Паркер Т. Джефферсон. Безмолвный Джо

   – Где это?
   – Пока сказать не могу. В нужное время вас проинформируют о правилах посещения.
   – Я ее отец! Какого хрена ты все это затеял с ней?
   – Сейчас она под защитой. А ваши два миллиона обеспечили ее безопасность, сэр. Будь я на вашем месте, меня бы это обрадовало.
   – Да уж. Я просто счастлив, – процедил он. Голос у него был сдавленный, будто он подавился стеклом. – Очень рад. А как насчет остального?
   – Я ее получил.
   – В таком случае немедленно встречаемся у бухты Ныряльщиков. Я заберу свое и отдам тебе то, о чем мы договаривались.
   – Нет, сэр. Вначале я должен на это сам взглянуть.
   – Это частная собственность, и я не даю разрешения, чтобы ты ее касался.
   – Эта кассета фигурирует как вещественное доказательство в полицейском расследовании. В данном случае ваше разрешение не нужно и неуместно.
   – У меня лучшие адвокаты в стране.
   – Примите поздравления.
   – Даю миллион за эту кассету. До того, как ты или кто-нибудь ее увидит. Я ведь рассказывал уже тебе, что там. Неужели ты не можешь понять, в какое неловкое положение это поставит мою жену и меня.
   – Насчет неловкого положения мне все понятно.
   – Так отдай мне эту пленку. Два миллиона, Джо. Последнее предложение. Это частная собственность.
   – Кстати, Саванна чувствует себя прекрасно. Немного устала, но в остальном все хорошо. Обязательно скажите об этом жене.
   – Если ты не вернешь мне эту кассету, я сделаю все, чтобы тебя вышвырнули из управления.
   – И вот что еще – ваш сын Алекс сегодня арестован.
   – Ладно, даю три миллиона за пленку. Все тебе одному.
   – Не смешите, сэр. – И я щелкнул выключателем.

* * *

   Двадцать минут спустя, почти в час ночи, мы сидели в одной из комнат для заседаний в управлении ФБР: Марчант, Берч, Одеркирк, Рэдд, Коллир и я. Нажав кнопку воспроизведения на видеомагнитофоне, Марчант присел рядом с Риком Берчем.
   Вначале был лишь "снег", но вверху экрана горели дата и время съемки: 12 мая, 14.35.
   Потом хихикающий голос девушки. Пляж. Хрустальная бухта, расположенная между Ньюпорт-Бич и Лагуной. Прогуливающаяся в одиночестве Лорна Блейзек, в шортах и розовой футболке. Терьер, бегающий взад и вперед у Лорны под ногами, гоняющийся за уходящими волнами и снова отскакивающий на берег при их возвращении.
   "Это Саванна-шпионка выследила мамочку. Это Хрустальная бухта. И мамочку могут оштрафовать, потому что Абнер не на поводке. Зафиксируем это нарушение. Пойду-ка поищу копа и накапаю ему на нее. Мама. Мама! Мам... улыбочку!"
   Лорна улыбнулась, и ей на глаза упали растрепавшиеся волосы. Камера быстро приблизилась. Лай и собака, спасающаяся от пенистой волны.
   "Я прихвачу с собой Абнера на следующую операцию, где-нибудь в Африке или Нью-Йорке. Он для этого вполне сгодится. Абнер! Абнер! Улыбайся в объектив!"
   Потом в кадре показалась комната, выглядевшая как фотография в журнале по дизайну интерьеров: за окном плещется океан; большая золотистая ваза на полу; скульптура в виде переплетенных рук, напоминающих кобру с раздутым капюшоном. 18 мая, 11.58 утра.
   У окна в майке и атласных трусах стоял Джек Блейзек. Он говорил по телефону, но тяжело дышал, мышцы на руках были напряжены, а с плеч свисало белое полотенце.
   "Саванна-шпионка наблюдает, что делает папа после боксерского поединка. Ты хорошо ему врезал, папа?"
   Блейзек тупо посмотрел в камеру, потом нажал одну из кнопок телефона. Скривил физиономию и улыбнулся.
   "Хоть я и не Мухамед Али, но чувствую себя неплохо!"
   "А кто может выиграть следующий важный бой?"
   "Я! Это точно буду я!"
   "Но шпионы не любят крови, папа".
   "Я нокаутирую его в первом раунде – ни капли крови не успеет пролиться".
   "Ты настоящий чемпион".
   "Я в отличной форме! Просто виртуоз! Я побью даже гориллу в Маниле!"
   "Папа, это расизм".
   "Да? Эй, я могу сделать четыре миллиона баксов за тридцать секунд, если ты дашь мне наконец позвонить".
   Блейзек еще раз улыбнулся, глубоко вздохнул и нажал следующую кнопку на панели.
   "Прости, Карл. Саванна опять шпионит за мной. Саванна, Карл передает тебе привет".
   "Привет, Карл. Я сегодня ездила на "фольксвагене", который ты дал мне утром. Это мой любимый подарок".
   "Карл приглашает тебя к себе. А теперь ударь хорошенько по папиной спине и представь, что это гонг на цепочке".
   "Ты только и делаешь, что работаешь и..."
   "Давай! Бей! Да, я работаю, черт побери!"
   Изображение смешалось и запрыгало. Похоже, Саванна просто выбежала из комнаты. Через мгновение в кадре появился длинный коридор, высокий потолок с застекленной крышей и раздвижные двери, ведущие в уютный виноградник. Я узнал это место, вспомнив свой первый визит в дом Блейзека.
   "Все, чем занимается папа, – это работа и бокс. На прошлой неделе он купил нам еще один дом во Флоренции. И этим летом я буду там шпионить!"
   – Сколько у них домов? – спросила Рэдд.
   – Четыре, – ответил Берч. – Ньюпорт-Бич, Аспен, Ки-Уэст и Флоренция. В прошлом году Блейзек занял сорок первое место в списке самых богатых людей страны.
   – Не очень-то теплые у него отношения с дочерью, – заметил Одеркирк.
   Коллир поинтересовалась комнатой, в которой была ваза в форме кобры.
   – Это дом в Ньюпорт-Бич, – объяснил я. – Я побывал там три недели назад.
   Следующий эпизод был снят в той самой гостиной, где я когда-то сидел вместе с Блейзеками и Бо Уорреном. Дата и время: 21 мая, 10.20 утра. Саванна, по-видимому, спряталась за одним из диванов напротив окна. Невысокая темноволосая женщина вытирала пыль с каминной полки и поднимала фотографии. Знакомый терьер Абнер сидел на полу, наблюдая за ней с явным интересом. День был ясным и солнечным, а за окном виднелась часть острова Каталина на фоне голубого неба и ярко-синего Тихого океана. Женщина закончила возиться с каминной доской и повернулась лицом к камере. Саванна, должно быть, нырнула за диван, потому что на экране был виден лишь фрагмент ковра и часть стены. Изображение задрожало, и перешедшая в дальний угол женщина оказалась не в фокусе. Она обрабатывала высокий потолок длинным шестом с ярко-розовой щеткой на конце, тихо напевая себе под нос.
   "Должно быть, Марси, – подумал я, – горничная Блейзеков".
   Внезапно она обернулась. Саванна захихикала.
   "Я почувствовала чей-то взгляд на себе! Я тебя застукала!"
   "Саванну-шпионку поймала госпожа горничная! Поймана с поличным!"
   Смех, изображение прервалось.
   В следующем эпизоде была снята вечерняя сцена. 29 мая, 10.40. Вначале было трудно что-либо понять, но наконец до меня дошло, что камера вплотную прижалась к одному из кактусов, которые росли вдоль западной стены дома. Установленные на земле светильники отбрасывали причудливые тени на стену, а когда объектив развернулся назад, в фокусе появились тонкие изогнутые стебли кактусов.
   Саванна говорила шепотом: "Итак, Саванна-шпионка в семейном гнезде международного финансового воротилы Саймона Карни, чье состояние измеряется миллиардами. Обаятельный мужчина, мужчина-загадка с множеством секретов и тайн".
   Она провела камерой по кругу, захватив погруженный во мрак виноградник, огромный плавательный бассейн, окруженный толстоствольными пальмами с Канарских островов, и дом для гостей рядом с бассейном. Гостевой дом был уменьшенной копией главного особняка – арки, колонны, большой мраморный портик, уже знакомые тяжеловесные прямоугольные контуры и та же плоская крыша.
   "Съемка проходит в чрезвычайных условиях. Саванна выполняет особо опасное задание. Мама на неделю уехала из дома. Няня смотрит телевизор, а сама Саванна два часа назад была уложена в кровать. Но она... бесшумно выскользнула в окно и... тайно наблюдает, чем занимается этот могущественный миллионер Саймон Карни в своем офисе, расположенном между громадным бассейном и собственным виноградником с лучшими во всей Тоскане сортами бордо. Из соображений безопасности он заперт на замок, чтобы не разоблачить меня".
   Саванна зашла в виноградник. Среди густых листьев уже виднелись маленькие виноградные грозди. Постепенно в кадре обозначился гостевой дом. Саванна легла на живот и поползла вперед.
   "Саванна-шпионка делает все, чтобы этот затворник Карни не обнаружил ее. Даже знаменитый шпионский пес Абнер заперт на ключ, чтобы не выдать свою хозяйку. Самый главный принцип тайной слежки – тишина. Все-таки чертовски тяжело ползать на животе по грязи. Уж лучше наблюдать за анакондами".
   Медленно продвигаясь сквозь виноградную листву, камера приближалась к дому для гостей. Внутри горел свет.
   "Еще немного, и Саванна-шпионка вплотную приблизится к окну, надеясь взглянуть украдкой на могучего брокера-миллионера Саймона Карни".

* * *

   По мере того как Саванна приближалась к цели, гостевой дом постепенно рос на экране. В кадре показалось окно, защищенное снаружи вертикальными металлическими прутьями. В полуоткрытом окне полоскалась на ветру легкая белая занавеска. Под окном были установлены светильники, обсаженные по контуру красными геранями, и стояла изогц3нутая бетонная скамья. По мере приближения к окну все слышнее становился мужской голос и еще один странный высокий звук, нечто среднее между всхлипыванием и смехом. Добравшись до скамьи, Саванна взобралась на нее.
   Сквозь прутья решетки и болтающуюся штору были видны гостиная, небольшая кухня и дверь, ведущая в заднюю часть дома.
   Мужской голос: "Вот эта штука поможет тебе закрепить урок".
   После этого глухой звук, словно от удара по перьевой подушке. Опять тот же истерический смех – женщина словно бы задыхалась, пытаясь восстановить дыхание.
   "И ты думаешь, что сумеешь заляпать дерьмом такого человека, как я?"
   Снова истеричное хихиканье. "Да, да".
   "Вот так и надо отвечать, черт тебя дери – именно, да. Возьмешь то, что я дам, и выбросишь из своей гнилой башки остатки идиотских затей".
   "Да, да".
   Затем продолжительный, хорошо слышимый вдох, будто женщине наконец разрешили дышать. Судорожные глотки, прерываемые стонами и невразумительными восклицаниями, словно женщину била крупная дрожь.
   "Надевай свою гребаную одежду. И проваливай отсюда навсегда, сука. А это тебе напоследок, чтобы не забывала свое место".
   "Заткнись. Заткнись. Дыши глубже и молчи. Я добрый парень, и тебе еще повезло, что встретила меня".
   Джек Блейзек ворвался в гостиную в одних шортах, натянул через голову спортивную трикотажную рубашку и снова выскочил из комнаты.
   "Нет! Нет!"
   "Ну, ты, грязная сучка, забирай свою гребаную одежду. Мне надоело на тебя смотреть".
   В комнате снова появился Джек Блейзек, прыгая на одной ноге, пока засовывал другую в ботинок. Сзади доносились всхлипывания.
   "Самая тупая и паршивая баба на земле, а еще что-то вякает".
   Нацепив второй ботинок, он присел около стойки бара и принялся листать журнал "Форбс". Он провел пальцами сзади по шее и оглядел их. Потом обернулся на женщину и снова уставился в журнал.
   Через несколько минут она, пошатываясь, появилась в гостиной. На ней были короткое черное платье, черные туфли на каблуках и короткий кашемировый свитер, расшитый бисером и блестками. Она покачивалась, с трудом удерживая равновесие. В одной руке женщина держала толстую пачку банкнот. Она натянула свитер на плечи, как будто мерзла. У нее были тонкие и очень смуглые руки. Длинные вороные волосы растрепались, закрывая все лицо. Женщина ладонью откинула их назад, явив перед камерой свое одновременно ужасное и прекрасное лицо.
   Берч остановил кадр.
   – Лурия Блас, – сказал я. – Беременная восемнадцатилетняя девушка. Жестоко избита за несколько часов до смерти. Похоже, она сообщила Блейзеку неприятные новости.
   – Это та, что попала под машину? – уточнила Коллир.
   – И похоже, она вытряхивала из него деньги, – заметил Одеркирк.
   – Проклятие, Хармон! – возмутилась Рэдд. – Если ей всего восемнадцать, она не замужем и беременна от номера сорок один в списке богатейших засранцев, наверное, она вправе рассчитывать на какую-то помощь от него.
   – Просто жалко ее, вот что я имел в виду.
   – Господи Иисусе, Хармон, он ведь бил младенца в утробе матери!
   – Да понимаю я все! Сдаюсь! Просто я пытаюсь понять мотивы избиения. Блейзек, похоже, хотел заставить ее сделать аборт. Она угрожала ему сохранить ребенка и подать в суд на установление отцовства.
   В комнате повисла секундная тишина – все осознавали мерзость увиденного на экране. Берч снова включил просмотр. Лурия неверной походкой добрела до бара и взяла маленькую черную сумочку. С трудом засунув в нее деньги, она безуспешно пыталась закрыть молнию. Черные волосы опять упали ей на лицо, а все тело судорожно подрагивало.
   Блейзек разглядывал ее, словно официантку, стоящую в ожидании чаевых. Он снова коснулся пальцем шеи и произнес:
   "Ты оцарапала меня". ...
   "Прости".
   "Проваливай".
   "Я уже иду".
   "Этого хватит на все. И даже больше. Возьми их и убирайся туда, откуда явилась".
   "Я поеду домой".
   Лурия пошла к двери, удаляясь от камеры. Изображение задрожало и исчезло.

* * *

   – В лаборатории есть образцы тканей из-под ногтей Лурии, – сказал я. – Может, результатов анализа хватит, чтобы предъявить ему обвинение?
   – Плюс эта пленка, – добавил Берч. – И свидетельство Саванны Блейзек.
   Снова секундная пауза в комнате, во время которой все фрагменты как бы заняли свое место. Марчант встал со своего места.
   – Рик, делай то, что считаешь нужным. Мы всегда поможем.
   – Смотри, заплатил три миллиона, чтобы получить дочь в придачу к этой пленке, – продолжил Берч. – Ему нужно молчание Саванны. А пленку надо уничтожить. В результате он не получил ни хрена. Черил, пошли-ка еще двух полицейских в Хиллвью.
   – Будет сделано.
   – Хармон, сделай копию этой пленки, а потом еще одну.
   – Понял.
   – Коллир, зайди к Маккаллуму, когда он откроет лабораторию. Объясни нашу ситуацию и скажи, что результаты сравнительного анализа мне нужны к полудню. Проверим, не застряла ли шкура Блейзека под ногтями Лурии Блас.
   – Я дождусь его.
   – Джо, сейчас два часа ночи. Езжай домой и немного отдохни. И прими поздравления. Ты только что спас девочку от сумасшедшего брата и отца, который избивает женщину кулаками. Хиллвью сейчас именно то место, что ей нужно. И будь осторожен. Этот негодяй Джек не прочь покусать тебя.
   Мы с Берчем пожали друг другу руки. Потом я обменялся рукопожатиями с остальными. Даже с Марчантом. А Одеркирк просто хлопнул меня по спине.
   Это был третий момент в моей жизни, вызвавший прилив гордости, – после того памятного дня, когда в Хиллвью приехали Уилл и Мэри-Энн, чтобы увидеть меня, и после наших занятий любовью с Джун Дауэр. Улыбнувшись, я повернул в сторону поврежденную сторону лица и вышел.

* * *

   Добравшись до машины, я позвонил Джун. Она сняла трубку на третьем звонке, но в ее голосе не было удивления, он звучал очень доброжелательно.
   – Все закончено, – отрапортовал я. – С ней все в порядке, она в безопасности. Обошлось без выстрелов. Я подумал, не заехать ли мне к тебе.
   – Ты обязательно должен заехать.
   Около трех часов я уже стоял у Джун на веранде с видом на Ньюпортскую бухту. Вода переливалась огнями, а в воздухе витал терпкий аромат соли и водорослей. Я постучал и стал ждать. Джун распахнула дверь и шепотом предложила мне войти.
   Мы приступили к любовным играм в 3.08, потом продолжили в 5.22 и 7.12. В 4.15 мы перекусили кукурузными хлопьями с медом и молоком, а в 6.30 я приготовил яйца с ветчиной, сосисками и картофелем, добавив вафли, дыню и апельсиновый сок.
   Джун ушла на работу около девяти часов утра, наказав мне спать, сколько я пожелаю. Встав около полудня, я побродил несколько минут с чашкой кофе по ее квартире. Утренний ветерок согревал кожу, а вода в заливе была стеклянно-серая. Я чувствовал себя совершенно в другом мире, абсолютно в другом измерении. Никаких решеток и пистолетов. Всего этого дерьма.
   Джун Дауэр чудилась мне везде: сидящей на диване, стоящей на кухне, выглядывавшей в окно, отдыхающей на веранде. Я различал ее черные кудри, изящные линии лица, ее стройные шоколадные ножки. Мне даже мерещился ее тихий голосок.
   Интересно, как бы я себя здесь ощутил, поселившись? Примет ли этот дом здорового мужика в шрамах и с пистолетом? Забавно, но, представляя себя здесь, я видел себя совсем другим – меньше ростом, легче весом и мягче характером. Без шрамов. Без пистолета. Я мечтал слиться с Джун и погрузиться в нее, будто в уютный дом.

Глава 24

   Остановившись перед камерой номер восемь модуля "Ж", я просунул поднос в щель и взглянул в ясные очи Алекса Блейзека. Было четыре часа дня, и сержант Делано дал согласие, чтобы я отнес Алексу обед в камеру. Сегодня в меню был кусок мяса с картофельным пюре, овощи и молоко.
   – А, "кислотный мальчик".
   – Меня зовут Джо Трона.
   – Да, я знаю, сын Уилла. Мне очень жаль, что так случилось. Но ему не стоило вязаться с этими тяжеловесами.
   – Кто натравил на него Гэйлена?
   – Вытащи меня отсюда, тогда расскажу.
   – Это может сделать лишь окружной прокурор.
   – Он наверняка меня выпустит, как только поговорит с Саванной и поймет, что никакого похищения не было. Это все папашины дела.
   – А как насчет шантажа?
   Улыбнувшись, Алекс прыжком встал с кровати и подошел к решетке. Потом оглядел дымящийся поднос с едой и забрал его.
   – Эй, ведь не я избил ту дамочку до полусмерти, а он.
   – Кто нанял Гэйлена?
   Алекс присел на кровать, поставив поднос на колени.
   – Да не пытай ты меня. Спроси лучше отца. Все это его дела.
   – Но ты знал, что должно было случиться. Ты встречался с Гэйленом. Вот почему и оставил Саванну одну на Линд-стрит. Принес ее в жертву после того, как сам получил деньги. Именно поэтому и придумал запасной план встретиться с ней на углу Бич и Линкольн-стрит.
   – Просто инстинкт. Когда имеешь дело с таким отцом, как Джек, многому научишься. Слушай, а как ты бреешься?
   – Вот что мне пришло в голову – наверное, ты получил свои дополнительные полмиллиона именно за то, что помог заманить Уилла в ловушку. Да, ты заключил с ним сделку, но сам действовал за его спиной. И сговорился с кем-то из тех, кто желал его смерти.
   Блейзек слегка покраснел и уставился в пол.
   – Это свежие овощи?
   – Мороженые. С чего это у тебя лицо так порозовело?
   Он посмотрел на меня, и его лицо покрылось красными пятнами.
   – Не тебе говорить со мной о внешности.
   Я взглянул на него, но ничего не сказал.
   – Ты принес мне дерьмо, а не еду, – процедил Алекс.
   Я продолжал смотреть на него. Он развернулся и снова присел на кровать, положив ногу на ногу и уставившись в глухую стену.
   Воспользовавшись ключом, который мне любезно дал сержант Делано, я вошел в камеру. Алекс с любопытством обернулся, и я попросил у него поднос. Он протянул его мне, и я поставил поднос на пол. Потом схватил двумя руками его за шею, развернул лицом к себе и притиснул затылком к стене. Он дернулся и застыл, касаясь пола лишь носками ботинок. Я ощущал, как его жизнь напряженно пульсировала под моими ладонями.
   – Кто его навел?
   Я немного опустил его, продолжая держать за шею. Алекс судорожно сглотнул и округлил от страха глаза.
   – Хочешь еще повисеть? – поинтересовался я.
   Он закашлялся, сплюнул и снова закашлял.
   – Это была инициатива самого Гэйлена, – прохрипел он. – У меня были торговые дела кое с кем из его друзей несколько месяцев назад. И он знал, как меня разыскать. Он сказал, что ему нужно от меня – место без свидетелей, после того как стемнеет, куда он мог подъехать на машине. И предложил за это три тысячи баксов. Я прикинул, что лишние деньги на пиво не помешают. И не думал ни о какой засаде. Но что-то подсказало мне, что самому лучше туда не соваться. Боже, моя шея!
   – Друзья Гэйлена? Кто именно?
   – Перлита и Феликс Эскобар.
   – И ты согласился выполнить то, что он просил?
   – Ну да. Деньги есть деньги, разве не так? Но мне ничего не было известно о том, для чего это все затевается. И я не знал, что он собирается убрать твоего отца и попытается захватить Саванну. Если бы я был там, вероятно, он и на меня бы накатил. Но это сам Гэйлен, а не кто-нибудь. Понятия не имею, какого черта он там задумал. Он просто ввалился ко мне на склад и сказал, что ему нужно.
   – Вы договорились передать ее на Линд-стрит, не так ли?
   – Да, это они так решили. Мой отец и Уилл.
   Продолжая держать руками за горло, я опустил Алекса вниз, опять усадив на кровать.
   – Ешь свои овощи.
   – Ладно.
   – Тебе уже почти двадцать два года. Пора бы соображать, можно ли рисковать жизнью собственной сестры. Оставить девочку одну и без всякой защиты! Ее могли просто застрелить. Неужели непонятно?
   – Она уцелела.
   – Ты трус. Со всеми своими пистолетами и автоматами – трус.
   – Да мне просто деньги были нужны. Мой папаша занимает сорок первое место в списке богачей Америки. Вот я и хотел этим воспользоваться.
   – Ты отличный образчик скверны, захлестнувшей всю страну.
   Он молча посмотрел на меня, потирая шею.

* * *

   Позднее в тот же день мы вместе с Риком Берчем беседовали с Саванной. Врач сказал нам, что, проспав почти весь день, она проснулась подавленной и несобранной.
   Мы втроем устроились за небольшим столиком в библиотеке детского дома в Хиллвью. Именно я предложил это место, рассчитывая, что Саванне там будет удобнее. Я рассказал ей историю об Уилле и "Шэге – последнем из бизонов прерий". Мой рассказ ее очень заинтересовал, и она спросила, какую страницу я читал, когда ко мне подсел Уилл. Я вспомнил, что это была тридцатая страница, где описывалась борьба Шэга за лидерство в стаде. Столик, за которым мы устроились, был тот же самый, что и в памятный день. Я это сразу определил, заметив полустертую букву "X", вырезанную на крышке каким-то склонным к творчеству питомцем Хиллвью. Я еще помню, как Уилл водил по ней пальцем, когда мы беседовали. Буква после стольких лет была уже еле заметна, но все-таки видна.
   Мы записали наш почти часовой разговор на магнитофон. Саванна говорила быстро и описывала большие по времени и содержанию события всего несколькими отрывистыми фразами. Мы дали ей высказаться и лишь затем приступили к вопросам.
   – Когда ты решилась забрать кассету и сбежать к Алексу?
   – Когда увидела в газете фотографию той женщины и узнала, что она попала под машину и умерла.
   – Она когда-нибудь работала у вас?
   – Да, она несколько раз прибиралась в нашем доме. Я запомнила ее, потому что она была очень симпатичная, с теплой улыбкой. Однажды я поинтересовалась, почему у нее такие прекрасные блестящие волосы, и она объяснила мне, что ополаскивает их пивом.
   – Кто придумал выудить у твоего отца деньги в обмен на пленку?
   – Алекс. Ему всегда нужны деньги.
   – Тебе эта идея показалась хорошей?
   – Нет. Но я не смела отнести кассету в полицию, потому что боялась отца. И еще Алекс сказал, что если мы получим от него деньги, то отдадим часть семье этой горничной.
   – Когда Алекс первый раз упомянул о деньгах, кому он позвонил насчет суммы, а также времени и места передачи?
   – Вначале папе. Потом какому-то Бо. Затем Уиллу.
   – Припомни поточнее, где и когда ты встречалась с Уиллом Троной?
   – В Лагуна-Бич. Не могу сказать точно, но, думаю, за день-два до его гибели.
   – А после этого Алекс еще звонил Уиллу по поводу организации передачи?
   – Да, он звонил Уиллу. Но он говорил и со многими другими. О деньгах, местах встречи и кто будет там-то и там-то, куда собирался сам.
   – Кто эти другие?
   – Одного звали Дэниэл. Думаю, это был преподобный Альтер. Другого звали Джон. Один по имени Перл. И еще какая-то женщина... Донна? Или Ренэ? Что-то в этом роде.
   Я отметил в блокноте: Донна или Ренэ – новая фигура в игре.
   – Ты знала, что Алекс обещал отцу вернуть тебя?
   – Да. Но Алекс солгал. Мы собирались взять деньги, купить небольшой дом рядом с пляжем и там жить.
   – Тебе известно, сколько денег Алекс запросил вначале?
   – Пятьсот тысяч долларов.
   – И ты знала, что сумму потом увеличили?
   – Это была идея Уилла.
   – Уилл знал о пленке?
   – Алекс проиграл ему эту кассету на магнитофоне. И Уилл сказал, что сумму выкупа надо удвоить. И еще сказал, чтобы Алекс забрал деньги, а меня передал ему вместе с пленкой.
   – Ты хотела остаться с Уиллом?
   – Уилл мне нравился, и я ему доверяла. Он обещал передать меня в Службу защиты детей, так что мне не придется бояться своего отца. И еще сказал, что нет причин отдавать пленку папе или в полицию. Он сказал, что сам со всем разберется и все снова будут счастливы.
   Мне подумалось, какая замечательная возможность для шантажа Джека Блейзека подвернулась Уиллу. И каких уступок он мог бы добиться, просто держа того в страхе, что доведет содержание этой кассеты до сведения властей.
   – Не могла бы ты рассказать нам, куда вы отправились с Алексом после той ночи, когда убили Уилла?
   – Мы побывали в Большом Медведе, на озере Эрроу-Хед, в Империал-Бич, Джулиане, Голливуде, Санта-Монике, Санта-Барбаре, Сан-Франциско. А еще в Мендосино, Рено, Лас-Вегасе, Баллторне, Юме, Палм-Спрингс и Мехико. Потом в Зихаутанехо, Тусоне и где-то еще.
   – Каждый вечер в новом месте?
   – На два дня мы задержались в Лас-Вегасе, где Алекс поиграл в казино и посмотрел бой боксеров. И четыре дня провели в Мехико, потому что сильно устали. А в остальных местах только переночевали.
   – И везде вы ездили на машине?
   – Да, кроме Мехико и Зихаутанехо. Туда мы летали из Тихуаны самолетом. У Алекса очень быстрый "порше".