Страница:
Едва Росс в своей ночной рубашке встал с постели, Шахид пролаял:
— Собирайся, свинья-ференги! Его величество желает немедленно тебя видеть. — Широкоскулое лицо явира лучилось злорадством, от которого у Джулиет кровь застыла в жилах. «Явир с самого начала возненавидел Росса, а теперь открыто радуется», — мелькнуло у нее голове.
Росс гордо выпрямился, сообразив, что может означать этот вызов среди ночи.
— Хорошо, — спокойно отозвался он, опуская закатанные по локоть рукава рубашки. — Одну минуту, я только надену сюртук. — Без тени страха, словно его приглашали на чашку чая, он начал одеваться.
На миг Джулиет показалось, что Росс сейчас возьмет пистолет и попытается освободиться силой. Рука у нее сама собой потянулась к рукоятке кинжала. Жена готова была в любой момент присоединиться к мужу. Однако у Росса хватило благоразумия не выступать против вооруженных солдат. Он вышел в гостиную с пустыми руками и на мгновение обратил взгляд к Джулиет. Лицо его оставалось бесстрастным, словно застывшая маска, но в глазах, устремленных на тарги, читалось многое.
Явир свирепо рявкнул, что они и так уже потратили слишком много времени, и миг безмолвного общения супругов прошел.
В окружении солдат Росс вышел на улицу. Едва за ними закрылись двери, как Джулиет осознала, что Росс, кроме всего прочего, прощался с нею. Впервые в жизни Джулиет буквально парализовало от страха. Она опустилась на пол и свернулась в клубок. Ее била сильнейшая дрожь при одной только мысли о том, что она, возможно, никогда больше не увидит Росса: «Они могут посадить его в тюрьму. И сегодня же ночью казнить».
«Это невозможно! Невозможно! — в панике думала Джулиет. — Нет, в самом деле, эмир способен умертвить Росса без всякой на то причины. И скорее именно так он и сделает. Злоба его столь велика, всякий раз, когда казнили мужчин, пытавшихся защитить своих жен от Насруллы, бухарцы лишь обреченно пожимали плечами. А на совести эмира были преступления и пострашнее».
Джулиет в бешенстве закусила губу: «Надо подумать, как помочь Россу, а не барахтаться от страха». С трудом поднявшись на ноги, она заперла дверь, потом пошла в его спальню, где по-прежнему горела лампа, а на столе лежал листок бумаги, наполовину исписанный аккуратным почерком Росса. Казалось, стоит ей обернуться, как он тотчас появится. «Но он ушел, и, возможно, навсегда».
За те несколько недель, что они вместе делили эти комнаты, она ни разу не осмелилась прикоснуться к веревочной кровати, но сейчас ей необходимо было ощутить его присутствие. Она легла на матрас и, прижав к себе подушку, отчаянно пыталась успокоиться.
«Что можно предпринять? Сегодня — ничего, ибо добропорядочные горожане не покидают своих домов по ночам, едва только барабаны эмира отстучат комендантский час. К Абдул Самут Хану обращаться бесполезно: то, что Шахид забрал Росса, означает, что наиб либо беспомощен, либо действует против Карлайла.
Вся надежда на Казимов, ведь они обладают огромным влиянием в Бухаре. Утром прежде всего надо будет пойти к ним. Кроме того, в городе находится персидский посол. Если я предстану перед ним в качестве Гул-и Сарахи, то посол, возможно, вмешается, ибо моя крепость в Сереване способствует укреплению восточных границ шаха».
Она хорошо использовала эти три недели в Бухаре и многое узнала про внутреннюю жизнь города. Стояла глубокая ночь, а Джулиет все перебирала возможности помочь Россу, рассматривала разные варианты, переходя от решимости к отчаянию. Она отказывалась думать о том, что случится, если Насрулла, повинуясь внезапному импульсу, уже приказал казнить ее мужа
Уже перевалило далеко за полночь, когда в дверь снова постучали, на этот раз намного тише. Джулиет мрачно побрела узнать, кто пришел: «Если это за мной, солдатам придется со мною сразиться. Мне теперь нет смысла сдерживаться. Скорее всего это не солдаты, а наиб. Пришел пролить крокодиловы слезы о своем госте и тем временем реквизировать имущество дорогого страдальца». Джулиет закрепила покрывало понадежней и, приподняв доску, отступила назад, одновременно потянувшись к кинжалу. Дверь широко распахнулась, и в комнату вошел человек. При слабом свете из спальни Джулиет лишь через некоторое время увидела, что пришелец сияет, как золото.
Росс! Она так и вытаращилась на него, не веря своим глазам. Потом, не убедившись даже, один ли он, она бросилась к нему на шею. Сердце у нее громко стучало от радости.
Росс тотчас одной рукой обнял жену, а другой с силой захлопнул дверь.
— Я не сомневалась, что они забрали тебя в тюрьму или того хуже!.. — чуть ли не рыдая, произнесла Джулиет.
Мгновение он прижимался к ней щекой, затем неожиданно засмеялся и отпустил Джулиет.
— Именно такое впечатление и желал произвести Шахид. Впрочем, могло быть и так. — Муж снял сюртук и прошел в спальню, бросив одежду на диван.
Следуя за ним по пятам, Джулиет спросила:
— Что случилось?
— Меня доставили в приемную, там уже взад-вперед, как разъяренный тигр, расхаживал Насрулла. Будь у него хвост, он наверняка бил бы им об пол, — устало ответил Росс, стягивая ботинки. — После моего «салаам» он прорычал, что обдумал мою просьбу насчет того, чтобы забрать тело Иана в Европу, и решил отказать, ибо «майор Камерон был предателем и вероотступником, и даже смерти недостаточно для того, чтобы смыть с него позор».
— Очень жаль. — Вздохнув, Джулиет уселась на диване в нескольких футах от Росса и сняла покрывало. — Теперь важно живыми выбраться отсюда.
Росс размотал шейный платок и швырнул его на сюртук. Белая рубашка распахнулась у него на груди, открыв вьющиеся золотистые волосы. Джулиет внезапно пронзил чувственный восторг, она с трудом отвела взгляд. Все, что она пережила, пока муж отсутствовал, расстроило ее, обострило чувства. Еще чуть-чуть, и она не совладает с собой.
Не замечая ее реакции, Росс откинулся на подушки. Лицо его напоминало прекрасно выписанный портрет средневекового святого великомученика.
— Эмир радостно сообщил мне, что вместо костей Иана готов отправить на родину мои останки.
— Его чувство юмора так же отвратительно, как и он сам! — содрогнулась Джулиет.
— Не могу сказать, что меня развеселила его шутка. Он самый утомительный человек, с которым мне приходилось иметь дело, — заметил Росс. — Поскольку моя миссия — узнать о судьбе Иана — завершена, я попросил его разрешения покинуть Бухару. Тут уж Насрулла разразился очередной тирадой, суть которой сводилась к желанию знать, почему я пренебрегаю его гостеприимством после всего, что он для меня сделал. Из Герата прибыли послы с требованием казнить меня, но он не стал их слушать. Разве можно спешить уехать, когда он относится ко мне, как к родному брату?
— Насколько я припоминаю, — язвительно вставила Джулиет, — он казнил четверых своих братьев. Или пятерых?
— Все зависит от того, у кого ты спрашиваешь. — Росс прислонился к выбеленной стене. — Весьма тактично (мать гордилась бы мною) я сказал, что крайне признателен за его великодушие, но у меня очень старый и слабый отец, а я и так уже слишком долго отсутствую, могу не застать его в живых.
— По крайней мере это правда.
Росс удивленно поднял бровь и посмотрел на жену.
— Нет смысла что-то придумывать, если честность мне на руку. В любом случае мое заявление немного умиротворило эмира. Удивительно, учитывая, что он отравил собственного отца! По крайней мере так говорят.
Итак, эмир обиженным голосом спросил, как я предпочел бы покинуть Бухару — без чести и в позоре или с честью и осыпанный милостями.
Естественно, я выразил желание уехать, осыпанный милостями его величества, — я посчитал, что это единственный вежливый ответ. Насрулла же заявил, что если я запасусь терпением, то скоро смогу уехать с его благословения. Потом он повернулся и исчез за портьерами. Аудиенция закончилась. Шахид с явным разочарованием проводил меня назад.
Джулиет зарылась лицом в ладони. Ее знобило, хотя ночь была теплая: «Сегодня Россу повезло, но ведь Насрулла с такой же легкостью может приказать казнить его. Фортуна переменчива».
— Как ты думаешь, эмир позволит тебе уехать?
Росс долго молчал, потом ответил ровным голосом:
— Он ничего не выиграет, если будет держать меня в плену.
«Это правда, — подумала Джулиет. — Но поскольку британцев постоянно беспокоит Афганистан, Насрулла с таким же успехом может посчитать, что ничего не потеряет, если казнит своего „гостя“ — ведь хорошо известно, как он презирает европейцев».
Подняв голову, женщина сдавленно произнесла:
— Скажи честно, Росс. Ты думаешь, мы умрем здесь? Да?
Он, не дрогнув, встретился с ней взглядом. И в его застывших глазах она прочитала, что Росс готов принять собственную смерть.
— Скорее всего умру я, — тихо ответил он. — Но тебя и остальных не остановят, если вы захотите уйти. Я думаю, что вы со следующим же караваном должны уехать.
«Возможно, Салеху и Мураду так и надо сделать, однако я не могу представить себе, как брошу здесь своего мужа, пока он еще жив. — Она страдальчески посмотрела на мужа, и у нее перехватило дыхание. С тех пор как они встретились в Персии, она держалась от него на расстоянии, потому что не могла смириться с мыслью сблизиться с ним. Ей казалось, что он обязательно оставит ее. — У нас нет будущего, потому что, пожелай Росс возобновить наш брак, и мне придется сделать страшный выбор: жить во лжи или открыть страшную правду, которую Росс никогда мне не простит. Но теперь у нас и в самом деле нет будущего. Тень смерти сократила время до краткого, бесценного водопада мгновений. Какое значение могут иметь последствия, если нам остается прожить всего несколько часов или дней?»
— Время уходит, Росс, — сказала она полным муки голосом. — Не будем же тратить попусту ту малость, что нам еще отпущена.
В комнате воцарилась предгрозовая атмосфера. Росс точно оцепенел, ошеломленно и пристально вглядываясь в Джулиет карими глазами. Джулиет на миг показалось, что он не понял скрытого смысла ее слов или, хуже того, отвергает ее предложение. И утратив гордость, она произнесла:
— Ты вправе меня презирать, но на сегодня сделай вид, что забыл прошлое… Если ты по-прежнему хочешь меня из-за страсти, или ради спокойствия, или даже из злости… — она, в сущности, предлагала себя, умоляюще протянув к нему руку, — я твоя, и можешь делать со мной все что хочешь.
Неизвестно, вынесла бы Джулиет отказ Росса, но он не сделал этого. Он без слов потянулся к ней и поймал ее руку.
Едва пальцы их соприкоснулись, вся страсть, кипевшая в обоих, вспыхнула вновь и превратилась в испепеляющее пламя. Они прижались друг к другу губами, всем телом — не раздумывая и не колеблясь, как пылкие влюбленные.
Глупо было говорить о том, чтобы забыть прошлое, ибо память о прикосновениях Росса навек осталась в каждой клеточке Джулиет. Она всегда узнала бы его поцелуи — в темной ночи, в далекой земле. Голова у нее закружилась от счастья; ей казалось, что она падает, но не в ужасную пропасть, а на какую-то неизведанную прекрасную землю.
А через миг стало ясно, что они и впрямь падают — с дивана на туркменский ковер. Она, правда, повалилась на Росса. Не разжимая объятий и путаясь в ткани, они остановились у самой кровати. Ни один из них не разжал объятий, ибо что такое синяки от падения в сравнении с безудержной страстью, с тем, чтобы оказаться единой плотью, одним целым? Сильная страсть требовала таких же неистовых проявлений. Они лихорадочно покрывали друг друга поцелуями, жаждая слиться и срывая одежду. Неожиданно Росс замер, потом уткнулся в шею Джулиет и судорожно, неровно задышал. Спустя мгновение он оторвался от нее и выпрямился.
— Я ждал этого двенадцать лет. Будет хорошо. — Он наклонился и подхватил ее на руки.
Для Джулиет имело значение только одно — они снова вместе! Детали казались несущественными, но едва она открыла рот, желая что-то сказать, как Росс привлек ее к себе.
— Подожди, милая лисичка. — Он придержал ее одной рукой и принялся ласково гладить другой. — Ты как молния: возбуждаешь и в то же время слишком спешишь, чтобы ощутить полнейшее блаженство. И пусть у нас мало времени, но сегодня мы торопиться не будем, но и не будем тратить время попусту.
Джулиет сопротивлялась какую-то долю секунды, поскольку горела желанием слиться с Россом. Но он прав: не стоит торопиться, пусть их неистовое совокупление запомнится на всю жизнь. Джулиет обожала его терпение и мудрость, которые так отличались от ее собственного безудержного темперамента.
Заставив себя расслабиться, Джулиет растворилась в объятиях Росса.
— Если я молния, то ты громоотвод, который возвращает меня на землю и спасает от саморазрушения. — Она прижалась губами к его шее, вдыхая его запах и чувствуя сокровенное биение жилки. Сердце Росса забилось чаще, и ей было приятно сознавать, что его сдержанность дается ему не без труда и она не бесконечна. Он протяжно вздохнул, а потом нехотя отступил.
— Сначала нам надо снять с себя все это. — Он проворно размотал покрывало Джулиет и бросил его на пол, потом снял спрятанный в ножны кинжал с ее кушака. — Это тебе не понадобится. — Кинжал и кушак полетели туда же.
Взяв ее косу, Росс развязал ленточку на конце и пробежался пальцами по ее роскошным волосам — те потоком заструились у нее по плечам.
— Вот такой я чаще всего и вспоминал тебя, — тихо проговорил он. — Вспоминал, как волосы твои пламенем горят на подушке, Гул-и Сарахи, цветок пустыни. — Он зарылся лицом в тяжелую шелковистую массу, и ее обдало жаром его дыхания.
— Я ненавидела свои волосы до тех пор, пока не встретила тебя, — прошептала Джулиет. И оттого что Россу нравились этот неистовый цвет и непокорные кудри, она никогда, со времени их встречи, не стригла волосы.
Росс погрузил ладони в густые пряди. Джулиет уронила голову ему на плечо. Внутри нее разливалась чувственная нега, каждая частичка ее тела отзывалась на прикосновение любимого.
Прошло несколько восхитительных минут, и Джулиет вновь захотелось поцеловать мужа. Она подняла голову, но он возразил:
— Еще рано.
Следующим предметом одежды, который предстояло снять с Джулиет, была длинная рубашка. Женщина подняла руки, и он стянул с нее сорочку. Она осталась только в просторных брюках и в фуфайке, которой стягивала грудь.
Росс, словно зачарованный, не сводил глаз с ее бюста. Сначала она не поняла, что именно так привлекло его внимание, но тут же вспомнила. Вся вспыхнув, Джулиет потянулась к кольцу, что висело на золотой цепочке у нее на шее.
Росс, не удержавшись, высвободил кольцо из бесчувственных пальцев Джулиет. Ни к чему было спрашивать, что это, ибо именно Росс надел обручальное кольцо ей на палец в день бракосочетания. На внутренней стороне были выгравированы их имена и дата свадьбы. Джулиет сняла кольцо, после того как сбежала от мужа, но с тех пор все время носила его на цепочке.
Он внимательно и осторожно разглядывал это кольцо, потом сардонически ухмыльнулся. Джулиет инстинктивно поняла, что должна объясниться, несмотря на то что и так все было ясно.
— Я тоже многого не хотела забывать, — тихо произнесла она.
— Хорошо. — Росс помрачнел, и в то же время в лице его промелькнула какая-то нежная грусть. Он переключил внимание на подбитую ватой фуфайку. Впереди она скреплялась четырьмя небольшими крючками. Он расстегнул первый, потом наклонился и прижался губами к обнажившейся ложбинке.
Джулиет едва не задохнулась, у нее подкосил колени. Муж неторопливо расстегнул следующий крючок, затем еще один, целуя при этом грудь, котор сам же высвобождал. Расстегнув все крючки, Росс стянул с Джулиет фуфайку, взял в ладони обе ее груди и принялся медленно поглаживать их, бормоча:
— Это преступление — сковывать такую прелесть.
Его умелые прикосновения заставили заиграть кровь Джулиет. Грудь ее ожила и зазвенела от напряжения, соски под пальцами Росса отвердели, и у Джулиет перехватило дыхание.
— Удовольствие освобождения стоит того, чтобы стягивать бюст.
Брюки Джулиет тоже застегивались на крючки, Росс расстегнул и их. Одежда бесформенной грудой мгновенно упала к ее ногам. Впервые Джулиет немного застыдилась: за те долгие годы, что прошли с тех пор, как она стояла перед ним обнаженной, фигура ее могла измениться к худшему.
Но Росс, похоже, был всем доволен.
— Ты всегда была так прекрасна или я уже забыл? — Его восхищенный взгляд соблазнял ее не меньше, чем ласка. — Или ты с каждым годом все хорошела?
Джулиет вспыхнула: его похвала невыразимо обрадовала ее. Она никогда не считала себя особенно привлекательной, только с Россом все было иначе, ибо он один на целом свете заставлял ее чувствовать, что она самая желанная женщина со времен троянской Елены. Решив, что лучшим лекарством от смущения будет активность, она сказала:
— А теперь моя очередь. — И с этими словами потянулась к его рубашке.
— Подожди немного. — Росс, улыбаясь, поднес указательный палец к ее губам. — Меня интересует, что изменилось, а поскольку тут темновато, надо попробовать на ощупь. Вот это, к примеру, не изменилось. — Он наклонился к левой ее груди и взял сосок в рот. От губ и языка мужа он стал еще тверже. Тело Джулиет запылало, и Росс пробормотал:
— М-м-м, именно это я и помню. И твоя реакция тоже не изменилась. — Он задумчиво потянулся к другому соску. — Похоже, грудь у тебя пополнела.
— Ты недоволен? — спросила она, вызывающе выгнувшись.
У Росса перехватило дыхание, он на миг замер.
— Ничуть.
Потом он отнял руку от груди и провел по телу Джулиет, нежными прикосновениями исследуя ее тело. Затем обнял ее, не отводя рук, взъерошил ее волосы и прижался губами к затылку.
— Ты такая изысканная.
Умело и неторопливо он целовал ей спину, потом повернул женщину и, наклонившись, погладил ладонью бедра Джулиет.
— Здесь ты тоже округлилась, но это так соблазнительно.
Он зарылся лицом в ее мягкий живот, и она ощутила легкое покалывание бакенбардов и влажные жаркие губы. Потом губы его переместились ниже, он скользнул рукой между ее коленями и начал возбуждающе что-то писать у нее на бедрах, поднимаясь все выше и выше. Джулиет развела ноги в ответ на его ласку, инстинктивно поддаваясь ей.
Другой рукой Росс принялся гладить ягодицы Джулиет, она вмиг замерла, а он тем временем проник в золотисто-рыжие завитки между шелковистыми складками и потянулся к горячей, чувствительной плоти. Джулиет приглушенно всхлипнула и вцепилась в его плечи. «Я забыла, о Боже, я забыла, что можно испытывать такое…»
Горячие волны накатывали на нее, казалось, она вот-вот упадет… Тут Росс подхватил ее, и Джулиет сникла у него на груди, безоглядно доверившись ему. Он пальцами глубоко проник в ее лоно, подпитывая огонь, который и без того уже разгорелся вовсю. Джулиет хотела доставить удовольствие ему, но вместо этого он заставил ее наслаждаться, и она была не в силах пошевелиться, слишком одурманенная, слишком околдованная, чтобы что-то сделать, кроме как подавить крик, уткнувшись ему в плечо и прижавшись к нему всем телом. Сила Росса, только она одна была постоянной в этом разваливающемся на куски мире.
Прошло еще какое-то время, и ей удалось унять дрожь в коленях. Джулиет тотчас вскинула руки и сомкнула их у него на шее, в надежде, что это прикосновение передаст все, что невозможно выразить словами. Росс всегда был в высшей степени великодушным и остался таким же. Можно было снова влюбиться в него за всю эту щедрость, но ведь Джулиет и не переставала его любить. Никогда, ни одной минуты за все эти прошедшие двенадцать лет.
Муж тихонько шепнул:
— Прости, кажется, я немного отвлекся.
Она ничуть об этом не сожалела, тем более что он произнес это весьма самодовольным тоном. Ее охватило нелепое желание расхохотаться.
— Я и не жалею, ведь меня как раз и надо отвлечь.
Он усмехнулся, наклонившись, чтобы подхватить ее на руки.
— По-моему, пора сделать перерыв и перебраться в постель.
— Нет! Теперь моя очередь. — Она так же порывисто рванулась к нему. Этой силы было бы недостаточно для того, чтобы сразиться со львом, но все же… Джулиет ожесточенно принялась расстегивать пуговицы на его рубашке, а потом и вовсе сняла ее. — Единственная причина того, что я так гадко вела себя в Сереване, — еле сдерживая смех, произнесла она, — заключается в том, что я хотели подольше смотреть на тебя.
Он обнял ее, погладил по голове.
— Бесстыдница!
— Именно. — Она коснулась его обнаженного торса, наслаждаясь ощущением его кожи и твердых мускулов. — Я заплатила за свои грехи, ибо, увидя тебя, мне захотелось тотчас дотронуться, но я не осмелилась. Я, например, хотела сделать вот так. — Она нежно прижалась губами к шраму от пули, что был у него пониже плеча. — Я ужаснулась, представив, сколь близок ты был к смерти.
Эти воспоминания вмиг обожгли ее: ведь и сейчас Росс на краю гибели. Она решительно отогнала эту мысль прочь: «Сегодня все тени прошлого не имеют значения. Реально только настоящее».
Она положила руку на его грудь. Приглушенный ритм его сердца ощущался сквозь теплую кожу и мягкие вьющиеся волоски. Они были гуще, чем она их помнила.
— Ты тоже изменился. Когда мы поженились, я думала, что ты — самое прекрасное создание, которое я когда-либо видела.
— А я стал лучше или хуже?
Она с удивлением уловила вопрос в его голосе. Росс был настолько совершенен, что трудно было поверить, что он сам этого не осознает. Когда они познакомились, он поражал своей гибкостью и грациозностью, что, впрочем, свойственно юности. Зрелость добавила ему вес и силу, грудь и плечи стали шире. «Удивительно, насколько сильнее и мужественнее выглядит мужчина в тридцать, нежели в двадцать», — мелькнуло у нее в голове.
— Конечно же, лучше, — заверила она. — Несправедливо, что время меняет внешность мужчины в лучшую сторону. С женщинами такое случается гораздо реже.
Она коснулась языком его уха, потом провела по шее до самой ключичной впадинки. Теперь, когда желание ее уже не было столь неукротимым, она могла свободно наслаждаться еле уловимой реакцией Росса. Он замирал, как только она его касалась, дыхание становилось неровным. Джулиет принялась ласково покусывать его сосок. Росс протяжно вздохнул, и все тело его откликнулось на ласку.
По мере того как Джулиет расстегивала пуговицы на его брюках, терпение ее иссякало. Вот показались золотисто-каштановые волосы у него на лобке, и она тотчас скользнула ниже, пытаясь нащупать твердую мужскую плоть.
Росс ничуть не удивился. Напротив, он радостно приветствовал ласку и лишь крепче прижался к своей жене.
— А насчет огненного столпа — это истинная правда, — с нескрываемым удовольствием произнесла Джулиет, поглаживая разгоряченную плоть Росса.
Он до боли сжал ее плечо и вздрогнул.
— Подожди! — выдохнул Росс.
Она подняла глаза и увидела, что он откинул голову назад и покрылся испариной.
— Как бы это ни было чудесно, — еле выдохнул он, — я предпочел бы войти в тебя.
«Он как всегда прав, — подумала Джулиет. — Нам надо слиться воедино, как только могут слиться мужчина и женщина». Она опустилась на колени и стянула с него брюки. Из-за пустынной жары Росс не носил кальсоны, и она тотчас залюбовалась его мощными мускулистыми ногами. Сев на корточки, Джулиет восхищенно пробежалась, пальцами по икрам, чувствуя, как отзываются его мышцы. Она не могла отвести завороженного взгляда от его великолепной фигуры.
— Я всегда был терпелив, но сейчас не могу… — Росс нагнулся и, подхватив Джулиет на руки, отнес ее на кровать. Ловко стянув покрывало, он уложил ее на середину набитого ватой матраса.
Джулиет, смеясь, поймала его руку.
— Напомни мне, что будет дальше.
На миг глаза его потемнели, и ей стало ясно, что он думает о растраченных напрасно годах, о том времени, когда до Англии докатились слухи о ее распутстве. Они тогда не принадлежали ни друг другу, ни кому бы то ни было на свете, и это было хуже всего. За эти двенадцать лет у Росса были другие женщины, другие плотские утехи, и все это по вине Джулиет. Росс не был девственником, когда они поженились, но Джулиет никогда не сомневалась, что он будет верен своим брачным обетам. Верность была краеугольным камнем его натуры. «И моей тоже, — почему-то подумала Джулиет, — но, к несчастью, до сих пор я этого не понимала».
Эта минута грозила разорвать тонкую паутинку их любовной игры: темные воды прошлого и грядущие муки вмиг отравили все, что они делали и о чем говорили. И только страсть могла помочь преодолеть опасную пропасть, которая грозила разверзнуться между ними. Желая смахнуть эту темную пелену с его глаз, Джулиет внезапно в отчаянии потянула мужа к себе.
— Ну же, Росс! — прошептала она. — Пожалуйста.
Эти слова вдребезги разбили плотину, сдерживающую его чувства. Первобытная страсть Росса затопила Джулиет, и она едва не задохнулась. Они буквально впились друг в друга и, казалось, стремились вжаться один в другого. Джулиет нетерпеливо подалась ему навстречу, а он плавно и медленно двинулся вперед, пока не оказался там, куда стремился.
Глухо застонав, он одним мощным толчком погрузился в ее шелковистое обжигающее лоно.
— Как долго я ждал этого, Джулиет, — пробормотал он. — Прошла целая жизнь.
— Собирайся, свинья-ференги! Его величество желает немедленно тебя видеть. — Широкоскулое лицо явира лучилось злорадством, от которого у Джулиет кровь застыла в жилах. «Явир с самого начала возненавидел Росса, а теперь открыто радуется», — мелькнуло у нее голове.
Росс гордо выпрямился, сообразив, что может означать этот вызов среди ночи.
— Хорошо, — спокойно отозвался он, опуская закатанные по локоть рукава рубашки. — Одну минуту, я только надену сюртук. — Без тени страха, словно его приглашали на чашку чая, он начал одеваться.
На миг Джулиет показалось, что Росс сейчас возьмет пистолет и попытается освободиться силой. Рука у нее сама собой потянулась к рукоятке кинжала. Жена готова была в любой момент присоединиться к мужу. Однако у Росса хватило благоразумия не выступать против вооруженных солдат. Он вышел в гостиную с пустыми руками и на мгновение обратил взгляд к Джулиет. Лицо его оставалось бесстрастным, словно застывшая маска, но в глазах, устремленных на тарги, читалось многое.
Явир свирепо рявкнул, что они и так уже потратили слишком много времени, и миг безмолвного общения супругов прошел.
В окружении солдат Росс вышел на улицу. Едва за ними закрылись двери, как Джулиет осознала, что Росс, кроме всего прочего, прощался с нею. Впервые в жизни Джулиет буквально парализовало от страха. Она опустилась на пол и свернулась в клубок. Ее била сильнейшая дрожь при одной только мысли о том, что она, возможно, никогда больше не увидит Росса: «Они могут посадить его в тюрьму. И сегодня же ночью казнить».
«Это невозможно! Невозможно! — в панике думала Джулиет. — Нет, в самом деле, эмир способен умертвить Росса без всякой на то причины. И скорее именно так он и сделает. Злоба его столь велика, всякий раз, когда казнили мужчин, пытавшихся защитить своих жен от Насруллы, бухарцы лишь обреченно пожимали плечами. А на совести эмира были преступления и пострашнее».
Джулиет в бешенстве закусила губу: «Надо подумать, как помочь Россу, а не барахтаться от страха». С трудом поднявшись на ноги, она заперла дверь, потом пошла в его спальню, где по-прежнему горела лампа, а на столе лежал листок бумаги, наполовину исписанный аккуратным почерком Росса. Казалось, стоит ей обернуться, как он тотчас появится. «Но он ушел, и, возможно, навсегда».
За те несколько недель, что они вместе делили эти комнаты, она ни разу не осмелилась прикоснуться к веревочной кровати, но сейчас ей необходимо было ощутить его присутствие. Она легла на матрас и, прижав к себе подушку, отчаянно пыталась успокоиться.
«Что можно предпринять? Сегодня — ничего, ибо добропорядочные горожане не покидают своих домов по ночам, едва только барабаны эмира отстучат комендантский час. К Абдул Самут Хану обращаться бесполезно: то, что Шахид забрал Росса, означает, что наиб либо беспомощен, либо действует против Карлайла.
Вся надежда на Казимов, ведь они обладают огромным влиянием в Бухаре. Утром прежде всего надо будет пойти к ним. Кроме того, в городе находится персидский посол. Если я предстану перед ним в качестве Гул-и Сарахи, то посол, возможно, вмешается, ибо моя крепость в Сереване способствует укреплению восточных границ шаха».
Она хорошо использовала эти три недели в Бухаре и многое узнала про внутреннюю жизнь города. Стояла глубокая ночь, а Джулиет все перебирала возможности помочь Россу, рассматривала разные варианты, переходя от решимости к отчаянию. Она отказывалась думать о том, что случится, если Насрулла, повинуясь внезапному импульсу, уже приказал казнить ее мужа
Уже перевалило далеко за полночь, когда в дверь снова постучали, на этот раз намного тише. Джулиет мрачно побрела узнать, кто пришел: «Если это за мной, солдатам придется со мною сразиться. Мне теперь нет смысла сдерживаться. Скорее всего это не солдаты, а наиб. Пришел пролить крокодиловы слезы о своем госте и тем временем реквизировать имущество дорогого страдальца». Джулиет закрепила покрывало понадежней и, приподняв доску, отступила назад, одновременно потянувшись к кинжалу. Дверь широко распахнулась, и в комнату вошел человек. При слабом свете из спальни Джулиет лишь через некоторое время увидела, что пришелец сияет, как золото.
Росс! Она так и вытаращилась на него, не веря своим глазам. Потом, не убедившись даже, один ли он, она бросилась к нему на шею. Сердце у нее громко стучало от радости.
Росс тотчас одной рукой обнял жену, а другой с силой захлопнул дверь.
— Я не сомневалась, что они забрали тебя в тюрьму или того хуже!.. — чуть ли не рыдая, произнесла Джулиет.
Мгновение он прижимался к ней щекой, затем неожиданно засмеялся и отпустил Джулиет.
— Именно такое впечатление и желал произвести Шахид. Впрочем, могло быть и так. — Муж снял сюртук и прошел в спальню, бросив одежду на диван.
Следуя за ним по пятам, Джулиет спросила:
— Что случилось?
— Меня доставили в приемную, там уже взад-вперед, как разъяренный тигр, расхаживал Насрулла. Будь у него хвост, он наверняка бил бы им об пол, — устало ответил Росс, стягивая ботинки. — После моего «салаам» он прорычал, что обдумал мою просьбу насчет того, чтобы забрать тело Иана в Европу, и решил отказать, ибо «майор Камерон был предателем и вероотступником, и даже смерти недостаточно для того, чтобы смыть с него позор».
— Очень жаль. — Вздохнув, Джулиет уселась на диване в нескольких футах от Росса и сняла покрывало. — Теперь важно живыми выбраться отсюда.
Росс размотал шейный платок и швырнул его на сюртук. Белая рубашка распахнулась у него на груди, открыв вьющиеся золотистые волосы. Джулиет внезапно пронзил чувственный восторг, она с трудом отвела взгляд. Все, что она пережила, пока муж отсутствовал, расстроило ее, обострило чувства. Еще чуть-чуть, и она не совладает с собой.
Не замечая ее реакции, Росс откинулся на подушки. Лицо его напоминало прекрасно выписанный портрет средневекового святого великомученика.
— Эмир радостно сообщил мне, что вместо костей Иана готов отправить на родину мои останки.
— Его чувство юмора так же отвратительно, как и он сам! — содрогнулась Джулиет.
— Не могу сказать, что меня развеселила его шутка. Он самый утомительный человек, с которым мне приходилось иметь дело, — заметил Росс. — Поскольку моя миссия — узнать о судьбе Иана — завершена, я попросил его разрешения покинуть Бухару. Тут уж Насрулла разразился очередной тирадой, суть которой сводилась к желанию знать, почему я пренебрегаю его гостеприимством после всего, что он для меня сделал. Из Герата прибыли послы с требованием казнить меня, но он не стал их слушать. Разве можно спешить уехать, когда он относится ко мне, как к родному брату?
— Насколько я припоминаю, — язвительно вставила Джулиет, — он казнил четверых своих братьев. Или пятерых?
— Все зависит от того, у кого ты спрашиваешь. — Росс прислонился к выбеленной стене. — Весьма тактично (мать гордилась бы мною) я сказал, что крайне признателен за его великодушие, но у меня очень старый и слабый отец, а я и так уже слишком долго отсутствую, могу не застать его в живых.
— По крайней мере это правда.
Росс удивленно поднял бровь и посмотрел на жену.
— Нет смысла что-то придумывать, если честность мне на руку. В любом случае мое заявление немного умиротворило эмира. Удивительно, учитывая, что он отравил собственного отца! По крайней мере так говорят.
Итак, эмир обиженным голосом спросил, как я предпочел бы покинуть Бухару — без чести и в позоре или с честью и осыпанный милостями.
Естественно, я выразил желание уехать, осыпанный милостями его величества, — я посчитал, что это единственный вежливый ответ. Насрулла же заявил, что если я запасусь терпением, то скоро смогу уехать с его благословения. Потом он повернулся и исчез за портьерами. Аудиенция закончилась. Шахид с явным разочарованием проводил меня назад.
Джулиет зарылась лицом в ладони. Ее знобило, хотя ночь была теплая: «Сегодня Россу повезло, но ведь Насрулла с такой же легкостью может приказать казнить его. Фортуна переменчива».
— Как ты думаешь, эмир позволит тебе уехать?
Росс долго молчал, потом ответил ровным голосом:
— Он ничего не выиграет, если будет держать меня в плену.
«Это правда, — подумала Джулиет. — Но поскольку британцев постоянно беспокоит Афганистан, Насрулла с таким же успехом может посчитать, что ничего не потеряет, если казнит своего „гостя“ — ведь хорошо известно, как он презирает европейцев».
Подняв голову, женщина сдавленно произнесла:
— Скажи честно, Росс. Ты думаешь, мы умрем здесь? Да?
Он, не дрогнув, встретился с ней взглядом. И в его застывших глазах она прочитала, что Росс готов принять собственную смерть.
— Скорее всего умру я, — тихо ответил он. — Но тебя и остальных не остановят, если вы захотите уйти. Я думаю, что вы со следующим же караваном должны уехать.
«Возможно, Салеху и Мураду так и надо сделать, однако я не могу представить себе, как брошу здесь своего мужа, пока он еще жив. — Она страдальчески посмотрела на мужа, и у нее перехватило дыхание. С тех пор как они встретились в Персии, она держалась от него на расстоянии, потому что не могла смириться с мыслью сблизиться с ним. Ей казалось, что он обязательно оставит ее. — У нас нет будущего, потому что, пожелай Росс возобновить наш брак, и мне придется сделать страшный выбор: жить во лжи или открыть страшную правду, которую Росс никогда мне не простит. Но теперь у нас и в самом деле нет будущего. Тень смерти сократила время до краткого, бесценного водопада мгновений. Какое значение могут иметь последствия, если нам остается прожить всего несколько часов или дней?»
— Время уходит, Росс, — сказала она полным муки голосом. — Не будем же тратить попусту ту малость, что нам еще отпущена.
В комнате воцарилась предгрозовая атмосфера. Росс точно оцепенел, ошеломленно и пристально вглядываясь в Джулиет карими глазами. Джулиет на миг показалось, что он не понял скрытого смысла ее слов или, хуже того, отвергает ее предложение. И утратив гордость, она произнесла:
— Ты вправе меня презирать, но на сегодня сделай вид, что забыл прошлое… Если ты по-прежнему хочешь меня из-за страсти, или ради спокойствия, или даже из злости… — она, в сущности, предлагала себя, умоляюще протянув к нему руку, — я твоя, и можешь делать со мной все что хочешь.
Неизвестно, вынесла бы Джулиет отказ Росса, но он не сделал этого. Он без слов потянулся к ней и поймал ее руку.
Едва пальцы их соприкоснулись, вся страсть, кипевшая в обоих, вспыхнула вновь и превратилась в испепеляющее пламя. Они прижались друг к другу губами, всем телом — не раздумывая и не колеблясь, как пылкие влюбленные.
Глупо было говорить о том, чтобы забыть прошлое, ибо память о прикосновениях Росса навек осталась в каждой клеточке Джулиет. Она всегда узнала бы его поцелуи — в темной ночи, в далекой земле. Голова у нее закружилась от счастья; ей казалось, что она падает, но не в ужасную пропасть, а на какую-то неизведанную прекрасную землю.
А через миг стало ясно, что они и впрямь падают — с дивана на туркменский ковер. Она, правда, повалилась на Росса. Не разжимая объятий и путаясь в ткани, они остановились у самой кровати. Ни один из них не разжал объятий, ибо что такое синяки от падения в сравнении с безудержной страстью, с тем, чтобы оказаться единой плотью, одним целым? Сильная страсть требовала таких же неистовых проявлений. Они лихорадочно покрывали друг друга поцелуями, жаждая слиться и срывая одежду. Неожиданно Росс замер, потом уткнулся в шею Джулиет и судорожно, неровно задышал. Спустя мгновение он оторвался от нее и выпрямился.
— Я ждал этого двенадцать лет. Будет хорошо. — Он наклонился и подхватил ее на руки.
Для Джулиет имело значение только одно — они снова вместе! Детали казались несущественными, но едва она открыла рот, желая что-то сказать, как Росс привлек ее к себе.
— Подожди, милая лисичка. — Он придержал ее одной рукой и принялся ласково гладить другой. — Ты как молния: возбуждаешь и в то же время слишком спешишь, чтобы ощутить полнейшее блаженство. И пусть у нас мало времени, но сегодня мы торопиться не будем, но и не будем тратить время попусту.
Джулиет сопротивлялась какую-то долю секунды, поскольку горела желанием слиться с Россом. Но он прав: не стоит торопиться, пусть их неистовое совокупление запомнится на всю жизнь. Джулиет обожала его терпение и мудрость, которые так отличались от ее собственного безудержного темперамента.
Заставив себя расслабиться, Джулиет растворилась в объятиях Росса.
— Если я молния, то ты громоотвод, который возвращает меня на землю и спасает от саморазрушения. — Она прижалась губами к его шее, вдыхая его запах и чувствуя сокровенное биение жилки. Сердце Росса забилось чаще, и ей было приятно сознавать, что его сдержанность дается ему не без труда и она не бесконечна. Он протяжно вздохнул, а потом нехотя отступил.
— Сначала нам надо снять с себя все это. — Он проворно размотал покрывало Джулиет и бросил его на пол, потом снял спрятанный в ножны кинжал с ее кушака. — Это тебе не понадобится. — Кинжал и кушак полетели туда же.
Взяв ее косу, Росс развязал ленточку на конце и пробежался пальцами по ее роскошным волосам — те потоком заструились у нее по плечам.
— Вот такой я чаще всего и вспоминал тебя, — тихо проговорил он. — Вспоминал, как волосы твои пламенем горят на подушке, Гул-и Сарахи, цветок пустыни. — Он зарылся лицом в тяжелую шелковистую массу, и ее обдало жаром его дыхания.
— Я ненавидела свои волосы до тех пор, пока не встретила тебя, — прошептала Джулиет. И оттого что Россу нравились этот неистовый цвет и непокорные кудри, она никогда, со времени их встречи, не стригла волосы.
Росс погрузил ладони в густые пряди. Джулиет уронила голову ему на плечо. Внутри нее разливалась чувственная нега, каждая частичка ее тела отзывалась на прикосновение любимого.
Прошло несколько восхитительных минут, и Джулиет вновь захотелось поцеловать мужа. Она подняла голову, но он возразил:
— Еще рано.
Следующим предметом одежды, который предстояло снять с Джулиет, была длинная рубашка. Женщина подняла руки, и он стянул с нее сорочку. Она осталась только в просторных брюках и в фуфайке, которой стягивала грудь.
Росс, словно зачарованный, не сводил глаз с ее бюста. Сначала она не поняла, что именно так привлекло его внимание, но тут же вспомнила. Вся вспыхнув, Джулиет потянулась к кольцу, что висело на золотой цепочке у нее на шее.
Росс, не удержавшись, высвободил кольцо из бесчувственных пальцев Джулиет. Ни к чему было спрашивать, что это, ибо именно Росс надел обручальное кольцо ей на палец в день бракосочетания. На внутренней стороне были выгравированы их имена и дата свадьбы. Джулиет сняла кольцо, после того как сбежала от мужа, но с тех пор все время носила его на цепочке.
Он внимательно и осторожно разглядывал это кольцо, потом сардонически ухмыльнулся. Джулиет инстинктивно поняла, что должна объясниться, несмотря на то что и так все было ясно.
— Я тоже многого не хотела забывать, — тихо произнесла она.
— Хорошо. — Росс помрачнел, и в то же время в лице его промелькнула какая-то нежная грусть. Он переключил внимание на подбитую ватой фуфайку. Впереди она скреплялась четырьмя небольшими крючками. Он расстегнул первый, потом наклонился и прижался губами к обнажившейся ложбинке.
Джулиет едва не задохнулась, у нее подкосил колени. Муж неторопливо расстегнул следующий крючок, затем еще один, целуя при этом грудь, котор сам же высвобождал. Расстегнув все крючки, Росс стянул с Джулиет фуфайку, взял в ладони обе ее груди и принялся медленно поглаживать их, бормоча:
— Это преступление — сковывать такую прелесть.
Его умелые прикосновения заставили заиграть кровь Джулиет. Грудь ее ожила и зазвенела от напряжения, соски под пальцами Росса отвердели, и у Джулиет перехватило дыхание.
— Удовольствие освобождения стоит того, чтобы стягивать бюст.
Брюки Джулиет тоже застегивались на крючки, Росс расстегнул и их. Одежда бесформенной грудой мгновенно упала к ее ногам. Впервые Джулиет немного застыдилась: за те долгие годы, что прошли с тех пор, как она стояла перед ним обнаженной, фигура ее могла измениться к худшему.
Но Росс, похоже, был всем доволен.
— Ты всегда была так прекрасна или я уже забыл? — Его восхищенный взгляд соблазнял ее не меньше, чем ласка. — Или ты с каждым годом все хорошела?
Джулиет вспыхнула: его похвала невыразимо обрадовала ее. Она никогда не считала себя особенно привлекательной, только с Россом все было иначе, ибо он один на целом свете заставлял ее чувствовать, что она самая желанная женщина со времен троянской Елены. Решив, что лучшим лекарством от смущения будет активность, она сказала:
— А теперь моя очередь. — И с этими словами потянулась к его рубашке.
— Подожди немного. — Росс, улыбаясь, поднес указательный палец к ее губам. — Меня интересует, что изменилось, а поскольку тут темновато, надо попробовать на ощупь. Вот это, к примеру, не изменилось. — Он наклонился к левой ее груди и взял сосок в рот. От губ и языка мужа он стал еще тверже. Тело Джулиет запылало, и Росс пробормотал:
— М-м-м, именно это я и помню. И твоя реакция тоже не изменилась. — Он задумчиво потянулся к другому соску. — Похоже, грудь у тебя пополнела.
— Ты недоволен? — спросила она, вызывающе выгнувшись.
У Росса перехватило дыхание, он на миг замер.
— Ничуть.
Потом он отнял руку от груди и провел по телу Джулиет, нежными прикосновениями исследуя ее тело. Затем обнял ее, не отводя рук, взъерошил ее волосы и прижался губами к затылку.
— Ты такая изысканная.
Умело и неторопливо он целовал ей спину, потом повернул женщину и, наклонившись, погладил ладонью бедра Джулиет.
— Здесь ты тоже округлилась, но это так соблазнительно.
Он зарылся лицом в ее мягкий живот, и она ощутила легкое покалывание бакенбардов и влажные жаркие губы. Потом губы его переместились ниже, он скользнул рукой между ее коленями и начал возбуждающе что-то писать у нее на бедрах, поднимаясь все выше и выше. Джулиет развела ноги в ответ на его ласку, инстинктивно поддаваясь ей.
Другой рукой Росс принялся гладить ягодицы Джулиет, она вмиг замерла, а он тем временем проник в золотисто-рыжие завитки между шелковистыми складками и потянулся к горячей, чувствительной плоти. Джулиет приглушенно всхлипнула и вцепилась в его плечи. «Я забыла, о Боже, я забыла, что можно испытывать такое…»
Горячие волны накатывали на нее, казалось, она вот-вот упадет… Тут Росс подхватил ее, и Джулиет сникла у него на груди, безоглядно доверившись ему. Он пальцами глубоко проник в ее лоно, подпитывая огонь, который и без того уже разгорелся вовсю. Джулиет хотела доставить удовольствие ему, но вместо этого он заставил ее наслаждаться, и она была не в силах пошевелиться, слишком одурманенная, слишком околдованная, чтобы что-то сделать, кроме как подавить крик, уткнувшись ему в плечо и прижавшись к нему всем телом. Сила Росса, только она одна была постоянной в этом разваливающемся на куски мире.
Прошло еще какое-то время, и ей удалось унять дрожь в коленях. Джулиет тотчас вскинула руки и сомкнула их у него на шее, в надежде, что это прикосновение передаст все, что невозможно выразить словами. Росс всегда был в высшей степени великодушным и остался таким же. Можно было снова влюбиться в него за всю эту щедрость, но ведь Джулиет и не переставала его любить. Никогда, ни одной минуты за все эти прошедшие двенадцать лет.
Муж тихонько шепнул:
— Прости, кажется, я немного отвлекся.
Она ничуть об этом не сожалела, тем более что он произнес это весьма самодовольным тоном. Ее охватило нелепое желание расхохотаться.
— Я и не жалею, ведь меня как раз и надо отвлечь.
Он усмехнулся, наклонившись, чтобы подхватить ее на руки.
— По-моему, пора сделать перерыв и перебраться в постель.
— Нет! Теперь моя очередь. — Она так же порывисто рванулась к нему. Этой силы было бы недостаточно для того, чтобы сразиться со львом, но все же… Джулиет ожесточенно принялась расстегивать пуговицы на его рубашке, а потом и вовсе сняла ее. — Единственная причина того, что я так гадко вела себя в Сереване, — еле сдерживая смех, произнесла она, — заключается в том, что я хотели подольше смотреть на тебя.
Он обнял ее, погладил по голове.
— Бесстыдница!
— Именно. — Она коснулась его обнаженного торса, наслаждаясь ощущением его кожи и твердых мускулов. — Я заплатила за свои грехи, ибо, увидя тебя, мне захотелось тотчас дотронуться, но я не осмелилась. Я, например, хотела сделать вот так. — Она нежно прижалась губами к шраму от пули, что был у него пониже плеча. — Я ужаснулась, представив, сколь близок ты был к смерти.
Эти воспоминания вмиг обожгли ее: ведь и сейчас Росс на краю гибели. Она решительно отогнала эту мысль прочь: «Сегодня все тени прошлого не имеют значения. Реально только настоящее».
Она положила руку на его грудь. Приглушенный ритм его сердца ощущался сквозь теплую кожу и мягкие вьющиеся волоски. Они были гуще, чем она их помнила.
— Ты тоже изменился. Когда мы поженились, я думала, что ты — самое прекрасное создание, которое я когда-либо видела.
— А я стал лучше или хуже?
Она с удивлением уловила вопрос в его голосе. Росс был настолько совершенен, что трудно было поверить, что он сам этого не осознает. Когда они познакомились, он поражал своей гибкостью и грациозностью, что, впрочем, свойственно юности. Зрелость добавила ему вес и силу, грудь и плечи стали шире. «Удивительно, насколько сильнее и мужественнее выглядит мужчина в тридцать, нежели в двадцать», — мелькнуло у нее в голове.
— Конечно же, лучше, — заверила она. — Несправедливо, что время меняет внешность мужчины в лучшую сторону. С женщинами такое случается гораздо реже.
Она коснулась языком его уха, потом провела по шее до самой ключичной впадинки. Теперь, когда желание ее уже не было столь неукротимым, она могла свободно наслаждаться еле уловимой реакцией Росса. Он замирал, как только она его касалась, дыхание становилось неровным. Джулиет принялась ласково покусывать его сосок. Росс протяжно вздохнул, и все тело его откликнулось на ласку.
По мере того как Джулиет расстегивала пуговицы на его брюках, терпение ее иссякало. Вот показались золотисто-каштановые волосы у него на лобке, и она тотчас скользнула ниже, пытаясь нащупать твердую мужскую плоть.
Росс ничуть не удивился. Напротив, он радостно приветствовал ласку и лишь крепче прижался к своей жене.
— А насчет огненного столпа — это истинная правда, — с нескрываемым удовольствием произнесла Джулиет, поглаживая разгоряченную плоть Росса.
Он до боли сжал ее плечо и вздрогнул.
— Подожди! — выдохнул Росс.
Она подняла глаза и увидела, что он откинул голову назад и покрылся испариной.
— Как бы это ни было чудесно, — еле выдохнул он, — я предпочел бы войти в тебя.
«Он как всегда прав, — подумала Джулиет. — Нам надо слиться воедино, как только могут слиться мужчина и женщина». Она опустилась на колени и стянула с него брюки. Из-за пустынной жары Росс не носил кальсоны, и она тотчас залюбовалась его мощными мускулистыми ногами. Сев на корточки, Джулиет восхищенно пробежалась, пальцами по икрам, чувствуя, как отзываются его мышцы. Она не могла отвести завороженного взгляда от его великолепной фигуры.
— Я всегда был терпелив, но сейчас не могу… — Росс нагнулся и, подхватив Джулиет на руки, отнес ее на кровать. Ловко стянув покрывало, он уложил ее на середину набитого ватой матраса.
Джулиет, смеясь, поймала его руку.
— Напомни мне, что будет дальше.
На миг глаза его потемнели, и ей стало ясно, что он думает о растраченных напрасно годах, о том времени, когда до Англии докатились слухи о ее распутстве. Они тогда не принадлежали ни друг другу, ни кому бы то ни было на свете, и это было хуже всего. За эти двенадцать лет у Росса были другие женщины, другие плотские утехи, и все это по вине Джулиет. Росс не был девственником, когда они поженились, но Джулиет никогда не сомневалась, что он будет верен своим брачным обетам. Верность была краеугольным камнем его натуры. «И моей тоже, — почему-то подумала Джулиет, — но, к несчастью, до сих пор я этого не понимала».
Эта минута грозила разорвать тонкую паутинку их любовной игры: темные воды прошлого и грядущие муки вмиг отравили все, что они делали и о чем говорили. И только страсть могла помочь преодолеть опасную пропасть, которая грозила разверзнуться между ними. Желая смахнуть эту темную пелену с его глаз, Джулиет внезапно в отчаянии потянула мужа к себе.
— Ну же, Росс! — прошептала она. — Пожалуйста.
Эти слова вдребезги разбили плотину, сдерживающую его чувства. Первобытная страсть Росса затопила Джулиет, и она едва не задохнулась. Они буквально впились друг в друга и, казалось, стремились вжаться один в другого. Джулиет нетерпеливо подалась ему навстречу, а он плавно и медленно двинулся вперед, пока не оказался там, куда стремился.
Глухо застонав, он одним мощным толчком погрузился в ее шелковистое обжигающее лоно.
— Как долго я ждал этого, Джулиет, — пробормотал он. — Прошла целая жизнь.