Страница:
Тия с озабоченным видом закусила нижнюю губу. Она уставилась на сухие буйволиные лепешки, горевшие в костре. Лепешки горели, как торф, и не распространяли того неприятного запаха, какой бывает при сжигании сухого коровьего помета. Вначале все женщины с огромным отвращением собирали буйволиный помет, когда шли за фургонами. Теперь же они были рады, что на этой голой равнине можно найти хоть какое-то топливо.
Наконец Тия подняла голову.
— Я не могу научить человека рисовать или писать маслом, если у него нет к этому способностей, миссис Уэйверли. И уроки пения совершенно бесполезны, если у ученика нет таланта певца. Что же касается вышивки, ну, это ведь Уна… Но она… — Тия умолкла в замешательстве.
— Я понимаю, — невозмутимо кивнула Перрин. Не сказав больше ни слова, она ушла от их костра.
— Я правда не могу, — запротестовала Бути, всплеснув руками.
Мем, которая едва вымолвила слово с тех пор, как пришла Перрин, оторвала взгляд от шитья, лежащего у нее на коленях, и взглянула на сестру:
— Ты отказываешься, не успев даже узнать, что именно ты могла бы сделать. Разве у тебя настолько плохие манеры?
— Ну хорошо же, Мем Грант. Как тебе не совестно бранить собственную сестру в присутствии… Ну, в присутствии…
Мем поднялась на ноги и, прислонившись к фургону, откинула со лба рыжую прядь волос.
— Не притворяйся, что не можешь понять, о чем просит Перрин. Все только и говорят о том, что она пытается помочь Коре. Твоя драгоценная Августа, конечно же, вне себя. — Мем окинула Бути пристальным взглядом. Потом взглянула на Перрин: — Если я могу хоть что-то сделать, только попросите.
Перрин посмотрела на нее с удивлением. Прежде Мем говорила об Августе насмешливо-добродушным тоном. Сегодня же в ее интонациях появилось нечто новое, какое-то странное ожесточение.
— Вы обе можете помочь. — Перрин с улыбкой взглянула на Бути. — Если Кора станет невестой… Ну, наряды у нее несоответствующие, у нее нет ничего подходящего, что могло бы заменить свадебное платье. А у вас такое тонкое чувство стиля, миссис Гловер, что я подумала… в общем, я надеялась, что вы займетесь гардеробом Коры и подумаете, что можно сделать, чтобы придать ей презентабельный вид.
— Я? — Бути заморгала. — Конечно, у меня действительно есть чувство стиля, это верно. — Ее пальцы впились в кружевной воротничок не первой свежести. — Я всегда сама моделировала свои платья. И платья Мем тоже. Но, дорогая! А материя? Где взять материю, которая нам понадобится?
Перрин едва заметно улыбнулась:
— Может быть, Мем возьмет на себя эту заботу? Наверное, почти у каждой из нас найдется лишнее платье, которое можно подновить и перешить для Коры. Или же отрез материи. Например, какие-нибудь занавески, все что угодно…
Бути задумалась, уже готовая сдаться.
— Нам понадобится новая шляпка. Мистера Келзи можно будет попросить сделать каркас, а нам придется поискать отделку. А потом — ее волосы!.. — Она закатила свои серые глаза. — Клянусь, прическа Коры похожа на воронье гнездо. Мне придется что-то делать с ее волосами. И еще нам придется подумать о…
До того как Перрин ушла от их костра, она едва смогла перекинуться с Мем несколькими словами. Она внимательно вглядывалась в лицо Мем. Да, Мем никогда не станет красавицей, но время будет к ней милостиво. Когда красота ее сверстниц увянет, Мем все еще останется привлекательной.
— В последнее время вы кажетесь какой-то вялой. Вы не заболели? Головные боли не проходят?
— Не хуже, чем всегда, — смущенно ответила Мем. Она посмотрела на мужчин, собравшихся у фургона-кухни Копченого Джо. Потом обратилась к Перрин: — Вам никогда не приходила в голову такая мысль… Не аморально ли выходить замуж за мужчину, которого вы не знаете и к которому не испытываете никаких чувств?
— Не кажется ли вам, что уже поздновато задавать подобные вопросы? — удивилась Перрин. Мем погладила ладонью доски фургона.
— Когда я прочла объявление орегонских женихов, я думала только о путешествии, о том, какие удивительные приключения меня ожидают. Но потом я стала задумываться о мистере Сейлзе, моем женихе. Мне интересны… ну… совсем не те вещи, которыми подобает интересоваться леди. — Она смущенно засмеялась. — Я думаю, это большая разница — предлагать себя мужчине, которого любишь, и выходить замуж за человека, к которому не чувствуешь ничего.
Щеки Мем вспыхнули и стали такими же медными, как и ее волосы.
— Так разница есть? — прошептала она со страдальческим выражением лица.
— О Мем, — тихо сказала Перрин. — То, что вы станете миссис Сейлз, будет самым замечательным вашим приключением. Временами вы будете на седьмом небе от счастья, а временами будете впадать в уныние. Но мистер Сейлз полюбит вас, я знаю. Да и как вас не полюбить? Вы умная и привлекательная, умелая хозяйка, способная и на удивление любознательная. У вас практический склад ума и…
— Перрин… я не об этом спрашиваю.
— Нет, об этом. — Перрин заглянула в карие глаза Мем. — Разница между постелью с любимым мужчиной и с мужчиной, которого не любишь, все равно что разница между раем и адом.
Мем задрожала.
— Вот этого-то я и боюсь, — прошептала она.
За час до рассвета Коуди услышал сквозь сон первый ружейный выстрел. Залпы ответных выстрелов зазвучали у него в ушах, когда он, выскочив из палатки, бежал в направлении фургонов с оружием и мелассой. Он на бегу заряжал свое ружье.
Мулы, коровы, ослы Копченого Джо и лошади погонщиков храпели, били копытами, бодали друг друга, потом вдруг ринулись вон из лагеря, увлекая с собой Коуди. Он тотчас же понял, что в четырехугольнике, образованном фургонами, появилась брешь и животные выбегали из загона в прерию.
Крича и бранясь, Коуди подбежал к фургону с оружием. Затем, бросившись наземь, перекатился под колесами, держа в руке ружье.
— Что, черт побери, тут происходит? — крикнул он Майлзу Досону.
Коуди совершенно ничего не видел сквозь пыль, которую подняли животные, устремившиеся в прерию. Рев животных, грохот выстрелов и крики, доносившиеся из палаток, заглушили ответ Досона. Тот подполз поближе.
— Билл Мейси и Джеб Холден убиты, — прокричал он Коуди в ухо. Мейси и Холден, оба они стояли на часах в эту ночь. — И недостает одного из фургонов с мелассой. Украден.
Коуди понял: нужно немедленно принимать решение. Можно было преследовать того, кто угнал фургон. Или же приказать своим людям окружить животных, пока те не разбежались. Но сделать и то, и другое они не могли — слишком мало было людей.
Конечно же, он с удовольствием бы наказал негодяев, которые напали на его лагерь и убили Билла Мейси и Джеба Холдена. Но в таком случае женщины оказались бы в безвыходном положении — они остались бы без мулов, которые тянули их фургоны.
— Это были индейцы! — закричал ему в ухо Майлз Досон. — Я их видел!
В этих краях чаще всего хозяйничали индейцы сиу. Но утверждение Досона не имело под собой почвы. На караваны сиу нападали крайне редко, в основном же промышляли кражами скота, а не фургонов. А если бы индейцы и позарились на фургон, то скорее всего они украли бы фургон с оружием, а не с мелассой. И кроме того, Коуди знал: сиу обчистили бы караван без единого выстрела. Во всяком случае, воспользовались бы не огнестрельным оружием, а луками и стрелами.
Уэбб Коут бросился на землю и перекатился под фургоном поближе к Коуди.
— Шестеро белых мужчин, — пробормотал он сквозь зубы, щурясь от пыли. — Разрисованные и разодетые, как дакотские сиу.
Коуди лихорадочно размышлял. Вместе с Копченым Джо у него осталось шестеро мужчин, но Копченого можно и не считать — он не смог бы попасть и в стену амбара, если бы стоял прямо перед ним. На случай, если он решится преследовать убийц, ему не будет хватать одного человека для ровного счета.
Коуди внимательно рассматривал копыта лошадей, проносившихся мимо.
— Джейк Куинтон, — сказал он вдруг, словно выплевывая это имя.
Уэбб утвердительно кивнул:
— Я тоже так думаю.
Глава 13
Наконец Тия подняла голову.
— Я не могу научить человека рисовать или писать маслом, если у него нет к этому способностей, миссис Уэйверли. И уроки пения совершенно бесполезны, если у ученика нет таланта певца. Что же касается вышивки, ну, это ведь Уна… Но она… — Тия умолкла в замешательстве.
— Я понимаю, — невозмутимо кивнула Перрин. Не сказав больше ни слова, она ушла от их костра.
— Я правда не могу, — запротестовала Бути, всплеснув руками.
Мем, которая едва вымолвила слово с тех пор, как пришла Перрин, оторвала взгляд от шитья, лежащего у нее на коленях, и взглянула на сестру:
— Ты отказываешься, не успев даже узнать, что именно ты могла бы сделать. Разве у тебя настолько плохие манеры?
— Ну хорошо же, Мем Грант. Как тебе не совестно бранить собственную сестру в присутствии… Ну, в присутствии…
Мем поднялась на ноги и, прислонившись к фургону, откинула со лба рыжую прядь волос.
— Не притворяйся, что не можешь понять, о чем просит Перрин. Все только и говорят о том, что она пытается помочь Коре. Твоя драгоценная Августа, конечно же, вне себя. — Мем окинула Бути пристальным взглядом. Потом взглянула на Перрин: — Если я могу хоть что-то сделать, только попросите.
Перрин посмотрела на нее с удивлением. Прежде Мем говорила об Августе насмешливо-добродушным тоном. Сегодня же в ее интонациях появилось нечто новое, какое-то странное ожесточение.
— Вы обе можете помочь. — Перрин с улыбкой взглянула на Бути. — Если Кора станет невестой… Ну, наряды у нее несоответствующие, у нее нет ничего подходящего, что могло бы заменить свадебное платье. А у вас такое тонкое чувство стиля, миссис Гловер, что я подумала… в общем, я надеялась, что вы займетесь гардеробом Коры и подумаете, что можно сделать, чтобы придать ей презентабельный вид.
— Я? — Бути заморгала. — Конечно, у меня действительно есть чувство стиля, это верно. — Ее пальцы впились в кружевной воротничок не первой свежести. — Я всегда сама моделировала свои платья. И платья Мем тоже. Но, дорогая! А материя? Где взять материю, которая нам понадобится?
Перрин едва заметно улыбнулась:
— Может быть, Мем возьмет на себя эту заботу? Наверное, почти у каждой из нас найдется лишнее платье, которое можно подновить и перешить для Коры. Или же отрез материи. Например, какие-нибудь занавески, все что угодно…
Бути задумалась, уже готовая сдаться.
— Нам понадобится новая шляпка. Мистера Келзи можно будет попросить сделать каркас, а нам придется поискать отделку. А потом — ее волосы!.. — Она закатила свои серые глаза. — Клянусь, прическа Коры похожа на воронье гнездо. Мне придется что-то делать с ее волосами. И еще нам придется подумать о…
До того как Перрин ушла от их костра, она едва смогла перекинуться с Мем несколькими словами. Она внимательно вглядывалась в лицо Мем. Да, Мем никогда не станет красавицей, но время будет к ней милостиво. Когда красота ее сверстниц увянет, Мем все еще останется привлекательной.
— В последнее время вы кажетесь какой-то вялой. Вы не заболели? Головные боли не проходят?
— Не хуже, чем всегда, — смущенно ответила Мем. Она посмотрела на мужчин, собравшихся у фургона-кухни Копченого Джо. Потом обратилась к Перрин: — Вам никогда не приходила в голову такая мысль… Не аморально ли выходить замуж за мужчину, которого вы не знаете и к которому не испытываете никаких чувств?
— Не кажется ли вам, что уже поздновато задавать подобные вопросы? — удивилась Перрин. Мем погладила ладонью доски фургона.
— Когда я прочла объявление орегонских женихов, я думала только о путешествии, о том, какие удивительные приключения меня ожидают. Но потом я стала задумываться о мистере Сейлзе, моем женихе. Мне интересны… ну… совсем не те вещи, которыми подобает интересоваться леди. — Она смущенно засмеялась. — Я думаю, это большая разница — предлагать себя мужчине, которого любишь, и выходить замуж за человека, к которому не чувствуешь ничего.
Щеки Мем вспыхнули и стали такими же медными, как и ее волосы.
— Так разница есть? — прошептала она со страдальческим выражением лица.
— О Мем, — тихо сказала Перрин. — То, что вы станете миссис Сейлз, будет самым замечательным вашим приключением. Временами вы будете на седьмом небе от счастья, а временами будете впадать в уныние. Но мистер Сейлз полюбит вас, я знаю. Да и как вас не полюбить? Вы умная и привлекательная, умелая хозяйка, способная и на удивление любознательная. У вас практический склад ума и…
— Перрин… я не об этом спрашиваю.
— Нет, об этом. — Перрин заглянула в карие глаза Мем. — Разница между постелью с любимым мужчиной и с мужчиной, которого не любишь, все равно что разница между раем и адом.
Мем задрожала.
— Вот этого-то я и боюсь, — прошептала она.
За час до рассвета Коуди услышал сквозь сон первый ружейный выстрел. Залпы ответных выстрелов зазвучали у него в ушах, когда он, выскочив из палатки, бежал в направлении фургонов с оружием и мелассой. Он на бегу заряжал свое ружье.
Мулы, коровы, ослы Копченого Джо и лошади погонщиков храпели, били копытами, бодали друг друга, потом вдруг ринулись вон из лагеря, увлекая с собой Коуди. Он тотчас же понял, что в четырехугольнике, образованном фургонами, появилась брешь и животные выбегали из загона в прерию.
Крича и бранясь, Коуди подбежал к фургону с оружием. Затем, бросившись наземь, перекатился под колесами, держа в руке ружье.
— Что, черт побери, тут происходит? — крикнул он Майлзу Досону.
Коуди совершенно ничего не видел сквозь пыль, которую подняли животные, устремившиеся в прерию. Рев животных, грохот выстрелов и крики, доносившиеся из палаток, заглушили ответ Досона. Тот подполз поближе.
— Билл Мейси и Джеб Холден убиты, — прокричал он Коуди в ухо. Мейси и Холден, оба они стояли на часах в эту ночь. — И недостает одного из фургонов с мелассой. Украден.
Коуди понял: нужно немедленно принимать решение. Можно было преследовать того, кто угнал фургон. Или же приказать своим людям окружить животных, пока те не разбежались. Но сделать и то, и другое они не могли — слишком мало было людей.
Конечно же, он с удовольствием бы наказал негодяев, которые напали на его лагерь и убили Билла Мейси и Джеба Холдена. Но в таком случае женщины оказались бы в безвыходном положении — они остались бы без мулов, которые тянули их фургоны.
— Это были индейцы! — закричал ему в ухо Майлз Досон. — Я их видел!
В этих краях чаще всего хозяйничали индейцы сиу. Но утверждение Досона не имело под собой почвы. На караваны сиу нападали крайне редко, в основном же промышляли кражами скота, а не фургонов. А если бы индейцы и позарились на фургон, то скорее всего они украли бы фургон с оружием, а не с мелассой. И кроме того, Коуди знал: сиу обчистили бы караван без единого выстрела. Во всяком случае, воспользовались бы не огнестрельным оружием, а луками и стрелами.
Уэбб Коут бросился на землю и перекатился под фургоном поближе к Коуди.
— Шестеро белых мужчин, — пробормотал он сквозь зубы, щурясь от пыли. — Разрисованные и разодетые, как дакотские сиу.
Коуди лихорадочно размышлял. Вместе с Копченым Джо у него осталось шестеро мужчин, но Копченого можно и не считать — он не смог бы попасть и в стену амбара, если бы стоял прямо перед ним. На случай, если он решится преследовать убийц, ему не будет хватать одного человека для ровного счета.
Коуди внимательно рассматривал копыта лошадей, проносившихся мимо.
— Джейк Куинтон, — сказал он вдруг, словно выплевывая это имя.
Уэбб утвердительно кивнул:
— Я тоже так думаю.
Глава 13
Пока Коуди, Уэбб, Майлз Досон и Джон Восс рыскали по прерии, собирая разбежавшихся животных, Копченый Джо и Гек схоронили молодых погонщиков, Билла Мейси и Джеба Холдена. Сара произнесла прощальную речь, а Тия спела два гимна. Ее чистый голосок был сладким и печальным. После того как Гек Келзи прочел последнюю молитву, Перрин откашлялась и кратко объявила:
— Нам необходимо провести собрание.
Все, даже Августа, последовали за Перрин и собрались за ее фургоном. Стоя напротив заднего полога, Перрин смотрела на невест. На сей раз она была слишком разгневанна, чтобы волноваться.
— Я говорила с мистером Сноу на рассвете. — Гнев был в каком-то смысле гораздо удобнее, чем те обычные чувства, что охватывали ее, когда она думала о Коуди, и Перрин намеренно себя взвинчивала. — Во-первых, на нас напали не индейцы, как вы, наверное, слышали, а люди, переодевшиеся индейцами.
— Следовало ожидать, что мистер Коут будет выгораживать своих, утверждая, что убийцы не были дикарями, — резко возразила Августа.
Перрин не обратила внимания на ее замечание.
— Мистер Сноу считает, что главарь разбойников — человек по имени Джейк Куинтон. Я не посвящена в детали, но, очевидно, история взаимоотношений мистера Сноу и мистера Куинтона берет свое начало с давних дней армейской жизни мистера Сноу.
— Джейк Куинтон? Силы небесные! Я встречала этого человека!
Женщины все как одна повернулись к Бути Гловер. Запинаясь и заливаясь густой краской, она поведала о встрече на ферме Адисона.
— Я просто… ну, мистер Куинтон сказал, что он знает мистера Сноу, он называл его капитаном Сноу, как остальные, поэтому я…
Сара подбоченилась и презрительно поджала губы.
— Ты рассказала незнакомому человеку, что мы везем мелассу и оружие? — спросила она, пристально глядя на Бути.
— Я не помню точно, но… — Бути бросила умоляющий взгляд на Мем, ища поддержки, но та стояла как громом пораженная. Она смотрела на сестру и, казалось, не верила своим ушам.
— Я пыталась предостеречь ее от разговоров со всякими проходимцами! — Августа, прищурившись, уставилась на Бути. — Понимаешь, что ты наделала? Если бы ты послушалась меня, эти бедные погонщики были бы живы!
— О Господи! — Лицо Бути побелело; она упала бы в обморок, если бы Хильда вовремя не поддержала ее. — О нет! Неужели это я виновата в их смерти?
— Мы не можем этого знать, — поспешно проговорила Перрин. Она презрительно взглянула на Августу. — Мы знаем только одно: двое молодых людей поплатились жизнью, пытаясь защитить фургон, нагруженный бочками с мелассой. — Перрин замолчала и нахмурилась, глядя на собравшихся. — Неужели это никому не кажется странным? — спросила она наконец.
— Странным? Что вы имеете в виду? — спросила Джейн.
Сара кивнула:
— Мне всегда казалось странным, что наши женихи и мистер Сноу считают, что есть какая-то выгода в мелассе. Выручка окажется настолько незначительной, что не стоит таких трудов.
— Это обидное предположение! — Уна Норрис скрестила на груди руки. — Капитан Сноу не может нас обманывать.
— Неужели? — усмехнулась Перрин. — Мужчины превратили в добродетель тот факт, что веками обманывают женщин! — Перрин не встречала еще ни одного мужчину, на которого могла бы положиться.
Мем нахмурилась.
— Положим, вы с Сарой правы. Если от мелассы небольшой доход, следовательно, никто не захотел бы ее украсть. Итак, что же такое мы везем?
— Есть только один способ узнать. — Перрин бросилась в свой фургон и достала топорик. — Попробуем?
Хор возмущенных голосов подстегнул ее к дальнейшим действиям. Женщины приблизились к оставшемуся фургону с мелассой, и Сара с Перрин забрались в его задок. Перрин откинула полотняный полог, и все увидели ряды бочек с красной надписью «меласса».
Перрин и Сара переглянулись. Затем Перрин набрала побольше воздуха в легкие и замахнулась топориком, чтобы выбить затычку одного из бочонков.
Как ей хотелось, чтобы Коуди сказал им правду! Ей хотелось, чтобы он оказался исключением среди мужчин, чтобы она ошиблась в своих подозрениях. Но вот тонкая темная струйка полилась на землю с задка фургона. Достаточно было вдохнуть ее запах, чтобы удостовериться, что это вовсе не меласса.
— Виски! — сказала Сара достаточно громко, чтобы все услышали.
— Это нечестно! Он должен был сказать нам об этом! — Щеки Хильды заалели; она беспомощно развела руками. — Что ж, зато теперь я знаю: мы везем оружие и виски. Даже удивительно, что на нас раньше не напали!
К фургону бежал Гек Келзи. Увидев суровые женские лица, он остановился в нерешительности.
— Вы знали об этом? — спросила Хильда, направляясь к нему. — Значит, все знали, кроме нас?
— Ах… — Гек попятился. — Мистер Сноу здорово рассердится, когда увидит, что вы, дамы, наделали.
— Неужели? — выкрикнула Сара с задка фургона. — Можете передать ему, что это мы здорово рассердились!
— Что касается меня, то я просто оскорблена, — выпалила Августа. — Хватит и того, что вы подвергаете наши жизни опасности, перевозя оружие. Но виски?! Виски — это приманка для безнравственных людей. Мы будем подвергаться опасности всю дорогу до самого Орегона!
Раздался одобрительный гул, похожий на жужжание растревоженного улья. Гек Келзи пятился, подняв вверх руки.
— Это не мое дело. Вы должны уладить все с мистером Сноу, — сказал он, прежде чем ретироваться в направлении фургона-кухни.
Перрин оглядела стоявших перед ней невест, дожидаясь тишины.
— Мистер Сноу считает, что это Джейк Куинтон украл фургон и убил погонщиков. Куинтон догадался, что мы везем вовсе не мелассу, а кое-что другое. — Она окинула взглядом гневные лица женщин. — Мы должны решить, что сказать мистеру Сноу.
— Я не знаю, что мы скажем мистеру Сноу, — покачала головой Кора. — Но смотреть, как виски льется на землю — все равно что смотреть, как утекают наши денежки. Просто стыд, если хотите знать.
— Согласна, — поддержала Сара. — Найдите посуду, леди. Прошлая ночь и сегодняшнее утро были настоящей пыткой, и я полагаю, что мы все заслужили выпивку.
— Виски? — в испуге выдохнула Августа.
— Я узнала его вкус, будучи в армии, — усмехнулась Сара. — Майор Дженнингс, мой покойный муж, всегда говорил, что вкус у виски противный, но ощущение от него приятное. Сейчас мне как раз не хватает приятных ощущений. Ночь выдалась тяжелая, а утро — вообще черт знает что!
— А мне даже интересно узнать, каков вкус виски, — сообщила Мем. — Я никогда не пробовала ничего крепче бренди. — Она подошла к Бути, которая плакала, опершись на оглобли. — Тебе тоже не повредит попробовать.
— О Мем, — прошептала Бути, слезы градом катились по ее щекам. — Когда тот человек… я просто не подумала! Я не хотела…
— Знаю, не хотела. И в том, что произошло, нет твоей вины. Ты не могла знать, что Куинтон — разбойник и убийца. — Мем крепко обняла сестру за плечи. Поверх головы Бути она язвительно взглянула на Августу. — Пошли, мы отыщем наши кружки, попробуем немного виски и выбросим все из головы.
Когда Перрин глотнула виски, оно обожгло ей горло, она прослезилась. Перрин никогда не пробовала ничего крепче шерри и теперь задохнулась, сплюнула. Потом улыбнулась, когда все остальные зааплодировали. Мем была следующей. Она схватилась за горло, закашлялась, заморгала, а потом сделала еще глоток под взрывы смеха. Каждая по очереди оказывалась в центре всеобщего внимания. Не пили только Августа и Уна, которые с презрительными минами наблюдали за происходящим.
Когда каждая отведала «огненной воды», Перрин откашлялась и заговорила хриплым пьяным голосом:
— У вас было время подумать. Итак, что же я скажу мистеру Сноу?
— Ты наша руководительница… что ты-то предлагаешь? — спросила Уинни.
Перрин на мгновение опешила. Впервые ей давали понять, что ее мнение заслуживает того, чтобы его выслушали и обсудили. Она смотрела на лица женщин и глотала невольные слезы.
— Я точно знаю, что мне хотелось бы высказать мистеру Сноу, — сказала Перрин, когда обрела дар речи.
В первый раз женщины слушали ее внимательно. Более того, они все согласились с ней, даже Августа и Уна. И это стало ее маленькой личной победой.
Оставив Уэбба и Джона, которые загоняли животных в лагерь, Коуди объезжал лагерь по периметру. Его беспокойство усилилось, когда он проезжал мимо опустевших фургонов.
Когда Коуди подъезжал к фургоиуисухне, он уже чувствовал: что-то случилось.
— Где, черт побери, все женщины? — проворчал он, останавливаясь перед Геком и Копченым Джо. Копченый сдвинул шляпу на затылок и осклабился:
— Капитан, у тебя большие неприятности.
— Пропади все пропадом! Копченый, где они?!
Копченый Джо указал большим пальцем через плечо.
— Гек говорит, они за фургоном с мелассой. — Его улыбка стала еще шире.
Наклонившись вперед, Коуди тронул каблуками бока кобылы и рысью понесся к фургону. Ухмылка Копченого Джо никогда не предвещала ничего хорошего. Коуди резко натянул поводья, когда запах виски ударил ему в ноздри. И тут он увидел женщин.
Перрин Уэйверли, Бути Гловер и Тия Ривз лежали, распростершись на траве, казалось, они упали там, где их настигла пуля. Сердце его сжалось в тоске. Только когда Коуди услышал, как посапывает Бути, и увидел, как дернулась нога Перрин, обтянутая шерстяным чулком, он понял, что они живы.
Он облегченно вздохнул. Камень свалился у него с души. Ему пришлось натянуть поводья, удерживая клячу, чтобы та не бросилась прочь от резкого запаха виски. Коуди отъехал от спящих женщин и направился на звуки песни, исполняемой хриплым голосом.
Сара, взгромоздившись на задок фургона, сидела, болтая ногами в чулках точно девчонка. Она громко и фальшиво распевала солдатские песни, а Мем и Кора, держась друг за дружку, слушали ее и заливались истерическим смехом. Коуди нахмурился. Сара ужаснется, когда вспомнит, что пела такие вульгарные песенки, а Мем и даже Кора придут в ужас, когда вспомнят о своем поведении. Если, конечно, вспомнят.
Хильда и Джейн рухнули на землю, раскинув ноги. Привалившись к задним колесам фургона с мелассой, они заснули мертвым сном. Хильду вырвало в подол.
Наконец он увидел Уинни. Она сидела, как индианка в голой прерии, с оловянной кружкой в подоле. Сидела, уставившись на восток, в направлении дома, и крупные слезы медленно катились по ее щекам. Она нараспев тянула «Уилли» или «Билли», словно повторяла припев какой-то песни.
Коуди прикрыл глаза и потер ладонью подбородок. Все женщины были мертвецки пьяны.
Бросив еще один взгляд на ноги Перрин, он подхлестнул клячу и вернулся к костру Копченого Джо. Копченый, ухмыляясь, вручил ему кружку с кофе, разбавленным виски:
— Похоже, тебе нужно подкрепиться, капитан. Коуди проглотил кофе с виски одним глотком, не обращая внимания на ожог, расползающийся по горлу.
— Гек, если в том бочонке осталось еще виски, замени пробку. А поим вы с Копченым растащите женщин по их фургонам, чтобы они проспались.
Коуди нахмурился. У них двое убитых. Они потеряли полдня, гоняясь за животными. Они потеряют и оставшуюся половину, потому что невесты, черт бы их побрал, напились до такой степени, что не смогут править мулами. Из-за тумана, разлившихся ручьев и смерти Люси они опаздывают уже на неделю.
Когда до Коуди дошло, что двух невест он недосчитался, он объехал весь лагерь и в конце концов подъехал к палатке Уны Норрис. И увидел Августу и Уну, которые сидели на складных стульях на тенистой стороне фургона, попивая чай. Обе были трезвы, но, похоже, наелись лимонов, судя по выражению их лиц. Ни одна с ним не поздоровалась.
У Коуди в голове вертелось множество замечаний, которые он мог бы высказать. Но он так ничего и не сказал. Просто смотрел на них, они же холодно смотрели на него.
Наконец, глянув на небо, сообщил:
— Температура падает. Похоже, будет град. Еще один день потрачен впустую.
Ему ответили молчанием. Мысленно выругавшись, Коуди поехал проверить животных. Отъезжая от фургона, он чувствовал на себе ледяные взгляды женщин.
Гонг Копченого Джо, призывающий проснуться и петь, грохотал в голове Перрин серией взрывов. Она проснулась и обнаружила, что лежит на полу в своем фургоне. Все тело ее ныло и болело. Затем она заметила у своего лица колено Хильды. Женщины с трудом приподнялись, хватаясь за голову и охая.
Перрин, прищурившись, вглядывалась в Хильду, которая находилась в весьма плачевном состоянии; Такой Перрин ее еще ни разу не видела. Одна коса Хильды расплелась и белыми волнами спадала к талии; юбки были порваны и выпачканы засохшими рвотными массами. Степная трава облепила ее платье и волосы.
— Ах! Я выгляжу просто отвратительно! — простонала Хильда, осматривая себя. Она вздохнула. Казалось, ей снова сделалось дурно.
Когда Перрин произвела осмотр своего собственного одеяния, она застонала. Грязь и пыль покрывали ее лицо. Чулки перекрутились. Юбка порвалась по шву, к тому же она потеряла один ботинок. В глаза ей словно песка насыпали, а во рту чувствовался такой ужасный привкус, что она икнула. Перрин сейчас отдала бы все на свете за горячую ванну и десятичасовой сон.
Не говоря ни слова, женщины переоделись и выбрались из фургона. Утро было прохладное и такое же хмурое, как их лица. Хильда уловила запах подгорающего сала, доносившийся от костра Копченого Джо. Лицо ее позеленело. Она бросилась в терновые кусты, держась за желудок.
Наклонившись над ведром с водой, Перрин принялась скрести свои щеки, пока они не зарделись. Потом попыталась вычесать грязь и траву из волос. После чего развела костер и повесила над пламенем чугунок с кофе. Она не стала месить тесто и печь лепешки. Ни Хильде, ни ей самой есть не хотелось.
Спустя тридцать минут, подкрепившись двумя кружками крепкого кофе, Перрин поднялась на ноги, глубоко вздохнула, набираясь храбрости, и отправилась на поиски Коуди Сноу. Невесты парами потянулись за ней. У всех был виноватый вид и затуманенные глаза — у всех, за исключением Августы и Уны, которые не удостаивали остальных взглядом.
Увидев Сноу, седлающего кобылу, Перрин направилась к нему. Каждый шаг отдавался у нее в голове, и она морщилась от боли. Заметив, что к нему приближаются невесты, Коуди вопросительно приподнял брови. Нужно отдать ему должное — он быстро взял себя в руки и пошел им навстречу.
— Ну? — спросил он сурово, глядя на бледное лицо Перрин, на ее дрожащие руки. Глаза его метали молнии.
Такое отношение упростило дело. Как он смеет говорить таким тоном, словно это они должны оправдываться перед ним!
— Вы нас предали! — бросила Перрин.
Женщины, стоявшие у нее за спиной, одобрительно зашумели.
Губы Перрин дрожали, однако гнев ее носил личный характер. Ей хотелось, чтобы Коуди оказался не таким, как все мужчины. Она уже начала верить, что так оно и было. Но он — такой же, как все остальные мужчины, которых она знала. Все они — предатели. Вместо того чтобы сказать правду, мужчина говорит то, что женщина хочет услышать. А когда его поймают с поличным, он утверждает, что это женщина не права, а не он.
— Вы нам лгали! — бросила Перрин обвинение, словно выплевывая слова.
— Неужели вам, леди, спалось бы лучше, если бы вы знали, что мы везем оружие и виски?
Его невозмутимый тон привел ее в ярость.
— Не пытайтесь свалить на нас свою вину! Вы должны были сказать нам об этом! — с жаром заявила Перрин, вспомнив, как ее предали в последний раз.
Она говорила себе, что сейчас перед ней не Джэрин Уэйверли, сладкие речи которого ввели в заблуждение одинокую молоденькую девушку. И не Джозеф Бойд, который воспользовался ее благодарностью. Перед ней был Коуди Сноу, и он вел себя с ней честно, безо всяких уловок. Но слова, которые она говорила себе, не умерили ее гнева — ведь он оказался таким же, как все прочие мужчины.
— Мы отказываемся рисковать жизнью всю дорогу до Орегона. Рисковать из-за оружия и виски, — заявила Перрин.
— Неужто? — Коуди прищурился; руки его сжались в кулаки.
Перрин подалась вперед:
— Да!
— И что же, по вашему мнению, нужно делать с товаром ваших женихов? Бросить на обочине?
— Мы требуем, чтобы вы продали оружие и виски в форте Ларами.
Снова послышался хор голосов, выражающих согласие. Ввиду специфического воздействия выпитого накануне виски это звучало чрезвычайно убедительно.
Коуди обвел женщин взглядом, заставившим их замолчать.
— Это не просто сделка. Если в форте имеются излишки чего-либо, так это излишки оружия и виски. Стоимость нашего груза возрастет в Орегоне втрое, именно туда он и должен быть доставлен.
Перрин упрямо выставила подбородок. Глаза ее вспыхнули.
— Тогда мы никуда не едем!
Коуди, пожав плечами, уставился на нее в недоумении. Такого он не ожидал. Он окинул взглядом остальных женщин. Выражение их лиц было столь же решительным.
— У нас нет времени, чтобы тратить его на глупости. Тушите костры — и по фургонам! Мы отправляемся через десять минут.
Некоторые из невест повернулись было, чтобы идти к фургонам, но голос Перрин остановил их.
— Нет, — твердо заявила она. — Мы никуда не поедем, пока вы не пообещаете, что избавитесь от виски и оружия в форте Ларами. Это наше условие, иначе мы отказываемся продолжать путь.
— Нам необходимо провести собрание.
Все, даже Августа, последовали за Перрин и собрались за ее фургоном. Стоя напротив заднего полога, Перрин смотрела на невест. На сей раз она была слишком разгневанна, чтобы волноваться.
— Я говорила с мистером Сноу на рассвете. — Гнев был в каком-то смысле гораздо удобнее, чем те обычные чувства, что охватывали ее, когда она думала о Коуди, и Перрин намеренно себя взвинчивала. — Во-первых, на нас напали не индейцы, как вы, наверное, слышали, а люди, переодевшиеся индейцами.
— Следовало ожидать, что мистер Коут будет выгораживать своих, утверждая, что убийцы не были дикарями, — резко возразила Августа.
Перрин не обратила внимания на ее замечание.
— Мистер Сноу считает, что главарь разбойников — человек по имени Джейк Куинтон. Я не посвящена в детали, но, очевидно, история взаимоотношений мистера Сноу и мистера Куинтона берет свое начало с давних дней армейской жизни мистера Сноу.
— Джейк Куинтон? Силы небесные! Я встречала этого человека!
Женщины все как одна повернулись к Бути Гловер. Запинаясь и заливаясь густой краской, она поведала о встрече на ферме Адисона.
— Я просто… ну, мистер Куинтон сказал, что он знает мистера Сноу, он называл его капитаном Сноу, как остальные, поэтому я…
Сара подбоченилась и презрительно поджала губы.
— Ты рассказала незнакомому человеку, что мы везем мелассу и оружие? — спросила она, пристально глядя на Бути.
— Я не помню точно, но… — Бути бросила умоляющий взгляд на Мем, ища поддержки, но та стояла как громом пораженная. Она смотрела на сестру и, казалось, не верила своим ушам.
— Я пыталась предостеречь ее от разговоров со всякими проходимцами! — Августа, прищурившись, уставилась на Бути. — Понимаешь, что ты наделала? Если бы ты послушалась меня, эти бедные погонщики были бы живы!
— О Господи! — Лицо Бути побелело; она упала бы в обморок, если бы Хильда вовремя не поддержала ее. — О нет! Неужели это я виновата в их смерти?
— Мы не можем этого знать, — поспешно проговорила Перрин. Она презрительно взглянула на Августу. — Мы знаем только одно: двое молодых людей поплатились жизнью, пытаясь защитить фургон, нагруженный бочками с мелассой. — Перрин замолчала и нахмурилась, глядя на собравшихся. — Неужели это никому не кажется странным? — спросила она наконец.
— Странным? Что вы имеете в виду? — спросила Джейн.
Сара кивнула:
— Мне всегда казалось странным, что наши женихи и мистер Сноу считают, что есть какая-то выгода в мелассе. Выручка окажется настолько незначительной, что не стоит таких трудов.
— Это обидное предположение! — Уна Норрис скрестила на груди руки. — Капитан Сноу не может нас обманывать.
— Неужели? — усмехнулась Перрин. — Мужчины превратили в добродетель тот факт, что веками обманывают женщин! — Перрин не встречала еще ни одного мужчину, на которого могла бы положиться.
Мем нахмурилась.
— Положим, вы с Сарой правы. Если от мелассы небольшой доход, следовательно, никто не захотел бы ее украсть. Итак, что же такое мы везем?
— Есть только один способ узнать. — Перрин бросилась в свой фургон и достала топорик. — Попробуем?
Хор возмущенных голосов подстегнул ее к дальнейшим действиям. Женщины приблизились к оставшемуся фургону с мелассой, и Сара с Перрин забрались в его задок. Перрин откинула полотняный полог, и все увидели ряды бочек с красной надписью «меласса».
Перрин и Сара переглянулись. Затем Перрин набрала побольше воздуха в легкие и замахнулась топориком, чтобы выбить затычку одного из бочонков.
Как ей хотелось, чтобы Коуди сказал им правду! Ей хотелось, чтобы он оказался исключением среди мужчин, чтобы она ошиблась в своих подозрениях. Но вот тонкая темная струйка полилась на землю с задка фургона. Достаточно было вдохнуть ее запах, чтобы удостовериться, что это вовсе не меласса.
— Виски! — сказала Сара достаточно громко, чтобы все услышали.
— Это нечестно! Он должен был сказать нам об этом! — Щеки Хильды заалели; она беспомощно развела руками. — Что ж, зато теперь я знаю: мы везем оружие и виски. Даже удивительно, что на нас раньше не напали!
К фургону бежал Гек Келзи. Увидев суровые женские лица, он остановился в нерешительности.
— Вы знали об этом? — спросила Хильда, направляясь к нему. — Значит, все знали, кроме нас?
— Ах… — Гек попятился. — Мистер Сноу здорово рассердится, когда увидит, что вы, дамы, наделали.
— Неужели? — выкрикнула Сара с задка фургона. — Можете передать ему, что это мы здорово рассердились!
— Что касается меня, то я просто оскорблена, — выпалила Августа. — Хватит и того, что вы подвергаете наши жизни опасности, перевозя оружие. Но виски?! Виски — это приманка для безнравственных людей. Мы будем подвергаться опасности всю дорогу до самого Орегона!
Раздался одобрительный гул, похожий на жужжание растревоженного улья. Гек Келзи пятился, подняв вверх руки.
— Это не мое дело. Вы должны уладить все с мистером Сноу, — сказал он, прежде чем ретироваться в направлении фургона-кухни.
Перрин оглядела стоявших перед ней невест, дожидаясь тишины.
— Мистер Сноу считает, что это Джейк Куинтон украл фургон и убил погонщиков. Куинтон догадался, что мы везем вовсе не мелассу, а кое-что другое. — Она окинула взглядом гневные лица женщин. — Мы должны решить, что сказать мистеру Сноу.
— Я не знаю, что мы скажем мистеру Сноу, — покачала головой Кора. — Но смотреть, как виски льется на землю — все равно что смотреть, как утекают наши денежки. Просто стыд, если хотите знать.
— Согласна, — поддержала Сара. — Найдите посуду, леди. Прошлая ночь и сегодняшнее утро были настоящей пыткой, и я полагаю, что мы все заслужили выпивку.
— Виски? — в испуге выдохнула Августа.
— Я узнала его вкус, будучи в армии, — усмехнулась Сара. — Майор Дженнингс, мой покойный муж, всегда говорил, что вкус у виски противный, но ощущение от него приятное. Сейчас мне как раз не хватает приятных ощущений. Ночь выдалась тяжелая, а утро — вообще черт знает что!
— А мне даже интересно узнать, каков вкус виски, — сообщила Мем. — Я никогда не пробовала ничего крепче бренди. — Она подошла к Бути, которая плакала, опершись на оглобли. — Тебе тоже не повредит попробовать.
— О Мем, — прошептала Бути, слезы градом катились по ее щекам. — Когда тот человек… я просто не подумала! Я не хотела…
— Знаю, не хотела. И в том, что произошло, нет твоей вины. Ты не могла знать, что Куинтон — разбойник и убийца. — Мем крепко обняла сестру за плечи. Поверх головы Бути она язвительно взглянула на Августу. — Пошли, мы отыщем наши кружки, попробуем немного виски и выбросим все из головы.
Когда Перрин глотнула виски, оно обожгло ей горло, она прослезилась. Перрин никогда не пробовала ничего крепче шерри и теперь задохнулась, сплюнула. Потом улыбнулась, когда все остальные зааплодировали. Мем была следующей. Она схватилась за горло, закашлялась, заморгала, а потом сделала еще глоток под взрывы смеха. Каждая по очереди оказывалась в центре всеобщего внимания. Не пили только Августа и Уна, которые с презрительными минами наблюдали за происходящим.
Когда каждая отведала «огненной воды», Перрин откашлялась и заговорила хриплым пьяным голосом:
— У вас было время подумать. Итак, что же я скажу мистеру Сноу?
— Ты наша руководительница… что ты-то предлагаешь? — спросила Уинни.
Перрин на мгновение опешила. Впервые ей давали понять, что ее мнение заслуживает того, чтобы его выслушали и обсудили. Она смотрела на лица женщин и глотала невольные слезы.
— Я точно знаю, что мне хотелось бы высказать мистеру Сноу, — сказала Перрин, когда обрела дар речи.
В первый раз женщины слушали ее внимательно. Более того, они все согласились с ней, даже Августа и Уна. И это стало ее маленькой личной победой.
Оставив Уэбба и Джона, которые загоняли животных в лагерь, Коуди объезжал лагерь по периметру. Его беспокойство усилилось, когда он проезжал мимо опустевших фургонов.
Когда Коуди подъезжал к фургоиуисухне, он уже чувствовал: что-то случилось.
— Где, черт побери, все женщины? — проворчал он, останавливаясь перед Геком и Копченым Джо. Копченый сдвинул шляпу на затылок и осклабился:
— Капитан, у тебя большие неприятности.
— Пропади все пропадом! Копченый, где они?!
Копченый Джо указал большим пальцем через плечо.
— Гек говорит, они за фургоном с мелассой. — Его улыбка стала еще шире.
Наклонившись вперед, Коуди тронул каблуками бока кобылы и рысью понесся к фургону. Ухмылка Копченого Джо никогда не предвещала ничего хорошего. Коуди резко натянул поводья, когда запах виски ударил ему в ноздри. И тут он увидел женщин.
Перрин Уэйверли, Бути Гловер и Тия Ривз лежали, распростершись на траве, казалось, они упали там, где их настигла пуля. Сердце его сжалось в тоске. Только когда Коуди услышал, как посапывает Бути, и увидел, как дернулась нога Перрин, обтянутая шерстяным чулком, он понял, что они живы.
Он облегченно вздохнул. Камень свалился у него с души. Ему пришлось натянуть поводья, удерживая клячу, чтобы та не бросилась прочь от резкого запаха виски. Коуди отъехал от спящих женщин и направился на звуки песни, исполняемой хриплым голосом.
Сара, взгромоздившись на задок фургона, сидела, болтая ногами в чулках точно девчонка. Она громко и фальшиво распевала солдатские песни, а Мем и Кора, держась друг за дружку, слушали ее и заливались истерическим смехом. Коуди нахмурился. Сара ужаснется, когда вспомнит, что пела такие вульгарные песенки, а Мем и даже Кора придут в ужас, когда вспомнят о своем поведении. Если, конечно, вспомнят.
Хильда и Джейн рухнули на землю, раскинув ноги. Привалившись к задним колесам фургона с мелассой, они заснули мертвым сном. Хильду вырвало в подол.
Наконец он увидел Уинни. Она сидела, как индианка в голой прерии, с оловянной кружкой в подоле. Сидела, уставившись на восток, в направлении дома, и крупные слезы медленно катились по ее щекам. Она нараспев тянула «Уилли» или «Билли», словно повторяла припев какой-то песни.
Коуди прикрыл глаза и потер ладонью подбородок. Все женщины были мертвецки пьяны.
Бросив еще один взгляд на ноги Перрин, он подхлестнул клячу и вернулся к костру Копченого Джо. Копченый, ухмыляясь, вручил ему кружку с кофе, разбавленным виски:
— Похоже, тебе нужно подкрепиться, капитан. Коуди проглотил кофе с виски одним глотком, не обращая внимания на ожог, расползающийся по горлу.
— Гек, если в том бочонке осталось еще виски, замени пробку. А поим вы с Копченым растащите женщин по их фургонам, чтобы они проспались.
Коуди нахмурился. У них двое убитых. Они потеряли полдня, гоняясь за животными. Они потеряют и оставшуюся половину, потому что невесты, черт бы их побрал, напились до такой степени, что не смогут править мулами. Из-за тумана, разлившихся ручьев и смерти Люси они опаздывают уже на неделю.
Когда до Коуди дошло, что двух невест он недосчитался, он объехал весь лагерь и в конце концов подъехал к палатке Уны Норрис. И увидел Августу и Уну, которые сидели на складных стульях на тенистой стороне фургона, попивая чай. Обе были трезвы, но, похоже, наелись лимонов, судя по выражению их лиц. Ни одна с ним не поздоровалась.
У Коуди в голове вертелось множество замечаний, которые он мог бы высказать. Но он так ничего и не сказал. Просто смотрел на них, они же холодно смотрели на него.
Наконец, глянув на небо, сообщил:
— Температура падает. Похоже, будет град. Еще один день потрачен впустую.
Ему ответили молчанием. Мысленно выругавшись, Коуди поехал проверить животных. Отъезжая от фургона, он чувствовал на себе ледяные взгляды женщин.
Гонг Копченого Джо, призывающий проснуться и петь, грохотал в голове Перрин серией взрывов. Она проснулась и обнаружила, что лежит на полу в своем фургоне. Все тело ее ныло и болело. Затем она заметила у своего лица колено Хильды. Женщины с трудом приподнялись, хватаясь за голову и охая.
Перрин, прищурившись, вглядывалась в Хильду, которая находилась в весьма плачевном состоянии; Такой Перрин ее еще ни разу не видела. Одна коса Хильды расплелась и белыми волнами спадала к талии; юбки были порваны и выпачканы засохшими рвотными массами. Степная трава облепила ее платье и волосы.
— Ах! Я выгляжу просто отвратительно! — простонала Хильда, осматривая себя. Она вздохнула. Казалось, ей снова сделалось дурно.
Когда Перрин произвела осмотр своего собственного одеяния, она застонала. Грязь и пыль покрывали ее лицо. Чулки перекрутились. Юбка порвалась по шву, к тому же она потеряла один ботинок. В глаза ей словно песка насыпали, а во рту чувствовался такой ужасный привкус, что она икнула. Перрин сейчас отдала бы все на свете за горячую ванну и десятичасовой сон.
Не говоря ни слова, женщины переоделись и выбрались из фургона. Утро было прохладное и такое же хмурое, как их лица. Хильда уловила запах подгорающего сала, доносившийся от костра Копченого Джо. Лицо ее позеленело. Она бросилась в терновые кусты, держась за желудок.
Наклонившись над ведром с водой, Перрин принялась скрести свои щеки, пока они не зарделись. Потом попыталась вычесать грязь и траву из волос. После чего развела костер и повесила над пламенем чугунок с кофе. Она не стала месить тесто и печь лепешки. Ни Хильде, ни ей самой есть не хотелось.
Спустя тридцать минут, подкрепившись двумя кружками крепкого кофе, Перрин поднялась на ноги, глубоко вздохнула, набираясь храбрости, и отправилась на поиски Коуди Сноу. Невесты парами потянулись за ней. У всех был виноватый вид и затуманенные глаза — у всех, за исключением Августы и Уны, которые не удостаивали остальных взглядом.
Увидев Сноу, седлающего кобылу, Перрин направилась к нему. Каждый шаг отдавался у нее в голове, и она морщилась от боли. Заметив, что к нему приближаются невесты, Коуди вопросительно приподнял брови. Нужно отдать ему должное — он быстро взял себя в руки и пошел им навстречу.
— Ну? — спросил он сурово, глядя на бледное лицо Перрин, на ее дрожащие руки. Глаза его метали молнии.
Такое отношение упростило дело. Как он смеет говорить таким тоном, словно это они должны оправдываться перед ним!
— Вы нас предали! — бросила Перрин.
Женщины, стоявшие у нее за спиной, одобрительно зашумели.
Губы Перрин дрожали, однако гнев ее носил личный характер. Ей хотелось, чтобы Коуди оказался не таким, как все мужчины. Она уже начала верить, что так оно и было. Но он — такой же, как все остальные мужчины, которых она знала. Все они — предатели. Вместо того чтобы сказать правду, мужчина говорит то, что женщина хочет услышать. А когда его поймают с поличным, он утверждает, что это женщина не права, а не он.
— Вы нам лгали! — бросила Перрин обвинение, словно выплевывая слова.
— Неужели вам, леди, спалось бы лучше, если бы вы знали, что мы везем оружие и виски?
Его невозмутимый тон привел ее в ярость.
— Не пытайтесь свалить на нас свою вину! Вы должны были сказать нам об этом! — с жаром заявила Перрин, вспомнив, как ее предали в последний раз.
Она говорила себе, что сейчас перед ней не Джэрин Уэйверли, сладкие речи которого ввели в заблуждение одинокую молоденькую девушку. И не Джозеф Бойд, который воспользовался ее благодарностью. Перед ней был Коуди Сноу, и он вел себя с ней честно, безо всяких уловок. Но слова, которые она говорила себе, не умерили ее гнева — ведь он оказался таким же, как все прочие мужчины.
— Мы отказываемся рисковать жизнью всю дорогу до Орегона. Рисковать из-за оружия и виски, — заявила Перрин.
— Неужто? — Коуди прищурился; руки его сжались в кулаки.
Перрин подалась вперед:
— Да!
— И что же, по вашему мнению, нужно делать с товаром ваших женихов? Бросить на обочине?
— Мы требуем, чтобы вы продали оружие и виски в форте Ларами.
Снова послышался хор голосов, выражающих согласие. Ввиду специфического воздействия выпитого накануне виски это звучало чрезвычайно убедительно.
Коуди обвел женщин взглядом, заставившим их замолчать.
— Это не просто сделка. Если в форте имеются излишки чего-либо, так это излишки оружия и виски. Стоимость нашего груза возрастет в Орегоне втрое, именно туда он и должен быть доставлен.
Перрин упрямо выставила подбородок. Глаза ее вспыхнули.
— Тогда мы никуда не едем!
Коуди, пожав плечами, уставился на нее в недоумении. Такого он не ожидал. Он окинул взглядом остальных женщин. Выражение их лиц было столь же решительным.
— У нас нет времени, чтобы тратить его на глупости. Тушите костры — и по фургонам! Мы отправляемся через десять минут.
Некоторые из невест повернулись было, чтобы идти к фургонам, но голос Перрин остановил их.
— Нет, — твердо заявила она. — Мы никуда не поедем, пока вы не пообещаете, что избавитесь от виски и оружия в форте Ларами. Это наше условие, иначе мы отказываемся продолжать путь.