Старушка замолчала, сжалась в своем кресле в маленький комочек нервов. Я хотела позвонить Гринсгорию Сергеевичу и сразу отдать ему, его семейную реликвию, но, вспомнив, что он едва ли расплатиться со старушкой, набрала номер Маграра, он-то не промах, и совсем неплохо водит свою старую иномарку по столице.
   Сообразительный Маграр, прихватив необходимы инструменты, довольно скоро появился перед двумя дамами разных эпох. Он ловко снял фанеру с какого-то предмета, покрытого мусором, который сыпался на него десятилетиями сквозь щели между листами фанеры.
   Старушка приободрилась, и сама подала тряпку, дабы смести мусорный налет с ее драгоценного предмета старины. Перед глазами очевидцев появилась конторка с ящичками и небольшим секретером.
   Мой цепкий взгляд определил, как минимум восемнадцатый век и необыкновенное качество изделия. Интересно, что в завитках по периметру изделия поблескивал янтарь, но я уже ничему не удивлялась, получалось, что проснулась мебель с янтарем, и один предмет за другим, потянулся ко мне. Я немедленно рассчиталась со старушкой, та в ответ гордо наклонила голову и тут же величественно откинула ее назад.
   Конторку повезли в бывшее логово Маграра, там предстояло восстановить предмет старины. Я сидела на стуле, а Маграр открывал ящички секретера перед моими глазами. Один ящик не открылся, он помудрил в замке инструментами и отрыл последний ящик. Мы наклонились над содержимым маленького ящичка. И увидели небольшую шкатулку с навесным замком, открыв замок, обнаружили внутри футляр, в футляре лежал широкий золотой браслет с полудрагоценным янтарем, но он был так красиво выполнен, да еще на него накладывалось пара столетий, что цена его было неизмеримо больше, чем стоили материалы, из которых он был выполнен.
   Маграр протянул мне футляр с браслетом. Я дала Маграру аванс на оформление реставрационных работ, и поехала к старушке. Та сидела в кресле, даже дверь не закрыла. Я подошла к ней. Старушка была мертва, рука одна так и осталась в том положение, в каком брала деньги из моей руки, но денег в ее руке не было!
   Телевизор стоял на полу, да и где ему стоять, если тумбу из-под него вывезли!
   – Руки! – крикнули за спиной, и я почувствовала твердый предмет, упирающийся в спину, я подняла руки, дамская сумочка повисла у меня на руке, но по опыту своей жизни, я много денег с собой не носила. Липкие руки сорвали сумочку, порылись в ней и вытолкнули меня с пустой сумкой за дверь.
   – Ша, тетка, ты ничего не видела, бери свою пустую сумку и тикай подальше!
 

Глава 22

 
   Я выбежала из дома, прошла десять шагов, села в машину, мотор завелся; и я медленно двинулась с места, ощупывая под грудью янтарный браслет, завернутый в платок, так, на всякий случай, а пустой футляр лежал в сумке. Я заглянула в сумку, футляра в ней не было… Ленивое воскресенье подходило к концу, я перекрасила волосы в парикмахерской, сидя под панамой из киселя с дырочками. На моей голове в волосах возникли перышки, в виде лапши. Дома я больше смотрела в зеркало, чем на телеэкран. Я переключала программы, но во всех программах встречала – комоды. 'У них, что сегодня день комода?' – подумала я недовольно.
   Запиликал мобильный телефон, молодой голос Маграра, что-то мне стал говорить, но я уловила одно слово – комод.
   – Маграр, что за комод? О чем ты говоришь? Я что-то упустила.
   – Мариона, тут знакомые ездили на похороны своего с деда, ему было где-то 90 лет, в его комнате обнаружили комод, весьма занимательный, предлагают его передать тебе в коллекцию.
   – Комод с барельефом, а в нем янтари?
   – Откуда ты узнала? Они тебе звонили?
   – Нет, день так складывается, как пасьянс, ты очень вовремя позвонил. Когда, говоришь, комод привезут?
   – Да хоть сейчас.
   – А ты, что не знаешь куда вести? Бери их под руки и вези вместе с комодом в нашу мастерскую по реставрации мебели, проще в твою старую квартиру. Знаешь где она?
   – Обижаешь. А ты там будешь?
   – Одеваюсь и выезжаю.
   – Лады.
   Я заплатила наследникам комода наличными за очередной подарок судьбы. В квартире вместе с комодом остались я, да Маграр. Мы осмотрели приобретенное сокровище, без слов понимая друг друга. Я поймала себя на мысли, что Маграр волнует больше, чем комод. Дерево, оно и есть дерево, а человек не дерево. Он тоже это почувствовал, в квартире стоял убогий диванчик, от его родителей еще остался. Мы одновременно сели на диван, и стали смотреть на комод, с первого взгляда было видно, что он сильно испорчен временем, но и отреставрировать его вполне было можно.
   – Маграр, как ты думаешь, а чувства можно отреставрировать?
   – Ты о чем?
   – Так, почувствовала себя старым комодом. День такой сегодня, даже эта старая развалина с остатками янтаря меня не радует, все мне надоело!
   – Да, ты что? Нам Гринсгорий Сергеевич за этот комод больше отвалит, раз в десять, после реставрации, конечно.
   – Эх, этот Гринсгорий Сергеевич! Маграр, все так запутанно, что этот комод мне ему продавать не хочется.
   – Оставьте себе, или просто поставь в магазин на продажу.
   – О, ты мне уже и советы даешь! Кто из нас начальник?
   – М…м… мало ли кто начальник?! Я мужчина, а ты женщина!
   – Мне нравится твой ответ, как бы из него пользу извлечь? Ты не знаешь?
   – А, чего тут знать? Ты – баба, я – мужик! Ты одна. Я вообще один… Да ты сюда прямо из ванны приехала, волосы рассыпчатые, чистенькие, даже влажные, ты вся такая!
   – Красиво говоришь, да здесь удобства относительные.
   – Какие нам нужны удобства? Мы ж на диване сидим! Старый он, так и, что, нас выдержит.
   – Ты чего это мне предлагаешь?
   – Ничего не предлагаю, – обиделся Маграр, – рядом с нами нет бугая, я и обрадовался.
   – Есть хороший специалист, пригласи его этот комод реставрировать, деньги на комоде уже лежат.
   – Заметил, а мои услуги оплатишь? За доставку антикварной, янтарной продукции!
   – Наличными? Ты мой молодой человек, и за свою работу зарплату получаешь. Лучше возьми ключи, привезешь сюда реставратора, он сам все знает, что делать.
   – А ящики открывать будем? – не дожидаясь ответа, Маграр встал, поставил комод под старую люстру, обошел его со всех сторон, открыл ящики, – чудес не было.
   Я посмотрела на него, потом на открытые ящики комода, встала, подошла к комоду, достала маленькую бутылочку, на ней виднелась полу стертая надпись 'пихтовое масло'. Я взяла бутылочку в руки:
   – А говоришь, ничего нет, а здесь такое сокровище! От деда осталось наследство.
   – Выброси! Зачем оно нужно?!
   – Смотри, какая упаковка! Маслом еще можно пользоваться.
   Я резким движением раскрыла диван, успев заметить, что внутри дивана лежит чистая простынь. Вторым движением я постелила ее на диван.
   – Прошу, Маграр, все готово для испытания наследства, скорее, его приложения.
   Я легла на край дивана и стала смотреть на комод, мне казалось, что старый дед вселился в комод и подмигивает мне. Маграр одним движением залетел на диван, на нем сверкал металлическими украшениями кожаный, широкий ремень…
   Я повернулся к нему, погладила ремень:
   – Хорошее у тебя укрепление, снять его можно? Или сложно?
   – Да и ты в каркасе, вон какая у тебя талия обтянутая! До тебя не добраться.
   – Не обижай, это летние платье, сейчас все ткани тянуться, – и я потянула замок молнию на платье вниз.
   Маграр снял ремень. Мы механически, каждый сам с себя снимали одежду и складывали со своей стороны дивана. Мы еще не верили сами себе, еще все казалось большой шуткой. Я протянула ему пихтовое масло, пальцами показала, как им надо пользоваться, он послушался. Он умел играть на гитаре, надо было свои способности использовать в жизни, его тонкие пальцы, смазанные маслом, изобразили на мгновение игру на гитаре, больше этого не требовалось. Он взлетел на мое чистое тело, такое живое, такое притягательно, такое нежное, такое готовое к нему, что он потонул в нем с замиранием сердца… Комод стоял понуро, о нем просто забыли. Я предложила Гринсгорию Сергеевичу деловое соглашение: я поставляю ему антикварную мебель, он платит. Он сдает антикварный этаж дачи, за большие деньги, и расплачивается за мебель для его музейной дачи, берущей начало от графа Орлова, от 1770 года. А кто не хочет пожить в интерьере, в котором сама царица почивала?
   Впереди меня шел мужчина в джинсах и ковбойке с полиэтиленовым пакетом в руке, но при этом его сильная рука была оттянута тяжестью. 'Какая тяжесть может лежать в пакете, рассчитанном на 3 килограмма веса?' – подумала я. Рука мужчины опустилась еще ниже и резко поднялась вверх, а на дороге оказался пакет, в котором нечто блеснула. Он остановился, а я резко затормозила свое движение, слегка задев мужчину.
   – Проходите, ничего для вас интересного здесь нет, – сказал он.
   – Вы, что гирю золотую несете в полиэтиленовом пакете? – спросила я.
   – Не твое дело, иди своей дорогой.
   Я посмотрела на пакет и поняла, что пакетов было несколько один в другом, тем более интересно, что такое блестящее он нес?
   – У меня есть сумка более прочная, чем пакеты, я могу ее дать вам, чтобы вы донесли свой предмет, – сказала я ему.
   – Не нужна мне твоя сумка! – истерически крикнул он.
   – Ну, порвали пакеты, чего кричать? Дарю вам сумку! – сказала я, протянув, ему пустую сумку и пошла, не глядя на него дальше.
   Он машинально взял сумку, завернул предмет в полиэтиленовые сумки, потом сунул этот сверток в мою сумку, рука его оттянулась под тяжестью предмета, а сумка стала трещать по швам.
   – Эй, девушка, забери свою сумку! Она рвется!
   Я оглянулась, подошла и забрала свою порванную сумку. Он двумя руками держал сверток перед собой.
   – Идите, нечего смотреть на меня! – крикнул он мне.
   – Чего вы так злитесь? – спросила я у него.
   – Ладно, скажу: я продал свою квартиру, живу теперь на даче, обходил напоследок квартиру, она еще отцу моему, геологу принадлежала; и поверишь, нашел слиток золото, самодельный!
   – Здорово! Не украл, а нашел в своей квартире!
   – Так, понимаешь, отца нет на свете несколько лет, а самородок вот – он!
   – Радуйся, а я пошла.
   – Нет, не уходи, мне одному жутко, я побоялся такси вызвать, думал, так донесу, тихо, чтобы никто не видел. А таксист он, как психолог. Ты вот все узнала, и он бы мог узнать. А моя машина в ремонте.
   – Ладно, понятно, мой дом рядом, я недавно переехала в однокомнатную квартиру, одна теперь живу.
   – Идем к тебе, до моей крутой дачи еще ехать надо. А тебя как зовут?
   – Мариона.
   – А меня Еврор. У меня еще есть брат Гринсгорий, но он живет на Малахите.
   – Понятно, вы ему про золото не говорите, а то на Малахит увезет, и не увидите нечаянное наследство.
   – Само собой, говорить не буду. Мне деньги нужны, я еще свою фирму организовываю.
   – Возьмите меня к себе на работу, если она недалеко находиться от моего дома.
   – Нет, почти в этом районе. А ты, Мариона, кто по образованию?
   – Химик. Я училась на строителя, но в какой-то момент передумала и перешла на химический факультет.
   – Ладно, возьму тебя менеджером по продажам, пойдешь?
   – Пойду, я ведь недавно сюда переехала, так, что мне очень нужно новое место работы.
   – Отдохну у тебя немного, с тобой поговорю, а ты мне машину вызови по телефону, а я попытаюсь молчать в машине.
   – А вы, знаете, я видела, что наша соседка, ездит на машине, пусть она вас отвезет!
   – Позови ее, если это удобно.
   Мы немного посидели у меня, чай попили, потом я вышла из квартиры и позвонила в дверь соседней квартиры, из нее вышел симпатичный молодой мужчина, и это был Маграр!
   – Мариона, ты, что-то хотела?
   – Я твоя новая соседка, очень нужно одного человека отвести домой, я видела, что тут живет женщина, у которой есть машина. Моя машина в ремонте.
   – Это моя мама, но ее сейчас дома нет, а я машины редко вожу, у меня не всегда это хорошо получается.
   – Ладно, такси вызову.
   – Правильно, вызови такси, и мне твой гость не нужен, пусть он уезжает.
   Я повернулась к своей двери, но как-то всем своим существом почувствовала, что Маграр смотрит мне в спину, я резко повернулась к нему:
   – До свидания, Маграр!
   – Именно, до следующего свидания.
   Я зашла в свою квартиру и сказала:
   – Еврор Сергеевич соседки дома нет, доедете на такси, хотите, я вас провожу?
   – Нет, провожать меня не надо, у меня на новой даче после стройки еще не все убрано, как только приведу ее в порядок, обязательно приглашу.
   Мы расстались, он взял мой номер телефона. Вот и все.
 

Глава 23

 
   Вскоре меня взял к себе на работу Еврор Сергеевич, я с ним столкнулась в большом и длинном коридоре производственного корпуса, потом он зашел ко мне в офис.
   Оказалось, что разные фирмы снимали офисы в одном здании. Следующий раз Маграр пришел ко мне домой. Он, видя меня в качестве соседки по лестничной площадке, сделал мне предложение.
   – Неделю мы с тобой знакомы, – ответила я.
   – Я не был женат, и детей у меня не было, – добавил Маграр.
   – Чудный срок для предложения, – сказала я.
   – Подожди! Я сейчас свою мать позову! – крикнул Маграр и исчез за дверью.
   Вскоре Маграр появился в дверях с симпатичной женщиной неопределенного возраста, Анной Александровной.
   Маграр внимательно посмотрел на меня и спросил:
   – Женимся?
   – Сейчас?
   – Немедленно, пока Еврор Сергеевич не явился.
   Да, Маграр уже узнал, как зовут моего нового начальника, и торопился со свадьбой, сам не зная, зачем это ему нужно. Если честно, то я специально купила квартиру рядом с ним.
   – Мариона, твои дела идут просто великолепно, – сказала Анна Александровна, осматривая мою комнату.
   – А, что делать? В новом доме у меня новые соседи, а я сейчас слышу, что за входной дверью делается. К вам кто-то пришел.
   В дверь ко мне постучали, а не позвонили.
   Маграр подошел к двери:
   – Родька, как ты догадался, что я тебя жду?
   – Видел твоего соседа из соседней квартиры, он сказал, что появилась новая соседка на вашей лестничной площадке, нетрудно было догадаться, что ты ее не пропустил.
   – Друг, ты пришел во время, я сватаю соседку за себя, а ты ее у меня не отбивай.
   – Я, что такой плохой, чтобы у друга жену уводить? Я знаю, как ты с ножами управляешься.
   – Мариона еще не жена, но очень похожа на мою невесту.
   – Так ее Мариона зовут? Приятно будет познакомиться.
   Мы не расписались. Он всегда и во всем торопился, словно боялся опоздать.
   Вскоре Маграр стал приставать с вопросом:
   – А когда у нас будет ребенок?
   Я смотрела на него удивленно, не понимая, когда бы мы успели сделать ребенка?
   Маграр принес мне в подарок шесть стульев. Я удивилась подарку, в моей маленькой квартире один стул поставить некуда, и то только в кладовку. Это на Малахите у меня был целый витой дом, а в столице у меня маленькая квартира. И я так хотела сделать ее красивой! А вместо этого все свободное время у меня уходило на приготовление пищи для Маграра.
   Еще он принес каталог антикварной мебели, я долго его рассматривала, и смутно чувствовала в душе непонятную тревогу. Мне очень понравился журнал, а особенно мебель в журнале. Мне захотелось жить среди этой мебели! Да, где ее взять? И главное, на какие деньги?
   Минутная музейная слабость к золотым вензелям неизбежно переходила в жизненную потребность. Я всегда жила среди прямоугольных домов или прямоугольной мебели простой до примитивности. Получалось, что до двадцатого века создавали мебель, радующую глаза, хотя бы небольшой части общества, а потом все исчезло и перешло в музеи.
   А мне так хотелось чего-нибудь золотого и с вензелями! Из-за этой потребности у меня всегда было смутное желание, побывать в прошлом веке, и я ходила по музеям.
   А, где еще найти остатки прошлой жизни?
   Купила я золотистую краску, просто потому, что она мне понравилась, и поставила перед глазами, в Марионе, что так быстрее придумаю, как ее использовать. А в душе у меня было пусто, пусто, до отчаянья и головной боли: у нового, благородно изогнутого стула, две ножки постоянно выступали вперед, и куда они бежали? А сделан он так, что в его сидении можно было только сокровища прятать. Да, где их взять? Сокровища. И в голове нет ничего, кроме этой самой головной боли, а когда сидишь на этом стуле, то мысли лучше функционируют. А на старом стуле – мысли старые, или пусто, и желания спят. Нет желаний.
   Я коснулась обивки стула рукой. У меня появилась мысль продать этот стул и его братьев за большие деньги. Меня вчера попутным ветром занесло в антикварный магазин мебели, и я увидела цены на очень старую мебель. Цены мне понравились, дома у меня стояли шесть стульев с изогнутым профилем, обтянутых шелком. Я взяла в руки банку с золотой краской, взболтала жидкое золото. Задумалась на секунду, полиэтиленовой пленкой обтянула шелк, и из пульверизатора покрыла дерево стульев золотой краской. Я залюбовалась своей работой, потом решительно набрала номер телефона:
   – Маграр, будь человеком, у тебя есть камеры тепла и холода, я помню, ты о них говорил, в них стул влезет?
   – Мариона, ты чего опять придумала на мою голову?
   – Я, что деньги у тебя прошу? Нет, прошу, возьми новый стул, погрей его и заморозь, раз десять и все.
   – Понятно, понимаешь, дорогая моя, так поступают с иконами, но не со стульями!
   – Родной мой, я не умею рисовать иконы, я стул покрасила, только олифы нет.
   – Ладно, возьму твой стул, погрею, заморожу, но претензии по его внешнему виду не приму.
   – Спасибо, а шесть стульев возьмешь?
   – Радость моя, у меня солидная фирма, один чужой стул я смогу оправдать, сославшись на то, что его склеиваю, но шесть стульев…
   – Согласна на один стул, склей его, у него на самом деле передние ножки от задних ног постоянно вперед уходят, я уже их склеивала.
   – Мариона, слышу нормальную речь, склею, проведу испытания клеевого шва в дереве.
   – Маграр, спасибо, ты настоящий мужчина!
   Маграр принес стул на испытательный стенд, дежурная стенда согласилась помочь испытать клеевой шов в стуле. Стул ей очень понравился, и она вполне понимала желание Маграра склеить его качественно. Через пару суток Маграр вернул стул мне.
   Я ойкнула и радостно покрутила стул на одной ножке.
   – Мариона, чему радуешься? На стуле сидеть можно, но обивка несколько сжалась, само дерево слегка потрескалось, верхний слой покрытия вообще стал в мелких трещинах, надо заново красить.
   – Маграр, на этом стуле у меня в голове рождаются славные мысли, спасибо.
   – Тебе видней, я сделал, что ты просила, сиди на нем, мысли. У меня сегодня много работы, стул я тебе привез, все, я уехал. Пока.
   – Счастливо, родной! – Я расплылась радостной улыбкой, закрывая дверь за Маграром. Я подошла к стулу, взяла его и понесла к соседке.
   Соседка, пожилая, приятная женщина, встретила меня спокойно.
   Я высказала свою просьбу:
   – Анна Александровна, помогите, пожалуйста! Мне от бабушки достался один старый стул, я его выкинуть хотела, потом мне так понравился его изгиб, что рука не поднялась.
   – Конечно, Мариона, я помогу, но чем? Почистить его?
   – Что вы, ни в коем случае! Вы его сдайте в свой антикварный магазин, только не трогайте его, я его сама довезу до магазина.
   – Мариона, я никогда ничего своего не продавала, получиться ли у меня?
   – Анна Александровна, бабуля мне рассказывала, что этот стул ей достался от ее бабушки, он у нее стоял в кладовке.
   – Видно, что стул старый, забыли его вовремя выбросить.
   – Ладно, не надо его продавать, я просто хотела вам показать бабушкино наследство.
   – Мариона, я поняла, что ты пошутила, насчет антикварного магазина.
   – Простите, за беспокойство, – сказала я и спиной, неся стул, вышла из квартиры матери Маграра.
   Дома я перевернула стул, оторвала пожелтевшую этикетку, еще раз осмотрела стул, поставила его в угол, убрала из комнаты пять стульев собратьев, и без стульев поехала в магазин на алой полукруглой машине.
   – Вас что-то у нас заинтересовало? – спросил продавец консультант Шурик Селедкин.
   – Да, мне вы вчера еще понравились, – сказала я, кокетливо улыбаясь продавцу.
   – Меня среди антиквариата обычно не замечают, – хмуро ответил молодой человек.
   – Что вы сегодня вечером делаете? – спросила я мужчину.
   – К тебе еду, я правильно понял? – усмехаясь, ответил продавец, – Рабочий день через полчаса закончиться.
   – Можно я похожу пока по магазину, а потом поедем ко мне, я на машине.
   – Ходите, смотрите, это не запрещено, сами понимаете.
   Я два раза обошла торговые залы, потом вышла из магазина, и села в машину. Я с тоской подумала, что делаю глупость, мне захотелось уехать от магазина куда подальше, но на крыльце показался продавец Шурик.
   – Идите сюда, – позвала я, открывая дверцу машины.
   – Женщины меня еще не возили на машине, – сказал он, глядя, на машину.
   – Времена меняются, я давно за рулем.
   – Что мы у вас делать будем? Мы недавно знакомы. Я понял, ты хочешь оценить свой антиквариат!
   – Мы уже знакомые, а антиквариата у меня никогда не было, мебель современная.
   – Хороший ответ, а я подумал, что заманиваешь меня в дом, как оценщика старой мебели.
   В подъезде я столкнулась с Анной Александровной, та мне улыбнулась и вопросительно посмотрела на Шурика, но промолчала.
   Шурик прошел в квартиру и воскликнул:
   – Я прав, вы меня привезли оценивать этот стул! – и он подошел к стулу, – а, что неплохой стульчик! Прямо скажем неплохой!
   – Вы проницательны, – сказала я с некоторым внутренним раздражением, мне показалась, что афера себя не оправдала.
   – Продать?
   – Нет, он мне дорог, как память.
   – Все так говорят и продают, а покупатели эту память покупают. Сказать вам цену на этот стул? – и он назвал цену.
   – Так мало?
   – Вот видите, из-за стула вы меня привезли! А мало стул стоит потому, что без легенды стул, тянет на позапрошлый век.
   – Правда, что ли?
   – А, вы, что не знали что стул восемнадцатого – девятнадцатого века?
   – Нет, на самом деле я его принесла из бабушкиной кладовки. Мне его профиль понравился, изогнутость ног и спинки, с детства этот стул помню, я на нем сидела, когда к бабушке приходила пить чай с вишневым вареньем. Дома у нас варенья никогда не было.
   – С какой грустью вы говорите, и так красиво, но вспомнили бы лучше историю стула до варенья с чаем, или вспомните, что бабушка говорила о своей бабушке.
   – Не помню, мне это было неинтересно.
   – Тогда дороже не продать, а сейчас я уйду, стул привезете, и мы его продадим.
   Вот и вся любовь – на один стул.
   – Мне жаль, что вы уходите.
   – Я без обиды, вы не первая в моей работе, которая меня увозит на оценку антиквариата под предлогом интереса.
   Мужчина ушел.
   Я села на диван, еще раз посмотрела на стул и рассмеялась:
   – Это ж надо! Восемнадцатый век!
   Я позвонила Маграру:
   – Маграр, спасибо, родной мой, за стулья восемнадцатого века!
   – Мариона, ты откуда узнала, что они из восемнадцатого века?
   – Оценщик сказал из антикварного магазина мебели.
   – Ты бедствуешь, моя радость? Я подарил, а ты продаешь? Ну, ты даешь!
   – Так получилось, а они, что на самом деле из гарнитура восемнадцатого века?
   – А ты вспомни, где я работаю! Я теперь работаю на частной мебельной фабрике. Мы изготавливаем мебель на заказ малыми партиями. Как-то нас попросили сделать гарнитур из восемнадцати стульев, типа стульев восемнадцатого века, я ездил по музеям, нашел один стул в музеи, натуральный. Одним словом мы по этому стулу выполнили заказ, а заказчик оплатил двенадцать стульев, шесть стульев я купил по цене с большой скидкой, тебе подарил.
   – Вот теперь спасибо, а ты знаешь, что я могу один стул продать, как антиквариат восемнадцатого века?
   – А пять стульев не тянут на продажу?
   – Это целая история, ты лучше скажи, где находиться музей, в котором ты стул срисовал?
   – Я соскучился, приеду и все расскажу.
   – Резонно, приезжай, хоть сейчас, – сказала я, и положила трубку телефона.
 

Глава 24

 
   Я спрятала стул, прошедший испытания на стенде. Пять стульев я распределила по квартире так, чтобы их число не сразу определялось. Посмотрела на себя в зеркало и решила, что красивее быть, не обязательно и побрела на кухню готовить ужин для любимого мужчины. Дети у них пока не появились. Маграр хотел детей, бредил продолжением своего рода. Я упреки на эту тему не выносила. Я привыкла к дарам Маграра. Они меня устраивали.
   Он был гибким мужчиной, легким на подъем. Вес на его теле так равномерно распределялся, что он казался просто прекрасным, что мне весьма импонировало.
   Маграр знал и чувствовал дерево в любом его проявлении, но что касалось техники, тут у него был полный провал. Машину водить он умел, но без особой легкости, хотя имел права на вождение. Вообще он весь, был отголоском прошлых веков. Я шла в ногу со временем, работала менеджером на фирме, принадлежащей двум странам; была стройна, и в меру красива. Мужчинами на своей фирме я не увлекалась, они все были женаты, да и я была замужем, за Маграром, когда меня на очередную работу брали.
   В духовку я поставила рыбу, залитую майонезом. Маграр любил картофельное пюре, со сливочным маслом и молоком, этим я и занялась… Он привез сетку картошки, сетку свеклы и все остальные овощи. Я открыла дверь своему снабженцу, и пошла на кухню. Он сам знал, что ему делать со своими овощами. В нем не было эксцентричности, но была основательность, в нем не было любовной суеты, но любил он душевно. Меня устраивала так домовая любовь, без особых требований.