Орлов Антон. Сильварийская кровь

такой лес!
   То, что произошло в деревушке на берегу, тоже вызывало недоумение.
   И все- таки, несмотря на эти вопиющие странности -как будто видишь сон, в котором все предстает немного искаженным в сторону абсурда, - Марек испытывал чувство удовлетворения. Самое главное получилось правильно. Он здесь. На опушке темного страшноватого леса, окутанного манящим мерцанием, где стоит посреди высокой травы прекрасная мраморная эльфийка, вся в нежных радугах. Ради этого и он приехал в южные края, именно сюда его тянуло.
   Дальше идти не надо. Ни шагу дальше опушки.
   Это второе чувство, предостерегающее, было таким же сильным, как первое. Где-то на заднем плане мелькнула мысль, что все это немного смахивает на наваждение, как будто его зачаровали… Впрочем, на то здесь и чаролесье.
   Наверное, каждый, кто попадает сюда впервые, испытывает похожие ощущения. Это соображение Марека успокоило.
   Подкрался вечер. Море вдали стало фиолетовым, а небо над ним - иззелена-сиреневым, и появился низкий месяц - большой, рогатый, шафранно-желтый. Оглушительно заливались цикады.
   - Марек, - окликнул инспектор. - Давай-ка проверь, хорошо ли стреножены яшмулы, а то еще испугаются.
   Окончательно стряхнув наваждение - такое же зыбкое и малозаметное, как радуги на статуе, -Марек поднялся с примятой травы. Верховые рептилии оказались довольно покладистыми, ни одна из них не норовила его лягнуть или укусить, и интересовались они только подножным кормом.
   - Все в порядке. А чего они могут испугаться?
   - Чего угодно.
   - Раймут, возьми с него подписку, - сбросив лакированные туфли, сказала Шельн.
   - Сейчас возьмем. - Креух достал из поясной сумки светящийся магический шарик, типографский бланк и заправленную зелеными чернилами авторучку. - Эй, поставь вот здесь свою подпись. Ты обязуешься не разглашать служебную информацию и не сообщать третьим лицам сведения, которые могут быть классифицированы, как приватные тайны сотрудников «Ювентраэмонстраха».
   - Это касается того, что было в деревне? - уточнил Марек.
   - При чем тут деревня? - Лунная Мгла начала неспешно расстегивать блузку. - Это касается того, что ты увидишь сейчас. Расписывайся!
   Блузка упала на траву. Шельн стянула через голову шелковую сорочку, сняла кружевной лифчик. Марек остолбенел.
   - Давай расписывайся, живо! - поторопил инспектор и почти насильно вложил ему в пальцы авторучку. - Вот, где галочка карандашом.
   Значит, он не должен разглашать, что видел голую Шельн?… Совершенно сбитый с толку, он пробежал глазами текст, поставил на бланке подпись и снова уставился на стриптиз. Дошла очередь до юбки. За ней последовали чулки и кружевные панталоны.
   - Не смотрел бы ты на это, - убирая документ в магическое отделение сумки, флегматично посоветовал Креух. - Спать спокойнее будешь. А то приснятся всякие ужасы…
   Марек его едва слышал. Наконец-то он увидел Лунную Мглу без ничего! Она само совершенство, больше похожа на дивное творение скульптора, чем на живую женщину, а гладкая белая кожа отражает свет молодого месяца…
   Шельн вскинула руки, по ее сильному телу прошла судорога. Волосы встали дыбом и зашевелились, словно целое семейство потревоженных змеек. На плечах вылезли наружу кости, заостренные, как шипы. С кожей творилось что-то неладное.
   У Марека крик застрял в горле. Оглянулся на инспектора - тот был спокоен, как будто ничего особенного не происходило.
   - Что с ней?…
   - Видел когда-нибудь живую ифлайгри? - вопросом на вопрос ответил Креух.
   - Н-нет…
   - Сейчас увидишь. Когда закончится метаморфоза.
   - То есть Шельн умеет превращаться в ифлайгри? - осмыслив услышанное, выдавил Марек.
   - То есть Шельн умеет превращаться в человека, - поправил инспектор.
   Перевоплощение продолжалось. Все тело, кроме лица и кистей рук, покрылось светлой чешуей, отливающей перламутром. Уши заострились. Из-под верхней губы выдвинулись клыки. На руках, по внешней линии от плеча до запястья, выросли острые шипы. Ступни удлинились, на пальцах появились страшные загнутые когти… Впрочем, они тут же втянулись внутрь. Ресницы стали толще, длиннее и теперь слегка шевелились, словно кошачьи усы. За спиной раскрылись громадные прозрачные крылья, дымчатые в радужных переливах. Через секунду они исчезли, однако все остальное никуда не делось.
   Яшмулы взвизгивали и вздрагивали, но путы не позволяли им убежать.
   - Марек, собери мою одежду, - голос у Шельн остался прежний - низкий чувственный контральто. -Она мне понадобится на обратном пути.
   Он молча выполнил ее распоряжение. Руки тряслись, и ноги казались чужими, непослушными. Кое-как запихнув имущество Лунной Мглы в сумку, уселся на траву.
   - А ты говорил - в обморок хлопнется! - прокомментировала его поведение ифлайгри. - Марек, ты как, вменяемый?
   - Ага… - сделав над собой усилие, произнес Марек.
   - Ну и чудесно. Раймут, где флакон с кровью клиента? Я сейчас поужинаю - и на разведку.
   - На, - Креух протянул ей склянку. - Марек, когда вернемся, не забывай, что ты дал подписку о неразглашении. Шельн - сотрудница «Ювентраэмонстраха», и ее тайна - это служебная тайна компании. Хорошо, что никто не видел, как она летала ночью над Халедой и оставила украденную со скотобойни коровью тушу на крыше у помощника мэра.
   - Это была маленькая безобидная месть. - Шельн улыбнулась, сахарные клыки блеснули в свете месяца. - Его жена Эверджина, недооценив мой острый слух, сказала жене аптекаря, что у меня толстая задница.
   - А что в этом плохого? - искренне удивился инспектор.
   - Она сообщила об этом наблюдении оскорбительным для меня тоном. Скажи спасибо, что это был труп коровы, а не Эверджины.
   - Спасибо, - подумав, поблагодарил Креух. Похоже, от чистого сердца.
   Отвинтив пробку, Шельн одним глотком осушила флакон. Дымчато-радужные крылья опять развернулись, и она взмыла в небо, исчезла за темными кронами.
   - Марек, заночуем здесь, - голос инспектора прозвучал совершенно буднично. - Если не придется сняться с места посреди ночи… Костер разводить не будем, замерзнешь - закутайся в плащ. Дальше опушки ни шагу. Пока ты не вошел в чаролесье, оно ничего не может тебе сделать.
   Марек кивнул, про себя удивившись тому, что он ведь и сам каким-то непостижимым образом об этом догадался. Почувствовал. Или, возможно, когда-то раньше об этом слышал?
   Темнота сгустилась настолько, что в северной стороне больше не было никакой границы между морем и небом. Сплошная фиолетовая ночь, и ни одного огонька в далеком окошке. Хижины фавнов находятся по ту сторону холма, их отсюда не видно. Светят звезды и шафрановый месяц, и в окутывающем деревья легком тумане запутались сверкающие осколки звезд. Едва различимо белеет эльфийское изваяние.
   Инспектор достал из сумки флягу с пивом и пирожки с мясом, Марек последовал его примеру.
   - Фрешта на твоем месте обделался, - отхлебнув пива, философским тоном сообщил Креух. - Когда увидел, как она превращается… Потом бегал к морю, отмывался и штаны застирывал. Срамота.
   - Он и в Кайне перетрусил, - Марек не видел причин щадить репутацию своего недруга. - Спрятался от эльфов за мусорным баком.
   - Грамотно поступил, - неожиданно одобрил инспектор. - Есть страх, который мешает жить, и страх, который помогает выжить. Если повстречаем твоих знакомцев из Кайны, ни в коем случае не вступай в прения и не лезь на рожон. Твое дело - за яшмулами присматривать. Ешь, чего сидишь? С утра начнется беготня, придется жрать на ходу. Обычно первое дело по прибытии на место - это ворожба, чтобы засечь, в какой стороне клиент, но с нами Шельн, поэтому остальные пока отдыхают. Она глотнула его крови и теперь найдет его хоть на краю света.
   Со стороны невидимого моря доносились печальные звуки свирели, из леса - шорохи, осторожный треск ветвей, далекий плачущий вой, от которого по спине у Марека поползли мурашки. Интересно, это который из страхов: тот, что мешает жить, или тот, что помогает выжить?
   Уже миновала полночь, когда на опушку стремительно спланировала Лунная Мгла. Клиент в нескольких днях пути отсюда. По воздуху к нему не подобраться. Гилаэртис тоже там. Ее заметили, стрела попала в крыло, но ранение пустяковое, скоро заживет.
   - А где сейчас ваши крылья? - спросил немного осмелевший Марек. - Почему они то есть, то их нет?
   - Они есть всегда, - снисходительно улыбнулась Шельн - той же самой улыбкой, которую он нередко видел до ее метаморфозы. - Сейчас они в призрачном мире, граничащем с видимым миром в каждой точке нашего бытия. Это как мысль, которую ты в данный момент не думаешь, хотя не забыл и можешь к ней вернуться, когда появится необходимость. Понял?
   - Не совсем, - честно сознался Марек.
   Блуждание по дебрям чаролесья. Дубы, кедры, оливы, дикие яблони и вишни, заросли жасмина, шиповника, орешника, боярышника, жимолости - и вперемежку с ними растения до того причудливые, что рассматривать их можно по полчаса. Марек увидел воочию те самые деревья, на которых росли черные желуди: могучие стволы в три-четыре обхвата, темные кожистые листья величиной с лопух. Однажды попался раскоряченный кустарник, вместо листвы покрытый трепещущей темно-красной бахромой, и сразу мелькнула мысль «Сожрет!», но Шельн сказала: «Не напрягайся, эта штука питается жуками и мотыльками, ты для нее крупноват». В другой раз ифлайгри посоветовала держаться подальше от нарядного кустика, на первый взгляд безобидного и милого, хоть в городском сквере высаживай. А иногда они проезжали мимо деревьев, издающих заунывное утробное пение, от которого начинала болеть голова.
   Нахальные летучие зайцы. То есть эта зверушка с виду похожа на славного такого зайчика, но пара перепончатых крыльев позволяет ей перелетать с места на место. Бывает, какой-нибудь предприимчивый спланирует с ветки дерева на стоянку, схватит первое, что подвернется, и сиганет в кусты. Они всеядные, вроде крыс, и такие же сообразительные, а отгонять их - прямая обязанность Марека. Так и норовят до припасов добраться.
   Гибель одного из яшмулов. Из чащи нежданно-негаданно выскочил громадный вепрь и атаковал рептилию Креуха. Ифлайгри прямо с седла взвилась в воздух, одной рукой сгребла за куртку инспектора, другой - Марека, так и зависли, наблюдая сверху за разыгравшейся на земле драмой. Креух шарахнул огненным шаром, опалив траву, и тогда чудовище с окровавленными бивнями убралось прочь. Израненный яшмул бился в агонии. Шельн опустилась рядом на колени и впилась клыками в шею, с хрустом прокусив чешую. Через минуту он затих. После очередной своей отлучки Лунная Мгла рассказала, что вепрь этот бешеный, но не болеет бешенством, а просто спятила зверюга, на всех подряд кидается, и даже эльфам до сих пор не удалось его подстрелить, потому что шкура у него твердокаменная и в придачу заговоренная.
   Изящные эльфийские колоннады посреди глухомани. Внутри - выложенные плиткой площадки с углублениями для очагов, резные скамьи, фонтанчики в виде цветочных бутонов. На белых поверхностях, напоминающих полированный мрамор - хотя это вроде бы не камень, а непонятно что, - можно разглядеть играющие радуги. Они когда ярче, когда бледнее, но заметить их могут только Марек и Шельн, а Креух в упор не видит. Удобно все устроено, в самый раз для привала, однако лучше к этим колоннадам не приближаться и кристально прозрачную воду из источников не брать, вдруг окажется зачарованной.
   Встреча с шайкой грязных одичалых гоблинов: те вышли вечером на свет костра и предложили «показать дорогу», если их «угостят кофейком». Ифлайгри посмотрела на них долгим задумчивым взглядом, и они исчезли.
   Жаба величиной с садовую беседку, бородавчатая, пятнистая, болотно-зеленая. Она до полусмерти перепугала Марека, в сумерках он принял ее за холм, а потом приподнялись тяжелые веки, приоткрылись мутные желтые глаза-плошки… Жаба слопала комара, меланхолично поглядела на захлебнувшегося криком человека и опять погрузилась в дрему. Шельн сказала, что она уже много лет сидит на одном и том же месте.
   Из упырей, которыми, по слухам, кишит чаролесье, не встретили ни одного, да и кто из них посмел бы перейти дорогу ифлайгри? Зато комары даже Лунной Мглы не боялись. Ее, впрочем, защищала перламутровая чешуя, а Креуха - амулет, заговоренный от гнуса, но Марека точно такая же резная деревяшка на шнурке не спасала. Видимо, дефектная попалась. Комары его поедом ели, жалили прямо сквозь одежду, словно вознамерились сожрать с концом.
   - Наверное, кровь у тебя сладкая, - заметила однажды Шельн и тут же пояснила: - Шучу, не бойся. Когда вернемся из выезда, отнеси побрякушку туда, где купил, чтобы тебе ее поменяли или отдали деньги.
   Так прошло пять или шесть дней, до цели уже было рукой подать, и тут за ними увязался бешеный вепрь.
   - Эта скотина идет по нашему следу, - сообщила ифлайгри после очередной разведки. - Вот не было печали…
   - Вы сможете его загрызть? - с надеждой спросил Марек, несколько раз видевший, как она охотится.
   - Клыки обломаю. Шкура-то каменная.
   Близился вечер. Вокруг вились комары и носились летучие зайцы. За деревьями сквозила белизной изысканная ажурная постройка, вся в бледных радугах. Толстое засохшее дерево, росшее в стороне, на краю поляны, сплошь было увешано черными щетинистыми бочонками.
   - Кровососы, - указав на них, предупредила Шельн. - Гоблины называют их мхоросами и шьют себе вонючие, зато прочные сапоги из их шкур. Это неразумные твари, слишком неразумные, чтобы испугаться одного моего вида, и их целый рой. Нам лучше заночевать подальше отсюда.
   - Еще и вепрь! - с досадой проворчал Креух.
   Мхоросы, хоть и висели неподвижно, издавали низкое монотонное гудение. Трещал кустарник, все ближе и ближе.
   - Раймут, попробуем убить эту чокнутую хрюшку? По-хорошему ведь не отстанет… Единственный шанс - засадить в глаз.
   Ответив утвердительным междометием, инспектор спрыгнул на землю. Мареку тоже велели спешиться и привязать яшмулов, но в охоту не вмешиваться, держаться в стороне, если что - лезть на дерево.
   Ветви хрустели все громче, кто-то ломился сквозь заросли. Креух поднял арбалет. Жилистый, коричневый, как старое корневище, он казался исконным жителем этого леса, а Шельн, одетая в мерцающую перламутровую чешую, выглядела экзотической гостьей из запредельных сфер. Она вынула из пристегнутых к узкому пояску ножен тонкий клинок - то ли укороченную шпагу, то ли длинный стилет. Собирается проткнуть вепрю глаз, понял Марек. Ее белые волосы- змейки настороженно шевелились.
   Он тоже достал свой кинжал. Вдруг им понадобится помощь?
   Орешник всколыхнулся, и на поляну вырвался из зарослей не вепрь, а яшмул с окровавленным боком. На спине у него сидели два всклокоченных лесных гнома, вид у них был помятый и перепуганный. Увидев ифлайгри и людей, тот, что сидел впереди, натянул поводья. Рептилия поднялась на дыбы, тяжело упала на передние лапы и чуть не завалилась на бок. Второй седок, не удержавшись, кубарем скатился на ковер из перепрелой листвы.
   - Вепря не видели? - спросил инспектор.
   - Он идет за нами, - торопливо сообщил гном, удержавшийся на спине у ящера, очевидно обрадованный тем, что это не разбойничья засада. - Напал на нас, тварюга поганая…
   - Его шкуру ничем не пробьешь, - всхлипнул второй, ощупывая бока, в его кудлатой бороде застряли кусочки старых листьев, птичьи перья и древесные семена. - Заклинания не помогают, всем известные хорошие заклинания…
   Щетинистые бочонки загудели громче, некоторые отлепились от ветвей засохшего дерева и повисли в воздухе, возбужденно подрагивая. Их привлекал запах крови раненого животного. А сбоку, за шиповником, - Марек уловил это краем глаза - внезапно расцвело что-то пленительно красивое… Он повернулся и в первый миг восхищенно вытаращил глаза: вот это да! Потом мелькнуло здравое соображение, что надо бы сказать об этом инспектору, а то Лунная Мгла стоит на изрядном расстоянии отсюда и смотрит на орешник, из которого должен выскочить вепрь.
   - Господин Креух! - окликнул Марек. - Радуги на колоннаде стали очень яркими, вот буквально только что…
   Инспектор стремительно повернулся. Бросил взгляд на эльфийскую колоннаду, по которой скользили нежные многоцветные блики, потом огорошенно уставился на Марека.
   - Ты их видишь?! - Его приглушенный голос прозвучал страшновато, словно речь шла о тайном пороке или о найденном в шкафу трупе.
   - Да… -растерялся Марек.
   - Но ты не должен их видеть!
   - Я всегда их видел, у меня вообще зрение острое.
   - Только этого не хватало! - Креух почти взвыл. - Сукин ты сын, если ты их видишь - это же значит, что ты…
   Закончить мысль он не успел. На поляну выскользнули из зарослей еще четверо. Бесшумно, без всякого треска и шороха. Одного из них, высокого, черноволосого, с сапфиром на лбу, Марек уже имел счастье лицезреть раньше. И другой, златокудрый, с глазами цвета гречишного меда, тоже был в Кайне на празднике Равноденствия.
   Марек стиснул покрепче рукоятку кинжала. Это подходящий кинжал, без деревянных элементов!
   Инспектор плюнул с досады, скривился и вскинул оружие. Гилаэртис улыбнулся спокойно и надменно.
   - Раймут Креух, что тебе опять понадобилось в моем лесу?
   - Сам знаешь что. Я пришел за Довмонтом норг Рофенси.
   - И ты полагаешь, я его тебе отдам?
   - У него есть страховой полис, так что я его заберу, хоть тресни.
   - В своем репертуаре… Должностное лицо при исполнении - страшная сила, но не в моих владениях. И ты здесь? - При взгляде на Марека эльф снова улыбнулся, на этот раз приветливо и чуточку насмешливо. - Желаешь продолжить наш поединок или работаешь по найму?
   - Если мне захотелось сюда прийти, перед вами я отчитываться не буду.
   Креух сделал такое движение, словно схватился бы за голову, если б не держал в руках арбалет.
   - Даже если тебя сюда тянет, ничем не могу помочь, - как будто не заметив вызова, с неожиданной грустью ответил эльф. - Ты ведь не наш, ты человек. Та небольшая примесь нашей крови, которую ты унаследовал, заставляет тебя тосковать по Сильварии, но тебе здесь не место. Будь осторожен в этом лесу.
   Растерявшись от его совсем не враждебной интонации, Марек промолчал, не успев огрызнуться.
   - Гил, этот лес такой же твой, как и мой, - включилась в разговор Шельн. - У тебя тут бешеные свиньи бегают, всех на части рвут. Мы собираемся вашу тронутую свинку убить, так что проваливайте, не мешайте!
   - Ифлайгри, это наша охота, - холодно возразил повелитель темных эльфов. - Мы сами разберемся с вепрем и узнаем, кто заговорил его шкуру.
   - Это мог сделать кто угодно, - угрюмо ухмыльнулся Креух. - Любой из тех, у кого ты украл детей, - в отместку за твой произвол!
   - Раймут, я ничего не краду. Я забираю только то, что принадлежит мне по праву. Каждый, кто хотя бы на четверть по крови темный эльф, - мой подданный.
   - Граф Довмонт норг Рофенси - подданный королевы, траэмонский дворянин, застрахован от похищения в «Ювентраэмонстрахе». Ты удерживаешь его незаконно.
   - Мне нет дела ни до его титулов в человеческом обществе, ни до ваших страховых полисов и законов. Он принадлежит к моему племени, и я поступлю с ним так, как сочту нужным.
   - Э, погоди… - инспектор нахмурился. - Что-то новенькое… Что значит - как сочтешь нужным?
   - Наши дела людей не касаются. Вепрь уже близко.
   Двое спутников Гилаэртиса приготовили луки, златокудрый вытащил из ножен сияющий клинок. Марек заметил, что ифлайгри исчезла. Наверное, взлетела и прячется за кронами деревьев, чтобы эльфы ее не подстрелили… Гномы суетились около своего раненого одра, вполголоса причитая и отгоняя монотонно гудящих мхоросов.
   Гилаэртис посмотрел на Марека:
   - Не страшно?
   - Сами не испугайтесь.
   Не смог промолчать. Доставала его насмешка, затаившаяся в глазах у эльфа, уж лучше бы тот злился.
   - Закрой рот! - сердито потребовал Креух. - Заткнись, ни слова, понял? А ты, Гил, отвали от моего помощника - он человек, подданный королевы Траэмонской, и он на службе!
   - В моем лесу, - дополнил черноволосый эльф, глядя на Марека с такой обидной улыбкой, что его передернуло.
   Он ведь не лез первый, ни в Кайне, ни здесь, этот тип нарочно его дразнит.
   - Я сейчас на службе, но если еще раз встретимся в человеческом городе, будем драться насмерть.
   - Молчать! Ты оштрафован!
   - А ведь и встретимся… Не струсишь?
   - Молчать! - снова рявкнул инспектор, хотя Марек и так молчал - он уже высказал, что хотел. -Эй! - прозвенел с высоты, из-за переплетения ветвей, голос Лунной Мглы. - Свинья идет! Теперь и Гилаэртис извлек из ножен меч с узким серебрящимся лезвием. Бросил одному из своих
   лучников:
   - Следи за небом.
   Марек немного знал эльфийский, учил в колледже, и слегка удивился - при чем тут небо? - но потом понял: тот имеет в виду ифлайгри.
   Орешник затрещал, и на поляну, снеся половину кустарника, выбрался громадный кабан.
   В первое мгновение Марек оцепенел. В прошлый раз он видел этого зверя сверху и не составил полного представления о размерах. Ничего себе свинка… В холке - ему по плечо, а в ширину - не во всякую дверь пролезет. Смахивает на ожившее изваяние из замшелого серо-бурого камня, снабженное в придачу парой здоровенных желтоватых бивней в потеках засохшей крови. Глазки крохотные -попробуй, попади в такую цель! - и смотрят нехорошо.
   Один из яшмулов - тот, на котором ездила Шельн, из-за близкого контакта с ифлайгри и усмиряющих чар он был самый неуравновешенный, - узнав агрессора, рванулся с привязи и зашелся в истерике. Чуть не сбил с ног… Марек шарахнулся в сторону, и тут ему не повезло: на краю поляны примостился куст ножелиста.
   Листочки у этого растения размером с ладонь. Вначале мягкие, кожистые, со временем они превращаются в твердые пластинки с бритвенно острыми краями, а потом становятся хрупкими и, наконец, рассыпаются в труху. Те, что находятся в подходящей кондиции, лесные жители используют в качестве оружия или инструмента.
   Вот на такой лист Марек и напоролся. Режущая кромка разодрала рукав и рассекла плоть пониже плечевого сустава.
   У него перехватило дыхание от внезапной острой боли. Отшатнулся, оторопело взглянул на куст. Отступить подальше от этой жути с торчащими ножами и от ошалевших рептилий… Рукав быстро намокал, на лежалую листву, пронизанную несметной армадой травинок, шлепались тяжелые капли крови.
   Вепрь озирал мутновато-багровыми глазками собравшееся на поляне общество: два человека, один поближе, другой подальше, четверо темных эльфов, двое гномов, да еще крылатые зайчики, яшмулы, снявшиеся с дерева бочонки-кровопийцы… На кого наброситься в первую очередь, не сразу и выберешь.
   Марек морщился от боли, но кинжал держал наготове. Вряд ли он поможет против этой горы с видавшими виды бивнями, а все равно с оружием в руках чувствуешь себя уверенней.
   Царапина, похоже, не особенно страшная, нерв не задет.
   - Идиот, бинтуй рану, живо! - взглянув на него, заорал Креух.
   - Я в порядке, - отозвался Марек.
   Вепрь начал рыть землю - то ли от злости, то ли в замешательстве.
   - Бинтуй чем угодно, останови кровь, сукин сын!
   Чудовище двинулось на инспектора. Возможно, приняло оскорбление на свой счет.
   Любопытный заяц подлетел к самым ботинкам Марека, принюхался, забавно двигая носиком, и вдруг принялся слизывать с травы капли крови. Через мгновение к нему присоединились другие, оглушительно вереща, и началась самая настоящая свалка. Марек попятился, но они не отставали, один повис у него на рукаве, вцепившись по-крысиному острыми зубками в намокшую ткань. Еще и мхоросы так и мельтешили вокруг, жадно шевеля противными подвижными рыльцами. Кто-то из них впился прямо в рану. Зашипев от пронизывающей боли, Марек ударил его кинжалом. Чьи-то зубы вонзились сзади в шею. Да они все сдурели! Почему они яшмула с порванным боком не трогают, а на него набросились всем скопом?
   Вепрь трубно взревел. Что там происходит, попали в него или нет, Марек не видел, всеядные чернокрылые зайчики и бочонки-упыри колыхались перед ним живой завесой, и каждый норовил укусить. Растерзают ведь… Он отбивался, отчаянно размахивал ножом, уже почти не чувствуя боли в онемевшей раненой руке, и в какой-то момент все-таки вырвался из этого трепещущего кокона.
   Эльфов стало больше. Должно быть, они выслеживали свою бешеную дичь, разбившись на группы, и теперь подтянулись остальные. Вепрь крутился по поляне, взрывая копытами прелую листву, а охотники метались вокруг и посылали стрелу за стрелой. Креух со своим арбалетом тоже участвовал в игре. Шельн нигде не было видно.
   Чья- то рука обвила Марека за шею. В ноздри ударил запах болота, гниющих листьев и еще какой-то гадости. Он снова рванулся в сторону. Странное человекоподобное существо -иззелена-бледное, уродливое, с мокрыми патлами мышиного цвета, - хихикнув, сцапало его за руку и прокусило запястье. Второе такое же, урча и царапая кожу острыми желтоватыми ногтями, пыталось содрать с него куртку. Мхоросы и зайчики бесновались вокруг, нарезая круги и кувыркаясь в воздухе.
   Все это напоминало одну вечеринку, на которой Марек побывал в прошлом году, едва поступив в колледж. Ему хотелось побывать в каком-нибудь по-настоящему злачном притоне - взрослый ведь уже, семнадцать лет! - он и пошел, когда позвали. Нанюхались веселящего дурмана, потом танцевали до упаду, а на другой день голова раскалывалась и всего ломало. Однокурсники, кто поопытнее, советовали снова употребить того же самого снадобья, тогда полегчает, но Марек решил, что лучше перетерпит, чем подсядет на эту дрянь. С полмесяца болел, потом поправился. На той вечеринке творилась такая же катавасия.