Страница:
Такого оборота Росс совсем не ожидал. От радости голова у него закружилась; натянув поводья, он церемонно произнес:
— Эмир оказывает великую честь обыкновенному путешественнику.
Посланец эмира перевел задумчивый взгляд на караван, который не двигался с места. Люди не сводили глаз с Росса и слуг эмира.
— У вас нет рабов, лорд Кхилбурн?
Росс мгновенно принял решение. «Несмотря на то что приглашение эмира не является гарантией безграничной любезности короля, по крайней мере сейчас голова моя не слетит с плеч. Самое время моему отряду разбиться на две части согласно разработанному плану, хотя мне по-прежнему невыносима мысль, что Джулиет станет рисковать вместе со мной», — подумал Карлайл.
— У меня есть один раб, правда, он предпочел переждать в стороне, пока я не выясню, улыбнется ли мне фортуна.
Посланец эмира скривил в улыбке губы.
— Как собака, что убегает, поджав хвост между ног.
Было важно, чтобы Джулиет не считали преданным слугой, поэтому Росс подозвал ее и, словно констатируя факт, заметил:
— Собственная жизнь слаще всего на свете. Почему должен сын Пророка, да пребудет он с миром, рисковать ради ференги?
Джулиет молча встала рядом с Россом. Сзади качал головой вьючный верблюд, тащивший на себе груз Росса. Другое животное осталось на попечении Мурада.
Бросив удивленный взгляд на Джулиет, приспешник эмира сказал:
— Сейчас мы поедим, затем сопроводим вас во дворец, чтобы вы смогли выказать свое почтение эмиру.
Озадаченный тем, насколько быстро разворачиваются события, Росс проговорил:
— Вы хотите сказать, что я уже сегодня смогу подать свое прошение?
— Если это доставит удовольствие его величеству, то да. — Слуга эмира отвернулся и резко скомандовал:
— А вы все отправляйтесь по своим делам!
И караван тронулся в путь. Салех с Мурадом намеренно не смотрели на своих прежних компаньонов, другие же, включая Мухаммеда и Хуссейна Казима, дружелюбно попрощались с Россом и пожелали ему всего наилучшего. Казимы уже проинструктировали Росса, как ему найти их дом в Бухаре, равно как и торжественно заверили его, что помогут в его миссии чем только смогут.
Через несколько минут Росс и Джулиет уже обедали под тополем с офицерами эмира.
— Господин распорядитель, — спросил Росс у главного, — вы наверняка слышали, что привело меня в Бухару. Мой брат, британский майор Камерон, все еще числится среди живых?
Темные глаза слуги эмира стали непроницаемыми.
— Этот вопрос вы обсудите с его величеством. Я всего лишь невежественный слуга. — И он открыл кувшин. — Специально для вас мы прииезли чай с молоком и сахаром. Это ведь английская традиция, не так ли?
— Да, в самом деле. Я снова весьма польщен вашей любезностью.
Это был самый прекрасный обед, который ел Росс за последние несколько недель, и едва получив отсрочку экзекуции, он решил в полной мере насладиться трапезой. Джулиет тоже с удовольствием поела, хотя при этом не произнесла ни слова. Она целиком вжилась в роль загадочного пустынного мародера и постоянно стреляла по сторонам глазами, словно ожидала нападения. Схватив пищу, она уселась немного поодаль и принялась за еду.
Бухарцы с интересом наблюдали, как она вкушала под покрывалом. Один из присланных бухарцев сказал кому-то по-узбекски:
— Дикий какой-то раб. Хорошо еще, что этот парень не украл у ференги золото, да и жизнь в конце концов.
Росс проигнорировал это замечание, решив использовать свой довольно беглый персидский, чтобы свободно общаться с бухарскими чиновниками и притом скрыть, что знает узбекский, дабы подслушать комментарии людей, которые ничего не подозревают. «И даже если замечания окажутся бесполезными, они наверняка позабавят меня, как то, что я только что услышал», — подумал Карлайл. С едой было покончено, и главный офицер высказался:
— Ваш раб — тарги из Сахары, не так ли? Раза два мне доводилось видеть его соплеменников в Бухаре.
— Да, но он слуга, а не раб. Среди своего народа он занимает высокий пост и будет служить мне столько времени, пока ему самому не надоест. — Росс откусил кусочек спелого сочного финика. — Туареги — великие воры. На их родном языке слово «грабить» означает то же, что «быть свободным», но Джелал обычно делает то, о чем я его прошу, к тому же хорошо умеет обращаться с верблюдами.
— Он говорит или понимает по-персидски?
— Думаю, немного понимает. — Росс утомленно пожал плечами, отчетливо давая понять, насколько нудным находит этот разговор. — Трудно сказать, насколько хорошо.
— У парня необычные серые глаза, как у балучи, — задумчиво произнес один из офицеров, не сводя глаз с Джулиет. — Говорят, туареги — красивая раса.
— Женщины, которые не носят покрывал, очень красивы. Насчет самого Джелала ничего сказать не могу, поскольку никогда не видел его лица.
Наконец-то удовлетворив свое любопытство, слуга эмира поднялся:
— А теперь, лорд Кхилбурн, едем в Бухару.
Шелковый путь превратил Бухару в богатейший оазис Центральной Азии, гордую цитадель, охраняемую со всех сторон опасной пустыней. Город не изменился, хотя прошло уже несколько лет с тех пор, как Росс впервые здесь побывал. Вряд ли массивные и величественные сторожевые башни менялись когда-либо вообще на протяжении веков.
Они добрались до огромных западных ворот на подступах к городу. Росс остановил верблюда и приготовился спешиться. Офицер нахмурился:
— Почему вы остановились?
Росс поднял брови:
— Разве неверным не запрещено въезжать город верхом?
— Обычно это так, но для тех, кто пользуется расположением эмира, делают исключения, — ответили ему. — Конечно, вам придется спешиться, когда доберемся до дворца эмира. И даже я слезу с коня, ибо только эмир и его вельможи вправе въезжать за стены дворца верхом.
Росс кивнул и снова подстегнул Джульетту. Во время путешествия с Алексом Бернсом им не только пришлось оставить своих лошадей в городе, но и переодеться поскромнее, поскольку они были неверными. Тем не менее они покорно подчинились местным обычаям, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.
На городской линии горизонта преобладали купола и минареты. Бухара являлась одним из наиболее святых городов — оплотов ислама, и считалось, что добрый мусульманин ежедневно и круглый год должен молиться в разных мечетях. Росс с Бернсом решили, что это преувеличение, но в Бухаре насчитывалось не менее двухсот мечетей и дюжины религиозных училищ — медресе.
В городе спасу не было от прохожих. Широкие улицы, что вели от входных ворот к дворцу, так и полнились людьми. Они останавливались и таращись на Росса во все глаза; многие даже взбирались на плоские крыши, чтобы получше рассмотреть его. Гул голосов, обсуждающих его одежду, цвет волос и кожи, общий явно иноземный вид, поднимался от каждой группки зевак. И как и во время путешествия через Каракумы общий настрой, казалось, поддерживался скорее любопытством, нежели неприязнью. Какой-то парнишка, разносчик воды, прижавшись к стене, чтобы дать всадникам проехать, весело закричал:
— Салаам алейкум!
Росс улыбнулся и поднял руку:
— И да пребудешь ты с миром!
Огромная площадь перед дворцом эмира, Регистан, была сердцем города. Росс помнил это еще со своей первой поездки. Она гудела, как улей, день напролет. В центре находился огромный базар с навесами, обеспечивающими тень торговцам фруктами, чаем и товарами буквально со всей Азии. Однако в основном сюда приходили себя показать да на людей посмотреть.
Толпа была необычайно пестрой. Большинство составляли либо узкоглазые узбеки из правящего класса Бухары, либо люди персидского происхождения, которых называли таджиками, если они жили в Туркестане. Однако в действительности здесь были представлены все расы Азии, от индусов до уйгуров и китайцев. Несколько женщин, укрывшись черными покрывалами с головы до пят, скакали верхом, как мужчины.
По обеим сторонам Регистана располагались религиозные училища — медресе, еще с одной стороны располагался огромный фонтан в густой тени деревьев. Однако над всей площадью господствовал огромный тысячелетний дворец эмира, называемый Арком. Его грозные очертания подавляли собой все и вся.
На подступах к дворцу все всадники спешились, Джулиет приняла поводья из рук Росса. На мгновение их взгляды встретились. Пользуясь гулом толпы, Росе тихо проговорил:
— Вот оно.
Она кивнула.
— Завтра в это время нас могут отправить домой.
Она наверняка надеялась на это не больше, чей он, но Росс все же решил, что теоретически все возможно. Они двинулись по скату к украшенным башенкой воротам. Сердце Карлайла замерло. Он уже не в первый раз посещал Арк, но, будучи в Бухаре вместе с Бернсом, он не был удостоен аудиенции у эмира, хотя слышал о нем немало. Кое-кто из входивших во дворец, по слухам, никогда оттуда не возвращался.
Архитектура Арка напоминала европейский замок. В сущности, величайшие средневековые крепости возвели зодчие, изучавшие сарацинскую архитектуру во время крестовых походов. Возвышающиеся внешние стены заключали в себе небольшой городок, состоявший из отдельных зданий и просторного внутреннего двора, по которому взад и вперед сновали слуги и рабы эмира.
Главный офицер подал знак конюху, чтобы тот отвел на конюшню их лошадей.
— Рабов гостей селить у нас принято во дворце, — произнес офицер, бросив нерешительный взгляд на Джулиет, — но раб должен помалкивать и не причинять хлопот.
Росс вынул кожаный чемодан из седельных сумок и спросил Джулиет на тамашек:
— Думаю, ты сможешь себя хорошо вести, раб? Вообще-то лучше бы тебе оставаться с верблюдами.
— Естественно, — пробормотала она, принимая из его рук кожаный чемодан.
Дворец был самым величественным зданием. К главному входу вели широкие лестницы. Во дворце высокие потолки и мраморные полы обеспечивали блаженную прохладу, которая создавала приятный контраст с невыносимой уличной жарой. Главный офицер провел гостей через серию коридоров и наконец остановился в большой приемной, где другие просители ожидали аудиенции у эмира. Большинство было со своими рабами, поэтому присутствие Джулиет оказалось незамеченным.
К ним подошел пышно разодетый господин. Ему было лет около шестидесяти, и по виду он напоминал перса. К удивлению Росса, мужчина заговорил на английском, правда, с сильным акцентом, едва разборчиво:
— Добро пожаловать в Бухару. — Он поклонился. — Я — наиб Абдул Самут Хан, главнокомандующий артиллерией эмира. Когда-то имел честь служить с представителями вашей великолепной расы в Афганистане.
Росс поклонился ему в ответ.
— Это большая честь для меня. — Перейдя на персидский, он произнес:
— В то время как вы искусно изъясняетесь на моем родном языке, я предпочел бы говорить по-персидски, чтобы все вокруг слышали, что мне нечего скрывать.
— Очень мудро, лорд Кхилбурн, — одобрительно кивнул головой наиб, — поскольку здесь много таких, которые не ценят британцев так, как я. — Перейдя на персидский, он добавил:
— Меня послали узнать, согласны ли вы приветствовать эмира по нашему обычаю?
— А в чем он заключается?
— Человек, который предстает перед его величеством, должен погладить свою бороду и трижды поклониться, приговаривая:
— Аллах акбар, салаамат падишах.
Догадавшись, что в прошлом уже не одному ференги приходилось принимать участие в этом ритуале, Росс дружелюбно ответил:
— Я с удовольствием сделаю это хоть тридцать раз, если нужно, ибо всегда уместно сказать, что Бог велик, и пожелать мира владыке.
Абдул Самут Хан удовлетворенно кивнул, потом указал на чемодан в руке Джулиет.
— Это скромный дар эмиру, в знак моего к нему почтения.
Джулиет открыла кожаный чемодан. Росс извлек оттуда плоскую деревянную коробку с медной бляшкой. Откинув крышку, он вытащил два изумительной работы кремниевых пистолета, которые уютно, как в гнездышке, покоились в бархатных нишах.
У наиба перехватило дыхание при виде оружия, тем более что оно сверкало, как драгоценные камни. Каждый дюйм металла был затейливо инкрустирован, а рукоятки из орехового дерева были перевиты золотым шнуром. Пистолеты сделал один из лучших английских ружейных мастеров, поэтому стреляли они так же метко, сколь были прекрасны. Росс купил их, полагая, что они еще пригодятся в качестве презента какому-нибудь арабскому военачальнику в Леванте. Чутье его не подвело, ибо это оружие поистине было королевским подарком.
Абдул Самут Хан с благоговением взял каждый пистолет и проверил, не заряжен ли он, прежде чем положить его на место.
— Очень хорошо, — произнес он, возвращая коробку Джулиет. — А теперь дайте мне ваш паспорт и сопроводительные письма, если у вас таковые имеются.
Росс передал ему свои документы и письма, которые начал собирать еще в Константинополе. Их было не менее дюжины, начиная с письма султана и заканчивая калифом туркменов. Во всех письмах авторы в невероятно витиеватых выражениях просили, чтобы эмир благосклонно отнесся к прошению Росса.
Наиб взял документы, потом показал рукой на каменную скамью, стоявшую вдоль стены.
— Подождите здесь.
Росс, скрестив ноги, сел. Выражение усталости на его лице затмевало собой любопытство, а в двух футах от него возле стены съежилась в темный комочек Джулист. Ожидание оказалось на удивление коротким — менее чем через полчаса за Россом вернулся наиб.
Сопровождаемый гневными взглядами ожидавших аудиенции, Росс направился за своим проводником, а следом Джулиет с дарами. Они попали в переполненную комнату для аудиенций. Слева, сквозь арку, открывался прекрасный вид на внутренний двор, яркий от обилия цветов. Внутри комнаты придворные, чьи богато украшенные халаты точно отражали их положение при дворе, с любопытством и нетерпением ждали дальнейших действий ференги.
Однако Росс не обращал внимания на окружающих, ибо наконец-то, спустя долгих четыре месяца, оказался у эмира Насруллы, которого считали самым жестоким правителем Азии. Этому человеку, который казнил собственного отца и братьев, чтобы обеспечить себе восшествие на престол, уже перевалило за сорок. Плотного телосложения, с длинной черной бородой, одет он был довольно скромно, как обычный мулла, что как-то не вязалось с роскошным убранством приемной.
Росс снял шляпу и в знак уважения, как принято у англичан, взял ее в левую руку, потом выказал смиренное почтение. Поскольку бороды у него не было, он погладил себя по подбородку, притом низко поклонился и зычно провозгласил:
— Аллах акбар, салаамат падишах!
Выпрямившись после последнего поклона, он поглядел эмиру прямо в глаза, маленькие, похожие на блестящие бусинки. Лицо Насруллы конвульсивно дернулось. Но так или иначе от него исходила сила, которую дарует абсолютная власть, в совокупности с ярким, правда, непостоянным блеском, принадлежавшим только ему одному. Говорили, что все четыре жены его — персиянки — презирали своего мужа.
— Вы оказали нам честь своим присутствием, лорд Кхилбурн, — быстро произнес эмир высоким голосом. — Вы прибыли с миссией от вашей английской королевы, нашей сестры по королевству?
Насрулла прекрасно знал, для чего приехал его гость, но Росс поддался на его хитрость. Еще раз поклонившись, он сказал:
— Нет, я приехал не по официальному делу, но искать вашей великой милости для моего брата, британского майора Иана Камерона.
Эмир поднял руку, прежде чем Росс смог еще что-то вымолвить.
— Говорят, вы привезли мне подарок.
— Сущие пустяки. — Вперед выступила Джулиет, и Росс вынул из чемодана коробку с пистолетами, потом открыл ее перед эмиром. — Умоляю вас снизойти принять этот недостойный вашего величества знак внимания.
Глаза Насруллы блеснули настоящей радостью, он тихонько вздохнул, как ребенок, получивший давно обещанную конфету.
— Прелестно. — Эмир взял в руки один из пистолетов и погладил его, пробежав пальцами по сиявшей мягким блеском поверхности. Таким движением любовники ласкают друг друга. — Пошли. Я хочу их испробовать. — Поднявшись, он властно шагнул во внутренний двор.
Росс, Джулиет и придворные вышли следом. Внутренний двор представлял собой очаровательный сад, в центре которого журчал выложенный розовым мрамором фонтан. Высоко над ровными клумбами сверкающих гвоздик и роз возвышались дарующие прохладу пальмы. Росс вдохнул полной грудью и, почувствовав густой аромат пачули, царящий в атмосфере, догадался, что фонтан надушен специально.
Над головой сухо шелестели ряды пальм. Насрулла остановился и приказал гостю зарядить пистолеты. Росс предусмотрел такой оборот дела и, порывшись в кожаном чемодане, извлек жестяные коробочки с черным порохом и свинцовыми пульками. Засыпав порох в оба ствола, он зарядил их, а потом вручил один из пистолетов эмиру.
Не целясь, эмир мгновенно разрядил пистолет в фонтан. Тяжелая пуля разбила розовый мрамор и отскочила в сторону. Из широкой чаши полилась ароматизированная вода.
— Замечательно, замечательно!
Придворные еще откашливались от едкого дыма, a Насрулла уже поменял пистолет и опробовал его, обезобразив на этот раз клумбу алых гвоздик.
— Великолепно!
Росс перезарядил оружие, и эмир лукаво заметил:
— Конечно, лучше всего пристреливать оружие на том, ради чего оно было создано. — Подняв один из перезаряженных пистолетов, он добавил:
— А задача оружия — убивать.
Росса насторожили нотки сладострастия в голосе эмира, он почуял беду. И тут сердце его едва не разорвалось от ужаса: эмир развернулся и нацелил пистолет прямо в голову Джулиет.
Глава 16
— Эмир оказывает великую честь обыкновенному путешественнику.
Посланец эмира перевел задумчивый взгляд на караван, который не двигался с места. Люди не сводили глаз с Росса и слуг эмира.
— У вас нет рабов, лорд Кхилбурн?
Росс мгновенно принял решение. «Несмотря на то что приглашение эмира не является гарантией безграничной любезности короля, по крайней мере сейчас голова моя не слетит с плеч. Самое время моему отряду разбиться на две части согласно разработанному плану, хотя мне по-прежнему невыносима мысль, что Джулиет станет рисковать вместе со мной», — подумал Карлайл.
— У меня есть один раб, правда, он предпочел переждать в стороне, пока я не выясню, улыбнется ли мне фортуна.
Посланец эмира скривил в улыбке губы.
— Как собака, что убегает, поджав хвост между ног.
Было важно, чтобы Джулиет не считали преданным слугой, поэтому Росс подозвал ее и, словно констатируя факт, заметил:
— Собственная жизнь слаще всего на свете. Почему должен сын Пророка, да пребудет он с миром, рисковать ради ференги?
Джулиет молча встала рядом с Россом. Сзади качал головой вьючный верблюд, тащивший на себе груз Росса. Другое животное осталось на попечении Мурада.
Бросив удивленный взгляд на Джулиет, приспешник эмира сказал:
— Сейчас мы поедим, затем сопроводим вас во дворец, чтобы вы смогли выказать свое почтение эмиру.
Озадаченный тем, насколько быстро разворачиваются события, Росс проговорил:
— Вы хотите сказать, что я уже сегодня смогу подать свое прошение?
— Если это доставит удовольствие его величеству, то да. — Слуга эмира отвернулся и резко скомандовал:
— А вы все отправляйтесь по своим делам!
И караван тронулся в путь. Салех с Мурадом намеренно не смотрели на своих прежних компаньонов, другие же, включая Мухаммеда и Хуссейна Казима, дружелюбно попрощались с Россом и пожелали ему всего наилучшего. Казимы уже проинструктировали Росса, как ему найти их дом в Бухаре, равно как и торжественно заверили его, что помогут в его миссии чем только смогут.
Через несколько минут Росс и Джулиет уже обедали под тополем с офицерами эмира.
— Господин распорядитель, — спросил Росс у главного, — вы наверняка слышали, что привело меня в Бухару. Мой брат, британский майор Камерон, все еще числится среди живых?
Темные глаза слуги эмира стали непроницаемыми.
— Этот вопрос вы обсудите с его величеством. Я всего лишь невежественный слуга. — И он открыл кувшин. — Специально для вас мы прииезли чай с молоком и сахаром. Это ведь английская традиция, не так ли?
— Да, в самом деле. Я снова весьма польщен вашей любезностью.
Это был самый прекрасный обед, который ел Росс за последние несколько недель, и едва получив отсрочку экзекуции, он решил в полной мере насладиться трапезой. Джулиет тоже с удовольствием поела, хотя при этом не произнесла ни слова. Она целиком вжилась в роль загадочного пустынного мародера и постоянно стреляла по сторонам глазами, словно ожидала нападения. Схватив пищу, она уселась немного поодаль и принялась за еду.
Бухарцы с интересом наблюдали, как она вкушала под покрывалом. Один из присланных бухарцев сказал кому-то по-узбекски:
— Дикий какой-то раб. Хорошо еще, что этот парень не украл у ференги золото, да и жизнь в конце концов.
Росс проигнорировал это замечание, решив использовать свой довольно беглый персидский, чтобы свободно общаться с бухарскими чиновниками и притом скрыть, что знает узбекский, дабы подслушать комментарии людей, которые ничего не подозревают. «И даже если замечания окажутся бесполезными, они наверняка позабавят меня, как то, что я только что услышал», — подумал Карлайл. С едой было покончено, и главный офицер высказался:
— Ваш раб — тарги из Сахары, не так ли? Раза два мне доводилось видеть его соплеменников в Бухаре.
— Да, но он слуга, а не раб. Среди своего народа он занимает высокий пост и будет служить мне столько времени, пока ему самому не надоест. — Росс откусил кусочек спелого сочного финика. — Туареги — великие воры. На их родном языке слово «грабить» означает то же, что «быть свободным», но Джелал обычно делает то, о чем я его прошу, к тому же хорошо умеет обращаться с верблюдами.
— Он говорит или понимает по-персидски?
— Думаю, немного понимает. — Росс утомленно пожал плечами, отчетливо давая понять, насколько нудным находит этот разговор. — Трудно сказать, насколько хорошо.
— У парня необычные серые глаза, как у балучи, — задумчиво произнес один из офицеров, не сводя глаз с Джулиет. — Говорят, туареги — красивая раса.
— Женщины, которые не носят покрывал, очень красивы. Насчет самого Джелала ничего сказать не могу, поскольку никогда не видел его лица.
Наконец-то удовлетворив свое любопытство, слуга эмира поднялся:
— А теперь, лорд Кхилбурн, едем в Бухару.
Шелковый путь превратил Бухару в богатейший оазис Центральной Азии, гордую цитадель, охраняемую со всех сторон опасной пустыней. Город не изменился, хотя прошло уже несколько лет с тех пор, как Росс впервые здесь побывал. Вряд ли массивные и величественные сторожевые башни менялись когда-либо вообще на протяжении веков.
Они добрались до огромных западных ворот на подступах к городу. Росс остановил верблюда и приготовился спешиться. Офицер нахмурился:
— Почему вы остановились?
Росс поднял брови:
— Разве неверным не запрещено въезжать город верхом?
— Обычно это так, но для тех, кто пользуется расположением эмира, делают исключения, — ответили ему. — Конечно, вам придется спешиться, когда доберемся до дворца эмира. И даже я слезу с коня, ибо только эмир и его вельможи вправе въезжать за стены дворца верхом.
Росс кивнул и снова подстегнул Джульетту. Во время путешествия с Алексом Бернсом им не только пришлось оставить своих лошадей в городе, но и переодеться поскромнее, поскольку они были неверными. Тем не менее они покорно подчинились местным обычаям, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.
На городской линии горизонта преобладали купола и минареты. Бухара являлась одним из наиболее святых городов — оплотов ислама, и считалось, что добрый мусульманин ежедневно и круглый год должен молиться в разных мечетях. Росс с Бернсом решили, что это преувеличение, но в Бухаре насчитывалось не менее двухсот мечетей и дюжины религиозных училищ — медресе.
В городе спасу не было от прохожих. Широкие улицы, что вели от входных ворот к дворцу, так и полнились людьми. Они останавливались и таращись на Росса во все глаза; многие даже взбирались на плоские крыши, чтобы получше рассмотреть его. Гул голосов, обсуждающих его одежду, цвет волос и кожи, общий явно иноземный вид, поднимался от каждой группки зевак. И как и во время путешествия через Каракумы общий настрой, казалось, поддерживался скорее любопытством, нежели неприязнью. Какой-то парнишка, разносчик воды, прижавшись к стене, чтобы дать всадникам проехать, весело закричал:
— Салаам алейкум!
Росс улыбнулся и поднял руку:
— И да пребудешь ты с миром!
Огромная площадь перед дворцом эмира, Регистан, была сердцем города. Росс помнил это еще со своей первой поездки. Она гудела, как улей, день напролет. В центре находился огромный базар с навесами, обеспечивающими тень торговцам фруктами, чаем и товарами буквально со всей Азии. Однако в основном сюда приходили себя показать да на людей посмотреть.
Толпа была необычайно пестрой. Большинство составляли либо узкоглазые узбеки из правящего класса Бухары, либо люди персидского происхождения, которых называли таджиками, если они жили в Туркестане. Однако в действительности здесь были представлены все расы Азии, от индусов до уйгуров и китайцев. Несколько женщин, укрывшись черными покрывалами с головы до пят, скакали верхом, как мужчины.
По обеим сторонам Регистана располагались религиозные училища — медресе, еще с одной стороны располагался огромный фонтан в густой тени деревьев. Однако над всей площадью господствовал огромный тысячелетний дворец эмира, называемый Арком. Его грозные очертания подавляли собой все и вся.
На подступах к дворцу все всадники спешились, Джулиет приняла поводья из рук Росса. На мгновение их взгляды встретились. Пользуясь гулом толпы, Росе тихо проговорил:
— Вот оно.
Она кивнула.
— Завтра в это время нас могут отправить домой.
Она наверняка надеялась на это не больше, чей он, но Росс все же решил, что теоретически все возможно. Они двинулись по скату к украшенным башенкой воротам. Сердце Карлайла замерло. Он уже не в первый раз посещал Арк, но, будучи в Бухаре вместе с Бернсом, он не был удостоен аудиенции у эмира, хотя слышал о нем немало. Кое-кто из входивших во дворец, по слухам, никогда оттуда не возвращался.
Архитектура Арка напоминала европейский замок. В сущности, величайшие средневековые крепости возвели зодчие, изучавшие сарацинскую архитектуру во время крестовых походов. Возвышающиеся внешние стены заключали в себе небольшой городок, состоявший из отдельных зданий и просторного внутреннего двора, по которому взад и вперед сновали слуги и рабы эмира.
Главный офицер подал знак конюху, чтобы тот отвел на конюшню их лошадей.
— Рабов гостей селить у нас принято во дворце, — произнес офицер, бросив нерешительный взгляд на Джулиет, — но раб должен помалкивать и не причинять хлопот.
Росс вынул кожаный чемодан из седельных сумок и спросил Джулиет на тамашек:
— Думаю, ты сможешь себя хорошо вести, раб? Вообще-то лучше бы тебе оставаться с верблюдами.
— Естественно, — пробормотала она, принимая из его рук кожаный чемодан.
Дворец был самым величественным зданием. К главному входу вели широкие лестницы. Во дворце высокие потолки и мраморные полы обеспечивали блаженную прохладу, которая создавала приятный контраст с невыносимой уличной жарой. Главный офицер провел гостей через серию коридоров и наконец остановился в большой приемной, где другие просители ожидали аудиенции у эмира. Большинство было со своими рабами, поэтому присутствие Джулиет оказалось незамеченным.
К ним подошел пышно разодетый господин. Ему было лет около шестидесяти, и по виду он напоминал перса. К удивлению Росса, мужчина заговорил на английском, правда, с сильным акцентом, едва разборчиво:
— Добро пожаловать в Бухару. — Он поклонился. — Я — наиб Абдул Самут Хан, главнокомандующий артиллерией эмира. Когда-то имел честь служить с представителями вашей великолепной расы в Афганистане.
Росс поклонился ему в ответ.
— Это большая честь для меня. — Перейдя на персидский, он произнес:
— В то время как вы искусно изъясняетесь на моем родном языке, я предпочел бы говорить по-персидски, чтобы все вокруг слышали, что мне нечего скрывать.
— Очень мудро, лорд Кхилбурн, — одобрительно кивнул головой наиб, — поскольку здесь много таких, которые не ценят британцев так, как я. — Перейдя на персидский, он добавил:
— Меня послали узнать, согласны ли вы приветствовать эмира по нашему обычаю?
— А в чем он заключается?
— Человек, который предстает перед его величеством, должен погладить свою бороду и трижды поклониться, приговаривая:
— Аллах акбар, салаамат падишах.
Догадавшись, что в прошлом уже не одному ференги приходилось принимать участие в этом ритуале, Росс дружелюбно ответил:
— Я с удовольствием сделаю это хоть тридцать раз, если нужно, ибо всегда уместно сказать, что Бог велик, и пожелать мира владыке.
Абдул Самут Хан удовлетворенно кивнул, потом указал на чемодан в руке Джулиет.
— Это скромный дар эмиру, в знак моего к нему почтения.
Джулиет открыла кожаный чемодан. Росс извлек оттуда плоскую деревянную коробку с медной бляшкой. Откинув крышку, он вытащил два изумительной работы кремниевых пистолета, которые уютно, как в гнездышке, покоились в бархатных нишах.
У наиба перехватило дыхание при виде оружия, тем более что оно сверкало, как драгоценные камни. Каждый дюйм металла был затейливо инкрустирован, а рукоятки из орехового дерева были перевиты золотым шнуром. Пистолеты сделал один из лучших английских ружейных мастеров, поэтому стреляли они так же метко, сколь были прекрасны. Росс купил их, полагая, что они еще пригодятся в качестве презента какому-нибудь арабскому военачальнику в Леванте. Чутье его не подвело, ибо это оружие поистине было королевским подарком.
Абдул Самут Хан с благоговением взял каждый пистолет и проверил, не заряжен ли он, прежде чем положить его на место.
— Очень хорошо, — произнес он, возвращая коробку Джулиет. — А теперь дайте мне ваш паспорт и сопроводительные письма, если у вас таковые имеются.
Росс передал ему свои документы и письма, которые начал собирать еще в Константинополе. Их было не менее дюжины, начиная с письма султана и заканчивая калифом туркменов. Во всех письмах авторы в невероятно витиеватых выражениях просили, чтобы эмир благосклонно отнесся к прошению Росса.
Наиб взял документы, потом показал рукой на каменную скамью, стоявшую вдоль стены.
— Подождите здесь.
Росс, скрестив ноги, сел. Выражение усталости на его лице затмевало собой любопытство, а в двух футах от него возле стены съежилась в темный комочек Джулист. Ожидание оказалось на удивление коротким — менее чем через полчаса за Россом вернулся наиб.
Сопровождаемый гневными взглядами ожидавших аудиенции, Росс направился за своим проводником, а следом Джулиет с дарами. Они попали в переполненную комнату для аудиенций. Слева, сквозь арку, открывался прекрасный вид на внутренний двор, яркий от обилия цветов. Внутри комнаты придворные, чьи богато украшенные халаты точно отражали их положение при дворе, с любопытством и нетерпением ждали дальнейших действий ференги.
Однако Росс не обращал внимания на окружающих, ибо наконец-то, спустя долгих четыре месяца, оказался у эмира Насруллы, которого считали самым жестоким правителем Азии. Этому человеку, который казнил собственного отца и братьев, чтобы обеспечить себе восшествие на престол, уже перевалило за сорок. Плотного телосложения, с длинной черной бородой, одет он был довольно скромно, как обычный мулла, что как-то не вязалось с роскошным убранством приемной.
Росс снял шляпу и в знак уважения, как принято у англичан, взял ее в левую руку, потом выказал смиренное почтение. Поскольку бороды у него не было, он погладил себя по подбородку, притом низко поклонился и зычно провозгласил:
— Аллах акбар, салаамат падишах!
Выпрямившись после последнего поклона, он поглядел эмиру прямо в глаза, маленькие, похожие на блестящие бусинки. Лицо Насруллы конвульсивно дернулось. Но так или иначе от него исходила сила, которую дарует абсолютная власть, в совокупности с ярким, правда, непостоянным блеском, принадлежавшим только ему одному. Говорили, что все четыре жены его — персиянки — презирали своего мужа.
— Вы оказали нам честь своим присутствием, лорд Кхилбурн, — быстро произнес эмир высоким голосом. — Вы прибыли с миссией от вашей английской королевы, нашей сестры по королевству?
Насрулла прекрасно знал, для чего приехал его гость, но Росс поддался на его хитрость. Еще раз поклонившись, он сказал:
— Нет, я приехал не по официальному делу, но искать вашей великой милости для моего брата, британского майора Иана Камерона.
Эмир поднял руку, прежде чем Росс смог еще что-то вымолвить.
— Говорят, вы привезли мне подарок.
— Сущие пустяки. — Вперед выступила Джулиет, и Росс вынул из чемодана коробку с пистолетами, потом открыл ее перед эмиром. — Умоляю вас снизойти принять этот недостойный вашего величества знак внимания.
Глаза Насруллы блеснули настоящей радостью, он тихонько вздохнул, как ребенок, получивший давно обещанную конфету.
— Прелестно. — Эмир взял в руки один из пистолетов и погладил его, пробежав пальцами по сиявшей мягким блеском поверхности. Таким движением любовники ласкают друг друга. — Пошли. Я хочу их испробовать. — Поднявшись, он властно шагнул во внутренний двор.
Росс, Джулиет и придворные вышли следом. Внутренний двор представлял собой очаровательный сад, в центре которого журчал выложенный розовым мрамором фонтан. Высоко над ровными клумбами сверкающих гвоздик и роз возвышались дарующие прохладу пальмы. Росс вдохнул полной грудью и, почувствовав густой аромат пачули, царящий в атмосфере, догадался, что фонтан надушен специально.
Над головой сухо шелестели ряды пальм. Насрулла остановился и приказал гостю зарядить пистолеты. Росс предусмотрел такой оборот дела и, порывшись в кожаном чемодане, извлек жестяные коробочки с черным порохом и свинцовыми пульками. Засыпав порох в оба ствола, он зарядил их, а потом вручил один из пистолетов эмиру.
Не целясь, эмир мгновенно разрядил пистолет в фонтан. Тяжелая пуля разбила розовый мрамор и отскочила в сторону. Из широкой чаши полилась ароматизированная вода.
— Замечательно, замечательно!
Придворные еще откашливались от едкого дыма, a Насрулла уже поменял пистолет и опробовал его, обезобразив на этот раз клумбу алых гвоздик.
— Великолепно!
Росс перезарядил оружие, и эмир лукаво заметил:
— Конечно, лучше всего пристреливать оружие на том, ради чего оно было создано. — Подняв один из перезаряженных пистолетов, он добавил:
— А задача оружия — убивать.
Росса насторожили нотки сладострастия в голосе эмира, он почуял беду. И тут сердце его едва не разорвалось от ужаса: эмир развернулся и нацелил пистолет прямо в голову Джулиет.
Глава 16
Бесконечно долго — целый жуткий миг Джулиет не сводила глаз со смертоносного черного дула пистолета. При любых других обстоятельствах она бы мигом извлекла из складок своей одежды спрятанный кинжал. Но здесь, во дворце эмира, окруженная стражей, она не осмелилась даже шевельнуться, тем более что убежать невозможно и любое ее действие могло бы навредить Россу.
И вдруг дуло пистолета затмило широкое, в темно-синем сюртуке плечо ее мужа. Между Джулиет и эмиром встал Росс. Голосом, в котором слышался слабый намек на упрек, он произнес:
— Среди моего народа суровым нарушением этических норм считается беспричинное посягательство на жизнь раба другого человека.
Джулиет услышала взрыв нервного смеха, перебитого резким треском выстрела. Она с ужасом подумала, что Насрулла разрядил пистолет в Росса, но секундой позже сверху посыпались обломки пальмового дерева.
— Бог не велит мне осквернять обычаи моих гостей, — дружески заметил эмир. — Вы правы. Гораздо вежливее с моей стороны убить одного из своих рабов.
Сердце Джулиет по-прежнему громко колотилось от страха. Она дернулась в сторону нервной, взбудораженной толпы придворных, в то же самое время перемещаясь к краю, чтобы лучше видеть происходящее, те же, кому повезло оказаться сзади, уже благополучно ускользнули.
Насрулла задумчиво всматривался в людей, сновавших по двору.
— Кто из этих шакалов меньше всего стоит? — Взгляд его упал на мальчика-слугу, который только что здесь появился, держа в руках медный поднос со свежими фруктами. Видимо, ребенок воспользовался внутренним двориком, чтобы сократить себе путь на другую половину дворца.
— Ты, мальчишка! — Правитель махнул пистолетом. — Иди и встань там!
Ребенку минуло лет десять, не больше. Скорее всего он был персидского происхождения. Мгновенно уловив намерение эмира, парнишка задохнулся и выронил поднос. Медь с громким стуком, словно прозвучал гонг, ударилась о землю, фрукты покатились в разные стороны. Несчастный попытался удрать, но охранники мигом перехватили его.
Один охранник поволок намеченную жертву в конец двора, а другой тем временем стянул тюрбан с головы ребенка и сложил пополам. Затем связал его этой тканью, чтобы мальчик не смог убежать, и тотчас отскочил в сторону, опасаясь, как бы Насрулла не предпочел более внушительную мишень.
Парнишка беспомощно уставился на своего повелителя. На лице его тут же выступила испарина, он прерывисто дышал от страха, и маленькая грудка его резко вздымалась. Повисла гробовая тишина, если не считать журчания фонтана и неуместного щебетания птиц на пальмах.
Эмир спокойно прицелился в живую мишень и спустил курок. Выстрел болезненным эхом отозвался в мраморных стенах, и из дула вылетело облачко дыма. Ребенок отчаянно вскрикнул, от ужасного звука его голоса кровь стыла в жилах.
Через несколько секунд дым рассеялся и стало ясно, что мальчик по-прежнему стоит между деревьев, целый и невредимый. Он рыдал навзрыд и, согнувшись, пытался разорвать свои путы. Насрулла нахмурился:
— Я промахнулся. Дайте мне другой пистолет. Не все сразу, ибо стрелок я не слишком опытный.
При мысли о том, что ей придется стоять и ждать, как этот маньяк сейчас уничтожит ребенка, Джулиет чуть не вывернуло. «Боже, сколько же выстрелов он сделает? И удовлетворится ли он, если ранит свою жертву, или так и будет стрелять, пока мальчик не погибнет?» — подумала она. Ей безумно захотелось выхватить свой кинжал и вонзить его в глотку эмира, однако здравый смысл возобладал. Правда, с трудом.
И тогда раздался спокойный голос Росса. Эти звуки могли либо свести с ума, либо успокоить, смотря по обстоятельствам: это был голос разума в безумном мире.
— Если вы хотите получить доказательства, что оружие убивает насмерть, то нет ничего проще.
Подняв пистолет, Росс выстрелил в пальмовое дерево. Мгновение спустя на землю упало маленькое исковерканное тельце воробья.
— По-моему, не стоит зря терять раба, — мягко произнес Карлайл. — А воробей — более сложная цель для проверки оружия.
Эмир на мгновение смешался, переводя взгляд с мертвой пташки на Росса, потом холодно и злобно улыбнулся.
— Вы отличный стрелок, лорд Кхилбурн. Но раз уж вас так волнует судьба моего раба, то спасите его своим мастерством.
Он подозвал одного из гвардейцев и отдал ему какой-то приказ. Охранник наклонился и поднял валявшийся на земле гранат, затем подошел к ребенку и положил плод ему на макушку, бросив при этом, чтобы мальчик стоял смирно.
Повернувшись к гостю, Насрулла продолжил:
— Сбейте выстрелом гранат с головы мальчишки, и я дарую его вам. Но если промахнетесь, сам застрелю его, сколько бы времени мне для этого ни понадобилось.
Только тот, кто знал Росса так же хорошо, как Джулиет, заметил бы, как он напрягся.
— Прекрасно, — бесстрастно отозвался Карлайл, принимая условия страшной игры в Вильгельма Телля.
Он перезарядил пистолет, внутри у Джулиет все перевернулось, словно это ей предстояло стрелять. Ребенок замер на расстоянии, равном дальности оружия, и Россу предстояло либо случайно застрелить парнишку, либо промахнуться и отдать его в беспощадные смертоносные руки эмира. Единственной надеждой был безупречный выстрел Росса. Но если он промахнется… Джулиет знала, что Росс никогда не простит себе этого.
Сохраняя полнейшее спокойствие, Карлайл поднял пистолет и тщательно прицелился в небольшой красноватый мяч. Этот миг навечно отпечатался в памяти Джулиет. Росс выглядел таким красивым, спокойным, англичанином до мозга костей… Вот он расслабился, словно стрелял по мишеням в Лондонской галерее. Луч света пронзил пальмовые ветви и на миг превратил волосы Росса в ослепительное золото. На дальнем конце двора мальчик застыл как истукан, распахнув глаза от ужаса так широко, что виднелись белки, окружавшие темную радужную оболочку. Он был перепуган насмерть: Джулиет отчетливо слышала его дыхание.
Она с надеждой вознесла молчаливую пылкую молитву и за мальчика, и за Росса. И тут грянул выстрел. Всякий раз после выстрела требовалось время, чтобы рассеялся пороховой дым. Эмир нетерпеливо двинулся вперед, Росс медленно тронулся следом. Они еще не добрались и до середины двора, как стало ясно, что мальчик цел и невредим, а темно-красные ошметки разлетевшегося граната запачкали белую стену за спиной ребенка. Насрулла расхохотался и хлопнул Росса по плечу.
— Замечательно, великолепно! Ну и стрелок! — Подойдя к связанному парнишке, он вяло потрепал его по щеке. — Вы выиграли себе раба, лорд Кхилбурн, — заявил эмир. — Прелестный ребенок, можете наслаждаться им.
Джулиет прямо-таки трясло от еле сдерживаемой ярости. Она подошла к мальчику и развязала ему руки. Тот нерешительно поднял глаза, встревоженный ее закутанным в покрывало лицом. Она еле слышно и грубовато произнесла:
— Не бойся. Все будет хорошо.
Потом взяла его за руку и повела к толпе зевак. Когда же они остановились и обернулись, чтобы посмотреть, что будет дальше, парнишка так и не вырвал свою руку у Джулиет.
— Ваше величество милосердны и великодушны, — с еле заметной иронией произнес Росс. — Благодарю вас за ваш дар.
Эмир подскочил к нему с быстротой молнии и спросил:
— Вы заявляете, что майор Камерон — ваш брат, и все же вы не похожи. Разве что ростом. У вас был один отец и разные матери?
— Нет. Майор Камерон — мой брат не по крови, он мой шурин, — ответил Росс. — Его сестра — моя жена.
— А-а-а! — Насрулла погладил бороду. — А у вас только одна жена? Впрочем, говорят, у ференги так принято, но, верно, мужчине вашего сословия не пристало мириться с таким жалким обычаем.
И вдруг дуло пистолета затмило широкое, в темно-синем сюртуке плечо ее мужа. Между Джулиет и эмиром встал Росс. Голосом, в котором слышался слабый намек на упрек, он произнес:
— Среди моего народа суровым нарушением этических норм считается беспричинное посягательство на жизнь раба другого человека.
Джулиет услышала взрыв нервного смеха, перебитого резким треском выстрела. Она с ужасом подумала, что Насрулла разрядил пистолет в Росса, но секундой позже сверху посыпались обломки пальмового дерева.
— Бог не велит мне осквернять обычаи моих гостей, — дружески заметил эмир. — Вы правы. Гораздо вежливее с моей стороны убить одного из своих рабов.
Сердце Джулиет по-прежнему громко колотилось от страха. Она дернулась в сторону нервной, взбудораженной толпы придворных, в то же самое время перемещаясь к краю, чтобы лучше видеть происходящее, те же, кому повезло оказаться сзади, уже благополучно ускользнули.
Насрулла задумчиво всматривался в людей, сновавших по двору.
— Кто из этих шакалов меньше всего стоит? — Взгляд его упал на мальчика-слугу, который только что здесь появился, держа в руках медный поднос со свежими фруктами. Видимо, ребенок воспользовался внутренним двориком, чтобы сократить себе путь на другую половину дворца.
— Ты, мальчишка! — Правитель махнул пистолетом. — Иди и встань там!
Ребенку минуло лет десять, не больше. Скорее всего он был персидского происхождения. Мгновенно уловив намерение эмира, парнишка задохнулся и выронил поднос. Медь с громким стуком, словно прозвучал гонг, ударилась о землю, фрукты покатились в разные стороны. Несчастный попытался удрать, но охранники мигом перехватили его.
Один охранник поволок намеченную жертву в конец двора, а другой тем временем стянул тюрбан с головы ребенка и сложил пополам. Затем связал его этой тканью, чтобы мальчик не смог убежать, и тотчас отскочил в сторону, опасаясь, как бы Насрулла не предпочел более внушительную мишень.
Парнишка беспомощно уставился на своего повелителя. На лице его тут же выступила испарина, он прерывисто дышал от страха, и маленькая грудка его резко вздымалась. Повисла гробовая тишина, если не считать журчания фонтана и неуместного щебетания птиц на пальмах.
Эмир спокойно прицелился в живую мишень и спустил курок. Выстрел болезненным эхом отозвался в мраморных стенах, и из дула вылетело облачко дыма. Ребенок отчаянно вскрикнул, от ужасного звука его голоса кровь стыла в жилах.
Через несколько секунд дым рассеялся и стало ясно, что мальчик по-прежнему стоит между деревьев, целый и невредимый. Он рыдал навзрыд и, согнувшись, пытался разорвать свои путы. Насрулла нахмурился:
— Я промахнулся. Дайте мне другой пистолет. Не все сразу, ибо стрелок я не слишком опытный.
При мысли о том, что ей придется стоять и ждать, как этот маньяк сейчас уничтожит ребенка, Джулиет чуть не вывернуло. «Боже, сколько же выстрелов он сделает? И удовлетворится ли он, если ранит свою жертву, или так и будет стрелять, пока мальчик не погибнет?» — подумала она. Ей безумно захотелось выхватить свой кинжал и вонзить его в глотку эмира, однако здравый смысл возобладал. Правда, с трудом.
И тогда раздался спокойный голос Росса. Эти звуки могли либо свести с ума, либо успокоить, смотря по обстоятельствам: это был голос разума в безумном мире.
— Если вы хотите получить доказательства, что оружие убивает насмерть, то нет ничего проще.
Подняв пистолет, Росс выстрелил в пальмовое дерево. Мгновение спустя на землю упало маленькое исковерканное тельце воробья.
— По-моему, не стоит зря терять раба, — мягко произнес Карлайл. — А воробей — более сложная цель для проверки оружия.
Эмир на мгновение смешался, переводя взгляд с мертвой пташки на Росса, потом холодно и злобно улыбнулся.
— Вы отличный стрелок, лорд Кхилбурн. Но раз уж вас так волнует судьба моего раба, то спасите его своим мастерством.
Он подозвал одного из гвардейцев и отдал ему какой-то приказ. Охранник наклонился и поднял валявшийся на земле гранат, затем подошел к ребенку и положил плод ему на макушку, бросив при этом, чтобы мальчик стоял смирно.
Повернувшись к гостю, Насрулла продолжил:
— Сбейте выстрелом гранат с головы мальчишки, и я дарую его вам. Но если промахнетесь, сам застрелю его, сколько бы времени мне для этого ни понадобилось.
Только тот, кто знал Росса так же хорошо, как Джулиет, заметил бы, как он напрягся.
— Прекрасно, — бесстрастно отозвался Карлайл, принимая условия страшной игры в Вильгельма Телля.
Он перезарядил пистолет, внутри у Джулиет все перевернулось, словно это ей предстояло стрелять. Ребенок замер на расстоянии, равном дальности оружия, и Россу предстояло либо случайно застрелить парнишку, либо промахнуться и отдать его в беспощадные смертоносные руки эмира. Единственной надеждой был безупречный выстрел Росса. Но если он промахнется… Джулиет знала, что Росс никогда не простит себе этого.
Сохраняя полнейшее спокойствие, Карлайл поднял пистолет и тщательно прицелился в небольшой красноватый мяч. Этот миг навечно отпечатался в памяти Джулиет. Росс выглядел таким красивым, спокойным, англичанином до мозга костей… Вот он расслабился, словно стрелял по мишеням в Лондонской галерее. Луч света пронзил пальмовые ветви и на миг превратил волосы Росса в ослепительное золото. На дальнем конце двора мальчик застыл как истукан, распахнув глаза от ужаса так широко, что виднелись белки, окружавшие темную радужную оболочку. Он был перепуган насмерть: Джулиет отчетливо слышала его дыхание.
Она с надеждой вознесла молчаливую пылкую молитву и за мальчика, и за Росса. И тут грянул выстрел. Всякий раз после выстрела требовалось время, чтобы рассеялся пороховой дым. Эмир нетерпеливо двинулся вперед, Росс медленно тронулся следом. Они еще не добрались и до середины двора, как стало ясно, что мальчик цел и невредим, а темно-красные ошметки разлетевшегося граната запачкали белую стену за спиной ребенка. Насрулла расхохотался и хлопнул Росса по плечу.
— Замечательно, великолепно! Ну и стрелок! — Подойдя к связанному парнишке, он вяло потрепал его по щеке. — Вы выиграли себе раба, лорд Кхилбурн, — заявил эмир. — Прелестный ребенок, можете наслаждаться им.
Джулиет прямо-таки трясло от еле сдерживаемой ярости. Она подошла к мальчику и развязала ему руки. Тот нерешительно поднял глаза, встревоженный ее закутанным в покрывало лицом. Она еле слышно и грубовато произнесла:
— Не бойся. Все будет хорошо.
Потом взяла его за руку и повела к толпе зевак. Когда же они остановились и обернулись, чтобы посмотреть, что будет дальше, парнишка так и не вырвал свою руку у Джулиет.
— Ваше величество милосердны и великодушны, — с еле заметной иронией произнес Росс. — Благодарю вас за ваш дар.
Эмир подскочил к нему с быстротой молнии и спросил:
— Вы заявляете, что майор Камерон — ваш брат, и все же вы не похожи. Разве что ростом. У вас был один отец и разные матери?
— Нет. Майор Камерон — мой брат не по крови, он мой шурин, — ответил Росс. — Его сестра — моя жена.
— А-а-а! — Насрулла погладил бороду. — А у вас только одна жена? Впрочем, говорят, у ференги так принято, но, верно, мужчине вашего сословия не пристало мириться с таким жалким обычаем.