Актриса возвращалась к жизни очень медленно и прикладывала для этого усилия поистине титанические. Как-то знаменитый лондонский фотограф Терри О,Нил предложил Фэй сняться для серии фотографий, заказанных журналом «People». Съемки проходили на берегу Гудзона ветреным днем. Терри старался угодить Фэй. Он придумал для нее множество исключительно романтических и своеобразных кадров. Он шутил, чтобы развеселить Фэй, и ему это удалось. Впервые за многие месяцы актриса смеялась. Ей было почему-то очень хорошо и спокойно. После этой замечательной фотосерии Фэй сильно простудилась. Пока она болела, Терри не отходил от нее, ухаживая, словно за ребенком. Он сам готовил чай, еду и кормил Фэй с ложечки. Он менял повязки на ее лбу, а на ночь читал сказки братьев Гримм. Фэй казалось, что Терри поразительно похож на ее отца. Во всяком случае, у него точно такие же руки. Вот только в детстве отец с ней так не сидел и никогда не читал ей сказок, хотя именно этого ей хотелось бы больше всего на свете. Ей безумно, откровенно эгоистично хотелось счастья, и только Терри мог его дать, а потому Фэй решила: она ни за что не отпустит его. Ради нее Терри пришлось бросить в Лондоне семью: жену и двоих детей. Испытывала ли Фэй по этому поводу угрызения совести? Нет, нисколько. Она настолько исстрадалась, что хотела счастья всем своим существом. Она имела на это право!
Вскоре Терри и Фэй поженились, а в 1980 году в их семье родился долгожданный сын. Супруги переехали в Лондон. Фэй приобрела роскошный особняк в центре города и отделала его по своему вкусу – в стиле Людовика XVI. Фэй практически перестала сниматься. Все свободное время она стала уделять семье. Исполнились все ее желания: у нее были муж, ребенок. Терри ради нее забросил карьеру фоторепортера, чтобы стать менеджером любимой жены. Но была ли Фэй счастлива? Едва муж переступал порог дома, как на него обрушивался шквал упреков или жалоб. Казалось, он все делал не так: покупал не то, стоял не так, цветы дарил не те, водил ребенка гулять не туда. Фэй кричала на него, все больше распаляясь и понимая, что поступает неправильно, и от этого злилась еще больше. Она как будто хотела отомстить ни в чем не повинному Терри за все зло, что причинили ей другие мужчины. Фэй не могла заставить себя поверить мужу. Сейчас он – идеальный, но кто знает, а вдруг он поступит с ней так же, как другие? И кто может дать гарантию, что в один прекрасный момент счастье не кончится внезапно? В конце концов Фэй забрала ребенка и, бросив мужа, улетела в Америку. Она больше никогда не пыталась наладить личную жизнь. После неудачи с Терри она сделала вывод, что ей этого просто не дано. Кого она любила по-настоящему? Мастроянни или Питера Вульфа? Какое чувство было искренним? Фэй всегда боялась собственных чувств, а потому сделала все возможное, чтобы убить их. И ей это удалось. Конечно, и после Терри у нее были любовники – Фэй всегда нравилась мужчинам – но каждого из них она предупреждала сразу: «Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что то, что происходит между нами, – не навсегда и вообще к любви никакого отношения не имеет».
Фэй Данауэй продолжает сниматься, и одним из самых привлекательных проектов ей представляется фильм, где она сыграет Марию Каллас – знаменитую певицу, для которой любовь была в жизни буквально всем.
Сейчас Фэй не сможет сказать, что такое любовь, но уверена: она замечательная актриса, а потому никто не догадается, что женщину, отдавшую жизнь за любовь, играет холодная, как лед, лицедейка.
Франсуа Трюффо. Жажда любить
Франсуа Трюффо, известный французский режиссер, долго ждал свою единственную и неповторимую любовь. Одна из подруг однажды заявила ему откровенно: «Ты непередаваемо обаятелен, когда работаешь, но после работы ты невыносимо скучен. Ты просто невозможен и непостоянен, и терпеть тебя порой нет никакой возможности».
Франсуа Трюффо родился 6 февраля 1932 года. Он был нежеланным ребенком и до трех лет даже не знал, как выглядела его мать. Она была совсем молодой – 19-летняя Жаклин. Ей казалось, что вся жизнь впереди и ребенок станет стеснять ее, тем более что она бы даже затруднилась сказать, кто именно является отцом ее сына.
Новорожденного отдали на воспитание в чужую семью, и только благодаря бабушке Франсуа остался жив. Во-первых, именно бабушка отговорила свою беспутную дочь делать аборт, а во-вторых, однажды она навестила 3-летнего Франсуа и поняла, что ребенок умирает от истощения. Она забрала внука к себе, выходила, поставила на ноги.
Что же касается матери Франсуа, то она уже нашла себе мужа – альпиниста Ролана Трюффо, человека доброго и без предрассудков. Он усыновил Франсуа, даже не видя его в глаза. Однако, вполне возможно, что Ролан Трюффо вообще никогда бы так и не увидел своего пасынка, если бы не трагичные обстоятельства. У Жаклин и Ролана родился сын, который умер в возрасте двух месяцев. После этого врачи поставили Жаклин неутешительный диагноз: у нее больше никогда не будет детей. Вот тут-то женщина и вспомнила, что у нее остался еще один ребенок, которого она так не хотела и которого, в сущности, не любила.
А Франсуа, болезненный и постоянно мучающийся отитами, рос у бабушки, пока Жаклин развлекалась, ходила в кино и совершала восхождения в горы вместе с мужем. Спускаясь с гор, она вспоминала, что у нее имеется сын, и принималась за его воспитание, которое заключалось в том, что она изредка брала ребенка к себе и пыталась как следует накормить его.
Для Франсуа подобные визиты превращались в мучение, поскольку его насильно заставляли доедать очередную порцию еды, а его слабый желудок не желал принимать то, что предлагала ему мать. Однажды Франсуа стошнило прямо в тарелку, и Жаклин восприняла это как вызов. Она разрыдалась, обругала и Франсуа, и бабушку, а потом выбежала из дома, демонстративно хлопнув дверью. Франсуа наказали и оставили без сладкого. Сидя один в темной кухне, мальчик думал, что Козетте из романа «Отверженные» было, наверное, так же плохо, но ведь счастье пришло и к ней, а это значит – у него есть надежда. Ему тоже повезет! Когда Франсуа исполнилось 10 лет, бабушка умерла, и вот тут он в полной мере оценил, что значит быть ненужным. Мать забрала его к себе, но полюбить так и не сумела. Он попросту раздражал ее, и даже самый звук его голоса был ей неприятен. На людях Жаклин называла его «мой малыш», но стоило им оказаться наедине, как Франсуа превращался в «маленького кретина».
Каждый год родители отправлялись в горы, а Франсуа был дома совсем один. Мать оставляла ему несколько купюр и считала, что он должен быть совершенно счастлив, поскольку быть предоставленным самому себе – это свобода, а о чем еще может мечтать ребенок? Франсуа пытался завоевать любовь матери. К их приезду он однажды покрасил все двери и косяки. Войдя в дом, отец обрадовался, мать же отреагировала холоднее: «Кретин, кто просил тебя об этом?».
У него было одно-единственное развлечение – это кино. Здесь, в темном кинозале, он забывал обо всем. От счастья перехватывало дыхание, и он готов был снова и снова ходить на понравившийся фильм, экономя на завтраках и обедах. Он был безумно голоден и… счастлив. Как хотелось бы ему проникнуть за это полотно и стать одним из героев чудесной сказки, происходящей на экране.
В 14 лет Франсуа впервые полюбил, и с тех пор вереница увлечений стала нескончаемой. И все же он помнит имя этой, самой первой, девочки. Ее звали Лилиан. Он решался только писать ей полные страсти и любовного томления письма, а потом незаметно подкладывать их в карман своей мечты.
Однажды, набравшись решимости, Франсуа даже поцеловал ее на лестнице. Увы, это не понравилось его избраннице. Он расстроился, но ненадолго.
Потом он влюбился в другую, тоже Лилиан, а потом были следующие, причем всех вспомнить невозможно: кажется, Шарлотта, Мирей и, может быть, Моника…
Франсуа не любили в детстве, и теперь желание быть любимым стало для него своего рода манией. Ему хотелось, чтобы все девушки мира принадлежали только ему.
Однако удивительное дело – вся энергия любви уходила у него в его создания, в его фильмы. К тому же не все в жизни было так безоблачно, как в фильмах. Конечно, можно показать первый свой поцелуй в «Карманных деньгах» или вспомнить, как в первый раз покупал любовнице чулки в «Нежной коже», но как рассказать о том, что и вспоминать стыдно, – лечении от сифилиса, о пребывании в колонии…
Первая поездка Трюффо на Венецианский фестиваль состоялась в 1956 году. Там он встретил дочь знаменитого кинопродюсера, Мадлен Моргенштерн. Франсуа ухаживал за ней, он был само обаяние. Молодые люди понравились друг другу. На прощание Франсуа обещал Мадлен писать каждый день. Правда, свое обещание он немедленно забыл.
Следующая встреча Франсуа с Мадлен состоялась через два месяца в Париже. Они случайно заметили друг друга на Елисейских полях. «Я писал вам, – немедленно заявил Франсуа, ничуть не смутившись, – и даже не один раз. Но я так и не решился отправить их вам. Я все порвал»… Мадлен, однако, не растерялась. «Зато теперь у вас есть возможность сейчас лично рассказать мне, что именно вы хотели написать мне», – сказала она. Через год Франсуа и Мадлен поженились, и молодой режиссер был уверен, что их семья станет образцовой. Он устал от бесконечных романов. Хотелось найти тихую гавань, вести спокойную, размеренную жизнь, иметь добрую, любящую жену… Однако у Мадлен были совсем другие планы. Она до сих пор вела благопристойный образ жизни под неусыпным контролем семьи, но теперь она – свободная, замужняя женщина и имеет право вести себя так, как ей вздумается. Поэтому, если Франсуа был склонен коротать вечер дома, то Мадлен тянуло по всем злачным местам Парижа. Отец Мадлен Моргенштерн относился к мужу дочери настороженно: боялся, что тот своими безумными проектами разорит дочь. Правда, Франсуа сумел доказать, что имеет чутье на действительно хорошее кино. Однажды на кинофестивале в Каннах он посоветовал свекру приобрести советский фильм «Летят журавли», что Моргенштерн и сделал.
Франсуа Трюффо
Купленная за бесценок картина принесла ему вскоре баснословный доход. После этого Моргенштерн решил дать зятю денег на собственную полнометражную ленту.
Этим первым фильмом Трюффо стала знаменитая картина «400 ударов». Критики всего мира заговорили о «новой волне» во французском кино. За этот фильм Трюффо получил в Каннах «Золотую пальмовую ветвь». После этого фильма он совершенно рассорился со своими родителями, поскольку в этой биографической ленте они без труда узнали себя, и если бы только они… Соседи по кварталу показывали на них пальцами, и жизнь их превратилась в сущий кошмар.
В 28 лет Трюффо пользовался уже мировой известностью как режиссер. У него родились две дочери, и он мог бы, наверное, сказать, что чувствует себя счастливым. Большие деньги нисколько не испортили его. Он ограничивался тем, что приобретал умопомрачительно дорогие рубашки, водил друзей по лучшим парижским ресторанам и купил отличную машину. Эта «Факел-Вега» была предметом его гордости. Он сиял от счастья, как мальчишка, и говорил, что, когда гоняет на ней, чувствует себя Джеймсом Дином. Он забыл, что сказанные слова порой имеют привычку сбываться. Однажды Франсуа на своей «Факел-Веге» на полном ходу вписался в столб. К счастью, он не пострадал, а недолгое лечение даже пошло ему на пользу. Во всяком случае, в своих притязаниях он стал гораздо скромнее; видимо, узнал цену деньгам. Он начал много работать, писать сценарии для фильмов.
Но счастье не бывает безоблачным. Семейное счастье, так долго налаживаемое, рушилось на глазах. Журналисты, не стесняясь, писали, что Франсуа женился на Мадлен только ради денег. Возможно, это было не так, и Мадлен не придала бы этим слухам никакого значения, если бы не поведение Франсуа. А оно было поистине шокирующим, просто возмутительным.
Он хотел, чтобы его любили, причем все, каждая встречная девушка, сразу, немедленно, с первого взгляда. Франсуа мог подолгу стоять у витрин магазинов и смотреть на идущих мимо девушек. Их было так много и все они были такие разные: блондинки, рыжие, брюнетки, длинноволосые, как русалки, и с короткими стрижками. И каждая из них, уходящая, не желающая никому нравиться, исчезала в толпе. Можно ли было это пережить? И Франсуа ловил себя на мысли, что постоянно бормочет: «И эта девушка не будет моей, и эта, и эта…» Он шел за ними в толпе, делая вид, что они ему безразличны, а потом узнавал их адрес у каких-нибудь уличных торговцев.
Он безумно любил актрис, которых снимал. Конечно, он видел перед собой не реальных женщин, а образы, которые создавала его богатая фантазия. Например, снимая «Жюля и Джима», Трюффо буквально с ума сходил от Жанны Моро. Но, оставаясь с ней наедине, он и сам не мог сказать, кого сжимает в объятиях – героиню фильма или Жанну. Домой он возвращался поздней ночью, но долго не мог заснуть, мучаясь от сознания собственной вины перед Мадлен, которая ни в чем не была виновата и не заслужила такого отношения к ней.
Роман с Жанной Моро закончился быстро. Она покинула Франсуа, а он, не желая больше терпеть двойственность своего семейного положения, решил разорвать отношения с Мадлен. После развода он почувствовал себя свободным, но по-прежнему несчастным, хотя у него еще оставалось любимое дело. А Мадлен еще долго ждала Франсуа, верила, что он одумается и вернется. Она читала газетные статьи о нем и лютой ненавистью ненавидела его новых пассий. Он не вернулся.
После развода у Франсуа вспыхнул новый роман – с самой холодной и необщительной актрисой французского кино, Катрин Денёв. С Катрин он познакомился благодаря ее старшей сестре Франсуазе Дорлеак. Франсуаза снималась у Трюффо в фильме «Нежная кожа» и, конечно, одновременно являлась и его любовницей. На фестивале в Каннах «Нежная кожа» потерпела фиаско, тогда как «Шербурские зонтики» с участием Катрин завоевали первый приз. Франсуаза была расстроена не на шутку. В гостиничном номере она рыдала на плече Франсуа, говоря: «Ведь это я сама привела ее в кино. Подумай, какая несправедливость! Для меня кино – это жизнь, а для нее – просто игрушка». – «Критики очень субъективны, – ответил ей на это Трюффо. Никогда не угадаешь, чего именно они хотят. Чаще всего им требуются стандарты, а ты – что угодно, но только не стандарт. И немедленно перестань плакать. От слез быстро стареют». В ответ Франсуаза подняла на него глаза, наполненные слезами, и удивленно сказала: «Как это – состарюсь? Я никогда не состарюсь, разве ты не знаешь?». Не прошло и года, как она погибла в автомобильной катастрофе.
Через год после смерти Франсуазы Трюффо начал съемки фильма «Сирена с Миссисипи» с участием Катрин Денёв и Бельмондо. С Катрин у Трюффо сразу же сложились замечательные романтические отношения. После работы они подолгу гуляли вечерами, сидели в кафе, взявшись за руки. Она излучала спокойствие, но Франсуа чувствовал, что за этим скрывается огромная сила и страсть.
Трюффо любил ее по-настоящему. В начале 1969 года они поселились вместе в одном из парижских кварталов. Франсуа всегда называл Катрин на «вы». Впрочем, он ко всем своим женщинам не мог обращаться иначе. Без нее Франсуа было плохо. Он предпочитал находиться с Катрин дома или ходить вместе в кино или в магазины… Но у нее, помимо Франсуа, была еще и работа.
Она уехала в Толедо на съемки «Тристаны» Луиса Бунюэля, а Франсуа, не выдержав, вскоре полетел за ней следом. Он говорил, что не может без нее жить, просит стать его женой. Однако Катрин спокойно отказалась. Неожиданно для него она заявила: «Я хочу испытать счастье, полное и настоящее, а такое счастье было у меня единственный раз в жизни – во время беременности Кристианом. Я хочу от вас ребенка, Франсуа». В который раз Трюффо убедился, что не способен понять женщин. Хотя это было бы естественно: женщина всегда хочет ребенка от любимого человека. Но вместо того, чтобы обрадоваться, Франсуа разозлился: она напомнила ему о своей связи с Роже Вадимом, и это было непереносимо. Он резко ответил, что не хочет ребенка. Катрин не стала упрашивать его, не стала выяснять, чем она могла его обидеть. В ее прекрасных глазах не отразилось ничего, кроме бесконечного разочарования.
Франсуа на самом деле больше не хотел детей. Он боялся принимать на себя обязательства; его пугало, что он не сможет выполнить свой долг. Как он страдал во время редких встреч с дочками! В это время он ясно осознавал, что страдать больше не хочет.
Франсуа и Катрин расстались не сразу. Еще год они прожили вместе, а однажды Катрин взяла лыжи и, отправляясь на прогулку, сказала, что больше к нему не вернется. И действительно – не вернулась. Все это казалось настолько нереальным. Франсуа не мог понять – почему она так поступила, безо всяких причин, без повода с его стороны. Почему? Он был просто уничтожен. Страдая без любимой, он даже приходил к Мадлен: жаловаться на Катрин.
У Трюффо начался долгий период депрессии. Он целыми днями не покидал гостиничного номера. Он не мог спать и постоянно думал о самоубийстве. Жанна Моро, не пожелавшая бросить бывшего друга в столь трудное время, немедленно взяла ситуацию под контроль и отвела его к психоаналитику, который назначил режиссеру кучу транквилизаторов и лечение сном. Трюффо казалось, что лучше ему от этого не стало, но, по крайней мере, пропали мысли о самоубийстве.
С Катрин он встретился только через 9 лет: предложил ей роль в фильме «Последнее метро». Денёв согласилась. Этот фильм из 12 номинаций Французской киноакадемии завоевал 10. Успех был поистине оглушительным.
Катрин и Франсуа остались друзьями. Историю своей любви с Денёв Трюффо показал в знаменитой картине «Соседка», где главную роль исполнила Фанни Ардан.
Фанни и стала последней любовью режиссера. Она поразила его воображение – черноглазая, яркая, необузданная, свободная, чувственная. Их роман развивался стремительно. Огонь, сжигавший Фанни, чувствовали все, кто находился с ней рядом на съемочной площадке – и Жерар Депардье, ее партнер, и даже кинооператор. Конечно, всем было известно, что у Трюффо возникает роман с каждой актрисой, с которой он работает, но в данном случае все обстояло гораздо серьезнее. Франсуа было уже за пятьдесят, и он решился создать новую семью – с Ардан. Но Фанни проявила удивительное упрямство. Брачные обязательства представлялись ей обременительными. Ей гораздо больше нравилось встречаться с Франсуа тайно: это придавало отношениям особую остроту.
Фанни уже ждала ребенка от Франсуа (эту новость взрослые дочери Трюффо восприняли как личное оскорбление), но они продолжали жить раздельно.
Назначали друг другу свидания, сидели в ресторанах, словом, уважали свободу друг друга. «Любовь должна быть любовью всегда, – говорила Фанни, – и обручальное кольцо тут ни при чем. Я считаю, что легче всего разрушить чувства, если жить вместе». И все же Франсуа был счастлив… до того момента, пока врачи не объявили ему, что он серьезно болен и ему предстоит сложная операция на мозге.
Франсуа испугался: ему только показалось, что он начинает жить. Рождение этого ребенка от любимой женщины он воспринимал как начало новой жизни, а оказалось – совсем наоборот: жизнь стремительно подходила к концу. Как же теперь быть? Что он сможет оставить Фанни: ведь они официально не считаются мужем и женой. Как она вырастит ребенка? Ведь он не сможет даже признать этого малыша своим до тех пор, пока тот не появится на свет. И даже в этих обстоятельствах гордая Фанни отказалась вступить в брак с Трюффо.
Через неделю после того, как Франсуа сделали операцию, у Фанни родилась дочка, которую она назвала Жозефиной. Трюффо с тех пор практически не встречался с Фанни: он не хотел, чтобы она увидела его слабым, больным, с обритым черепом. Он позволял ухаживать за собой только Мадлен. А Фанни, казалось, ничуть не переживала: она много работала в кино и в театре, занималась малышкой.
Через год после операции, осенью 1984 года, Франсуа Трюффо умер. Во время похорон на Монмартрском кладбище у его могилы собрались все женщины, которых Франсуа любил: Мадлен, Жанна Моро, Катрин Денёв и Фанни Ардан. Если бы Трюффо снимал кинофильм, то лучшей концовки он не смог бы придумать…
Сара Бернар. Богиня, ослепленная любовью
Сара Бернар родилась в бедной еврейской семье. Ее мать, красавица Юдифь фон Хард, сбежала из Роттердама, где она проживала со своей семьей, в Париж. Женщина не взяла с собой ровным счетом никаких сбережений, считая, что прекрасно сможет устроиться на новом месте благодаря своей необыкновенной красоте. Она даже в дилижансе ехала без билета. Авантюристка по натуре, она оставила кондуктору в залог свой небольшой чемодан, за которым обещала вернуться, но не вернулась, потому что в чемодане ничего ценного не хранилось – только немного соломы.
Прибыв в Париж, Юдифь первым делом направилась в Пале-Рояль. Дело для нее нашлось на удивление быстро. Поскольку никаких талантов у дамы не имелось, то она начала с успехом торговать своей красотой и быстро стала самой знаменитой парижской куртизанкой. Свое имя она сочла неблагозвучным и предпочла называться Жюли Бернар. Через некоторое время у Жюли родилась дочка Сара. Кем был ее отец, до сих пор осталось неизвестным, что, впрочем, при образе жизни Жюли являлось естественным; но, поскольку дочке надо было что-то отвечать по поводу ее происхождения, мать рассказывала ей дежурную легенду: отец был морским офицером. Потом, подумав, Жюли добавляла: «А может быть, это был студент права».
Заниматься дочерью Жюли было недосуг. Ребенок вообще не входил в ее жизненные планы. Она поручила присмотр за Сарой няньке из Бретани. В 3 года девочка упала в камин и сильно обожгла лицо и руки. Казалось, она на всю жизнь должна была остаться калекой, однако этого не произошло благодаря оригинальному бретонскому народному средству. Каждый день Сару по несколько часов держали в бочке с молоком. Кроме того, ее страшные ожоги постоянно мазали маслом. И произошло чудо: у Сары не осталось ни одного рубца от ожога. Поврежденная кожа сошла, а под ней показалась новая – розовая и чистая, идеально гладкая, с перламутровым оттенком.
Когда Сара немного подросла, Жюли решила пристроить ее в пансион для девушек при монастыре Гранд-Шан. Непослушную девочку несколько раз выгоняли оттуда за «недостойное поведение», но каждый раз принимали обратно. Ее любили, несмотря на все ее шалости: ведь она, когда хотела, умела быть милой и обаятельной, а уж ее слезы растопили бы даже камень.
Подруги Сару обожали. Они дали ей прозвище Белая негритянка, поскольку у Сары была очень необычная внешность: ее светлые и очень густые волосы завивались мелкими колечками, настолько тугими, что требовалось немало усилий, чтобы расчесать их и привести в порядок. В монастыре Саре очень нравилось. К ней прекрасно относились и прощали все ее глупости. Девочка даже полагала, что станет монахиней, правда, в 15 лет это желание исчезло.
Жюли было некогда приезжать к дочери. Она навестила ее лишь однажды, когда воспитанницы добрых монахинь устроили воскресный концерт для родителей. В тот момент, когда в зале появилась Жюли, Сара находилась на сцене. На мгновение ей показалось, что сам ангел спустился с небес. Мать была нестерпимо прекрасна. Девочка в то же мгновение забыла слова своего монолога. Она почувствовала, как ее живот свело от боли, и знала, что не сможет произнести ни слова. Она боялась показаться матери смешной и нелепой. У Сары закружилась голова, а в глазах потемнело. Ей хватило сил только на то, чтобы добраться до кулис, где она упала в обморок.
Сара любила мать до безумия, как богиню. Ей казалось, что это настоящее блаженство: вдруг умереть, чтобы мать обратила хоть в этот момент на нее внимание, а может быть, даже поплакала бы немного… Она была бесконечно счастлива, когда Жюли соглашалась сделать ей «бабочку»: она наклонялась к лицу Сары и щекотала ее щеку длинными ресницами. Большего блаженства девочка не испытывала, наверное, никогда в жизни.
Когда обучение Сары в монастыре подошло к концу, пришлось решать, чем же ей следует заниматься дальше. Мать решила, что для ее дочери самое разумное – стать актрисой: внешность у нее подходящая, а такие хорошенькие девушки-актрисы быстро находят себе богатых покровителей. Вообще, в то время в театре большинство актрис были у кого-нибудь на содержании, и это считалось совершенно естественным и нормальным.
Впервые Сара попала в театр благодаря знаменитому писателю Александру Дюма. Он повел ее на представление в «Комеди Франсез». Сара разволновалась необычайно. Как только погас свет, ей, как тогда, давно, в детстве, показалось, что еще мгновение – и она упадет в обморок. Сара так увлеклась действом на сцене, что потеряла свой платок, а поскольку актеры разыгрывали что-то невыразимо трогательное, то к концу первого акта девушка вытирала нос пальцем. Дюма, заметив это, преисполнился сострадания и отдал ей собственный платок. Потом наступил антракт, и можно было немного успокоиться. Сара была в восторге от театрального великолепия: темного бархата кресел и позолоченной лепнины. Однако потом начался второй акт, и Сара опозорилась. Сопереживая актерам, она громко разрыдалась, и ее увели из зала. Жюли рассердилась, решив, что Сару испортило монастырское воспитание, но благородный Дюма вступился за девушку, сказав, что она вовсе не глупа; просто она – прирожденная актриса. Он поцеловал ее горячий лоб и ушел, не зная, что его слова окажутся пророческими.