Пантюшенко Тихон. Главный врач

   - Иван Валерьянович, не надо бы показывать своего раздражения персоналу.
   - Я, Алина Павловна, другого мнения на этот счет. Персонал участковой больницы, когда приезжает руководство, должен трепетать, бегать, мигом исполнять все распоряжения. Иначе с нами никто не будет считаться.
   - Зачем же быть пугалом?
   - Если хотите, именно на страхе и должно все держаться. Либерализм, панибратство, сюсюканье - все это ни к чему хорошему не приводит. Строгость, строгость и еще раз строгость.
   - Лучше сказать - требовательность.
   - Требовательность - это та же строгость.
   Мазур опять хотела возразить, но тут открылась дверь и вошла Титова. Алина Павловна тут же взяла на заметку ее скромное, элегантного покроя платье.
   - Здравствуйте. Извините, что не смогла вас встретить. Не предупредили. А тут - вызов на дом.
   - Мы из Петришковского ФАПа, - с ходу начал Корзун. - Сколько вы здесь работаете главврачом?
   Наталья ответила в том же тоне:
   - Какое отношение имеет длительность моей работы к Петришковскому ФАПу?
   - Самое прямое. Вы знаете, какие там творятся безобразия?
   - Не знаю.
   - На ФАПе грызня. Акушерка терроризирует опытного фельдшера, который, можно сказать, всю жизнь отдал тамошним больным.
   - Из-за чего грызня? Я недавно была в Петришкове и никаких признаков грызни не видела. Акушерка - знающая, добросовестная девушка, и ничего дурного сказать о ней не могу.
   - Вот и плохо, что не можете. Почему жалобы от Федора Тарасовича идут мне, а не вам? Зазналась ваша Завойкова, вот что я вам скажу.
   - Иван Валерьянович, мы ходим вокруг да около. Нельзя ли поконкретнее?
   - Можно и поконкретнее. Прочитайте это заявление.
   Наталья пробежала текст: "Главному врачу Вольской районной больницы товарищу Ивану Валерьяновичу Корзуну. От заведующего Петришковским фельдшерско-акушерским пунктом Ф.Т.Лещинского. Довожу до Вас, что акушерка Л.О.Завойкова, чтобы завоевать дешевый авторитет, натравливает на меня больных. Я лечил Козич Тамару с маститом. Завойкова встретила ее и сказала: не ходите к Лещинскому, он вас залечит. Завойкова ведет себя аморально в быту. У нее на уме одни гульбища. ФАП теперь как дом терпимости. Стыдно людям в глаза смотреть. Посодействуйте, Иван Валерьянович. Население Петришкова требует порядка".
   Вернула заявление Корзуну и сказала:
   - Иван Валерьянович, давайте разберемся в этой истории и потом уже сделаем выводы. Знаю одно: Завойкова вовсе не такая, какой ее описал Лещинский.
   Корзун стал наливаться краской. А для чего, спрашивается, он ездил в Петришково? Познакомиться с фельдшером и акушеркой? Так с фельдшером он давно знаком, а акушерку принимал и направлял на работу в Петришковский ФАП лично. В чем еще разбираться? Федор Тарасович премилый человек. Он понимает, что младшие должны подчиняться старшим. Иначе на работе не будет никакого порядка. Корзуну, сколько он помнит, не раз приходилось бывать в Петришкове. Встречал, бывало, его, Ивана Валерьяновича, как самого дорогого гостя. Выйдет навстречу без шапки, пригласит сесть, предварительно обмахнув полотенцем стул. Никогда не отпустит без обеда или там ужина да еще и подложит незаметно что-нибудь в машину. Вернется Корзун домой, а водитель: "Это ваше". Иван Валерьянович деланно отчитает шофера. Тот ответит: "А я тут при чем?" "Чтоб это было в первый и последний раз", - скажет Корзун и неохотно, но все же возьмет аккуратно сплетенную корзиночку, прикрытую сверху газетой. Деликатный человек Федор Тарасович. Понимает, что совать прямо в руки гостю какой-нибудь подарок неудобно.
   Поддавшись такому течению мыслей, Корзун обрел выдержку и взял себя в руки.
   - В Петришкове мы уже были, - сказал, успокаиваясь. - И детально разобрались в причине конфликта. Федор Тарасович прав. Кроме того, проверив документацию, мы убедились, что заболеваемость среди женщин там возросла. Как же ей не возрасти, если акушерка только и знает, что принимать ухаживания. Для дела у нее не остается времени. Как вы считаете, Алина Павловна?
   Мазур хорошо знала, что в действительности дело обстоит не так просто, как обрисовал Иван Валерьянович. Тем не менее ответила уклончиво:
   - Думаю, что отчасти вы правы, Иван Валерьянович.
   - Сделаем так, - подвел итог Корзун. - Вы переведете Завойкову в Поречье, а на ее место направите свою акушерку.
   - Нет, я этого не сделаю, Иван Валерьянович.
   Корзун опешил. Вот, оказывается, в чем корень зла! Эк возомнила себя! В министерстве ее поддержали, и теперь, видите ли, никто ей не указ. Нет, Наталья Николаевна, всему есть предел. И вашему самовольству тоже.
   - Значит, мои распоряжения для вас необязательны? - спросил деланно спокойным тоном.
   - Обязательны, но только те, которые согласуются с законом.
   - Значит, я требую от вас чего-то незаконного?
   - Именно. Без согласия акушерок я не могу поменять их местами. И вообще гонять людей с места на место...
   - А производственная необходимость?
   - Да какая тут производственная необходимость? Одна видимость. Да и той, пожалуй, нет. А во-вторых, я должна в этом деле разобраться сама.
   - Вот с этого и начинали бы. Нашей проверки вам мало.
   - Да, Иван Валерьянович. Я не говорю, что вы не правы. Но должна убедиться сама. Завтра съезжу в Петришково, поговорю с людьми и тогда сообщу вам свое мнение.
   В Корзуне боролись два чувства. Одно подсказывало, что надо быть сдержаннее. Второе подтачивало нервы, толкало сказать Титовой то, чего она, по его мнению, заслуживала. Не совладал-таки Иван Валерьянович с этим вторым чувством, взорвался:
   - Выгнать бы вас с треском отсюда! На все четыре стороны!
   Тут уж и Наталья не сдержалась:
   - Руки коротки.
   - Вот как? Слышали, Алина Павловна?
   Подмывало и Мазур сказать Ивану Валерьяновичу: "Что ж вы хотели? Сами напросились". Но вместо этого посоветовала:
   - Поехали, Иван Валерьянович. Мы и так много времени убили на все это.
   Возле дома, перед тем как выйти из машины, Иван Валерьянович повернулся к водителю:
   - Ты помнишь тот родник... ну, недалеко от дороги на Поречье?
   - Мы же с вами ездили туда.
   Корзун помедлил. Решал, с чего начать.
   - Понимаешь, в чем дело. Санстанция сделала анализ той воды. Оказалось, что в ней полно всякой заразы. Где-то на ферме просачивается навозная жижа. И - в родник. Ты разбираешься в этом?
   - Мое дело - баранку крутить.
   - Крутить баранку и я умею. Тут нужна твоя помощь. Словом, так. Тебе задание: забить тот родник. Лучше сделать так, чтоб никто тебя не видел. Зачем зря будоражить людей? И еще. Присыпь потом это место песком, галькой, чем угодно. Пусть думают, что родник ушел, иссяк, пропал. Бывает же такое.
   - Да, бывает, - согласился водитель.
   - Значит, действуй. И никому ни слова. А то потом тебя же еще и обвинят. Понял?
   - Чего тут не понять.
   - Ну, будь! - бросил Иван Валерьянович на прощанье.
   29
   Тяжелый осадок остался на душе у Натальи после отъезда начальства. Чего все-таки добивается Корзун? Дело тут, конечно, не в Тамаре Козич, хотя, казалось бы, именно из-за нее разгорелся сыр-бор. То, что у Тамары не простое воспаление, Наталья поняла сразу, как только взглянула на заплывшую от гноя и мази грудь. Из свищей выделялись какие-то белесоватые крупинки. Кожа бледная. "Туберкулез или грибок", - мелькнула мысль. Послала мазки в лабораторию районной больницы. Ответили: "В мазках обнаружены туберкулезные бактерии". Вот так. Значит, туберкулез. Три недели Федор Тарасович делал ненужные припарки. Сколько же времени Тамара, сама того не зная, рассеивала заразу. Кого тут винить? Ларису Завойкову? Нет, ее ни в чем нельзя упрекнуть. Федора Тарасовича? Но ведь не хотел же он, чтоб женщине стало хуже. Просто, несмотря на большой практический опыт, не знал одного: это заболевание встречается редко. Так редко, что в его практике подобного случая не было. Туберкулез вообще, конечно, ему не в новинку, но чтоб груди...
   Наталья задумалась о себе. Последний год у нее сплошная чересполосица. Удачи чередуются с неудачами. Что пошлет ей следующий день?..
   День принес радость: приехали два врача - выпускники мединститута муж и жена Куприяновы. Валентин и Валентина. Прямо-таки персонажи из кинофильма. Но еще больше удивило совпадение отчества: Валентин Сергеевич и Валентина Сергеевна. Направления у обоих целевые, прямо из министерства. Он хирург, она терапевт.
   - Ну, дорогие мои, с чего же начнем? - спросила Наталья, разглядывая прибывшую пару. У Валентина Сергеевича чуб торчком. Сколько его ни приглаживай, он все равно топорщится. Брови белесые. И жена очень похожа на него: такая же вся светлая. Точно брат и сестра.
   - Нам бы угол какой-нибудь, - ответил Валентин Сергеевич.
   - А что бы вы сказали насчет дома в Молодежном районе?
   - В каком районе? - не понял Куприянов.
   - Ну не район, а улица, - уточнила Наталья. - А у нас говорят: Молодежный район. Там строятся молодые семьи.
   Куприянов посмотрел на жену, словно спрашивал: "Ну как?"
   - Я, как ты, Валя, - вслух ответила на взгляд мужа Валентина.
   - Это было бы здорово, - сказал Валентин Сергеевич. - Только...
   - Что "только"? Может, не собираетесь здесь жить?
   - Разговор не об этом.
   - Денег нет?
   - Деньги есть, но не столько, чтобы сразу построить дом.
   - А если совхоз даст ссуду?
   - Тогда другое дело.
   - Если так, будем считать вопрос решенным. Постараюсь уговорить директора, чтоб помог. А пока можете пожить у меня.
   Не успела Наталья присмотреться к Куприяновым, как Валентин Сергеевич огорошил ее новостью. Привез из медхозснаба счет на оборудование операционной. Без малого на тридцать тысяч рублей. Отпросился в Минск за пожитками, а через день вернулся с багажом и счетом на тридцать тысяч рублей.
   - Но у меня же нет денег, - схватилась за голову Наталья. - У нас бухгалтерия центральная. Кредитами распоряжается главный врач районной больницы.
   - Что же теперь делать?
   - Хоть бы посоветовались, что ли.
   Наталья была уверена, что обращаться к Корзуну с просьбой оплатить счет бесполезно. Если бы в районной больнице и были ассигнования по этой статье, Иван Валерьянович придумал бы все, что угодно, но денег не дал бы.
   - Но вы же понимаете, Наталья Николаевна, - пытался убеждать Куприянов, - что без оборудованной операционной я здесь не нужен. Может, мне поехать к главному врачу районной больницы?
   - Это будет напрасной потерей времени.
   - А если все же попытаться?..
   Каково же было удивление Натальи, когда Куприянов приехал с оплаченным счетом. Не верила, пока собственными глазами не увидела бланк с надписью "Авизо" и внизу закорючку самого Ивана Валерьяновича. "Чудеса, да и только", - ахнула про себя Наталья, а вслух сказала:
   - Я скорее поверила бы в землетрясение, чем в то, что вижу. Скажите, если не секрет, как вам удалось?
   - Сказать, что просто, не скажешь. Вначале я пошел к главному врачу. Говорю, мол, так и так. "Нет", - отвечает. "Чего нет?" - спрашиваю. "Государственных денежных знаков", - поясняет с ухмылочкой Иван Валерьянович.
   - Я же вам говорила! - не сдержалась Наталья.
   - Да к этому я был готов. Что оставалось? Я к районному хирургу. Знакомимся. Он говорит: "Зовите меня Пал Палыч". Я, так, мол, и так, давайте, Пал Палыч, открепительный талон. "Какой еще открепительный талон?" - спрашивает. "Обыкновенный. Вам же хирурги не нужны". "Да вы что, молодой человек? Да нам, - говорит, - не один, а десять хирургов нужно". Тогда я ему на стол счет: "Оплачивайте". Крутил он, вертел эту бумажку. Видно, и он знал, что у вас тут какие-то особые отношения. Берет меня за руку. "Пошли". Ладно. Идем, а куда - не знаю. Вижу, табличка на дверях солидного здания: "РК КПБ". Входим. "Федор Васильевич у себя?" - спрашивает у секретарши. "У себя". - "Нам бы к нему по очень важному делу". - "Сейчас спрошу". Вышла, а потом приглашает нас в кабинет первого. Пал Палыч подводит меня к столу секретаря и говорит: "Новое пополнение хирургов, Федор Васильевич". - "Очень рад", - отвечает и подает мне руку. "Только вот в чем дело. Не успел приехать и уже требует открепительный талон". Посуровел Федор Васильевич и спрашивает: "Комсомолец?" - "Комсомолец", - отвечаю. "А почему трудностей испугался?" - "Не трудностей, а безделья, - кладу ему на стол счет. - Негде и нечем работать. Нашел вот все нужное, а платить нечем". Федор Васильевич вопросительно посмотрел на Пал Палыча. Тот ему: "Да вы же знаете, Федор Васильевич, наши дела". Секретарь - своей помощнице: "Соедините меня с Корзуном". Хороший разговор получился. "Иван Валерьянович, - говорит секретарь, - вы знаете, что выпускники собираются от вас уезжать?.. Хирург и терапевт из Поречской больницы... Нет условий работы по специальности... Давайте так: вы этот счет все же оплатите. А если потом возникнут финансовые трудности, мы подумаем, как вам помочь". Вот такие дела, Наталья Николаевна.
   Наталья смотрела на Куприянова и думала: "Пробивной парень. Если он и дальше будет таким же оборотистым, то из него выйдет толк".
   - Знаете, Наталья Николаевна, - сказал Куприянов. - Пока то да се, пока банковские операции, пока доставка грузов, постою-ка я за операционным столом рядом с Пал Палычем. Уж очень мы с ним, можно сказать, подружились.
   - Неплохо. А жена?
   - Что жена? Тут же езды всего каких-нибудь полчаса.
   Министерство между тем выполняло свои обещания. Не успела Наталья уладить дела с Куприяновыми, как в больницу приехал с направлением еще один врач. Этот оказался щеголь щеголем. Волосы длинные, чуть ли не до лопаток. "Ты смотри, как нос дерет", - вслух поделилась своим впечатлением Марина Яворская.
   - Козёл ваша фамилия? - уточнила Наталья, читая направление.
   - Козел, - переставил врач ударение на первый слог.
   - Извините, Вольдемар Пахомович, - прочитала Наталья имя и отчество врача. - Вы, значит, хотели бы всерьез поставить у нас лабораторные исследования?
   - Да, Наталья Николаевна.
   И когда только успел узнать ее имя и отчество? Парень, видно, тоже пробивной, но несколько в другом направлении.
   - Что ж. Но на первых порах придется пожить на частной квартире.
   - Я знал, что меня направляют в глухомань. Поэтому на комфорт не рассчитывал. Погорбачу положенный срок - и адью.
   - Это решено? - спросила Наталья.
   - Посмотрим... Время покажет, - в упор, словно пытаясь гипнотизировать, ответил Козел.
   - Ладно. Присматривайтесь. А начните с того, с чего начал Валентин Куприянов. Он решил поработать в хирургическом отделении районной больницы. Вам нужно познакомиться с работой клинической и биохимической лабораторий. Составите список нужного оборудования и реактивов. Потом поедете на областной аптечный склад. Выбирайте самое необходимое. Позднее, возможно, направим вас на специализацию по лабораторному делу. Надеюсь, согласны?
   - Пока да.
   - Что значит "пока да"? Собираетесь бежать?
   - Я же сказал: положенный срок отработаю.
   - И то хлеб.
   И наконец еще один забавный эпизод из той же кадровой серии. Наталья уже начала было беспокоиться, почему не едут еще два выпускника, как однажды в кабинет вбежала Марина Яворская:
   - Ой, Наталья Николаевна. К нам, наверное, комиссия.
   - Почему ты решила, что комиссия?
   - Так на "Волге" же.
   В самом деле, кто бы это мог быть на "Волге"? Заведующий облздравотделом? Нет, Корзун уже давно поднял бы всех на ноги. Так кто же это? Гадать долго не пришлось. После стука дверь открылась, и в кабинет вальяжно ступил дородный мужчина лет под пятьдесят. Рядом с ним нарядная женщина, по всем признакам, жена. Последней шла молодая девушка: белый костюм и такие же белые босоножки.
   - Здравствуйте, - протянул руку мужчина. - Председатель областного совета агропрома Мезенцев, Степан Свиридович.
   - Софья Петровна, - подала руку и женщина.
   - Мне бы поговорить с главным врачом вашей больницы, - продолжал Мезенцев.
   - Я к вашим услугам. Титова, Наталья Николаевна.
   Мезенцев был в недоумении. Уж не шутит ли над ним эта самая Титова. По возрасту ей немногим больше, чем его дочери, которая стоит рядом и тоже недоверчиво смотрит на Наталью.
   - Слушаю вас, - напомнила Титова.
   - Извините. Просто не верится...
   - Степа, - прервала его Софья Петровна, - удивляться будешь потом. Дело вот в чем, - начала женщина. - Наша дочь Лина... Ангелина Степановна в этом году закончила мединститут. По специальности акушера-гинеколога.
   - И ее направили в нашу больницу, - закончила Наталья.
   - Да, совершенно верно.
   - Так это же чудесно. Мы Ангелину Степановну ждем не дождемся.
   - Да, но... - замялся Мезенцев.
   Наталья почувствовала в тоне Степана Свиридовича холодок. "Собирается просить открепительный талон", - мелькнуло в голове.
   - Лина у нас одна. У нее нет никакого практического опыта, - поддержала мужа Софья Петровна.
   - С практическим опытом не рождаются. Он приходит в работе. - Наталья умышленно истолковывала по-своему сказанное Мезенцевой.
   - Вы меня не так поняли. Я имею в виду жизненный опыт.
   - Это дело тоже наживное.
   - Наживное-то наживное, но наша Лина такая неприспособленная.
   - Мы надеялись, - перевел Степан Свиридович разговор в конкретное русло, - что вы дадите нам открепительный талон.
   Теперь посуроветь пришлось Наталье. Мезенцев слушает, поглядывает на нее и, кажется, начинает понимать, что зря он затеял этот разговор. Нет, она не пойдет на то, чтобы дать этот самый открепительный талон. Если бы даже и хотела, она не вправе это сделать. Взглянув еще раз на Наталью, махнул рукой и, повернув голову к жене, примирительно сказал:
   - Ладно, Соня. Не будем больше об этом говорить.
   - Степа, как это не будем? Ты что, хочешь, чтоб твоя единственная дочь осталась в этой глухомани? Что из нее получится? Да нас же засмеют.
   - Вот это ты уже зря, - начал сердиться Степан Свиридович. - Лина! Ты почему молчишь?
   - Я уже тысячу раз вам повторяла, - впервые подала голос Лина Степановна. - Другие едут в тайгу, в тундру, и ничего. А тут, я вижу, такая прелесть.
   - Боже мой, - заломила руки Софья Петровна. - Что она говорит! Степа, да образумь же ты ее!
   - Соня, возьми себя в руки. Неудобно же. Давай лучше спросим, какие здесь условия для работы.
   Наталья уже потирала под столом руки. Вот это удача так удача! Ну, спрашивай, спрашивай, товарищ председатель облагропрома!
   - Да. Я хотел бы знать, в каких условиях будет работать моя дочь.
   - Мы постараемся, - дипломатично начала Наталья, - чтобы ее первые шаги были не на голом месте. Возможно, удастся сделать пристройку к больничному корпусу, и тогда у Ангелины Степановны будут палаты для ее больных. По сути - маленькое отделение, где она будет полновластной хозяйкой.
   - Как, Лина? - посмотрел на дочь Мезенцев.
   - Ой, папочка, это было бы просто здорово.
   - А кто будет делать эту пристройку, вопрос уже решен? - вернулся к Наталье Мезенцев.
   - Откровенно сказать, нет. Это пока только мечта.
   - Мечтатели... - как бы про себя сказал Степан Свиридович. - Вы хоть говорили с начальником районной ПМК?
   - К сожалению, нет.
   - Значит, и впрямь только мечта. Реального пока ровным счетом ничего. А? - вновь повернул Мезенцев голову к дочери.
   - Но ты же нам поможешь, папочка?
   Мезенцев рассмеялся. Шутливо грозя пальцем, сказал:
   - А вы, Наталья Николаевна, себе на уме. Ни словом ни обмолвились, ни о чем не просили, а дело повернули так, что я вынужден предлагать вам помощь. Видать-таки, не зря вас назначили главным врачом, хотя, казалось, вам еще расти да расти.
   - Так что, это уже все? - вынимая из сумочки платочек, спросила мужа Софья Петровна.
   - Все, Соня. Тут уж ничего не поделаешь. Да и кто знает, где оно, счастье нашей дочери.
   Лина быстро встала, подбежала к отцу и, целуя его в щеку, затараторила:
   - Я знала, папочка, что ты у меня самый-самый... Мамочка, не волнуйся, все будет в порядке.
   - У вас тут хоть есть приличные девушки, с кем могла бы подружиться моя Лина? - спросила у Натальи Софья Петровна, вытирая глаза.
   - Надеюсь, я и сама подружусь с Ангелиной Степановной.
   - Ну вот видишь, - приобнял жену Мезенцев. - Наталья Николаевна сама...
   - А с пристройкой как? - напомнила Лина отцу.
   - С пристройкой, я думаю, уладим. Познакомлю Наталью Николаевну с начальником ПМК, дам ему задание.
   - Ну спасибо, Степан Свиридович. Такое удружить: и специалиста, которого ждали и никак не могли дождаться, и пристройку... Спасибо!
   - Рано еще меня благодарить, Наталья Николаевна. Вот сделаем все, тогда пожалуйста. Ну и последний вопрос: где тут найти для Лины подходящую комнату?
   - Мои квартиранты скоро переезжают в новый дом. Так что Ангелина Степановна будет жить у меня.
   - Ой, я так рада! - чуть не захлопала в ладоши Лина.
   30
   Шел второй день работы - принималась проектно-сметная документация на строительство дворца и водолечебницы в Поречье. Особенно придирчивым был директор совхоза. Это и понятно. Кому, как не ему, отвечать за истраченные деньги. Ведь строительство обойдется не в одну сотню тысяч рублей. Смету на строительство такого объекта утверждает не он, не райисполком и даже не облисполком, а коллегия республиканского агропрома. И тут, как ни в каком другом деле, применима пословица: семь раз отмерь, один раз отрежь. Вот и приходится сейчас Виктору Сильвестровичу дотошно копаться во всех мелочах. Даже Люда Каледа немного обиделась:
   - Вы что же, Виктор Сильвестрович, не доверяете нам как специалистам?
   - Ну что вы, - улыбается Заневский. - Дело в другом. Я как бы сам сдаю экзамен. Ведь могут спросить: "А что это за узел? И нельзя ли было принять альтернативное решение и тем самым удешевить строительство?" Я им отвечу: "Нельзя". А они мне опять тот же вопрос: "Почему?" Не могу же я ответить: "Так специалисты считают". Конечно, можно было бы сослаться и на вас. Но в каждый раз отрывать вас от дела - это не гоже. Да и кто может гарантировать, что вот, скажем, ту вашу красивую девушку завтра или послезавтра не подхватит какой-нибудь летчик и не улетит с ней в Забайкалье. И кто тогда будет пояснять что к чему?
   - А я зачем? - спросила Люда Каледа.
   - К вам там в столице меня не пустят, - отшучивался Заневский.
   Разобрался-таки Виктор Сильвестрович во всех проектных тонкостях и теперь мог бы отвечать на любые вопросы самых дотошных специалистов. Как и полагается, все поставили свои подписи, а директор скрепил их еще и совхозной печатью.
   - Вот теперь, кажись, все. Или не все? - вопросительно посмотрел директор на Каледу.
   - По-моему, все.
   - Нет, все-таки не все. Вы большое дело сделали бы, если бы согласились на вечер.
   - Какой еще вечер? - удивилась Каледа.
   - У вас люди молодые, с огоньком и большие выдумщики. Вот бы нам провести вечер. Объявить всем, что вы расскажете, каким будет Поречье. Выставим вот эти большие рисунки. Пусть посмотрят люди. Чтоб заинтересовать. Чтоб знали не только мы, но и все жители Поречья, а то и ближайших деревень. Как, Люда, подходящее это дело?
   - В этом действительно что-то есть.
   - А еще, - загорелся Заневский, - после всего этого показать, как надо отдыхать.
   - Отдыхать? Разве этому надо учиться?
   - Еще и как. Не просто прийти и полузгать семечки, а чтоб людям было интересно. Если нужен будет чай, пожалуйста, купим, сколько надо. Печенье или там коржики какие - тоже пожалуйста. На это у нас есть свои мастерицы. А вы нам что-нибудь веселенькое да с перчиком. Не зря же я сказал, что ваши ребята большие выдумщики. Да вот и Наталья Николаевна своих молодых спецов привлечет. Возьмите и наших комитетчиков из комсомола. Покажите им, как надо культурно проводить свободное время.
   - Виктор Сильвестрович, - пыталась отказаться Каледа. - Да это же целая наука, которую изучают в культурно-просветительных училищах. Мы же не специалисты в этом деле.
   - Не согласен с вами. Раз умеете проектировать, можно сказать, дворцы, значит, знаете и как нужно культурно отдыхать.
   Каледа да и все члены комиссии рассмеялись. Каламбурный довод. Так можно сказать и о проектантах самолетов: раз умеете проектировать, значит, умеете и летать. Но спорить долго не пришлось. Согласились. А как получится, это уже другой вопрос. Готовились целый день. Повесили объявления и даже объявили по радио, что возле клуба состоится вечер. На стендах развесили красочные проекты дворца и водолечебницы. Из помещения повыносили стулья и столы. Из домов принесли самовары, у кого они были, чашки, блюдца. В Вольске заказали столько печенья, сколько его должно хватить на всех желающих. В назначенное время людей собралось немало. Директор совхоза рассказал о том, что сделали проектанты, где и как будут построены объекты. Сам рассказ занял каких-нибудь четверть часа. А вот вопросы и ответы на них тянулись в несколько раз дольше. Не утерпела, чтоб не сказать своего слова, и Анисья Пашук.
   - Я, касацик, на гэтую будовлю не пайду. Кава у мяне и дома ёсць.
   - Да мы знаем про твою каву, Анисья Антиповна, - намекнул на самогоноварение Заневский. - Силком мы на отдых в этот дворец загонять никого не собираемся. Сами будут проситься.
   Решил задать вопрос и Макарыч:
   - А вот ответь мне, дорогой Виктор Сильвестрович, на такой мой вопрос. Кто и когда нам построит такой домище?
   - Ждал я, Макарыч, этого вопроса. Вот если бы, к примеру, ты надумал строить себе новый дом. Ты бы спросил кого-нибудь, кто и когда его тебе построит?
   - Так это ж себе.
   - А этот, выходит, мы собираемся строить дяде?
   По рядам прокатился сдержанный смех. Засмеялся и сам Макарыч.
   - Не дяде, а государству.
   - Вот тебе и арифметика. Выходит, опять-таки государство - одно, а мы, поречане, - это другое. Так, что ли?