Страница:
– Ты уверена, что тебе уже пора? Еще только семь часов. – Эндрю проснулся, чувствуя возбуждение, и был раздражен тем, что Джесика отвергла его заигрывания.
– Дорогой, я должна идти! – Джесика сняла бледно-голубую шелковую ночную рубашку и швырнула ее на кровать. – Нужно чертовски много сделать до прибытия гостей. Сегодня большой день. Так что же мне надеть? – Она стояла обнаженная, собирая свои светлые волосы в пучок и изучая при этом содержимое шкафа. Эндрю лежал на спине, восхищаясь совершенством ее белого изящного тела: округлостью ее грудей, похожих на маленькие спелые дыни; плоским упругим животом и длинными, стройными ногами. Она напоминала ему картинки в детских книжках, на которых были изображены принцессы и феи. Его привлек возбуждающий запах Джесики, исходящий от брошенной ею ночной рубашки. Неожиданно он разозлился. Уже не первый раз она вела себя, как непослушный ребенок, в то время как он был переполнен желанием и любовью к ней. Очень часто по утрам она выскальзывала из постели и одевалась, прежде чем он просыпался, а по вечерам чувствовала себя такой усталой, приходя с работы, что могла только немного поесть и сразу засыпала.
– Это просто смешно! – разбушевался Эндрю, вылезая из постели. – Что это за отношения?
Джесика повернулась к нему с виноватым лицом:
– Извини, милый! Сегодня ужасно важный день. Давай подождем до вечера?
– Нет, черт побери, не подождем! – Поймав Джесику, он подхватил ее на руки и бросил на кровать.
– Эндрю! – раздраженно крикнула она. – Я не хочу…
Он заставил ее замолчать поцелуем, сжимая так крепко, что она едва могла дышать. Джесика почувствовала жар его тела, сильные и настоятельные толчки, и так же бурно, как сопротивлялась несколько минут назад, она вспыхнула, охваченная страстью.
– Нет… – протестовала она с легким стоном. – Пожалуйста, прекрати, Эндрю! Ты ведь знаешь, я не могу сопротивляться, когда ты делаешь так. О Боже! – Она всхлипнула. – Это нечестно!
Его рука ласкала ее в самых чувствительных местечках, а лицо уткнулось ей в шею. Он продолжал возбуждать ее своими требовательными пальцами.
– Ты не представляешь, как я люблю тебя!.. – шептал он нежным голосом.
Джесика почувствовала, что погружается в водоворот желания, и несмотря на отчаянную борьбу – нет, сегодня ей никак нельзя было опаздывать на работу, – ее сопротивление рухнуло, как песочный замок, и растворилось в нахлынувшей волне страсти. Она всхлипнула в последний раз, а затем, почувствовав, что его горячий пенис толчком вошел в нее, перестала сдерживаться и прижалась к Эндрю, шепча его имя и подстраиваясь под его ритм. В ушах Джесики прозвучал страстный крик любовника, и ее тело наполнилось мужским соком в тот момент, когда она, содрогаясь, тоже достигла пика блаженства. Они застыли в объятиях друг друга, едва дыша, и лежали так в течение нескольких минут с закрытыми глазами и с переплетенными руками и ногами. Затем Джесика открыла глаза и увидела, что стрелки настольных часов показывают восемь.
– О Боже! – воскликнула она, вырываясь из объятий Эндрю. – Ты видишь, который час? Теперь я наверняка опоздаю!..
Она выскользнула из постели и бросилась в ванную. Страсть, владевшая ею минуту назад, обернулась молчаливым гневом. «Это нечестно, – подумала она. – Эндрю всегда пользуется моей слабостью. Он знает, что я не могу устоять перед ним. Он понимает…» Она посмотрела на свое отражение в зеркале. Ее подбородок покраснел, раздраженный его щетиной. Проклятие! Теперь ей надо потратить еще время на косметику, чтобы скрыть предательские следы. Разозлившись, она ополоснула лицо холодной водой. Какого черта он начал искушать ее, зная, что она может опоздать на работу? Понимая, что поступает безрассудно, Джесика залезла в ванну со стоном раздражения.
В этот момент вошел Эндрю и встал в дверях, глядя на нее.
– Это очень глупо с твоей стороны! – резко сказала она, подняв голову и увидев его. – Теперь я опоздаю по меньшей мере на полчаса, и Дик сойдет с ума, пытаясь без меня справиться со всеми делами.
Эндрю выглядел огорченным.
– Извини, Джес, милая. Я очень хотел тебя. Я очень люблю тебя!
– Я тоже хочу тебя, но если ты занят или устал… – Она понизила голос. – А ты пользуешься мной, когда захочешь! – добавила она, как будто только сейчас подумала об этом.
Эндрю изумленно раскрыл глаза, и на мгновение показалось, что он вот-вот рассмеется.
– С каких это пор ты стала такой монашкой? – спросил он осторожно.
Джесика посмотрела ему в глаза:
– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Я хочу, чтобы ты понял, что моя работа очень важна для меня. А ты нарочно так делаешь…
– Но тебя не потребовалось слишком долго уговаривать? – возразил он, внезапно снова разозлившись. – Признайся, Джес, тебе это нравится так же, как и мне. Не говори, что я заставляю тебя заниматься сексом против твоей воли!
Внезапно глаза ее наполнились слезами.
– Я знаю, – сказала она прерывающимся голосом, – но ты не понимаешь, как важны для меня отель, его репутация. Мне поручили не просто обеспечить всем необходимым прибывающих сегодня гостей, но именно заботу о его репутации. Вот почему я должна быть на работе вовремя.
Эндрю опустился на колени перед ванной, его атлетическое тело грациозно изогнулось. Он ласково погладил Джесику по голове.
– Я люблю тебя, – сказал он просто. – Я люблю тебя и нуждаюсь в тебе. Я хочу, чтобы мы поженились и провели вместе всю жизнь. Конечно, меня огорчает, когда ты ставишь свою работу выше наших отношений, и порой я думаю, любишь ли ты меня вообще?
– Конечно, люблю, – ответила Джесика, вытирая глаза гигиенической салфеткой. – Но ты должен понять, я очень занята в отеле. Сегодня вечером я приду домой пораньше, разве нельзя было подождать до вечера?
Эндрю резко встал.
– Мне кажется, нельзя заниматься любовью по расписанию! Это должно происходить спонтанно, как и было при первой нашей встрече. – Он сердито повернулся, вышел из ванной и направился в спальню. Через несколько минут, завернувшись в махровую простыню, Джесика последовала за ним.
– Я вернусь сегодня как можно раньше, – пообещала она примирительным тоном, быстро одеваясь. Она решила заняться косметикой уже в такси.
– А я не знаю, когда вернусь, – угрюмо ответил Эндрю, – так что можешь не торопиться.
Джесика состроила ему рожицу за его спиной. Он был сейчас в плохом настроении, а ей надо спешить на работу. Вечером она развеселит Эндрю и докажет, что все еще любит его.
Когда Джесика прибыла в свой офис, Дик Фаулер был уже по уши в работе.
– Извини за опоздание, – сказала она. – Что-нибудь произошло за это время?
Дик протянул ей пачку записок:
– Было много звонков. Здесь собраны все сообщения. Семь человек отказались от ленча по различным причинам; некоторые хотят прихватить с собой секретарш… Я сказал, что вряд ли найдутся лишние комнаты, хотя это не совсем правда, так как стало известно, что семеро сняли заказ, но я оставил этот вопрос на твое усмотрение. Да, еще… Доставка цветов задерживается – у них сломался фургон.
– Великолепно! – саркастически заметила Джесика. – Хорошо, что все столы украсили цветами накануне вечером, так что отправь поставщиков назад, когда они появятся!
Она просмотрела все сообщения, затем протянула руку к главному плану отеля и взяла большой лист, на котором были изображены банкетные залы. Менеджер, ответственный за банкеты, отметил кружочками расположение столов и проставил их номера. Кружочки побольше означали столы на двенадцать персон, кружочки поменьше – на десять. На прошлой неделе Джесика написала имена гостей рядом с каждым номером стола и составила список фамилий по алфавиту с указанием номера стола, за которым должен сидеть соответствующий человек. Получив отказы, необходимо было внести соответствующие поправки.
– За шестым столом теперь будет только восемь гостей, а за тридцать вторым – девять, – рассуждала она вслух, делая пометки. – О черт, трое из тех, кто отказался, должны были сидеть за двенадцатым столом! Может быть, заполнить пробелы кем-нибудь из прессы? – Ее размышления прервал телефонный звонок. – Количество людей действительно ограничено! – крикнула она, уже положив трубку. – Это директор-распорядитель компании «Гейтс кемикалс»… Ты знаешь, они всегда проводят здесь свои конференции. Говорят, он должен приехать со своей женой!
Спустя полчаса Джесика с исправленным списком была у машинистки в соседнем офисе.
– Внеси эти изменения в план посадки гостей за столы, и мы повесим его на доску, – сказала она. —
Кроме того, надо поскорее закончить распечатку бирок для участников встречи.
– Хорошо, – сказала секретарша, не отрываясь от работы.
Затем Джесика помчалась в офис – к управляющему банкетными залами. Он был должен известить швейцаров и официантов, как правильно расставить столы по номерам.
– Как всегда, есть изменения! – крикнула она, протягивая ему свои пометки. – По крайней мере все не так уж плохо по сравнению с тем, что было на благотворительном балу, когда какой-то титулованный болван внес изменения прямо перед началом мероприятия!
Потом она поспешила на место действия – в бальный зал и в зал «Эрмитаж». В этом году отель решил проводить все мероприятия, связанные с дерби, в банкетных залах. Здесь были установлены ларьки с бутоньерками: красные гвоздики – для мужчин и алые розы – для женщин. Под полосатыми тентами белые решетчатые перегородки отделяли бар с шампанским и выгораживали места, где можно было уютно посидеть. Здесь помощники букмекеров принимали «пари», которые, как хорошо было известно, шли на благотворительные цели. В одной из секций был помещен Кубок Пимма. Под одним из тентов, украшенных алым и белым тюлем с красными лентами, предлагалась клубника со сливками в вазочках. У входа прибывающим гостям должны были вручать программы скачек и памятные значки, а в дальнем конце возвели небольшую эстраду, где оркестр «Гвардия гренадеров» должен был играть бравурную музыку.
Джесика обошла зал, проверяя последние детали. Она велела официантам поставить большие графины с холодным апельсиновым соком среди ведерок с охлажденным шампанским и пушистыми мимозами. Затем она поговорила с техниками, которые установили огромные телевизионные экраны в четырех углах бального зала, чтобы отовсюду можно было наблюдать скачки. Наконец, она лично проверила тридцать столов, сервированных лучшим лиможским фарфором и хрустальными бокалами. Главный официант, отполировавший серебро до блеска, проверял, все ли на месте. Свежие скатерти и салфетки, поступившие из прачечной отеля, сверкали девственной белизной. Джесика договорилась с художником-декоратором украсить вазы с орнаментом в центре каждого стола разноцветными шелковыми лентами. Получилось очень элегантно и красочно, а когда поставят вазочки с белыми цветами, будет еще лучше. Довольная достигнутым эффектом, Джесика повернулась, чтобы покинуть бальный зал, как вдруг увидела президента корпорации «Голдинг груп» Роберта Шольтца, входящего в зал вместе с главным менеджером.
Шольтц, цветущий мужчина лет пятидесяти, прилетел из Калифорнии сегодня утром, чтобы председательствовать на собрании. Его уважали и даже побаивались в корпорации, и когда он приблизился, Джесика почувствовала, что невольно краснеет, а сердце ее начало учащенно биться.
– Доброе утро, Джесика! – Он весь сиял, пожимая ей руку. Тот факт, что он помнил ее имя, произвел на Джесику глубокое впечатление и заставил еще больше разволноваться. Шольтц возглавлял более двадцати самых лучших отелей по всему миру, – как он мог запомнить ее имя? Прежде чем она успела пробормотать в ответ «Доброе утро», он продолжил: – Я слышал, вы проделали большую работу по организации сегодняшней встречи.
– Благодарю, мистер Шольтц, – ответила она, едва дыша. – Думаю, нас ждет успех. Приезжают самые важные клиенты, и мы ожидаем большой наплыв прессы.
– Позвольте мне взглянуть на список гостей. – Он был по-прежнему любезен, но Джесика не поддалась на это. Роберт Шольтц имел репутацию холодного, безжалостного дельца, не допускавшего бездеятельности и небрежности в работе.
Хорошо, что папка с бумагами находилась при ней, и Джесика протянула ему список.
– Эта копия для вас, – сказала она ровным голосом. На его розовом лице мелькнула довольная, немного удивленная улыбка, и маленькие глазки уставились на Джесику.
– Хорошо, благодарю вас. – Не сказав больше ни слова, он решительно направился в сторону кухонь, очевидно, намереваясь произвести там внезапную проверку. Последнее, что услышала Джесика, было: – А теперь посмотрим сегодняшнее меню…
Довольная, она спустилась в главный вестибюль, чтобы проверить, есть ли на доске объявлений указание, где будет проходить ленч. Кажется, она не оплошала в глазах всемогущего президента, однако день еще не кончился…
Эндрю Сеймур никак не мог сосредоточиться на работе. Как компаньон в бизнесе по продаже недвижимости он должен был активно действовать, показывая людям, какие дома в Лондоне продаются, и договариваться о ценах, постоянно растущих на рынке. Порой запрашиваемая цена была явно выше стоимости имущества, но всегда находился кто-то, готовый заплатить непомерно вздутую сумму, и Эндрю постоянно удивлялся – ведь покупателями были не какие-то богатые арабы или азиаты, а англичане-нувориши, стремящиеся встать в один ряд с известными богачами.
Этим утром он уже показал пяти типам различные дома и теперь ждал, примет ли кто-нибудь из них то или иное предложение. Он ежедневно использовал все свое очарование и знание психологии людей, чтобы убедить клиентов совершить сделку. Прежде всего необходимо было понять, действительно ли клиент собирается совершить покупку. Многие занимаются подыскиванием жилья просто в качестве хобби – от нечего делать. Некоторые искренне интересуются квартирами, но у них в настоящее время нет ни денег, ни возможности взять заем под закладную. Другие вроде бы хотят купить жилье, но когда доходит до дела, никак не могут решиться. За шесть лет работы, с тех пор как образовалась фирма «Джейсон и Сеймур», Эндрю редко ошибался в клиентах.
Однако сегодня он был расстроен. Ему надоело мотаться от одного объекта к другому, восторженно превознося мраморные камины, джакузи и построенные по специальному заказу кухни. Он устал от своих рассказов о небольших двориках с маленьким «садиком» на несколько кадок и о гаражах, превращенных в «изящное помещение». Тяжелее всего Эндрю было притворяться, описывая «великолепный вид» из окна, который на самом деле представлял собой пару пыльных деревьев и дорожку через неухоженную лужайку.
Глубоко вздохнув, Эндрю попросил секретаршу ни с кем не соединять его по телефону некоторое время. Он понял: причиной его расстройства была Джесика. Она была самой очаровательной, самой умопомрачительной, самой притягательной женщиной, какую он когда-либо знал.
Но в то же время она была способна вывести из себя кого угодно.
– В чем дело? – спросил Сэнди Джейсон, когда они встретились, чтобы выпить утреннюю чашку кофе в своем офисе на Найтсбридж. – Ты выглядишь так, как будто выиграл в футбольном почтовом тотализаторе, но забыл отправить свой купон.
Эндрю криво улыбнулся.
– Мне кажется, я предпочел бы жить где-нибудь за городом, в сельской местности, – произнес он, сам удивляясь этой мысли.
– Тогда тебе придется ежедневно ездить на работу из пригорода и обратно, – сказал Сэнди, который был моложе Эндрю и любил городскую жизнь. – Надо вставать с рассветом, чтобы вовремя приехать сюда, и возвращаться домой в темноте в течение шести месяцев в году. Это не очень-то весело и вряд ли понравится Джесике.
Эндрю ничего не ответил. Конечно, Джесике не понравится. Для нее это будет означать отказ от нормальной жизни после двенадцатичасового рабочего дня в отеле. Это было ясно и без Сэнди.
– Проклятие! – взорвался Эндрю, стукнув кулаком по столу так, что расплескался кофе. – Все, чего я хочу, так это жениться на ней, иметь трех детишек и жить в хорошем загородном доме.
– Это ужасно скучно, тебе не кажется? – Сэнди насмешливо приподнял бровь. – А как же твоя светская жизнь? Ты не будешь скучать по ресторанам, театрам, кино? Ты полагаешь, что Джесика сменит свои туфельки на высоких каблуках на зеленые резиновые сапожки? – Он захихикал. – Черт побери, не надейся, старик!
– Я знаю, – глухо ответил Эндрю. – Я даже не уверен, что смогу убедить ее выйти за меня замуж. О Боже, как я ненавижу этих феминисток! Каждая думает, что может сама себе испечь пирог и съесть его. Моя мать не занималась карьерой до замужества и всегда была превосходной женой. Почему, черт побери, современные девицы хотят быть такими эмансипированными?
Сэнди качнулся назад на своем стуле, сотрясаясь от смеха.
– Я вижу, ты совсем захандрил? Что сделала с тобой эта маленькая леди? Не забывай. Джесика привлекла тебя прежде всего тем, что выглядела очень предприимчивой девушкой. И теперь бесполезно что-либо менять.
Эндрю усмехнулся:
– Ты, конечно, прав.
– Держись, старик. Давай лучше сходим в паб и зальем пивом все наши печали. Подари ей в конце концов букетик цветов или еще что-нибудь такое. А если она просто хитрит с тобой, то это скоро обнаружится.
Эндрю пристально посмотрел на своего компаньона.
– Ты, очевидно, совсем не знаешь Джесику, – сухо заметил он.
Наконец последние гости покинули банкетный зал в восторженном настроении после чудесного ленча, сопровождаемого обильными возлияниями и насыщенного атмосферой необычайной роскоши. Джесика, чувствуя боль в ногах от узких туфель на высоких каблуках, которые всегда носила, устало опустилась в кресло за одним из опустевших столов и осмотрела царивший в зале беспорядок. На столах еще остались грязные бокалы и салфетки, испачканные губной помадой, брошенные программки скачек и поникшие цветы. Радовало только то, что не ей убирать все это. Целая армия персонала уже была сейчас занята мытьем посуды за закрытыми дверями, а позже приберет все, что осталось на столах.
Официант предложил ей бокал шампанского.
– Благодарю, очень кстати, – сказала Джесика.
Это был первый бокал за весь день. Правилом номер один для служащих отеля являлось – никогда не пить на работе. К ней присоединился управляющий банкетными залами, затем Дик Фаулер и Анна Батлер – менеджер по связям с общественностью.
– Все прошло очень хорошо, – сказала Анна ободряюще. – Ты проделала большую работу.
– И для бизнеса тоже неплохо, – добавил Дик. – По крайней мере человек пятнадцать заявили мне, что планируют в следующем году провести торжественные встречи у нас.
– И ты готов сегодня же написать им подтверждение даты проведения мероприятия, не так ли? – пошутил управляющий банкетными залами.
– Слава Богу, все приехали, – сказала Джесика, снимая туфли под столом. – Я разговаривала с организатором ежегодного «Бала цветов», и он сообщил, что принц Чарльз и принцесса Диана проявили готовность посетить нас. Разве это не великолепно?
Глаза Анны Батлер засветились.
– Расскажешь мне о подробностях, когда вернемся в твой офис. Мы можем сделать хорошую рекламу отелю, если они действительно приедут.
Они сидели, расслабившись и болтая об успехе сегодняшнего мероприятия, как вдруг в дверях бального зала показался Роберт Шольтц в сопровождении главного менеджера.
– О Боже! – прошептала Джесика, торопясь надеть туфли.
– А, Джесика, вы здесь! – сказал президент, направляясь прямо к ней. – Могу я поговорить с вами?
– Да… конечно. – Она неуклюже встала из-за стола, и Роберт Шольтц отвел ее в угол зала, подальше от остальных. – Все прошло хорошо? – спросила она, стараясь не показывать своего беспокойства.
– Великолепно! Великолепно! – ответил он, кивая. – Почему бы нам не присесть?
Они сели за один из столов, только что убранный официантом и потому выглядевший почти как в офисе. Джесика взволнованно смотрела на президента, размышляя, чего он хочет.
Роберт Шольтц не стал зря тратить время.
– Вам очень нравится работать здесь, не так ли? Джесика вспыхнула. «О Боже, он хочет уволить меня, – было первой ее мыслью. – Он считает меня безнадежной и собирается сказать об этом. Почему он решил поговорить со мной наедине? Ясно, он не желает смущать меня перед коллегами».
– Да, нравится, – заикаясь, ответила она.
– Хорошо. Хорошо!.. – Он всегда повторял свои слова. – И вы преданы нашей компании?
Джесика удивленно посмотрела на него.
– Абсолютно, – твердо ответила она.
– Прекрасно! Прекрасно! – Шольтц выпятил толстую нижнюю губу и посмотрел на Джесику пронизывающим взглядом. – Мы обсуждали, способны ли вы взять на себя обязанности менеджера отдела развития бизнеса. Хэмфри Питерсон назначен в «Темпл-отель» в Гонконге и покинет нас гораздо скорее, чем мы ожидали. Через три недели его место окажется вакантным. Готовы ли вы занять его?
Джесика сидела как загипнотизированная, не веря тому, что услышала.
– А как же Дик Фаулер? – сказала она, ничего не соображая. – Он ведь работает здесь гораздо дольше меня!
– Мы считаем, что вы больше подходите для этой работы, и сегодня вы доказали это.
– Нет ничего более интересного и привлекательного для меня! – пылко призналась Джесика.
Менеджер отдела развития – это высшая ступень в карьере, о которой она мечтала и к чему стремилась с самого начала. Она открывала неограниченные возможности для самостоятельности и творческого подхода к проблемам и давала ей значительную власть.
Джесика посмотрела на Шольтца, который продолжал внимательно наблюдать за ней.
– Благодарю за предложение, – сказала она, стараясь сдержать восторг. – Если вы действительно считаете, что я могу справиться с возлагаемыми на меня обязанностями, я с удовольствием принимаю новое назначение.
– Мы можем позднее обсудить кое-какие детали, однако есть одно очень важное обстоятельство… Не знаю, как вы отнесетесь к нему, но… – Он сделал паузу, как бы пытаясь решить что-то.
Джесика вопросительно приподняла брови:
– Что вы имеете в виду? Шольтц не стал больше медлить.
– Вам придется все время жить в отеле, так как вас могут вызвать в любое время дня и ночи. Надеюсь, с этим у вас не будет проблем? Вы ведь не замужем?
Глава 4
– Дорогой, я должна идти! – Джесика сняла бледно-голубую шелковую ночную рубашку и швырнула ее на кровать. – Нужно чертовски много сделать до прибытия гостей. Сегодня большой день. Так что же мне надеть? – Она стояла обнаженная, собирая свои светлые волосы в пучок и изучая при этом содержимое шкафа. Эндрю лежал на спине, восхищаясь совершенством ее белого изящного тела: округлостью ее грудей, похожих на маленькие спелые дыни; плоским упругим животом и длинными, стройными ногами. Она напоминала ему картинки в детских книжках, на которых были изображены принцессы и феи. Его привлек возбуждающий запах Джесики, исходящий от брошенной ею ночной рубашки. Неожиданно он разозлился. Уже не первый раз она вела себя, как непослушный ребенок, в то время как он был переполнен желанием и любовью к ней. Очень часто по утрам она выскальзывала из постели и одевалась, прежде чем он просыпался, а по вечерам чувствовала себя такой усталой, приходя с работы, что могла только немного поесть и сразу засыпала.
– Это просто смешно! – разбушевался Эндрю, вылезая из постели. – Что это за отношения?
Джесика повернулась к нему с виноватым лицом:
– Извини, милый! Сегодня ужасно важный день. Давай подождем до вечера?
– Нет, черт побери, не подождем! – Поймав Джесику, он подхватил ее на руки и бросил на кровать.
– Эндрю! – раздраженно крикнула она. – Я не хочу…
Он заставил ее замолчать поцелуем, сжимая так крепко, что она едва могла дышать. Джесика почувствовала жар его тела, сильные и настоятельные толчки, и так же бурно, как сопротивлялась несколько минут назад, она вспыхнула, охваченная страстью.
– Нет… – протестовала она с легким стоном. – Пожалуйста, прекрати, Эндрю! Ты ведь знаешь, я не могу сопротивляться, когда ты делаешь так. О Боже! – Она всхлипнула. – Это нечестно!
Его рука ласкала ее в самых чувствительных местечках, а лицо уткнулось ей в шею. Он продолжал возбуждать ее своими требовательными пальцами.
– Ты не представляешь, как я люблю тебя!.. – шептал он нежным голосом.
Джесика почувствовала, что погружается в водоворот желания, и несмотря на отчаянную борьбу – нет, сегодня ей никак нельзя было опаздывать на работу, – ее сопротивление рухнуло, как песочный замок, и растворилось в нахлынувшей волне страсти. Она всхлипнула в последний раз, а затем, почувствовав, что его горячий пенис толчком вошел в нее, перестала сдерживаться и прижалась к Эндрю, шепча его имя и подстраиваясь под его ритм. В ушах Джесики прозвучал страстный крик любовника, и ее тело наполнилось мужским соком в тот момент, когда она, содрогаясь, тоже достигла пика блаженства. Они застыли в объятиях друг друга, едва дыша, и лежали так в течение нескольких минут с закрытыми глазами и с переплетенными руками и ногами. Затем Джесика открыла глаза и увидела, что стрелки настольных часов показывают восемь.
– О Боже! – воскликнула она, вырываясь из объятий Эндрю. – Ты видишь, который час? Теперь я наверняка опоздаю!..
Она выскользнула из постели и бросилась в ванную. Страсть, владевшая ею минуту назад, обернулась молчаливым гневом. «Это нечестно, – подумала она. – Эндрю всегда пользуется моей слабостью. Он знает, что я не могу устоять перед ним. Он понимает…» Она посмотрела на свое отражение в зеркале. Ее подбородок покраснел, раздраженный его щетиной. Проклятие! Теперь ей надо потратить еще время на косметику, чтобы скрыть предательские следы. Разозлившись, она ополоснула лицо холодной водой. Какого черта он начал искушать ее, зная, что она может опоздать на работу? Понимая, что поступает безрассудно, Джесика залезла в ванну со стоном раздражения.
В этот момент вошел Эндрю и встал в дверях, глядя на нее.
– Это очень глупо с твоей стороны! – резко сказала она, подняв голову и увидев его. – Теперь я опоздаю по меньшей мере на полчаса, и Дик сойдет с ума, пытаясь без меня справиться со всеми делами.
Эндрю выглядел огорченным.
– Извини, Джес, милая. Я очень хотел тебя. Я очень люблю тебя!
– Я тоже хочу тебя, но если ты занят или устал… – Она понизила голос. – А ты пользуешься мной, когда захочешь! – добавила она, как будто только сейчас подумала об этом.
Эндрю изумленно раскрыл глаза, и на мгновение показалось, что он вот-вот рассмеется.
– С каких это пор ты стала такой монашкой? – спросил он осторожно.
Джесика посмотрела ему в глаза:
– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Я хочу, чтобы ты понял, что моя работа очень важна для меня. А ты нарочно так делаешь…
– Но тебя не потребовалось слишком долго уговаривать? – возразил он, внезапно снова разозлившись. – Признайся, Джес, тебе это нравится так же, как и мне. Не говори, что я заставляю тебя заниматься сексом против твоей воли!
Внезапно глаза ее наполнились слезами.
– Я знаю, – сказала она прерывающимся голосом, – но ты не понимаешь, как важны для меня отель, его репутация. Мне поручили не просто обеспечить всем необходимым прибывающих сегодня гостей, но именно заботу о его репутации. Вот почему я должна быть на работе вовремя.
Эндрю опустился на колени перед ванной, его атлетическое тело грациозно изогнулось. Он ласково погладил Джесику по голове.
– Я люблю тебя, – сказал он просто. – Я люблю тебя и нуждаюсь в тебе. Я хочу, чтобы мы поженились и провели вместе всю жизнь. Конечно, меня огорчает, когда ты ставишь свою работу выше наших отношений, и порой я думаю, любишь ли ты меня вообще?
– Конечно, люблю, – ответила Джесика, вытирая глаза гигиенической салфеткой. – Но ты должен понять, я очень занята в отеле. Сегодня вечером я приду домой пораньше, разве нельзя было подождать до вечера?
Эндрю резко встал.
– Мне кажется, нельзя заниматься любовью по расписанию! Это должно происходить спонтанно, как и было при первой нашей встрече. – Он сердито повернулся, вышел из ванной и направился в спальню. Через несколько минут, завернувшись в махровую простыню, Джесика последовала за ним.
– Я вернусь сегодня как можно раньше, – пообещала она примирительным тоном, быстро одеваясь. Она решила заняться косметикой уже в такси.
– А я не знаю, когда вернусь, – угрюмо ответил Эндрю, – так что можешь не торопиться.
Джесика состроила ему рожицу за его спиной. Он был сейчас в плохом настроении, а ей надо спешить на работу. Вечером она развеселит Эндрю и докажет, что все еще любит его.
Когда Джесика прибыла в свой офис, Дик Фаулер был уже по уши в работе.
– Извини за опоздание, – сказала она. – Что-нибудь произошло за это время?
Дик протянул ей пачку записок:
– Было много звонков. Здесь собраны все сообщения. Семь человек отказались от ленча по различным причинам; некоторые хотят прихватить с собой секретарш… Я сказал, что вряд ли найдутся лишние комнаты, хотя это не совсем правда, так как стало известно, что семеро сняли заказ, но я оставил этот вопрос на твое усмотрение. Да, еще… Доставка цветов задерживается – у них сломался фургон.
– Великолепно! – саркастически заметила Джесика. – Хорошо, что все столы украсили цветами накануне вечером, так что отправь поставщиков назад, когда они появятся!
Она просмотрела все сообщения, затем протянула руку к главному плану отеля и взяла большой лист, на котором были изображены банкетные залы. Менеджер, ответственный за банкеты, отметил кружочками расположение столов и проставил их номера. Кружочки побольше означали столы на двенадцать персон, кружочки поменьше – на десять. На прошлой неделе Джесика написала имена гостей рядом с каждым номером стола и составила список фамилий по алфавиту с указанием номера стола, за которым должен сидеть соответствующий человек. Получив отказы, необходимо было внести соответствующие поправки.
– За шестым столом теперь будет только восемь гостей, а за тридцать вторым – девять, – рассуждала она вслух, делая пометки. – О черт, трое из тех, кто отказался, должны были сидеть за двенадцатым столом! Может быть, заполнить пробелы кем-нибудь из прессы? – Ее размышления прервал телефонный звонок. – Количество людей действительно ограничено! – крикнула она, уже положив трубку. – Это директор-распорядитель компании «Гейтс кемикалс»… Ты знаешь, они всегда проводят здесь свои конференции. Говорят, он должен приехать со своей женой!
Спустя полчаса Джесика с исправленным списком была у машинистки в соседнем офисе.
– Внеси эти изменения в план посадки гостей за столы, и мы повесим его на доску, – сказала она. —
Кроме того, надо поскорее закончить распечатку бирок для участников встречи.
– Хорошо, – сказала секретарша, не отрываясь от работы.
Затем Джесика помчалась в офис – к управляющему банкетными залами. Он был должен известить швейцаров и официантов, как правильно расставить столы по номерам.
– Как всегда, есть изменения! – крикнула она, протягивая ему свои пометки. – По крайней мере все не так уж плохо по сравнению с тем, что было на благотворительном балу, когда какой-то титулованный болван внес изменения прямо перед началом мероприятия!
Потом она поспешила на место действия – в бальный зал и в зал «Эрмитаж». В этом году отель решил проводить все мероприятия, связанные с дерби, в банкетных залах. Здесь были установлены ларьки с бутоньерками: красные гвоздики – для мужчин и алые розы – для женщин. Под полосатыми тентами белые решетчатые перегородки отделяли бар с шампанским и выгораживали места, где можно было уютно посидеть. Здесь помощники букмекеров принимали «пари», которые, как хорошо было известно, шли на благотворительные цели. В одной из секций был помещен Кубок Пимма. Под одним из тентов, украшенных алым и белым тюлем с красными лентами, предлагалась клубника со сливками в вазочках. У входа прибывающим гостям должны были вручать программы скачек и памятные значки, а в дальнем конце возвели небольшую эстраду, где оркестр «Гвардия гренадеров» должен был играть бравурную музыку.
Джесика обошла зал, проверяя последние детали. Она велела официантам поставить большие графины с холодным апельсиновым соком среди ведерок с охлажденным шампанским и пушистыми мимозами. Затем она поговорила с техниками, которые установили огромные телевизионные экраны в четырех углах бального зала, чтобы отовсюду можно было наблюдать скачки. Наконец, она лично проверила тридцать столов, сервированных лучшим лиможским фарфором и хрустальными бокалами. Главный официант, отполировавший серебро до блеска, проверял, все ли на месте. Свежие скатерти и салфетки, поступившие из прачечной отеля, сверкали девственной белизной. Джесика договорилась с художником-декоратором украсить вазы с орнаментом в центре каждого стола разноцветными шелковыми лентами. Получилось очень элегантно и красочно, а когда поставят вазочки с белыми цветами, будет еще лучше. Довольная достигнутым эффектом, Джесика повернулась, чтобы покинуть бальный зал, как вдруг увидела президента корпорации «Голдинг груп» Роберта Шольтца, входящего в зал вместе с главным менеджером.
Шольтц, цветущий мужчина лет пятидесяти, прилетел из Калифорнии сегодня утром, чтобы председательствовать на собрании. Его уважали и даже побаивались в корпорации, и когда он приблизился, Джесика почувствовала, что невольно краснеет, а сердце ее начало учащенно биться.
– Доброе утро, Джесика! – Он весь сиял, пожимая ей руку. Тот факт, что он помнил ее имя, произвел на Джесику глубокое впечатление и заставил еще больше разволноваться. Шольтц возглавлял более двадцати самых лучших отелей по всему миру, – как он мог запомнить ее имя? Прежде чем она успела пробормотать в ответ «Доброе утро», он продолжил: – Я слышал, вы проделали большую работу по организации сегодняшней встречи.
– Благодарю, мистер Шольтц, – ответила она, едва дыша. – Думаю, нас ждет успех. Приезжают самые важные клиенты, и мы ожидаем большой наплыв прессы.
– Позвольте мне взглянуть на список гостей. – Он был по-прежнему любезен, но Джесика не поддалась на это. Роберт Шольтц имел репутацию холодного, безжалостного дельца, не допускавшего бездеятельности и небрежности в работе.
Хорошо, что папка с бумагами находилась при ней, и Джесика протянула ему список.
– Эта копия для вас, – сказала она ровным голосом. На его розовом лице мелькнула довольная, немного удивленная улыбка, и маленькие глазки уставились на Джесику.
– Хорошо, благодарю вас. – Не сказав больше ни слова, он решительно направился в сторону кухонь, очевидно, намереваясь произвести там внезапную проверку. Последнее, что услышала Джесика, было: – А теперь посмотрим сегодняшнее меню…
Довольная, она спустилась в главный вестибюль, чтобы проверить, есть ли на доске объявлений указание, где будет проходить ленч. Кажется, она не оплошала в глазах всемогущего президента, однако день еще не кончился…
Эндрю Сеймур никак не мог сосредоточиться на работе. Как компаньон в бизнесе по продаже недвижимости он должен был активно действовать, показывая людям, какие дома в Лондоне продаются, и договариваться о ценах, постоянно растущих на рынке. Порой запрашиваемая цена была явно выше стоимости имущества, но всегда находился кто-то, готовый заплатить непомерно вздутую сумму, и Эндрю постоянно удивлялся – ведь покупателями были не какие-то богатые арабы или азиаты, а англичане-нувориши, стремящиеся встать в один ряд с известными богачами.
Этим утром он уже показал пяти типам различные дома и теперь ждал, примет ли кто-нибудь из них то или иное предложение. Он ежедневно использовал все свое очарование и знание психологии людей, чтобы убедить клиентов совершить сделку. Прежде всего необходимо было понять, действительно ли клиент собирается совершить покупку. Многие занимаются подыскиванием жилья просто в качестве хобби – от нечего делать. Некоторые искренне интересуются квартирами, но у них в настоящее время нет ни денег, ни возможности взять заем под закладную. Другие вроде бы хотят купить жилье, но когда доходит до дела, никак не могут решиться. За шесть лет работы, с тех пор как образовалась фирма «Джейсон и Сеймур», Эндрю редко ошибался в клиентах.
Однако сегодня он был расстроен. Ему надоело мотаться от одного объекта к другому, восторженно превознося мраморные камины, джакузи и построенные по специальному заказу кухни. Он устал от своих рассказов о небольших двориках с маленьким «садиком» на несколько кадок и о гаражах, превращенных в «изящное помещение». Тяжелее всего Эндрю было притворяться, описывая «великолепный вид» из окна, который на самом деле представлял собой пару пыльных деревьев и дорожку через неухоженную лужайку.
Глубоко вздохнув, Эндрю попросил секретаршу ни с кем не соединять его по телефону некоторое время. Он понял: причиной его расстройства была Джесика. Она была самой очаровательной, самой умопомрачительной, самой притягательной женщиной, какую он когда-либо знал.
Но в то же время она была способна вывести из себя кого угодно.
– В чем дело? – спросил Сэнди Джейсон, когда они встретились, чтобы выпить утреннюю чашку кофе в своем офисе на Найтсбридж. – Ты выглядишь так, как будто выиграл в футбольном почтовом тотализаторе, но забыл отправить свой купон.
Эндрю криво улыбнулся.
– Мне кажется, я предпочел бы жить где-нибудь за городом, в сельской местности, – произнес он, сам удивляясь этой мысли.
– Тогда тебе придется ежедневно ездить на работу из пригорода и обратно, – сказал Сэнди, который был моложе Эндрю и любил городскую жизнь. – Надо вставать с рассветом, чтобы вовремя приехать сюда, и возвращаться домой в темноте в течение шести месяцев в году. Это не очень-то весело и вряд ли понравится Джесике.
Эндрю ничего не ответил. Конечно, Джесике не понравится. Для нее это будет означать отказ от нормальной жизни после двенадцатичасового рабочего дня в отеле. Это было ясно и без Сэнди.
– Проклятие! – взорвался Эндрю, стукнув кулаком по столу так, что расплескался кофе. – Все, чего я хочу, так это жениться на ней, иметь трех детишек и жить в хорошем загородном доме.
– Это ужасно скучно, тебе не кажется? – Сэнди насмешливо приподнял бровь. – А как же твоя светская жизнь? Ты не будешь скучать по ресторанам, театрам, кино? Ты полагаешь, что Джесика сменит свои туфельки на высоких каблуках на зеленые резиновые сапожки? – Он захихикал. – Черт побери, не надейся, старик!
– Я знаю, – глухо ответил Эндрю. – Я даже не уверен, что смогу убедить ее выйти за меня замуж. О Боже, как я ненавижу этих феминисток! Каждая думает, что может сама себе испечь пирог и съесть его. Моя мать не занималась карьерой до замужества и всегда была превосходной женой. Почему, черт побери, современные девицы хотят быть такими эмансипированными?
Сэнди качнулся назад на своем стуле, сотрясаясь от смеха.
– Я вижу, ты совсем захандрил? Что сделала с тобой эта маленькая леди? Не забывай. Джесика привлекла тебя прежде всего тем, что выглядела очень предприимчивой девушкой. И теперь бесполезно что-либо менять.
Эндрю усмехнулся:
– Ты, конечно, прав.
– Держись, старик. Давай лучше сходим в паб и зальем пивом все наши печали. Подари ей в конце концов букетик цветов или еще что-нибудь такое. А если она просто хитрит с тобой, то это скоро обнаружится.
Эндрю пристально посмотрел на своего компаньона.
– Ты, очевидно, совсем не знаешь Джесику, – сухо заметил он.
Наконец последние гости покинули банкетный зал в восторженном настроении после чудесного ленча, сопровождаемого обильными возлияниями и насыщенного атмосферой необычайной роскоши. Джесика, чувствуя боль в ногах от узких туфель на высоких каблуках, которые всегда носила, устало опустилась в кресло за одним из опустевших столов и осмотрела царивший в зале беспорядок. На столах еще остались грязные бокалы и салфетки, испачканные губной помадой, брошенные программки скачек и поникшие цветы. Радовало только то, что не ей убирать все это. Целая армия персонала уже была сейчас занята мытьем посуды за закрытыми дверями, а позже приберет все, что осталось на столах.
Официант предложил ей бокал шампанского.
– Благодарю, очень кстати, – сказала Джесика.
Это был первый бокал за весь день. Правилом номер один для служащих отеля являлось – никогда не пить на работе. К ней присоединился управляющий банкетными залами, затем Дик Фаулер и Анна Батлер – менеджер по связям с общественностью.
– Все прошло очень хорошо, – сказала Анна ободряюще. – Ты проделала большую работу.
– И для бизнеса тоже неплохо, – добавил Дик. – По крайней мере человек пятнадцать заявили мне, что планируют в следующем году провести торжественные встречи у нас.
– И ты готов сегодня же написать им подтверждение даты проведения мероприятия, не так ли? – пошутил управляющий банкетными залами.
– Слава Богу, все приехали, – сказала Джесика, снимая туфли под столом. – Я разговаривала с организатором ежегодного «Бала цветов», и он сообщил, что принц Чарльз и принцесса Диана проявили готовность посетить нас. Разве это не великолепно?
Глаза Анны Батлер засветились.
– Расскажешь мне о подробностях, когда вернемся в твой офис. Мы можем сделать хорошую рекламу отелю, если они действительно приедут.
Они сидели, расслабившись и болтая об успехе сегодняшнего мероприятия, как вдруг в дверях бального зала показался Роберт Шольтц в сопровождении главного менеджера.
– О Боже! – прошептала Джесика, торопясь надеть туфли.
– А, Джесика, вы здесь! – сказал президент, направляясь прямо к ней. – Могу я поговорить с вами?
– Да… конечно. – Она неуклюже встала из-за стола, и Роберт Шольтц отвел ее в угол зала, подальше от остальных. – Все прошло хорошо? – спросила она, стараясь не показывать своего беспокойства.
– Великолепно! Великолепно! – ответил он, кивая. – Почему бы нам не присесть?
Они сели за один из столов, только что убранный официантом и потому выглядевший почти как в офисе. Джесика взволнованно смотрела на президента, размышляя, чего он хочет.
Роберт Шольтц не стал зря тратить время.
– Вам очень нравится работать здесь, не так ли? Джесика вспыхнула. «О Боже, он хочет уволить меня, – было первой ее мыслью. – Он считает меня безнадежной и собирается сказать об этом. Почему он решил поговорить со мной наедине? Ясно, он не желает смущать меня перед коллегами».
– Да, нравится, – заикаясь, ответила она.
– Хорошо. Хорошо!.. – Он всегда повторял свои слова. – И вы преданы нашей компании?
Джесика удивленно посмотрела на него.
– Абсолютно, – твердо ответила она.
– Прекрасно! Прекрасно! – Шольтц выпятил толстую нижнюю губу и посмотрел на Джесику пронизывающим взглядом. – Мы обсуждали, способны ли вы взять на себя обязанности менеджера отдела развития бизнеса. Хэмфри Питерсон назначен в «Темпл-отель» в Гонконге и покинет нас гораздо скорее, чем мы ожидали. Через три недели его место окажется вакантным. Готовы ли вы занять его?
Джесика сидела как загипнотизированная, не веря тому, что услышала.
– А как же Дик Фаулер? – сказала она, ничего не соображая. – Он ведь работает здесь гораздо дольше меня!
– Мы считаем, что вы больше подходите для этой работы, и сегодня вы доказали это.
– Нет ничего более интересного и привлекательного для меня! – пылко призналась Джесика.
Менеджер отдела развития – это высшая ступень в карьере, о которой она мечтала и к чему стремилась с самого начала. Она открывала неограниченные возможности для самостоятельности и творческого подхода к проблемам и давала ей значительную власть.
Джесика посмотрела на Шольтца, который продолжал внимательно наблюдать за ней.
– Благодарю за предложение, – сказала она, стараясь сдержать восторг. – Если вы действительно считаете, что я могу справиться с возлагаемыми на меня обязанностями, я с удовольствием принимаю новое назначение.
– Мы можем позднее обсудить кое-какие детали, однако есть одно очень важное обстоятельство… Не знаю, как вы отнесетесь к нему, но… – Он сделал паузу, как бы пытаясь решить что-то.
Джесика вопросительно приподняла брови:
– Что вы имеете в виду? Шольтц не стал больше медлить.
– Вам придется все время жить в отеле, так как вас могут вызвать в любое время дня и ночи. Надеюсь, с этим у вас не будет проблем? Вы ведь не замужем?
Глава 4
Тишину дома нарушало лишь тиканье часов в холле, которое сводило с ума своей равномерностью. Мэделин, замерев, сидела на одном из жестких резных стульев у входной двери и ждала с возрастающим нетерпением появления доктора. Казалось, тот пробыл уже бесконечно долго в библиотеке с сэром Джорджем, и тревога ее росла с каждой минутой. Вокруг царила мрачная роскошь: полированная мебель в стиле эпохи короля Якова I; медная лампа, свисающая с низкого потолка, отбрасывала тяжелые тени… Мэделин порывисто встала и открыла одну из темных дверей, ведущих из холла. Ее встретил полный мрак, и в нос ударил запах плесени. Она протянула руку к выключателю, и перед ней предстала столовая с еще более громоздкой мебелью. Хотя комната была безукоризненно чистой, в ней ощущалась нежилая атмосфера музея, и Мэделин почти ожидала увидеть маленькие таблички с указанием эпохи, к которой относились дубовый стол и стулья.
Она вышла из комнаты, закрыв за собой дверь, и пересекла холл, чтобы заглянуть за другую дверь. Там тоже было темно, но, отыскав выключатель, она была приятно удивлена, когда комната наполнилась теплым розовым светом и оказалась привлекательным будуаром в отличие от остальной части холодного дома. Оформленная в мягких розовых, голубых и кремовых тонах, с парчовыми стенами и с изящной французской мебелью, а также с роскошным обюссонским ковром, эта комната явно принадлежала женщине и скорее всего являлась гостиной ее бабушки.
Очарованная мягкими тонами рисунка у ее ног, Мэделин наклонилась, чтобы поближе рассмотреть гигантские бутоны роз от бледно-розового до ярко-пунцового цвета. На небесно-голубом фоне извивались кремовые стебли с зелеными листьями различных оттенков, которые соединялись бежевыми завитками и лентами. Мэделин так увлеклась узором, что последовала за ним до середины комнаты, где остановилась и от неожиданности открыла рот. Она замерла, с возрастающим ужасом обводя помещение глазами. Начиная от отделанных золотом пристенных столиков до большого концертного рояля, от большой мраморной каминной полки до маленького журнального столика, везде стояли в рамках фотографии красивой молодой женщины со светлыми волосами и насмешливым взглядом.
Мэделин закрыла глаза, чувствуя, как ее охватывает холод. Ей было знакомо это лицо, и в то же время она не узнавала его. В нем было что-то удивительно близкое и одновременно чужое. Глаза с фотографий как бы следили за ней, куда бы она ни передвигалась, возбуждая далекие детские воспоминания.
Охваченная страхом, Мэделин почувствовала головокружение. Эта роскошная комната, бездушная и холодная, жила образом Камиллы. Застыв посреди ковра из пестрых роз, не в силах избежать пристального молчаливого взгляда женщины, которая была ее матерью, Мэделин зашлась в беззвучном крике. Розы начали обвиваться вокруг ее ног. Камилла в сотнях различных поз, казалось, неотвратимо надвигалась на нее. Все ближе и ближе, и Мэделин начала задыхаться от взгляда этих насмешливых глаз. «Твоя мать была вовлечена во что-то ужасное…» Эти слова так реально звучали в ее голове, что она почувствовала явную опасность. Лицо с фотографий кружило над ней и подавляло ее так сильно, что Мэделин, споткнувшись, бросилась прочь, зажав рукой рот, чтобы сдержать крик.
Она вышла из комнаты, закрыв за собой дверь, и пересекла холл, чтобы заглянуть за другую дверь. Там тоже было темно, но, отыскав выключатель, она была приятно удивлена, когда комната наполнилась теплым розовым светом и оказалась привлекательным будуаром в отличие от остальной части холодного дома. Оформленная в мягких розовых, голубых и кремовых тонах, с парчовыми стенами и с изящной французской мебелью, а также с роскошным обюссонским ковром, эта комната явно принадлежала женщине и скорее всего являлась гостиной ее бабушки.
Очарованная мягкими тонами рисунка у ее ног, Мэделин наклонилась, чтобы поближе рассмотреть гигантские бутоны роз от бледно-розового до ярко-пунцового цвета. На небесно-голубом фоне извивались кремовые стебли с зелеными листьями различных оттенков, которые соединялись бежевыми завитками и лентами. Мэделин так увлеклась узором, что последовала за ним до середины комнаты, где остановилась и от неожиданности открыла рот. Она замерла, с возрастающим ужасом обводя помещение глазами. Начиная от отделанных золотом пристенных столиков до большого концертного рояля, от большой мраморной каминной полки до маленького журнального столика, везде стояли в рамках фотографии красивой молодой женщины со светлыми волосами и насмешливым взглядом.
Мэделин закрыла глаза, чувствуя, как ее охватывает холод. Ей было знакомо это лицо, и в то же время она не узнавала его. В нем было что-то удивительно близкое и одновременно чужое. Глаза с фотографий как бы следили за ней, куда бы она ни передвигалась, возбуждая далекие детские воспоминания.
Охваченная страхом, Мэделин почувствовала головокружение. Эта роскошная комната, бездушная и холодная, жила образом Камиллы. Застыв посреди ковра из пестрых роз, не в силах избежать пристального молчаливого взгляда женщины, которая была ее матерью, Мэделин зашлась в беззвучном крике. Розы начали обвиваться вокруг ее ног. Камилла в сотнях различных поз, казалось, неотвратимо надвигалась на нее. Все ближе и ближе, и Мэделин начала задыхаться от взгляда этих насмешливых глаз. «Твоя мать была вовлечена во что-то ужасное…» Эти слова так реально звучали в ее голове, что она почувствовала явную опасность. Лицо с фотографий кружило над ней и подавляло ее так сильно, что Мэделин, споткнувшись, бросилась прочь, зажав рукой рот, чтобы сдержать крик.