Патрацкая Наталья. Роковой поцелуй вампа

   – Господин директор, мне работа нужна, любая, я бывший инженер, хочется здесь пожить для поправки нервной системы и дыхательных путей, но денег особо нет, – начал свою вступительную речь Маграр, узнавший у охранников санатория имя директора.
   – Много таких безработных здесь за лето проходит, чем меня можете удивить?
   – Я могу сделать из пустого места антикварную мебель.
   – Забавно, как это? Понимаешь, тут моя жена Лиана ездила в гостиницу с янтарной антикварной мебелью, так через двадцать минут сбежала. Только деньги зря заплатила за трое суток.
   – Я знаю этот комплект, сам со своей женой купил янтарные часы из этой коллекции в одном маленьком домике, проездом на юг.
   – Вот оно как! Слышал я про эти янтарные часы, моя Лиана от них и сбежала.
   Они, что на самом деле обладают мистической силой? Они на самом деле исторические?
   – Не без этого! Мы с женой нашли в них бумажку, точнее медную пластину с датой изготовления, и еще бумажную записку. А мистикой они точно обладают.
   Мать моя раньше занималась антикварной мебелью.
   – А почему тебя она выпустила из дома без денег?
   – Жене отдал деньги, у нас маленький ребенок.
   – У нас нет детей, – вздохнул директор, – я понял кто ты, не понял, зачем ты мне нужен, у меня в санатории нет антикварных номеров. Слушай, в нашем городке, есть училище, шел бы ты в него преподавать, смотрю, крутишь у меня перед носом своим техническим дипломом! Сейчас как раз занятия скоро начнутся! Им специалисты нужны всегда! А мне с дипломом таким, не надо.
   – А, где это училище?
   – В центре городка, ты все по пляжам ходишь, пройди через центр. А жить есть где?
   – Есть.
   – Как всегда без удобств?
   – Это уж точно, но мне другое жилье пока не осилить.
   – Устроишься, заходи, потолкуем, – сказал, улыбаясь, директор Илья Борисович, ему этот молодой мужчина чем-то понравился, хоть и заметил у него злой блеск, когда говорил ему нет.
   Маграра взяли преподавателем в техническое училище, или, как теперь называют технический колледж, ему предложили комнату в общежитие, но он отказался. Маграр не ожидал, что он так быстро устроиться на работу, но стоило ему сказать:
   – Меня директор санатория, Илья Борисович, рекомендовал к вам! – как его тут же взяли на работу.
   Вскоре он получил от директора приглашение на домашний обед. Лиана постаралась все приготовить по высшему разряду, то есть максимально вкусно и красиво.
   Разговор об антикварной мебели их так увлек, что директор, съев, все самое вкусное, покинул комнату; оставив их двоих, а сам лег и уснул. Лиана и Маграр сидели с двух сторон мраморного стола, в кожаных креслах и щипали виноград. У него возникла мысль, что такое в его жизни уже было! Да у него дома почти такой мраморный стол, похожие кресла и мать для гостей всегда покупает виноград. Он вздрогнул и посмотрел на Лиану, перед ними сидела ухоженная блондинка, без признаков возраста.
   – Простите, Лиана, а оплата за янтарный номер уже прошла? А то бы съездили с вами. Посмотрели на все вдвоем.
   – Поздно, прошло уже несколько дней. Тоня заставит платить за каждый час.
   – Поехали, у вас есть машина, а я за час смогу заплатить.
   – А почему бы и нет, я готова, поехали.
   – А далеко ехать?
   – Полчаса на машине.
   Они подъехали к гостинице. Номер был настолько дорогой, что клиенты в него не ломились. Они его сняли на час, что оказалось весьма значительно для бюджета Маграра. Оба одновременно зашли в широко раскрытые двустворчатые двери, и оказались, в янтарной гостиной. Одновременно они присели на два антикварных стула. Лиана посмотрела на славянский шкаф. Она вздохнула, и посмотрела на Маграра, ожидая его реакцию. Мебель стояла мирно.
   – Маграр, а что если эта мебель излучает мистику только на одного человека, а в присутствии двух – она смирная?
   – Нет, Лиана, меня этот славянский шкаф уже всасывал, не думал я, что с ним встречусь еще.
   – Что, значит всасывал? Вы могли просто в нем спрятаться.
   – Правильно рассуждаешь, а у тебя фотоаппарат цифровой со вспышкой есть? Очень он его обожает.
   – С собой нет, но я все могу зарисовать по памяти, а с вами не страшно!
   Только Лиана это проговорила, как заскрипела нижняя дверца шкафа и из нее выбежала мышка, белая, красивая. Со скрипом открылась единственная дверца янтарных часов и из них выбежала пушистая, белая кошка. Кошка побежала за мышкой, они стали бегать между ножек стола, стульев и людей.
   – Лиана, а что если и прошлый раз вас эти мышка с кошкой напугали?
   – По идее их здесь не должно быть.
   Кошка и мышка исчезли среди мебели или в пространстве.
   – Нам показались они, – сказал тихо Маграр, – здесь никого нет.
   В этот момент подломились ножки стола, и он плашмя упал на пол, а Лиана нагнулась поднять стол.
   – Маграр, здесь разбитая бутылка водки у ножки стола, – шепотом проговорила она.
   Он нагнулся над ножкой стола, сзади на него упали янтарные часы, вместе с деревянным корпусом. Мужчина попытался поднять часы, но потерял равновесие, прокатившись, по разлитому напитку из бутылки, и часы ровно легли на него. Лиана пыталась к нему подойти, но мимо нее быстро пробежали кошка с мышкой, она сама упала и стукнулась о янтарь на корпусе часов. На секунду она потеряла сознание.
   Через час в комнату постучали, женщина в белом фартуке открыла дверь, заглянула в комнату. На полу лежали: мебель, люди и опять мебель, сверху сидели кот и мышь.
   Она погрозила кошке пальцем, и та спрыгнула с пирамиды, под шкафами задвигались люди.
   – Что с вами, вы живы? – елейно прокричала служащая гостиницы.
   – Кто жив, а кто нет, – поднялась Лиана с пола.
   Две женщины подняли янтарные часы и дали возможность подняться Маграру.
   – Спасибо, бабы, выручили, а, что час веселья прошел?
   – Ваше время вышло, с вас причитается доплата.
   – За, что? За эту мебель, которая падает?
   – А здесь разве, что упало? – спросила женщина в белом переднике, то есть горничная.
   Лиана и Маграр оглянулись вокруг себя, все стояло на своих местах, а часы безвинно показывали, что прошло два часа, так и время на лодке проходит, надо доплачивать за номер. Они наскребли денег еще на час, и вышли на улицу. Лиана пришла к Маграру. Он лежал на железной кровати, на большой подушке.
   – Все, вы свободны, – строго сказал Маграр, проработав неделю преподавателем, он изменил свою речь.
   – Что ж так официально? – обиделась Лиана, – лучше идемте, погуляем.
   – Неудобно, ученики увидят, засмеют.
   – Вы изменились за неделю!
   – А вам, чего бы хотелось? Вы живете в трехэтажном дворце, а я в этой лачуге без удобств! Однажды я уже жил в охотничьем домике, потом оказалось, что это был домик целительницы, а сейчас я живу, говорить не хочется, – он махнул рукой и отвернулся к крошечному окну.
   – Да, вам здесь плохо, я жила на вашем месте, на вашей кровати, но нашлись люди – перевели меня в санаторий, потом во дворец.
   – Принца встретили?
   – Неважно, не знаю, чем я вам могу помочь? Сдать вам комнату в своем дворце?
   – Денег у меня нет на комнаты во дворцах.
   – Уезжайте домой.
   – Не могу.
   – Почему?
   – Я человека убил, любовника моей жены, об этом там знают, а я здесь скрываюсь от правосудия.
   – Мне – зачем говорите такие страсти?
   – Чтобы вопросов не задавали, кто я, что я и почему без денег.
   – Вам надо искупить свой грех!
   – Я год жил в тайге и сейчас в бегах, я уже готов пойти и сдаться. Зверем жить надоело.
   Лиана, удивленно смотрела на него. Маграр неожиданно потерял сознание. Она подошла к нему, потрогала его лоб. Он был холодный. Признаков жизни в его теле не было. Пульса не было. Лиана закричал истошным голосом, на крик прибежала хозяйка, Лидия Ивановна:
   – Что случилась? Что с ним?
   – Не знаю, лежал, потерял сознание, умер.
   – Типун тебе на язык! Давай, делай мужику искусственное дыхание! – и вышла из домика.
   Лиана тронула его руку, пульс появился, она нажала двумя руками на грудную клетку, но и визуально было видно, что Маграр оживал.
   – Я жив?
   – Жив.
   – Что было?
   – Не знаю, отключился, как лампочка и включился.
   – Ты кто?
   – Лиана.
   – Ты не медсестра?
   – Нет.
   – А я, что здесь делаю?
   – Живешь.
   – Я тут живу? А я кто?
   – Маграр, преподаватель технического колледжа.
   – Правда? Вроде я был инженером. Тебя не знаю. Что это за дом?
   – Вы сказали, что убили любовника жены и потеряли сознание.
   – Я никого не убивал, я только институт окончил. Я хороший мальчик.
   – Бред, но не пойму где?
   – Как?
   – Что? – Лиана засмеялась, сквозь стянутые от напряжения скулы, – что будем делать?
   – Надо что-то делать? Мне трудно, я какой-то весь чужой и тяжелый.
   – Надо все забыть, иначе вы в себя не придете. Вы чем убили человека?
   – Не помню, чтобы я кого-то убивал.
   – Каким оружием вы владеете?
   – Холодным.
   – А это, что такое?
   – Складной нож.
   – Как же вы им убили?
   – Песок не убивают!
   – Почему песок?
   – Потому, что я кидаю ножи в песок или в дерево.
   – И случайно метнули в человека?
   – Нет, в человека нет, не бросал нож.
   – А, что бросили?
   – Снежки.
   – Снежком убили?
   – Вы понимаете, что спрашиваете?
   Лиана поняла, что его мозг прячет ненужные знания глубоко и надежно, и он пытается взять, таким образом, свои слова назад.
   – Здесь снег бывает в феврале, – задумчиво сказала Лиана.
   – Что сейчас февраль?
   – Нет, сентябрь.
   – А снег, откуда взялся?
   – Снега нет! – воскликнула Лиана, и вышла из комнаты, в спину ей полетел нож, но он вонзился в косяк.
   Она посмотрела на вибрирующий в косяке нож и выбежала за калитку маленькой усадьбы. Объяснять ей больше ничего не надо было. Она все поняла, но страха не было, она быстро села в свою машину; резко нажав на газ, и уехала.
   Маграр встал, вынул нож из косяка, сложил его, засунул в карман. Взял деньги, паспорт, вышел во двор, улыбнулся хозяйке, и вышел за калитку. Теперь он точно решил поехать в тайгу, к целительнице. Он сел на попутную, большую машину, но приехал не в тайгу, а к своему дому, заставив ножом изменить маршрут шофера газели. У его дома стояла Мариона, смотрела на Гринсгория Сергеевича, а сын играл в песочнице. Маграр скрипнул зубами, но из машины выходить не стал, он вспомнил о даче Гринсгория.
 

Глава 42

 
   Маграр ехал на дачу без единой мысли, он даже не знал, как открыть ее ворота, поэтому попросил таксиста поставить машину рядом с забором, и с крыши перемахнул через забор. Дача была пуста. Он здесь и остался. Он медленно обходил дачу братьев. В помещении охранника он обнаружил вязанку ключей, которую бросила Ирмина Андреевна. Ему оставалось найти двери к этим ключам. Больше всего его интересовала столовая, и ее запасы. Поскольку народ сбежал с дачи внезапно, то продукты в наличии имелись.
   Он открывал все двери, открыл музей. Он не ожидал увидеть дощечки, привезенные им самим из тайги. Но они замечательно украшали мебельный гарнитур, и так слились с основной массой дерева, что переход был практически не заметен. Ему вообще понравилось сидеть в музее, к которому он приложил свои руки, ничего мистического он здесь не наблюдал. Одно плохо, поговорить было не с кем, и еще ему очень надоело скрываться. Он нашел способ, как открывать ворота дачи. Маграр включил телевизор и долго не открывал глаз от экрана, где показывали, как делают пластические операции.
   Он нашел деньги на пластическую операцию! Осталось продать мебель из музея, и на эти деньги изменить свою внешность! Он не стал много думать по этому поводу, а позвонил прямо в медицинский центр и предложил оплату антикварной мебелью. Там посмеялись, но нашелся хирург, который согласился сделать операцию за необычную плату, и даже сам взял машину и приехал на дачу за мебелью и пациентом.
   Маграр закрыл все двери, а ключи взял с собой, на всякий случай. В больнице он познакомился с отцветающим хоккеистом, того качественно ударили клюшкой по лицу, когда он не надел маску на тренировке, в результате был вынужден делать пластическую операцию. Этот же хоккеист, был не против, приобрести гарнитур мебели, с мистическим уклоном. Маграр ему все уши прожужжал о новом комплекте мебели, который пока находится в работе. Покупателя он нашел, и после выписки, с новой внешностью попросил хоккеиста замолвить за него слово, в результате он получил новый паспорт. По его версии, его избили, ограбили, но он клялся и божился, что назвал свои личные данные при получении нового документа.
   Итак, он стал другим человеком, голос у него еще в тайге изменился, а теперь он был неузнаваем, даже для себя. Что делать дальше Маграр не придумал, и поэтому вернулся на дачу. Дня три он отдыхал, на четвертый день он услышал, что к даче подъехала машина. В открытые ворота зашли Мариона и Гринсгорий Сергеевич. Маграр наблюдал за ними сквозь шторы из комнаты последнего этажа, сожалея, что не уехал с дачи раньше. Гринсгорий Сергеевич решил вновь продать очередной, музейный гарнитур, у него появилась мысль по обновлению фирмы Еврора Сергеевича. Они открыли дверь в музей, а там – пусто, хотя обоим привиделось виденье: Еврор Сергеевич сидит на своих подогнутых ногах посередине пустой комнаты. Во второе мгновение они увидели, пустую комнату, две другие комнаты тоже были пусты.
   Остались висеть вишневые шторы.
   – Мариона, ты, что-нибудь понимаешь? Куда могла исчезнуть вся мебель?
   – Ты меня спрашиваешь? Мне откуда знать, спроси у Амгольда Николаевича, – ответила я, вспоминая о том, что тут было раньше.
   – Амгольд Николаевич говорил, что, когда он уезжал с дачи, мистическая мебель была на месте, а Нина и Ирмина из-за нее теряли сознание, а дачу они оставили закрытой.
   Для Гринсгория Сергеевича остался открытым вопрос: куда делась мебель? Она так дорого стоит! Он стал бегать по этажам, в Марионе увидеть сбежавшую мебель, чем сильно напугал Маграра, однако им повезло – они не встретились. Гринсгорий Сергеевич, весь потный от пробежки, понял одно, искать нечего: мебель украли. Он позвонил в антикварный магазин, ему ответили, что директор в командировке, а они ничего о мебельных гарнитурах не знают, у них в магазине стоят в продаже отдельные предметы антикварной мебели начала прошлого столетия. Я и Гринсгорий Сергеевич покинули дачу.
   Маграр подумал, что с дачи надо уезжать, да так, чтобы собака след не взяла. Он взял перец и насыпал его везде, где мог. Все запасы перца распылил по земле.
   Последнее время он стал часто вспоминать Мариону, запала она ему в душу, зря так глупо расстались, он хотел к ней вернуться в новом облике. Он позвонил домой к матери, но ее дома не оказалось, он позвонил ей на новую работу, ему ответили, что она уехала в командировку. Что делать?
   Он поехал в квартиру матери, в новую квартиру. Он всегда знал, где у нее есть деньги, то есть сейфы или их подобие. Ключ от квартиры у него был. На новом месте его никто не знал, и сам из себя он весь новый, так что он спокойно вошел в квартиру Анны Александровны. Осталось найти деньги, но денег у нее не было! Он все обыскал, вспоминал все ее привычки – пусто. Тогда он подумал, а вдруг она свою машину дома оставила?
   Он взял ключи от ракушки, машина стояла на месте. Доверенность на машину матери у него была, но машину он водил из рук вон плохо, поэтому был чаще без машины, чем с машиной. Выхода не было, пришлось брать документы и пищу на кухне. Выехал он на машине из ракушки, да сразу же врезался в столб. Вылез из машины, благо было раннее утро, и явных свидетелей его неудачи не нашлось. Маграр вернулся в квартиру матери и лег спать.
   Утром Маграр позвонил другу Родьке, тот и голос-то его не узнал. Тогда Маграр решил проверить свою внешность на друге, а если тот узнает, то хотя бы не предаст. Он сказал Родьке, что хочет поговорить о производстве антикварной мебели, себя назвал представителем крупной фирмы. Они встретились. Родька друга не узнал.
   И Маграр решил все так, и оставить, не называя себя нового, он даже новый паспорт показал Родьке, тот и паспорт воспринял нормально. Внешний вид прошел проверку на легальность, осталось еще раз поискать деньги. Он нашел деньги в квартире матери, да и те лежали в квитанциях на оплату коммунальных услуг двух квартир. Вот эти деньги он и взял с собой. В купе поезда Маграр оказался вместе с Серафимой. Он знал, что она жена Амгольда Николаевича. Гринсгорий Сергеевич обвинил ее в краже мебели с дачи, она рассердилась, собрала вещи и поехала к матери. Маграра она вообще не узнала. Они сидели и играли в карты.
   Возраст у них был почти одинаковый, она назвала свое имя:
   – Серафима.
   – Эдик, – назвал себя Маграр, по новым документам у него было новое имя.
   От Серафимы он услышал все виды ругательства в адрес дядьки и племянника, и если бы она знала, кто такой Эдик на самом деле, то он стал бы ее другом. Они волею судьбы стали единомышленниками! Маграр решил прилипнуть к женщине, как ракушка, ведь ехать ему на самом деле было некуда.
   Итак, Эдик (Маграр) и Серафима оказались вдвоем в замкнутом пространстве, оба обозленные на свои вторые половины, оба разведенные, оба свободные. У нее была плоская бутылка коньяка, а в сумке лежали продукты: курица, яйца, колбаса, помидоры, огурцы, хлеб. Все просто замечательно, любовь под коньяк прошла, как по маслу. Они так сроднились, что Серафима пригласила Эдика к себе в родительский дом, но для этого им надо было выйти на пару остановок раньше, с чем Эдик решительно согласился, мол, какая разница, где отдыхать, коль он едет дикарем, да еще осенью! Внешность у него теперь стала просто актерская, он был такой писаный красавец, что Серафима ради него была на все согласна, особенно на любовь.
   Меня обрадовал звонок знаменитого хоккеиста, он сказал, что готов купить комплект мистической мебели, я ответила, что мебель готова, мистическая рассада будет, останется ее высадить на мебель. Хоккеист издал победный клич. Удрученным оставался Гринсгорий Сергеевич, его дела не шли, ему не везло, он не богател, а становился все беднее. Общение со мной его не радовало, поскольку денег я ему не приносила. Он уже был готов продать дачу, хоть и обещал дядьке ее не продавать.
   Осталось продать квартиру и уехать на Малахит, где у него дела шли лучше, чем в столице.
   Гринсгорий Сергеевич покинул столицу и уехал на Малахит.
   Анна Александровна жила одна. Она приехала ко мне и осыпала меня и малыша деньгами и подарками. Мы вновь подружились и вдвоем, по очереди гуляли с малышом, и вскоре его взяли в детский сад. Я вышла на работу, и стала набирать удивительную, зрелую красоту. Мои мягкие и нежные черты лица, в каскаде пышных волос, привлекали внимание людей, но в кои-то веки у меня никого не было. Я смотрела в зеркало и не находила в себе малейшего изъяна, кроме одного: некому на меня было смотреть. Мужчины ходили по улице, оглядывались на меня, но не подходили. На работе я ловила тягучие, мужские взгляды, но никто не приглашал меня на романтические свидания. Не подавал признаков жизни и Маграр. Гринсгорий Сергеевич уехал, ни разу не позвонив.
   Я расцветала дивным цветком, но никто не пытался меня сорвать. Я ходила на работу, водила ребенка в детский сад, приводила в порядок квартиру, себя и ребенка с ощущением, что вокруг меня общественный вакуум. Вероятно, я была слишком хороша! Или меня боялись из-за Маграра, слухи тоже имеют ноги. Иногда мне хотелось уехать туда, где меня никто не знает, и начать все сначала. Была мысль поехать к Гринсгорию Сергеевичу на Малахит, но она быстро исчезла.
   Опять пусто.
   Летали желтые листья, когда я заметила необыкновенно красивого мужчину, его черты лица были столь утонченные, что казались неправдоподобными. Волосы были безукоризненно уложены в прическу, и казались великолепным париком. Он периодически стал попадаться мне на пути. Как-то он подошел ко мне и заговорил, тембр его голоса показался мне знакомым, но небольшой хрип в его басе, был абсолютно неизвестен. В нем было нечто знакомое, и в то же время, он был чужой.
   Ребенок улыбался ему радостно и открыто, однажды он выдавил из себя "папа", мужчина вздрогнул, но в ответ улыбнулся. Где он жил, что делал, я не знала, просто он появлялся рядом со мной и сыном, периодически.
   Я не выдержала первая и спросила:
   – Простите, как вас зовут? Мы так часто встречаемся, и так мало общаемся!
   – Вы меня заметили?
   – Разве, вас можно не заметить? Сын уже папой назвал, а я имени вашего не знаю!
   – Меня зовут очень скромно – Эдуард.
   – Ничего себе скромно! Можно – Эдик?
   – Пожалуйста! А как ваше имя, прекрасная молодая, мама?
   – Мариона.
   – Мариона? А сына как зовут?
   – Женя.
   – Понятно, сегодня мы много наговорили. Пока! – и он ушел быстрым, знакомым шагом.
   Я смотрела ему вслед и думала, что если бы не видела его лица, то решила бы, что это идет Маграр. Маграр (Эдик) шел и думал, что как все глупо у них получается!
   Родная жена смотрит ему в лицо и спрашивает, как его зовут. От Серафимы он быстро уехал, ничего у них дальше поезда не пошло. Ему очень надоело вынужденное раздвоение личности, он и к матери не заезжал, жил в вечном страхе, на даче.
   Набрался храбрости, стал к жене подходить. До чего она красива!
 

Глава 43

 
   А ему что дальше делать? Он не знал, знал одно, что пора работать. Диплом его остался в техническом колледже южного городка. Куда идти? Он так задумался, что на дачной дороге налетел на медленно движущуюся машину.
   Из машины выскочила женщина:
   – Я вас не ударила? Господи, как вы красивы! Мужчина, я вас возьму к себе на работу!
   – А я разве просил?
   – Да вы пешком идете при такой божественной внешности! Пойдете работать в ночной клуб? Вы просто созданы для музыкального клуба. Произнесите пару строк.
   Он проговорил известное стихотворение.
   – Отлично, могу хоть сейчас отвезти на место работы! Кстати, меня зовут Эльвира, а вас вероятно Эдик.
   – Вы угадали!
   – Ладно, паспорт есть? – она взяла у него паспорт, прочитала "Эдуард", засмеялась.
   – Чему смеетесь?
   – Я про Эдика просто так сказала и угадала, решила, что родители не могли не заметить красоту своего младенца. Вам придется мышцы накачать, а так у вас с внешностью, все хорошо. Вы здесь рядом живете? Впрочем, вас довезут. Садитесь в машину.
   Эдик (Маграр) сел в машину с мыслью, что не зря он сделал себе новое лицо, и решил к Марионе на глаза часто не показываться, раз намечается у него новая жизнь, а жена, хоть и бывшая, вполне его может узнать, с ней до любви не дойдешь…
   Не любил Амгольд Николаевич одиночества, он любил тщательный уход за своей персоной. Ирмина Андреевна, после того как потеряла на даче сознание, вместе с сознанием потеряла к нему интерес. Серафима уехала. Гринсгорий Сергеевич уехал.
   Амгольд Николаевич заскучал, не выдержав одиночества, он позвонил Серафиме. Она женщина удивительная, прощать всегда готова. Приехала быстро, да еще завела его рассказом, о том, что в поезде она ехала с мужчиной удивительной красоты. Он ей ответил, что в поезде все красивые. Она вздохнула и согласилась с выводом своего почти единственного мужчины.
   В знак примирения решили они посетить свою дачу, листья желтые кружились, призывая подготовить загородные дома к зиме. Племянников не было по разным причинам, не было музея, но дача была! Их дача! Амгольд Николаевич заметил, что дачей пользуются без их согласия. Серафима обошла владения, нашла полный беспорядок на кухне, весьма свежий беспорядок. Им стало немного жутко. Какой-то конек горбунок пользуется их дачей!
   Надо было его выследить. Они поставили машину, взяли свои вещи и пошли на последний этаж, в холл. Им повезло, через час ворота разошлись по рельсам в разные стороны, во двор въехала великолепная иномарка, из нее вышли яркая, красивая женщина, и необыкновенный по своей красоте мужчина. Женщина посмотрела на главное здание дачного ансамбля, махнула головой, села в машину и выехала за ворота. Мужчина махнул ей рукой и пошел на кухню. Ворота закрылись.
   Хозяева вышли к гостю.
   Он не сильно удивился:
   – Здравствуйте, вы вероятно хозяева этой дачи? – сказал он красивым голосом с небольшой хрипотой.
   – А вы кто тогда? – спросил Амгольд Николаевич.
   – Живу здесь, пока никому не мешал.
   – Для бомжа вы слишком красивы и хорошо одеты.
   – Одели меня для работы.
   – Так вы еще и работает? Тогда платите нам за аренду дачи.
   – Договорились, сколько? Если можно заплачу не сейчас, а через пару недель.
   – Тогда с процентами.
   – Согласен.
   – У вас есть документы?
   Амгольд Николаевич повертел паспорт Эдуарда с городской пропиской, и вернул ему, назвав цену его проживание на даче. Эдик согласился.
   Серафима узнала своего попутчика в поезде, но промолчала.