Джеймс Паттерсон
Лондонские мосты
Ларри Киршбауму за десятого Алекса Кросса. Этой книги не было бы без твоей преданности, твоего мудрого совета и твоей дружбы.
Пролог
Ласка возвращается – какой приятный сюрприз
Глава 1
Полковнику Джеффри Шейферу нравилась новая жизнь в Сальвадоре, третьем по величине и, как сказали бы некоторые, самом обаятельном и чарующем городе Бразилии. Там действительно было очень весело.
Полковник снял роскошную виллу с видом на знаменитый пляж Гуарахуба, где и проводил дни, потягивая сладкие кайпиринья или холодное как лед пиво "Брама" и поигрывая в теннис на корте клуба. По ночам же полковник Шейфер – психопат-убийца, более известный под кличкой Ласка – возвращался к старым забавам, выискивая и преследуя добычу на темных, узких, извилистых улочках Старого города. Он уже давно потерял счет своим жертвам в Бразилии, до которых в Сальвадоре никому не было дело. Похоже, их даже никто не считал. Газеты ни словом не обмолвились об исчезновении молоденьких проституток. Ни единым. Наверное, правы те, кто говорил, что люди здесь если еще не веселятся, то уже готовятся к очередной вечеринке.
В начале третьего ночи Шейфер возвратился на виллу с красивой юной проституткой, назвавшейся Марией. Потрясающее лицо, шикарное смуглое тело! И это в ее-то возрасте – Мария уверяла, что ей тринадцать.
Проходя через двор, Ласка сорвал с пальмы крупный, сочный банан. В это время года он не испытывал недостатка в кокосах, гуаве, манго и пинье, как еще называли сахарное яблоко. Держа банан на ладони, он подумал, что в Сальвадоре всегда можно найти что-нибудь свежее и спелое. Рай, да и только. "Или, может быть, ад, и я в нем дьявол?" – усмехнулся про себя Шейфер.
– Это тебе, Мария, – сказал он, передавая девушке банан. – Мы еще найдем ему применение.
Она понимающе улыбнулась, и Шейфер обратил внимание на глаза девушки – чудесные карие глаза. Теперь все это принадлежит ему: глаза, губы, груди.
В следующий миг Ласка увидел маленькую бразильскую обезьянку, мико, как их здесь называли, которая пыталась пробраться в дом через закрывающую окно противомоскитную сетку.
– А ну убирайся, чертов воришка! – крикнул он. – Пошел! Прочь!
Кусты зашевелились, раздвинулись, и из них выскочили трое мужчин. "Полиция, – подумал Шейфер, – наверное, американцы. Алекс Кросс?"
Копы уже навалились на него, сильные, как черти. Полковника свалили с ног, ударив бейсбольной битой или куском свинцовой трубы, бесцеремонно схватили за волосы и избивали до тех пор, пока он не потерял сознание.
– Мы взяли его. Взяли Ласку. С первой попытки. И это оказалось совсем нетрудно, – проговорил один из нападавших. – Занесите внутрь.
Он посмотрел на дрожащую от страха юную красотку:
– Ты отлично справилась, Мария. Ты привела его к нам. – Мужчина повернулся к одному из своих людей: – Убей ее.
Одиночный выстрел разорвал ночную тишину дворика. В Сальвадоре этого никто не заметил. В Сальвадоре до этого никому не было никакого дела.
Полковник снял роскошную виллу с видом на знаменитый пляж Гуарахуба, где и проводил дни, потягивая сладкие кайпиринья или холодное как лед пиво "Брама" и поигрывая в теннис на корте клуба. По ночам же полковник Шейфер – психопат-убийца, более известный под кличкой Ласка – возвращался к старым забавам, выискивая и преследуя добычу на темных, узких, извилистых улочках Старого города. Он уже давно потерял счет своим жертвам в Бразилии, до которых в Сальвадоре никому не было дело. Похоже, их даже никто не считал. Газеты ни словом не обмолвились об исчезновении молоденьких проституток. Ни единым. Наверное, правы те, кто говорил, что люди здесь если еще не веселятся, то уже готовятся к очередной вечеринке.
В начале третьего ночи Шейфер возвратился на виллу с красивой юной проституткой, назвавшейся Марией. Потрясающее лицо, шикарное смуглое тело! И это в ее-то возрасте – Мария уверяла, что ей тринадцать.
Проходя через двор, Ласка сорвал с пальмы крупный, сочный банан. В это время года он не испытывал недостатка в кокосах, гуаве, манго и пинье, как еще называли сахарное яблоко. Держа банан на ладони, он подумал, что в Сальвадоре всегда можно найти что-нибудь свежее и спелое. Рай, да и только. "Или, может быть, ад, и я в нем дьявол?" – усмехнулся про себя Шейфер.
– Это тебе, Мария, – сказал он, передавая девушке банан. – Мы еще найдем ему применение.
Она понимающе улыбнулась, и Шейфер обратил внимание на глаза девушки – чудесные карие глаза. Теперь все это принадлежит ему: глаза, губы, груди.
В следующий миг Ласка увидел маленькую бразильскую обезьянку, мико, как их здесь называли, которая пыталась пробраться в дом через закрывающую окно противомоскитную сетку.
– А ну убирайся, чертов воришка! – крикнул он. – Пошел! Прочь!
Кусты зашевелились, раздвинулись, и из них выскочили трое мужчин. "Полиция, – подумал Шейфер, – наверное, американцы. Алекс Кросс?"
Копы уже навалились на него, сильные, как черти. Полковника свалили с ног, ударив бейсбольной битой или куском свинцовой трубы, бесцеремонно схватили за волосы и избивали до тех пор, пока он не потерял сознание.
– Мы взяли его. Взяли Ласку. С первой попытки. И это оказалось совсем нетрудно, – проговорил один из нападавших. – Занесите внутрь.
Он посмотрел на дрожащую от страха юную красотку:
– Ты отлично справилась, Мария. Ты привела его к нам. – Мужчина повернулся к одному из своих людей: – Убей ее.
Одиночный выстрел разорвал ночную тишину дворика. В Сальвадоре этого никто не заметил. В Сальвадоре до этого никому не было никакого дела.
Глава 2
Ласка хотел только одного: умереть. Он свисал вниз головой с потолка собственной спальни. В комнате повсюду были зеркала, и он видел сразу несколько своих отражений.
Выглядел отставной полковник британской армии ужасно: голый, с кровоподтеками и синяками по всему телу. Руки крепко связаны за спиной, ноги перехвачены веревками у лодыжек, да так сильно, что кровь едва двигалась по жилам. В голове шумело.
Рядом с ним висела девушка по имени Мария, только она, если судить по отвратительному запаху, умерла по меньшей мере несколько часов назад. Карие глаза обращены в сторону полковника, но смотрят в пустоту.
Вожак захватившей его группы, бородатый, разминающий в руке черный резиновый мячик, опустился на корточки, так что лицо его оказалось в футе от лица Шейфера, и заговорил тихо, почти шепотом:
– Знаешь, что мы делали с пленными в те времена, когда я еще был при делах? Мы усаживали их за стол, вежливо и учтиво, а потом прибивали их гребаные языки к столу гвоздями. Это абсолютная правда, мой пронырливый друг. А знаешь, что мы делали потом? Ничего особенного, просто вырывали волосы... из ноздрей... с груди... живота... гениталий... Неприятно? Я бы сказал, немного более чем неприятно. Ух! – воскликнул он, подтверждая свой тезис наглядным примером. – Но это еще не самая худшая из пыток. Есть кое-что пострашнее. Пострашнее даже того, что ты собирался сделать с бедняжкой Марией. Ты хватаешь пленника за плечи и начинаешь трясти, трясти до тех пор, пока он не забьется в конвульсиях. Ты устраиваешь ему сотрясение мозга, а ведь мозг – самый чувствительный орган. Человек чувствует себя так, словно голова вот-вот оторвется. Тело будто горит. Думаешь, я преувеличиваю? Нет. И сейчас ты сам убедишься в этом.
Его схватили за плечи и начали трясти. Страшная, кошмарная пытка продолжалась почти час.
Наконец веревку обрезали, и Шейфера опустили на пол.
– Кто ты? – завопил он. – Что хочешь от меня?
Главный мучитель пожал плечами:
– Ты крепкий орешек, но всегда помни: я нашел тебя. И найду снова, если потребуется. Понятно?
Джеффри Шейфер с трудом сфокусировал взгляд, направив его туда, откуда, как казалось, исходил голос главаря.
– Что... тебе... нужно?
Бородатый наклонился к нему. Почти с улыбкой.
– У меня для тебя есть работа. Изумительная работа. Поверь, ты рожден для нее.
– Кто ты? – снова прошептал Ласка, с трудом шевеля разбитыми в кровь, распухшими губами.
Именно этот вопрос он сотни раз задавал себе во время пыток.
– Я – Волк, – ответил бородатый. – Возможно, ты слышал обо мне.
Выглядел отставной полковник британской армии ужасно: голый, с кровоподтеками и синяками по всему телу. Руки крепко связаны за спиной, ноги перехвачены веревками у лодыжек, да так сильно, что кровь едва двигалась по жилам. В голове шумело.
Рядом с ним висела девушка по имени Мария, только она, если судить по отвратительному запаху, умерла по меньшей мере несколько часов назад. Карие глаза обращены в сторону полковника, но смотрят в пустоту.
Вожак захватившей его группы, бородатый, разминающий в руке черный резиновый мячик, опустился на корточки, так что лицо его оказалось в футе от лица Шейфера, и заговорил тихо, почти шепотом:
– Знаешь, что мы делали с пленными в те времена, когда я еще был при делах? Мы усаживали их за стол, вежливо и учтиво, а потом прибивали их гребаные языки к столу гвоздями. Это абсолютная правда, мой пронырливый друг. А знаешь, что мы делали потом? Ничего особенного, просто вырывали волосы... из ноздрей... с груди... живота... гениталий... Неприятно? Я бы сказал, немного более чем неприятно. Ух! – воскликнул он, подтверждая свой тезис наглядным примером. – Но это еще не самая худшая из пыток. Есть кое-что пострашнее. Пострашнее даже того, что ты собирался сделать с бедняжкой Марией. Ты хватаешь пленника за плечи и начинаешь трясти, трясти до тех пор, пока он не забьется в конвульсиях. Ты устраиваешь ему сотрясение мозга, а ведь мозг – самый чувствительный орган. Человек чувствует себя так, словно голова вот-вот оторвется. Тело будто горит. Думаешь, я преувеличиваю? Нет. И сейчас ты сам убедишься в этом.
Его схватили за плечи и начали трясти. Страшная, кошмарная пытка продолжалась почти час.
Наконец веревку обрезали, и Шейфера опустили на пол.
– Кто ты? – завопил он. – Что хочешь от меня?
Главный мучитель пожал плечами:
– Ты крепкий орешек, но всегда помни: я нашел тебя. И найду снова, если потребуется. Понятно?
Джеффри Шейфер с трудом сфокусировал взгляд, направив его туда, откуда, как казалось, исходил голос главаря.
– Что... тебе... нужно?
Бородатый наклонился к нему. Почти с улыбкой.
– У меня для тебя есть работа. Изумительная работа. Поверь, ты рожден для нее.
– Кто ты? – снова прошептал Ласка, с трудом шевеля разбитыми в кровь, распухшими губами.
Именно этот вопрос он сотни раз задавал себе во время пыток.
– Я – Волк, – ответил бородатый. – Возможно, ты слышал обо мне.
Часть первая
Невероятное
Глава 3
Ясным солнечным днем, когда одному из них предстояло умереть, умереть совершенно неожиданно и без всяких на то причин, Фрэнсис и Дуги Пасловски развешивали во дворе простыни, наволочки и детскую одежду.
И тут трейлерный городок Санрайз-Вэлли, штат Невада, внезапно подвергся нашествию солдат американской армии. Солдат было очень много. Целая вереница грузовиков и джипов, поднимая тучи пыли, прогромыхала по проселочной дороге и остановилась напротив домика на колесах, где жили Пасловски. Из машин стали выпрыгивать солдаты. Они явно прибыли сюда не прохлаждаться.
– Боже милостивый, да что же это происходит? – ошарашенно спросил Дуги.
По причине нетрудоспособности его уволили с шахты Корти возле Уэллса, и теперь он пытался найти себе применение в доме. Получалось плохо. Дуги почти постоянно пребывал в подавленном настроении, раздражался по пустякам и был излишне резок с бедняжкой Фрэнсис и детьми.
Дуги обратил внимание, что выскакивающие из грузовиков солдаты – мужчины и женщины – облачены в полную летнюю боевую форму: кожаные ботинки, защитного цвета штаны и оливковые футболки – как будто они высадились где-нибудь в Ираке, а не в богом забытой дыре на краю Невады.
Держа наготове винтовки "М-16", солдаты устремились прямиком к трейлерам. Некоторые и сами выглядели испуганными.
Дувший из пустыни ветер донес до Пасловски крики:
– Мы эвакуируем город! Чрезвычайное положение! Всем покинуть дома! Немедленно!
Фрэнсис успела сообразить, что все кричат одно и то же, словно сцена отрепетирована заранее, а напряженные, серьезные лица ясно давали понять: спорить бесполезно. Соседи Пасловски – а их в городке на колесах насчитывалось три с лишним сотни, и некоторые были с большими странностями – уже выбегали из трейлеров, поругиваясь и причитая.
К Фрэнсис подбежала Дельта Шор:
– Что происходит, дорогуша? Почему здесь солдаты? Боже Всемогущий! Даже не верится. Они, должно быть, из Неллиса или Фэллона. Мне страшно, Фрэнсис. А тебе?
Фрэнсис открыла рот, чтобы ответить, выронив при этом прищепку, которую все еще держала в зубах.
– Говорят, что нас эвакуируют. Мне надо забрать девочек.
Она метнулась к дому, хотя при весе в двести сорок фунтов скорость была уже не та – как-никак лучшие деньки остались позади.
– Мэдисон, Бретт, сюда! Не бойтесь. Нам просто надо ненадолго уехать. Будет даже интересно. Как в кино. Ну же, пошевеливайтесь!
Девочки, двух и четырех лет, вышли из спальни, где смотрели мультик по Диснеевскому каналу. Старшая, Мэдисон, как обычно, завела неизменное:
– Почему? Зачем? Не хочу. Мы заняты, мама.
Фрэнсис схватила с кухонного стола сотовый – и тут ее ждал еще один сюрприз. Набрав номер полиции, она услышала лишь только сухое громкое потрескивание. Раньше ничего подобного не случалось, по крайней мере таких разрядов ей слышать еще не приходилось. Да что же это? Уж не ядерное ли нападение?
– Черт! – раздраженно бросила она телефону и едва не расплакалась. – Что же делается?
– Ты сказала плохое слово! – пискнула Бретт и рассмеялась.
Плохие слова ей нравились. Мамочка вроде бы как ошиблась, а Бретт любила ловить взрослых на ошибках.
– Забирайте миссис Саммеркин и Ойнка, – распорядилась Фрэнсис, понимая, что без любимых игрушек дети не тронутся с места, даже если на городок обрушатся все десять казней египетских.
Она молилась, чтобы этого не произошло, но что-то ведь случилось? Почему сюда налетело столько солдат? Почему они размахивают оружием, пугая и без того перепуганных людей?
Снаружи доносились крики соседей, и в их голосах звучали страх, тревога и растерянность.
– Кто говорит, что нам надо уезжать? Объясните, в чем дело? Только через мой труп! Вы меня слышите?
Последняя реплика принадлежала Дуги. Куда его черти понесли?!
– Дуги, вернись в дом! – позвала мужа Фрэнсис. – Помоги мне с девочками! Дуги, ты нам нужен!
Выстрел!
Громкий, похожий на треск молнии выстрел!
Фрэнсис побежала к двери – да, она снова бежала! – и увидела двух солдат армии США, стоящих над телом ее мужа.
"Боже, Дуги! Он даже не шевелится! Боже, Боже!"
Они просто убили его! Застрелили, как бешеного пса. Ни за что! Фрэнсис задрожала, затряслась. Ее вырвало.
Заверещали девочки:
– Фу, мамочка, фу! Ты испачкала всю кухню!
В следующий момент солдат с по меньшей мере двухдневной щетиной на физиономии вышиб дверь ударом ноги и заорал Фрэнсис прямо в лицо:
– Выметайся из трейлера! Живо! Если не хочешь сдохнуть!
Дуло винтовки смотрело ей в глаз.
– Я не шучу, леди. И сказать по правде, скорее спущу курок, чем буду повторять еще раз.
И тут трейлерный городок Санрайз-Вэлли, штат Невада, внезапно подвергся нашествию солдат американской армии. Солдат было очень много. Целая вереница грузовиков и джипов, поднимая тучи пыли, прогромыхала по проселочной дороге и остановилась напротив домика на колесах, где жили Пасловски. Из машин стали выпрыгивать солдаты. Они явно прибыли сюда не прохлаждаться.
– Боже милостивый, да что же это происходит? – ошарашенно спросил Дуги.
По причине нетрудоспособности его уволили с шахты Корти возле Уэллса, и теперь он пытался найти себе применение в доме. Получалось плохо. Дуги почти постоянно пребывал в подавленном настроении, раздражался по пустякам и был излишне резок с бедняжкой Фрэнсис и детьми.
Дуги обратил внимание, что выскакивающие из грузовиков солдаты – мужчины и женщины – облачены в полную летнюю боевую форму: кожаные ботинки, защитного цвета штаны и оливковые футболки – как будто они высадились где-нибудь в Ираке, а не в богом забытой дыре на краю Невады.
Держа наготове винтовки "М-16", солдаты устремились прямиком к трейлерам. Некоторые и сами выглядели испуганными.
Дувший из пустыни ветер донес до Пасловски крики:
– Мы эвакуируем город! Чрезвычайное положение! Всем покинуть дома! Немедленно!
Фрэнсис успела сообразить, что все кричат одно и то же, словно сцена отрепетирована заранее, а напряженные, серьезные лица ясно давали понять: спорить бесполезно. Соседи Пасловски – а их в городке на колесах насчитывалось три с лишним сотни, и некоторые были с большими странностями – уже выбегали из трейлеров, поругиваясь и причитая.
К Фрэнсис подбежала Дельта Шор:
– Что происходит, дорогуша? Почему здесь солдаты? Боже Всемогущий! Даже не верится. Они, должно быть, из Неллиса или Фэллона. Мне страшно, Фрэнсис. А тебе?
Фрэнсис открыла рот, чтобы ответить, выронив при этом прищепку, которую все еще держала в зубах.
– Говорят, что нас эвакуируют. Мне надо забрать девочек.
Она метнулась к дому, хотя при весе в двести сорок фунтов скорость была уже не та – как-никак лучшие деньки остались позади.
– Мэдисон, Бретт, сюда! Не бойтесь. Нам просто надо ненадолго уехать. Будет даже интересно. Как в кино. Ну же, пошевеливайтесь!
Девочки, двух и четырех лет, вышли из спальни, где смотрели мультик по Диснеевскому каналу. Старшая, Мэдисон, как обычно, завела неизменное:
– Почему? Зачем? Не хочу. Мы заняты, мама.
Фрэнсис схватила с кухонного стола сотовый – и тут ее ждал еще один сюрприз. Набрав номер полиции, она услышала лишь только сухое громкое потрескивание. Раньше ничего подобного не случалось, по крайней мере таких разрядов ей слышать еще не приходилось. Да что же это? Уж не ядерное ли нападение?
– Черт! – раздраженно бросила она телефону и едва не расплакалась. – Что же делается?
– Ты сказала плохое слово! – пискнула Бретт и рассмеялась.
Плохие слова ей нравились. Мамочка вроде бы как ошиблась, а Бретт любила ловить взрослых на ошибках.
– Забирайте миссис Саммеркин и Ойнка, – распорядилась Фрэнсис, понимая, что без любимых игрушек дети не тронутся с места, даже если на городок обрушатся все десять казней египетских.
Она молилась, чтобы этого не произошло, но что-то ведь случилось? Почему сюда налетело столько солдат? Почему они размахивают оружием, пугая и без того перепуганных людей?
Снаружи доносились крики соседей, и в их голосах звучали страх, тревога и растерянность.
– Кто говорит, что нам надо уезжать? Объясните, в чем дело? Только через мой труп! Вы меня слышите?
Последняя реплика принадлежала Дуги. Куда его черти понесли?!
– Дуги, вернись в дом! – позвала мужа Фрэнсис. – Помоги мне с девочками! Дуги, ты нам нужен!
Выстрел!
Громкий, похожий на треск молнии выстрел!
Фрэнсис побежала к двери – да, она снова бежала! – и увидела двух солдат армии США, стоящих над телом ее мужа.
"Боже, Дуги! Он даже не шевелится! Боже, Боже!"
Они просто убили его! Застрелили, как бешеного пса. Ни за что! Фрэнсис задрожала, затряслась. Ее вырвало.
Заверещали девочки:
– Фу, мамочка, фу! Ты испачкала всю кухню!
В следующий момент солдат с по меньшей мере двухдневной щетиной на физиономии вышиб дверь ударом ноги и заорал Фрэнсис прямо в лицо:
– Выметайся из трейлера! Живо! Если не хочешь сдохнуть!
Дуло винтовки смотрело ей в глаз.
– Я не шучу, леди. И сказать по правде, скорее спущу курок, чем буду повторять еще раз.
Глава 4
Целью работы – операции, миссии, назовите как хотите, – было уничтожить американский город. Средь бела дня.
Безумие, сумасшествие, бред. По сравнению с этим даже "Восход мертвецов" казался чем-то бледным и слабым. Санрайз-Вэлли, штат Невада, население триста пятнадцать отважных душ. Будущее население – ноль. Кто бы в такое поверил? А вот придется. И не позже чем через три минуты.
Никто из находившихся на борту маленького самолета не знал, почему именно этот городишко выбран для уничтожения, как никто не знал вообще ничего о полученном задании, кроме того, что платили за него очень хорошо и что деньги уже доставлены. Авансом. Черт возьми, они даже имен друг друга не знали! Каждый имел строго индивидуальное задание. Каждый получил только одну деталь пазла. Не более того.
Майкл Коста из Лос-Анджелеса был специалистом по боеприпасам, и ему поручили изготовить самодельную топливно-воздушную бомбу с реальной огневой мощью.
Да пожалуйста, это не так уж и трудно.
Коста взял за образец "BLU-96", в просторечии именуемую "газонокосилкой", что в общем-то достаточно верно характеризовало конечный результат. Он знал, что первоначально бомбу спроектировали для расчистки минных полей, а также джунглей и лесов для создания там посадочных зон.
Потом какому-то сумасшедшему пришло в голову, что "газонокосилка" может уничтожать людей так же легко, как и деревья, и булыжники.
Так Майкл Коста и попал на борт старого, битого-перебитого транспортного самолетика, летевшего над горным хребтом Тускарора к Санрайз-Вэлли, штат Невада, где и находилась их цель.
Бомбу он с новыми дружками собирал прямо в самолете. Им предоставили даже инструкцию, как это делать, словно они были полными идиотами. Инструкция называлась "Сборка топливно-воздушной бомбы. Пособие для тупых".
Вообще-то, как хорошо знал Коста, "BLU-96" представляет собой секретное оружие, доступ к которому тщательно контролируется военными властями. К несчастью для всех тех, кто жил, спал, ел, любил и занимался всеми прочими обычными делами в Санрайз-Вэлли, собрать "газонокосилку" не составляло большого труда и в домашних условиях из вполне доступных компонентов. Коста приобрел дополнительный топливный бак емкостью в тысячу галлонов, заполнил его высокооктановым бензином, поставил дисперсионное устройство и взял динамитные шашки в качестве детонатора. Потом смонтировал двигательный тормоз и запал, воспользовавшись для этого устройством для раскрытия парашюта. Вот и все дела.
А потом сообщил тем, кто был вместе с ним на борту самолета:
– Вы пролетаете над целью. Сбрасываете бомбу через рампу грузового отсека. И рвете ко всем чертям, как будто к вашей заднице поднесли горящий факел, а впереди у вас океан. Уж поверьте мне, "газонокосилка" не оставляет после себя ничего, кроме выжженной земли. О Санрайз-Вэлли будет напоминать только черное пятно посреди пустыни. Вот увидите.
Безумие, сумасшествие, бред. По сравнению с этим даже "Восход мертвецов" казался чем-то бледным и слабым. Санрайз-Вэлли, штат Невада, население триста пятнадцать отважных душ. Будущее население – ноль. Кто бы в такое поверил? А вот придется. И не позже чем через три минуты.
Никто из находившихся на борту маленького самолета не знал, почему именно этот городишко выбран для уничтожения, как никто не знал вообще ничего о полученном задании, кроме того, что платили за него очень хорошо и что деньги уже доставлены. Авансом. Черт возьми, они даже имен друг друга не знали! Каждый имел строго индивидуальное задание. Каждый получил только одну деталь пазла. Не более того.
Майкл Коста из Лос-Анджелеса был специалистом по боеприпасам, и ему поручили изготовить самодельную топливно-воздушную бомбу с реальной огневой мощью.
Да пожалуйста, это не так уж и трудно.
Коста взял за образец "BLU-96", в просторечии именуемую "газонокосилкой", что в общем-то достаточно верно характеризовало конечный результат. Он знал, что первоначально бомбу спроектировали для расчистки минных полей, а также джунглей и лесов для создания там посадочных зон.
Потом какому-то сумасшедшему пришло в голову, что "газонокосилка" может уничтожать людей так же легко, как и деревья, и булыжники.
Так Майкл Коста и попал на борт старого, битого-перебитого транспортного самолетика, летевшего над горным хребтом Тускарора к Санрайз-Вэлли, штат Невада, где и находилась их цель.
Бомбу он с новыми дружками собирал прямо в самолете. Им предоставили даже инструкцию, как это делать, словно они были полными идиотами. Инструкция называлась "Сборка топливно-воздушной бомбы. Пособие для тупых".
Вообще-то, как хорошо знал Коста, "BLU-96" представляет собой секретное оружие, доступ к которому тщательно контролируется военными властями. К несчастью для всех тех, кто жил, спал, ел, любил и занимался всеми прочими обычными делами в Санрайз-Вэлли, собрать "газонокосилку" не составляло большого труда и в домашних условиях из вполне доступных компонентов. Коста приобрел дополнительный топливный бак емкостью в тысячу галлонов, заполнил его высокооктановым бензином, поставил дисперсионное устройство и взял динамитные шашки в качестве детонатора. Потом смонтировал двигательный тормоз и запал, воспользовавшись для этого устройством для раскрытия парашюта. Вот и все дела.
А потом сообщил тем, кто был вместе с ним на борту самолета:
– Вы пролетаете над целью. Сбрасываете бомбу через рампу грузового отсека. И рвете ко всем чертям, как будто к вашей заднице поднесли горящий факел, а впереди у вас океан. Уж поверьте мне, "газонокосилка" не оставляет после себя ничего, кроме выжженной земли. О Санрайз-Вэлли будет напоминать только черное пятно посреди пустыни. Вот увидите.
Глава 5
– Успокойтесь, джентльмены. Никто не пострадает. По крайней мере в этот раз.
Находясь в восьмистах милях от места событий, Волк наблюдал за происходящим в пустыне в режиме реального времени. Как все просто! Установленные в Санрайз-Вэлли четыре камеры передавали видеоинформацию на четыре монитора в комнате дома в лос-анджелесском районе Бель-Эйр, где он и расположился. По крайней мере на время.
Не отрываясь от экранов, Волк следил за тем, как люди в военной форме сажают обитателей Санрайз-Вэлли в поджидающие их грузовики. Картинка была отличная, он мог прочитать надпись на нашивках на рукавах солдат: "Отряд 72. Национальная гвардия".
Внезапно Волк подался вперед:
– Черт! Не надо! Не делай этого, приятель.
Он несколько раз быстро сжал пальцами черный резиновый мяч, как делал всегда, когда злился или волновался.
Один из гражданских поднял ружье и направил на солдата. Какая глупость!
– Идиот! – крикнул в экран Волк.
Мгновение спустя мужчина с ружьем уже лежал на земле, уткнувшись лицом в бурую пыль, что послужило хорошим уроком для прочих жителей Санрайз-Вэлли, поспешивших занять свои места в грузовиках. "Это нужно было предусмотреть с самого начала", – подумал Волк. Непредусмотрительность обернулась маленькой проблемой.
В объективе одной из камер возник транспортный самолет, который, приблизившись к городу, совершил над ним круг. Снимавший его оператор находился, по всей вероятности, на армейском грузовике, спешно покидавшем обреченный городок. Картинка была черно-белая, что усиливало впечатление от увиденного, придавало происходящему больший реализм.
Сидевший на грузовике оператор по-прежнему не выпускал из виду скользящий над Санрайз-Вэлли самолет.
– Ангелы смерти, – прошептал Волк. – Прекрасный образ. Какой я художник.
Дверь грузового отсека открылась, и двое мужчин не без труда столкнули вниз топливный бак. Пилот заложил левый вираж и устремился в сторону от города. Он положил на место свою деталь пазла, выполнил свою часть работы и справился с этим хорошо.
– Будешь жить, – объявил Волк.
Теперь камера показывала панорамный вид, следя за медленно падающей бомбой. Потрясающее зрелище! Даже ему было страшно смотреть. Даже ему.
Бомба взорвалась примерно в сотне футов над землей.
– Ну ни хрена себе! – сказал Волк. Слова сами сорвались с языка. Обычно он не проявлял таких эмоций. На его глазах – оторваться было просто невозможно – "газонокосилка" уничтожила, сровняла с землей все в радиусе пятисот ярдов от точки сброса. Все живое, что находилось в этих пределах, погибло. Разрушение было полным. В окнах домов, отстоявших от места взрыва на расстоянии десяти миль, вылетели стекла. Содрогнулась земля и покачнулись здания в Элко, примерно в тридцати пяти милях от Санрайз-Вэлли. Взрыв услышали в соседнем штате.
И не только. Его услышали, например, в Лос-Анджелесе. Потому что крохотный городок Санрайз-Вэлли был всего лишь испытательным полигоном.
– Это разминка, – сказал Волк. – Начало кое-чего куда более грандиозного и великого. Мой шедевр. Моя расплата.
Находясь в восьмистах милях от места событий, Волк наблюдал за происходящим в пустыне в режиме реального времени. Как все просто! Установленные в Санрайз-Вэлли четыре камеры передавали видеоинформацию на четыре монитора в комнате дома в лос-анджелесском районе Бель-Эйр, где он и расположился. По крайней мере на время.
Не отрываясь от экранов, Волк следил за тем, как люди в военной форме сажают обитателей Санрайз-Вэлли в поджидающие их грузовики. Картинка была отличная, он мог прочитать надпись на нашивках на рукавах солдат: "Отряд 72. Национальная гвардия".
Внезапно Волк подался вперед:
– Черт! Не надо! Не делай этого, приятель.
Он несколько раз быстро сжал пальцами черный резиновый мяч, как делал всегда, когда злился или волновался.
Один из гражданских поднял ружье и направил на солдата. Какая глупость!
– Идиот! – крикнул в экран Волк.
Мгновение спустя мужчина с ружьем уже лежал на земле, уткнувшись лицом в бурую пыль, что послужило хорошим уроком для прочих жителей Санрайз-Вэлли, поспешивших занять свои места в грузовиках. "Это нужно было предусмотреть с самого начала", – подумал Волк. Непредусмотрительность обернулась маленькой проблемой.
В объективе одной из камер возник транспортный самолет, который, приблизившись к городу, совершил над ним круг. Снимавший его оператор находился, по всей вероятности, на армейском грузовике, спешно покидавшем обреченный городок. Картинка была черно-белая, что усиливало впечатление от увиденного, придавало происходящему больший реализм.
Сидевший на грузовике оператор по-прежнему не выпускал из виду скользящий над Санрайз-Вэлли самолет.
– Ангелы смерти, – прошептал Волк. – Прекрасный образ. Какой я художник.
Дверь грузового отсека открылась, и двое мужчин не без труда столкнули вниз топливный бак. Пилот заложил левый вираж и устремился в сторону от города. Он положил на место свою деталь пазла, выполнил свою часть работы и справился с этим хорошо.
– Будешь жить, – объявил Волк.
Теперь камера показывала панорамный вид, следя за медленно падающей бомбой. Потрясающее зрелище! Даже ему было страшно смотреть. Даже ему.
Бомба взорвалась примерно в сотне футов над землей.
– Ну ни хрена себе! – сказал Волк. Слова сами сорвались с языка. Обычно он не проявлял таких эмоций. На его глазах – оторваться было просто невозможно – "газонокосилка" уничтожила, сровняла с землей все в радиусе пятисот ярдов от точки сброса. Все живое, что находилось в этих пределах, погибло. Разрушение было полным. В окнах домов, отстоявших от места взрыва на расстоянии десяти миль, вылетели стекла. Содрогнулась земля и покачнулись здания в Элко, примерно в тридцати пяти милях от Санрайз-Вэлли. Взрыв услышали в соседнем штате.
И не только. Его услышали, например, в Лос-Анджелесе. Потому что крохотный городок Санрайз-Вэлли был всего лишь испытательным полигоном.
– Это разминка, – сказал Волк. – Начало кое-чего куда более грандиозного и великого. Мой шедевр. Моя расплата.
Глава 6
Когда все началось, я находился на Западном побережье, пребывая в блаженном неведении и вовсю наслаждаясь четырехдневным отпуском, первым за последние почти полтора года.
Первая остановка – Сиэтл, штат Вашингтон.
Сиэтл – красивый, жизнерадостный город, в котором, по крайней мере на мой взгляд, нарочитая грубоватость и простота старины естественно и приятно сочетаются с блеском и напором новых технологий. При других, обычных, обстоятельствах посещение этого города, наверно, доставило бы немалое удовольствие.
Обстоятельства, однако, были не совсем обычные, времена неопределенные, а чтобы вспомнить почему, достаточно только посмотреть на маленького мальчика, крепко ухватившегося за мою руку, когда мы переходили Уоллингфорд-авеню.
Взглянуть на него или прислушаться к тому, что говорит сердце.
Мальчика зовут Алекс, он мой сын, и видел я его впервые за последние четыре месяца. Они с мамой живут в Сиэтле, а я в Вашингтоне, в округе Колумбия, где работаю в Федеральном бюро расследований. Вопрос о том, с кем жить мальчику, в данный момент, после парочки весьма бурных стычек, рассматривается органами опеки, хотя у нас с его матерью и сохранились вполне дружеские отношения.
– Ну как, весело? – спросил я маленького Алекса, не расстававшегося с My, пятнистой коровой, его любимой игрушкой той поры, когда он жил со мной в Вашингтоне.
Малышу лишь недавно исполнилось три года, а он уже болтает без умолку и вообще радует меня во всех отношениях. Боже, как я его люблю! Его мать, Кристин, говорит, что у нас одаренный ребенок, очень умный, с творческими способностями, а так как она преподает в начальной школе и считается замечательной учительницей, то сомневаться в ее оценке не приходится.
Кристин жила в районе Уоллингфорд, отличном месте для прогулок, поэтому мы с Алексом решили далеко не ходить. Сначала поиграли на заднем дворе, просторном, обсаженном елочками, с прекрасным видом на Каскадные горы. Потом, во исполнение инструкций, полученных от Мамы Наны, я сделал несколько снимков, и Алекс потащил меня в огород, где росли помидоры, салат и кабачки. Все выглядело ухоженным, трава аккуратно подстрижена, а на подоконниках в кухне стояли горшочки с розмарином и мятой. Я сфотографировал Алекса и на их фоне.
Обойдя двор, мы отправились на игровую площадку, где немного поиграли в бейсбол. Следующим на очереди был зоопарк, потом еще одна прогулка, теперь уже вокруг Зеленого озера. Алекс с восторгом рассказывал о приближающемся детском Празднике моря и никак не мог понять, почему я не останусь. Зная, что будет дальше, я приготовился к нелегкому объяснению.
– Почему ты всегда должен куда-то уезжать? – спросил он, и у меня не нашлось подходящего ответа.
Острая, такая знакомая боль сковала грудь. Я хотел бы быть с тобой всегда и везде, малыш.
– Потому что должен. Но я скоро вернусь. Обещаю. Ты же знаешь, я всегда держу слово.
– Это потому, что ты полицейский? Поэтому ты должен уехать?
– Да. Отчасти поэтому. Такая у меня работа. Надо зарабатывать деньги на кассеты с мультиками и поп-тарт[1].
– А почему ты не найдешь другую работу? – не отставал Алекс.
– Я об этом подумаю, – сказал я и не солгал.
В последнее время мысль о том, чтобы покончить с карьерой полицейского, посещала меня все чаще. Я даже поговорил об этом со своим психиатром.
В половине третьего мы наконец вернулись домой. Здание было старое, в викторианском стиле, но недавно отреставрированное, выкрашенное в синий цвет с белой окантовкой и находящееся в отличном состоянии. Уютное, светлое, прекрасное место для подрастающего ребенка. Как, надо признать, и сам Сиэтл. Из окна комнаты малыша Алекса даже открывался вид на Каскадные горы. Чего еще желать ребенку?
Может быть, ему не хватает только отца, который появлялся бы чаще, чем раз в несколько месяцев? Как насчет этого?
Кристин ждала на крыльце и встретила нас очень тепло. Совсем не как в нашу последнюю встречу в Вашингтоне. Мог ли я доверять ей? А был ли у меня выбор?
Мы с Алексом обнялись на прощание, и я сделал еще пару снимков для Наны и детишек.
А потом они, Кристин и Алекс, вошли в дом, а я остался на улице, один. Сунул руки в карманы и зашагал к взятой напрокат машине, думая о сыне, скучая по нему, спрашивая себя, всегда ли расставание будет таким тяжелым, и зная: да, так будет всегда.
Первая остановка – Сиэтл, штат Вашингтон.
Сиэтл – красивый, жизнерадостный город, в котором, по крайней мере на мой взгляд, нарочитая грубоватость и простота старины естественно и приятно сочетаются с блеском и напором новых технологий. При других, обычных, обстоятельствах посещение этого города, наверно, доставило бы немалое удовольствие.
Обстоятельства, однако, были не совсем обычные, времена неопределенные, а чтобы вспомнить почему, достаточно только посмотреть на маленького мальчика, крепко ухватившегося за мою руку, когда мы переходили Уоллингфорд-авеню.
Взглянуть на него или прислушаться к тому, что говорит сердце.
Мальчика зовут Алекс, он мой сын, и видел я его впервые за последние четыре месяца. Они с мамой живут в Сиэтле, а я в Вашингтоне, в округе Колумбия, где работаю в Федеральном бюро расследований. Вопрос о том, с кем жить мальчику, в данный момент, после парочки весьма бурных стычек, рассматривается органами опеки, хотя у нас с его матерью и сохранились вполне дружеские отношения.
– Ну как, весело? – спросил я маленького Алекса, не расстававшегося с My, пятнистой коровой, его любимой игрушкой той поры, когда он жил со мной в Вашингтоне.
Малышу лишь недавно исполнилось три года, а он уже болтает без умолку и вообще радует меня во всех отношениях. Боже, как я его люблю! Его мать, Кристин, говорит, что у нас одаренный ребенок, очень умный, с творческими способностями, а так как она преподает в начальной школе и считается замечательной учительницей, то сомневаться в ее оценке не приходится.
Кристин жила в районе Уоллингфорд, отличном месте для прогулок, поэтому мы с Алексом решили далеко не ходить. Сначала поиграли на заднем дворе, просторном, обсаженном елочками, с прекрасным видом на Каскадные горы. Потом, во исполнение инструкций, полученных от Мамы Наны, я сделал несколько снимков, и Алекс потащил меня в огород, где росли помидоры, салат и кабачки. Все выглядело ухоженным, трава аккуратно подстрижена, а на подоконниках в кухне стояли горшочки с розмарином и мятой. Я сфотографировал Алекса и на их фоне.
Обойдя двор, мы отправились на игровую площадку, где немного поиграли в бейсбол. Следующим на очереди был зоопарк, потом еще одна прогулка, теперь уже вокруг Зеленого озера. Алекс с восторгом рассказывал о приближающемся детском Празднике моря и никак не мог понять, почему я не останусь. Зная, что будет дальше, я приготовился к нелегкому объяснению.
– Почему ты всегда должен куда-то уезжать? – спросил он, и у меня не нашлось подходящего ответа.
Острая, такая знакомая боль сковала грудь. Я хотел бы быть с тобой всегда и везде, малыш.
– Потому что должен. Но я скоро вернусь. Обещаю. Ты же знаешь, я всегда держу слово.
– Это потому, что ты полицейский? Поэтому ты должен уехать?
– Да. Отчасти поэтому. Такая у меня работа. Надо зарабатывать деньги на кассеты с мультиками и поп-тарт[1].
– А почему ты не найдешь другую работу? – не отставал Алекс.
– Я об этом подумаю, – сказал я и не солгал.
В последнее время мысль о том, чтобы покончить с карьерой полицейского, посещала меня все чаще. Я даже поговорил об этом со своим психиатром.
В половине третьего мы наконец вернулись домой. Здание было старое, в викторианском стиле, но недавно отреставрированное, выкрашенное в синий цвет с белой окантовкой и находящееся в отличном состоянии. Уютное, светлое, прекрасное место для подрастающего ребенка. Как, надо признать, и сам Сиэтл. Из окна комнаты малыша Алекса даже открывался вид на Каскадные горы. Чего еще желать ребенку?
Может быть, ему не хватает только отца, который появлялся бы чаще, чем раз в несколько месяцев? Как насчет этого?
Кристин ждала на крыльце и встретила нас очень тепло. Совсем не как в нашу последнюю встречу в Вашингтоне. Мог ли я доверять ей? А был ли у меня выбор?
Мы с Алексом обнялись на прощание, и я сделал еще пару снимков для Наны и детишек.
А потом они, Кристин и Алекс, вошли в дом, а я остался на улице, один. Сунул руки в карманы и зашагал к взятой напрокат машине, думая о сыне, скучая по нему, спрашивая себя, всегда ли расставание будет таким тяжелым, и зная: да, так будет всегда.
Глава 7
Повидавшись в Сиэтле с сыном, я вылетел в Сан-Франциско, чтобы провести немного времени с инспектором криминальной полиции Джамиллой Хьюз. Мы знакомы около года. Я скучал по ней и с нетерпением ждал встречи. Джэм обладает особым талантом делать мир лучше.
Большую часть пути я слушал восхитительные песни Эрики Баду и Келвина Ричардсона. Они тоже умели делать жизнь лучше.
На подлете к Сан-Франциско нам выпало редкое удовольствие полюбоваться удивительно ясным видом на мост Золотые Ворота и раскинувшийся за ним город. Я даже рассмотрел Эмбаркадеро и Трансамерика-биддинг. Нахлынули воспоминания. Не терпелось поскорее увидеть Джэм. Мы сблизились, когда вместе расследовали одно убийство. Единственная проблема заключалась в том, что она живет на Западном побережье, а я – на Восточном. Ей нравится Сан-Франциско, мне – Вашингтон, и каждому – своя работа. Как с этим быть, мы пока еще не решили.
С другой стороны, даже редкие встречи доставляли нам огромную радость, и я сразу заметил, как расцвело от счастья лицо Джамиллы, ожидавшей меня у выхода из неизменно шумного международного аэропорта Сан-Франциско. Она стояла перед Норт-Бич-Дели, улыбаясь, размахивая руками над головой и подпрыгивая.
Я невольно улыбнулся и сразу почувствовал себя намного лучше. Джамилла всегда поднимала мне настроение. На ней были замасленная кожаная курточка, голубая футболка и черные джинсы. Похоже, в аэропорт она приехала прямо с работы, но все равно выглядела очень и очень хорошо.
Мы обнялись, и я вдохнул аромат ее духов.
– О, да, да. Мне так тебя не хватало.
– Ну так обними меня крепче, сожми в объятиях и поцелуй. Как твой мальчик? Как Алекс?
– Большой, смышленый и забавный. У него все отлично. Я уже скучаю по нему.
– Знаю. Знаю, что скучаешь. А ну-ка, покажи, как ты скучал по мне.
Я приподнял ее и закружил. Она высокая и не худышка, и мне нравится держать ее на руках. Люди смотрели на нас и улыбались. Да и как тут не улыбаться?
Потом двое из смотревших, мужчина и женщина в темных костюмах, подошли ближе. Это еще что такое?
Женщина показала мне значок. ФБР.
"О нет. Нет. Только не это".
Большую часть пути я слушал восхитительные песни Эрики Баду и Келвина Ричардсона. Они тоже умели делать жизнь лучше.
На подлете к Сан-Франциско нам выпало редкое удовольствие полюбоваться удивительно ясным видом на мост Золотые Ворота и раскинувшийся за ним город. Я даже рассмотрел Эмбаркадеро и Трансамерика-биддинг. Нахлынули воспоминания. Не терпелось поскорее увидеть Джэм. Мы сблизились, когда вместе расследовали одно убийство. Единственная проблема заключалась в том, что она живет на Западном побережье, а я – на Восточном. Ей нравится Сан-Франциско, мне – Вашингтон, и каждому – своя работа. Как с этим быть, мы пока еще не решили.
С другой стороны, даже редкие встречи доставляли нам огромную радость, и я сразу заметил, как расцвело от счастья лицо Джамиллы, ожидавшей меня у выхода из неизменно шумного международного аэропорта Сан-Франциско. Она стояла перед Норт-Бич-Дели, улыбаясь, размахивая руками над головой и подпрыгивая.
Я невольно улыбнулся и сразу почувствовал себя намного лучше. Джамилла всегда поднимала мне настроение. На ней были замасленная кожаная курточка, голубая футболка и черные джинсы. Похоже, в аэропорт она приехала прямо с работы, но все равно выглядела очень и очень хорошо.
Мы обнялись, и я вдохнул аромат ее духов.
– О, да, да. Мне так тебя не хватало.
– Ну так обними меня крепче, сожми в объятиях и поцелуй. Как твой мальчик? Как Алекс?
– Большой, смышленый и забавный. У него все отлично. Я уже скучаю по нему.
– Знаю. Знаю, что скучаешь. А ну-ка, покажи, как ты скучал по мне.
Я приподнял ее и закружил. Она высокая и не худышка, и мне нравится держать ее на руках. Люди смотрели на нас и улыбались. Да и как тут не улыбаться?
Потом двое из смотревших, мужчина и женщина в темных костюмах, подошли ближе. Это еще что такое?
Женщина показала мне значок. ФБР.
"О нет. Нет. Только не это".
Глава 8
Я застонал и бережно опустил Джамиллу на землю, как будто мы занимались чем-то неуместным, нехорошим. Прекрасное настроение испарилось мгновенно. Вот так, раз – и нету. Хотел отдохнуть... куда там.
– Я агент Джина Мэтьюз, а это агент Джон Томпсон, – проговорила женщина, кивая в сторону своего спутника, светловолосого парня лет тридцати, грызущего шоколадный батончик "Жирарделли". – Не хотелось бы мешать, но нас направили встретить ваш самолет. Вы ведь Алекс Кросс, сэр? – с некоторым опозданием уточнила она.
– Да, я Алекс Кросс. Знакомьтесь, инспектор Хьюз из департамента полиции Сан-Франциско. Можете говорить при ней.
Агент Мэтьюз покачала головой:
– Боюсь, что не могу, сэр. Извините.
Джамилла похлопала меня по руке:
– Все в порядке, я понимаю.
Она отошла, оставив меня с двумя агентами, хотя я-то хотел совсем другого: чтобы мы остались, а они ушли. Ушли далеко-далеко, исчезли, провалились под землю.
– В чем дело? – спросил я, уже понимая, что произошло нечто очень плохое, как это постоянно происходит при моей нынешней работе.
Директор ФБР Бернс всегда знает, где меня искать, даже в выходные, а значит, никаких выходных у меня, по сути, и нет.
– Как я уже сказала, сэр, нам приказали встретить вас и сразу же доставить на самолете в Неваду. Там чрезвычайная ситуация. Уничтожен небольшой городок. Буквально стерт с лица земли. Директор хочет, чтобы вы этим занялись. Немедленно. Ужасная катастрофа.
Качая головой, с тяжелым сердцем, чувствуя невероятное разочарование и досаду, я направился к Джамилле. В груди как будто зияла дыра.
– Бомбардировка в Неваде. Об этом уже сообщают в новостях. Мне приказано быть там. Постараюсь вернуться как можно быстрее. Ты даже не представляешь, как мне жаль.
Выражение ее лица говорило лучше всяких слов.
– Понимаю. Конечно. Ты должен быть там. Возвращайся, если сможешь.
Я попытался обнять ее, но Джамилла отстранилась, сделала шаг назад и лишь помахала рукой. Потом повернулась и, не говоря больше ни слова, пошла прочь. В ту минуту я понял, что только что потерял и ее.
– Я агент Джина Мэтьюз, а это агент Джон Томпсон, – проговорила женщина, кивая в сторону своего спутника, светловолосого парня лет тридцати, грызущего шоколадный батончик "Жирарделли". – Не хотелось бы мешать, но нас направили встретить ваш самолет. Вы ведь Алекс Кросс, сэр? – с некоторым опозданием уточнила она.
– Да, я Алекс Кросс. Знакомьтесь, инспектор Хьюз из департамента полиции Сан-Франциско. Можете говорить при ней.
Агент Мэтьюз покачала головой:
– Боюсь, что не могу, сэр. Извините.
Джамилла похлопала меня по руке:
– Все в порядке, я понимаю.
Она отошла, оставив меня с двумя агентами, хотя я-то хотел совсем другого: чтобы мы остались, а они ушли. Ушли далеко-далеко, исчезли, провалились под землю.
– В чем дело? – спросил я, уже понимая, что произошло нечто очень плохое, как это постоянно происходит при моей нынешней работе.
Директор ФБР Бернс всегда знает, где меня искать, даже в выходные, а значит, никаких выходных у меня, по сути, и нет.
– Как я уже сказала, сэр, нам приказали встретить вас и сразу же доставить на самолете в Неваду. Там чрезвычайная ситуация. Уничтожен небольшой городок. Буквально стерт с лица земли. Директор хочет, чтобы вы этим занялись. Немедленно. Ужасная катастрофа.
Качая головой, с тяжелым сердцем, чувствуя невероятное разочарование и досаду, я направился к Джамилле. В груди как будто зияла дыра.
– Бомбардировка в Неваде. Об этом уже сообщают в новостях. Мне приказано быть там. Постараюсь вернуться как можно быстрее. Ты даже не представляешь, как мне жаль.
Выражение ее лица говорило лучше всяких слов.
– Понимаю. Конечно. Ты должен быть там. Возвращайся, если сможешь.
Я попытался обнять ее, но Джамилла отстранилась, сделала шаг назад и лишь помахала рукой. Потом повернулась и, не говоря больше ни слова, пошла прочь. В ту минуту я понял, что только что потерял и ее.