Патрацкая Наталья. Мистическая Дама Билана

   – Нет, ничего я не забыл, она мне свой антикварный стул показывала, я его оценил и ушел, а в дверях с мужиком столкнулся, он тогда к ней ходил…
   – Понятно, а я к ним после тебя пришла, и, похоже, с нее Инесса Евгеньевна Егора Сергеевича спугнула, он был в одних семейных с цветочками, а Прохор Степанович в это же время был там.
   – И она его к себе взяла?
   – Нет, он сам к Инессе Евгеньевне пришел и своих детей привел, а она от них сбежала в другую квартиру. А ты за собой своего отца водишь, сейчас, как это ты один оказался?
   – Вам, что отец мой не нравиться?
   – Он хороший специалист, пригласишь его этот комод реставрировать, деньги на комоде уже лежат.
   – Заметил, а мои услуги оплатите? За доставку антикварной продукции!
   – Наличными? Ты мой служащий, зарплату получаешь, возьми ключи, привезешь сюда своего отца, он сам все знает, что делать.
   – А ящики открывать будем? – не дожидаясь ответа, Шурик встал, поставил комод под старую люстру, обошел его со всех сторон, открыл ящики, – чудес нет.
   Аня посмотрела на него, потом на открытые ящики комода, встала, подошла к комоду, достала маленькую бутылочку, на ней виднелась полу стертая надпись 'пихтовое масло'. Она взяла бутылочку в руки:
   – А говоришь, ничего нет, а здесь такое сокровище! От деда Пихто осталось наследство.
   – Выброси, зачем оно нужно!
   – Смотри, какая упаковка! Им еще можно пользоваться.
   Аня резким движением раскрыла диван, успев заметить, что внутри дивана лежала чистая простынь. Вторым движением она постелила ее на диван.
   – Прошу, Шурик, все готово для испытания наследства! Скорее его приложения.
   Аня легла на край дивана и стала смотреть на комод, ей казалось, что старый старик вселился в комод и подмигивает.
   Шурик одним движением залетел на диван, на нем сверкал металлическими украшениями кожаный, широкий ремень…
   Аня повернулся к нему, погладила ремень:
   – Хорошее у тебя укрепление, надо сказать, снять его можно? Или сложно?
   – Да и Вы в каркасе, вон какая у Вас талия обтянутая! До Вас не добраться.
   – Не обижай, это летние платье и не более, сейчас все ткани тянуться, – и я потянула замок на платье вниз.
   Шурик снял ремень. Они механически, каждый сам с себя снимали одежду и складывали со своей стороны дивана. Они еще не верили сами себе, еще все казалось большой шуткой. Она протянула ему пихтовое масло, пальцами показала, как им надо пользоваться, он послушался. Он умел играть на гитаре, надо было свои способности использовать в жизни, его тонкие пальцы, смазанные маслом, изобразили на мгновение игру на гитаре, больше этого не требовалось, он взлетел на чистое тело, такое живое, такое притягательно, такое нежное, такое готовое к нему, что он потонул в нем с замиранием сердца… Комод стоял понуро, о нем просто забыли.
   Инна перешла на новый уровень раздражения собственной матери. Она ей ныла про купальники, искала полотенце, такое, чтобы не очень детское, уходила на пляж.
   Мать ждала дочь, ждала, та приходила не раньше девяти вечера.
   – Какой пляж, в девять вечера!
   – Чего ты на меня кричишь, еще светло! – отвечала с криком дочь, и выходила за дверь поговорить с приятелями, которые еще никак не могли разойтись по домам.
   В половине одиннадцатого она заходила домой окончательно и врубала музыку на полную мощность. Реп сквозь сон – все равно, что ночной кошмар. Мать натягивала на голову одеяло и засыпала, она всегда засыпала в это время. Под утро она проснулась от говора, где-то кто-то громко говорил.
   Полина Игоревна зашла в комнату дочери, та спала, телевизор кричал. Под утро любые звуки кажутся более громкими. Мать вышла на кухню. Стиральная машинка горела семью лампочками, в ней лежал мокрый комок чужого покрывала. Она вышла на балкон, там стоял чужой велосипед со спущенными колесами.
   Утро у дочери начиналось не раньше одиннадцати. Она просыпалась от телефонного звонка какой-нибудь очередной подружки.
   – Инна, откуда у нас на балконе велосипед? У нас, что там стоянка чужих велосипедов?
   – Нет, у моего нового парня два велосипеда, этот он мне дал.
   – У него колесо спущено!
   – Так это я по стеклам проехала, – безвинно ответила дочь, – ты мне лучше новый купальник купи, этому купальнику второй год пошел, я себе куплю новые шторки.
   – Шторки – это, что такое?
   – Купальник на тесемках, он по этим тесемкам перемещается.
   – Я сегодня сама пойду на пляж, – сказала мать и ушла на кухню.
   – Мама, ты чего?! Я большая девочка! Еще не хватало, чтобы я с мамой на пляж ходила!
   Не жаловаться ведь Прохору Степановичу по каждой проблеме, думала мать и отдала деньги дочери на новый купальник. Сама нашла в комоде, свой старый купальник, которому было десять лет, и примерила его. А, что делать? Бюджет не вынесет двойных расходов.
   Дочь еще спала, когда мать пошла на пляж. Утро солнечное, с пронзительным, голубым небом. Полина Игоревна постелила, сложенное в четыре слоя покрывало, легла по солнцу на живот, опустила голову на руки и задремала. Открыв глаза, увидала маленького муравья, он ползал у нее перед глазами по траве, росшей на пляжном песке. Она села, первая усталость и раздражение ушли в землю.
 

Глава 9

 
   На пляже, у маленькой реки народу с утра мало. Песок местами порос травой, постоянные посетители пляжа уже покрыты прочным загаром, она посмотрела на свою белую кожу и встала. Полине Игоревне нравилось загорать стоя, земля всегда с утра прохладная, зато небо чистое. На этом пляже Полина Игоревна познакомилась с Прохором Степановичем, давно ли это было? Уже дочь подросток.
   Пляжный роман длился не долго. Прохор Степанович приходил на пляж по утрам, ложился на одно место, стелил темное, большое полотенце и лежал неподвижно, не гладя на женщин, не заговаривая с ними. Иногда вставал, переплывал речку туда обратно и ложился загорать дальше. Полина Игоревна стоя, видела его божественную фигуру, он ей безумно нравился, но подойти к такому красавцу у нее смелости не хватало, она просто созерцала великолепное тело, мускулистого мужчины.
   Он почувствовал ее взгляд, их глаза встретились. Она была крупной девушкой, с плоским животом и мощными ногами, да и грудь особыми размерами не отличалась, однако Прохору Степановичу она приглянулась с первого взгляда. Было в ней обаянье, внутренне спокойствие. Они неделю ходили на пляж, смотрели друг на друга и не разговаривали, через неделю стали здороваться, да дождь пошел, летний, солнечный.
   На следующий день Прохор Степанович пришел с волейбольным мячом. Они поиграли в волейбол вдвоем, мяч летал между их пальцами и практически не падал, но пляж он и есть пляж. Народ к ним потянулся. Круг, желающих играть в волейбол, все увеличивался, тем самым, отдаляя друг от друга. Она пошла на свое место, легла спиной к солнцу, опустила голову на руки…
   – Полина Игоревна, привет! – услышала она сквозь дрему, перед ней стоял Прохор Степанович, не такой как много лет назад, но все еще интересный мужчина.
   – Здравствуй, Проша! – сказала Полина Игоревна и поднялась. Она была ниже его на полголовы.
   – Где Инна? Я ее вчера здесь видел с подругами и двумя мальчишками.
   – Спит, для них время загара еще не наступило. Позже приходят загорать.
   – Как у вас дела с ней? Сильно ссоритесь?
   – Все бывает, а ты как? Один сейчас живешь или с кем?
   – Полина Игоревна, а тебе, не все ли равно? Тебе до меня дела нет. Ты – сама живешь. Самостоятельная.
   Полина Игоревна посмотрела на речку, на осоку на берегу, вздохнула, ей стало скучно. Она постоянно в присутствии Прохора Степановича ощущала беспросветную скуку, а почему объяснить не могла, ей всегда хотелось уйти от него, после того, как иногда сама к нему подходила…
   Егор Сергеевич в гостинице, где работала Полина Игоревна горничной, всегда держал за собой один номер, для себя или для тех, кто к нему приезжал по делам, к себе дачный дом он посторонних не приглашал. Полину он приметил давно, у него созрела мысль пригласить ее на работу к нему на дачу, после отъезда Биланы он ощущал пустоту. Он заметил, что Полина Игоревна отлично работает, да трудно живет, и предложил ей подзаработать у него, хотя бы в течение месяца, в свой личный отпуск. Она, замученная просьбами Инны и унылостью Прохора Степановича, согласилась работать на даче, и оставила дочь с бабушкой.
   Лишних людей на даче Егор Сергеевич не держал, это была его личная держава, он оставил Полину, повара, одного охранника. Для всех внешних связей ушел на дно отпуска. Гранатовая комната находилась в его загородном доме, комната с антикварной мебелью всегда была закрыта, в ней даже пыль не протирали.
   Егор Сергеевич в нее заходил сам, заводил старые часы, сидел на стуле, смотрел на шкаф, часы, конторку, стол и мечтал найти еще несколько предметов старины с гранатами. Иногда предметы, в знак приветствия посылали световые импульсы.
   Тревожная атмосфера комнаты повышала адреналин в его крови, в ней было немного жутко, иногда он из нее резко выскакивал и быстро закрывал дверь, боясь, не известно чего… Ключи от этой комнаты Полине Игоревне он не дал, а ей хватало работы в его большом доме.
   Егор Сергеевич и его дядя Константин Егорович, управляющий гостиницей, почти одновременно заболели гранатовой мебелью. Егор Сергеевич собирал предметы старины, его дядя заказал у меня накрученный гранатовый кабинет, увиденный случайно у одного знакомого энергетика.
   Константин Егорович жил с женой Эммой, не пытаясь, менять судьбу. С годами она стала его правой рукой, в делах гостиницы, Константин несколько обленился, иногда он приезжал в загородный дом Егора Сергеевича и сидел у озера в кресле. В последний свой приезд на озеро с лебедями, Константин Егорович заметил, что его горничная Полина Игоревна в свой личный отпуск работает на даче его племянника Егора Сергеевича. На работе Константин Егорович вел себя весьма сдержанно, и на горничных внимания не обращал, ведь рядом с ним всегда была Эмма, а сюда она дороги не знала.
   Он невольно стал наблюдать за Полиной, других женщин здесь не было, поваром работал пожилой мужчина, охранником был крупный молодой мужчина. Она ходила постоянно в коротких брюках и кофточках с воротником, на блузках рукава были разной длины, но белый воротник словно прирос к ее шее. Иногда ее руки были видны до самого воротничка, но он оставался на месте. Она постоянно существовала в своей нехитрой работе, требующей затрат физического труда, содержать дом в порядке.
   Не выдержал Константин ее голых плеч, выступающих рядом с воротничком, его руки сами потянулись тронуть эту чистую, шелковистую кожу.
   – Константин Егорович, что с вами? – возмутилась Полина Игоревна.
   – Слепень сел, я его прогнал.
   – Ох, уж эти слепни, здесь говорят, комаров у озера потравили во время, их и нет, а слепни остались, да еще мухи чужие залетают, вы держите в руках что-нибудь, чтобы их отгонять от себя, – сказала Полина Игоревна, вымыв пол на веранде, любимом месте отдыха Константина.
   Платон в детской коляске обнаружил приличную пачку сто долларовых купюр, сопоставил их количество с числом дней отсутствия меня дома, и в его голове что-то встало на место. Ребенок спал в коляске, Платон сидел на скамейке в парке и совершенно случайно наткнулся на эти деньги, доставая соску младенца, которая умудрилась закатиться под матрас. Он знал о существовании Егора Сергеевича, но не думал о нем серьезно, оказалось, что он более серьезный соперник. Платон качал на автомате коляску и витал в облаках ревности, потом это занятие ему надоело. Он сделал вывод, что об этих деньгах Билана точно ничего не знает, иначе давно бы их изъяла из детской коляски.
   Значит, а, что значит, если после возвращения от Егора Сергеевича она легла в больницу, тут и так все понятно, что ничего хорошего для мужа нет в ее отсутствии. Платон позвонил Лене, та примчалась на зов достаточно быстро, а он взял да и отдал половину найденной суммы денег Леночке. О, как она обрадовалась!
   И с ребенком помогла посидеть пару дней в отсутствие матери ребенка, и еду приготовила, и само собой полюбила Платона со всем старанием.
   Билана, вернувшись из больницы, обнаружила полный порядок в трехкомнатной квартире, полный холодильник продуктов, приготовленную пищу в кастрюлях и на сковородах, улыбающегося Платона и довольного малыша. Она странно улыбнулась, увидев пачку долларов, лежащих на телевизоре, рядом с пультом управления, но спрашивать ни о чем не стала, просто включилась в семейную жизнь. Так они и жили, каждый со своей любовной историей за пазухой жизни.
   Платон пришел к Леночке, и остановился на пороге, в комнате он увидел Шурика, устанавливающего в углу комнаты тумбу, на верху тумбы, находился мини театр, из очень старых кукол. Вещь явно антикварная. Платон посмотрел на Леночку, на Шурика и ему показалось, что он здесь лишний, ни слова, не говоря, он вышел из квартиры. Его никто не остановил…
   Шурик решил на Леночке проверить, то сексуальное удовольствие с пихтовым маслом, которое он познал с Анной Михайловной, но повторить с ней он не мог, он понимал, что та любовь была случайной, импульсной, без продолжения. Поэтому этот антикварный предмет мебели он привез продавщице Леночке, а не отдал его директору антикварного магазина. Он сменил объект обожания. На Платона, он не обратил внимания, даже не заметил его приход, или сделал вид, что не заметил. В кармане у Шурика лежал новый флакон с маслом…
   Платон побрел домой. Ждал он, ждал Билану с ребенком, а, не дождавшись, решил, что за ней, вероятно, опять заехал Егор Сергеевич, и позвал соседа Родьку скоротать вечерок за пивом.
   Никогда не знаешь, где объявиться ангел любви, а он явно облюбовал дачу с лебедями. Хитрый ангел поселился в душе Константина Егоровича, давно в нем чувства не возникали, а тут не на шутку увлекся Полиной. Она первую неделю много хлопотала по хозяйству, все убирала на свой вкус, но через неделю у нее стало появляться свободное время, солнце светило исправно на маленький земельный участок внутри высокого забора. Полина Игоревна, после трудов праведных надела купальник, взяла раскладушку, поставила ее у озера и легла загорать.
   Константин из своей беседки видел край этой раскладушки, Полину скрывал куст сирени. Он встал и почти на цыпочках подошел к молодой женщине, и двумя пальцами с двух сторон нажал ей по ребра. Она вскочила, вскрикнула, но, посмотрев на довольного Константина, улыбнулась.
   – Вам скучно, Константин Егорович? – спросила Полина Игоревна.
   – А ты, как думаешь? Поговорить не с кем, а ты вся в работе.
   – Так меня сюда взяли поработать.
   – Полина Игоревна, а ты не догадываешься, что тебя пригласили для меня? Не сопоставляла факты нашего присутствия на этой даче?
   – Когда? Мне сказали убирать – я убираю.
   – А, если я скажу тебе любить, ты будешь меня любить?
   – Как скажите, Константин.
   – Что ты такая покорная?
   – Так подчиненные всегда влюблены в своего хозяина, а я у Вас так давно работаю, так, значит, давно Вас и люблю…
   – Что ж ты молчала? Мне поговорить не с кем, а тут любовь моя пропадает, так, где говоришь, встретимся? Ты знаешь, лучшие комнаты в этом доме, они на месяц в нашем распоряжении, а неделю мы уже потеряли. Куда вино принести?
   – Вы не шутите? А то завтра меня возьмете и уволите!
   – Полина Игоревна, я приглашаю тебя на любовное свидание без свидетелей, говори, где здесь лучшая спальня?
   – Лучшая спальня у Егора Сергеевича. А вдруг он вернется? Лучше Вы ко мне придете.
   – А почему ни ко мне?
   – У меня надежнее, жду вечером, после ужина, чтобы повар спать лег спокойно.
   – Разумно, я приду…
   Муж Эммы, давно жил праведной жизнью, он уже и забыл, как это все может быть, без ее участия. Красивый мужчина, с густой шевелюрой наполовину седых волос, появился на пороге спальной комнаты Полины, горничной. Он был несколько обескуражен простым убранством ее комнаты, у него в комнате все было в стиле люкс, а у нее словно свалка старых вещей, далеко не антикварного вида. Среди этого мебельного хлама сидела приятная женщина, в платье с белым воротником, в белых босоножках. Его чувства попали в состояние облома, не по приколу хозяину любить служанку в нищих условиях.
   – Полина Игоревна, перейдем в холл, там приятнее, и вид из окна лучше.
   Да, ангел любви куда-то улетел.
   Полина Игоревна, выпив вина в присутствии Константина Егоровича, почувствовала, что она человек, ей импонировало его внимание, рядом с ним ей было приятно во всех отношениях. Она перестала себя чувствовать горничной, душа ее возвысилась до уровня собеседника, и она спокойно отстегнула белый воротник со своего платья.
   Невольно женщина потянула молнию на платье до груди, маленькая золотая цепочка лучше подходила к моменту их общения.
   Егор Сергеевич рядом с ними не задержался за столом, привезя комод, он покинул территорию дачи.
   Константин и Полина вышли из-за стола и, не сговариваясь, направились к его спальне. Обстановка полностью соответствовала моменту, оба они высокие и в меру стройные, остановились у кровати и обнялись, в порыве, своих проснувшихся чувств.
   Редкое единство взглядов привело их в душ, они стояли под струями воды, улыбаясь, словно смывали с себя прикосновения прошлой жизни. Ей доставляло удовольствие касаться его тела, в струях прохладной воды, он с внезапным желанием, с удовольствием ощущал новые, волнующие импульсы в своем теле, о которых последнее время явно подзабыл.
   Они вытерли друг друга полотенцами, не касаясь себя, словно их души уже переселились в любимые тела. Так и дошли они до кровати, продолжая ощущать себя в двух кратном увеличении импульсов желания. Желание, страсть, влечение, прикосновение, поцелуи, объятия воссоединили их требующие любви тела. Они поплыли по воле волн царственного желания любви.
 

Глава 10

 
   Шустрый Шурик сделал так, что новые звонки с предложениями антикварной мебели поступали к нему, он наклеивал на мебель немного гранатовых камней, после этого заказ поступал ко мне, вот откуда взялась в разных местах мебель с гранатами.
   Шурик скупил все гранатовые бусы в городе и заказал их за его пределами.
   А Аня верила в чудеса, только первые часы были на самом деле гранатовые, важен результат. Уже стоял готовый к продаже комод с гранатовыми камнями, а Шурик услышал очередное предложение от неких наследников. Ему предлагали шкаф – шарманку, естественно без гранатовых камней, а у него все гранаты кончились, хоть объявление давай – скупаю гранатовые бусы. Если мебель без гранатовых камней, то она попадала на реставрационные работы в магазин, а если на ней заблудился хоть один гранатовый камушек, она попадала отцу Шурика Селедкина. Вот в чем состоял прикол и бизнес любовь с Аней, хотя второго случая судьба не предоставила.
   Егор Сергеевич от Шурика узнал о готовом комоде с гранатами, и немедленно появился перед очами Ани. Она мысленно обругала Шурика, так ей не хотелось с комодом расставаться, но клиент есть клиент. Вслух Аня сказала, что такой предмет интерьера для продажи готов, в голове у нее промелькнула любовь с Шуриком у этого комода.
   Ехать, демонстрировать комод, Егору Сергеевичу у нее желания не было, Аня вспомнила про Леночку, та в последнее время стала такой модной женщиной, что не грех ее представить дорогому клиенту. Леночка, поехала показывать товар лицом, господину Егору Сергеевичу. Комод, весь из себя, с деревянными вензелями в тон гранатовым часам, с гранатами, весь лакированный – полированный светился в комнате Родьки. Егор Сергеевич, как увидел это сокровище, так и присел на распахнутый диван.
   Леночка подошла к комоду, встала рядом с ним на скрещенных ногах, в черных босоножках на шпильках, отделанных крупными стразами по вырезу и по широкой застежке, в узкой части точеных ног. Белые бриджи, черный топик, украшенный, такими же стразами по воротнику на шее, завершали летний наряд девушки. Белые волосы крупными волнами опускались на молодую грудь, не рожавшей женщины, ее грудь полностью скрывал топик, оголяя руки и плечи.
   Егор Сергеевич смотрел то на комод, то на Леночку в летнем наряде, купленном на его деньги, хотя оба они об этом и не догадывались. Под руку меценату попался маленький флакончик, мельком глянув на надпись, он прочитал 'пихтовое масло', только тут он осмотрел диван, на котором сидел и заметил в углу, сбившуюся простынь. На окнах сквозь офисные, прямые жалюзи, просвечивалась решетка.
   Леночка уловила взгляды импозантного мужчины, внешний облик которого превосходил все ее требования к мужчинам, но она продолжала стоять у комода, как статуя. Он забросил флакончик с коварным содержимым в угол комнаты, и встал с убогого дивана.
   – Я беру этот комод, можно возвращаться в магазин.
   Из закрытой одеждой груди женщины вырвался вдох сожаления, что такой мужчина так быстро появился и исчез из ее жизни. Комод привезли на дачу. Егор Сергеевич пошел в свою комнату, по дороге, в холле заметил дядю Константина с Полиной. На Полине Игоревне грудь была закрыта, белый воротник вокруг шеи, довершал наряд, а он подумал, что это бабы стали прятать то, что ему больше всего нравиться в их облике. Племянник присоединился к компании, он смотрел на Полину, а перед глазами у него стояла Билана, зря он ее вернул Платону, ну и что, что молоко у нее кончилась…
   Леночка так захотела Егора Сергеевича, что позвонила любимому Платону, и назначила ему встречу у себя дома, ведь его жена вернулась от Егора Сергеевича…
   А он, дойдя до своей комнаты, тут же позвонил Эмме, и сказал ей, чтобы она приехала на дачу к своему благоверному Константину. Он меньше всего хотел увеличивать число наследников дяди Константина, ведь у него с Эммой детей не было, а у Полины была дочь Инна.
   Инна, в отсутствии матери, замечательно третировала бабушку, она просто почти дома не была, пропадала на пляже, у подруг, на скамейке в парке с друзьями.
   Бабушке оставалось смотреть на часы, греть воду, отключенную на летний ремонт и по возможности молчать. На ее упреки Инна реагировала круто и неожиданно, так, что бабушка кормила внучку и помалкивала.
   На даче продолжались свои метаморфозы, после отличной любовной ночи, Константин предложил привезти на дачу Инну, дочь Полины. Он, знал, что еще такая ночь ему в ближайшие дни не под силу и решил упрочить свое отношение с женщиной, сделав приятное предложение ее дочери. За Инной он сам съездил на машине.
   Инне на даче очень понравилось, она внесла оживление в местное общество и частенько сидела с Константином Егоровичем в его беседке, пока ее мать работала по дому. Инна от скуки обошла дачу Егора Сергеевича со всех сторон, заметила одни странные окна, закрытые ставнями. Она их приоткрыла, за ставнями шли стекла, ажурная металлическая решетка, плотные вишневые портьеры. Девочка не выдержала своего любопытства и спросила у матери, а что находиться в этой комнате, в других окнах даже решеток не было, и шторы везде были легкие.
   Полина Игоревна ответила, что у нее ключей от этой комнаты нет, Инна спросила у Константина Егоровича, тот сказал, что там находиться музей их семьи, он еще в стадии подготовки. Повар ничего не добавил к информации, зато охранник, которому пришлось заносить в комнату славянский шкаф, сказал, что там находиться склад древней мебели. Поговорив с охранником, она попросила выпустить ее за ворота, осмотреть дачный поселок, пообещав ему вернуться через час. Дачный поселок состоял из внушительных заборов с большими, новыми домами, ничего интересного девочка для себя не обнаружила, если не считать машину, выезжающую из чужих ворот, она попросила довезти ее до города. Так она оказалась на свободе. Трое суток она гуляла по подругам, потом появилась в квартире отца. Прохору Степановичу она рассказала о даче с музеем, который так и не видела, тот сразу понял, куда исчезает вся антикварная мебель с гранатами в деревянных вензелях.
   Выпросив у отца денег на жизнь, она пошла к бабушке, у нее и осталась до возвращения Полины с дачи.
   Прохор Степанович что-то пропустил в этой жизни, все женщины вышли из-под его власти, хоть шаром покати, а никого нет. Билана куда-то уехала, исчезла и Полина Игоревна, не сказав ему ни единого слова. Оставалась на месте его первая женщина, мать Паши. На безрыбье и рак рыба, поехал Прохор Степанович навестить мать своего старшего сына. Удивительная она женщина, всегда спокойно реагировала на отъезды и возвращение блудного Прохора Степановича.
   Паша ухмылялся отцу и уходил к другу. Они оставались вдвоем, как два старых друга, без большой любви, без эмоций, просто сидели и беседовали. Он оставлял ей деньги, но чувства в нем не возникали, словно все давно бурьяном поросло. Косить бурьян чувств было лень, поговорив немного о Паше, Прохор Степанович уезжал в свою холостяцкую квартиру.
   Прохор Степанович решил осуществить задуманное, его безумно тянула Билана. Он приоделся и пошел к ее дому, ждать, когда она появится с коляской во дворе.
   На этот раз ему повезло. Первым вышел из подъезда Платон и ушел в сторону дома Леночки, потом появилась Билана с детской коляской. Прохор Степанович встал перед ней, как Орфей. Он весь лучился силой, желаньем и любовью к молодой матери.
   Билана грустно улыбнулась и покатила коляску по своему излюбленному маршруту в парке, Прохор Степанович шел рядом. Они разговорились. В это время к ее подъезду подъехала крутая, большая машина Егора Сергеевича, он вышел из нее и увидел силуэты Прохора Степановича и Биланы, на аллее парка.