубок, и Саймон навеки останется в его сердцевине — такой, как сейчас, на этом липком от крови столе под слепящими лампами.
   Нетвердые шаги в коридоре. Сюда?..
   Поль Лагайм. Он направился было к Саймону, но тут его повело в сторону, и он уселся на пол у стены. В течение некоторого времени сидел неподвижно, с закрытыми глазами, как будто уснул, потом вдруг открыл свои жутковатые темные глазища, со второй попытки встал. Вытащил из кармана небольшой серебристый предмет, подошел, пошатываясь, к столу.
   — Что ты делаешь, нельзя… — пролепетал Саймон, когда Поль занес руку, примериваясь, куда всадить лезвие. — Я же раненый, безоружный, разве я кому-то мешаю? Во всем, что я сделал, я раскаиваюсь! Я как ненужный ребенок, меня никому не жалко…
   — Он опять будет тебя пытать. Я бы на твоем месте выбрал смерть.
   Страх смерти и жалость к себе — хотя бы эти два чувства вернулись. Саймон заплакал.
   Поль спрятал стилет и возился с браслетом, фиксирующим правое запястье. Щелчок. Рука свободна.
   — Подожди, сейчас открою второй, — бросил «сканер». — Ты должен убраться с яхты.
   — Как? — всхлипнул Саймон.
   — Как угодно. Здесь должны быть боты. Мне надо от тебя избавиться.
   До чего откровенно и цинично сформулировал… От Саймона Клисса много кто хотел избавиться, но он стреляный воробей, он их всех переживет. Вторая рука свободна.
   Саймон с кряхтением сел. Из-за анестезии ему казалось, что в теле зияют заиндевелые полости.
   — Где твоя одежда?
   — Кажись, вон там, — он показал на кучку тряпья у стены.
   — Давай быстро. Тебе надо смыться, пока он не протрезвел. Если не успеем, я тебя убью.
   Саймон с трудом слез со стола, доковылял до стены. Поль не шевельнулся, чтобы ему помочь. Стоял и смотрел, с неприязнью щурясь. Кое-как одевшись, Саймон сказал:
   — Мне бы допинга, хоть самого завалящего, хоть одну дозочку. Ей-богу, нужно. Иначе я не человек. И глоток воды.
   — Пошли в медотсек. Там есть.
   Клисс покосился на «цербера», но тот бездействовал, даже глазок индикатора не светился. Издох, туда ему и дорожка.
   Вышли в коридор. Саймон был очень слаб, его шатало, и «сканер» тоже находился не в лучшем состоянии. Не пьяный, больше похож на истощенного. Вдруг прислонился к стене, прошептал:
   — Подожди, голова кружится.
   Дать ему сейчас по затылку, забрать нож и рвануть отсюда… Клисс так и сделал бы, да сил не было.
   — Что с тобой?
   — Вроде шока. Не выношу, когда кого-то пытают. Сейчас пройдет, подожди секунду.
   — Главное, чтоб не тебя. Тогда, ежели поглядеть со стороны, эффектные кадры…
   Это здравое высказывание вызвало неожиданную реакцию: «сканер» развернулся, как пьяный танцор, и ударил Саймона кулаком в лицо.
   — Убью…
   — А я чего… — Саймон горестно всхлипнул, поднялся на ноги, хватаясь за стенку. — Я же только сказал…
   — Пошли.
   — Меня всю жизнь кто-нибудь хотел убить. Все, что я делал, я только для того делал, чтоб от них защититься. Ты когда-нибудь был в безопасности? Наверное, был — у себя на Незе, пока вся эта каша не заварилась. А я — никогда, — Саймон шмыгнул носом. — Куда ни сунусь, везде одно и то же.
   — Найди Кошачий город. Там ты будешь в безопасности.
   — Кошачий?.. Ненавижу кошек! У моей бабки был кот, морда — во, и она его любила больше, чем меня. Чертов кошак для нее был дороже человека! Его она вперед меня кормила, его никогда не ругала, меня за все ругала. Когда я его с балкона спихнул на двенадцатом этаже, он шлепнулся в гравитационную сетку, живехонек, а меня бабка так побила туфлей, что соседи полицию вызывали. Больше она меня к себе домой не пускала, и все из-за кота! — Саймон снова начал всхлипывать. — Дерьмо сплошное… Мне тогда было восемь лет. Меня с самого начала все ненавидели…
   — Заткнись! — оборвал Поль. — Тихо.
   Они уже миновали арку, разделяющую два коридора. Позади — негромкий звук. Не шаги, скорее шелест колес по бархатистому покрытию пола.
   Поль заглянул за арку и отшатнулся, еще сильнее побледнев.
   — Давай скорее в медотсек!
   — Что там?
   — Робот. Тот, которого Лиргисо запрограммировал для пыток. Тащится за нами.
   У Саймона чуть не вырвался вопль.
   — А медотсек далеко?
   — Я не знаю точно, где он.
   Робот догонял их, его манипуляторы были сложены и прижаты к бокам, как лапки насекомого, и на конце одного из них по-прежнему болтались, позвякивая, щипцы, покрытые засохшей кровью. Саймон попытался спрятаться за спиной у Поля. Тот прижался и стене и вытащил нож.
   — Если он нападет, я позову на помощь, но сначала убью тебя.
   Клисс опустился на корточки и завыл, пока еще тихонько и тоненько.
   Автомат поравнялся с ними. Не замедляя хода, проехал мимо.
   — Заткнись! — Поль толкнул Саймона ногой. — Идем за ним, живо.
   — З-зачем?
   — Это робот из медотсека. Видимо, на место поехал. Он приведет нас, куда надо.
   Выдерживая дистанцию, они двинулись за роботом, вдоль стены, на которой была нарисована длинная-предлинная рыба, составленная из мелких рыбешек. Вся эта мелюзга пожирала друг друга, дралась, сладострастно сплеталась, и в рыбьих рыльцах, если приглядеться, было что-то неприятно антропоморфное. Роспись нигде не прерывалась, переходила со стены на створки раздвижных дверей, потом снова на стену. У основной рыбины морда была лишена всякого выражения: к кипящим внутри нее страстям она непричастна.
   Сразу после морды находилась дверь, куда свернул робот со щипцами, и на ней начертан бело-зеленый знак, вроде иероглифа.
   — Ага, нам сюда, — заметил Поль. — Это лярнийский символ медицины.
   Робот стоял в нише, как и трое его собратьев. Когда вошли Поль и Саймон, он шевельнулся, и оба подались назад, но он только положил щипцы на выдвинувшийся сбоку лоток для дезинфекции, после чего замер.
   Осмотревшись, «сканер» открыл прозрачный шкаф с лекарствами.
   — Дай, я быстрее найду, — Саймон попытался его отодвинуть. — У меня нюх на допинг, как у свиньи, когда она свои трюфеля ищет, ты меня только пусти…
   Лагайм оттолкнул его.
   «Ладно, вот приму дозу — и посмотрим, кто кого убьет!»
   — Я нашел хминк.
   Саймон, направившийся было к умывальнику, ринулся к Полю — выхватить стандартную упаковку с пятью чудесными капсулами! — но растянулся на полу, рыжий подлец подставил ему подножку.
   — Сначала я.
   «Сканер» вскрыл упаковку и проглотил капсулу. Не так он прост, соображает: кто первый примет — тот первый станет сильным.
   — Дай мне! Ты даже не знаешь, что это такое… Это сама жизнь!
   — Это всего лишь пилюля. Держи.
   Он бросил капсулу на пол. Саймон подобрал ее, проглотил.
   Положив хминк на край стола, Поль снова повернулся к открытому шкафу, высматривая что-то на полках. А Саймон — он ведь тоже не дурак! — на четвереньках подполз к столу, схватил вскрытый пластиковый пакетик, вытряхнул и отправил в рот вторую капсулу. Но тут его опрокинул пинок, так что он чуть не подавился, и драгоценный пакетик вырвали из рук. Поль тоже принял вторую дозу, а потом вытащил пятую капсулу. Последнюю.
   — Отдай мне! — попросил Саймон. — Куда тебе столько? Я к ним привычный, поэтому мне вдвое больше надо, а тебе одной за глаза хватит, две — уже много, а с трех у тебя передоза будет. Знаешь, что такое передоза?
   — Знаю.
   Поль проглотил последнюю капсулу. Теперь только локти кусать… У него тройная доза, а у Саймона — двойная минус эффект привыкания.
   Саймон с тоской смотрел на шкаф: может, там есть еще? Наверняка есть.
   Опередив его, Поль встал и дверцу захлопнул. Его уже не шатало — хминк начал действовать. Клисс тоже почувствовал прилив сил.
   — Идем, быстро. В боте должен быть медавтомат и аптечка, и запас еды. Лиргисо предусмотрителен.
   Упоминание о Лиргисо подстегнуло Саймона, да и способность думать, благодаря двойной дозе, к нему вернулась. Надо спешить. Оглянулся на умывальник: так и не напился ведь…
   Поль опять вытащил стилет, его движения стали плавными и ловкими. Сейчас он напоминал ненавистных Саймону кошек.
   Они крались по коридорам в кормовой отсек, бортовые ангары у яхт обычно расположены там. Поль ориентировался плохо, не иначе его постоянно держали взаперти. А яхта размером с небольшой лайнер — есть, где блуждать.
   Вдруг Саймон остановился, сраженный.
   — Погоди! Я не могу уйти отсюда без моего фильма. Это мой фильм, я его снял, долго снимал, а он забрал, присвоил! Надо взять мой фильм.
   — Какой фильм?
   — О «Конторе Игрек». Я только ради фильма и торчал там столько времени, а ты думал — просто так? В этом фильме вся моя жизнь. Где-нибудь в сейфе лежит…
   — Я к нему в сейф за твоим фильмом не полезу. Идем, некогда.
   — Без фильма я не уйду, пусть меня лучше пристрелят!
   — Хорошо, сейчас пристрелю, — Лагайм начал терять терпение.
   Пистолета у него нет, но Саймон все равно перестал спорить. Не пристрелит, так заколет.
   На оставшемся отрезке пути Клисс мысленно прощался со своим фильмом. Как будто на этой кошмарной яхте остается в плену частичка его души… Даже не частичка — большая часть, и как же он, с разорванной душой, будет жить дальше?
   Ангар с тремя ботами, обычное корабельное помещение с добротной отделкой. Глаз отдыхает: здесь Лиргисо еще ничего не успел разрисовать.
   — Залазь и проваливай, — Поль указал на ближайшую машину. — И вот что запомни, если ты мне еще когда-нибудь попадешься — убью.
   Створки шлюза уже разъезжались. Саймон забрался в кабину, пристегнулся. Поглядел в иллюминатор: «сканер» стоит посреди ангара, кулаки сжаты, взгляд темный, ненавидящий. И правда ведь убьет, ежели встретит… Только он того не учел, что бот оснащен бортовыми бластерами.
   Саймон начал разворачивать машину, чтобы поймать его в перекрестье прицела, однако Лагайм понял, в чем дело (тройная доза кого хочешь сделает понятливым!) и отскочил к двери.
   Огонь! Снова огонь! Все-таки ушел, укрылся за бронированным корпусом другого бота. Освещение замигало, переливы сирены. Саймон спохватился: ему тоже надо уходить, поймают ведь, сцапают, а он им еще и ангар разнес…
   «Это вам прощальный эксцессик, типа знай наших!»
   Ухмыляясь, пьяный от хминка Саймон направил бот в шлюзовую камеру. Заблокировать автоматику никто не успел, и он благополучно вывалился в пустоту, окруженную слабо подсвеченной мутью киселя.
 
   Поль сидел, прислонившись к стене, слушая удары собственного сердца. Рядом возился, исправляя какие-то повреждения, ремонтный робот. Кровь кипела от адреналина, несмотря на это двигаться не хотелось.
   — Поль, что случилось?
   Он открыл глаза: над ним стоял Хинар.
   — Саймон Клисс сбежал. Извини, я его отпустил. Он стрелял из бортовых бластеров, что-то здесь повредил.
   — Ты не ранен?
   — Нет.
   — Я же говорил тебе — не вмешивайся! — пилот смотрел на него сверху вниз без гнева, но с досадой. — Клисс еще не то заслужил.
   — Это надо было прекратить, и я прекратил. Ты не проиграл свое пари, не беспокойся.
   — Не в пари дело… Отпустил-то зачем, не мог ты ему шею свернуть? Если сам не смог, меня бы позвал.
   — Прости, — глухо произнес Поль. — Если хочешь, дай мне по морде.
   — Да разве на тебя можно сердиться? — вздохнул Хинар. — Лучше скажи, как вы с Клиссом шлюз открыли?
   — Он сам открылся.
   — Поль, тут ничего само не открывается. Как ты ухитрился?
   — Не знаю.
   — И что ты сотворил с «цербером»?
   Поль вздрогнул, услышав этот голос. Когда они два часа назад, после мучительного для обоих объяснения, расстались, Живущий-в-Прохладе достал из бара большую бутылку коньяка — это было последнее, что Поль увидел перед тем, как выскочить в коридор. Не глядя на Лиргисо, он повторил:
   — Не знаю, само получилось.
   — Босс, мы что делаем, следуем прежним курсом или ловим Клисса? — спросил Хинар.
   — Ловим Клисса! Я хочу вернуть свой бот… ну, и так далее.
   Пилот бегом бросился в рубку.
   — Поль, пойдем отсюда, — позвал Лиргисо.
   — Иди. Мне и здесь хорошо.
   Живущий-в-Прохладе присел напротив. Он был трезв и бледен, нарисованная полумаска немного скрадывала эту мертвенную бледность — результат приема антиалкогольного препарата шокового действия.
   — Поль, теперь-то в чем дело?
   — В Клиссе. Ты зря это сделал. Главное, после миксер-моря в этом не было необходимости. Я помню, как мы кружили среди камней, и ты мог умереть вместе со мной. Я боялся, вдруг ты решишь, что это безнадежно, и уйдешь, а я опять останусь один. В общем, если бы ты пришел ко мне в каюту, я бы не стал хвататься за стилет. Из-за миксер-моря мое отношение к тебе чуть не изменилось, но ты сам все испортил. Теперь, после этой мерзости с Клиссом…
   Поль замолчал. Он сам не понимал, почему разочарование в Лиргисо, о котором он и раньше был не лучшего мнения, причиняет ему такую боль.
   — Если бы я пришел к тебе, ты позволил бы мне сделать то, что я хочу?
   — Не знаю. На меня однажды напали на темной улице. Мне было пятнадцать, и драться я тогда не умел. Меня выручил полицейский патруль, все обошлось, но до чего было противно… — Поль уже рассказывал эту историю Тине, во второй раз проще. — Думаю, это были нелегалы. Если б наши граждане или туристы, они бы пошли туда, где можно кого-нибудь снять, за деньги или просто так. И разговаривали они, как последнее отребье криминального пошиба. Я для них был не человек — словно я неодушевленный предмет, и в то же время им хотелось меня унизить. Раньше меня никогда так не унижали. Они ничего не успели, сбежали от патруля. Из-за этого я потом пошел работать в полицию и попросился в иммиграционный контроль, у меня была вполне конкретная цель — очистить Нез от нелегалов. И если кто-то обращал на меня внимание… ну, в этом смысле, я сразу вспоминал тех двух ублюдков, и что они говорили. Иногда я из-за этого бил, кого не стоило. Наверное, надо было сходить к психотерапевту, но связываться не хотелось.