Я усмехнулся:
– Выходит, любовь действительно такая великая сила?
– Ну. Тебе бы и самому не мешало попробовать.
– Я готов.
– Думаешь? Ты и вправду готов?
– Послушай, Джон, мне надо с тобой поговорить.
– Я уже так и понял. Тот взрыв в Неваде, потом убийство Томаса Уэйра. Теперь возвращение Шейфера. – Сэмпсон посмотрел мне в глаза. – Давай, в чем дело?
– Информация строго конфиденциальная, Джон. Вашингтону предъявили требования и пригрозили большими неприятностями. Все очень серьезно. Мы предупреждены о новом нападении, если не выплатим крупный выкуп.
– А заплатить, само собой, нельзя. Соединенные Штаты не ведут переговоров с террористами.
– Не знаю. И никто ничего не знает. Кроме, может быть, президента. В общем, теперь тебе известно столько же, сколько и мне.
– И вести себя я должен соответственно.
– Ты все правильно понял. Только ничего и никому. Ни слова. Даже Билли.
Сэмпсон пожал мне руку.
– Я понял. Спасибо.
Глава 41
Глава 42
Глава 43
Глава 44
Глава 45
Глава 46
Глава 47
– Выходит, любовь действительно такая великая сила?
– Ну. Тебе бы и самому не мешало попробовать.
– Я готов.
– Думаешь? Ты и вправду готов?
– Послушай, Джон, мне надо с тобой поговорить.
– Я уже так и понял. Тот взрыв в Неваде, потом убийство Томаса Уэйра. Теперь возвращение Шейфера. – Сэмпсон посмотрел мне в глаза. – Давай, в чем дело?
– Информация строго конфиденциальная, Джон. Вашингтону предъявили требования и пригрозили большими неприятностями. Все очень серьезно. Мы предупреждены о новом нападении, если не выплатим крупный выкуп.
– А заплатить, само собой, нельзя. Соединенные Штаты не ведут переговоров с террористами.
– Не знаю. И никто ничего не знает. Кроме, может быть, президента. В общем, теперь тебе известно столько же, сколько и мне.
– И вести себя я должен соответственно.
– Ты все правильно понял. Только ничего и никому. Ни слова. Даже Билли.
Сэмпсон пожал мне руку.
– Я понял. Спасибо.
Глава 41
Я возвращался домой, то коря себя за излишнюю откровенность с Сэмпсоном, то оправдываясь тем, что иначе поступить не мог. В глубине души я знал – да, не мог: Джон часть моей семьи, вот и все, других объяснений не требовалось. Хотя, может быть, сказалась и усталость – ведь мы уже несколько дней работали по восемнадцать – двадцать часов в сутки. Или виноват стресс. Конечно, там, в верхах, идет тщательная проработка всех вариантов, но никто из тех, с кем я разговаривал, не знал ничего о реакции на требование выкупа. Нервы у всех, включая меня, были натянуты до предела. Отведенный нам срок уже уменьшился на двенадцать часов.
И все же гораздо сильнее мучили другие вопросы. Кто убил и изувечил молодую женщину на Нью-Джерси-авеню? Шейфер? Я почти не сомневался в этом, и Джон Сэмпсон тоже. Но зачем ему совершать такое грязное убийство именно сейчас? Зачем так рисковать? И почему тело убитой женщины обнаружено всего в двух милях от моего дома? Случайность?
Было уже поздно, и я бы с удовольствием подумал о чем-то другом, более приятном, да только мысли снова и снова возвращались на привычную колею. Я гнал "порше" по пустынным улицам, не снижая скорости, чтобы сосредоточиться на дороге и не отвлекаться. Получалось не очень хорошо.
Я свернул к дому, проехал по дорожке, выключил мотор и еще долго сидел в машине, настраиваясь на то, что собирался сделать. Позвонить Джамилле – на Западном побережье только одиннадцать. Кровь стучала в висках, как будто голова была готова взорваться. Последний раз я чувствовал себя так плохо, когда Ласка совершил серию убийств в Вашингтоне. Только теперь все еще хуже.
В конце концов я все-таки притащился домой. Прошел на террасу. Сел к старому пианино. Сыграть? В два часа ночи? А почему бы и нет? Уснуть ведь все равно не удастся.
Звонок телефона заставил меня вскочить и броситься в кухню.
О Боже, что там еще?
Я сорвал трубку:
– Да? Кросс.
Ничего.
Гудки.
Через несколько секунд телефон зазвонил снова. Я сразу же взял трубку.
И снова гудки.
И опять...
В конце концов я снял телефон со стены и убрал его в духовку, чтобы приглушить звук.
За спиной послышался шорох.
Я резко обернулся.
В двери стояла Нана – рост пять футов, вес девяносто пять фунтов. В ее карих глазах пылал огонь.
– В чем дело, Алекс? Что ты здесь делаешь? Что-то не так? Кто это звонит человеку домой посреди ночи?
Я сел за стол, налил чаю и рассказал ей все, что мог.
И все же гораздо сильнее мучили другие вопросы. Кто убил и изувечил молодую женщину на Нью-Джерси-авеню? Шейфер? Я почти не сомневался в этом, и Джон Сэмпсон тоже. Но зачем ему совершать такое грязное убийство именно сейчас? Зачем так рисковать? И почему тело убитой женщины обнаружено всего в двух милях от моего дома? Случайность?
Было уже поздно, и я бы с удовольствием подумал о чем-то другом, более приятном, да только мысли снова и снова возвращались на привычную колею. Я гнал "порше" по пустынным улицам, не снижая скорости, чтобы сосредоточиться на дороге и не отвлекаться. Получалось не очень хорошо.
Я свернул к дому, проехал по дорожке, выключил мотор и еще долго сидел в машине, настраиваясь на то, что собирался сделать. Позвонить Джамилле – на Западном побережье только одиннадцать. Кровь стучала в висках, как будто голова была готова взорваться. Последний раз я чувствовал себя так плохо, когда Ласка совершил серию убийств в Вашингтоне. Только теперь все еще хуже.
В конце концов я все-таки притащился домой. Прошел на террасу. Сел к старому пианино. Сыграть? В два часа ночи? А почему бы и нет? Уснуть ведь все равно не удастся.
Звонок телефона заставил меня вскочить и броситься в кухню.
О Боже, что там еще?
Я сорвал трубку:
– Да? Кросс.
Ничего.
Гудки.
Через несколько секунд телефон зазвонил снова. Я сразу же взял трубку.
И снова гудки.
И опять...
В конце концов я снял телефон со стены и убрал его в духовку, чтобы приглушить звук.
За спиной послышался шорох.
Я резко обернулся.
В двери стояла Нана – рост пять футов, вес девяносто пять фунтов. В ее карих глазах пылал огонь.
– В чем дело, Алекс? Что ты здесь делаешь? Что-то не так? Кто это звонит человеку домой посреди ночи?
Я сел за стол, налил чаю и рассказал ей все, что мог.
Глава 42
На следующий день мне в напарники определили Монни Доннелли, что стало хорошим известием для нас обоих. Нам поручили сбор информации о полковнике Шейфере и участвовавших в операции в Неваде наемниках.
Как всегда, Монни уже владела темой и взялась ввести меня в курс дела. Роясь в базе данных, отыскивая что-нибудь свеженькое по предмету, она одновременно обрушила на меня настоящую лавину фактов. Стоит Монни завестись, и остановить ее уже почти невозможно. На пути к истине эта женщина не щадит ни себя, ни других.
– Наемники, или так называемые "псы войны", по большей части бывшие военные, служившие в разного рода специальных подразделениях: "Дельта форс", армейские рейнджеры, САС, если это британцы. Многие функционируют совершенно законно, хотя и действуют в полукриминальном мире. Что я имею в виду? Только то, что они не обязаны выполнять требования военного кодекса поведения США. Мало того, они вообще не подпадают под действие наших законов. Формально эти парни должны подчиняться законам тех стран, где служат, но в некоторых горячих точках судебно-правовая система если не отсутствует полностью, то по крайней мере функционирует с большими перебоями.
– В общем, чаще всего они предоставлены самим себе и ничем не ограничены, – подытожил я. Как раз то, что и нужно Шейферу. – Сейчас ведь большинство наемников работают на частные компании?
Монни кивнула:
– Именно так. Есть такие частные военные компании. Зарабатывают в них до двадцати тысяч долларов в месяц, хотя в среднем, конечно, значительно меньше, тысячи три-четыре. У некоторых, самых крупных, есть собственная артиллерия, танки, даже – представь себе! – боевые самолеты.
– Представляю. В наше время все возможно. Я, например, могу поверить даже в злого и страшного Серого Волка.
Монни отвернулась от монитора и посмотрела на меня. Я сразу почувствовал, что она откопала нечто интересное.
– Послушай, здесь говорится, что наше министерство обороны имеет три тысячи действующих контрактов с частными военными компаниями, базирующимися на территории США. Общая сумма контрактов оценивается более чем в триста миллиардов долларов. Невероятно!
Я даже присвистнул от удивления.
– Да, по сравнению с этим даже требования Волка выглядят не такими уж запредельными.
– Надо ему заплатить, – сказала Монни. – А потом мы его поймаем.
– Предложение не по адресу. Но кое в чем я с тобой согласен. По крайней мере можно было бы разработать какой-то план.
Монни вернулась к компьютеру:
– Есть кое-что интересное по Ласке. Работал с организацией под названием "Мейнфорс интернэшнл". Слушай дальше: отделения в Лондоне, Вашингтоне и Франкфурте.
Я поднял голову:
– Вот как? В трех из нашей четверки городов? Что еще у тебя есть на "Мейнфорс"?
– Сейчас посмотрю. Среди клиентов – финансовые учреждения... нефть, разумеется... драгоценные камни.
– Алмазы?
– Лучшие друзья наемника. Шейфер проходил под именем Тимоти Хита. Работал в Гвинее, где "освобождал" захваченные "местным населением" шахты. Там же был арестован, обвинен в попытке подкупа правительственных чиновников. При себе в момент ареста имел миллион фунтов наличными.
– И как же ему удалось выкрутиться?
– Здесь говорится, что он бежал. Хм-м. Подробности не приводятся. Дальше ничего. След теряется. Странно.
– Тут у Ласки всегда полный порядок. Что он умеет, так это выкручиваться из трудных ситуаций. По крайней мере мы ему хвост так и не прижали. Может, именно поэтому Волк и привлек его к себе на службу.
– Нет, Алекс. – Монни повернулась на стуле и посмотрела мне в глаза. – Волк привлек его, потому что у тебя с Джеффри Шейфером личные счеты. И еще потому, что ты близок к директору ФБР.
Как всегда, Монни уже владела темой и взялась ввести меня в курс дела. Роясь в базе данных, отыскивая что-нибудь свеженькое по предмету, она одновременно обрушила на меня настоящую лавину фактов. Стоит Монни завестись, и остановить ее уже почти невозможно. На пути к истине эта женщина не щадит ни себя, ни других.
– Наемники, или так называемые "псы войны", по большей части бывшие военные, служившие в разного рода специальных подразделениях: "Дельта форс", армейские рейнджеры, САС, если это британцы. Многие функционируют совершенно законно, хотя и действуют в полукриминальном мире. Что я имею в виду? Только то, что они не обязаны выполнять требования военного кодекса поведения США. Мало того, они вообще не подпадают под действие наших законов. Формально эти парни должны подчиняться законам тех стран, где служат, но в некоторых горячих точках судебно-правовая система если не отсутствует полностью, то по крайней мере функционирует с большими перебоями.
– В общем, чаще всего они предоставлены самим себе и ничем не ограничены, – подытожил я. Как раз то, что и нужно Шейферу. – Сейчас ведь большинство наемников работают на частные компании?
Монни кивнула:
– Именно так. Есть такие частные военные компании. Зарабатывают в них до двадцати тысяч долларов в месяц, хотя в среднем, конечно, значительно меньше, тысячи три-четыре. У некоторых, самых крупных, есть собственная артиллерия, танки, даже – представь себе! – боевые самолеты.
– Представляю. В наше время все возможно. Я, например, могу поверить даже в злого и страшного Серого Волка.
Монни отвернулась от монитора и посмотрела на меня. Я сразу почувствовал, что она откопала нечто интересное.
– Послушай, здесь говорится, что наше министерство обороны имеет три тысячи действующих контрактов с частными военными компаниями, базирующимися на территории США. Общая сумма контрактов оценивается более чем в триста миллиардов долларов. Невероятно!
Я даже присвистнул от удивления.
– Да, по сравнению с этим даже требования Волка выглядят не такими уж запредельными.
– Надо ему заплатить, – сказала Монни. – А потом мы его поймаем.
– Предложение не по адресу. Но кое в чем я с тобой согласен. По крайней мере можно было бы разработать какой-то план.
Монни вернулась к компьютеру:
– Есть кое-что интересное по Ласке. Работал с организацией под названием "Мейнфорс интернэшнл". Слушай дальше: отделения в Лондоне, Вашингтоне и Франкфурте.
Я поднял голову:
– Вот как? В трех из нашей четверки городов? Что еще у тебя есть на "Мейнфорс"?
– Сейчас посмотрю. Среди клиентов – финансовые учреждения... нефть, разумеется... драгоценные камни.
– Алмазы?
– Лучшие друзья наемника. Шейфер проходил под именем Тимоти Хита. Работал в Гвинее, где "освобождал" захваченные "местным населением" шахты. Там же был арестован, обвинен в попытке подкупа правительственных чиновников. При себе в момент ареста имел миллион фунтов наличными.
– И как же ему удалось выкрутиться?
– Здесь говорится, что он бежал. Хм-м. Подробности не приводятся. Дальше ничего. След теряется. Странно.
– Тут у Ласки всегда полный порядок. Что он умеет, так это выкручиваться из трудных ситуаций. По крайней мере мы ему хвост так и не прижали. Может, именно поэтому Волк и привлек его к себе на службу.
– Нет, Алекс. – Монни повернулась на стуле и посмотрела мне в глаза. – Волк привлек его, потому что у тебя с Джеффри Шейфером личные счеты. И еще потому, что ты близок к директору ФБР.
Глава 43
В тот же день, в два часа пополудни, я уже вылетел на Кубу, точнее, на военно-морскую базу Гуантанамо, или Гитмо, как называют ее военные. Я не просто выполнял распоряжение директора ФБР – мою миссию санкционировал президент Соединенных Штатов. В последнее время на базу в заливе Гуантанамо обрушился вал критики по поводу содержания там более семисот "задержанных" в связи с объявленной войной с терроризмом. Интересное, мягко говоря, местечко. Историческое, как ни посмотри.
Прямо с аэродрома меня отвезли в лагерь Дельта, где находится основная тюрьма. Территория огорожена колючей проволокой, по периметру несколько сторожевых вышек. В полете можно много чего узнать. Я, например, услышал – за достоверность информации не ручаюсь, – что одна американская корпорация получает прибыль в сто миллионов долларов за предоставляемые ею на базе услуги.
Человек, ради которого я прилетел на Кубу, был родом из Саудовской Аравии. Его держали в психиатрическом отделении на первом этаже отдельного от тюремного блока. Я не знал, как зовут пленника, не знал, сколько ему лет. Я вообще не знал о нем почти ничего, кроме того, что он располагает некоей важной информацией о Волке.
В наше распоряжение выделили "изолятор" – крохотную камеру без окон, с обитыми войлоком стенами. На время допроса туда принесли две табуретки.
– Я уже рассказал другим все, что знаю, – на весьма приличном английском сообщил заключенный, – и мне казалось, что мы заключили сделку. Меня обещали освободить. Это было два дня назад. Я по-прежнему здесь... Итак, кто вы?
– Меня прислали из Вашингтона специально для того, чтобы выслушать вашу историю. Так что расскажите все еще раз. Только это даст вам шанс. А вреда не будет.
Пленник устало кивнул:
– Верно, повредить мне уже ничто не может. Знаете, я провел здесь двести двадцать семь дней. Я не сделал ничего плохого, не нарушил никаких законов. Работал преподавателем в средней школе в Ньюарке, штат Нью-Джерси. Мне не предъявили никаких обвинений. Что вы об этом думаете?
– Думаю, что у вас есть возможность выйти отсюда. Расскажите мне все, что знаете о русском по кличке Волк.
– А зачем? Зачем мне разговаривать с вами? Может, я что-то прослушал? И опять-таки, кто вы такой?
Я пожал плечами. Мне дали четкую инструкцию ни в коем случае не представляться пленнику.
– Вам нечего терять, а приобрести можете многое. Вы стремитесь выбраться отсюда, а я могу оказать вам в этом помощь.
– Вопрос в том, захотите ли?
– Помогу, если смогу.
Арабу ничего не оставалось, как заговорить. Говорил он более полутора часов. Жизнь у него была, похоже, интересная. Он работал в службе безопасности королевской семьи Саудовской Аравии и иногда совершал поездки в Соединенные Штаты. Увиденное понравилось, и в конце концов он решил остаться в Америке.
– Друзья дома рассказывали об одном русском, общавшемся с недовольными членами королевской семьи, которых хватало во все времена. Русский искал деньги для финансирования крупной операции, направленной против Соединенных Штатов и Западной Европы. Деталей не раскрывали, но речь шла о чем-то не слабее Судного дня.
– Ты знаешь имя этого русского? Откуда он? Из какой страны, из какого города?
– Это-то и есть самое интересное. У меня сложилось впечатление, что русский – женщина, а не мужчина, Информация верная. И его точно называли Волком. Что это – имя, кличка или псевдоним, – не знаю.
Закончив, араб посмотрел на меня:
– Ну что? Вы мне поможете?
– Нет, пока ты не расскажешь все еще раз. С самого начала.
– Вы услышите то же самое. Потому что это правда.
Вечером того же дня я вылетел из Гитмо в Вашингтон. Хотя было уже поздно, пришлось доложить начальству о результатах командировки. Директор Бернс и Тони Вудс ждали меня в малом конференц-зале. Бернсу хотелось знать мое мнение по ключевым вопросам. Можно доверять арабу или нет? Узнали ли мы что-то новое о Волке? Действительно ли русский вел переговоры на Ближнем Востоке?
– Думаю, нам следует отпустить пленного, – сказал я.
– Значит, ты ему веришь?
Я покачал головой.
– Полагаю, ему просто дали эту информацию. Насколько она верна, судить не берусь. Он и сам не знает. Мы должны либо выдвинуть против него обвинения, либо отпустить.
– Алекс, Волк приезжал в Саудовскую Аравию? Возможно ли, что он женщина?
Я повторил то, что уже сказал раньше:
– Парень рассказал нам то, что рассказали ему. С какой целью – мы не знаем. Давайте отпустим учителя в Ньюарк.
– Это я уже слышал, – раздраженно бросил Бернс и протяжно вздохнул. – Меня сегодня вызывали к президенту. Там были и его советники. Они не видят возможности пойти на сделку с этими ублюдками. – Он поднял голову и в упор посмотрел на меня. – Мы должны найти Волка. Любым способом. В течение двух оставшихся дней.
Прямо с аэродрома меня отвезли в лагерь Дельта, где находится основная тюрьма. Территория огорожена колючей проволокой, по периметру несколько сторожевых вышек. В полете можно много чего узнать. Я, например, услышал – за достоверность информации не ручаюсь, – что одна американская корпорация получает прибыль в сто миллионов долларов за предоставляемые ею на базе услуги.
Человек, ради которого я прилетел на Кубу, был родом из Саудовской Аравии. Его держали в психиатрическом отделении на первом этаже отдельного от тюремного блока. Я не знал, как зовут пленника, не знал, сколько ему лет. Я вообще не знал о нем почти ничего, кроме того, что он располагает некоей важной информацией о Волке.
В наше распоряжение выделили "изолятор" – крохотную камеру без окон, с обитыми войлоком стенами. На время допроса туда принесли две табуретки.
– Я уже рассказал другим все, что знаю, – на весьма приличном английском сообщил заключенный, – и мне казалось, что мы заключили сделку. Меня обещали освободить. Это было два дня назад. Я по-прежнему здесь... Итак, кто вы?
– Меня прислали из Вашингтона специально для того, чтобы выслушать вашу историю. Так что расскажите все еще раз. Только это даст вам шанс. А вреда не будет.
Пленник устало кивнул:
– Верно, повредить мне уже ничто не может. Знаете, я провел здесь двести двадцать семь дней. Я не сделал ничего плохого, не нарушил никаких законов. Работал преподавателем в средней школе в Ньюарке, штат Нью-Джерси. Мне не предъявили никаких обвинений. Что вы об этом думаете?
– Думаю, что у вас есть возможность выйти отсюда. Расскажите мне все, что знаете о русском по кличке Волк.
– А зачем? Зачем мне разговаривать с вами? Может, я что-то прослушал? И опять-таки, кто вы такой?
Я пожал плечами. Мне дали четкую инструкцию ни в коем случае не представляться пленнику.
– Вам нечего терять, а приобрести можете многое. Вы стремитесь выбраться отсюда, а я могу оказать вам в этом помощь.
– Вопрос в том, захотите ли?
– Помогу, если смогу.
Арабу ничего не оставалось, как заговорить. Говорил он более полутора часов. Жизнь у него была, похоже, интересная. Он работал в службе безопасности королевской семьи Саудовской Аравии и иногда совершал поездки в Соединенные Штаты. Увиденное понравилось, и в конце концов он решил остаться в Америке.
– Друзья дома рассказывали об одном русском, общавшемся с недовольными членами королевской семьи, которых хватало во все времена. Русский искал деньги для финансирования крупной операции, направленной против Соединенных Штатов и Западной Европы. Деталей не раскрывали, но речь шла о чем-то не слабее Судного дня.
– Ты знаешь имя этого русского? Откуда он? Из какой страны, из какого города?
– Это-то и есть самое интересное. У меня сложилось впечатление, что русский – женщина, а не мужчина, Информация верная. И его точно называли Волком. Что это – имя, кличка или псевдоним, – не знаю.
Закончив, араб посмотрел на меня:
– Ну что? Вы мне поможете?
– Нет, пока ты не расскажешь все еще раз. С самого начала.
– Вы услышите то же самое. Потому что это правда.
Вечером того же дня я вылетел из Гитмо в Вашингтон. Хотя было уже поздно, пришлось доложить начальству о результатах командировки. Директор Бернс и Тони Вудс ждали меня в малом конференц-зале. Бернсу хотелось знать мое мнение по ключевым вопросам. Можно доверять арабу или нет? Узнали ли мы что-то новое о Волке? Действительно ли русский вел переговоры на Ближнем Востоке?
– Думаю, нам следует отпустить пленного, – сказал я.
– Значит, ты ему веришь?
Я покачал головой.
– Полагаю, ему просто дали эту информацию. Насколько она верна, судить не берусь. Он и сам не знает. Мы должны либо выдвинуть против него обвинения, либо отпустить.
– Алекс, Волк приезжал в Саудовскую Аравию? Возможно ли, что он женщина?
Я повторил то, что уже сказал раньше:
– Парень рассказал нам то, что рассказали ему. С какой целью – мы не знаем. Давайте отпустим учителя в Ньюарк.
– Это я уже слышал, – раздраженно бросил Бернс и протяжно вздохнул. – Меня сегодня вызывали к президенту. Там были и его советники. Они не видят возможности пойти на сделку с этими ублюдками. – Он поднял голову и в упор посмотрел на меня. – Мы должны найти Волка. Любым способом. В течение двух оставшихся дней.
Глава 44
Нет ничего хуже, чем ожидать неминуемого несчастья и сознавать свое бессилие, свою полную неспособность предотвратить его. На следующее утро я поднялся в пять и позавтракал с Наной в кухне.
– Нам надо поговорить и решить, как быть с тобой и детьми. Ты для этого уже достаточно проснулась?
– Я-то да, Алекс, а вот как ты? Готов пораскинуть мозгами?
Я кивнул и прикусил язык. Нана собиралась сказать что-то, и мне полагалось слушать. С возрастом понимаешь, что, сколько бы лет тебе ни было, в глазах родителей и бабушек с дедушками ты всегда остаешься в какой-то степени ребенком.
– Давай, я слушаю.
– Вот так бы сразу. Есть две причины, по которым я не собираюсь уезжать из Вашингтона. Пока еще успеваешь? Хорошо. Во-первых, я прожила в этом доме восемьдесят три года. Здесь родилась Реджина Хоуп, и здесь я планирую умереть. Звучит, может быть, немного глупо, но как есть, так есть. Я люблю Вашингтон, люблю наш квартал и особенно этот дом, где со мной так много всего случилось. Не станет его, не станет и меня. Печально, да, очень печально, но такова теперь наша жизнь. Таким стал мир, Алекс.
Я отодвинул чашку с кофе и тарелку с коричным тостом без масла и невесело улыбнулся:
– Ты снова заговорила тоном старой школьной учительницы.
– Может быть. Ну и что? Мы обсуждаем важную тему. Я почти не спала сегодня ночью. Лежала в темноте с открытыми глазами и думала о том, что хочу сказать тебе. А теперь твоя очередь. Что ты хочешь сказать? Что мы должны уехать?
– Нана, если с детьми что-то случится, я никогда себе не прощу.
– Я тоже. Об этом нечего и говорить.
В ее лице ничто не дрогнуло, только взгляд стал тверже.
Некоторое время моя бабушка молчала, и я даже начал надеяться на то, что она передумала.
– Я здесь живу, Алекс. Я должна остаться. Если ты считаешь, что детям следует уехать, пусть поживут у тети Тайи. А теперь... Эй, это все, что ты собираешься съесть на завтрак? Жалкий тост? Ну уж нет. Я приготовлю настоящий завтрак. Наверняка у тебя впереди долгий и тяжелый день. Страшный день.
– Нам надо поговорить и решить, как быть с тобой и детьми. Ты для этого уже достаточно проснулась?
– Я-то да, Алекс, а вот как ты? Готов пораскинуть мозгами?
Я кивнул и прикусил язык. Нана собиралась сказать что-то, и мне полагалось слушать. С возрастом понимаешь, что, сколько бы лет тебе ни было, в глазах родителей и бабушек с дедушками ты всегда остаешься в какой-то степени ребенком.
– Давай, я слушаю.
– Вот так бы сразу. Есть две причины, по которым я не собираюсь уезжать из Вашингтона. Пока еще успеваешь? Хорошо. Во-первых, я прожила в этом доме восемьдесят три года. Здесь родилась Реджина Хоуп, и здесь я планирую умереть. Звучит, может быть, немного глупо, но как есть, так есть. Я люблю Вашингтон, люблю наш квартал и особенно этот дом, где со мной так много всего случилось. Не станет его, не станет и меня. Печально, да, очень печально, но такова теперь наша жизнь. Таким стал мир, Алекс.
Я отодвинул чашку с кофе и тарелку с коричным тостом без масла и невесело улыбнулся:
– Ты снова заговорила тоном старой школьной учительницы.
– Может быть. Ну и что? Мы обсуждаем важную тему. Я почти не спала сегодня ночью. Лежала в темноте с открытыми глазами и думала о том, что хочу сказать тебе. А теперь твоя очередь. Что ты хочешь сказать? Что мы должны уехать?
– Нана, если с детьми что-то случится, я никогда себе не прощу.
– Я тоже. Об этом нечего и говорить.
В ее лице ничто не дрогнуло, только взгляд стал тверже.
Некоторое время моя бабушка молчала, и я даже начал надеяться на то, что она передумала.
– Я здесь живу, Алекс. Я должна остаться. Если ты считаешь, что детям следует уехать, пусть поживут у тети Тайи. А теперь... Эй, это все, что ты собираешься съесть на завтрак? Жалкий тост? Ну уж нет. Я приготовлю настоящий завтрак. Наверняка у тебя впереди долгий и тяжелый день. Страшный день.
Глава 45
Волк был на Ближнем Востоке, так что по крайней мере часть слухов соответствовала действительности.
Собрание, созванное им для "пополнения фондов", проходило в палаточном городке примерно в семидесяти милях к северо-западу от столицы Саудовской Аравии, Эр-Рияда. Присутствовали представители как арабского мира, так и азиатских стран. Что касается Волка, то он называл себя "странником, гражданином без родины".
Был ли этот человек действительно Волком? Или всего лишь его посланцем? Двойником? Никто не знал наверняка. Некоторые всерьез полагали, что Волк – женщина.
Человек, называвший себя Волком, был высок, носил длинные каштановые волосы и окладистую бороду. Но ведь с такой внешностью не спрячешься в толпе, думали одни. Почему он так открыто демонстрирует себя, ломали головы другие. Там, где нет ответов, появляется тайна, а тайна всегда придает человеку ореол значимости, загадочности, величия. Может, он и есть подлинный лидер, закулисный властитель, истинный кукловод?
Волк и вел себя не так, как остальные. Пока одни коротали оставшееся до начала собрания время за виски или чаем, дружескими разговорами и пустой болтовней, он стоял отдельно, ни с кем не общаясь и раздраженно отмахиваясь от тех немногих, кто приближался к нему.
Погода выдалась как по заказу, и встречу решили провести на открытом воздухе. Выйдя из палатки, участники рассеялись на отведенных для них местах.
Разговоры смолкли, и слово взял Волк. К собравшимся он обратился по-английски, зная, что если не все говорят на этом языке, то понимает его каждый.
– Я прибыл сюда, чтобы доложить: пока все идет хорошо, так что давайте возрадуемся и возблагодарим Всевышнего.
– Откуда нам это знать? И почему мы должны верить тебе на слово? – спросил один из главных участников собрания.
Волк знал его – моджахед, воин ислама.
Он радушно улыбнулся:
– Во-первых, у вас есть мое слово. И может быть, не в этой стране, но в большинстве других есть радио, телевизоры, газеты, которые ежедневно подтверждают, что мы создали серьезные проблемы для американцев, англичан и немцев. Кстати, если кому-то нужно иное доказательство, кроме моего слова, то прямо здесь, в палатке, можно посмотреть Си-эн-эн.
Волк отвел взгляд от моджахеда, лицо которого потемнело от смущения и злости.
– Наш план работает, однако сейчас пришло время сделать еще одно пожертвование ради того, чтобы все части механизма двигались без остановок и помех. Пусть каждый выразит свое согласие или несогласие. Чтобы делать деньги, надо их тратить. Западная идея, но верная.
Он оглядел всех присутствующих, медленно скользя взглядом по кругу, и каждый отвечал либо кивком, либо поднятой рукой. Несогласный нашелся только один – тот самый бородатый араб, вызывающе скрестивший руки на груди.
– Твоего слова недостаточно. Нужны более веские доказательства.
– Понятно, – сказал Волк. – Мне ясен скрытый смысл вашего послания. Но и для вас у меня кое-что найдется.
Никто не успел и глазом моргнуть, как он вскинул руку. Прозвучал выстрел. Угрюмый моджахед упал замертво. Безжизненные глаза незряче смотрели в небо.
– Кому еще нужны подтверждения? Или моего слова все-таки достаточно? – спросил Волк. – Мы переходим к следующей стадии войны с Западом?
Никто не произнес ни слова.
– Хорошо. Значит, переходим. Поверьте мне, мы победим. Аллах акбар.
Господь велик.
"И я тоже".
Собрание, созванное им для "пополнения фондов", проходило в палаточном городке примерно в семидесяти милях к северо-западу от столицы Саудовской Аравии, Эр-Рияда. Присутствовали представители как арабского мира, так и азиатских стран. Что касается Волка, то он называл себя "странником, гражданином без родины".
Был ли этот человек действительно Волком? Или всего лишь его посланцем? Двойником? Никто не знал наверняка. Некоторые всерьез полагали, что Волк – женщина.
Человек, называвший себя Волком, был высок, носил длинные каштановые волосы и окладистую бороду. Но ведь с такой внешностью не спрячешься в толпе, думали одни. Почему он так открыто демонстрирует себя, ломали головы другие. Там, где нет ответов, появляется тайна, а тайна всегда придает человеку ореол значимости, загадочности, величия. Может, он и есть подлинный лидер, закулисный властитель, истинный кукловод?
Волк и вел себя не так, как остальные. Пока одни коротали оставшееся до начала собрания время за виски или чаем, дружескими разговорами и пустой болтовней, он стоял отдельно, ни с кем не общаясь и раздраженно отмахиваясь от тех немногих, кто приближался к нему.
Погода выдалась как по заказу, и встречу решили провести на открытом воздухе. Выйдя из палатки, участники рассеялись на отведенных для них местах.
Разговоры смолкли, и слово взял Волк. К собравшимся он обратился по-английски, зная, что если не все говорят на этом языке, то понимает его каждый.
– Я прибыл сюда, чтобы доложить: пока все идет хорошо, так что давайте возрадуемся и возблагодарим Всевышнего.
– Откуда нам это знать? И почему мы должны верить тебе на слово? – спросил один из главных участников собрания.
Волк знал его – моджахед, воин ислама.
Он радушно улыбнулся:
– Во-первых, у вас есть мое слово. И может быть, не в этой стране, но в большинстве других есть радио, телевизоры, газеты, которые ежедневно подтверждают, что мы создали серьезные проблемы для американцев, англичан и немцев. Кстати, если кому-то нужно иное доказательство, кроме моего слова, то прямо здесь, в палатке, можно посмотреть Си-эн-эн.
Волк отвел взгляд от моджахеда, лицо которого потемнело от смущения и злости.
– Наш план работает, однако сейчас пришло время сделать еще одно пожертвование ради того, чтобы все части механизма двигались без остановок и помех. Пусть каждый выразит свое согласие или несогласие. Чтобы делать деньги, надо их тратить. Западная идея, но верная.
Он оглядел всех присутствующих, медленно скользя взглядом по кругу, и каждый отвечал либо кивком, либо поднятой рукой. Несогласный нашелся только один – тот самый бородатый араб, вызывающе скрестивший руки на груди.
– Твоего слова недостаточно. Нужны более веские доказательства.
– Понятно, – сказал Волк. – Мне ясен скрытый смысл вашего послания. Но и для вас у меня кое-что найдется.
Никто не успел и глазом моргнуть, как он вскинул руку. Прозвучал выстрел. Угрюмый моджахед упал замертво. Безжизненные глаза незряче смотрели в небо.
– Кому еще нужны подтверждения? Или моего слова все-таки достаточно? – спросил Волк. – Мы переходим к следующей стадии войны с Западом?
Никто не произнес ни слова.
– Хорошо. Значит, переходим. Поверьте мне, мы победим. Аллах акбар.
Господь велик.
"И я тоже".
Глава 46
В 6.15 я преспокойно ехал на работу по Индепенденс-авеню, потягивая из стаканчика кофе и слушая по радио Джилла Скотта. Неожиданно заверещал сотовый, и я понял – все пропало.
Звонил Керт Кроуфорд. Он был сильно возбужден и говорил быстро, не давая мне вставить и слово:
– Алекс, одна из камер наблюдения в Нью-Йорке только что засекла Джеффри Шейфера. Он зашел в квартиру, за которой мы начали присматривать еще до всей этой кутерьмы. Думаем, Ласка нашел желающих ударить по Манхэттену. Они из "Аль-Каиды". В общем, отправляйся туда. Местечко для тебя мы уже зарезервировали, так что поворачивай своего "жеребца" на Эндрюс.
Я схватил лежавшую на сиденье "мигалку" и пришлепнул ее на крышу машины. Как будто вернулся в старые времена.
Менее чем через полчаса я уже примчался на военно-воздушную базу Эндрюс, где меня посадили на борт черного, как ночь, вертолета "Белл", который моментально взял курс на Нью-Йорк. Подлетая к Ист-Ривер, я представил, каким будет город, когда его охватит паника. Самая серьезная проблема заключалась в том, что мы физически не могли эвакуировать всех жителей городов, которым угрожала опасность. К тому же нас предупредили: при первой же попытке приступить к эвакуации Волк пообещал незамедлительно нанести удар. Пока угрозы этого монстра не просочились в прессу, но взрывы в Неваде, Англии и Германии уже насторожили весь мир.
На вертолетной площадке на Ист-Ривер меня ждали. Я сел в машину, и мы помчались в офис ФБР, расположенный в нижней части Манхэттена. После того как кто-то, просматривая пленку с камеры наблюдения, увидел на ней человека, похожего на Шейфера, в кабинетах беспрерывно шли совещания с участием самых высокопоставленных лип. Что Шейфер делает в Нью-Йорке? Встречается с членами ячейки "Аль-Каиды"? Слухи о посещении Волком Ближнего Востока вдруг получили серьезное подтверждение.
Меня быстро ввели в курс дела. Террористы, подозревавшиеся в принадлежности к "Аль-Каиде", находились в небольшом кирпичном здании около туннеля Холланд. Оставалось неясным, до сих пор ли там Шейфер. Он вошел в дом накануне, в девять вечера, и больше его никто не видел.
– Все остальные принадлежат к "Аль-Джихаду", – рассказывала Анджела Белл, исполнявшая обязанности аналитика при нью-йоркском подразделении по борьбе с терроризмом.
По ее словам, невзрачное трехэтажное строение, где окопались злоумышленники, занимали корейская импортно-экспортная компания и агентство, предлагавшее услуги по переводу с испанского и на испанский. Сами же террористы прятались за вывеской благотворительного фонда, оказывающего помощь детям Афганистана.
Судя по имеющимся в нашем распоряжении данным наружного наблюдения, в Нью-Йорке шла подготовка к крупномасштабной акции. На одном из складов в районе Лонг-Айленда, арендованном выходцем с Ближнего Востока, были обнаружены химические вещества и химическое оборудование, а на принадлежащий ему пикап поставили дополнительные рессоры, способные выдержать очень большой груз. Какой груз? Бомбу?
Результатом утреннего совещания стало решение о проведении скоординированных по времени облав как на складе в Лонг-Айленде, так и в доме возле Холланда.
Около четырех пополудни меня наконец отвезли туда, где ждала команды штурмовая группа.
Звонил Керт Кроуфорд. Он был сильно возбужден и говорил быстро, не давая мне вставить и слово:
– Алекс, одна из камер наблюдения в Нью-Йорке только что засекла Джеффри Шейфера. Он зашел в квартиру, за которой мы начали присматривать еще до всей этой кутерьмы. Думаем, Ласка нашел желающих ударить по Манхэттену. Они из "Аль-Каиды". В общем, отправляйся туда. Местечко для тебя мы уже зарезервировали, так что поворачивай своего "жеребца" на Эндрюс.
Я схватил лежавшую на сиденье "мигалку" и пришлепнул ее на крышу машины. Как будто вернулся в старые времена.
Менее чем через полчаса я уже примчался на военно-воздушную базу Эндрюс, где меня посадили на борт черного, как ночь, вертолета "Белл", который моментально взял курс на Нью-Йорк. Подлетая к Ист-Ривер, я представил, каким будет город, когда его охватит паника. Самая серьезная проблема заключалась в том, что мы физически не могли эвакуировать всех жителей городов, которым угрожала опасность. К тому же нас предупредили: при первой же попытке приступить к эвакуации Волк пообещал незамедлительно нанести удар. Пока угрозы этого монстра не просочились в прессу, но взрывы в Неваде, Англии и Германии уже насторожили весь мир.
На вертолетной площадке на Ист-Ривер меня ждали. Я сел в машину, и мы помчались в офис ФБР, расположенный в нижней части Манхэттена. После того как кто-то, просматривая пленку с камеры наблюдения, увидел на ней человека, похожего на Шейфера, в кабинетах беспрерывно шли совещания с участием самых высокопоставленных лип. Что Шейфер делает в Нью-Йорке? Встречается с членами ячейки "Аль-Каиды"? Слухи о посещении Волком Ближнего Востока вдруг получили серьезное подтверждение.
Меня быстро ввели в курс дела. Террористы, подозревавшиеся в принадлежности к "Аль-Каиде", находились в небольшом кирпичном здании около туннеля Холланд. Оставалось неясным, до сих пор ли там Шейфер. Он вошел в дом накануне, в девять вечера, и больше его никто не видел.
– Все остальные принадлежат к "Аль-Джихаду", – рассказывала Анджела Белл, исполнявшая обязанности аналитика при нью-йоркском подразделении по борьбе с терроризмом.
По ее словам, невзрачное трехэтажное строение, где окопались злоумышленники, занимали корейская импортно-экспортная компания и агентство, предлагавшее услуги по переводу с испанского и на испанский. Сами же террористы прятались за вывеской благотворительного фонда, оказывающего помощь детям Афганистана.
Судя по имеющимся в нашем распоряжении данным наружного наблюдения, в Нью-Йорке шла подготовка к крупномасштабной акции. На одном из складов в районе Лонг-Айленда, арендованном выходцем с Ближнего Востока, были обнаружены химические вещества и химическое оборудование, а на принадлежащий ему пикап поставили дополнительные рессоры, способные выдержать очень большой груз. Какой груз? Бомбу?
Результатом утреннего совещания стало решение о проведении скоординированных по времени облав как на складе в Лонг-Айленде, так и в доме возле Холланда.
Около четырех пополудни меня наконец отвезли туда, где ждала команды штурмовая группа.
Глава 47
Нас предупредили: ничего не предпринимать. Но как мы могли подчиниться такому приказу? Как могли сидеть сложа руки, когда опасность угрожает тысячам людей? К тому же у нас было оправдание: удар наносился по ячейке "Аль-Каиды" и не имел никакого отношения к Волку. Может, черт возьми, так оно на самом деле и было.
Вести наблюдение за зданием, где обосновались террористы и где, возможно, находился Джеффри Шейфер, не составляло особого труда. Трехэтажный дом из красного кирпича имел только один вход. Задняя запасная дверь выходила в узкий пустынный переулок, в котором мы уже установили скрытые беспроводные камеры. С одной стороны к зданию примыкала типография, с другой находилась автостоянка.
Где Ласка? Все еще там? Или ушел?
Обе группы – спецназа департамента полиции и подразделения по освобождению заложников ФБР – заняли верхний этаж упаковочного цеха в паре кварталов от Холланда.
Фэбээровцы настаивали на штурме, указывая, что самое лучшее время для удара – между двумя и тремя ночи. Положение у нашего начальства было не из легких. С одной стороны, террористическая ячейка и, возможно, Шейфер – надо только протянуть руку. С другой – труднопредсказуемые последствия, потому что все это могло быть подставой, еще одним испытанием.
Ближе к полуночи поползли слухи, что наблюдение обнаружило нечто новенькое. Около часа ночи меня позвали в бухгалтерию – тесную комнатку, где разместился наш штаб. Все должно было решиться в ближайшие минуты – либо "да", либо "нет".
Старшим группы был агент Майкл Эйнсли из нью-йоркского офиса. Высокий, ловкий, красивый мужчина, однако у меня почему-то сложилось впечатление, что он увереннее чувствовал бы себя на теннисном корте, чем в той кровавой заварушке, которая могла начаться с минуты на минуту.
– Вот что мы имеем на данный момент по результатам наблюдения, – сказал Эйнсли. – Сначала кое-что заметил один из наших снайперов, а потом мы сделали несколько снимков с разных мест. На мой взгляд, новости обнадеживающие. Посмотрите сами.
"Картинки" уже были сброшены на ноутбук, и Эйнсли оставалось только показать их.
– Вы видите окна интересующего нас здания, те, что с восточной стороны. Они не закрыты, и это показалось нам немного странным. Ребята там хитрые, как черти, и осторожные, но, наверное, проколы случаются у всех. Так или иначе, мы засекли в здании пять мужчин и двух женщин. К сожалению, полковника Шейфера нет ни на одном из снимков. По крайней мере пока мы его не обнаружили. – Эйнсли перевел дыхание и продолжил: – Мы также не видели, чтобы он покидал здание. Сейчас наши специалисты работают с тепловизорами, проверяют, пропустили мы кого или нет.
Департамент полиции Вашингтона не мог позволить себе такую роскошь, но в Бюро ими пользовались, и я знал, как работают эти приборы. Тепловизор улавливает температурные изменения, обнаруживает более теплые места, что позволяет наблюдателю как бы видеть сквозь стену.
Эйнсли привлек наше внимание к крупному плану, только что появившемуся на экране ноутбука: двое мужчин за кухонным столом.
– Вот здесь самое интересное. Тот, что слева, – Карим Аль-Лильяс. Номер четырнадцать в списке разыскиваемых министерством национальной безопасности, член "Аль-Каиды". Подозревается в причастности к взрывам в наших посольствах в Дар-эс-Саламе и Найроби в девяносто восьмом. Мы не знаем, когда и с какой целью он прибыл в Штаты, но в том, что это именно Аль-Лильяс, у нас сомнений нет.
Второй – Ахмед Эль-Мазри. В списке разыскиваемых идет под номером восемь. Инженер. И один, и другой в зоне наблюдения оказались впервые.
Судя по всему, оба ублюдка приехали в Нью-Йорк только что. Зачем? Что их сюда привело? В других обстоятельствах мы бы уже сидели с ними на кухне, заваривали мятный чай и готовились к долгой, приятной беседе.
Информация о них передана как в наш оперативный штаб здесь, так и в Вашингтон, поэтому команда должна поступить в самое ближайшее время. Либо "вперед", либо "отбой".
Эйнсли обвел собравшихся взглядом и наконец позволил себе улыбнуться.
Вести наблюдение за зданием, где обосновались террористы и где, возможно, находился Джеффри Шейфер, не составляло особого труда. Трехэтажный дом из красного кирпича имел только один вход. Задняя запасная дверь выходила в узкий пустынный переулок, в котором мы уже установили скрытые беспроводные камеры. С одной стороны к зданию примыкала типография, с другой находилась автостоянка.
Где Ласка? Все еще там? Или ушел?
Обе группы – спецназа департамента полиции и подразделения по освобождению заложников ФБР – заняли верхний этаж упаковочного цеха в паре кварталов от Холланда.
Фэбээровцы настаивали на штурме, указывая, что самое лучшее время для удара – между двумя и тремя ночи. Положение у нашего начальства было не из легких. С одной стороны, террористическая ячейка и, возможно, Шейфер – надо только протянуть руку. С другой – труднопредсказуемые последствия, потому что все это могло быть подставой, еще одним испытанием.
Ближе к полуночи поползли слухи, что наблюдение обнаружило нечто новенькое. Около часа ночи меня позвали в бухгалтерию – тесную комнатку, где разместился наш штаб. Все должно было решиться в ближайшие минуты – либо "да", либо "нет".
Старшим группы был агент Майкл Эйнсли из нью-йоркского офиса. Высокий, ловкий, красивый мужчина, однако у меня почему-то сложилось впечатление, что он увереннее чувствовал бы себя на теннисном корте, чем в той кровавой заварушке, которая могла начаться с минуты на минуту.
– Вот что мы имеем на данный момент по результатам наблюдения, – сказал Эйнсли. – Сначала кое-что заметил один из наших снайперов, а потом мы сделали несколько снимков с разных мест. На мой взгляд, новости обнадеживающие. Посмотрите сами.
"Картинки" уже были сброшены на ноутбук, и Эйнсли оставалось только показать их.
– Вы видите окна интересующего нас здания, те, что с восточной стороны. Они не закрыты, и это показалось нам немного странным. Ребята там хитрые, как черти, и осторожные, но, наверное, проколы случаются у всех. Так или иначе, мы засекли в здании пять мужчин и двух женщин. К сожалению, полковника Шейфера нет ни на одном из снимков. По крайней мере пока мы его не обнаружили. – Эйнсли перевел дыхание и продолжил: – Мы также не видели, чтобы он покидал здание. Сейчас наши специалисты работают с тепловизорами, проверяют, пропустили мы кого или нет.
Департамент полиции Вашингтона не мог позволить себе такую роскошь, но в Бюро ими пользовались, и я знал, как работают эти приборы. Тепловизор улавливает температурные изменения, обнаруживает более теплые места, что позволяет наблюдателю как бы видеть сквозь стену.
Эйнсли привлек наше внимание к крупному плану, только что появившемуся на экране ноутбука: двое мужчин за кухонным столом.
– Вот здесь самое интересное. Тот, что слева, – Карим Аль-Лильяс. Номер четырнадцать в списке разыскиваемых министерством национальной безопасности, член "Аль-Каиды". Подозревается в причастности к взрывам в наших посольствах в Дар-эс-Саламе и Найроби в девяносто восьмом. Мы не знаем, когда и с какой целью он прибыл в Штаты, но в том, что это именно Аль-Лильяс, у нас сомнений нет.
Второй – Ахмед Эль-Мазри. В списке разыскиваемых идет под номером восемь. Инженер. И один, и другой в зоне наблюдения оказались впервые.
Судя по всему, оба ублюдка приехали в Нью-Йорк только что. Зачем? Что их сюда привело? В других обстоятельствах мы бы уже сидели с ними на кухне, заваривали мятный чай и готовились к долгой, приятной беседе.
Информация о них передана как в наш оперативный штаб здесь, так и в Вашингтон, поэтому команда должна поступить в самое ближайшее время. Либо "вперед", либо "отбой".
Эйнсли обвел собравшихся взглядом и наконец позволил себе улыбнуться.