Страница:
Слабо застонав, Титамир пошевелился и сразу же понял, что лучше бы он этого не делал. В голове что-то заскрежетало и щелкнуло, а мысли, словно очнувшись от долгого сна, недовольно заворочались, пробуждая глухую головную боль. Медленно открыв глаза он поморгал раз, другой, но темнота оказалась непробиваемой. Тогда он попытался нащупать руками опору и в этом ему неожиданно повезло. Ухватившись за что-то Титамир сначала встал на четвереньки, а потом, покачиваясь, распрямился в полный рост и сладко потянулся до хруста в суставах.
Прежде всего хотелось бы знать, в какую дыру он угодил на этот раз, хотя все подобные места были им давно и хорошо изучены, а потому повернувшись, богатырь не удивился, разглядев хмурое ночное небо за неизменной решеткой. Ну, откуда-откуда, а из темниц он наловчился выбираться уже на третий месяц бродячей жизни. Пальцы заскользили по холодным земляным стенам, под каблуком дернулась и затихла крыса. Наконец, он нащупал шершавую дверь из темного дерева и разбежавшись, впечатался в нее плечом, но несмотря на кажущуюся ветхость, дверь стояла насмерть.
Сверху мгновенно послышались крики:
– Эй ты, тихо там! А то еще всыпем – навсегда успокоишься…
– Меч мой верните! – проорал в ответ Титамир.
– Громадина твоя у старосты на хранении. Ворачивать не велено… Староста тебе за погром семь дней наказал сидеть, чтоб очухался. А затем решать будут, что с тобой делать. Так что отдыхай там, лиходей. А из темницы тебе не выбраться, она специально для таких, как ты. Испытанная много раз…
Титамир схватился за голову: семь дней! Владий да Миробой ждать будут, да, видать, не дождутся… А подрался славно. Жаль, Вирону не успел заехать…
– Задерживается что-то Титамир, – хмуро бросил Миробой. – Наверняка по дороге не удержался от соблазна прибить кого-нибудь, список побед пополнить.
– Да улыбнись ты, – хлопнул его по плечу Владий. – Он, поди, с невестой намиловаться не может, чай, два года не виделись. Явится ближе к ночи.
– Но мы его уже два дня дожидаемся и что-то мне подсказывает, что пора нам на поиски его идти, – возразил тот. – Может в беду попал, да один выбраться не может.
– Не прибудет сегодня, завтра же с утра и отправимся, – ударил по столу ладонью воин. – Решено! Негоже нам в княжескую дружину без него наниматься.
Миробой открыл рот, чтобы добавить еще что-то и вдруг недобро повел глазами на кого-то за спиной Владия. Тот, оглянувшись, увидел закутанного в черный плащ незнакомца невысокого роста. Он, не глядя в глаза, отворачивался, пряча лицо.
– Извините, но… – начал Владий.
– Здесь занято! – рявкнул Миробой и поймал укоризненный взгляд друга.
– Я вас не стесню, – глухо ответил незнакомец и сел на дальний угол скамьи.
Теперь Воислава поняла, почему они сидели одни. Такой прием, наверное, оказали не ей одной, но нестерпимый голод придавал смелости и уходить она не собиралась
– Успокойся, друже, – тихо молвил Владий. – Оставь, мы ведь все уже обсудили. Уедем завтра на рассвете, а пока перекусим как следует.
– Хорошо, – неохотно кивнул тот. – Просто не люблю я чужих.
– Я знаю. Ты ровно девица: "люблю, не люблю", – серьезно сказал воин, игнорируя сердитый взгляд Миробоя. Нетерпеливым жестом подозвал хозяина:
– Тащи жареного гуся пожирней и кувшина два вина. Да смотри, не кислятины как обычно, а то опять получишь.
Он послушно закивал и взглянул на Воиславу:
– А мне бы жаворонка и воды колодезной, – попросила девушка, взглянув на Семина и тут же опустила голову, уставившись в стол.
Среди такого количества народа она чувствовала себя неуютно, хотелось сжаться, сгорбиться, стать понезаметнее.
– Ты не знаешь, как жить дальше? – призрачный голос звучал в голове.
– Кто это? – вздрогнула Воислава. Воины сразу же покосились на нее, один показал жестом, что человек, видимо, не в себе.
– Я Темная воля. Ты можешь разговаривать со мной мысленно. Я могу помочь… До тебя силой владели восемь человек, но лишь трое использовали ее. Они были одиноки, как и ты, поэтому после их смерти мне каждый раз приходилось искать другого хозяина. Это было давно. Сейчас силой владеешь ты, используй ее, тебя ведь ничего не держит. За тобой уже посланы всадники Тьмы и Света. Выбери, с кем пойти, а дальше я буду направлять тебя.
– А если я не сделаю выбор?
– Тебя убьют. Либо выбираешь одну из сторон, либо оказываешься между ними в качестве врага. Такая сила ослепляет. В одиночку ты будешь опасна. Недалеко отсюда есть развилка, две дороги для таких, как ты. Простому человеку они не видны. Иди туда. Впрочем, можешь поступить со мной также, как Велена, но она сделала это ради любви, а ради чего тебе отказываться от меня?
– Но ведь мама еще долго жила после своего выбора, не так ли?
– Разве это долго? Впрочем, сколько бы она не прожила, своей смертью ей было не умереть. Годом раньше, годом позже, но ее убили. Подумай хорошенько, тот путник к вам не случайно забрел, его завели, направили куда надо, а дальше и вмешиваться уже не пришлось, сам все сделал. Если ты поступишь как Велена, то твой конец будет таким же…а может, и хуже.
– Скажи, Воля, какая сторона повинна в…
– Не могу, это может повлиять на твой выбор, сделать его необдуманным, импульсивным.
– Но чем мешала мама? Она ведь ничего не делала, просто жила, как обычные люди.
– В ней дремала сила, одинаково нужная и Свету и Тьме, ее жизнь – это время, потраченное впустую, полное бездействие. Ее смерть высвободила дар и передала его тебе, чтобы он вновь начал служить. Если откажешься и ты, то в конце концов найдется тот, кто им воспользуется. Так что если хочешь отказаться, то говори сейчас, потом будет поздно. Думай, решай…
Воислава неторопливо доела жаворонка, запила холодной водой и попрощавшись с Семином, вышла на улицу. Остановившись на крыльце, она подняла голову, задумчиво глядя на мерцающие на черном небосклоне искры. Воля права, ей нечего терять и идти некуда. Воислава протянула к звездам руки, словно прося у них совета, но они холодно молчали, несмотря на ее молящий жест. "Тебе прямо", – подсказал голос.Прямо за деревней раскрылся ей навстречу древний темный лес, будто увеличившийся за столь малый срок почти вдвое и потерявший свой знакомый облик. Еще никогда он не казался девушке таким величественным и мрачным одновременно.
– Мне туда?
– Нет, присмотрись внимательней.
Воислава прищурилась, и под ногами обнаружилась серебристо-серая узкая тропинка, раздваивающаяся в отдалении в противоположные стороны. Абсолютно одинаковые, они отличались лишь направлением. Место было только для одного шага, дальнейший путь закрывал плотный серый туман. Воислава опасливо ступила на тропинку и по щиколотки погрузилась в мягко мерцающее серебро, сделала еще несколько осторожных шагов, пошла чуть быстрее, беззаботнее, остановившись только на распутье.
– Повернуть назад уже нельзя, так что делай выбор сейчас, – посоветовал голос. – Налево – Тьма, направо – Свет, отступишь – смерть.
Она ступила налево, не задумываясь почему и зачем. Злость, гнев, обида перечеркивали другой путь, делали его холодным и чужим. Из тумана ей навстречу выступил облаченный в черное всадник на вороном коне, а за спиной печально покачал головой золотистый витязь на снежном скакуне. Поворотив его твердой рукой, он скрылся в тумане. Зеленые глаза, те самые, что видела перед смертью Велена, распахнулись в изумлении, потемнели до черноты. Секундное непонимание быстро сменилось нарастающим ужасом, словно правда только сейчас дошла до сознания Воли. Полупрозрачная тень качнулась, как бы желая убежать, но выбор был сделан. Молча наблюдала она, как Ночь помог Воиславе забраться на коня позади себя, тронул его каблуками и исчез вслед за Волгой…
Вокруг была странная липкая темнота, только под ногами слабо поблескивала тропа, уходящая в Никуда.
– Иди за мной, Воислава, – послышался тихий и словно надтреснутый женский голос.
Оглянувшись, она увидела колышущуюся тень с человеческими очертаниями чуть выше себя с горящими зеленоватыми глазами, наполненными непонятной тоской.
– Я Темная воля. Здесь мой дом, – она немного нервно поплыла вперед и тьма рассеялась, открыв большое свободное пространство, огромную комнату со стенами, сотканными из тьмы. На противоположной стороне виднелась тускло поблескивающая винтовая лестница, погружавшаяся сверху в непроглядный мрак.
– Не притрагивайся к стенам, – предупредила Воля, – иначе попадешь в Неизведанное. Ты сделала свой выбор и теперь моя очередь выполнять обещание. Да, выполнять, – повторила она со странным выражением глаз. – Начнем с того, что с этого момента здесь не только мой дом, но и твой, и я сделаю все возможное, чтобы научить тебя правильно управлять силой, держать ее под контролем. Объясню, что делать и как жить, – призрачное лицо Воли казалось бесстрастным, но в глубине глаз застыло какое-то непонятное шокированное выражение, не до конца осознанная ситуация.
– Теперь ты можешь сказать мне, кто виновен в смерти мамы? – в голосе Воиславы слышалась боязнь ответа. Лишь бы не та сторона, которую она выбрала, лишь бы…
– Когда существует препятствие, мешающее, как Тьме, так и Свету, – тихо произнесла тень, – интересы сторон сходятся. Так что гибель Велены – это усилия обеих сторон. Различие в том, что Свет действовал более тонко, незаметно, а Тьма напористо, не скрываясь.
– Но кто-то должен был стараться больше?!
– Да, но я не скажу, кто, – твердо ответила Воля. – Это не запрещено, но я просто не могу… сама себе в этом признаться, – добавила она тише, с оттенком горечи в прервавшемся голосе.
– Что было, если бы я выбрала Свет?
– Ты все равно оказалась бы здесь. Это мой долг – подготавливать слуг сумракавне зависимости от их пути, – и снова в голосе проскользнули печальные нотки.
– Слуг Сумрака?
– Сумрак – неопределенность, ни Свет и ни Тьма. Что-то срединное, промежуточное. Каждый человек рождается светлым или темным. Даже если сначала он ведет себя не так, то это не значит, что потом он не выровняется. Слуги сумрака или колебатели – люди без определенного пути. Они могут выжить, только имея силу. Имея и используя ее. Без этого скорая смерть, потому что они не такие.К сожалению, верить в это не хочет никто. Из восьми пять умерло раньше срока… по-разному, но не сами, а как Велена. Каждая их смерть – большая потеря. Слуги сумрака – убийцы. Они увеличивают силу Тьмы или Света, поддерживают вечную войну. Без этого мир бы впал в застой и разрушился сам. В тебе так много боли и неистовства, что ты станешь идеальным Убийцей. Доверься мне, и о тебе будут помнить вечно. Просто попытайся всегда оставаться собой, даже если это будет очень сложно…
В темном камине слабо трепыхался огонь, как пойманная оранжевая бабочка с оборванными крыльями. Вдалеке, за длинным овальным столом шел неспешный разговор.
– Мы долгое время подавляли свою ненависть, унижались, теряли лучших бойцов. Светлые убийцы нанесли нам, как они думали, сокрушающие удары, загнали в норы, как побитых собак. Мы отступили, дали им ликовать, праздновать победу над Тьмой, а потом тихо, осторожно устранили их с нашего пути. Теперь убийца на нашей стороне и мы должны воспользоваться его мощью, подключить все свои затаившиеся силы, и свергнуть Свет с его престола.
– Один человек – это очень мало, как бы силен он ни был. Да и Свет вряд ли позволит нам подняться с колен. Он всегда мнил себя первым, шел на все, чтобы втоптать нас в грязь, загнать подальше и поглубже.
– Убийца не будет одинок. Я воззвал к Спящим.
– Но это невозможно! Они неуправляемы! Слишком древние и своевольные…
– …будут покорно сидеть на нашей цепи и делать только то, что им велят. Никогда раньше у нас не было такой возможности! Убийцы всегда выбирали Свет. А теперь Воле придется считаться с нами. Ее знания подымут Спящих из могил и позволят нам держать их в узде.
– А она не может предать нас? Всегда служила только Свету и вот теперь оказалась в стане врагов. Ее мысли закрыты, скажет одно, о другом промолчит, а мы погибнем.
– Риск есть, и избежать его нельзя. Если Воля станет помехой – рассеем ее. В конце концов, она обыкновенная тень. Кто станет жалеть, что одной тенью станет меньше?
– Но ее нельзя трогать! Есть закон…
– Не нами утвержденный. Так что и соблюдать его мы не обязаны.
– Значит, готовимся к последней битве? – голос с глубоким почтением обратился к до сих пор хранившему молчание хозяину.
– Да. Собирайте все силы… Иди ко мне, Сеам, – властно приказал тот. Огонь в камине пригнулся к полу, вытянулись короткие песьи уши, пасть. Раздвоенный язык пополз во тьме, оставляя горящую полосу, притронулся к руке хозяина. – Хочешь есть? Знаю, хочешь. Ты ненасытен, как всегда. Скоро я выпущу тебя на волю…
Веалон. Ночь. Раошен пристально смотрел на звездное небо. Сзади неслышно подошел Довиан, остановился рядом.
– Проснулась Темная воля, княже. После стольких лет на стороне Тьмы. Новая звезда уже зажглась и разгорается все ярче. Скоро убийца выйдет на охоту.
– Чем это угрожает нам? – быстро спросил Довиан.
– Пока ничем, князь. Сначала он уберет самых сильных противников, а потом и мы можем стать помехой.
– Значит нужно найти его и помешать. Свит…
– Он не сможет, – перебил его белый маг. – Сюда прибудут три воина, наняться в дружину. Не знаю как, но они связаны с убийцей и смогут его остановить. Прикажи сразу проводить их к тебе. И поберегись: мысли темных черны и понять что-либо трудно.
– Ты никогда раньше не рассказывал мне о Темной воле, – искоса посмотрел на Раошена князь. – Скрывал или, может… забыл?
– Более века она дремала. Владельцы боялись или не хотели использовать свою силу. Это стало нечто вроде небылицы – сильный колдун-убийца на цепи у Света или Тьмы. Смертный. Таких было трое, но лишь один дожил до глубокой старости, убивая до конца.
– А двое других?
– Были убиты.
– Они все были на стороне Тьмы?
– Только Света, – покачал головой маг, – и Тьма сильно ослабла. Теперь попытается отыграться, значит, ошибки исключены… Первый темный убийца. Как он себя поведет? Поберегись, княже, поберегись.
– Людей тревожить пока не буду, – рассудил Довиан, – а всех лучших бойцов с застав отзову. На всякий случай.
– Объяснишь-то как? – помрачнел маг.
– Празднество устрою. Весь Веалон потешу. Но это повод. Главное, их сюда затянуть, а отсюда уж у меня не выберутся.
– У тебя празднества и без того каждый день. За столом не герои сидят, а бочки винные. Другое что придумай, княже. Чтоб ни единого подозрения. Вдруг да обойдется все. Наместник твой в Терне, я слышал, распоясался, творит что хочет от твоего имени, что и понятно – наш мирок может и мал, но для одного человека уследить за выполнением всех указов все равно сложно. Сделай вид, что гневаешься, вроде как нашло на тебя, и начинай собирать людей. Мигом наемники понабегут, да и всех воинов собрать повод прекрасный.
– Этак мне на самом деле придется идти наместника усмирять, если только его раньше удар не хватит, – усмехнулся Владимир.
– Не придется, княже. А помрет, другого найдешь, поскромнее хотя бы на первое время, но, думаю, скорее он сам к тебе прибежит, повинится.
– Попробую, – кивнул князь, – а ты давай в памяти поройся, может еще чего вспомнишь.
– Сколько нам до Миронола? – спросил Владий.
– Четыре дня ходу, – буркнул, проверяя подпругу, спутник, и потянул коня за узду, выводя его на дорогу вслед за молодым воином.
Выехав из деревни, они зорко глядели по сторонам – жизнь научила. Родом спутники были из Нворида, вместе по свету странствовали, в пути и с Титамиром встретились. Эх, какие были деньки, ни часа без доброй свалки и вот, дожили, пришла пора малость остепениться, не только пожить, но и послужить. Особенно, если за это хорошо заплатят.
Резвые кони легко неслись по дороге, разбивая засохшую корку грязи в пыль. Путь петлял, извиваясь из стороны в сторону, то уходил в низину, то на гору.
Из-за очередного поворота прямо под ноги лошадям выскочил человек в изодранной рубахе и с побитой мордой.
– Помогите! – крикнул он и споткнувшись, полетел на землю.
Владий осадил коня, вгляделся.
– Никак в беду попал? – неуверенно произнес он.
– Это вы в беду попали, люди добрые! – издевательски окликнули путников. – Третьих сегодня на жалость поймали.
Миробой оглянулся и увидел окружающую их разбойничью шайку, вооруженную мечами и дубинками. Судя по сноровке, все до единого люди бывалые, с огромным опытом по части окружения и ограбления. Мимо него бочком протиснулся человек с дороги, смешался с разбойниками. Впереди, отставив ногу, стоял здоровенный детина с широкой улыбкой на лице.
– Больно кони у вас хороши, – протянул он, поигрывая кривой саблей. – На таких сам князь не поскупится, хорошую цену даст.
– Мечи у нас тоже хороши, – отозвался Владий, быстро выхватив оружие. – Ты и их продать хочешь? Да?
Получив утвердительный ответ, он сделал свирепое лицо, по опыту зная, до чего безотказно это действует, и направил своего Ветра прямо на главаря. Миробой молча вытащил меч и тронув коня, поравнялся с Владием.
– Дай по-доброму уйти, – дружелюбно предложил он, – а то им, – он кивнул на шайку, – тебя по кусочкам собирать придется.
– Но-но, – укоризненно поцокал языком тот. – Все такие умные пошли. Думают, с мечом да на коне по всему Роуну проедут. Ан нет, я тоже не дурак. Там среди деревьев четверо лучников, стреляют неплохо, а уж с такого расстояния попадут точно.
Он махнул рукой, и они выступили на дорогу с натянутыми луками.
– Так что с коней слезаем, оружие и прочее добро бросаем и расходимся, как вы и хотели, по-доброму. Мы разбойники честные, в спину не бьем.
Остальные захохотали и приготовилась делить добычу, расслабившись, однако, рановато. Неожиданно воины одновременно пригнулись, слетая с коней прямо в середину шайки. Стрелы прошли мимо, а стрелять по новой лучники не решились. Миробой упал на главаря, придавил его к земле, но он вывернулся, как ящерица и замахнулся саблей. На Владия насели со всех сторон, осыпая увесистыми ударами. Меч коротко свистел, врезаясь в плоть по кругу, но разбойники вконец озверели и даже не думали отступать. На плечо воина с размаха опустилась дубина. Владию показалось, что его вдавили по колено в пыль. Развернувшись, он упредил второй удар, разрубив дерево в щепы, но со спины его тут же огрели по голове, оставив на шлеме глубокую вмятину. Из царапины на лбу обильно текла кровь, заливая глаза, и воин махал практически наудачу.
– Эй вы! – вдруг зычно крикнул Миробой. – А ну разойдись, а то щас глотку перережу вашему главарю. И луки подальше откиньте. Ну?!
– Да разойдитесь же, дурни! И луки бросьте! – истошно заорал тот.
Он лежал на земле, а около горла в опасной близости маячило острие меча.
– Жаль добычу такую упускать, Верий, – обиженно сказал коренастый мужичок. – Мы ж три дня не жравши.
– А меня, значит, не жаль?! – угрожающе зашипел лежащий. – А ну разойдись, кому сказал!
Шайка нехотя оттянулась назад, напоследок жадно скользнув взглядом по уходящей прямо из-под носа добыче. Дождавшись, пока Владий, шатаясь, кое-как залез на коня, Миробой зло пнул подкованным сапогом Верия.
– А ну обещай, что нас не тронут. Ты, кажись, говорил, что вы разбойники честные, в спину не бьете.
– Да не тронут, не тронут, – прохрипел он. – Только мечом поаккуратней махай. Чуть глаз мне не выколол.
Вскочив на своего жеребца, Миробой осторожно подал его назад, не спуская глаз с разбойников. Верий, покряхтывая, поднялся с земли и погрозил им кулаком:
– Езжайте, покуда целы. Да чтоб вас за поворотом волки съели.
– Подавятся, – ответил Владий, уже вполне придя в себя.
Разбойники, зло зыркая на них, утащили раненых и потянулись в лес сами – караулить следующую жертву.
Повернув коней, спутники направились дальше, спиной ожидая наконечник стрелы, но главарь слово сдержал, не стал мстить за унижение.
– Ты в порядке, Владий? – тревожно глянул на друга Миробой. – Я видел, как тебя дубиной шарахнули. Кости целы?
– Целы, а шлем вот попортили… И откуда такие взялись? – запоздало удивился воин. – Сколько ездили, ну встречались по мелочи. Шугнешь и они врассыпную. А тут с луками, стрелами наизготовку. Темнота! Если б в лошадь целились да не предупреждали, тогда было бы преимущество, а вот так, в лоб – не на тех напали. Но все ж, как дрались… Прям, как за свое.
– Да шайка Верия уже денежки наши считала и коней продавала, потому и "как за свое", – Миробой подстегнул коня.
С наступлением ночи, темнота вокруг Семши ощерилась частыми кроваво-красными огоньками. Они подползали все ближе и сопровождались низким утробным рычанием, от которого замирает сердце, шевелятся и встают дыбом волосы. Безлунная непроглядная ночь позволила тварям подобраться очень близко перед тем, как их обнаружили. Люди в ужасе прятались в наскоро сооруженных укрытиях, заколачивали вход и сидели, затаив дыхание с одной мыслью – продержаться до утра. Но звери сильным броском вышибали двери, расшвыривая нехитрый скарб – все то, что могло послужить защитой – и ворвавшись в дома, рвали скрючившиеся фигурки в клочья. Матери падали на детей, пытаясь закрыть их собой, но черные пасти вгрызались в позвоночник, голову, руки, отбрасывая их в сторону и приканчивая сжавшиеся комочки. Но даже после этого твари не спешили уходить, они по кошачьи мягко двигались от стены к стене, движимые не только вечным голодом, но и неотступно преследующим их приказом не оставлять в живых никого.
Семин пятился, неловко маша перед собой коротким тупым шестом. Рубиновый взгляд проникал в его мысли, приказывал встать на колени и склонить голову. Давление чужой воли все возрастало, ломая человеческий заслон. Семин медленно опускался на пол, и тварь, решив больше не ждать, рванулась вперед, раскрывая пасть. Связь резко оборвалась и человек, вскинув руку, вогнал шест в открытое черное горло. Рычание захлебнулось, сменившись высоким визгом. В корчму ворвалось сразу несколько огромных злых тварей, с короткой шерсти летели брызги алой крови. Семин рванулся к двери, бешено вращая шест. Мрак встретил его леденящими криками, стоном и плачем. Он не знал, куда бежит, только понимал, что останавливаться нельзя, иначе смерть. Что-то полыхало вдалеке и селянин устремился туда, как насекомые, что вечно летят на свет. Это оказалась стена огня, высокая черная с оранжевыми язычками, пышущая обжигающим жаром. Ее ровная поверхность резко вспучилась, переливаясь в собачью морду, полыхающие глаза смотрели с голодным интересом. Семин упал на колени и беспомощно оглянулся. Рубиновые огоньки горели уже за спиной, а темная стена опоясывала деревню, смыкалась неразъемным кольцом. Неоткуда ждать помощи и нет возможности дожить до рассвета, в глазах человека осталась одна пустота, словно ему вдруг стало все абсолютно безразлично. Поднявшись, он с закрытыми глазами шагнул в пламя, но с обратной стороны не появился. Сеам довольно высунул язык, задышав быстро и часто, а глаза уже вновь поглядывали на деревню: пока он насытился лишь наполовину.
Глава третья
Титамир скучал. Бил кулаком в стену, пинал дверь, выломал решетку, но окошко было слишком мало, с трудом пролезала голова. Раздались шаги и в щель под дверью просунулась миска с водой. "Как собаку поют, – с отвращением подумал богатырь. – А пожрать как следует не дают". Протянув руку, хотел выкинуть ее в окно – авось, кому по голове съездит, да заодно обольет – но потом передумал и выпил сам, не мучиться же от жажды… а пустую миску все таки выкинул. Из вредности. И заметно повеселел, услышав чей-то гневный восклик. К концу ночи его стало клонить в сон, а потом земля резко закружилась и оказалась под щекой…
За дверью вновь послышались шаги:
– Кажись, уснул, – в голосе ясно чувствовалось облегчение. – Я уж думал, не подействует.
– Сонное зелье бабки Гривны еще никого не подводило… тем более в таком количестве, – ответили ему. Послышался зевок. – Ну вот, теперь и вздремнуть спокойно можно, а то с этим зверем ни минуты отдыха. Думал, все – выломает дверь, как пить дать, выломает. Силы-то медвежьи. Лучше б староста его из деревни выдворил, убытков бы меньше было, а так сломает темницу, новую строить придется. И кому? Нам.
– Посиди столько взаперти – не таким станешь. Зря Вирон девицу увел. Знал ведь, что приедет за ней.
– Эт он со зла. Ну да пусть сами разбираются, а я пошел. Проснется ведь через час, зверь эдакий, опять буянить начнет.
Пламя как алый мак плясало в окружающей их тьме. Кони тревожно переступали с ноги на ногу, изредка всхрапывая. Плотно стоявшие деревья казались древними великанами, грозно взирающими на путников с высоты своего роста. Общую мрачную картину дополняли звуки леса, обычные днем и угрожающие ночью, подбирающиеся все ближе и ближе. Луны не было и только горящие сучья оберегали путников от полной темноты. Владий прилег, подложив под голову дорожную сумку, а спутник сидел напротив с обнаженным мечом на коленях. Они договорились дежурить по полночи и воин тревожно вглядывался во тьму, улавливая малейшие звуки.
Неожиданно на поляну бесшумно выступили странники. Схватившийся за меч Миробой едва не снес ближнему голову. Кони испуганно заржали. Пробудившийся Владий спросонья вскочил на ноги, держа в руках оружие.
Прежде всего хотелось бы знать, в какую дыру он угодил на этот раз, хотя все подобные места были им давно и хорошо изучены, а потому повернувшись, богатырь не удивился, разглядев хмурое ночное небо за неизменной решеткой. Ну, откуда-откуда, а из темниц он наловчился выбираться уже на третий месяц бродячей жизни. Пальцы заскользили по холодным земляным стенам, под каблуком дернулась и затихла крыса. Наконец, он нащупал шершавую дверь из темного дерева и разбежавшись, впечатался в нее плечом, но несмотря на кажущуюся ветхость, дверь стояла насмерть.
Сверху мгновенно послышались крики:
– Эй ты, тихо там! А то еще всыпем – навсегда успокоишься…
– Меч мой верните! – проорал в ответ Титамир.
– Громадина твоя у старосты на хранении. Ворачивать не велено… Староста тебе за погром семь дней наказал сидеть, чтоб очухался. А затем решать будут, что с тобой делать. Так что отдыхай там, лиходей. А из темницы тебе не выбраться, она специально для таких, как ты. Испытанная много раз…
Титамир схватился за голову: семь дней! Владий да Миробой ждать будут, да, видать, не дождутся… А подрался славно. Жаль, Вирону не успел заехать…
– Задерживается что-то Титамир, – хмуро бросил Миробой. – Наверняка по дороге не удержался от соблазна прибить кого-нибудь, список побед пополнить.
– Да улыбнись ты, – хлопнул его по плечу Владий. – Он, поди, с невестой намиловаться не может, чай, два года не виделись. Явится ближе к ночи.
– Но мы его уже два дня дожидаемся и что-то мне подсказывает, что пора нам на поиски его идти, – возразил тот. – Может в беду попал, да один выбраться не может.
– Не прибудет сегодня, завтра же с утра и отправимся, – ударил по столу ладонью воин. – Решено! Негоже нам в княжескую дружину без него наниматься.
Миробой открыл рот, чтобы добавить еще что-то и вдруг недобро повел глазами на кого-то за спиной Владия. Тот, оглянувшись, увидел закутанного в черный плащ незнакомца невысокого роста. Он, не глядя в глаза, отворачивался, пряча лицо.
– Извините, но… – начал Владий.
– Здесь занято! – рявкнул Миробой и поймал укоризненный взгляд друга.
– Я вас не стесню, – глухо ответил незнакомец и сел на дальний угол скамьи.
Теперь Воислава поняла, почему они сидели одни. Такой прием, наверное, оказали не ей одной, но нестерпимый голод придавал смелости и уходить она не собиралась
– Успокойся, друже, – тихо молвил Владий. – Оставь, мы ведь все уже обсудили. Уедем завтра на рассвете, а пока перекусим как следует.
– Хорошо, – неохотно кивнул тот. – Просто не люблю я чужих.
– Я знаю. Ты ровно девица: "люблю, не люблю", – серьезно сказал воин, игнорируя сердитый взгляд Миробоя. Нетерпеливым жестом подозвал хозяина:
– Тащи жареного гуся пожирней и кувшина два вина. Да смотри, не кислятины как обычно, а то опять получишь.
Он послушно закивал и взглянул на Воиславу:
– А мне бы жаворонка и воды колодезной, – попросила девушка, взглянув на Семина и тут же опустила голову, уставившись в стол.
Среди такого количества народа она чувствовала себя неуютно, хотелось сжаться, сгорбиться, стать понезаметнее.
– Ты не знаешь, как жить дальше? – призрачный голос звучал в голове.
– Кто это? – вздрогнула Воислава. Воины сразу же покосились на нее, один показал жестом, что человек, видимо, не в себе.
– Я Темная воля. Ты можешь разговаривать со мной мысленно. Я могу помочь… До тебя силой владели восемь человек, но лишь трое использовали ее. Они были одиноки, как и ты, поэтому после их смерти мне каждый раз приходилось искать другого хозяина. Это было давно. Сейчас силой владеешь ты, используй ее, тебя ведь ничего не держит. За тобой уже посланы всадники Тьмы и Света. Выбери, с кем пойти, а дальше я буду направлять тебя.
– А если я не сделаю выбор?
– Тебя убьют. Либо выбираешь одну из сторон, либо оказываешься между ними в качестве врага. Такая сила ослепляет. В одиночку ты будешь опасна. Недалеко отсюда есть развилка, две дороги для таких, как ты. Простому человеку они не видны. Иди туда. Впрочем, можешь поступить со мной также, как Велена, но она сделала это ради любви, а ради чего тебе отказываться от меня?
– Но ведь мама еще долго жила после своего выбора, не так ли?
– Разве это долго? Впрочем, сколько бы она не прожила, своей смертью ей было не умереть. Годом раньше, годом позже, но ее убили. Подумай хорошенько, тот путник к вам не случайно забрел, его завели, направили куда надо, а дальше и вмешиваться уже не пришлось, сам все сделал. Если ты поступишь как Велена, то твой конец будет таким же…а может, и хуже.
– Скажи, Воля, какая сторона повинна в…
– Не могу, это может повлиять на твой выбор, сделать его необдуманным, импульсивным.
– Но чем мешала мама? Она ведь ничего не делала, просто жила, как обычные люди.
– В ней дремала сила, одинаково нужная и Свету и Тьме, ее жизнь – это время, потраченное впустую, полное бездействие. Ее смерть высвободила дар и передала его тебе, чтобы он вновь начал служить. Если откажешься и ты, то в конце концов найдется тот, кто им воспользуется. Так что если хочешь отказаться, то говори сейчас, потом будет поздно. Думай, решай…
Воислава неторопливо доела жаворонка, запила холодной водой и попрощавшись с Семином, вышла на улицу. Остановившись на крыльце, она подняла голову, задумчиво глядя на мерцающие на черном небосклоне искры. Воля права, ей нечего терять и идти некуда. Воислава протянула к звездам руки, словно прося у них совета, но они холодно молчали, несмотря на ее молящий жест. "Тебе прямо", – подсказал голос.Прямо за деревней раскрылся ей навстречу древний темный лес, будто увеличившийся за столь малый срок почти вдвое и потерявший свой знакомый облик. Еще никогда он не казался девушке таким величественным и мрачным одновременно.
– Мне туда?
– Нет, присмотрись внимательней.
Воислава прищурилась, и под ногами обнаружилась серебристо-серая узкая тропинка, раздваивающаяся в отдалении в противоположные стороны. Абсолютно одинаковые, они отличались лишь направлением. Место было только для одного шага, дальнейший путь закрывал плотный серый туман. Воислава опасливо ступила на тропинку и по щиколотки погрузилась в мягко мерцающее серебро, сделала еще несколько осторожных шагов, пошла чуть быстрее, беззаботнее, остановившись только на распутье.
– Повернуть назад уже нельзя, так что делай выбор сейчас, – посоветовал голос. – Налево – Тьма, направо – Свет, отступишь – смерть.
Она ступила налево, не задумываясь почему и зачем. Злость, гнев, обида перечеркивали другой путь, делали его холодным и чужим. Из тумана ей навстречу выступил облаченный в черное всадник на вороном коне, а за спиной печально покачал головой золотистый витязь на снежном скакуне. Поворотив его твердой рукой, он скрылся в тумане. Зеленые глаза, те самые, что видела перед смертью Велена, распахнулись в изумлении, потемнели до черноты. Секундное непонимание быстро сменилось нарастающим ужасом, словно правда только сейчас дошла до сознания Воли. Полупрозрачная тень качнулась, как бы желая убежать, но выбор был сделан. Молча наблюдала она, как Ночь помог Воиславе забраться на коня позади себя, тронул его каблуками и исчез вслед за Волгой…
Вокруг была странная липкая темнота, только под ногами слабо поблескивала тропа, уходящая в Никуда.
– Иди за мной, Воислава, – послышался тихий и словно надтреснутый женский голос.
Оглянувшись, она увидела колышущуюся тень с человеческими очертаниями чуть выше себя с горящими зеленоватыми глазами, наполненными непонятной тоской.
– Я Темная воля. Здесь мой дом, – она немного нервно поплыла вперед и тьма рассеялась, открыв большое свободное пространство, огромную комнату со стенами, сотканными из тьмы. На противоположной стороне виднелась тускло поблескивающая винтовая лестница, погружавшаяся сверху в непроглядный мрак.
– Не притрагивайся к стенам, – предупредила Воля, – иначе попадешь в Неизведанное. Ты сделала свой выбор и теперь моя очередь выполнять обещание. Да, выполнять, – повторила она со странным выражением глаз. – Начнем с того, что с этого момента здесь не только мой дом, но и твой, и я сделаю все возможное, чтобы научить тебя правильно управлять силой, держать ее под контролем. Объясню, что делать и как жить, – призрачное лицо Воли казалось бесстрастным, но в глубине глаз застыло какое-то непонятное шокированное выражение, не до конца осознанная ситуация.
– Теперь ты можешь сказать мне, кто виновен в смерти мамы? – в голосе Воиславы слышалась боязнь ответа. Лишь бы не та сторона, которую она выбрала, лишь бы…
– Когда существует препятствие, мешающее, как Тьме, так и Свету, – тихо произнесла тень, – интересы сторон сходятся. Так что гибель Велены – это усилия обеих сторон. Различие в том, что Свет действовал более тонко, незаметно, а Тьма напористо, не скрываясь.
– Но кто-то должен был стараться больше?!
– Да, но я не скажу, кто, – твердо ответила Воля. – Это не запрещено, но я просто не могу… сама себе в этом признаться, – добавила она тише, с оттенком горечи в прервавшемся голосе.
– Что было, если бы я выбрала Свет?
– Ты все равно оказалась бы здесь. Это мой долг – подготавливать слуг сумракавне зависимости от их пути, – и снова в голосе проскользнули печальные нотки.
– Слуг Сумрака?
– Сумрак – неопределенность, ни Свет и ни Тьма. Что-то срединное, промежуточное. Каждый человек рождается светлым или темным. Даже если сначала он ведет себя не так, то это не значит, что потом он не выровняется. Слуги сумрака или колебатели – люди без определенного пути. Они могут выжить, только имея силу. Имея и используя ее. Без этого скорая смерть, потому что они не такие.К сожалению, верить в это не хочет никто. Из восьми пять умерло раньше срока… по-разному, но не сами, а как Велена. Каждая их смерть – большая потеря. Слуги сумрака – убийцы. Они увеличивают силу Тьмы или Света, поддерживают вечную войну. Без этого мир бы впал в застой и разрушился сам. В тебе так много боли и неистовства, что ты станешь идеальным Убийцей. Доверься мне, и о тебе будут помнить вечно. Просто попытайся всегда оставаться собой, даже если это будет очень сложно…
В темном камине слабо трепыхался огонь, как пойманная оранжевая бабочка с оборванными крыльями. Вдалеке, за длинным овальным столом шел неспешный разговор.
– Мы долгое время подавляли свою ненависть, унижались, теряли лучших бойцов. Светлые убийцы нанесли нам, как они думали, сокрушающие удары, загнали в норы, как побитых собак. Мы отступили, дали им ликовать, праздновать победу над Тьмой, а потом тихо, осторожно устранили их с нашего пути. Теперь убийца на нашей стороне и мы должны воспользоваться его мощью, подключить все свои затаившиеся силы, и свергнуть Свет с его престола.
– Один человек – это очень мало, как бы силен он ни был. Да и Свет вряд ли позволит нам подняться с колен. Он всегда мнил себя первым, шел на все, чтобы втоптать нас в грязь, загнать подальше и поглубже.
– Убийца не будет одинок. Я воззвал к Спящим.
– Но это невозможно! Они неуправляемы! Слишком древние и своевольные…
– …будут покорно сидеть на нашей цепи и делать только то, что им велят. Никогда раньше у нас не было такой возможности! Убийцы всегда выбирали Свет. А теперь Воле придется считаться с нами. Ее знания подымут Спящих из могил и позволят нам держать их в узде.
– А она не может предать нас? Всегда служила только Свету и вот теперь оказалась в стане врагов. Ее мысли закрыты, скажет одно, о другом промолчит, а мы погибнем.
– Риск есть, и избежать его нельзя. Если Воля станет помехой – рассеем ее. В конце концов, она обыкновенная тень. Кто станет жалеть, что одной тенью станет меньше?
– Но ее нельзя трогать! Есть закон…
– Не нами утвержденный. Так что и соблюдать его мы не обязаны.
– Значит, готовимся к последней битве? – голос с глубоким почтением обратился к до сих пор хранившему молчание хозяину.
– Да. Собирайте все силы… Иди ко мне, Сеам, – властно приказал тот. Огонь в камине пригнулся к полу, вытянулись короткие песьи уши, пасть. Раздвоенный язык пополз во тьме, оставляя горящую полосу, притронулся к руке хозяина. – Хочешь есть? Знаю, хочешь. Ты ненасытен, как всегда. Скоро я выпущу тебя на волю…
Веалон. Ночь. Раошен пристально смотрел на звездное небо. Сзади неслышно подошел Довиан, остановился рядом.
– Проснулась Темная воля, княже. После стольких лет на стороне Тьмы. Новая звезда уже зажглась и разгорается все ярче. Скоро убийца выйдет на охоту.
– Чем это угрожает нам? – быстро спросил Довиан.
– Пока ничем, князь. Сначала он уберет самых сильных противников, а потом и мы можем стать помехой.
– Значит нужно найти его и помешать. Свит…
– Он не сможет, – перебил его белый маг. – Сюда прибудут три воина, наняться в дружину. Не знаю как, но они связаны с убийцей и смогут его остановить. Прикажи сразу проводить их к тебе. И поберегись: мысли темных черны и понять что-либо трудно.
– Ты никогда раньше не рассказывал мне о Темной воле, – искоса посмотрел на Раошена князь. – Скрывал или, может… забыл?
– Более века она дремала. Владельцы боялись или не хотели использовать свою силу. Это стало нечто вроде небылицы – сильный колдун-убийца на цепи у Света или Тьмы. Смертный. Таких было трое, но лишь один дожил до глубокой старости, убивая до конца.
– А двое других?
– Были убиты.
– Они все были на стороне Тьмы?
– Только Света, – покачал головой маг, – и Тьма сильно ослабла. Теперь попытается отыграться, значит, ошибки исключены… Первый темный убийца. Как он себя поведет? Поберегись, княже, поберегись.
– Людей тревожить пока не буду, – рассудил Довиан, – а всех лучших бойцов с застав отзову. На всякий случай.
– Объяснишь-то как? – помрачнел маг.
– Празднество устрою. Весь Веалон потешу. Но это повод. Главное, их сюда затянуть, а отсюда уж у меня не выберутся.
– У тебя празднества и без того каждый день. За столом не герои сидят, а бочки винные. Другое что придумай, княже. Чтоб ни единого подозрения. Вдруг да обойдется все. Наместник твой в Терне, я слышал, распоясался, творит что хочет от твоего имени, что и понятно – наш мирок может и мал, но для одного человека уследить за выполнением всех указов все равно сложно. Сделай вид, что гневаешься, вроде как нашло на тебя, и начинай собирать людей. Мигом наемники понабегут, да и всех воинов собрать повод прекрасный.
– Этак мне на самом деле придется идти наместника усмирять, если только его раньше удар не хватит, – усмехнулся Владимир.
– Не придется, княже. А помрет, другого найдешь, поскромнее хотя бы на первое время, но, думаю, скорее он сам к тебе прибежит, повинится.
– Попробую, – кивнул князь, – а ты давай в памяти поройся, может еще чего вспомнишь.
– Сколько нам до Миронола? – спросил Владий.
– Четыре дня ходу, – буркнул, проверяя подпругу, спутник, и потянул коня за узду, выводя его на дорогу вслед за молодым воином.
Выехав из деревни, они зорко глядели по сторонам – жизнь научила. Родом спутники были из Нворида, вместе по свету странствовали, в пути и с Титамиром встретились. Эх, какие были деньки, ни часа без доброй свалки и вот, дожили, пришла пора малость остепениться, не только пожить, но и послужить. Особенно, если за это хорошо заплатят.
Резвые кони легко неслись по дороге, разбивая засохшую корку грязи в пыль. Путь петлял, извиваясь из стороны в сторону, то уходил в низину, то на гору.
Из-за очередного поворота прямо под ноги лошадям выскочил человек в изодранной рубахе и с побитой мордой.
– Помогите! – крикнул он и споткнувшись, полетел на землю.
Владий осадил коня, вгляделся.
– Никак в беду попал? – неуверенно произнес он.
– Это вы в беду попали, люди добрые! – издевательски окликнули путников. – Третьих сегодня на жалость поймали.
Миробой оглянулся и увидел окружающую их разбойничью шайку, вооруженную мечами и дубинками. Судя по сноровке, все до единого люди бывалые, с огромным опытом по части окружения и ограбления. Мимо него бочком протиснулся человек с дороги, смешался с разбойниками. Впереди, отставив ногу, стоял здоровенный детина с широкой улыбкой на лице.
– Больно кони у вас хороши, – протянул он, поигрывая кривой саблей. – На таких сам князь не поскупится, хорошую цену даст.
– Мечи у нас тоже хороши, – отозвался Владий, быстро выхватив оружие. – Ты и их продать хочешь? Да?
Получив утвердительный ответ, он сделал свирепое лицо, по опыту зная, до чего безотказно это действует, и направил своего Ветра прямо на главаря. Миробой молча вытащил меч и тронув коня, поравнялся с Владием.
– Дай по-доброму уйти, – дружелюбно предложил он, – а то им, – он кивнул на шайку, – тебя по кусочкам собирать придется.
– Но-но, – укоризненно поцокал языком тот. – Все такие умные пошли. Думают, с мечом да на коне по всему Роуну проедут. Ан нет, я тоже не дурак. Там среди деревьев четверо лучников, стреляют неплохо, а уж с такого расстояния попадут точно.
Он махнул рукой, и они выступили на дорогу с натянутыми луками.
– Так что с коней слезаем, оружие и прочее добро бросаем и расходимся, как вы и хотели, по-доброму. Мы разбойники честные, в спину не бьем.
Остальные захохотали и приготовилась делить добычу, расслабившись, однако, рановато. Неожиданно воины одновременно пригнулись, слетая с коней прямо в середину шайки. Стрелы прошли мимо, а стрелять по новой лучники не решились. Миробой упал на главаря, придавил его к земле, но он вывернулся, как ящерица и замахнулся саблей. На Владия насели со всех сторон, осыпая увесистыми ударами. Меч коротко свистел, врезаясь в плоть по кругу, но разбойники вконец озверели и даже не думали отступать. На плечо воина с размаха опустилась дубина. Владию показалось, что его вдавили по колено в пыль. Развернувшись, он упредил второй удар, разрубив дерево в щепы, но со спины его тут же огрели по голове, оставив на шлеме глубокую вмятину. Из царапины на лбу обильно текла кровь, заливая глаза, и воин махал практически наудачу.
– Эй вы! – вдруг зычно крикнул Миробой. – А ну разойдись, а то щас глотку перережу вашему главарю. И луки подальше откиньте. Ну?!
– Да разойдитесь же, дурни! И луки бросьте! – истошно заорал тот.
Он лежал на земле, а около горла в опасной близости маячило острие меча.
– Жаль добычу такую упускать, Верий, – обиженно сказал коренастый мужичок. – Мы ж три дня не жравши.
– А меня, значит, не жаль?! – угрожающе зашипел лежащий. – А ну разойдись, кому сказал!
Шайка нехотя оттянулась назад, напоследок жадно скользнув взглядом по уходящей прямо из-под носа добыче. Дождавшись, пока Владий, шатаясь, кое-как залез на коня, Миробой зло пнул подкованным сапогом Верия.
– А ну обещай, что нас не тронут. Ты, кажись, говорил, что вы разбойники честные, в спину не бьете.
– Да не тронут, не тронут, – прохрипел он. – Только мечом поаккуратней махай. Чуть глаз мне не выколол.
Вскочив на своего жеребца, Миробой осторожно подал его назад, не спуская глаз с разбойников. Верий, покряхтывая, поднялся с земли и погрозил им кулаком:
– Езжайте, покуда целы. Да чтоб вас за поворотом волки съели.
– Подавятся, – ответил Владий, уже вполне придя в себя.
Разбойники, зло зыркая на них, утащили раненых и потянулись в лес сами – караулить следующую жертву.
Повернув коней, спутники направились дальше, спиной ожидая наконечник стрелы, но главарь слово сдержал, не стал мстить за унижение.
– Ты в порядке, Владий? – тревожно глянул на друга Миробой. – Я видел, как тебя дубиной шарахнули. Кости целы?
– Целы, а шлем вот попортили… И откуда такие взялись? – запоздало удивился воин. – Сколько ездили, ну встречались по мелочи. Шугнешь и они врассыпную. А тут с луками, стрелами наизготовку. Темнота! Если б в лошадь целились да не предупреждали, тогда было бы преимущество, а вот так, в лоб – не на тех напали. Но все ж, как дрались… Прям, как за свое.
– Да шайка Верия уже денежки наши считала и коней продавала, потому и "как за свое", – Миробой подстегнул коня.
С наступлением ночи, темнота вокруг Семши ощерилась частыми кроваво-красными огоньками. Они подползали все ближе и сопровождались низким утробным рычанием, от которого замирает сердце, шевелятся и встают дыбом волосы. Безлунная непроглядная ночь позволила тварям подобраться очень близко перед тем, как их обнаружили. Люди в ужасе прятались в наскоро сооруженных укрытиях, заколачивали вход и сидели, затаив дыхание с одной мыслью – продержаться до утра. Но звери сильным броском вышибали двери, расшвыривая нехитрый скарб – все то, что могло послужить защитой – и ворвавшись в дома, рвали скрючившиеся фигурки в клочья. Матери падали на детей, пытаясь закрыть их собой, но черные пасти вгрызались в позвоночник, голову, руки, отбрасывая их в сторону и приканчивая сжавшиеся комочки. Но даже после этого твари не спешили уходить, они по кошачьи мягко двигались от стены к стене, движимые не только вечным голодом, но и неотступно преследующим их приказом не оставлять в живых никого.
Семин пятился, неловко маша перед собой коротким тупым шестом. Рубиновый взгляд проникал в его мысли, приказывал встать на колени и склонить голову. Давление чужой воли все возрастало, ломая человеческий заслон. Семин медленно опускался на пол, и тварь, решив больше не ждать, рванулась вперед, раскрывая пасть. Связь резко оборвалась и человек, вскинув руку, вогнал шест в открытое черное горло. Рычание захлебнулось, сменившись высоким визгом. В корчму ворвалось сразу несколько огромных злых тварей, с короткой шерсти летели брызги алой крови. Семин рванулся к двери, бешено вращая шест. Мрак встретил его леденящими криками, стоном и плачем. Он не знал, куда бежит, только понимал, что останавливаться нельзя, иначе смерть. Что-то полыхало вдалеке и селянин устремился туда, как насекомые, что вечно летят на свет. Это оказалась стена огня, высокая черная с оранжевыми язычками, пышущая обжигающим жаром. Ее ровная поверхность резко вспучилась, переливаясь в собачью морду, полыхающие глаза смотрели с голодным интересом. Семин упал на колени и беспомощно оглянулся. Рубиновые огоньки горели уже за спиной, а темная стена опоясывала деревню, смыкалась неразъемным кольцом. Неоткуда ждать помощи и нет возможности дожить до рассвета, в глазах человека осталась одна пустота, словно ему вдруг стало все абсолютно безразлично. Поднявшись, он с закрытыми глазами шагнул в пламя, но с обратной стороны не появился. Сеам довольно высунул язык, задышав быстро и часто, а глаза уже вновь поглядывали на деревню: пока он насытился лишь наполовину.
Глава третья
Титамир скучал. Бил кулаком в стену, пинал дверь, выломал решетку, но окошко было слишком мало, с трудом пролезала голова. Раздались шаги и в щель под дверью просунулась миска с водой. "Как собаку поют, – с отвращением подумал богатырь. – А пожрать как следует не дают". Протянув руку, хотел выкинуть ее в окно – авось, кому по голове съездит, да заодно обольет – но потом передумал и выпил сам, не мучиться же от жажды… а пустую миску все таки выкинул. Из вредности. И заметно повеселел, услышав чей-то гневный восклик. К концу ночи его стало клонить в сон, а потом земля резко закружилась и оказалась под щекой…
За дверью вновь послышались шаги:
– Кажись, уснул, – в голосе ясно чувствовалось облегчение. – Я уж думал, не подействует.
– Сонное зелье бабки Гривны еще никого не подводило… тем более в таком количестве, – ответили ему. Послышался зевок. – Ну вот, теперь и вздремнуть спокойно можно, а то с этим зверем ни минуты отдыха. Думал, все – выломает дверь, как пить дать, выломает. Силы-то медвежьи. Лучше б староста его из деревни выдворил, убытков бы меньше было, а так сломает темницу, новую строить придется. И кому? Нам.
– Посиди столько взаперти – не таким станешь. Зря Вирон девицу увел. Знал ведь, что приедет за ней.
– Эт он со зла. Ну да пусть сами разбираются, а я пошел. Проснется ведь через час, зверь эдакий, опять буянить начнет.
Пламя как алый мак плясало в окружающей их тьме. Кони тревожно переступали с ноги на ногу, изредка всхрапывая. Плотно стоявшие деревья казались древними великанами, грозно взирающими на путников с высоты своего роста. Общую мрачную картину дополняли звуки леса, обычные днем и угрожающие ночью, подбирающиеся все ближе и ближе. Луны не было и только горящие сучья оберегали путников от полной темноты. Владий прилег, подложив под голову дорожную сумку, а спутник сидел напротив с обнаженным мечом на коленях. Они договорились дежурить по полночи и воин тревожно вглядывался во тьму, улавливая малейшие звуки.
Неожиданно на поляну бесшумно выступили странники. Схватившийся за меч Миробой едва не снес ближнему голову. Кони испуганно заржали. Пробудившийся Владий спросонья вскочил на ноги, держа в руках оружие.