Овчинникова Анна. Лунная девушка

   Для меня не составляло труда идти по следу Наа-ее-лаа, уж слишком всем бросался в глаза ее необычный эскорт. Удивительно, насколько ва-гасам удалось запугать унитов, раз четвероногие осмеливались в открытую следовать по вражеской территории!
   Я перестал этому удивляться, когда, взлетев на невысокий холм, увидел внизу между дорогой и деревенской оградой следы настоящей бойни.
   Пробившись сквозь толпу унитов, выплясывающих вокруг полурастерзанных тел ва-гасов, я начал расспрашивать, что произошло. Оказывается, свита Наа-ее-лаа остановилась здесь на привал, и один из ва-гасов, недолго думая, схватил ребенка, чтобы перерезать ему горло и отправить в котел. Но родители мальчика оказались не из трусливых, и их отвага побудила односельчан броситься на подмогу. В результате множество уни-тов пало от «гремящего оружия», но из ва-гасов не выжил ни один… Если бы остальные униты имели ту же храбрость, что эти крестьяне, Ортис не правил бы сейчас половиной во-наа!
   Я продолжал расспрашивать очевидцев: что с рыжеволосой девушкой, которую везли каннибалы, где она?
   — Да, с ними была девушка, и еще пятеро воинов верхом на олтонах, все они поскакали дальше, на восток!
   — С ней ничего не случилось во время схватки, она цела?
   — Целехонька. Но, похоже, она сумасшедшая — даже ни разу не вскрикнула, когда…
   Скрипнув зубами, я бросил олтона в галоп. Они уже рядом, я вот-вот их догоню! Даже если пятеро головорезов Сарго-та имеют «гремящее оружие» и знают, как с ним обращаться, скоро у них будут большие неприятности!
   Я нагнал их, когда они сделали привал.
   Ночь, проведенная по ту сторону Серебряной Реки, снабдила меня навыками заправского разведчика: мне удалось вовремя направить своего олтона в сторону, незамеченным нырнуть за деревья и бесшумно спешиться.
   Наемники сидели вокруг костра, а чуть поодаль стоял небольшой желтый шатер, при виде которого у меня бешено заколотилось сердце.
   Нет, у солдат не было «гремящего оружия», они даже не выставили часового… И дружно вскочили, роняя котелки, когда я внезапно поднялся из травы в пятнадцати шагах от них.
   — Стой, бродяга!
   Тот, кто это крикнул, наставил мне в грудь самострел.
   — Кто ты такой? Что тебе надо?
   — Я, паладар Джу-лиан, пришел за своей женой!
   Наемникам нелегко было узнать в растерзанном заросшем типе зятя Сарго-та, но все-таки они меня узнали. Может, все обошлось бы без кровопролития, если бы владелец самострела не решил показать свою удаль.
   Мой выстрел опередил его выстрел на какую-то долю секунды, и бельт по крутой дуге ушел в розовое небо. Когда арбалетная стрела начала обратный путь к земле, удалец уже лежал в расплывающейся кровавой луже, а остальные головорезы бежали ко мне, размахивая мечами.
   Последнему почти удалось меня достать, но я не дал ему шанса повторить выпад.
   Подбежав к костру, я пинком выкатил оттуда унита, свалившегося прямо в огонь. В последнее время я научился бестрепетно убивать, но так и не смог привыкнуть к запаху паленой плоти.
   Отбросив полог шатра, я с замиранием сердца шагнул внутрь:
   — Неела?
   Она сидела на разостланных на земле одеялах, сжавшись в комочек, закрыв глаза.
   — Неела…
   Длинные ресницы медленно поднялись.
   — Не бойся, любимая, все хорошо! Я пришел за тобой…
   Голубые глаза заглянули мне прямо в душу, я с усилием проглотил застрявший в горле комок.
   — Неела…
   — Джу-лиан!
   Это был не крик, а скорее тихий стон. Принцесса пристала, протянула ко мне руки — и потеряла сознание прежде, чем я успел ее обнять.
   — Мне сказали, что ты погиб, Джу-лиан… Что тебя убили ва-гасы по ту сторону Серебряной Реки…
   — И ты поверила?
   — Да. Поэтому я согласилась поехать к Ор-тису. Мне было все равно, что станется со мной, я хотела одного — отомстить.
   — Да что бы ты смогла сделать, глупышка?
   — Я бы убила его.
   Я с улыбкой покачал головой, вспоминая, сколько невероятных усилий потратил сам, чтобы подобраться к этому негодяю и отправить его в Бездну… Но посмотрел в лицо Наа-ее-лаа — и перестал улыбаться.
   Она действительно убила бы Ортиса. Так ли иначе, рано или поздно, но она бы это сделала.
   Мы покоились на мягких одеялах, и свет, сочащийся сквозь тонкую желтую ткань, лежал на наших телах золотым покрывалом. Может, сейчас не время было заниматься любовью, но… После всего, что нам обоим пришлось пережить, мы заслужили немножко счастья.
   — Неела…
   — Что, Джу-лиан?
   — Ничего…
   Я коснулся губами ее щеки, и она с готовностью повернулась, подалась навстречу, обнимая меня тонкими руками.
   — Ты прекраснее всех женщин мира, нонно-вар Наа-ее-лаа!
   — А ты знал их всех? — тихо засмеялась она.
   — Мне не нужно знать всех, мне достаточно тебя одной…
   После этого мы долго молчали, за нас говорили наши тела.
   Сколько времени прошло, прежде чем я вспомнил, что по ту сторону полога лежат пять трупов? Что беженцы, запрудившие Старый Торговый Тракт, вот-вот могут подойти к костру и заглянуть в наше непрочное убежище? Что ва-гасы по-прежнему катятся на запад со скоростью бури?
   Боюсь, я вспомнил об этом еще очень нескоро.
   И Наа-ее-лаа не торопилась покидать уютное местечко между моим боком и стенкой шатра.
   — Джу-лиан… — наконец шепнула она.
   — Да, любимая?
   — Я должна кое-что тебе сказать.
   — Я тоже должен сказать тебе кое-что…
   Слова Наа-ее-лаа вернули меня к жестокой действительности.
   Я должен был рассказать ей о смерти отца. И о том, что «презренный тан-скин» оказался ее родным братом. Боже, до меня только что дошло: ведь Джейми мой шурин!
   — Джу-лиан, что-то случилось?
   Муштровка Ирч-ди так и не научила меня скрывать свои мысли. Как всегда, у меня все было написано на лице, — и принцесса, приподнявшись на локте, тревожно заглянула мне в глаза.
   — Что-то случилось с Ирч-ди? Да? Он грозил, что поднимет гвардию, если меня отдадут Орти-су; отец даже пообещал бросить его в Горхаг… Он не… Скажи, с ним все в порядке, Джу-лиан?!
   — С ним все в порядке, — поспешно успокоил я.
   — Тогда что…
   Я несколько раз облизнул губы и, наконец, обрушил на нее первую из сокрушительных новостей.
   Наа-ее-лаа то краснела, то бледнела, слушая про бесславную смерть Сарго-та. Нет, она не любила отца — так же как он ее — но нонновар Лаэте глубоко возмутило то, что Ирч-ди оставил ямада-ра лежать рядом с трупами палачей.
   — Как он мог смешать кровь ямадара с кровью подлых карханов!
   Я вздохнул. Самая трудная часть рассказа была еще впереди.
   — Неела, у него не было времени позаботиться о трупе Сарго-та. Он думал тогда совсем другом. И сейчас совет древних Домов, наверное, уже провозгласил нового ямадара Лаэте…
   Наа-ее-лаа сощурила вспыхнувшие голубым пламенем глаза. Неудивительно, что глаза Джейми казались мне так похожими на…
   — И кого же, интересно, Ирч-ди намерен провозгласить ямадаром, когда тебя нет во дворце? Кто, кроме супруга нонновар, имеет право взойти на трон Лаэте?
   — Тот, в ком течет кровь Сарго-та. Единственный сын убитого ямадара.
   — У моего отца нет сыновей! Колд-хоро-ло погиб три келда назад, и…
   — У твоего отца был еще один сын. Скажи, ты когда-нибудь слышала о том, что случилось со второй женой ямадара?
   — Конечно. Она умерла от лихорадки, давным-давно, — помолчав, принцесса тихо добавила: — Говорят, Ирч-ди был безумно влюблен в нее. Говорят, он до сих пор ее любит.
   — Это правда. Вот почему он привел во дворец ее сына, от которого отказался Сарго-т…
   Наа-ее-лаа смотрела на меня широко распахнутыми глазами. Кажется, она начала понимать.
   — Вот почему он уничтожил клеймо на лбу сына Олхе-ни-ланы, чтобы спасти его во время погрома.
   — Нет… Нет!.. Только не…
   — Вторая жена твоего отца не умерла от лихорадки. Она была заклеймлена знаком «глаза», а ее ребенок…
   — Нет! Джу-лиан, нет! Неужели?
   — Да, Неела.
   — Этот тан-скин?
   — Он не тан-скин. Он твой брат, кровь от крови Дома ямадара.
   Если бы Наа-ее-лаа первой выложила свою новость, я бы наверняка не смог обрушить на нее свою. Но, ни о чем не подозревая, я довел убийственный рассказ до конца — и долго молча гладил рыжие волосы, пока принцесса лежала, уткнувшись лицом в мое плечо. Я снова перевернул вверх тормашками ее мир, снова причинил ей страшную боль. За что нам обоим такая кара?
   Но все-таки Неела была отважной и стойкой; приподняв, наконец, голову, она вытерла слезы и прошептала мне на ухо свою новость.
   На этот раз я почувствовал, как мой мир переворачивается и встает на дыбы.
   В следующий миг я вскочил, подхватив жену на руки.
   — Неела, это правда?!
   — Да…
   — Что же ты молчала?!
   Все, что произошло раньше, вдруг стало незначительным и ничтожным, грядущие беды перестали казаться неотвратимыми, прошлые не стоили того, чтобы их вспоминать.
   Только несколько минут спустя я протрезвел настолько, что в моей голове появилась первая связная мысль. И эта мысль принесла с собой новую тревогу: «Интересно, какой срок беременности у лунных женщин?»
 

Глава десятая

 

Оборона

 
   Ba-гасы подошли к Лаэте тогда, когда Наа-ее-лаа оставалось носить нашего ребенка всего полторы улы.
   Большинство унитов заранее бежали на запад, но даже ту небольшую кучку карханов, которые остались в Лаэте, итоны не желали впускать за Внешнее Дворцовое Кольцо. Представители чистой крови заявили, что не собираются делиться с низшими водой и пищей, и ямадар Джей-мис принял сторону равных.
   — Мы сами скоро начнем голодать, — заявил он, кутаясь в красный меховой плащ. — Припасов во дворце осталось на одну улу, а что потом?
   — Потом мы начнем пожирать друг друга, как горные дикари!
   — Если уж на то пошло, начать следует с кар-ханов!
   — А ведь всего этого можно было бы избежать, если бы…
   — Если бы что?! — гаркнул я, шагнув к выкрикнувшему эти слова придворному. — Давай, договаривай, блистательный итон Норгх-кат! Ты ведь хотел предложить отдать нонновар предводителю каннибалов, верно?
   Норгх-кат попятился от меня, но гул голосов, прокатившийся по залу, доказал, что он не одинок в своей подлой трусости.
   — Что ты предлагаешь, блистательный итон Джу-лиан? — холодный голос ямадара заставил меня повернуться к возвышению, на котором сидел правитель Лаэте.
   — Я предлагаю держаться. У нас мало еды, это верно, но и осада не сможет длиться долго. Ва-гасов слишком много, они нуждаются в мясной пище, а если Ортис перестанет кормить их мясом, они взбунтуются и сожрут его самого. Именно поэтому он все время ведет их вперед — на запад, за новой добычей. Если «Великий Предводитель» остановится где-нибудь надолго — он погиб. Надо продержаться хотя бы улу, и ва-гасы уйдут!
   — Уйдут, но вернутся!
   Это крикнул Ко-лей, снова введенный в совет. Я не спрашивал ямадара о причинах, побудивших его сделать это.
   — Конечно, вернутся, — ответил я Ко-лею. — Но не раньше, чем дойдут до океана — а за это время…
   — Мы не продержимся целую улу!
   — Кто может поручиться, что спустя улу дикари уйдут?
   — Блистательный итон Джей-мис все время дает обещания, которые он не в силах выполнить!
   — Где оружие, которым он хотел сокрушить ва-гасов? Где войска, которые он обещал привести из-за гор?
   — Тише!
   Голос нового ямадара прозвучал так похоже на голос старого, что крики утихли, как по волшебству.
   — Мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать договор блистательного итона Джу-лиа-на с ямадаром Сарго-том. Мы должны решить — впустить или нет карханов за Внешнее Кольцо? Я, Джей-мис, ямадар Лаэте, против того чтобы впускать во Дворцовый Квартал всех низших. Достаточно того, что нам приходится кормить слуг…
   — Да? А мне казалось, это слуги тебя кормят!
   Глаза ямадара гневно блеснули, все придворные поспешно склонили головы, когда их повелитель вскочил с трона и, хромая, сделал несколько шагов ко мне.
   — Блистательный итон Джу-лиан! Думай, прежде чем обращаться к Высочайшему среди равных с подобными словами!
   — Иначе Высочайший среди равных бросит меня в Горхаг?
   Некоторое время мы с ямадаром молча прожигали друг друга глазами.
   — Итону, оскорбляющему своего повелителя, никогда не следует забывать о Горхаге! — наконец отчеканил сын Сарго-та.
   — О, я о нем не забуду! А ты? — я развернулся и вышел из зала, не спрашивая на то дозволения Высочайшего.
   — Джу-лиан?
   — Входи, — не оборачиваясь, проговорил я. Ирч-ди вошел и опустился в кресло рядом со мной.
   — Скоро я и мои солдаты останемся совсем без выпивки, — вздохнул он. — Невеселые наступают времена!
   — Зато у нас вдоволь воды. Но вот с пищей куда сложнее…
   — Да. Джу-лиан, ва-гасы уже окружили Дворцовый Квартал. Костры горят и на западе, и на севере Лаэте.
   — Как в ту ночь во время погрома, да? — я продолжал смотреть на гобелен, где был выткан Летающий Дом Интара. Летающий Дом очень походил на космический корабль Хана Соло из «Звездных войн».
   — Ирч-ди, скажи, ты не жалеешь?
   — О чем?
   — О том, что выжег ему клеймо? Что привел его во дворец и сделал ямадаром?
   — Нет. Иначе тебя бы уже не было в живых и Наа-ее-лаа тоже. Ты погиб бы в шантере Скода, а нонновар не пережила бы твою смерть.
   Мы долго молчали.
   — Я знаю, что произошло на совете, — наконец проворчал Ирч-ди. — И лучше бы тебе впредь не перечить ямадару. Он на самом деле может отправить тебя в Горхаг, если ты бросишь ему вызов при всех равных; ни один сильный правитель не спустит такого!
   — А он сильный, да? — с горькой иронией спросил я. — Этот «сильный» с головой выдал тебя Сарго-ту!
   — Но не выдал тебя.
   Это было правдой, и я снова уставился в стену.
   — Ты что-то совсем раскис, Джу-лиан, — с осуждением проговорил Ирч-ди. — Ладно, поговорим позже. А пока постарайся не делать глупостей, если сможешь.
   — Куда ты собрался?
   — Хочу сделать вылазку, пошевелить немного четвероногих.
   — Эй, а меня ты не приглашаешь на эту вечеринку?
   — Нет, — отрубил лавадар. — Если с тобой что-нибудь случится, кто позаботится о Наа-ее-лаа и о вашем ребенке?
   — Но…
   — Ничего, Джу-лиан, мы и без тебя прекрасно управимся с «огненными шарами»! Кстати, — уже на пороге обернулся Ирч-ди, — ямадар все-таки приказал впустить карханов.
   — В самом деле? Какое великодушие!
   Лавадар принцессы красноречиво взглянул на меня, и я прикусил язык.
   Оказывается, будущее отцовство способно превратить человека в отъявленного труса… Именно поэтому я не последовал за Ирч-ди, когда тот покинул комнату со словами:
   — Я скоро вернусь. Тогда и поговорим.
   Но он не вернулся.
   В короткой стычке у Внешнего Кольца Ирч-ди получил в грудь три пули из карабина, и кольчуга, выдерживавшая удар меча, не выдержала выстрела с расстояния в пятнадцать шагов.
   Гвардейцы принесли тело лавадара обратно в крепость, и мы положили его в семейный склеп Дома Ор-тага с мечом под боком и боевым щитком на левой руке.
   После этого прекратились любые вылазки за пределы Внешнего Дворцового Кольца, чему я был только рад. Наступила ночь, я жил единственной мыслью: как бы продержаться до рассвета. А когда рассветет, будет время подумать о том, как дотянуть до заката. Самая длинная осада — осада Камбиса — длилась всего одну земную неделю, сколько же орда четвероногих сумеет выстоять вокруг Лаэте?
   Я отлично знал, что заставляло Ортиса так упорно осаждать именно этот город.
   Вскоре после начала осады воины Великого Предводителя вновь прокричали перед Главными воротами требование своего главаря: отдать ему Наа-ее-лаа, дочь Сарго-та… Взамен чего всем лаэ-тянам была обещана жизнь. Но уже и речи не шло о том, что Ортис разделит с новым ямадаром Лаэте власть над покоренными городами.
   Обсуждение требования «Великого Предводителя» чуть не вылилось в драку между блистательными итонами. Я и впрямь приготовился драться, если совет равных постановит отдать мою жену главарю четвероногих каннибалов. По счастью, у большинства итонов все-таки хватило гордости ответить отказом, но я боялся, что если осада продлится еще пол-улы, на очередное требование Кларка ответ будет уже совсем иным.
   И кто тогда спасет Наа-ее-лаа? Я мог быть уверен только в поддержке небольшого отряда, с которым воевал за Серебряной Рекой, да в преданности сотни гвардейцев Ирч-ди; но что могли сделать полтораста воинов против целого войска? Войско Лаэте насчитывало две тысячи унитов, не считая тысячи «блистательных итонов», и вскоре я начал опасаться потенциальных врагов внутри крепостных стен больше, чем каннибалов снаружи.
   В последние олы я спал с карабином под боком, просыпаясь от каждого подозрительного шума за дверью. Но хотя я все время держал при себе «гремящее оружие», вряд ли я осмелился бы пустить его в ход в присутствии Наа-ее-лаа. При мысли о том, что в нашей комнате начнется перестрелка, во время которой может пострадать моя жена, я испытывал те же ощущения, какие испытывал во время падения со спины тиргона. Предстоящее отцовство сделало из меня не просто труса, но чистой воды параноика.
   Как мне сейчас не хватило Ирч-ди!
   Я знал, что Нееле тоже очень его не хватает. Мы оба скучали по старому вояке, по его невозмутимой уверенности, по непрошибаемости его заблуждений, по занудным поучениям, которыми он не уставал нас снабжать…
   Надеюсь, мне удавалось изображать перед Наа-ее-лаа такую же твердокаменную уверенность, а в занудстве я вскоре превзошел самого Ирч-ди. Перед женой я старался выглядеть эдаким несгибаемым суперменом, но на самом деле меня грызли тревоги, которыми даже не с кем было поделиться.
   С правителем Лаэте я теперь виделся лишь во время советов, которые время от времени собирались в малом зале дворца. На всех советах я старался хранить молчание, если только речь не заходила о том, чтобы выдать Ортису мою жену.
   Порой я с горькой усмешкой вспоминал слова Ирч-ди о том, что я никогда не научусь благоразумию. Если бы лавадар видел меня сейчас! Страх за близкое существо может научить чему угодно, а теперь я боялся уже за двоих. Если все пойдет, как надо, Наа-ее-лаа должна была родить через каких-то пол-улы… В последнее время я сдувал с жены пушинки и не отпускал ее даже в храм Интара.
   Представляю, как вытанцовывал бы вокруг Не-елы Томми Нортон, будь мы сейчас на «Челленд-жере»! Еще бы — первый в истории случай рождения отпрыска человека и представительницы иной цивилизации! Но для меня этот небывалый факт был только лишним поводом для страха: а вдруг что-нибудь пойдет не так? То, что в соседних аппартаментах поселились две служительницы богини плодородия Л аисты, готовые принять роды у нонновар, отнюдь не успокаивало меня. И я на всякий случай перевел верных мне гвардейцев в левое крыло второго этажа, через два коридора от наших комнат.
   Я перестал появляться на советах и все новости узнавал от старого То-река.
   То-рек доносил, что попытки Ортиса пробить стену «огненными шарами» оказались безуспешными, но, тем не менее, во Дворцовом Квартале царит полное уныние; что во Внешнем Кольце уже начался настоящий голод; что многие старшие сыновья древних Домов все громче высказывают недовольство нынешним ямадаром. Что ж, этого следовало ожидать. В растревоженном муравейнике Дворцового Квартала воцарились разброд и раздрай, и ямадар стремительно утрачивал контроль над ситуацией.
   К рассвету на правителя было совершено уже два покушения, и То-рек сообщал, что теперь Высочайший каждую мертвую олу меняет спальню, не рискуя дважды ночевать на одном и том же месте. После очередного покушения несколько блистательных итонов отправлялись в Горхаг, зачинщиков заговора (или тех, кого принимали за таковых) сбрасывали с крепостных стен, но это отнюдь не способствовало воцарению спокойствия.
   Третье покушение на правителя произошло в одну из первых живых ол после рассвета.
   Мы с Наа-ее-лаа только-только встали, как вдруг дверь нашей комнаты распахнулась, заставив меня схватиться за карабин.
   — Высочайший?
   Ямадар, облаченный в меховой красный плащ, вошел в сопровождении шести гвардейцев и быстро осмотрелся по сторонам. Наконец его глаза обратились на меня:
   — Ты всегда держишь под рукой «гремящее оружие», блистательный итон Джу-лиан?
   — Всегда.
   — С каких это пор?
   — С тех пор, как на совете начали обсуждаться требования Кларка Ортиса насчет моей жены, — я поставил карабин в стойку рядом с мечом. — Ваше посещение — большая честь для меня, Великий ямадар.
   Надеюсь, мое лицо могло сравниться в бесстрастности с лицом Ирч-ди, когда я произнес эти слова. Наверняка могло, потому что ямадар Джей-мис перестал сверлить меня пристальным взглядом и сел в ближайшее кресло.
   Право сидеть, когда все стоят — привилегия тиранов, как на Земле, так и на Луне… Но Наа-ее-лаа плохо чувствовала себя в последние олы, поэтому я позволил себе почтительно сказать:
   — Разрешите моей жене сесть, Великий ямадар. Ей недолго осталось носить ребенка.
   Разрешение было даровано небрежным взмахом руки… Но Неела не воспользовалась им. Она не так хорошо владела своим лицом, как я, и мне пришлось успокаивающе взять ее за руку.
   — Говорят, ты велел гвардии нонновар перебраться в казармы в этом крыле, — качая ногой в остроносом блестящем сапоге, проговорил ямадар. — Неужели для того чтобы принять роды, нужна помощь полутора сотен воинов? Я полагал, для этого сгодится один дворцовый лекарь и пара жриц богини Лаисты!
   — Ты в чем-то обвиняешь моего мужа? — Наа-ее-лаа стиснула кулачки.
   — Неела, пожалуйста, сядь! — я хотел подвести ее к кровати, но она заупрямилась.
   — Я не буду сидеть, пока мой муж стоит!
   Ямадар встал и, хромая, прошелся по комнате.
   Я молча следил за ним, стараясь сохранять почтительно-бесстрастный вид.
   Все это время я прислушивался к звукам в коридоре, но нет, оттуда не доносилось ни выстрелов, ни звона мечей… Почти все воины как гвардии нонновар, так и гвардии ямадара имели теперь «гремящее оружие» работы оружейников Джамарта, но никто из них не расстался ни с мечом, ни с традиционным щитком на левой руке.
   — Я жду ответа, блистательный итон Джулиан. Почему ты велел гвардейцам сменить казарму?
   Ямадар резко остановился передо мной, и, посмотрев ему в лицо, я вдруг забыл заготовленный заранее ответ. Такого ужаса я не видел в его глазах со времен погрома.
   — Эй, ты в порядке? — тихо вырвалось у меня, прежде чем я успел подумать. У него вдруг задрожали губы.
   — Ты чертовски плохо выглядишь, — шагнув к Джейми, прошептал я. — Что случилось?
   — Я… Я уже не помню, когда последний раз спал, — теперь мы стояли почти вплотную друг к другу, но я едва слышал его голос. — Это как тогда, в шантере Скода, Джу-лиан… Все хотят твоей смерти, и негде спрятаться…
   — Я не хочу твоей смерти.
   — Правда? — он уставился на меня голубыми глазами, так похожими на глаза Наа-ее-лаа.
   — Конечно. Послушай… Оклик:
   — Высочайший! — заставил Джейми резко обернуться.
   В дверях стояли советник Ко-лей и еще какой-то итон, имени которого я не помнил.
   Правитель Лаэте, помедлив, захромал к двери.
   — Мне пойти с тобой? — эти слова тоже вырвались у меня под влиянием минуты: у него был настолько загнанный вид, что я начисто забыл, что говорю не со своим старым приятелем, которого привык вытаскивать из разных передряг и кто не раз вызволял из Бездны меня самого, а с правителем Лаэте…
   Но когда ямадар оглянулся через плечо, его лицо вновь было лицом Высочайшего среди равных.
   — Нет, — холодно приказал он. — Оставайся здесь, блистательный итон Джу-лиан. И ты тоже, нонновар.
   Ямадар вышел, вслед за ним комнату покинули гвардейцы, забрав все оружие, которое здесь было.
   — Эй, в чем дело? Я что, арестован? На мой крик не последовало ответа, и дверь, к которой я подскочил, оказалась заперта.
 

Глава одиннадцатая

 

Арест

 
   — Неела, успокойся, ничего страшного не случилось! Подумай о нашем малыше, дорогая…
   — Он запрет тебя в Горхаг, Джу-лиан… Или велит убить… Этот ублюдок на все способен! И зачем я только согласилась тогда помиловать его…
   Слова Наа-ее-лаа сменились тихими всхлипываниями.
   — Ничего страшного не случилось! — твердо повторил я, обнимая ее. — Ну же, будь умницей! Вот увидишь — это простое недоразумение. Твой брат никогда не сможет…
   — Он мне не брат! — Неела вскинула голову, сверкнув глазами.
   Да, благоразумия у нее было еще меньше, чем у меня, голос нонновар наверняка был слышен даже за толстой дверью.
   — Ты все готов простить этому хромоногому чудовищу с обожженным лицом!
   Я долго молчал, прежде чем ответить.
   — Неела… У него не только обожженное лицо, но и обожженная душа. Да, он не ангел, но и не чудовище, не тварь из бездны. Поверь, я знаю его лучше, чем ты. Он никогда не причинит зла ни мне, ни тебе, ни…
   Дверь распахнулась, в комнату ворвался десяток гвардейцев. В тот же миг снаружи раздались те звуки, которые я так боялся услышать: выстрелы, крики, приглушенный звон мечей…
   Мы с Неелой вскочили с кровати.
   — Не трогайте его, мерзавцы! — принцесса бросилась на схвативших меня унитов, но один из гвардейцев швырнул ее на постель.
   — Не прикасайся к моей жене, грязный ру-мит!
   Видит бог, я старался быть благоразумным, но время осмотрительности прошло.