Страница:
Обнаружив глубокие кровоточащие порезы, Джулиет нахмурилась: «Эти раны требуют лечения». Взглянув на Мурада, собравшегося погасить костерок, на котором кипятился чай во время игры, она бросила:
— Оставь огонь!
Обгоревшие волосы — классическое и самое эффективное средство для лечения небольших порезов. Джулиет с радостью пожертвовала бы своими, но медные локоны вмиг разоблачили бы ее. Посему она взяла нож и срезала клочок длинной черной шерсти верблюда, потом положила его на камень, лежавший в костре, а сверху заложила углем. Тотчас вспыхнуло пламя, едко запахло паленой шерстью. Сожженные волосы превратились в мягкий пепел.
Джулиет раскрошила пепел и насыпала его в самый глубокий порез Росса. Кровь мгновенно загустела.
— Интересно!.. — прокомментировал Росс. — Это — персидское средство?
— Афганское, — ответила она, принимаясь за следующую ранку. — Сожженные волосы хороши только для небольших порезов, они останавливают кровь и сокращают риск заражения. Причем подходят любые волосы, даже шерсть.
— Это куда цивилизованнее, чем прижигание. Кстати, как твоя рука?
— Прекрасно. Я почти забыла о ней, — призналась она, закончив врачевать Росса, хотя одно только упоминание о ране породило резкую боль в руке.
Они поскакали назад в Мары, чувствуя себя гораздо спокойнее, чем до состязания. Время от времени на пути им попадались местные жители, восторженно обсуждавшие матч, на котором присутствовали, похоже, все мужчины этой части Каракумов. Процесс превращения Росса в легенду начался.
На последнем отрезке пути показалась река Мары. Это была узкая, быстрая речка, которая, изгибаясь, протекала по пустыне. Зеленые берега ее явно не соответствовали песчаному пустынному ландшафту. Путники подъехали туда, где на берегу росли ивы. С жадностью глядя на воду, Росс пришпорил Джульетту, потом шаловливо улыбнулся и направил верблюдицу к реке.
— Возвращайтесь в караван-сарай без меня, — бросил он спутникам. — Я подъеду позже.
Спешившись, он снял башмаки, рубашку и туркменскую шапку, бросил все на песок, а потом, возопив от удовольствия, погрузился в реку.
Едва Джулиет увидела полуобнаженное тело Росса, как она мгновенно утратила все свое самообладание. Страсть с новой силой вспыхнула в ее душе.
Солнце палило нещадно. Джулиет с ног до головы окатило жаркой волной, она едва не потеряла сознание. Не обратив внимания на распоряжение Росса, Мурад с воодушевлением подхватил:
— Прекрасная мысль, Кхилбурн! Сейчас мы присоединимся. — Он направил верблюда, на котором ехал вместе с Салехом, прямо к берегу, потом остановил животное, выкарабкался из корзины и принялся стаскивать с себя одежду.
Салех тоже вылез из корзины, потом снял с себя сандалии. Поглядев на Джулиет, верблюд которой, последовав примеру остальных, вошел в реку, узбек предложил:
— Если ты не умеешь плавать, давай поплещемся со мной на мелководье.
Джулиет спешилась медленнее, чем остальные. Ее бил озноб, и в то же время она вся пылала, а вода манила, как райские кущи. Однако о том, чтобы влезть в воду вместе с мужем, и думать было нечего.
Росс поглядел на нее и озорно брызнул водой в лицо тарги.
— Да, Джелал. По крайней мере хоть ноги намочи.
Она молча покачала головой: «Пожалуй, лучше я вернусь в караван-сарай». Но у нее не хватало сил сделать это. Повернувшись, Джулиет зашагала вдоль берега, пока наконец мужчины не скрылись из виду.
Тяжело и неровно дыша, она брела и брела, пока не обнаружила тихий заливчик, сокрытый ивами и высоким тростником. Не в силах больше сдерживаться, женщина опустилась на песок у самой воды и дрожащими пальцами стянула с себя покрывало. С того самого момента, как она покинула Сереван, Джулиет пребывала в своей многослойной одежде и днем, и ночью и в своем нынешнем лихорадочно-возбужденном состоянии, казалось, вот-вот задохнется, если еще хоть минуту пробудет в покрывале.
Она сбросила чадру, потом, набрав полные пригоршни воды, плеснула себе в лицо, прополоскала горло. Благословенная прохлада успокоила ее душу и тело.
«А я-то думала, что рядом с Россом со временем мне станет легче, но вместо этого с каждым днем пережить его присутствие становится все труднее. Сегодня я на страшно опасном, новом уровне ощутила его физическую близость. Если продолжать в том же духе, (то страсть просто испепелит меня.
Нет, я не поддамся, буду делать все, что необходимо, как бы трудно мне ни пришлось. Ведь я сама захотела сопровождать мужа в этой поездке, да еще настояла на своем, а потому сама должна отвечать за последствия. Через десять дней мы достигнем Бухары, и там мы не будем все время рядом. И тогда мне наверняка станет легче».
К сожалению, от этой мысли легче ей не стало, и с намеренной жестокостью Джулиет напомнила себе, насколько безнадежна вся ситуация: «Да, я до безумия хочу Росса, и страсть эта является лишь частью более глубокого чувства. Намного больше, чем страсть, я люблю и ощущаю покой, который приходит ко мне только в его объятиях. Но мне не дано больше испытать это, поскольку любовь его прошла, она разрушена моими же проступками. И даже если Росс захочет лечь со мной в постель, что в общем-то не вызывает сомнения, то я лишь испытаю мимолетное чувственное удовлетворение. А потом за него придется платить, и довольно дорого». На душе Джулиет стало еще тяжелее.
Она забрела в это укромное местечко, потому что хотела побыть одна, но, взяв себя в руки, решила, что будет совсем дурой, если упустит возможность искупаться. Быстро скинув одежду, женщина расплела толстую косу и распустила волосы, а потом вошла в воду. Вода остудила ее приятной прохладой, она струилась и ласкала Джулиет, как жидкий шелк. Женщина нырнула, намочила голову, потом вымыла ее.
Джулиет с радостью провела бы в воде остаток дня, но она и так уже долго отсутствовала и, испугавшись, что кто-нибудь из мужчин ринется на ее поиски, выбралась на берег и наспех вытерлась накидкой. «Жаль, что я не постирала одежду», — подумала Джулиет.
Облачившись, она села на берегу, скрестив ноги, и принялась расчесывать спутанные волосы пальцами. Пришлось немало потрудиться. Было бы куда практичнее отрезать волосы на время путешествия, но Россу всегда нравились ее длинные волосы, и то, что она оставила их, могло быть тайным подарком для него. «Правда, об этом подарке он никогда не узнает, а может, ему это и не нужно».
Джулиет снова заплела волосы в косу, размышляя, что же на самом деле думает о ней муж. Конечно, он всегда внимателен и даже добр, правда, несколько обезличенно, но, похоже, считает ее достойной сожаления. Как какое-то неприятное существо из какой-то старой истории, да к тому же, не желая этого, вынужден нести за нее какую-то ответственность. «Не считая того поцелуя в Сереване, он ничем не выказал того, что находит меня привлекательной. Впрочем, если он мной не интересуется, это даже к лучшему. Сомневаюсь, что его силы воли хватит надолго, если он всерьез задумает уложить меня в постель. А это, как я уже не раз говорила себе, погубит нас обоих».
Она была настолько поглощена своими мыслями, что впервые в жизни не расслышала за спиной шаги. В последний момент она уловила тихий шорох и подобралась, приготовившись увидеть Росса. «А может, это Салех?» — подумала она.
Но это был не Росс и не Салех.
— Джелал, где ты? Мы уже уезжаем, — позвал Мурад.
Она повернула голову и увидела молодого перса, пробиравшегося через тростник. Мурад открыл рот от изумления и уставился на лицо и медные, сверкающие волосы Джулиет. Переводя взгляд со знакомой черной одежды на лицо «слуги», он недоверчиво спросил:
— Джелал?
Джулиет неловко вскочила на ноги, ругаясь про себя на всех известных ей языках. Ее мимолетная небрежность свела на нет все попытки скрыть свою личность от Myрада.
«Пусть я даже не похожа ни на одну из женщин, которых он видел в своей жизни, но все равно парень этот не дурак, — мелькнуло у нее в голове. — Что ж, теперь ничего не поделаешь, придется рассказать ему правду и вовлечь в тайные союзники, поскольку в противном случае мне остается разве что утопить его в речке. Мурад очень предан Россу, и я думаю, что ему можно доверять».
Оставив свой грубый голос и резкий акцент, она сказала на беглом персидском:
— Могу ли я хоть как-то убедить тебя, что у всех туарегов рыжие волосы и бледные женские лица?
Глаза Мурада явно свидетельствовали об обратном.
— О Боже, нет! — воскликнул он. — Ты женщина, женщина-ференги!
— Да, — согласилась Джулиет. — Но в такой поездке мне показалось разумнее путешествовать под видом мужчины.
— А Кхилбурн знает? — сощурил Myрад свои черные глаза.
— Знает, — сухо ответила она. — Дело в том, что я его жена.
Мурад с минуту обдумывал все это.
— Но ведь ты присоединилась к нам в Сереване! Если ты его жена, как же ты там оказалась?
— Я хозяйка Серевана и много лет прожила в Персии, вдали от своего супруга, а Салех — мой управляющий — сенешал, — объяснила она. — Бухарский эмир посадил в тюрьму моего брата, поэтому я захотела сопровождать Кхилбурна в Бухару.
— Мужчины-ференги разрешают так вести себя своим женщинам? — с сомнением спросил Мурад.
Не желая подрывать авторитет Росса, Джулиет всего лишь промолвила:
— Кхилбурн не такой, как другие, и я тоже отличаюсь от других женщин.
Мурад снова взглянул на ее блестящие волосы, на этот раз с неприкрытым восхищением:
— Верно, ты не такая, как все.
Джулиет запрятала косу в складках одежды, потом подняла покрывало и принялась оборачивать его вокруг лица и головы.
— Мне казалось, что тебе лучше не знать правды обо мне. Но раз уж судьба распорядилась иначе, то теперь все станет на свои места.
Мурад отсутствующе кивнул головой, но тут же как будто в озарении воскликнул:
— Но ты победила Хабиба!
— Разумеется, — холодно ответила она, закончив с затейливыми складками покрывала. — Я лучше управляюсь с кинжалом, чем он, потому и победила. И то, что я женщина, не имеет особого значения.
Молодой перс, судя по всему, никак не мог принять этот факт безоговорочно, впрочем, он все же задал следующий вопрос:
— А какое твое настоящее имя?
— Джулиет.
Мурад моргнул.
— Но ведь верблюдицу Кхилбурна зовут Джульеттой?
— Это производное одного и того же имени, — лаконично ответила она, сожалея о том, что Мурад, к несчастью, слишком смышленый парень. Подобрав с земли свою черную накидку, она направилась к тростнику. Мурад поплелся за ней, все еще качая головой от изумления.
Когда они вернулись к остальным, Джулиет объявила по-английски:
— Мурад застал меня, когда я была без покрывала, так что я призналась во всем.
Росс опечалился:
— Я так и знал. Что ж, теперь надо позаботиться о том, чтобы он сохранил тайну.
— Вы не доверяли мне! — обиженно заявил I Мурад, обращаясь к хозяину.
Росс попытался успокоить молодого человека:
— Дело не в том, что я не доверял тебе, Мурад, просто человек всегда беспокоится о своей жене. — Увидев, что подобное объяснение удовлетворило молодого человека, который почувствовал было себя бесполезным, Карлайл продолжил:
— Теперь, когда личность Джулиет больше не является секретом, надо обсудить, что мы будем делать в Бухаре.
Повинуясь Россу, все уселись в тени ивы.
— У вас есть план? — спросил Салех.
— Бухара — город, наводненный шпионами. Там царит подозрительность. Как ференги, я тотчас привлеку к себе внимание, — отозвался Росс. — Разумнее будет вам поселиться отдельно от меня. Во-первых, вы получите возможность свободнее перемещаться, а во-вторых, не будете так рисковать.
Салех нахмурился.
— В этом есть доля истины. У меня в Бухаре родственники, и через них я смогу кое-что разузнать. Но кто-то должен оставаться с вами, поскольку по вашему званию вам положен слуга, к тому же в противном случае мне будет труднее и опаснее связываться с вами.
Росс задумался.
— Что ж, это разумно. Тогда с вами останется Джулиет, а со мной — Мурад.
— Нет! — сразу же возразила Джулиет. — Куда ты, туда и я.
Все трое посмотрели на нее, и она тотчас смутилась: очень уж страстно она протестовала. Еще полтора часа назад она убеждала себя держаться подальше от Росса, но при одной только мысли об этом внутри у нее все воспламенилось. К счастью, пока она пыталась придумать что-то более или менее удобоваримое, заговорил Мурад.
— Я согласен, — с расстановкой произнес молодой перс. — Ислам признает бесноватых блаженными, святыми дурачками, а это придает им огромную свободу. — Он слегка улыбнулся. — Поскольку «тарги Джелал» не безумец, леди Кхилбурн прекрасно справится с ролью полудикого жителя пустыни. Зная, что Джелал непредсказуем, наши товарищи по путешествию держатся от него на расстоянии и стараются поменьше думать о нем, то есть о ней. А в Бухаре она может свободно бродить то тут, то там, и вряд ли на нее станут обращать внимания больше, чем на бродячую собаку. — Он широко и многозначительно улыбнулся. — Кроме того, разве муж и жена не должны быть вместе?
Росс бросил взгляд на Джулиет. Карие глаза его потемнели и сделались почти черными. В лице его читалось такое же смятение, какое она сама ощущала. «Возможно, мы оба мечтаем оказаться на разных полюсах Земли, но пока эта миссия не завершится, мы обречены быть вместе. И хотя это очень неудобно, но неизбежно», — подумала она.
— Прекрасно, — наконец произнес Росс. — Если хочешь изображать из себя Руфь, пожалуйста. Ну а теперь, чего нам ждать от бухарской таможни? Я хочу знать, можем ли мы пронести в город оружие?
— С пистолетами проблем не будет, — задумчиво произнес Мурад, — но если вы попытаетесь пронести в город эти прекрасные винтовки, то их конфискуют.
— Наверное, винтовки можно во что-нибудь завернуть и спрятать на подступах к городу, — предположил Салех. — Мой брат владеет родовым поместьем, что находится неподалеку от караванного пути. Я думаю, оружие можно надежно спрятать в одном из строений.
Мужчины принялись обсуждать детали, а Джулиет не приняла участия в дебатах. Она размышляла о том, как странно все повернулось, но была убеждена, что поступает правильно, оставаясь с Россом. Равно как и в том, что это будет невероятно трудно для них обоих.
Глава 14
— Оставь огонь!
Обгоревшие волосы — классическое и самое эффективное средство для лечения небольших порезов. Джулиет с радостью пожертвовала бы своими, но медные локоны вмиг разоблачили бы ее. Посему она взяла нож и срезала клочок длинной черной шерсти верблюда, потом положила его на камень, лежавший в костре, а сверху заложила углем. Тотчас вспыхнуло пламя, едко запахло паленой шерстью. Сожженные волосы превратились в мягкий пепел.
Джулиет раскрошила пепел и насыпала его в самый глубокий порез Росса. Кровь мгновенно загустела.
— Интересно!.. — прокомментировал Росс. — Это — персидское средство?
— Афганское, — ответила она, принимаясь за следующую ранку. — Сожженные волосы хороши только для небольших порезов, они останавливают кровь и сокращают риск заражения. Причем подходят любые волосы, даже шерсть.
— Это куда цивилизованнее, чем прижигание. Кстати, как твоя рука?
— Прекрасно. Я почти забыла о ней, — призналась она, закончив врачевать Росса, хотя одно только упоминание о ране породило резкую боль в руке.
Они поскакали назад в Мары, чувствуя себя гораздо спокойнее, чем до состязания. Время от времени на пути им попадались местные жители, восторженно обсуждавшие матч, на котором присутствовали, похоже, все мужчины этой части Каракумов. Процесс превращения Росса в легенду начался.
На последнем отрезке пути показалась река Мары. Это была узкая, быстрая речка, которая, изгибаясь, протекала по пустыне. Зеленые берега ее явно не соответствовали песчаному пустынному ландшафту. Путники подъехали туда, где на берегу росли ивы. С жадностью глядя на воду, Росс пришпорил Джульетту, потом шаловливо улыбнулся и направил верблюдицу к реке.
— Возвращайтесь в караван-сарай без меня, — бросил он спутникам. — Я подъеду позже.
Спешившись, он снял башмаки, рубашку и туркменскую шапку, бросил все на песок, а потом, возопив от удовольствия, погрузился в реку.
Едва Джулиет увидела полуобнаженное тело Росса, как она мгновенно утратила все свое самообладание. Страсть с новой силой вспыхнула в ее душе.
Солнце палило нещадно. Джулиет с ног до головы окатило жаркой волной, она едва не потеряла сознание. Не обратив внимания на распоряжение Росса, Мурад с воодушевлением подхватил:
— Прекрасная мысль, Кхилбурн! Сейчас мы присоединимся. — Он направил верблюда, на котором ехал вместе с Салехом, прямо к берегу, потом остановил животное, выкарабкался из корзины и принялся стаскивать с себя одежду.
Салех тоже вылез из корзины, потом снял с себя сандалии. Поглядев на Джулиет, верблюд которой, последовав примеру остальных, вошел в реку, узбек предложил:
— Если ты не умеешь плавать, давай поплещемся со мной на мелководье.
Джулиет спешилась медленнее, чем остальные. Ее бил озноб, и в то же время она вся пылала, а вода манила, как райские кущи. Однако о том, чтобы влезть в воду вместе с мужем, и думать было нечего.
Росс поглядел на нее и озорно брызнул водой в лицо тарги.
— Да, Джелал. По крайней мере хоть ноги намочи.
Она молча покачала головой: «Пожалуй, лучше я вернусь в караван-сарай». Но у нее не хватало сил сделать это. Повернувшись, Джулиет зашагала вдоль берега, пока наконец мужчины не скрылись из виду.
Тяжело и неровно дыша, она брела и брела, пока не обнаружила тихий заливчик, сокрытый ивами и высоким тростником. Не в силах больше сдерживаться, женщина опустилась на песок у самой воды и дрожащими пальцами стянула с себя покрывало. С того самого момента, как она покинула Сереван, Джулиет пребывала в своей многослойной одежде и днем, и ночью и в своем нынешнем лихорадочно-возбужденном состоянии, казалось, вот-вот задохнется, если еще хоть минуту пробудет в покрывале.
Она сбросила чадру, потом, набрав полные пригоршни воды, плеснула себе в лицо, прополоскала горло. Благословенная прохлада успокоила ее душу и тело.
«А я-то думала, что рядом с Россом со временем мне станет легче, но вместо этого с каждым днем пережить его присутствие становится все труднее. Сегодня я на страшно опасном, новом уровне ощутила его физическую близость. Если продолжать в том же духе, (то страсть просто испепелит меня.
Нет, я не поддамся, буду делать все, что необходимо, как бы трудно мне ни пришлось. Ведь я сама захотела сопровождать мужа в этой поездке, да еще настояла на своем, а потому сама должна отвечать за последствия. Через десять дней мы достигнем Бухары, и там мы не будем все время рядом. И тогда мне наверняка станет легче».
К сожалению, от этой мысли легче ей не стало, и с намеренной жестокостью Джулиет напомнила себе, насколько безнадежна вся ситуация: «Да, я до безумия хочу Росса, и страсть эта является лишь частью более глубокого чувства. Намного больше, чем страсть, я люблю и ощущаю покой, который приходит ко мне только в его объятиях. Но мне не дано больше испытать это, поскольку любовь его прошла, она разрушена моими же проступками. И даже если Росс захочет лечь со мной в постель, что в общем-то не вызывает сомнения, то я лишь испытаю мимолетное чувственное удовлетворение. А потом за него придется платить, и довольно дорого». На душе Джулиет стало еще тяжелее.
Она забрела в это укромное местечко, потому что хотела побыть одна, но, взяв себя в руки, решила, что будет совсем дурой, если упустит возможность искупаться. Быстро скинув одежду, женщина расплела толстую косу и распустила волосы, а потом вошла в воду. Вода остудила ее приятной прохладой, она струилась и ласкала Джулиет, как жидкий шелк. Женщина нырнула, намочила голову, потом вымыла ее.
Джулиет с радостью провела бы в воде остаток дня, но она и так уже долго отсутствовала и, испугавшись, что кто-нибудь из мужчин ринется на ее поиски, выбралась на берег и наспех вытерлась накидкой. «Жаль, что я не постирала одежду», — подумала Джулиет.
Облачившись, она села на берегу, скрестив ноги, и принялась расчесывать спутанные волосы пальцами. Пришлось немало потрудиться. Было бы куда практичнее отрезать волосы на время путешествия, но Россу всегда нравились ее длинные волосы, и то, что она оставила их, могло быть тайным подарком для него. «Правда, об этом подарке он никогда не узнает, а может, ему это и не нужно».
Джулиет снова заплела волосы в косу, размышляя, что же на самом деле думает о ней муж. Конечно, он всегда внимателен и даже добр, правда, несколько обезличенно, но, похоже, считает ее достойной сожаления. Как какое-то неприятное существо из какой-то старой истории, да к тому же, не желая этого, вынужден нести за нее какую-то ответственность. «Не считая того поцелуя в Сереване, он ничем не выказал того, что находит меня привлекательной. Впрочем, если он мной не интересуется, это даже к лучшему. Сомневаюсь, что его силы воли хватит надолго, если он всерьез задумает уложить меня в постель. А это, как я уже не раз говорила себе, погубит нас обоих».
Она была настолько поглощена своими мыслями, что впервые в жизни не расслышала за спиной шаги. В последний момент она уловила тихий шорох и подобралась, приготовившись увидеть Росса. «А может, это Салех?» — подумала она.
Но это был не Росс и не Салех.
— Джелал, где ты? Мы уже уезжаем, — позвал Мурад.
Она повернула голову и увидела молодого перса, пробиравшегося через тростник. Мурад открыл рот от изумления и уставился на лицо и медные, сверкающие волосы Джулиет. Переводя взгляд со знакомой черной одежды на лицо «слуги», он недоверчиво спросил:
— Джелал?
Джулиет неловко вскочила на ноги, ругаясь про себя на всех известных ей языках. Ее мимолетная небрежность свела на нет все попытки скрыть свою личность от Myрада.
«Пусть я даже не похожа ни на одну из женщин, которых он видел в своей жизни, но все равно парень этот не дурак, — мелькнуло у нее в голове. — Что ж, теперь ничего не поделаешь, придется рассказать ему правду и вовлечь в тайные союзники, поскольку в противном случае мне остается разве что утопить его в речке. Мурад очень предан Россу, и я думаю, что ему можно доверять».
Оставив свой грубый голос и резкий акцент, она сказала на беглом персидском:
— Могу ли я хоть как-то убедить тебя, что у всех туарегов рыжие волосы и бледные женские лица?
Глаза Мурада явно свидетельствовали об обратном.
— О Боже, нет! — воскликнул он. — Ты женщина, женщина-ференги!
— Да, — согласилась Джулиет. — Но в такой поездке мне показалось разумнее путешествовать под видом мужчины.
— А Кхилбурн знает? — сощурил Myрад свои черные глаза.
— Знает, — сухо ответила она. — Дело в том, что я его жена.
Мурад с минуту обдумывал все это.
— Но ведь ты присоединилась к нам в Сереване! Если ты его жена, как же ты там оказалась?
— Я хозяйка Серевана и много лет прожила в Персии, вдали от своего супруга, а Салех — мой управляющий — сенешал, — объяснила она. — Бухарский эмир посадил в тюрьму моего брата, поэтому я захотела сопровождать Кхилбурна в Бухару.
— Мужчины-ференги разрешают так вести себя своим женщинам? — с сомнением спросил Мурад.
Не желая подрывать авторитет Росса, Джулиет всего лишь промолвила:
— Кхилбурн не такой, как другие, и я тоже отличаюсь от других женщин.
Мурад снова взглянул на ее блестящие волосы, на этот раз с неприкрытым восхищением:
— Верно, ты не такая, как все.
Джулиет запрятала косу в складках одежды, потом подняла покрывало и принялась оборачивать его вокруг лица и головы.
— Мне казалось, что тебе лучше не знать правды обо мне. Но раз уж судьба распорядилась иначе, то теперь все станет на свои места.
Мурад отсутствующе кивнул головой, но тут же как будто в озарении воскликнул:
— Но ты победила Хабиба!
— Разумеется, — холодно ответила она, закончив с затейливыми складками покрывала. — Я лучше управляюсь с кинжалом, чем он, потому и победила. И то, что я женщина, не имеет особого значения.
Молодой перс, судя по всему, никак не мог принять этот факт безоговорочно, впрочем, он все же задал следующий вопрос:
— А какое твое настоящее имя?
— Джулиет.
Мурад моргнул.
— Но ведь верблюдицу Кхилбурна зовут Джульеттой?
— Это производное одного и того же имени, — лаконично ответила она, сожалея о том, что Мурад, к несчастью, слишком смышленый парень. Подобрав с земли свою черную накидку, она направилась к тростнику. Мурад поплелся за ней, все еще качая головой от изумления.
Когда они вернулись к остальным, Джулиет объявила по-английски:
— Мурад застал меня, когда я была без покрывала, так что я призналась во всем.
Росс опечалился:
— Я так и знал. Что ж, теперь надо позаботиться о том, чтобы он сохранил тайну.
— Вы не доверяли мне! — обиженно заявил I Мурад, обращаясь к хозяину.
Росс попытался успокоить молодого человека:
— Дело не в том, что я не доверял тебе, Мурад, просто человек всегда беспокоится о своей жене. — Увидев, что подобное объяснение удовлетворило молодого человека, который почувствовал было себя бесполезным, Карлайл продолжил:
— Теперь, когда личность Джулиет больше не является секретом, надо обсудить, что мы будем делать в Бухаре.
Повинуясь Россу, все уселись в тени ивы.
— У вас есть план? — спросил Салех.
— Бухара — город, наводненный шпионами. Там царит подозрительность. Как ференги, я тотчас привлеку к себе внимание, — отозвался Росс. — Разумнее будет вам поселиться отдельно от меня. Во-первых, вы получите возможность свободнее перемещаться, а во-вторых, не будете так рисковать.
Салех нахмурился.
— В этом есть доля истины. У меня в Бухаре родственники, и через них я смогу кое-что разузнать. Но кто-то должен оставаться с вами, поскольку по вашему званию вам положен слуга, к тому же в противном случае мне будет труднее и опаснее связываться с вами.
Росс задумался.
— Что ж, это разумно. Тогда с вами останется Джулиет, а со мной — Мурад.
— Нет! — сразу же возразила Джулиет. — Куда ты, туда и я.
Все трое посмотрели на нее, и она тотчас смутилась: очень уж страстно она протестовала. Еще полтора часа назад она убеждала себя держаться подальше от Росса, но при одной только мысли об этом внутри у нее все воспламенилось. К счастью, пока она пыталась придумать что-то более или менее удобоваримое, заговорил Мурад.
— Я согласен, — с расстановкой произнес молодой перс. — Ислам признает бесноватых блаженными, святыми дурачками, а это придает им огромную свободу. — Он слегка улыбнулся. — Поскольку «тарги Джелал» не безумец, леди Кхилбурн прекрасно справится с ролью полудикого жителя пустыни. Зная, что Джелал непредсказуем, наши товарищи по путешествию держатся от него на расстоянии и стараются поменьше думать о нем, то есть о ней. А в Бухаре она может свободно бродить то тут, то там, и вряд ли на нее станут обращать внимания больше, чем на бродячую собаку. — Он широко и многозначительно улыбнулся. — Кроме того, разве муж и жена не должны быть вместе?
Росс бросил взгляд на Джулиет. Карие глаза его потемнели и сделались почти черными. В лице его читалось такое же смятение, какое она сама ощущала. «Возможно, мы оба мечтаем оказаться на разных полюсах Земли, но пока эта миссия не завершится, мы обречены быть вместе. И хотя это очень неудобно, но неизбежно», — подумала она.
— Прекрасно, — наконец произнес Росс. — Если хочешь изображать из себя Руфь, пожалуйста. Ну а теперь, чего нам ждать от бухарской таможни? Я хочу знать, можем ли мы пронести в город оружие?
— С пистолетами проблем не будет, — задумчиво произнес Мурад, — но если вы попытаетесь пронести в город эти прекрасные винтовки, то их конфискуют.
— Наверное, винтовки можно во что-нибудь завернуть и спрятать на подступах к городу, — предположил Салех. — Мой брат владеет родовым поместьем, что находится неподалеку от караванного пути. Я думаю, оружие можно надежно спрятать в одном из строений.
Мужчины принялись обсуждать детали, а Джулиет не приняла участия в дебатах. Она размышляла о том, как странно все повернулось, но была убеждена, что поступает правильно, оставаясь с Россом. Равно как и в том, что это будет невероятно трудно для них обоих.
Глава 14
Шествуя по крутым дюнам, верблюды так выгибались, что Джулиет спешилась и повела животных по глубоко изрезанной почве. Ноги верблюдов неловко вязли в трещинах, и они каждый раз при этом раздраженно кричали.
Спустившись с дюны, Джулиет снова вскарабкалась на верблюда, потом решила попить. Смочив пересохшие губы, долго держала воду во рту и лишь затем проглотила. Несмотря на то что вода в бурдюке была теплая и маслянистая, ей она показалась вкусной, как амброзия. Солнце палило так, словно стояло лето.
Проехав Мары, они целых три дня брели по пустыне, лишенной оазисов. В Рафитаке бурдюки наполнили водой, но только раскопав два колодца, которые мародерствующие туркмены завалили песком и камнями.
Джулиет устало потерла лоб, думая о том, как приятно было бы ощутить сейчас дуновение холодного ветра: закутанная с головы до ног, она изнемогала в темной одежде. Впрочем, такой наряд не только помогал ей скрывать свой пол: в жаркой пустыне слои ткани сохраняют от потери влаги и спасают организм от обезвоживания.
Они пробирались по дюнам, и в воздухе носились песчинки, вздымаемые пухлыми ногами верблюдов. Ветер подхватывал их и уносил прочь. Летом Каракумы были бы непроходимыми, если бы не «ветер сотни дней», как его называют поэты Туркестана. Он дул с севера, иногда мягкий, чаще сильный, но не прекращающийся ни днем, ни ночью. А вот сейчас Джулиет заметила вдалеке «пыльного дьявола» — смерч, подбросивший тонкий песок высоко в воздух. Смерчи здесь были явлением распространенным: как-то раз Джулиет насчитала одновременно шесть вихревых потоков.
Вздохнув, она отложила бурдюк: «До Бухары меньше недели. Вот там-то и начнутся настоящие тревоги».
Караван добрался до водоема к полудню и расположился на ночь, поскольку до следующего колодца было еще два дня пути. Еще засветло Джулиет и ее спутники покончили со скудным ужином, состоявшим из хлеба, риса, сдобренного шафраном, чая и фиников. Росс извинился и куда-то ушел, наверное, поговорить с одним из своих многочисленных друзей, которых он завел за время пути. Салех с Мурадом устроились вздремнуть в тени одеяла, растянутого, как тент, между корзинами, а верблюды с довольным видом поедали верблюжьи колючки. Джулиет же, несмотря на усталость, чувстновала себя тревожно. Чтобы некоторое время побыть в одиночестве и успокоиться, она решила прогуляться.
Женщина пошла на восток, туда, где возвышались двухсотфутовые дюны, которые уже миновал караван. Нагулявшись вдоволь и возвращаясь в лагерь, Джулиет, к своему удивлению, обнаружила за дюнами сидящего на песке Росса. Он с отсутствующим видом всматривался в простиравшуюся перед ним даль.
Джулиет хотела было повернуться и уйти, но Росс уловил негромкий шорох шагов и обеспокоенно поднял глаза, но тотчас расслабился.
— Я вижу, тебе тоже не лежится. Иди сюда, ко мне.
Поколебавшись немного, Джулиет приблизилась.
Они с Россом едва ли перебросились одной-двумя фразами с тех пор, как уехали из Мары. Но за последние несколько дней ее страсть понемногу улеглась: усталость, жара и жажда сделали свое дело, ей стало совершенно не до эротики, так что она могла спокойно провести с ним несколько минут.
Женщина присела на песок рядом с Россом и заметила:
— А я думала, что ты пошел к кому-то в караване.
— Иногда я люблю побыть один на один с пустыней. Как она прекрасна, не правда ли? — Он показал на окружавшие их со всех сторон дюны. В послеполуденном солнце чувственные округлости песчаных холмов и эффектные тени создавали изысканную экзотическую картину.
— Да, прекрасна, но холодна, — прокомментировала Джулиет. — Никак не могу выбросить из головы зелень Шотландии. И какая там чудесная вода!
— Ты скучаешь по Шотландии? — Росс удивленно изогнул брови.
— Иногда. В конце концов первые пять лет жизни я провела там. По-моему, то, что человек полюбит в детстве, остается у него в сердце на всю жизнь.
— Это верно. Англия, королевство у моря, навсегда останется моим домом. — Росс перевел взгляд на расстилавшуюся перед ним пустыню. — Но несмотря на все опасности, я рад возможности еще раз пройти по Шелковому пути. Меня чарует мысль о том, что эту пустыню за многие тысячелетия пересекло столько людей, перевозя грузы и идеи от Рима до Китая и обратно. Мы идем по следам Марко Поло и других бессчетных купцов и искателей приключений.
— Очень романтично! — Джулиет не преминула полюбоваться профилем Росса. Из-за нехватки воды он не брился уже несколько дней. Щеки и подбородок у него заросли темно-золотистой щетиной. Отводя взгляд в сторону, Джулиет сказала:
— Вот почему ты так много путешествуешь. В поисках романтики или приключений?
— Немаловажно и то, и другое. — И, не позволив ей прокомментировать, задумчиво добавил:
— Я думаю, моя следующая книга, если я ее, конечно, напишу, будет о Шелковом пути.
— Твоя следующая книга? Я и не знала, что ты пишешь книги, — заинтересованно откликнулась Джулиет. — А о чем те, первые?
— Так, комментарии к путешествиям. Одна о Центральной Сахаре, другая о северо-западной границе Индии, третья о Леванте и Северной Аравии.
— Впечатляет! — восторженно произнесла она. — И как их приняли? Хорошо?
— В общем, терпимо, — пожал плечами Росс. — Все отпечатаны большим тиражом, но отчасти из-за моего привлекательного титула. Издатель сказал мне, что если на обложке стоит «лорд» или «леди», то книга расходится раза в два быстрее.
Джулиет подозревала, что Росс скромничает, но не стала заострять на этом внимание.
— А если ты напишешь на обложке «герцог Уиндермеерский», тираж возрастет вчетверо.
— Наверное, ты права, — без всякого энтузиазма отозвался Росс. Он вновь посмотрел за горизонт и внезапно обеспокоился. — Проклятие! Приближается песчаная буря!
За те несколько минут, что они говорили, небо потемнело и ветер значительно усилился. Джулиет проследила за взглядом Росса и заметила зловещие сине-желтые облака над дюнами и темно-серой стеной пыли.
— Похоже, разразится сильная буря. — Росс неловко поднялся. — Пойдем, надо предупредить караван, чтобы сложили палатки.
Прежде чем сдвинуться с места, Джулиет с минуту разглядывала бурю. И то, что предстало перед ее взором, сковало ее страхом до мозга костей. Пылевое облако мчалось к ним быстрее, чем любой бегущий человек, заворачиваясь кверху бурлящей массой спиралей. По мере приближения вихря до их ушей донеслись жуткие завывания. Нервы обоих натянулись до предела.
Джулиет побежала за мужем и закричала, стараясь перекрыть рев ветра:
— Росс, у нас нет времени! Ложись и накрой голову!
Порыв ветра налетел с такой силой, что едва не сбил Джулиет с ног. Пошатнулся и Росс, а когда снова восстановил равновесие, повернулся и двинулся навстречу жене. Фигура его еле маячила в потоках песка. Карлайл натянул край тюрбана на нос, закрыл рот, но было ясно, что легкая ткань не защитит его от бури. И даже тяжелое складчатое покрывало Джулиет не препятствовало швыряемым ветром песчинкам.
Они находились на расстоянии пятидесяти футов друг от друга, когда песчаная буря обрушилась на них в полную силу. Это была самая страшная буря, которую когда-либо видела Джулиет, и мощи вихря хватило бы на то, чтобы погубить любого не соответствующим образом одетого человека. Видимость сошла на нет, а острые, как кинжал, песчинки раздирали обнаженные руки женщины и жалили узкие полоски не закрытого покрывалом лица. Нагнувшись, она пронзительно закричала:
— Росс!
Казалось, Джулиет услышала его ответный крик, но невозможно было сказать определенно из-за оглушительного рева ветра. Экипированная для такой погоды лучше, чем Росс, она попыталась двинуться туда, где видела его в последний раз, но тотчас утратила всякое ощущение направления в этих однообразных вихрях песка. Ветер толкал ее, сбивал с ног; она звала его снова и снова, но безуспешно.
Джулиет охватила паника. Она убеждала себя, что Росс не дурак, что у него хватит ума лечь на землю и накрыть голову своим длинным халатом, но он подпоясывался кушаком, и потребовалось бы больше времени снять его, чем Джулиет — свою накидку. «Что, если он слишком много времени потратил на то, чтобы разыскать меня… А вдруг у него рот и легкие забиты песком?..» — подумалось ей.
Она уже готова была распрощаться с надеждой, когда буквально наткнулась на Росса. Он стоял на коленях, пытаясь размотать тюрбан, чтобы защитить лицо, но от сильного кашля, казалось, вот-вот задохнется.
Джулиет сорвала с себя длинную плотную накидку и сложила пополам, чтобы обеспечить двойную защиту от песка, быстро опустилась на землю и потянула мужа к себе. Ветер так и рвал покрывало из рук, но она, вцепившись в него что было сил, обмотала ткань вокруг их тел с головы до колен. Менее чем за минуту Джулиет сотворила уютный кокон, который укрыл их от мучительно острого песка.
Росс все еще содрогался от кашля, стараясь восстановить дыхание, и Джулиет протянула ему маленькую бутылочку с водой, которую всегда носила на поясе, когда путешествовала по пустыне. Это был трудноосуществимый маневр, ибо пришлось немного распустить покрывало, но все же она сумела поднести бутылочку к губам Росса.
Они оказались прижатыми друг к другу настолько тесно, что Джулиет почувствовала глотательные движения мужа. Росс наконец откашлялся, отпил немного воды и только потом заговорил.
— Спасибо, — хрипло произнес он. — Я рад, что ты оказалась одета подобающим образом. Я никогда еще не видел такой страшной песчаной бури.
— Несколько лет назад я пережила подобную ситуацию. Погибли двое мужчин и несколько лошадей. — Джулиет почти кричала, чтобы перекрыть рев ветра. Укрывшись покрывалом, она тоже глотнула из бутылочки, потом повесила ее на место и принялась извиваться, чтобы сделать ямку в упругом песке.
— Возможно, нам придется пробыть здесь от пятнадцати минут до трех часов, — пояснила она. — Надо устроиться поудобнее.
Он негромко засмеялся и положил ей руку на плечо.
— Вообще-то здесь вполне уютно, хотя иногда и ощущается неистовство бури. Сами же мы теперь, как небольшие дюны: песок уже намело мне на спину. Это неплохая защита от ветра.
Они лежали лицом к лицу, и Джулиет пришлось положить пораненную руку на грудь Росса. Тот лежал спиной к ветру, так что загораживал жену от самых яростных порывов.
— Если будем лежать смирно, наш самодельный тент послужит нам, — сказала она. — Надеюсь, что Салех с Мурадом тоже успели укрыться.
— С ними все в порядке, — заверил ее муж. — Принимая во внимание все эти опасности, подобная буря так же страшна, как наводнение, дуэль на кинжалах или даже состязание бозкаши. Салеху с Мурадом надо лишь завернуться в одеяло так, словно они собираются подремать в тени. И поскольку весь караван отдыхал, то лучшего времени для бури не придумать.
— И правда, — признала она. — Одни мы с тобой настолько глупы, что решили полюбоваться экзотикой.
— Естественно. Всем известно, что британцы — неутомимые туристы.
Джулиет улыбнулась, но сказывалась усталость, говорить больше было не о чем, и она решила вздремнуть. «Там, снаружи, природа разбушевалась не на шутку, но мы сейчас в уютном, безопасном оазисе, где можно касаться, согревать друг друга и потихоньку дышать», — подумала она.
Спустившись с дюны, Джулиет снова вскарабкалась на верблюда, потом решила попить. Смочив пересохшие губы, долго держала воду во рту и лишь затем проглотила. Несмотря на то что вода в бурдюке была теплая и маслянистая, ей она показалась вкусной, как амброзия. Солнце палило так, словно стояло лето.
Проехав Мары, они целых три дня брели по пустыне, лишенной оазисов. В Рафитаке бурдюки наполнили водой, но только раскопав два колодца, которые мародерствующие туркмены завалили песком и камнями.
Джулиет устало потерла лоб, думая о том, как приятно было бы ощутить сейчас дуновение холодного ветра: закутанная с головы до ног, она изнемогала в темной одежде. Впрочем, такой наряд не только помогал ей скрывать свой пол: в жаркой пустыне слои ткани сохраняют от потери влаги и спасают организм от обезвоживания.
Они пробирались по дюнам, и в воздухе носились песчинки, вздымаемые пухлыми ногами верблюдов. Ветер подхватывал их и уносил прочь. Летом Каракумы были бы непроходимыми, если бы не «ветер сотни дней», как его называют поэты Туркестана. Он дул с севера, иногда мягкий, чаще сильный, но не прекращающийся ни днем, ни ночью. А вот сейчас Джулиет заметила вдалеке «пыльного дьявола» — смерч, подбросивший тонкий песок высоко в воздух. Смерчи здесь были явлением распространенным: как-то раз Джулиет насчитала одновременно шесть вихревых потоков.
Вздохнув, она отложила бурдюк: «До Бухары меньше недели. Вот там-то и начнутся настоящие тревоги».
Караван добрался до водоема к полудню и расположился на ночь, поскольку до следующего колодца было еще два дня пути. Еще засветло Джулиет и ее спутники покончили со скудным ужином, состоявшим из хлеба, риса, сдобренного шафраном, чая и фиников. Росс извинился и куда-то ушел, наверное, поговорить с одним из своих многочисленных друзей, которых он завел за время пути. Салех с Мурадом устроились вздремнуть в тени одеяла, растянутого, как тент, между корзинами, а верблюды с довольным видом поедали верблюжьи колючки. Джулиет же, несмотря на усталость, чувстновала себя тревожно. Чтобы некоторое время побыть в одиночестве и успокоиться, она решила прогуляться.
Женщина пошла на восток, туда, где возвышались двухсотфутовые дюны, которые уже миновал караван. Нагулявшись вдоволь и возвращаясь в лагерь, Джулиет, к своему удивлению, обнаружила за дюнами сидящего на песке Росса. Он с отсутствующим видом всматривался в простиравшуюся перед ним даль.
Джулиет хотела было повернуться и уйти, но Росс уловил негромкий шорох шагов и обеспокоенно поднял глаза, но тотчас расслабился.
— Я вижу, тебе тоже не лежится. Иди сюда, ко мне.
Поколебавшись немного, Джулиет приблизилась.
Они с Россом едва ли перебросились одной-двумя фразами с тех пор, как уехали из Мары. Но за последние несколько дней ее страсть понемногу улеглась: усталость, жара и жажда сделали свое дело, ей стало совершенно не до эротики, так что она могла спокойно провести с ним несколько минут.
Женщина присела на песок рядом с Россом и заметила:
— А я думала, что ты пошел к кому-то в караване.
— Иногда я люблю побыть один на один с пустыней. Как она прекрасна, не правда ли? — Он показал на окружавшие их со всех сторон дюны. В послеполуденном солнце чувственные округлости песчаных холмов и эффектные тени создавали изысканную экзотическую картину.
— Да, прекрасна, но холодна, — прокомментировала Джулиет. — Никак не могу выбросить из головы зелень Шотландии. И какая там чудесная вода!
— Ты скучаешь по Шотландии? — Росс удивленно изогнул брови.
— Иногда. В конце концов первые пять лет жизни я провела там. По-моему, то, что человек полюбит в детстве, остается у него в сердце на всю жизнь.
— Это верно. Англия, королевство у моря, навсегда останется моим домом. — Росс перевел взгляд на расстилавшуюся перед ним пустыню. — Но несмотря на все опасности, я рад возможности еще раз пройти по Шелковому пути. Меня чарует мысль о том, что эту пустыню за многие тысячелетия пересекло столько людей, перевозя грузы и идеи от Рима до Китая и обратно. Мы идем по следам Марко Поло и других бессчетных купцов и искателей приключений.
— Очень романтично! — Джулиет не преминула полюбоваться профилем Росса. Из-за нехватки воды он не брился уже несколько дней. Щеки и подбородок у него заросли темно-золотистой щетиной. Отводя взгляд в сторону, Джулиет сказала:
— Вот почему ты так много путешествуешь. В поисках романтики или приключений?
— Немаловажно и то, и другое. — И, не позволив ей прокомментировать, задумчиво добавил:
— Я думаю, моя следующая книга, если я ее, конечно, напишу, будет о Шелковом пути.
— Твоя следующая книга? Я и не знала, что ты пишешь книги, — заинтересованно откликнулась Джулиет. — А о чем те, первые?
— Так, комментарии к путешествиям. Одна о Центральной Сахаре, другая о северо-западной границе Индии, третья о Леванте и Северной Аравии.
— Впечатляет! — восторженно произнесла она. — И как их приняли? Хорошо?
— В общем, терпимо, — пожал плечами Росс. — Все отпечатаны большим тиражом, но отчасти из-за моего привлекательного титула. Издатель сказал мне, что если на обложке стоит «лорд» или «леди», то книга расходится раза в два быстрее.
Джулиет подозревала, что Росс скромничает, но не стала заострять на этом внимание.
— А если ты напишешь на обложке «герцог Уиндермеерский», тираж возрастет вчетверо.
— Наверное, ты права, — без всякого энтузиазма отозвался Росс. Он вновь посмотрел за горизонт и внезапно обеспокоился. — Проклятие! Приближается песчаная буря!
За те несколько минут, что они говорили, небо потемнело и ветер значительно усилился. Джулиет проследила за взглядом Росса и заметила зловещие сине-желтые облака над дюнами и темно-серой стеной пыли.
— Похоже, разразится сильная буря. — Росс неловко поднялся. — Пойдем, надо предупредить караван, чтобы сложили палатки.
Прежде чем сдвинуться с места, Джулиет с минуту разглядывала бурю. И то, что предстало перед ее взором, сковало ее страхом до мозга костей. Пылевое облако мчалось к ним быстрее, чем любой бегущий человек, заворачиваясь кверху бурлящей массой спиралей. По мере приближения вихря до их ушей донеслись жуткие завывания. Нервы обоих натянулись до предела.
Джулиет побежала за мужем и закричала, стараясь перекрыть рев ветра:
— Росс, у нас нет времени! Ложись и накрой голову!
Порыв ветра налетел с такой силой, что едва не сбил Джулиет с ног. Пошатнулся и Росс, а когда снова восстановил равновесие, повернулся и двинулся навстречу жене. Фигура его еле маячила в потоках песка. Карлайл натянул край тюрбана на нос, закрыл рот, но было ясно, что легкая ткань не защитит его от бури. И даже тяжелое складчатое покрывало Джулиет не препятствовало швыряемым ветром песчинкам.
Они находились на расстоянии пятидесяти футов друг от друга, когда песчаная буря обрушилась на них в полную силу. Это была самая страшная буря, которую когда-либо видела Джулиет, и мощи вихря хватило бы на то, чтобы погубить любого не соответствующим образом одетого человека. Видимость сошла на нет, а острые, как кинжал, песчинки раздирали обнаженные руки женщины и жалили узкие полоски не закрытого покрывалом лица. Нагнувшись, она пронзительно закричала:
— Росс!
Казалось, Джулиет услышала его ответный крик, но невозможно было сказать определенно из-за оглушительного рева ветра. Экипированная для такой погоды лучше, чем Росс, она попыталась двинуться туда, где видела его в последний раз, но тотчас утратила всякое ощущение направления в этих однообразных вихрях песка. Ветер толкал ее, сбивал с ног; она звала его снова и снова, но безуспешно.
Джулиет охватила паника. Она убеждала себя, что Росс не дурак, что у него хватит ума лечь на землю и накрыть голову своим длинным халатом, но он подпоясывался кушаком, и потребовалось бы больше времени снять его, чем Джулиет — свою накидку. «Что, если он слишком много времени потратил на то, чтобы разыскать меня… А вдруг у него рот и легкие забиты песком?..» — подумалось ей.
Она уже готова была распрощаться с надеждой, когда буквально наткнулась на Росса. Он стоял на коленях, пытаясь размотать тюрбан, чтобы защитить лицо, но от сильного кашля, казалось, вот-вот задохнется.
Джулиет сорвала с себя длинную плотную накидку и сложила пополам, чтобы обеспечить двойную защиту от песка, быстро опустилась на землю и потянула мужа к себе. Ветер так и рвал покрывало из рук, но она, вцепившись в него что было сил, обмотала ткань вокруг их тел с головы до колен. Менее чем за минуту Джулиет сотворила уютный кокон, который укрыл их от мучительно острого песка.
Росс все еще содрогался от кашля, стараясь восстановить дыхание, и Джулиет протянула ему маленькую бутылочку с водой, которую всегда носила на поясе, когда путешествовала по пустыне. Это был трудноосуществимый маневр, ибо пришлось немного распустить покрывало, но все же она сумела поднести бутылочку к губам Росса.
Они оказались прижатыми друг к другу настолько тесно, что Джулиет почувствовала глотательные движения мужа. Росс наконец откашлялся, отпил немного воды и только потом заговорил.
— Спасибо, — хрипло произнес он. — Я рад, что ты оказалась одета подобающим образом. Я никогда еще не видел такой страшной песчаной бури.
— Несколько лет назад я пережила подобную ситуацию. Погибли двое мужчин и несколько лошадей. — Джулиет почти кричала, чтобы перекрыть рев ветра. Укрывшись покрывалом, она тоже глотнула из бутылочки, потом повесила ее на место и принялась извиваться, чтобы сделать ямку в упругом песке.
— Возможно, нам придется пробыть здесь от пятнадцати минут до трех часов, — пояснила она. — Надо устроиться поудобнее.
Он негромко засмеялся и положил ей руку на плечо.
— Вообще-то здесь вполне уютно, хотя иногда и ощущается неистовство бури. Сами же мы теперь, как небольшие дюны: песок уже намело мне на спину. Это неплохая защита от ветра.
Они лежали лицом к лицу, и Джулиет пришлось положить пораненную руку на грудь Росса. Тот лежал спиной к ветру, так что загораживал жену от самых яростных порывов.
— Если будем лежать смирно, наш самодельный тент послужит нам, — сказала она. — Надеюсь, что Салех с Мурадом тоже успели укрыться.
— С ними все в порядке, — заверил ее муж. — Принимая во внимание все эти опасности, подобная буря так же страшна, как наводнение, дуэль на кинжалах или даже состязание бозкаши. Салеху с Мурадом надо лишь завернуться в одеяло так, словно они собираются подремать в тени. И поскольку весь караван отдыхал, то лучшего времени для бури не придумать.
— И правда, — признала она. — Одни мы с тобой настолько глупы, что решили полюбоваться экзотикой.
— Естественно. Всем известно, что британцы — неутомимые туристы.
Джулиет улыбнулась, но сказывалась усталость, говорить больше было не о чем, и она решила вздремнуть. «Там, снаружи, природа разбушевалась не на шутку, но мы сейчас в уютном, безопасном оазисе, где можно касаться, согревать друг друга и потихоньку дышать», — подумала она.