Страница:
– Ни хрена у вас нет.
– Когда ты встречался с Алексом Блейзеком?
Гэйлен уставился на Берча.
– О, еще одно дело, которого я не делал.
– Откуда же ты узнал, где в тот вечер искать Саванну?
Гэйлен помотал головой.
– У вас нет причин задерживать меня. И чем больше вы говорите, тем это становится очевиднее.
Я увидел, как в комнату для допросов снова вкатился Одеркирк. В руке он что-то держал.
– Так быстро нас покидаешь? – спросил он Гэйлена.
– Просто больше не о чем говорить.
– Но возможно, появится, если до Сэмми Нгуена дойдут слухи о вас с Бернадетт.
Одеркирк показал ему фото наблюдения, где Гэйлен был снят рядом с девицей.
Гэйлен сделал шаг вперед, чтобы лучше разглядеть снимок, и можно уверенно сказать, что тот не оставил его равнодушным. На мгновение он застыл. Вероятно, ему давно была известна история о пламенной любви Нгуена к своей пассии, но он наверняка никогда прежде не видел этой фотографии.
– Это не ваше дело. Хотите, чтобы я помог сделать вашу работу, и поэтому решили развернуть меня задом, чтобы трахнуть?
– Забавная картинка, не так ли? – заметил Одеркирк, кивнув на фото и улыбаясь.
– Засранцы, – огрызнулся Гэйлен, двигаясь к выходу.
Пока Одеркирк размахивал фотографией, Берч придержал для Гэйлена дверь.
– Так это она твое алиби, Джон? – поинтересовался Берч. – Вот почему ты не хотел назвать ее имя. Знаешь, мы могли бы не распространяться об этом печальном факте твоей биографии. Но если понадобится, можем оповестить весь мир.
– Пошли вы оба к чертовой матери.
Гэйлен выскочил из комнаты, за ним вышел Берч. Выходивший последним Одеркирк выразительно взглянул на меня и произнес:
– Такая работа мне нравится.
Через некоторое время появился Берч, предложивший мне пройти в одну из комнат для заседаний. Он озабоченно взглянул на меня, но промолчал.
– Это был он, сэр. Я узнал его по голосу, – сказал я.
– Голос в данном случае ничего нам не дает, Джо.
– Понимаю, но по внешности опознать его не могу.
– В таком случае мы не можем его арестовать.
– Но это был он, сэр. Человек, застреливший моего отца.
– Я верю тебе, Джо. Но прокурор не может выдвинуть обвинение в убийстве, опираясь на опознание подозреваемого по голосу. Таких случаев еще не было. Нам нужно нечто более существенное. Что еще, Джо?
– Когда он вошел в комнату, мне показалось странным его поведение, сэр. Еще до того, как он открыл рот. Понимаю, это вам мало поможет.
– Пожалуй, нет.
Вздохнув, Берч откинулся назад и задумался.
– Если именно он нажал на спусковой крючок, почему же все-таки пришел сюда и стал выслушивать мои вопросы?
– Потому что наглый и самоуверенный. В "Кобровых королях" верят, что он не расколется даже под давлением. А ему известно, что у вас недостаточно улик, чтобы сразу арестовать, иначе бы вы это давно сделали.
– А что, если это просто смышленый парень, который и вправду ничего не знает об Уилле? Зачем бы ему понадобилось беседовать с полицейскими из отдела убийств?
– Все он знает.
– Ты ведь не рассмотрел его, Джо! А если его там действительно не было? И голос у него просто похож на голос убийцы?
– Тут не просто голос. А то, какие он использует обороты. Я тоже не знаю, сэр, зачем он пришел и говорил с вами, если невиновен.
– А я тебе скажу зачем. Что обычно делают эти типы после таких дел, когда понимают, что их засекли?
Смываются при первой возможности. А если непричастны, то заходят потолковать, выясняя наши действия, связи и нас же потом выставляя на смех. Гэйлен не спрятался, он пришел, не побоявшись крутого разговора. Он не стал с ходу выкладывать имя и телефон человека, который может подтвердить его алиби. Даже не опоздал на допрос.
Для описания своих чувств, когда Гэйлен вошел в комнату, я попытался подобрать слова поточнее.
– Он потряс меня своим странным видом и поведением, сэр. Сейчас я не могу точно передать свою реакцию на его появление. Словно какой-то предупредительный сигнал. Узнавание. Не могу это описать.
Взглянув на меня, Берч покачал головой:
– Не знаю, что и думать. Посмотрю сегодня дома видеозапись – всегда удается ухватить что-нибудь новое. Хотя одно можно сказать определенно: думаю, он боится, что может сделать Сэмми Нгуен с этой Бернадетт Ли, когда узнает о ее шашнях с Гэйленом.
Я кивнул.
– Собираетесь с ней побеседовать?
– Будь уверен.
– Могу дать вам ее адрес, из писем Сэмми.
Еще один изучающий взгляд Берча и вопрос:
– Зачем ты это делаешь?
– Чтобы помочь, сэр.
По его виду можно было заключить, что он и хотел бы мне поверить, да не мог.
– Мне кажется, о событиях того вечера ты знаешь побольше, чем рассказываешь. Намного больше.
Я почувствовал, как кровь прилила к лицу, а застывшие шрамы напряглись. Да, несколько важных подробностей я оставил при себе. Возможно, последние секреты Уилла. По крайней мере последние из доверенных лично мне.
– Джо, твой отец больше не нуждается в защите. Он остался в прошлом. И тебе лучше сказать правду. А вот еще что – хранить секрет бесконечно может собака. Человек же должен разбираться, когда его молчание приносит больше вреда, чем пользы. Тебе ясно?
– Да, сэр.
– И это надо крепко усвоить, если собираешься работать в органах правопорядка.
– Да, я знаю.
И подождав еще несколько секунд, он тряхнул головой, явно рассчитывая на другой ответ.
– Детский дом Хиллвью. – И я попросил позвать миссис Эрскин.
– Она на собрании, хотите оставить сообщение?
– Нет, спасибо, – ответил я и повесил трубку.
"Детский дом Хиллвью, – подумал я. – Почему? Денежное пожертвование, сбор дополнительных средств, корректировка бюджета?"
Так и не придумав ничего подходящего, я отправился на службу в блок "Ж" – узнать, что из обещанного сделал для меня Сэмми Нгуен.
– Пусть немного помучается, – ответил тот. – Как та девица, которую он засунул в морозильник. Кстати, довольно симпатичная.
Дэйв Хаузер, бывший помощник окружного прокурора, занявшийся наркобизнесом вместе с парнем, против которого когда-то сам выступил с обвинением, показал мне фотографию своей новорожденной дочери. Дэйв торчал в тюрьме четыре месяца, а его дочь была двух дней от роду. Ее назвали Кристен. Дэйв мечтал, когда выйдет отсюда, отвезти семью на Таити и купить там участок земли недалеко от Брандо.
Доктор Чапин Фортнелл рыдал, лежа на своей койке. Когда я спросил его, что случилось, он повернулся и взглянул на меня красными от слез глазами.
– Все летит к черту, Джо.
Позже я узнал, что повесился один из тех шести мальчишек, за совращение которых "добрый" доктор был осужден.
В комнате отдыха я застал серийного насильника Фрэнки Дилси, смотревшего "мыльную" оперу. Когда я проходил, он обернулся в мою сторону и, тыча пальцем в актрису на экране, пробубнил:
– Сплошное траханье, и больше ничего, Говнорыло. Единственный способ пробраться туда, в высший свет, – это трахаться.
И дальше в том же духе. Моя повседневная работа. Я наблюдал, как они воспринимают нового заключенного, которого доставили сегодня днем и которого предстояло поместить в камеру рядом с Сэмми. Это был байкер-наркоман по имени Майк Стейч и по кличке Великан, который, как мне сообщили, с помощью мачете оттяпал голову полицейскому осведомителю, а потом положил ее в наволочку и несколько недель протаскал на своем "харлей-дэвидсоне". Дорожный полицейский, несколько миль гнавшийся за Майком, когда тот проскочил на красный свет, учуял запах мертвечины и арестовал его. В Интэйке Стейча обрили наголо. "Уж слишком много вшей, чтобы покончить с ними при помощи обыкновенного мыла". Вся шея до подбородка у него была покрыта татуировкой. На левой руке отсутствовал средний палец. У Великана был рост шесть футов и шесть дюймов, огромное брюхо и короткие изогнутые ноги, будто специально созданные для того, чтобы по десять часов в день трястись в седле бензобака на колесах.
Он задал мне тот же неоригинальный вопрос, который задавали все.
– А что у тебя, черт возьми, с лицом?
– Кислота из аккумулятора.
– Раздолбанная дорога выглядит лучше, чем твоя морда. А чего ты не прооперируешься?
– Я сделал восемь операций. Он задумался и понимающе кивнул.
– Парень, покрой все это татуировкой. Изобрази большую задницу, пронзенный мечом череп или льва с разинутой пастью, и тогда никто не разберется, что у тебя под этим. У меня есть кореш в Стентоне, он классно все сделает.
– Спасибо за совет, – ответил я.
В соседней камере Сэмми Нгуен сидел на своей койке, как всегда уставясь на фотографию Бернадетт. Когда я остановился поговорить с ним, он выглядел угрюмым и враждебным, жалуясь, что у него отняли щипцы для стрижки собачьих когтей и до сих пор не вернули.
– Но здесь нет собак, – заметил я.
– Это известно любому идиоту, Джо. Я использовал их для своих ногтей. Только с их помощью можно добиться необходимого угла, чтобы ногти выглядели как нужно. Ты имеешь дело с косметологами. Нельзя ли пригласить одного из них ко мне?
– Ты еще должен мне за крысоловку.
Он посмотрел удивленно:
– Что должен?
– Алекс Блейзек.
Сэмми вдруг прикинулся дураком. Послав воздушный поцелуй фотопортрету Бернадет, он подошел к решетке.
– Я уже забыл.
– Вижу, ты очень занят.
Он рассмеялся на это замечание, и я улыбнулся вместе с ним.
– Это непростое дело, – сказал он, подозрительно оглянувшись сначала направо, потом налево. Потом приник плотнее к стальным прутьям решетки. – Ты знаешь, кто такой кутюрье?
Я кивнул.
– Его подружка одна из них. У нее салон на Лагуна-Каньон-роуд, в большом универмаге. Зовут ее Кристи или Кристин, что-то в этом роде. А фамилия Сэндз.
– Хорошо, – сказал я.
– Тогда верни мне щипцы.
– Буду честен с тобой, Сэмми, – капитана невозможно уговорить, чтобы он разрешил держать собачьи щипцы в камере.
Он скривил рожу и недовольно пожал плечами.
– К черту капитана, Джо. Я даю тебе Кристи Сэндз, а ты возвращаешь щипцы.
– К сожалению, не могу.
Опять недовольная гримаса и театрально-трагический тон.
– Тогда достань мне крысоловку получше, чтобы прикончить эту тварь. Уже две недели подряд я вижу ее здесь каждую ночь. Взгляни сам.
Он показал на пол, где я увидел пластиковую крысоловку со специальным клеящим материалом на дне. По-видимому, эта конструкция не срабатывала.
– Ладно, поищу получше.
Одарив меня страдальческим взглядом, он снова завалился на койку.
– Только убедись, что это действительно хорошая ловушка. Для сильных грызунов, а не каких-то мышек. Мне нужно для крыс.
Нашей беседой заинтересовался Великан, прописавшийся в соседней клетке.
– Да просто раздави ногой эту хренотень! – проревел он. Камеры разделены стеной, и заключенные не могут видеть друг друга, а только меня.
Печально вздохнув, Сэмми молча посмотрел на меня, словно вопрошая: "Какого черта рядом со мной поместили этого слабоумного?"
– Эй ты, человек-крыса! – заорал Великан. – Меня зовут Майк, а взяли за то, что будто бы я отрезал башку какому-то придурку и возил ее в сумке. Я не кретин, чтобы такое отмочить.
– А зачем ты сунул голову в сумку? – спросил Сэмми.
– Я же сказал – это не я.
Сэмми не скрывал отвращения, но сосед есть сосед.
– Меня зовут Сэмми Нгуен, – церемонно представился он в свою очередь. – Я здесь за убийство копа, которого я в жизни не видал. Когда недоразумение выяснится и я выйду отсюда, то подам жалобу в суд, чтобы довести это учреждение до полного банкротства. Против всех, кроме Джо, потому что он здесь единственный приличный человек.
– А кто этот Джо?
– Он стоит перед тобой.
– А, ты имеешь в виду Сраную Рожу.
– Это шрамы и рубцы, – заметил Сэмми.
– Выглядит так, будто корова насрала и не успело высохнуть. Послушай совета, мальчик, – сделай татуировку. И трахай девок на здоровье.
– Я подумаю.
– Это татуировкой не закроешь, – возразил Сэмми. – Ему нужны пластические операции.
– У него и так их было восемь штук.
Даже зеки треплются о моих проблемах, словно меня нет рядом.
Это моя работа.
Но вот что составляет приятную часть моей службы – это встречи с интересными людьми, обретение новых и экзотических друзей. А неприятные стороны – скука, постоянная суета и непрерывная ложь. Надоевшие низкопробные шутки по поводу моих шрамов. Я месяцами не слышал более-менее толкового замечания по этому поводу. Мне хочется оставить эту чертову службу. Хотя она и напоминает своей примитивностью мое раннее детство, я понимаю, что пора отсюда отваливать. Средний срок пребывания помощника шерифа на тюремной службе составляет пять лет. И я полагаю, что для меня ситуация складывается неплохо. Уже почти четыре года за спиной. Но все же такое ощущение, что ты пожизненно приговорен к ежедневной восьмичасовой тюремной работе.
И время работы тебе никто не скостит – даже за хорошее поведение. Право на это имеют только заключенные.
Глава 9
– Когда ты встречался с Алексом Блейзеком?
Гэйлен уставился на Берча.
– О, еще одно дело, которого я не делал.
– Откуда же ты узнал, где в тот вечер искать Саванну?
Гэйлен помотал головой.
– У вас нет причин задерживать меня. И чем больше вы говорите, тем это становится очевиднее.
Я увидел, как в комнату для допросов снова вкатился Одеркирк. В руке он что-то держал.
– Так быстро нас покидаешь? – спросил он Гэйлена.
– Просто больше не о чем говорить.
– Но возможно, появится, если до Сэмми Нгуена дойдут слухи о вас с Бернадетт.
Одеркирк показал ему фото наблюдения, где Гэйлен был снят рядом с девицей.
Гэйлен сделал шаг вперед, чтобы лучше разглядеть снимок, и можно уверенно сказать, что тот не оставил его равнодушным. На мгновение он застыл. Вероятно, ему давно была известна история о пламенной любви Нгуена к своей пассии, но он наверняка никогда прежде не видел этой фотографии.
– Это не ваше дело. Хотите, чтобы я помог сделать вашу работу, и поэтому решили развернуть меня задом, чтобы трахнуть?
– Забавная картинка, не так ли? – заметил Одеркирк, кивнув на фото и улыбаясь.
– Засранцы, – огрызнулся Гэйлен, двигаясь к выходу.
Пока Одеркирк размахивал фотографией, Берч придержал для Гэйлена дверь.
– Так это она твое алиби, Джон? – поинтересовался Берч. – Вот почему ты не хотел назвать ее имя. Знаешь, мы могли бы не распространяться об этом печальном факте твоей биографии. Но если понадобится, можем оповестить весь мир.
– Пошли вы оба к чертовой матери.
Гэйлен выскочил из комнаты, за ним вышел Берч. Выходивший последним Одеркирк выразительно взглянул на меня и произнес:
– Такая работа мне нравится.
* * *
Через некоторое время зашел Берч и сказал, чтобы я подождал у его рабочего стола. Там я и прождал несколько минут, успев просмотреть семейную фотографию. Жена, дети, внуки. Сам Берч выглядел счастливым. Здесь же стопкой были сложены папки с делами, чистый блокнот для записей, официальная табличка с фамилией и личной подписью. Сверху лежал стандартный незаполненный бланк личного допроса. Я не мог не заметить вписанных сверху имени, адреса и номера телефона Гэйлена.Через некоторое время появился Берч, предложивший мне пройти в одну из комнат для заседаний. Он озабоченно взглянул на меня, но промолчал.
– Это был он, сэр. Я узнал его по голосу, – сказал я.
– Голос в данном случае ничего нам не дает, Джо.
– Понимаю, но по внешности опознать его не могу.
– В таком случае мы не можем его арестовать.
– Но это был он, сэр. Человек, застреливший моего отца.
– Я верю тебе, Джо. Но прокурор не может выдвинуть обвинение в убийстве, опираясь на опознание подозреваемого по голосу. Таких случаев еще не было. Нам нужно нечто более существенное. Что еще, Джо?
– Когда он вошел в комнату, мне показалось странным его поведение, сэр. Еще до того, как он открыл рот. Понимаю, это вам мало поможет.
– Пожалуй, нет.
Вздохнув, Берч откинулся назад и задумался.
– Если именно он нажал на спусковой крючок, почему же все-таки пришел сюда и стал выслушивать мои вопросы?
– Потому что наглый и самоуверенный. В "Кобровых королях" верят, что он не расколется даже под давлением. А ему известно, что у вас недостаточно улик, чтобы сразу арестовать, иначе бы вы это давно сделали.
– А что, если это просто смышленый парень, который и вправду ничего не знает об Уилле? Зачем бы ему понадобилось беседовать с полицейскими из отдела убийств?
– Все он знает.
– Ты ведь не рассмотрел его, Джо! А если его там действительно не было? И голос у него просто похож на голос убийцы?
– Тут не просто голос. А то, какие он использует обороты. Я тоже не знаю, сэр, зачем он пришел и говорил с вами, если невиновен.
– А я тебе скажу зачем. Что обычно делают эти типы после таких дел, когда понимают, что их засекли?
Смываются при первой возможности. А если непричастны, то заходят потолковать, выясняя наши действия, связи и нас же потом выставляя на смех. Гэйлен не спрятался, он пришел, не побоявшись крутого разговора. Он не стал с ходу выкладывать имя и телефон человека, который может подтвердить его алиби. Даже не опоздал на допрос.
Для описания своих чувств, когда Гэйлен вошел в комнату, я попытался подобрать слова поточнее.
– Он потряс меня своим странным видом и поведением, сэр. Сейчас я не могу точно передать свою реакцию на его появление. Словно какой-то предупредительный сигнал. Узнавание. Не могу это описать.
Взглянув на меня, Берч покачал головой:
– Не знаю, что и думать. Посмотрю сегодня дома видеозапись – всегда удается ухватить что-нибудь новое. Хотя одно можно сказать определенно: думаю, он боится, что может сделать Сэмми Нгуен с этой Бернадетт Ли, когда узнает о ее шашнях с Гэйленом.
Я кивнул.
– Собираетесь с ней побеседовать?
– Будь уверен.
– Могу дать вам ее адрес, из писем Сэмми.
Еще один изучающий взгляд Берча и вопрос:
– Зачем ты это делаешь?
– Чтобы помочь, сэр.
По его виду можно было заключить, что он и хотел бы мне поверить, да не мог.
– Мне кажется, о событиях того вечера ты знаешь побольше, чем рассказываешь. Намного больше.
Я почувствовал, как кровь прилила к лицу, а застывшие шрамы напряглись. Да, несколько важных подробностей я оставил при себе. Возможно, последние секреты Уилла. По крайней мере последние из доверенных лично мне.
– Джо, твой отец больше не нуждается в защите. Он остался в прошлом. И тебе лучше сказать правду. А вот еще что – хранить секрет бесконечно может собака. Человек же должен разбираться, когда его молчание приносит больше вреда, чем пользы. Тебе ясно?
– Да, сэр.
– И это надо крепко усвоить, если собираешься работать в органах правопорядка.
– Да, я знаю.
И подождав еще несколько секунд, он тряхнул головой, явно рассчитывая на другой ответ.
* * *
Из машины я позвонил по мобильному телефону на домашний номер Эллен Эрскин. Ни ответа, ни сообщения автоответчика. Я попробовал дозвониться ей на работу. Приятный женский голос произнес:– Детский дом Хиллвью. – И я попросил позвать миссис Эрскин.
– Она на собрании, хотите оставить сообщение?
– Нет, спасибо, – ответил я и повесил трубку.
"Детский дом Хиллвью, – подумал я. – Почему? Денежное пожертвование, сбор дополнительных средств, корректировка бюджета?"
Так и не придумав ничего подходящего, я отправился на службу в блок "Ж" – узнать, что из обещанного сделал для меня Сэмми Нгуен.
* * *
Гэри Саргола по кличке Убийца из холодильника затребовал врача, чтобы тот осмотрел пораженную тромбофлебитом ногу, которая уже доконала его. Поскольку это было вне моей компетенции, я доложил сержанту Делано.– Пусть немного помучается, – ответил тот. – Как та девица, которую он засунул в морозильник. Кстати, довольно симпатичная.
Дэйв Хаузер, бывший помощник окружного прокурора, занявшийся наркобизнесом вместе с парнем, против которого когда-то сам выступил с обвинением, показал мне фотографию своей новорожденной дочери. Дэйв торчал в тюрьме четыре месяца, а его дочь была двух дней от роду. Ее назвали Кристен. Дэйв мечтал, когда выйдет отсюда, отвезти семью на Таити и купить там участок земли недалеко от Брандо.
Доктор Чапин Фортнелл рыдал, лежа на своей койке. Когда я спросил его, что случилось, он повернулся и взглянул на меня красными от слез глазами.
– Все летит к черту, Джо.
Позже я узнал, что повесился один из тех шести мальчишек, за совращение которых "добрый" доктор был осужден.
В комнате отдыха я застал серийного насильника Фрэнки Дилси, смотревшего "мыльную" оперу. Когда я проходил, он обернулся в мою сторону и, тыча пальцем в актрису на экране, пробубнил:
– Сплошное траханье, и больше ничего, Говнорыло. Единственный способ пробраться туда, в высший свет, – это трахаться.
И дальше в том же духе. Моя повседневная работа. Я наблюдал, как они воспринимают нового заключенного, которого доставили сегодня днем и которого предстояло поместить в камеру рядом с Сэмми. Это был байкер-наркоман по имени Майк Стейч и по кличке Великан, который, как мне сообщили, с помощью мачете оттяпал голову полицейскому осведомителю, а потом положил ее в наволочку и несколько недель протаскал на своем "харлей-дэвидсоне". Дорожный полицейский, несколько миль гнавшийся за Майком, когда тот проскочил на красный свет, учуял запах мертвечины и арестовал его. В Интэйке Стейча обрили наголо. "Уж слишком много вшей, чтобы покончить с ними при помощи обыкновенного мыла". Вся шея до подбородка у него была покрыта татуировкой. На левой руке отсутствовал средний палец. У Великана был рост шесть футов и шесть дюймов, огромное брюхо и короткие изогнутые ноги, будто специально созданные для того, чтобы по десять часов в день трястись в седле бензобака на колесах.
Он задал мне тот же неоригинальный вопрос, который задавали все.
– А что у тебя, черт возьми, с лицом?
– Кислота из аккумулятора.
– Раздолбанная дорога выглядит лучше, чем твоя морда. А чего ты не прооперируешься?
– Я сделал восемь операций. Он задумался и понимающе кивнул.
– Парень, покрой все это татуировкой. Изобрази большую задницу, пронзенный мечом череп или льва с разинутой пастью, и тогда никто не разберется, что у тебя под этим. У меня есть кореш в Стентоне, он классно все сделает.
– Спасибо за совет, – ответил я.
В соседней камере Сэмми Нгуен сидел на своей койке, как всегда уставясь на фотографию Бернадетт. Когда я остановился поговорить с ним, он выглядел угрюмым и враждебным, жалуясь, что у него отняли щипцы для стрижки собачьих когтей и до сих пор не вернули.
– Но здесь нет собак, – заметил я.
– Это известно любому идиоту, Джо. Я использовал их для своих ногтей. Только с их помощью можно добиться необходимого угла, чтобы ногти выглядели как нужно. Ты имеешь дело с косметологами. Нельзя ли пригласить одного из них ко мне?
– Ты еще должен мне за крысоловку.
Он посмотрел удивленно:
– Что должен?
– Алекс Блейзек.
Сэмми вдруг прикинулся дураком. Послав воздушный поцелуй фотопортрету Бернадет, он подошел к решетке.
– Я уже забыл.
– Вижу, ты очень занят.
Он рассмеялся на это замечание, и я улыбнулся вместе с ним.
– Это непростое дело, – сказал он, подозрительно оглянувшись сначала направо, потом налево. Потом приник плотнее к стальным прутьям решетки. – Ты знаешь, кто такой кутюрье?
Я кивнул.
– Его подружка одна из них. У нее салон на Лагуна-Каньон-роуд, в большом универмаге. Зовут ее Кристи или Кристин, что-то в этом роде. А фамилия Сэндз.
– Хорошо, – сказал я.
– Тогда верни мне щипцы.
– Буду честен с тобой, Сэмми, – капитана невозможно уговорить, чтобы он разрешил держать собачьи щипцы в камере.
Он скривил рожу и недовольно пожал плечами.
– К черту капитана, Джо. Я даю тебе Кристи Сэндз, а ты возвращаешь щипцы.
– К сожалению, не могу.
Опять недовольная гримаса и театрально-трагический тон.
– Тогда достань мне крысоловку получше, чтобы прикончить эту тварь. Уже две недели подряд я вижу ее здесь каждую ночь. Взгляни сам.
Он показал на пол, где я увидел пластиковую крысоловку со специальным клеящим материалом на дне. По-видимому, эта конструкция не срабатывала.
– Ладно, поищу получше.
Одарив меня страдальческим взглядом, он снова завалился на койку.
– Только убедись, что это действительно хорошая ловушка. Для сильных грызунов, а не каких-то мышек. Мне нужно для крыс.
Нашей беседой заинтересовался Великан, прописавшийся в соседней клетке.
– Да просто раздави ногой эту хренотень! – проревел он. Камеры разделены стеной, и заключенные не могут видеть друг друга, а только меня.
Печально вздохнув, Сэмми молча посмотрел на меня, словно вопрошая: "Какого черта рядом со мной поместили этого слабоумного?"
– Эй ты, человек-крыса! – заорал Великан. – Меня зовут Майк, а взяли за то, что будто бы я отрезал башку какому-то придурку и возил ее в сумке. Я не кретин, чтобы такое отмочить.
– А зачем ты сунул голову в сумку? – спросил Сэмми.
– Я же сказал – это не я.
Сэмми не скрывал отвращения, но сосед есть сосед.
– Меня зовут Сэмми Нгуен, – церемонно представился он в свою очередь. – Я здесь за убийство копа, которого я в жизни не видал. Когда недоразумение выяснится и я выйду отсюда, то подам жалобу в суд, чтобы довести это учреждение до полного банкротства. Против всех, кроме Джо, потому что он здесь единственный приличный человек.
– А кто этот Джо?
– Он стоит перед тобой.
– А, ты имеешь в виду Сраную Рожу.
– Это шрамы и рубцы, – заметил Сэмми.
– Выглядит так, будто корова насрала и не успело высохнуть. Послушай совета, мальчик, – сделай татуировку. И трахай девок на здоровье.
– Я подумаю.
– Это татуировкой не закроешь, – возразил Сэмми. – Ему нужны пластические операции.
– У него и так их было восемь штук.
Даже зеки треплются о моих проблемах, словно меня нет рядом.
Это моя работа.
Но вот что составляет приятную часть моей службы – это встречи с интересными людьми, обретение новых и экзотических друзей. А неприятные стороны – скука, постоянная суета и непрерывная ложь. Надоевшие низкопробные шутки по поводу моих шрамов. Я месяцами не слышал более-менее толкового замечания по этому поводу. Мне хочется оставить эту чертову службу. Хотя она и напоминает своей примитивностью мое раннее детство, я понимаю, что пора отсюда отваливать. Средний срок пребывания помощника шерифа на тюремной службе составляет пять лет. И я полагаю, что для меня ситуация складывается неплохо. Уже почти четыре года за спиной. Но все же такое ощущение, что ты пожизненно приговорен к ежедневной восьмичасовой тюремной работе.
И время работы тебе никто не скостит – даже за хорошее поведение. Право на это имеют только заключенные.
Глава 9
Не знаю, уж чего я ждал от подруги Бешеного Алекса, которую на самом деле звали Крисса Сэндз. Сзмми Нгуен спутал имя, но зато адрес дал точный.
Она была на несколько лет старше Алекса – я полагал, ей лет двадцать пять. Высокая и миловидная, с широкими скулами и пышными светлыми волосами, спускавшимися до плеч. Я чувствовал исходящую от нее энергию.
Какое-то время она изучала меня, а рассматривая мое лицо, не отводила взгляда.
– Отличная шляпа.
– Благодарю.
– Примерьте вот это.
Она быстро прошла в другой угол небольшого салона и вернулась с широкополой фетровой шляпой терракотового цвета. За те две секунды, что она ходила за ней, я осмотрел помещение. Четыре стеллажа с платьями на вешалках, несколько полок вдоль стен, на которых было сложено нечто наподобие свитеров. В глубине стоял большой стол с тремя швейными машинками различной конструкции и рядом с ним три манекена с недошитой одеждой. Повсюду были раскиданы выкройки, журналы и ножницы.
Я надел протянутую ей шляпу. Подойдя поближе, Крис-са Сэндз поправила ее и слегка отогнула поля. Потом с булавкой в зубах отошла на шаг и задумчиво оглядела меня.
– Что же, сидит прекрасно, – промолвила она. – Посмотрите сами.
Взяв за руку, она подвела меня к зеркалу в полный рост. Я слышал, как она что-то бормочет себе под нос. На мой взгляд, шляпа действительно была великолепна. Крисса Сэндз согласно кивнула.
– Мне надо поговорить об Алексе и Саванне, – начал я.
– Мне известно, кто вы такой, я знаю, что вы полицейский.
– Вообще-то я тюремщик.
– На тюремщика вы не похожи.
– Что ж, во всяком случае, благодарю. Дело вот в чем, мисс Сэндз...
– ...Крисса.
– ...Крисса, я здесь не в качестве полицейского. Мне просто надо отыскать Саванну Блейзек.
– Ну да, – спокойно среагировала она. – Вам и еще кое-кому.
– Может, присядем и потолкуем минуту?
– Думаю, разговор у нас получится длиннее. Давайте-ка вместе пообедаем. Да и мне пора сделать перерыв.
Мы снова обменялись шляпами, и она надела терракотовую себе на голову. Шляпа классно смотрелась с ее джинсами белой футболкой и желтым блейзером. Быстро сбегав к рабочему столу, Крисса вернулась с сумочкой через плечо и большой связкой ключей. На ней были солнцезащитные очки в серебристой оправе.
– Только машину поведете вы, – сказала она.
Когда мы вышли из салона, Крисса помахала рукой двум мужчинам, стоявшим на автобусной остановке недалеко от автомобильной стоянки. Я был наслышан, сколь приветливы жители Лагуны-Бич, но эти двое никак не отреагировали на ее приветствие.
– Засранцы, – пробормотала она, защелкивая ремень безопасности.
– Кто это такие?
– Откуда я знаю.
Мы сидели за пластиковым столом на просторной веранде и разглядывали пляж под нами. Океанские волны, аккуратные и четко очерченные, с шуршанием накатывались на песок. В воздухе висела легкая дымка, что придавало мерцающей воде сходство с медленно переливающейся ртутью. В море было не так много купальщиков, но берег был забит загорающими людьми.
Быстро прикончив порцию "кровавой Мэри", Крисса Сэндз заказала еще одну. Она поведала мне, что Алекс и Джек Блейзеки уже почти пять лет как презирают друг друга. Джек рассчитывал добиться от сына послушания и примерного поведения. Алекс же, все время чувствуя себя под угрозой кнута, отвечал активным сопротивлением. Крисса отметила, что у Алекса был небольшой сдвиг: по ее мнению, ничего серьезного – просто большее стремление к риску, чем у среднеиспорченного богатого молодого оболтуса. Конечно, Алекс упрям. Он обожает свои пистолеты, ножи и прочее оружие, но стоит узнать его поближе, и вы поймете, какой это отличный парень. Никого не обидит, даже животное. Вегетарианец, не ест ничего, что имеет лицо. А оружием он просто любуется, точно так же, как другие наслаждаются произведениями искусства. И еще это для него способ заработать. У Алекса есть меч, сделанный для Наполеона, а позднее подаренный Гитлером Герингу или кому-то еще, который стоит около полумиллиона баксов. Но точно можно сказать, что Алекс никакой не насильник и не агрессор.
– Это приятный молодой человек, – добавила Крисса. Я заметил, что в уголках ее глаз набухли слезы. – Однажды он зашел в мой магазин в поисках чего-нибудь для своей матери, как он выразился. У него в кейсе был позолоченный пистолет. Алекс рассказал мне, что тот принадлежал одному японскому адмиралу, а сам он хотел подобрать подарок для матери. Мне сразу захотелось обнять его. В общем... он меня заинтересовал. Ведет себя как самый крутой парень в мире, но на самом деле это только видимость. Чтобы выйти на правильный путь, Алекс нуждается в поддержке. Его надо защищать от плохих людей, и я старалась это делать. А какое это волшебное чувство, когда ты ему интересна. Ведь в нем столько энергии, он по-настоящему живой. Я хочу сказать, что мне тоже по душе такой стиль... хотя мы оба не очень собранны, но это из лучших побуждений. По крайней мере я на это надеюсь.
Я протянул ей носовой платок с монограммой. Смущенно улыбнувшись, она промокнула глаза.
– Господи, как мне нравятся мужчины с хорошими манерами. А этот предложенный вами платок так прелестен. Я обязательно постираю и верну его вам.
– В этом нет необходимости.
Взмахнув платком у меня перед носом и накрыв им мою руку, лежащую на столе, Крисса снова улыбнулась.
– Джо, вы такой правильный, но мне это нравится. Это хорошо. По правилам сейчас вы должны поблагодарить меня.
Я промолчал, хотя действительно собирался это сделать.
– А когда вы видели Алекса в последний раз?
– Мне надо это уточнить. – Крисса полезла в сумочку и принялась в ней копаться. Оттуда на стол вывалился бланк заказа и пакет с образцами тканей. Засунув руку по локоть, она извлекла с самого дна небольшую записную книжку с "Подсолнухами" Ван-Гога на обложке, потом открыла и нашла нужную запись. – В воскресенье десятого июня.
– Где?
– Мы встречались вон там, в холле гостиницы.
Показав на затемненные окна гостиницы "Лагуна", несколько секунд она задумчиво смотрела на здание. Взглянув в том же направлении, я заметил на набережной тех двух типов, которым она помахала рукой, когда выходила из салона. Они тоже наблюдали за нами.
Крисса сдвинула на затылок терракотовую шляпу, сняла солнцезащитные очки и снова промокнула глаза моим носовым платком.
– Иногда мне кажется... что-то не так.
– Начните сначала.
– Может, прогуляемся? Я не могу рассказывать за едой.
Я заплатил за выпивку, мы спустились к морю и пошли по набережной, но неприветливые приятели Криссы уже исчезли.
– Так лучше, – промолвила она. – Итак, в воскресенье, как обычно, ко мне наведался Алекс. И так же как всегда, ушел он поздно. В понедельник я его не видела, хотя в этот день мы обычно вместе обедаем. Алекс заходит в салон, мы идем куда-нибудь поесть, немного выпить, и он провожает меня. Так вот, в понедельник он позвонил и сказал, что у него дела и он не сможет прийти на ленч. Голос у него звучал не очень уверенно, но взволнованно и приподнято – так мне показалось. Тем же вечером Алекс позвонил еще раз, уже в сильном возбуждении, и сказал без всяких подробностей, что провернул дело на полмиллиона долларов. Он любит повторять, что предпочитает играть по-крупному, но до сих пор это ему не слишком удавалось. Ему также нравится атмосфера таинственности. Это дает ощущение контроля над ситуацией. Оказалось, что Саванна как раз была у него в гостях, он дал ей трубку, и мы немного поболтали. Ее всегда интересовало, чем я занимаюсь – фасоны платьев, блузок и все такое. Я рассказала ей о новом летнем платье, расшитом золотистыми блестками. Потом к телефону снова подошел Алекс и сообщил мне, что ближайшую пару дней будет очень занят и чтобы я не беспокоилась. Я так и делала, пока на следующий день в моей студии не появился этот тип. Это было уже во вторник утром.
– Бо Уоррен.
– Да. Он заявил, что его прислал преподобный Дэниэл Альтер, который хотел бы поговорить с моим приятелем. Мистер Уоррен выглядел весьма озабоченным судьбой Алекса. Разговор его босса с моим приятелем имел более чем чрезвычайное значение. "Более чем чрезвычайное значение" – это были его точные слова. Еще он добавил, что они разыскивают его, но нигде не могут найти. И попросил помочь.
Минуту, пока мы молча шли вдоль моря, Крисса Сэндз следила за игрой в баскетбол на главном пляже, потом, оглянувшись назад, снова посмотрела на меня.
– И что вы сделали?
– Я позвонила по мобильному телефону в офис преподобному Альтеру. Мне приходилось видеть его по телевизору, но прежде я никогда с ним не разговаривала. У него был спокойный и приятный голос. Он сказал, что Бо Уоррен возглавляет его службу безопасности, а сам он был бы очень мне признателен за сотрудничество. Подтвердил, что они пытаются разыскать Алекса. Это меня насторожило.
– Вы еще говорили с Уорреном?
– Да, я рассказала ему, где Алекс любит скрываться, дала адреса его убежищ. Он поинтересовался, не говорила ли я с ним недавно, и я сообщила ему то же, что и вам, о последнем телефонном разговоре. Он спросил о Саванне. Я сказала, что говорила с ней по телефону. А сама все время спрашивала его, что случилось, но он так ничего и не сказал. Только что у Алекса могут быть неприятности, а преподобный Дэниэл Альтер хочет помочь ему их избежать. Он попросил разрешения осмотреть мой салон, словно там мог кто-нибудь спрятаться. Я позволила ему. Позже я выяснила, что он навещал и мой дом в городе. По крайней мере красно-белый "корвет" в течение целого часа видели стоявшим на нашей улице, а именно на такой машине он ездит. Последнее время в нашем районе участились квартирные кражи, поэтому все соседи внимательно следят друг за другом. Он оставил мне свою визитную карточку, приписав на обороте еще два телефона. И просил мгновенно звонить, как только я узнаю, где найти Алекса. "Даже быстрее, чем мгновенно" – так он выразился. После его ухода я сильно забеспокоилась. Он очень энергичный, только его энергия отрицательна.
– Его карточка при вас?
Снова покопавшись в сумке, Крисса достала визитку. На лицевой стороне был изображен храм Света и сведения об Уоррене. На обороте были вписаны два номера, которые я переписал в свой блокнот.
– Вечером того же дня, это был вторник, Алекс снова позвонил мне, предложив встретиться на пляже напротив гостиницы "Лагуна". Было уже поздно, около полуночи. С ним была Саванна и новый приятель, которого Алекс представил как Тони. Пожилой мужчина. Алекс был чем-то очень... можно сказать, взбудоражен. Он бывает очень мнительным, думает, что все настроены против него, но в этот раз вообще напоминал параноика. Я попыталась рассказать ему об Уоррене, но, оказалось, для него это не было новостью. Мы немного прошлись до воды. Саванна и Тони шли вслед за нами. Мы остановились у разрисованной ограды пляжа, Алекс обнял и поцеловал меня. Я чувствовала, как он напряжен. Он сказал, что ему придется исчезнуть на несколько дней, а может, и недель. Но когда все закончится, мы будем с деньгами. Так он и сказал – "с деньгами". Потом мы... попрощались. Он попросил меня, если кто-нибудь спросит о нем, не говорить правду. Хотя к тому времени его предупреждение уже запоздало, ведь я уже встречалась с Уорреном.
Дойдя до лестницы, мы стали подниматься в Гайслер-парк. Часть роз здесь уже расцвела, и яркие пятна цветов усиливали тихоокеанскую голубизну. Мы миновали ресторан и застекленную беседку на скале. Крисса снова оглянулась назад и вздохнула. Те же два приятеля топтались поодаль, делая вид, что любуются розами.
Она была на несколько лет старше Алекса – я полагал, ей лет двадцать пять. Высокая и миловидная, с широкими скулами и пышными светлыми волосами, спускавшимися до плеч. Я чувствовал исходящую от нее энергию.
Какое-то время она изучала меня, а рассматривая мое лицо, не отводила взгляда.
– Отличная шляпа.
– Благодарю.
– Примерьте вот это.
Она быстро прошла в другой угол небольшого салона и вернулась с широкополой фетровой шляпой терракотового цвета. За те две секунды, что она ходила за ней, я осмотрел помещение. Четыре стеллажа с платьями на вешалках, несколько полок вдоль стен, на которых было сложено нечто наподобие свитеров. В глубине стоял большой стол с тремя швейными машинками различной конструкции и рядом с ним три манекена с недошитой одеждой. Повсюду были раскиданы выкройки, журналы и ножницы.
Я надел протянутую ей шляпу. Подойдя поближе, Крис-са Сэндз поправила ее и слегка отогнула поля. Потом с булавкой в зубах отошла на шаг и задумчиво оглядела меня.
– Что же, сидит прекрасно, – промолвила она. – Посмотрите сами.
Взяв за руку, она подвела меня к зеркалу в полный рост. Я слышал, как она что-то бормочет себе под нос. На мой взгляд, шляпа действительно была великолепна. Крисса Сэндз согласно кивнула.
– Мне надо поговорить об Алексе и Саванне, – начал я.
– Мне известно, кто вы такой, я знаю, что вы полицейский.
– Вообще-то я тюремщик.
– На тюремщика вы не похожи.
– Что ж, во всяком случае, благодарю. Дело вот в чем, мисс Сэндз...
– ...Крисса.
– ...Крисса, я здесь не в качестве полицейского. Мне просто надо отыскать Саванну Блейзек.
– Ну да, – спокойно среагировала она. – Вам и еще кое-кому.
– Может, присядем и потолкуем минуту?
– Думаю, разговор у нас получится длиннее. Давайте-ка вместе пообедаем. Да и мне пора сделать перерыв.
Мы снова обменялись шляпами, и она надела терракотовую себе на голову. Шляпа классно смотрелась с ее джинсами белой футболкой и желтым блейзером. Быстро сбегав к рабочему столу, Крисса вернулась с сумочкой через плечо и большой связкой ключей. На ней были солнцезащитные очки в серебристой оправе.
– Только машину поведете вы, – сказала она.
Когда мы вышли из салона, Крисса помахала рукой двум мужчинам, стоявшим на автобусной остановке недалеко от автомобильной стоянки. Я был наслышан, сколь приветливы жители Лагуны-Бич, но эти двое никак не отреагировали на ее приветствие.
– Засранцы, – пробормотала она, защелкивая ремень безопасности.
– Кто это такие?
– Откуда я знаю.
Мы сидели за пластиковым столом на просторной веранде и разглядывали пляж под нами. Океанские волны, аккуратные и четко очерченные, с шуршанием накатывались на песок. В воздухе висела легкая дымка, что придавало мерцающей воде сходство с медленно переливающейся ртутью. В море было не так много купальщиков, но берег был забит загорающими людьми.
Быстро прикончив порцию "кровавой Мэри", Крисса Сэндз заказала еще одну. Она поведала мне, что Алекс и Джек Блейзеки уже почти пять лет как презирают друг друга. Джек рассчитывал добиться от сына послушания и примерного поведения. Алекс же, все время чувствуя себя под угрозой кнута, отвечал активным сопротивлением. Крисса отметила, что у Алекса был небольшой сдвиг: по ее мнению, ничего серьезного – просто большее стремление к риску, чем у среднеиспорченного богатого молодого оболтуса. Конечно, Алекс упрям. Он обожает свои пистолеты, ножи и прочее оружие, но стоит узнать его поближе, и вы поймете, какой это отличный парень. Никого не обидит, даже животное. Вегетарианец, не ест ничего, что имеет лицо. А оружием он просто любуется, точно так же, как другие наслаждаются произведениями искусства. И еще это для него способ заработать. У Алекса есть меч, сделанный для Наполеона, а позднее подаренный Гитлером Герингу или кому-то еще, который стоит около полумиллиона баксов. Но точно можно сказать, что Алекс никакой не насильник и не агрессор.
– Это приятный молодой человек, – добавила Крисса. Я заметил, что в уголках ее глаз набухли слезы. – Однажды он зашел в мой магазин в поисках чего-нибудь для своей матери, как он выразился. У него в кейсе был позолоченный пистолет. Алекс рассказал мне, что тот принадлежал одному японскому адмиралу, а сам он хотел подобрать подарок для матери. Мне сразу захотелось обнять его. В общем... он меня заинтересовал. Ведет себя как самый крутой парень в мире, но на самом деле это только видимость. Чтобы выйти на правильный путь, Алекс нуждается в поддержке. Его надо защищать от плохих людей, и я старалась это делать. А какое это волшебное чувство, когда ты ему интересна. Ведь в нем столько энергии, он по-настоящему живой. Я хочу сказать, что мне тоже по душе такой стиль... хотя мы оба не очень собранны, но это из лучших побуждений. По крайней мере я на это надеюсь.
Я протянул ей носовой платок с монограммой. Смущенно улыбнувшись, она промокнула глаза.
– Господи, как мне нравятся мужчины с хорошими манерами. А этот предложенный вами платок так прелестен. Я обязательно постираю и верну его вам.
– В этом нет необходимости.
Взмахнув платком у меня перед носом и накрыв им мою руку, лежащую на столе, Крисса снова улыбнулась.
– Джо, вы такой правильный, но мне это нравится. Это хорошо. По правилам сейчас вы должны поблагодарить меня.
Я промолчал, хотя действительно собирался это сделать.
– А когда вы видели Алекса в последний раз?
– Мне надо это уточнить. – Крисса полезла в сумочку и принялась в ней копаться. Оттуда на стол вывалился бланк заказа и пакет с образцами тканей. Засунув руку по локоть, она извлекла с самого дна небольшую записную книжку с "Подсолнухами" Ван-Гога на обложке, потом открыла и нашла нужную запись. – В воскресенье десятого июня.
– Где?
– Мы встречались вон там, в холле гостиницы.
Показав на затемненные окна гостиницы "Лагуна", несколько секунд она задумчиво смотрела на здание. Взглянув в том же направлении, я заметил на набережной тех двух типов, которым она помахала рукой, когда выходила из салона. Они тоже наблюдали за нами.
Крисса сдвинула на затылок терракотовую шляпу, сняла солнцезащитные очки и снова промокнула глаза моим носовым платком.
– Иногда мне кажется... что-то не так.
– Начните сначала.
– Может, прогуляемся? Я не могу рассказывать за едой.
Я заплатил за выпивку, мы спустились к морю и пошли по набережной, но неприветливые приятели Криссы уже исчезли.
– Так лучше, – промолвила она. – Итак, в воскресенье, как обычно, ко мне наведался Алекс. И так же как всегда, ушел он поздно. В понедельник я его не видела, хотя в этот день мы обычно вместе обедаем. Алекс заходит в салон, мы идем куда-нибудь поесть, немного выпить, и он провожает меня. Так вот, в понедельник он позвонил и сказал, что у него дела и он не сможет прийти на ленч. Голос у него звучал не очень уверенно, но взволнованно и приподнято – так мне показалось. Тем же вечером Алекс позвонил еще раз, уже в сильном возбуждении, и сказал без всяких подробностей, что провернул дело на полмиллиона долларов. Он любит повторять, что предпочитает играть по-крупному, но до сих пор это ему не слишком удавалось. Ему также нравится атмосфера таинственности. Это дает ощущение контроля над ситуацией. Оказалось, что Саванна как раз была у него в гостях, он дал ей трубку, и мы немного поболтали. Ее всегда интересовало, чем я занимаюсь – фасоны платьев, блузок и все такое. Я рассказала ей о новом летнем платье, расшитом золотистыми блестками. Потом к телефону снова подошел Алекс и сообщил мне, что ближайшую пару дней будет очень занят и чтобы я не беспокоилась. Я так и делала, пока на следующий день в моей студии не появился этот тип. Это было уже во вторник утром.
– Бо Уоррен.
– Да. Он заявил, что его прислал преподобный Дэниэл Альтер, который хотел бы поговорить с моим приятелем. Мистер Уоррен выглядел весьма озабоченным судьбой Алекса. Разговор его босса с моим приятелем имел более чем чрезвычайное значение. "Более чем чрезвычайное значение" – это были его точные слова. Еще он добавил, что они разыскивают его, но нигде не могут найти. И попросил помочь.
Минуту, пока мы молча шли вдоль моря, Крисса Сэндз следила за игрой в баскетбол на главном пляже, потом, оглянувшись назад, снова посмотрела на меня.
– И что вы сделали?
– Я позвонила по мобильному телефону в офис преподобному Альтеру. Мне приходилось видеть его по телевизору, но прежде я никогда с ним не разговаривала. У него был спокойный и приятный голос. Он сказал, что Бо Уоррен возглавляет его службу безопасности, а сам он был бы очень мне признателен за сотрудничество. Подтвердил, что они пытаются разыскать Алекса. Это меня насторожило.
– Вы еще говорили с Уорреном?
– Да, я рассказала ему, где Алекс любит скрываться, дала адреса его убежищ. Он поинтересовался, не говорила ли я с ним недавно, и я сообщила ему то же, что и вам, о последнем телефонном разговоре. Он спросил о Саванне. Я сказала, что говорила с ней по телефону. А сама все время спрашивала его, что случилось, но он так ничего и не сказал. Только что у Алекса могут быть неприятности, а преподобный Дэниэл Альтер хочет помочь ему их избежать. Он попросил разрешения осмотреть мой салон, словно там мог кто-нибудь спрятаться. Я позволила ему. Позже я выяснила, что он навещал и мой дом в городе. По крайней мере красно-белый "корвет" в течение целого часа видели стоявшим на нашей улице, а именно на такой машине он ездит. Последнее время в нашем районе участились квартирные кражи, поэтому все соседи внимательно следят друг за другом. Он оставил мне свою визитную карточку, приписав на обороте еще два телефона. И просил мгновенно звонить, как только я узнаю, где найти Алекса. "Даже быстрее, чем мгновенно" – так он выразился. После его ухода я сильно забеспокоилась. Он очень энергичный, только его энергия отрицательна.
– Его карточка при вас?
Снова покопавшись в сумке, Крисса достала визитку. На лицевой стороне был изображен храм Света и сведения об Уоррене. На обороте были вписаны два номера, которые я переписал в свой блокнот.
– Вечером того же дня, это был вторник, Алекс снова позвонил мне, предложив встретиться на пляже напротив гостиницы "Лагуна". Было уже поздно, около полуночи. С ним была Саванна и новый приятель, которого Алекс представил как Тони. Пожилой мужчина. Алекс был чем-то очень... можно сказать, взбудоражен. Он бывает очень мнительным, думает, что все настроены против него, но в этот раз вообще напоминал параноика. Я попыталась рассказать ему об Уоррене, но, оказалось, для него это не было новостью. Мы немного прошлись до воды. Саванна и Тони шли вслед за нами. Мы остановились у разрисованной ограды пляжа, Алекс обнял и поцеловал меня. Я чувствовала, как он напряжен. Он сказал, что ему придется исчезнуть на несколько дней, а может, и недель. Но когда все закончится, мы будем с деньгами. Так он и сказал – "с деньгами". Потом мы... попрощались. Он попросил меня, если кто-нибудь спросит о нем, не говорить правду. Хотя к тому времени его предупреждение уже запоздало, ведь я уже встречалась с Уорреном.
Дойдя до лестницы, мы стали подниматься в Гайслер-парк. Часть роз здесь уже расцвела, и яркие пятна цветов усиливали тихоокеанскую голубизну. Мы миновали ресторан и застекленную беседку на скале. Крисса снова оглянулась назад и вздохнула. Те же два приятеля топтались поодаль, делая вид, что любуются розами.