Паркер Т. Джефферсон. Безмолвный Джо

   – Алекс причинял тебе когда-нибудь вред?
   Саванна с большим удивлением взглянула на меня.
   – Мне – вред? Да он делал все, чтобы защитить меня и сделать счастливее. В Мехико я приболела, и он всю ночь просидел со мной, меняя компрессы на лбу. По его заказу для меня принесли в номер черепаховый суп и минеральную воду. Лучшего старшего брата невозможно пожелать.
   Это я тоже отметил в своем блокноте, подумав о невинности, доверии и страхе этой одиннадцатилетней девочки. И еще подумал о Саванне-шпионке.
   – Саванна, а ты продолжала играть в шпионов, когда путешествовала с братом?
   – Да, конечно. Я отсняла целых две кассеты. Я снимала везде, где мы занимались своими секретными делами. Алекс считал это забавным.
   – И где эти пленки сейчас?
   – В моем рюкзаке, вместе с камерой. Хотите их посмотреть?
   – Да. Нам бы очень этого хотелось.

* * *

   Один из сотрудников детского дома любезно принес нам в библиотеку видеомагнитофон и телевизор. Следующие два часа мы смотрели, как Саванна с Алексом мчатся на запад в сверкающем черном "порше", плещутся в голубых водах залива Зихаутанехо, заходят в номера гостиниц, поглощают гамбургеры, смотрят в окно, не пришел ли кто за ними, быстро упаковывают вещи и бросаются наутек. Алекс излагает свои параноидальные теории, а Саванна просто комментирует происходящее. Потом мы увидели, как Алекс раскидывает свой миллион наличными по номеру гостиницы "Венеция" в Лас-Вегасе, как на рынке в Тихуане местные жители торгуют монетами с отчеканенным на них Буддой, фигурками героев "звездных войн" в сомбреро, маленькими керамическими акулами на нитках; расписными шкатулками в ярких желто-сине-розовых тонах. Увидели мы и великолепное по красоте бурлящее океанское побережье в районе Мендосино, мост "Золотые ворота", холмы Санта-Барбары, хлопчатобумажные ткани из Юмы, большеротого барана рядом с гостиницей "Ритц-Карлтон" в Палм-Дезерт и таинственные предгорья в окрестностях Тусона.
   – Почему Алекс мне позвонил? – спросил я у Саванны. – И что его толкнуло на новую сделку с отцом?
   – Алексу были нужны еще деньги. И честно говоря, Джо, я уже устала путешествовать. Да, это все было неплохо, но через несколько месяцев мне идти в шестой класс. Я буду учиться на углубленных курсах математики и английского.
   – Ну а почему ты выбрала именно меня? Почему бы не позвонить сразу отцу?
   – О нет, Джо. Тебе я верю, поэтому и посылала эти открытки. Мне очень надо было поделиться с кем-нибудь, но я не хотела беспокоить маму своими проблемами. Она очень чувствительная. И я выбрала тебя. Алекс тоже доверял твоему отцу. С моим папой никогда нельзя иметь дело напрямую, он слишком опытный бизнесмен. И всегда останется в выигрыше, хотя вначале кажется, что у тебя больше шансов.
   Я вспомнил Джека Блейзека, его двуличный характер и властолюбие.
   – А как насчет матери, Саванна? Ей-то ты доверяешь?
   Она посмотрела сначала на меня, потом на Рика Берча и отвела взгляд. Вздохнув, Саванна произнесла:
   – Она всегда соглашается с ним, даже когда знает, что он не прав. Это один из его законов – мама во всем должна с ним соглашаться.
   Я прикинул, не мог ли Джек иногда обходиться с Лорной так же, как он обращался с Лурией Блас.
   – Твой отец бил когда-нибудь мать?
   Саванна продолжала пристально смотреть в одно из библиотечных окон.
   – Я никогда не видела, чтобы он делал это. Мама проводит много времени в постели. Я не знаю почему, но обычно это случается после их ссор. А бранятся они очень громко и при этом скверно ругаются. Как правило, это бывает, когда мама много выпьет.
   – Ты замечала когда-нибудь у нее синяки или ссадины?
   – Нет.
   Я проследил за взглядом Саванны. Игровая площадка была заполнена детьми. Вместе с ними играли и два воспитателя.
   – Саванна, ты не могла бы вспомнить точнее, с кем все-таки говорил Алекс по телефону – с Донной или Ренэ?
   Она опустила веки и задумалась. Потом глубоко вдохнула и тихо проговорила:
   – Нет. Какое-то вроде бы женское имя, но, может, и нет.
   – Так это могла быть не Донна или Ренэ, а что-нибудь близкое по звучанию?
   – Ну да. Мне не нравится, когда не могу вспомнить. Прошу прощения. Как вы думаете, я не могла бы сейчас съесть ленч и немного заняться собой? Не знаю почему, но сегодня я чувствую себя очень усталой.

* * *

   Тем же вечером мы вместе с Берчем и Одеркирком подъехали к пропускному пункту перед въездом в Пеликан-Пойнт. Сзади нас сопровождала черно-белая машина из управления шерифа. Берч предъявил охраннику свой значок.
   – Что вы здесь ищете?
   – Тебя не касается. Открывай ворота.
   Охранник ухмыльнулся, но все-таки открыл. Из громкоговорителя около вторых ворот до нас донесся голос самого Джека:
   – Какого черта вам здесь надо?
   Представившись, Берч ответил, что хотел бы поговорить с мистером Блейзеком.
   – О чем же?
   – О Лурии Блас.
   После секундного замешательства Блейзек ответил:
   – Ладно.
   Распахнулись вторые ворота, и Берч направил свою "краун-викторию" по овальному проезду. Наконец показался и знакомый особняк.
   – Глянь-ка, – произнес Одеркирк. – Настоящий дворец. Бассейн, теннисный корт, искусственный пруд и даже вертолетная площадка. Гараж на пять автомобилей и виноградник! Да, хреновая у меня работа. Я всегда это знал. Мне не по карману пригласить служанку, а этот тип избивает ее только потому, что она забеременела от него. Невольно хочется возродиться в будущей жизни вот таким засранцем.
   – Тебе это вполне по силам и в нынешней жизни, – заметил Берч.
   – Я последую твоему примеру.
   – Посмотри на эти статуи. Вон та, справа, – копия статуи Родена.
   – Может быть, и подлинник, – проговорил Одеркирк. – Если у тебя такой замок, то по карману может оказаться и не такая безделушка.
   В тени за гаражом стоял огромный "бентли" размером с нефтеналивной танкер. Когда мы приблизились, шофер дремал за рулем, но, заметив нас, схватил сотовый телефон и куда-то позвонил.
   – Похоже, Блейзек вызвал своего адвоката, – предположил я.
   – Забавно, – сказал Берч, а затем шутливо бросил мне через плечо: – Джо, не говори ничего, если тебя об этом не спросят.
   – Не буду.
   Черно-белый полицейский автомобиль отъехал в сторону и припарковался в тени, напротив "бентли". Кивнув помощникам шерифа, Берч направился к дому мимо подсвеченного пруда.
   Блейзек встретил нас у входной двери в джинсах, белой рубашке и теннисных туфлях. Он выглядел свежим, а глаза были ясные и абсолютно спокойные. Пожал руки Берчу и Одеркирку, а на меня взглянул с заведомой неприязнью.
   Мы прошли в ту же самую ослепительную гостиную, где Блейзеки и Бо Уоррен в первый раз пытались одурачить меня тщательно продуманной ложью. Там, где в свое время сидел Бо Уоррен, теперь расположился седовласый пожилой господин в элегантном синем костюме, с безобидными, как у двухлетнего младенца, голубыми глазами.
   Пружинисто поднявшись с дивана, он представился как Адам Дасслер, пожал всем нам руки и снова присел, скрестив ноги.
   – Джек пригласил меня помочь разобраться в ситуации, – начал он. – Я посоветовал ему пока хранить молчание. По причине того, что сам я еще не во всем разобрался и не очень понимаю, зачем вы явились сюда все втроем. Итак, джентльмены, приступим.
   Берч и Одеркирк присели на одну из кушеток кремового цвета. Я занял стул сбоку от них, положил шляпу на колено и сложил руки перед собой.
   Берч наклонился слегка вперед:
   – Мистер Блейзек не обвиняется ни в каком преступлении. Странно, что он пригласил адвоката.
   – Это его право, – заметил Дасслер.
   – Ну да, разумеется, – согласился Берч. – Я могу пригласить своего адвоката даже в автомойку, если пожелаю. Но юридический совет нужен только в случае, если тебя обвиняют.
   – Мы признательны вам за разъяснение данной процедуры, – сказал Дасслер. – Итак, начнем.
   – У нас есть доказательство, что восьмого июня этого года мистер Блейзек избил молодую женщину-горничную по имени Лурия Блас. У нас также есть свидетель. Перед тем как делать какие-либо выводы, мы хотели бы услышать объяснение самого мистера Блейзека. Возможно, мы видим дело совсем не так, как все обстояло в действительности.
   – Ценю вашу доброту за предоставление нам такой возможности, – произнес Дасслер.
   – Это безобразное по своей сути происшествие подрывает уважение к мистеру Блейзеку со стороны общества, – сказал Берч.
   В комнате повисла долгая пауза.
   – Мистер Блейзек, – продолжил Берч. – Мы располагаем видеопленкой, где сняты вы и мисс Блас в доме для гостей. Эту пленку сняла ваша дочь, Саванна, во время одной из игр, в которую она любила играть. Вы эту пленку видели?
   – Я не советую сейчас мистеру Блейзеку отвечать на данный вопрос, – вмешался Дасслер.
   – Мы просто интересуемся, видел ли он эту запись, – проговорил Одеркирк.
   – Джек? – Дасслер обернулся к Блейзеку.
   Тот отрицательно покачал головой.
   Берч достал блокнот и ручку. Блейзек наблюдал за ним. Что-то быстро записав, Берч посмотрел на Блеска.
   – Вы нанимали на работу Лурию Блас?
   – Я не советую сейчас мистеру Блейзеку отвечать на данный вопрос, – опять повторил Дасслер.
   – У вас была любовная связь с Лурией Блас?
   – Я не советую сейчас мистеру Блейзеку отвечать на данный вопрос, – снова проговорил адвокат.
   – Он слишком хорошо вам платит, чтобы непрерывно повторять одно и то же, – заметил Одеркирк.
   – Дело не в этом! – возразил Дасслер. – Послушайте, господа, мой клиент готов ответить на эти и другие вопросы, но только не в данный момент. У нас с ним практически не было времени, чтобы все обсудить. Дайте нам неделю, чтобы разобраться в обстоятельствах, и после этого мы снова можем встретиться. Не вижу никаких причин, чтобы мы не смогли вместе выяснить все, что нам нужно.
   Берч кивнул и встал с дивана.
   – А что вы сами думаете по этому поводу, мистер Блейзек? Так и будете слушаться указаний адвоката или все-таки проясните ситуацию?
   – В данное время я буду придерживаться его указаний.
   – Было бы неплохо услышать все от вас. Вы хотите, чтобы мы собрали сведения у всех, кроме вас самих?
   – Собирайте свою информацию где вам угодно.
   – Что ж, как хотите, – резюмировал Берч.
   – Убирайтесь из моего дома, вы, недоумки.
   Берч и Одеркирк переглянулись.
   – Мистер Блейзек, вы арестованы за оскорбление и избиение Лурии Блас. У вас есть право на адвоката, и вы можете хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано в суде против вас. Положите руки на затылок и повернитесь вокруг.
   Блейзек побагровел.
   – Джентльмены, джентльмены, – забормотал Дасслер. – В данный момент нет никакой необходимости заковывать моего клиента в наручники и куда-то вести. Предоставьте мистеру Блейзеку возможность добровольно явиться к вам завтра днем. Гарантирую вам, он никуда не сбежит.
   – А вот я опасаюсь за его побег, – возразил Одеркирк.
   – Ну ты, долбаный выродок, – прорычал Блейзек.
   – Будьте благоразумны, – посоветовал ему Дасслер.
   – Этот тип трахнул свою служанку, – проговорил Одеркирк, – а потом избил ее до полусмерти, когда она забеременела. Вот какой благоразумный у вас клиент, мистер Дасслер.
   Берч надел на Джека наручники и повел его к машине.
   – Увидимся в суде, – попрощался Одеркирк. – Наш прокурор разберется с вашим клиентом по полной программе.

* * *

   Пока мы возвращались по Тихоокеанскому прибрежному шоссе, я наблюдал за вечерними полетами ястребов и приближающимися городскими огнями. Это была суббота в Ньюпорт-Бич, маленьком райском уголке, созданном для горстки людей на земле.
   Я думал, как получилось, что человек, которому доступно практически все в этом мире, оказался лишенным порядочности и здравого смысла. Теперь же его семейная жизнь, репутация и бизнес будут подорваны, а возможно, и уничтожены. Немало времени ему предстоит провести в тюрьме. И все лишь из-за того, что он поставил себя выше другого человека, хотя и бедного, но человека.
   Да, денег он потеряет немало – вот что вкратце можно сказать о его дальнейшей судьбе.
   Повернувшись назад, я заметил, что за нами по-прежнему едет черно-белый автомобиль, в котором за защитным экраном сидят в наручниках двенадцать миллиардов долларов, а рядом с ними едут двое помощников, которые вместе зарабатывают примерно восемьдесят тысяч баксов в год. И это при условии, что они еще подрабатывают. Какая печальная участь, подумалось мне, наблюдать за крушением былой мощи. Я подсознательно испытывал симпатию к этим ребятам. Они будут лучше нас, светлее и еще покажут, как надо жить.
   Мы миновали ворота с охранником, где когда-то погиб Мигель Доминго, пытавшийся защитить честь своей сестры. Женщины, которая торговала собой в обмен на горстку денег. Все, чем она могла отомстить избивавшему ее скоту, – это оцарапать его. Мачете, заостренная отвертка и ногти против богатейшего человека в округе Ориндж. Но Мигель и Лурия почти победили, подумалось мне. Это им стоило жизни, отданной борьбе, о которой они вначале и не помышляли.
   Да упокоятся их души.

Глава 25

   Вечером из дома я позвонил Валин Уомпл – своей бабуле. Когда я достал и развернул замызганный клочок бумаги с номером ее телефона, который протаскал все эти годы в бумажнике, тот буквально расползся на части. Чернила выцвели до бледно-фиолетового оттенка. Судя по коду, она жила в одном из пустынных районов Южной Калифорнии. Она взяла трубку на пятом звонке.
   – Да-а?
   – Говорит Джо Трона.
   Пауза на другом конце трубки. Я слышал приглушенный звук телевизора и гудение какого-то прибора – кондиционера или вентилятора.
   – Ну и?
   – Сын вашей дочери, мэм.
   – Я это знаю. Что тебе надо?
   – Адрес и номер телефона Шарлотты.
   – Полагаю, она уже умерла.
   – Тогда ее последние координаты.
   – Зачем тебе?
   – Мне важно с ней поговорить. Снова тишина в трубке.
   – Тебе не стоит с ней говорить.
   – Почему?
   – С какой стати?
   – Хочу выяснить кое-что.
   – Это дрянная, подлая и бессердечная особа.
   – Тор не мой отец.
   – Кто это сказал?
   – Сам Тор. Шарлотта платила ему, чтобы он не проговорился, почему плеснул в меня кислотой. А он сделал это, когда узнал, что я не его сын.
   – Что за чертовщина.
   – Возможно, мэм. Но Шарлотта может все прояснить.
   Снова пауза. Я слышал, как она положила трубку. Работающий телевизор. Вентилятор. Когда она вернулась, я услышал, как в стакане звенят куски льда.
   – По этому номеру она отвечала еще пять лет назад. Я звонила ей попросить немного денег. Она не дала ни гроша. С тех пор я ей не звонила. Она сообщила мне адрес и телефон в небольшом городке Фоллбрук, неподалеку от Сан-Диего.
   – Где вы живете, мэм?
   – Бомбей-Бич. Это самое гадкое место на Земле. Здесь до того отвратительно, что жить можно только телевизором. Мертвая рыба. Птицы падают с неба от ботулизма. Мерзкое Соляное море. Все лето жара около сорока градусов по Цельсию. Скорпионы и змеи. Настоящее преддверие ада, но ничего лучшего я не могу себе позволить.
   – Я могу прислать вам немного денег.
   – Сколько?
   – Скажем, десять тысяч, подойдет?
   – Лучше пятнадцать. И не медли с отправкой, внучек Джо. Я здесь считаю каждый пенни.
   Она продиктовала мне свой почтовый адрес. Я слышал, как звякнул лед в стакане.
   – Я не советую тебе говорить или встречаться с ней. Она напрочь сгнила изнутри. И губит все, к чему ни прикоснется.
   – Я передам ей привет.
   – Не стоит.
   – Спасибо, что помогли.
   – Ты называешь это помощью, а я дуростью.
   – В любом случае благодарю.
   – Как у тебя с лицом?
   – Шрамы еще остались.
   – Жестокий удар судьбы. Прими мой совет. Не звони ей. Что бы у тебя к ней ни было, станет только хуже. Вот что еще, она сменила свое имя на Джули. А фамилия у нее теперь Фолбо.

* * *

   Я выписал чек на пятнадцать тысяч долларов. И теперь мне понадобились те десять тысяч, которые я нашел в депозитном ящике Уилла, потому что подаренные мной рубины обошлись дорого. Потом я просмотрел свою коллекцию поздравительных открыток из фонда инвалидов – ветеранов Америки. Раз в год я перечислял деньги в их фонд, а в качестве благодарности мне присылали эти открытки. Я выбрал одну, с котенком и клубком ниток, но не мог придумать, что бы такое написать.
   Я поехал в универсам и взглянул на стенд с поздравительными открытками. Я не знал, какие чувства испытывает бабушка к внуку, особенно к такому, с которым беседовала лишь пару раз за всю жизнь. По телефону она не производила впечатления очень приятной женщины, но невозможно судить о человеке всего по двум разговорам. Мой взгляд задержался на одной открытке, где был изображен вязаный свитер, а надпись гласила: "Для бабули". На развороте было напечатано: "Думать о тебе доставляет мне радость".
   Вернувшись домой, я написал на своей открытке: "С уважением и любовью", вложил внутрь чек и написал адрес на конверте. Я пошел дальше и даже написал обратный адрес, прикидывая в уме, ответит ли она мне.
   Я налил себе большой стакан водки со льдом и вышел на задний двор дома. В темноте было слышно, как белки бегают по линиям электропередач. Если они упадут, их схватят кошки. Апельсиновые деревья роняли последние цветы, но в воздухе еще витал густой сладковатый аромат, напоминавший мне о тех далеких временах на холмах Тастина, где я жил в доме своей мечты вместе с Уиллом и Мэри-Энн. В тот день, когда я впервые там появился, цитрусовые деревья были усыпаны цветами.
   Через пару минут мне позвонил Рик Берч.
   – Перлита согласилась на наше предложение, – сообщил он. – Дент обещал ей отозвать свое требование смертного приговора для Феликса. По правде говоря, он не очень-то был уверен, что суд присяжных утвердит его предложение, поэтому и бросил ей эту кость, рассчитывая, что она ее схватит. Так вот, Перлита показала под присягой, что пассажиром в машине Бо Уоррена той ночью был старший инспектор второго участка округа Ориндж Дан Миллбро.
   "Что-то типа Донна, или Ренэ, или похожее".
   Выходит, Дан.
   Я позвонил домой Рею Флэтли, извинившись за поздний звонок.
   – Нет проблем, Джо. Я как раз осваивал новые пьесы Уоррена Зевона для фортепьяно. Он кажется мне не слишком добрым малым, но некоторые его произведения довольно занимательны. А от его баллад у меня мурашки бегают по коже, настолько они прекрасны.
   – Я хочу попросить вас помочь мне сделать запись.
   – Не знал, что ты поешь.
   – Не музыку, сэр, – объяснил я. – Просто несколько слов.
   – Чьих слов?
   – Моих. Я сыграю свою роль, а вы – за Джона Гэйлена.
   Долгая пауза в трубке.
   – И кому предназначается эта полицейская проделка?
   – Лучше вам этого не знать.
   – А когда эта запись будет уничтожена?
   – Завтра к десяти вечера ее уже не будет. Если хотите, я принесу вам расплавленный комок пленки.
   Опять томительная тишина, и наконец низкий раскатистый голос Флэтли:
   – Хорошо, Джо Трона, я сделаю, что ты просишь. Когда тебе нужен голос Джона Гэйлена?
   – Прямо сейчас.
   Он сообщил мне свой адрес и повесил трубку.

* * *

   К десяти я уже снова был дома. В записной книжке Уилла я отыскал номер домашнего телефона Дана Миллбро.
   К телефону подошел сам Миллбро. Я сказал, что нам надо поговорить, но он даже не поинтересовался, о чем именно.
   – Позвони моему секретарю и договорись о встрече.
   – Дело не терпит отлагательств.
   – Дела полиции, Джо?
   Я почувствовал страх в его голосе, и с моей стороны было бы неразумным этим не воспользоваться.
   – Да.
   – Только не здесь.
   – Как насчет "Лесного клуба", скажем, через час?
   – Я не член клуба, так же как и ты.
   – Это моя забота, сэр. А вы будете моим гостем.
   Повесив трубку, я позвонил Рексу Сауэрсу. Он обещал подготовить для нас кабину.

* * *

   Смущенный Дан Миллбро вышагивал по клубному холлу в направлении нашей кабины, засунув руки в карманы брюк и опустив глаза. Но костюм на нем был весьма элегантный. Сев напротив, он посмотрел на меня. У него было мальчишеское лицо, серьезный взгляд и светлые волосы, спадающие на лоб. По виду студент-спортсмен. Это был его первый срок в должности старшего инспектора, а ему всего тридцать один год. Женат, четверо детей. На похоронах Уилла он поведал мне, что для него потерять Уилла – все равно что потерять отца. Уилл научил его всему, что сам усвоил, пребывая среди семерых наиболее могущественных чиновников округа.
   Мы пожали друг другу руки. Он снова взглянул на меня, а затем на официанта.
   – Не против, если я закурю? – спросил он.
   Я сказал, что не возражаю. Миллбро заказал подошедшему официанту двойное мартини со "Столичной". Потом взял зажигалку, раскурил сигару и глубоко затянулся.
   – О'кей, так что у тебя? – поинтересовался он.
   – Вы и Бо Уоррен встречались с Джоном Гэйленом на автостоянке около ночного клуба "Бамбук-33" вечером накануне убийства Уилла. Мне хотелось бы знать, о чем вы с ним говорили.
   Привстав, Миллбро задвинул занавеску, отделявшую нас от зала, и снова сел на стул.
   – Мы обсуждали, как вернуть Саванну Блейзек.
   – Что Гэйлену было известно о Саванне?
   – Он имел дело с Алексом. У них был совместный бизнес.
   – Что сказал Гэйлен, только поточнее?
   Миллбро выпустил дым в потолок и наконец пересекся со мной взглядом.
   – Точно не припомню. Послушай, чего ты от меня добиваешься?
   – Правды.
   – Так вот, правда состоит в том, что я точно не помню что он сказал.
   – В таком случае передай содержание услышанного.
   Отодвинув занавеску, официант поставил перед Миллбро стакан с коктейлем и ушел. Миллбро жадно отпил из стакана.
   – Он рассказал нам, что с ней все в порядке. И что все должно сработать как задумано.
   – И вы с Бо Уорреном проделали такой длинный путь в "Бабмук-33", да еще глухой ночью, только чтобы выслушать эту ерунду?
   Он кивнул.
   – Что-то не верится.
   – Спроси у Бо. Так все и было.
   – Бо сказал, что был там с Перлитой.
   Прикрыв рот ладонью, Миллбро откашлялся.
   – Нет, пассажиром как раз был я.
   – Я признателен вам за честность, мистер Миллбро, но теперь хочу поговорить с вами откровенно. Уиллу было известно, что вы берете деньги от Рупаски в обмен на поддержку при голосовании о покупке платной дороги. Уилл записал на пленку ваш разговор о передаче наличных на Ветреном хребте. Уверен, что Карл уже сообщил вам об этом, не так ли?
   Он снова кивнул в ответ. Вид у него был как у школьника, пойманного с сигаретой.
   – Кроме того, Уилл располагал доказательствами неджентльменского поведения Джека Блейзека и свидетельствами еще более неприличного поведения преподобного Дэниэла Альтера. Он шантажировал вас, чтобы заставить проголосовать против сделки с дорогой. Дэниэла он расколол на более значительную сумму и уже собирался приступить к шантажу Блейзека. В любое время по своему желанию он мог организовать арест Рупаски по обвинению в даче взятки и тайном сговоре. Я располагаю соответствующими документами, вполне пригодными для представления в суд. Вы лично не сомневаетесь в достоверности всех этих фактов?
   Миллбро молча кивнул. На висках у него выступили капли пота. Он сделал еще глоток водки, сопроводив его глубокой затяжкой.
   – Этот...
   – Этот что?
   – Этот негодяй имел досье на всех.
   – Да, поэтому вы и наняли Джона Гэйлена, чтобы его устранить.
   – Совсем не так.
   Даже в полумраке кабины я заметил, как покраснел Миллбро. Он рыскал глазами в поисках, на чем бы остановить взгляд, но в небольшой кабине, отделенной от зала шторой, выбор был небогатый. Тогда он уставился на сигару.
   – Хотите услышать версию Гэйлена?
   Миллбро еще больше покраснел и сделал очередной глоток.
   – Нет.
   – И все-таки послушайте.
   Я достал свой микродиктофон и включил запись, которую мне помог сделать Рей Флэтли.

* * *

   "Я: Итак, кто первый заговорил с вами по поводу убийства Уилла Троны?
   Флэтли: Первым предложил Бо Уоррен. Меня с ним свела Перлита. Потом с таким же предложением обратился Миллбро, старший инспектор. И еще отец той девчонки, Джек. Я думал, им надо ее вернуть, но они в первую очередь искали кого-нибудь, чтобы укоротить Уилла Трону. Миллбро – это просто мальчик на побегушках. Они еще называли его Милли, а когда того не было рядом, вообще придурком".
   Я выключил диктофон, немного перемотал пленку и взглянул на Миллбро.
   – Мы допрашивали его сегодня утром, – соврал я. – И он моментально сдал вас, ребята. Эта запись была сделана всего шесть часов назад.
   Его лицо стало мертвенно-бледным. Смахнув ладонью пот со лба, Миллбро глубоко затянулся сигарой и удивленно уставился на опустевший стакан.
   – Это может быть подделкой.
   – Ваш адвокат легко выяснит это, если вы оплатите экспертизу.
   Сунув диктофон в кейс Уилла, я отдернул занавеску и показал официанту пустой стакан. Через минуту перед Миллбро стояла свежая порция двойного мартини. Он немного отхлебнул, взглянул на меня с нескрываемой злостью и что-то пробормотал себе под нос.
   – Что вы сказали, мистер Миллбро?
   – Я сказал, что твой отец был законченным негодяем.
   Снова задвинув штору, я в упор взглянул на него.
   – Вот этого не надо, – произнес Миллбро. – Я знаю, ты можешь легко разорвать меня на куски.