Страница:
Отра перестала быть тюрьмой.
Но поток был не таким густым, как ожидалось. Люди не спешили срываться. «Смутные времена еще не прошли, – думал мигратор. – А когда пройдут, захлопнется и форточка».
Условным вечером он сдал пост преемнику, белокурой невзрачной женщине лет сорока, попрощался и зашагал к лифту. На сороковом этаже к нему привязался уличный проповедник, сухой бритоголовый мужичок с аккуратной бородкой клинышком. Протасов отвязался от него в холле, сказав, что принадлежит к секте люциферантов.
Снаружи моросил дождь.
Влажно блестели тротуары, прохожие кутались в легкие, непромокаемые плащи. Призрачный неоновый свет подсвечивал улицы, рассеивая сумеречную мглу. Говорят, на нижних горизонтах нет дождя. Там сухо и вечная неоновая ночь. Мигратор предпочитал не покидать престижных уровней.
Он направился к посадочной площадке.
Этот Сардонис – настоящий отморозок. Жутко представить. Цивилизованный человек в пустыне… Неудивительно, что он угробил Землю и растерял остатки флота. Кто захочет иметь дело с сумасшедшим?
Протасов вспомнил, что нож так и остался торчать в спинке стула. Интересно, как отреагирует сменщица? Наверное, никак. Метательный нож использовали многие – как аргумент в диалогах с туристами-самоубийцами… Улыбнется понимающе и вызовет робота-уборщика.
Так. Домой.
Он взял свободный флаер и загрузил маршрут. Унылые административные корпуса поглотила пелена мороси.
– Навигатор, – сказал Протасов. – Предоставь связь со справочной астропорта.
– Секундочку.
Внизу проносились огненные схемы, смазанные непогодой.
– Справочная, – голос, ответивший ему, отличался от механического баритона навигатора. Тембром, но не сутью.
– Меня интересует расписание. Ближайший рейс на Нибуан.
Щелчок.
Или – атмосферные помехи…
– Через три часа. В 21.08. Лайнер «Трансгалактик-пасифик», идет на Атлантику. Желаете заказать билет?
Искушение было великим. Но мигратор сдержался.
– Да. Первый класс. До Нибуана.
– Вам повезло, – программа изобразила участие. – Последний билет. Ваша фамилия? Если вы человек, конечно.
– Давидовский, – соврал Протасов.
– Номер кредитки?
– Я заплачу наличными.
– Спасибо.
Конец связи.
Рушатся мосты.
Протасов попросил включить релаксационную музыку, и кабину заполнил шум моря с вплетенными криками чаек. Символично.
Внизу проносились спальные районы восьмой горизонтали. В прореху тучи выглянула пятая луна.
– Хочу совершить банковскую операцию.
Машина словно колебалась.
– Какого характера?
– Снять деньги.
Он вложил карточку в бортовой ридер.
– Переключаю режим.
В миниатюрном табло столпились цифры.
– Извините, но в банкомате недостаточно наличности. Вам нужно обратиться в региональное отделение.
Карточка выскользнула обратно.
– Изменение маршрута, – решил мигратор.
– Как угодно. Я бы посоветовал филиал № 30541 «Паритетбанка». Он прямо под нами. Круглосуточное обслуживание…
– Спускайся. Подождешь меня на площадке. Полчаса.
Флаер приземлился на крыше «Паритета». Дверца уползла вверх, открыв дождь и ветер Изумрудных Уровней.
Зол Азда.
Сойдя по гравишахте, мигратор оказался в тепле и изысканной строгости операционного зала. Он сразу двинулся к банкомату. Купюры сложил в предварительно купленный у роборазносчика бумажный пакет. Нести было тяжело, несмотря на крупное достоинство.
Этажом ниже размещался магазин спортивной одежды. Там Протасов приобрел две вместительных сумки.
Все это время флаер стоял на крыше.
– Возобновить маршрут, – сказал мигратор, кладя сумки на заднее сиденье.
Машина взмыла.
Спустя десять минут аппарат приземлился у парадного входа кондоминиума № 119. Протасов оплатил дорогу стандартным чипом проездного.
В вестибюле царила тишина.
Лифт.
Квартира.
Взять лишь самое нужное. Предметы первой необходимости. Нижнее белье, питательный зубной гель, смену одежды, нейрофлэш со встроенным модемом, дорогую игрушку, заточенную под лобовой разъем. Двести пятьдесят шесть гигабайт…
Астропорт, вынесенный за пределы Города, встретил его будничной толчеей. Здание терминала было забито не столько пассажирами, сколько роботами обслуживающего персонала, мелкими торговцами, барыгами, таксистами, полицейскими и прочей шушерой.
Мигратор остановился у кассы с надписью «БРОНЬ». Коснулся сенсора, активируя монитор.
– Здравствуйте.
Улыбчивая девушка, скопированная с какой-нибудь арктурианской модели.
– Я заказывал билет.
– Фамилия?
– Давидовский.
Пауза.
– Есть. С вас пятьсот империалов. Рейс «Сван – Атлантика», первый класс. Посадка на Нибуане завтра утром…
– Утром, – хмыкнул мигратор.
– Простите?
– Нет, это я так.
– Имеется в виду терранское стандарт-время.
– Снять задачу.
Модель тупо уставилась на него.
– Будете платить наличными?
– Да.
Он сунул деньги в выдвижной контейнер. Из щели под монитором вылез пластиковый чип билета с голубым солнцем на обратной стороне – символом «Трансгалактик-пасифик».
– Четвертый стартовый сектор.
– Спасибо.
Он зашагал прочь.
Кроме всего прочего, первый класс дает вам вполне приличную каюту, а не обычный кокон жизнеобеспечения, где пассажир врубается в вирт и не выходит из него до самой посадки. Его питают шланги, дерьмо и моча откачиваются специальными катетерами. Пассажир, конечно, может встать и пойти в туалет. Но, как правило, не хочет. Лайнер разобьется, вылетит за пределы человеческих пространств, а он так и будет лежать, бессмысленно витая в радужных мирах своей мечты. Такие случаи были. Мигратор вспомнил парня, проторчавшего в Мегасети двадцать лет. Данлоки снесли его кораблю рубку управления. Экипаж погиб. Компьютер вычислил, что энергии (до появления спасательной экспедиции) хватит лишь на один кокон, прибег к методу случайных чисел, и лотерея улыбнулась этому мужику. Теперь адаптируется в одной из психлечебниц Счастья…
Мигратор прежде не летал.
Ориентируясь по стрелкам световых указателей, он выбрался в четвертый сектор. Шикарное блюдце лайнера всасывало жиденькую струйку отбывающих. Протасов присоединился к ним. Вставляешь в прорезь билет, лопается силовая пленка, тебя впускают в корабль.
Внутри – те же светоуказатели. Протасов легко нашел свою каюту. Здесь повторилась процедура сличения чипа.
Дверь расконсервировалась.
Клетка три на три метра, кокон убран в стенную нишу. Если выражаться точно, сама ниша и являлась территорией кокона. Багажный отсек – в противоположной стене. Под ногами – синтетический ковер. Старомодный терминал с монитором и сенсорной клавиатурой был вправлен в дугообразную внешнюю стену, чуть выше – неплохая жидкокристаллическая имитация иллюминатора. Любая мебель выращивается вербальными командами.
Мигратор переоделся и убрал сумки.
Вырастил кровать.
Достал из кармана куртки флэш, задумчиво повертел в пальцах. Лег и подрубился к Сети, выбрав канал нибуанских новостей. Пойман Михаил Чергинец, его везут на Фомальгаут. Продолжаются поиски Мика Сардониса, теперь за него взялся синт. Сформирован новый кабинет министров. На планете выступает с гастролями знаменитая певица Моэна. Завтра в Сатросе, столице Нибуана ожидается температура плюс восемнадцать по Цельсию, легкая облачность, магнитные бури…
Когда мигратор вернулся в реальность, лайнер уже покидал орбиту. Иллюминатор транслировал уменьшающийся оранжевый диск с компанией точек-лун.
Мигратор вздохнул.
Вырвался. Остается завершить дела на Нибуане, и он свободен.
Свободен и с деньгами.
Вот только крепнет ощущение, липкое, мерзкое ощущение, что кто-то копается в мозгах. Кто-то извне.
– Поймала?
– Нет. Подожди.
Голос существа был бесстрастным, синтетическим, как и его душа. Головач, девушка с рыбьим лицом, обшаривала ментальное окружающее, десятки кубических светолет, в поисках того, кто встречал объект. Едва потенциальный некто подумает о Сардонисе – она возьмет его на поводок.
Синт порой раздражал. Сверхкукла, задающая дурацкие вопросы. Но именно ей, этой кукле, принадлежала ведущая роль. Синт – внешне безобидная, но совершенно безотказная машина уничтожения. Искусственный интеллект, насколько она понимала Подчиняется строгой программе: найти Сардониса и доставить в Ла-Харт; в крайнем случае – ликвидировать. После исполнения миссии разум и телесная оболочка синта распадутся. А головач получит гонорар.
– Нэш, – сказал синт. – Я чувствую негативные эманации.
Головач хмыкнула.
Негативные эманации… Примитивная эмпатия низшего уровня. На большее биоконструкторы Федерации оказались неспособны. «Вот почему я нужна вам. Слушать. То, что вам не дано. Гильдия охотников за головами отказалась от сотрудничества. Тринадцать лет, и все бесполезно. Уходят заказы, постоянная клиентура. Все же вы откопали одну дуру».
– Все в порядке.
Нэш – это ее имя. Да еще четырехзначный номер клона.
– Ищи.
Их «молния», двухместный корабль внедрения, болталась в кометном поясе на окраине Нибуана. Индивидуальный заказ, на одну операцию, загадочный гибрид транса, истребителя и десантной шлюпки. Невидим для радаров, уникальные скоростные характеристики… Неужели от поимки Сардониса зависит судьба государства?
Она сосредоточилась.
– Ты убила его инструктора.
Нэш ошалело уставилась на синта. «Ты выглядишь, как обычный человек. Подросток, только закончивший школу».
– Говард Шиз, – уточнил синт. – Академ-Кластер Гриира.
Головач нахмурилась, вспоминая.
– Да. Его заказали Солнечные Братья. Знаешь, он не всегда был инструктором. И что? – Она пожала плечами. – Это работа.
Синт кивнул.
– Ирония жизни. Ты охотилась на учителя, а теперь – на ученика.
Он умолк.
Надолго.
«Порой кажется, что ты… Неважно».
На обзорных экранах застыла вечная ночь. Нэш вклинилась в эту ночь, расширяя сознание. Она впала в некое подобие наркотического сна, вбирая в себя вселенную, тысячи, миллионы чуждых восприятий, граней реальности. Отра, Нибуан, пересадочные станции, заводские модули на астероидах… Около двух десятков миров. Хаотичные потоки мыслей/чувств прокачивались сквозь нее: оргазмы, смерти, сны, мечты, боль, надежды… Коллективное бессознательное, она подключилась к ментальному инфоокеану отличной от Сети природы.
Из мутных вод выплыло ключевое понятие.
– Есть.
Синт оказался рядом.
– Кто?
– Человек.
Ухватиться за ниточку, проникнуть в мозг. Сардонис… дурак… пустыня… деньги… Нибуан…
– Где он?
– Не могу… Слишком отрывочно.
Человек мыслил невербально. Его разум источал калейдоскоп образов.
– Он спит.
– Похоже на то. Или пьян. Или под наркотиком.
Или в Мегасети. Погруженные транслируют аналогичную абракадабру.
– Разбуди его.
– Попробую. Отвали.
Существо выпало из поля зрения.
Нэш нырнула глубже, пронзая неупорядоченную память, в которую она не умела проникать, и визуально-тактильные отложения. Дальше. Там, на самом дне, она наскоро сплела примитивный кошмар: тьма, чудовище-из-пещеры, замкнутый лабиринт больничных коридоров, некуда бежать…
Ужас.
Немой крик.
Разум просыпается.
– Сардонис, – шепнули ее губы.
Где-то в ледяной бездне пойманный мозг отреагировал на введенную зацепку. Но нечто отвлекло его.
– Он думает о звездолете, – сказала головач. – Большой трансгалактический лайнер. Он летит на нем.
Синт подсел к компьютерной консоли.
– Я проверю. Его имя?
– Сложно определить. Позже.
– Компания?
– Он вылетел с Отры. Несколько часов назад.
– Уже лучше.
Пальцы существа заметались по сенсорной панели.
– «Трансгалактик-пасифик», – наконец выдал охотник. – Рейс номер четыреста восемьдесят. Стартовал в 21.08.
– Куда идет?
– Атлантика. С промежуточными посадками. Ближайшая – на Нибуане.
Нэш ввела в мозг объекта полученные зацепки.
– Давидовский, – сказал синт. – Единственный, кто сойдет на Нибуане.
– Его зовут Виктор Протасов. И он тоже там сходит.
– Ясно. Зарегистрирован под ложной фамилией.
Синт подключился и загрузил курс. На такой дистанции можно обойтись без прыжка.
– Все, – сказала Нэш. – Лайнер в гипере. Я утратила связь.
– Неважно. Мы встретим его в Сатросе.
«Молния» смещалась, корректируя траекторию.
Флинн ужаснулся, соприкоснувшись с разумом синта. У него возникло стойкое ощущение, что данный организм не принадлежит этой вселенной. Невероятно чуждое, уникальное восприятие мира.
Это они, понял Флинн, сотворили его.
Те, кто воюет за гранями.
Переборов себя, телепат внедрился в синтетический мозг. И был тотчас отброшен. В сцепке с Мироном они атаковали вновь. И на несколько секунд пробили брешь. Блокаду поддерживал охотник за головами. Вероятно, женщина. По косвенным данным тагоряне выяснили: след взят.
На подлете к Нибуану Нэш выдержала нелегкую ментальную схватку. Некто проник в сознание синта. Совместными усилиями они прервали вторжение, но некто ухватил часть данных.
Игра усложняется.
Лайнер сел в астропорту Сатроса.
Небо было затянуто свинцовыми тучами. Легкая облачность, усмехнулся Протасов. Прогремел гром.
Мигратор двигался по пандусу в толпе воображаемых людей. Никто, кроме него не задерживался в этой дыре.
Он уже заказал билет на следующий рейс. По Мегасети, разумеется. Всего две недели. Он справится с делами и отсидится в гостинице.
Робокар отвез Протасова к терминалу.
Волной – чужое присутствие в мозгу. Беспокойство. Побуждение к паническому бегству неизвестно куда…
Нибуан был одной из первых земных колоний. Около пяти столетий контакт с метрополией не поддерживался. Никакого снабжения, никаких новых технологий и генетического разнообразия. Планета прозябала. И лишь во времена Второй Империи ситуация улучшилась. Сатрос отстроили заново, на Нибуан хлынули специалисты из индустриальных миров. Демографический и научный прорыв, следствием которого явилось освоение соседней, Отрейской системы. Тем не менее на протяжении тысячелетий Сатрос оставался консервативным допотопным мегаполисом: одногоризонтальная структура, невысокие железобетонные и каменные дома, преимущественно наземный транспорт. Городки, разбросанные в остальных частях планеты, были его уменьшенными копиями… Одна деталь отличала Сатрос от сотен подобных местечек – наличие подпольных хирургических клиник, как бы нелегальных, где с человеческим телом могли сделать практически все. Протасов шесть часов угробил на сетевой поиск, прежде чем выловил в мутной воде адрес.
С таксистом он расплатился свежей, хрустящей купюрой.
– В город.
– А конкретно?
Протасов назвал адрес.
Водитель хмыкнул.
– Тебе вначале потребуется гостиница. Они примут тебя, назначат день. Если операция сложная, зависнешь надолго.
– Верно, – согласился мигратор. – Что здесь поприличней?
– «Кленовый лист».
– Хорошо. Подождешь, я все оплачу.
Водитель кивнул.
За окнами проплывали однообразные серые здания.
Нэш вела объект.
Постепенно, из разрозненных воспоминаний, пробившихся в поток сознания, вырисовывалась внятная картина. Бывший чиновник миграционной конторы. Все, что он знал – Сардонис прибыл на Отру. Заплатил. Теоретически – направился в пустыню.
Следы преступника терялись за порогом кабинета.
– Отра, – сказала Нэш.
Глаза синта казались стеклянными.
– Это подразумевалось.
– Чиновник подкуплен. Он знает лишь то, что сообщил Сардонис.
Синт активировал кибернавигатора.
В «Кленовом листе» Протасова будет ждать наряд местной полиции.
Путь «молнии» – в Город Утренних Туманов. Но не сейчас. Воспоминания мигратора могут оказаться ложными, вживленными телепатами, с которыми работает преступник. Нужно обследовать обе системы.
– Свяжись с Астерехоном, – приказал синт. – Пусть консервируют порт. Статус «карантин».
6
Но поток был не таким густым, как ожидалось. Люди не спешили срываться. «Смутные времена еще не прошли, – думал мигратор. – А когда пройдут, захлопнется и форточка».
Условным вечером он сдал пост преемнику, белокурой невзрачной женщине лет сорока, попрощался и зашагал к лифту. На сороковом этаже к нему привязался уличный проповедник, сухой бритоголовый мужичок с аккуратной бородкой клинышком. Протасов отвязался от него в холле, сказав, что принадлежит к секте люциферантов.
Снаружи моросил дождь.
Влажно блестели тротуары, прохожие кутались в легкие, непромокаемые плащи. Призрачный неоновый свет подсвечивал улицы, рассеивая сумеречную мглу. Говорят, на нижних горизонтах нет дождя. Там сухо и вечная неоновая ночь. Мигратор предпочитал не покидать престижных уровней.
Он направился к посадочной площадке.
Этот Сардонис – настоящий отморозок. Жутко представить. Цивилизованный человек в пустыне… Неудивительно, что он угробил Землю и растерял остатки флота. Кто захочет иметь дело с сумасшедшим?
Протасов вспомнил, что нож так и остался торчать в спинке стула. Интересно, как отреагирует сменщица? Наверное, никак. Метательный нож использовали многие – как аргумент в диалогах с туристами-самоубийцами… Улыбнется понимающе и вызовет робота-уборщика.
Так. Домой.
Он взял свободный флаер и загрузил маршрут. Унылые административные корпуса поглотила пелена мороси.
– Навигатор, – сказал Протасов. – Предоставь связь со справочной астропорта.
– Секундочку.
Внизу проносились огненные схемы, смазанные непогодой.
– Справочная, – голос, ответивший ему, отличался от механического баритона навигатора. Тембром, но не сутью.
– Меня интересует расписание. Ближайший рейс на Нибуан.
Щелчок.
Или – атмосферные помехи…
– Через три часа. В 21.08. Лайнер «Трансгалактик-пасифик», идет на Атлантику. Желаете заказать билет?
Искушение было великим. Но мигратор сдержался.
– Да. Первый класс. До Нибуана.
– Вам повезло, – программа изобразила участие. – Последний билет. Ваша фамилия? Если вы человек, конечно.
– Давидовский, – соврал Протасов.
– Номер кредитки?
– Я заплачу наличными.
– Спасибо.
Конец связи.
Рушатся мосты.
Протасов попросил включить релаксационную музыку, и кабину заполнил шум моря с вплетенными криками чаек. Символично.
Внизу проносились спальные районы восьмой горизонтали. В прореху тучи выглянула пятая луна.
– Хочу совершить банковскую операцию.
Машина словно колебалась.
– Какого характера?
– Снять деньги.
Он вложил карточку в бортовой ридер.
– Переключаю режим.
В миниатюрном табло столпились цифры.
– Извините, но в банкомате недостаточно наличности. Вам нужно обратиться в региональное отделение.
Карточка выскользнула обратно.
– Изменение маршрута, – решил мигратор.
– Как угодно. Я бы посоветовал филиал № 30541 «Паритетбанка». Он прямо под нами. Круглосуточное обслуживание…
– Спускайся. Подождешь меня на площадке. Полчаса.
Флаер приземлился на крыше «Паритета». Дверца уползла вверх, открыв дождь и ветер Изумрудных Уровней.
Зол Азда.
Сойдя по гравишахте, мигратор оказался в тепле и изысканной строгости операционного зала. Он сразу двинулся к банкомату. Купюры сложил в предварительно купленный у роборазносчика бумажный пакет. Нести было тяжело, несмотря на крупное достоинство.
Этажом ниже размещался магазин спортивной одежды. Там Протасов приобрел две вместительных сумки.
Все это время флаер стоял на крыше.
– Возобновить маршрут, – сказал мигратор, кладя сумки на заднее сиденье.
Машина взмыла.
Спустя десять минут аппарат приземлился у парадного входа кондоминиума № 119. Протасов оплатил дорогу стандартным чипом проездного.
В вестибюле царила тишина.
Лифт.
Квартира.
Взять лишь самое нужное. Предметы первой необходимости. Нижнее белье, питательный зубной гель, смену одежды, нейрофлэш со встроенным модемом, дорогую игрушку, заточенную под лобовой разъем. Двести пятьдесят шесть гигабайт…
Астропорт, вынесенный за пределы Города, встретил его будничной толчеей. Здание терминала было забито не столько пассажирами, сколько роботами обслуживающего персонала, мелкими торговцами, барыгами, таксистами, полицейскими и прочей шушерой.
Мигратор остановился у кассы с надписью «БРОНЬ». Коснулся сенсора, активируя монитор.
– Здравствуйте.
Улыбчивая девушка, скопированная с какой-нибудь арктурианской модели.
– Я заказывал билет.
– Фамилия?
– Давидовский.
Пауза.
– Есть. С вас пятьсот империалов. Рейс «Сван – Атлантика», первый класс. Посадка на Нибуане завтра утром…
– Утром, – хмыкнул мигратор.
– Простите?
– Нет, это я так.
– Имеется в виду терранское стандарт-время.
– Снять задачу.
Модель тупо уставилась на него.
– Будете платить наличными?
– Да.
Он сунул деньги в выдвижной контейнер. Из щели под монитором вылез пластиковый чип билета с голубым солнцем на обратной стороне – символом «Трансгалактик-пасифик».
– Четвертый стартовый сектор.
– Спасибо.
Он зашагал прочь.
Кроме всего прочего, первый класс дает вам вполне приличную каюту, а не обычный кокон жизнеобеспечения, где пассажир врубается в вирт и не выходит из него до самой посадки. Его питают шланги, дерьмо и моча откачиваются специальными катетерами. Пассажир, конечно, может встать и пойти в туалет. Но, как правило, не хочет. Лайнер разобьется, вылетит за пределы человеческих пространств, а он так и будет лежать, бессмысленно витая в радужных мирах своей мечты. Такие случаи были. Мигратор вспомнил парня, проторчавшего в Мегасети двадцать лет. Данлоки снесли его кораблю рубку управления. Экипаж погиб. Компьютер вычислил, что энергии (до появления спасательной экспедиции) хватит лишь на один кокон, прибег к методу случайных чисел, и лотерея улыбнулась этому мужику. Теперь адаптируется в одной из психлечебниц Счастья…
Мигратор прежде не летал.
Ориентируясь по стрелкам световых указателей, он выбрался в четвертый сектор. Шикарное блюдце лайнера всасывало жиденькую струйку отбывающих. Протасов присоединился к ним. Вставляешь в прорезь билет, лопается силовая пленка, тебя впускают в корабль.
Внутри – те же светоуказатели. Протасов легко нашел свою каюту. Здесь повторилась процедура сличения чипа.
Дверь расконсервировалась.
Клетка три на три метра, кокон убран в стенную нишу. Если выражаться точно, сама ниша и являлась территорией кокона. Багажный отсек – в противоположной стене. Под ногами – синтетический ковер. Старомодный терминал с монитором и сенсорной клавиатурой был вправлен в дугообразную внешнюю стену, чуть выше – неплохая жидкокристаллическая имитация иллюминатора. Любая мебель выращивается вербальными командами.
Мигратор переоделся и убрал сумки.
Вырастил кровать.
Достал из кармана куртки флэш, задумчиво повертел в пальцах. Лег и подрубился к Сети, выбрав канал нибуанских новостей. Пойман Михаил Чергинец, его везут на Фомальгаут. Продолжаются поиски Мика Сардониса, теперь за него взялся синт. Сформирован новый кабинет министров. На планете выступает с гастролями знаменитая певица Моэна. Завтра в Сатросе, столице Нибуана ожидается температура плюс восемнадцать по Цельсию, легкая облачность, магнитные бури…
Когда мигратор вернулся в реальность, лайнер уже покидал орбиту. Иллюминатор транслировал уменьшающийся оранжевый диск с компанией точек-лун.
Мигратор вздохнул.
Вырвался. Остается завершить дела на Нибуане, и он свободен.
Свободен и с деньгами.
Вот только крепнет ощущение, липкое, мерзкое ощущение, что кто-то копается в мозгах. Кто-то извне.
* * *
– Поймала?
– Нет. Подожди.
Голос существа был бесстрастным, синтетическим, как и его душа. Головач, девушка с рыбьим лицом, обшаривала ментальное окружающее, десятки кубических светолет, в поисках того, кто встречал объект. Едва потенциальный некто подумает о Сардонисе – она возьмет его на поводок.
Синт порой раздражал. Сверхкукла, задающая дурацкие вопросы. Но именно ей, этой кукле, принадлежала ведущая роль. Синт – внешне безобидная, но совершенно безотказная машина уничтожения. Искусственный интеллект, насколько она понимала Подчиняется строгой программе: найти Сардониса и доставить в Ла-Харт; в крайнем случае – ликвидировать. После исполнения миссии разум и телесная оболочка синта распадутся. А головач получит гонорар.
– Нэш, – сказал синт. – Я чувствую негативные эманации.
Головач хмыкнула.
Негативные эманации… Примитивная эмпатия низшего уровня. На большее биоконструкторы Федерации оказались неспособны. «Вот почему я нужна вам. Слушать. То, что вам не дано. Гильдия охотников за головами отказалась от сотрудничества. Тринадцать лет, и все бесполезно. Уходят заказы, постоянная клиентура. Все же вы откопали одну дуру».
– Все в порядке.
Нэш – это ее имя. Да еще четырехзначный номер клона.
– Ищи.
Их «молния», двухместный корабль внедрения, болталась в кометном поясе на окраине Нибуана. Индивидуальный заказ, на одну операцию, загадочный гибрид транса, истребителя и десантной шлюпки. Невидим для радаров, уникальные скоростные характеристики… Неужели от поимки Сардониса зависит судьба государства?
Она сосредоточилась.
– Ты убила его инструктора.
Нэш ошалело уставилась на синта. «Ты выглядишь, как обычный человек. Подросток, только закончивший школу».
– Говард Шиз, – уточнил синт. – Академ-Кластер Гриира.
Головач нахмурилась, вспоминая.
– Да. Его заказали Солнечные Братья. Знаешь, он не всегда был инструктором. И что? – Она пожала плечами. – Это работа.
Синт кивнул.
– Ирония жизни. Ты охотилась на учителя, а теперь – на ученика.
Он умолк.
Надолго.
«Порой кажется, что ты… Неважно».
На обзорных экранах застыла вечная ночь. Нэш вклинилась в эту ночь, расширяя сознание. Она впала в некое подобие наркотического сна, вбирая в себя вселенную, тысячи, миллионы чуждых восприятий, граней реальности. Отра, Нибуан, пересадочные станции, заводские модули на астероидах… Около двух десятков миров. Хаотичные потоки мыслей/чувств прокачивались сквозь нее: оргазмы, смерти, сны, мечты, боль, надежды… Коллективное бессознательное, она подключилась к ментальному инфоокеану отличной от Сети природы.
Из мутных вод выплыло ключевое понятие.
– Есть.
Синт оказался рядом.
– Кто?
– Человек.
Ухватиться за ниточку, проникнуть в мозг. Сардонис… дурак… пустыня… деньги… Нибуан…
– Где он?
– Не могу… Слишком отрывочно.
Человек мыслил невербально. Его разум источал калейдоскоп образов.
– Он спит.
– Похоже на то. Или пьян. Или под наркотиком.
Или в Мегасети. Погруженные транслируют аналогичную абракадабру.
– Разбуди его.
– Попробую. Отвали.
Существо выпало из поля зрения.
Нэш нырнула глубже, пронзая неупорядоченную память, в которую она не умела проникать, и визуально-тактильные отложения. Дальше. Там, на самом дне, она наскоро сплела примитивный кошмар: тьма, чудовище-из-пещеры, замкнутый лабиринт больничных коридоров, некуда бежать…
Ужас.
Немой крик.
Разум просыпается.
– Сардонис, – шепнули ее губы.
Где-то в ледяной бездне пойманный мозг отреагировал на введенную зацепку. Но нечто отвлекло его.
– Он думает о звездолете, – сказала головач. – Большой трансгалактический лайнер. Он летит на нем.
Синт подсел к компьютерной консоли.
– Я проверю. Его имя?
– Сложно определить. Позже.
– Компания?
– Он вылетел с Отры. Несколько часов назад.
– Уже лучше.
Пальцы существа заметались по сенсорной панели.
– «Трансгалактик-пасифик», – наконец выдал охотник. – Рейс номер четыреста восемьдесят. Стартовал в 21.08.
– Куда идет?
– Атлантика. С промежуточными посадками. Ближайшая – на Нибуане.
Нэш ввела в мозг объекта полученные зацепки.
– Давидовский, – сказал синт. – Единственный, кто сойдет на Нибуане.
– Его зовут Виктор Протасов. И он тоже там сходит.
– Ясно. Зарегистрирован под ложной фамилией.
Синт подключился и загрузил курс. На такой дистанции можно обойтись без прыжка.
– Все, – сказала Нэш. – Лайнер в гипере. Я утратила связь.
– Неважно. Мы встретим его в Сатросе.
«Молния» смещалась, корректируя траекторию.
* * *
Флинн ужаснулся, соприкоснувшись с разумом синта. У него возникло стойкое ощущение, что данный организм не принадлежит этой вселенной. Невероятно чуждое, уникальное восприятие мира.
Это они, понял Флинн, сотворили его.
Те, кто воюет за гранями.
Переборов себя, телепат внедрился в синтетический мозг. И был тотчас отброшен. В сцепке с Мироном они атаковали вновь. И на несколько секунд пробили брешь. Блокаду поддерживал охотник за головами. Вероятно, женщина. По косвенным данным тагоряне выяснили: след взят.
* * *
На подлете к Нибуану Нэш выдержала нелегкую ментальную схватку. Некто проник в сознание синта. Совместными усилиями они прервали вторжение, но некто ухватил часть данных.
Игра усложняется.
* * *
Лайнер сел в астропорту Сатроса.
Небо было затянуто свинцовыми тучами. Легкая облачность, усмехнулся Протасов. Прогремел гром.
Мигратор двигался по пандусу в толпе воображаемых людей. Никто, кроме него не задерживался в этой дыре.
Он уже заказал билет на следующий рейс. По Мегасети, разумеется. Всего две недели. Он справится с делами и отсидится в гостинице.
Робокар отвез Протасова к терминалу.
Волной – чужое присутствие в мозгу. Беспокойство. Побуждение к паническому бегству неизвестно куда…
Нибуан был одной из первых земных колоний. Около пяти столетий контакт с метрополией не поддерживался. Никакого снабжения, никаких новых технологий и генетического разнообразия. Планета прозябала. И лишь во времена Второй Империи ситуация улучшилась. Сатрос отстроили заново, на Нибуан хлынули специалисты из индустриальных миров. Демографический и научный прорыв, следствием которого явилось освоение соседней, Отрейской системы. Тем не менее на протяжении тысячелетий Сатрос оставался консервативным допотопным мегаполисом: одногоризонтальная структура, невысокие железобетонные и каменные дома, преимущественно наземный транспорт. Городки, разбросанные в остальных частях планеты, были его уменьшенными копиями… Одна деталь отличала Сатрос от сотен подобных местечек – наличие подпольных хирургических клиник, как бы нелегальных, где с человеческим телом могли сделать практически все. Протасов шесть часов угробил на сетевой поиск, прежде чем выловил в мутной воде адрес.
С таксистом он расплатился свежей, хрустящей купюрой.
– В город.
– А конкретно?
Протасов назвал адрес.
Водитель хмыкнул.
– Тебе вначале потребуется гостиница. Они примут тебя, назначат день. Если операция сложная, зависнешь надолго.
– Верно, – согласился мигратор. – Что здесь поприличней?
– «Кленовый лист».
– Хорошо. Подождешь, я все оплачу.
Водитель кивнул.
За окнами проплывали однообразные серые здания.
* * *
Нэш вела объект.
Постепенно, из разрозненных воспоминаний, пробившихся в поток сознания, вырисовывалась внятная картина. Бывший чиновник миграционной конторы. Все, что он знал – Сардонис прибыл на Отру. Заплатил. Теоретически – направился в пустыню.
Следы преступника терялись за порогом кабинета.
– Отра, – сказала Нэш.
Глаза синта казались стеклянными.
– Это подразумевалось.
– Чиновник подкуплен. Он знает лишь то, что сообщил Сардонис.
Синт активировал кибернавигатора.
В «Кленовом листе» Протасова будет ждать наряд местной полиции.
Путь «молнии» – в Город Утренних Туманов. Но не сейчас. Воспоминания мигратора могут оказаться ложными, вживленными телепатами, с которыми работает преступник. Нужно обследовать обе системы.
– Свяжись с Астерехоном, – приказал синт. – Пусть консервируют порт. Статус «карантин».
6
Я вспотел.
Некоторое время спасала вода из бездонной фляги, я много пил и смачивал ею волосы. Плащ свернул и приторочил к рюкзаку запасными ремнями. На мне остались мимикрирующие штаны армейского образца, сетчатая майка и легкие шнурованные ботинки.
Проблема заключается в том, что сутки на Отре длятся месяц. Таким образом на день и ночь приходится по две земных недели.
Солнце, словно издеваясь, тащилось по небосклону.
Ландшафт поражал своим однообразием – ячеистая глиняная равнина. Почти без возвышенностей. Мои часы на солнечной батарейке исправно показывали земное время (еще одно издевательство), но цифры на электронном табло утратили смысл.
Астерехон давно уже скрылся за линией горизонта, я шагаю по жаре, и соленые струйки стекают по вискам.
…Захотев есть, я остановился. Вскрыл метательным ножом парочку консервов и с аппетитом пообедал.
Двинулся дальше.
Солнце, взбираясь к зениту, палило все яростнее. Я снял майку и обвязал ею голову, смочив водой из фляги. На исходе четвертого (земного) дня пути я заметил у горизонта черное пятно. Я увеличил шаг. Через несколько сот метров пятно оформилось в покореженный корпус гравитационного челнока – странный, неуместный здесь, в пустыне, осколок цивилизации. Носовую часть сплющило ударом, а вот корма и центральные отсеки оказались целы и невредимы. Генераторы исправно функционировали – челнок застыл в метре над землей, отбрасывая ломаную продолговатую тень. Люк распахнут и, судя по всему, его надежно заклинило. Перед черным ромбовидным провалом валяются выбеленные временем кости…
Думаю, челнок столкнулся с другим транспортом. Плохая работа диспетчера.
Я перемахнул через останки пилота. И оказался в зоне прохладного полумрака. Заснул почти сразу.
…Из мутных сфер небытия выплывали лица.
– Это безумие, – говорил Иолакский.
– Еще какое, – соглашался Миша. – Первосортное. Именно теперь следует устремиться помыслами к нирване и остановить Колесо Сансары.
– Бред, – сказал кто-то. Судя по голосу – Нар-Кадар.
В голове словно навели резкость.
– Бред, – повторил Нар-Кадар. – Империя не развалится. Никогда.
– Она уже распадается, – Ша-йо-Лрла выступил из тени. – Земля была не просто планетой. Она была символом власти. Нет символа – нет власти. Элементарно.
– Есть флот, – кулаки Нар-Кадара сжались. – Мои истребители…
– Похоже, кроме них ничего не осталось, – перебил его дэз-воин. – Иномиряне отзывают свои соединения. Губернаторы тоже. На крупных кораблях вспыхивают бунты. Суверенные государства растут как грибы. Смута захлестнула Галактику.
– Все боятся чартора, – говорит Миша. – Чужаки никак себя не проявляют. Но они здесь. Нигде и везде. Чего от них ждать – кто знает? Ограничатся ли они одной ликвидацией?
– Ограничатся, – заверил Ша-йо-Лрла. – Урок преподан, можно заниматься своими делами.
– Например – создать новый фронт, – говорю я.
– Проблема в другом, – голос наставника скрипуч, надтреснут. – Что станет с нами?
– С нами? – переспросил Иоланский.
– Победителей не судят, – продолжал наставник.
Бесконечно долгая пауза – какая может быть только во сне. Ментальный вихрь – эмоции, мысли, смутные догадки и отголоски предощущений – все это успевает промчаться по мостику флагмана. Мысли в моей голове плывут, как дельфины в голубой бездне моря, наслаиваются друг на друга, переплетаются в нелепых клубках образов. Дельфины… Жаль дельфинов.
– Проигравших – судят.
Прозвучало.
Молчание…
– Кто? – Миша истерично смеется. – Кто будет судить? Раздробленная, грызущаяся Галактика?
– Рано или поздно, – говорит Ша-йо-Лрла. – Выявится лидер. Империя возродится. Будет ли в ней главенствовать человек?..
Вновь – калейдоскоп образов, обрывки фраз, клочки воспоминаний…
– Наш долг – взять ситуацию под контроль.
– Это невозможно, Нар.
– А как же аннигилятор? Это грозная сила.
– Аннигилятора нет. Только что поступили сведения – мятежные полковники захватили его и демонтировали.
Свежий образ – песок, просыпающийся сквозь пальцы. Вот на ладони горстка песчинок. Но и ее сдувает ветер. Ветер перемен…
Галактика менялась. Вековая стабильность рухнула, а из-под ее обломков выросли дикость и варварство. Преображение наоборот. Сначала откололись чужие, за ними последовали губернаторы и наместники. Империя распадалась на сектора, затем – на отдельные планетарные системы, государства-мегаполисы… Демократическая Республика Сириус, королевство Капеллы, вотчина Солнечных Братьев Стратовариус, Венерианские Торговые Гильдии, Сийегурийя, Виштра, Чо – это лишь самые сильные и организованные группировки того периода, обладавшие достаточной военной и экономической мощью, чтобы поддерживать свою независимость. С равным успехом миры людей и чужаков подвергались нападениям пиратов, называвших себя волъниками – и они были реальной угрозой. Крепчало и готовилось к новой мясорубке Кризское царство… В этом горниле войн, переворотов и геноцидов возникали кратковременные альянсы, рождались диктаторы, которые сколачивали собственные мини-империи, державшиеся на плаву не дольше поколения – до смерти их создателей. Но рано или поздно хаос кончается. Чартора убрались восвояси – без объяснений и лишнего шума, так же неожиданно, как и появились. А былое имперское могущество постепенно стало сосредотачиваться вокруг Ла-Харта. Влияние Города-Системы распространялось в геометрической прогрессии, с ним уже нельзя было не считаться. Стремительный финальный скачок – серия блестящих завоевательных «акций» – и правительство Ла-Харта трансформируется в Федерацию, прямую наследницу Четвертой Империи. К тому времени в Галактике не осталось силы, способной противостоять Системе, и большинство суверенных формирований предпочло к ней присоединиться. К счастью, Совет не закручивал гайки, проводя политику «национальной терпимости». Административным единицам предоставлялась значительная степень свободы, и это всех устраивало. Поднявшие было голову кризы, захлебнулись в собственной крови. Наглядно. Показательно.
Но главный показательный процесс был еще впереди.
…Я проснулся.
Солнце в зените. Глаза уже адаптировались к полумраку салона, и я решил осмотреть свою находку. В носовой части сквозь трещины и развороченную электропроводку пробивались острые зеленые лучики. Зияли черные дыры мертвых экранов, тоскливо вырисовывалось повалившееся на бок кресло. Повсюду – обрывки кабелей, затвердевшие ошметки пены, фрагменты обшивки, пластиковые осколки… Полный бардак. Разбросанные контейнеры и баллоны – вроде с газом. Баллоны я трогать не стал – мало ли что, а ящички решил проверить. В одном из них обнаружились радиационные детекторы, в другом – сканеры пространственных искривлений, в третьем – очки ночного видения. Видимо, челнок принадлежал ученому, тому бедолаге, чьи кости теперь сушит дневной отрейский бог. Я взял очки и детектор. Дальнейший осмотр не принес ничего интересного.
После завтрака (обеда?) я попытался отремонтировать машину. Вскоре плюнул на бесполезную затею – все цепи начисто выгорели.
И тут осенило.
А что если снять генераторы, скрепить их, установить невысокую мачту… Из моего балахона мог бы получиться неплохой парус, а вся конструкция будет практически невесома. Я дождусь ночи с ее холодными ветрами и – вперед, к Горам Изобилия. Никакой жары.
Идея мне понравилась. Чтобы ее осуществить не хватало лишь инструментов. Я полез в аварийный блок – на челноках он всегда размещается рядом с входным люком. Там я нашел лазерный резак, универсальную отвертку с гаечным ключом и изоляционные перчатки.
В машинном отделении было установлено шесть генераторов нуль-гравитации. Я снял два, предварительно их отключив. Чтобы выгрузить добычу, пришлось воспользоваться краном. Помимо нуль-гравов на корме располагались основные и вспомогательные турбины, черпавшие энергию из источника, напоминающего микрореактор. Я снял весь набор, орудуя отверткой и резаком. Реактор почти сдох. Но мой кораблик толкать будет, в этом я уверен. Незаменимая штука при штиле.
Есть на периферии планетка, называется Кантрэйя. Там когда-то была пустыня, и аборигены строили суденышки на колесах – тарханы. Именно так я решил окрестить свое изделие.
На сборку тархана положил день. Генераторы работали в автономном режиме – от гравиполя планеты. Я активировал их, и пара кубиков с закругленными гранями повисли, отбрасывая черные тени. Затем я соорудил каркас, используя вырезанные куски переборок и обшивки. Плюс обрывки кабелей. После я откопал в груде хлама сварочный аппарат, и дело двинулось быстрее. Я приварил реактор, турбины и кресло пилота – для удобства. Мачтой послужила труба охладительной системы, поперечной перекладиной – обломок той же трубы. Парус я сшил из полимерных вкладок в контейнеры. К «вечеру» я завершил монтаж. Тархан получился добротным, хоть и грубо сляпанным. Генераторы я разнес по противоположным бортам, чтобы соблюсти баланс. Вполне сносное средство передвижения…
Некоторое время спасала вода из бездонной фляги, я много пил и смачивал ею волосы. Плащ свернул и приторочил к рюкзаку запасными ремнями. На мне остались мимикрирующие штаны армейского образца, сетчатая майка и легкие шнурованные ботинки.
Проблема заключается в том, что сутки на Отре длятся месяц. Таким образом на день и ночь приходится по две земных недели.
Солнце, словно издеваясь, тащилось по небосклону.
Ландшафт поражал своим однообразием – ячеистая глиняная равнина. Почти без возвышенностей. Мои часы на солнечной батарейке исправно показывали земное время (еще одно издевательство), но цифры на электронном табло утратили смысл.
Астерехон давно уже скрылся за линией горизонта, я шагаю по жаре, и соленые струйки стекают по вискам.
…Захотев есть, я остановился. Вскрыл метательным ножом парочку консервов и с аппетитом пообедал.
Двинулся дальше.
Солнце, взбираясь к зениту, палило все яростнее. Я снял майку и обвязал ею голову, смочив водой из фляги. На исходе четвертого (земного) дня пути я заметил у горизонта черное пятно. Я увеличил шаг. Через несколько сот метров пятно оформилось в покореженный корпус гравитационного челнока – странный, неуместный здесь, в пустыне, осколок цивилизации. Носовую часть сплющило ударом, а вот корма и центральные отсеки оказались целы и невредимы. Генераторы исправно функционировали – челнок застыл в метре над землей, отбрасывая ломаную продолговатую тень. Люк распахнут и, судя по всему, его надежно заклинило. Перед черным ромбовидным провалом валяются выбеленные временем кости…
Думаю, челнок столкнулся с другим транспортом. Плохая работа диспетчера.
Я перемахнул через останки пилота. И оказался в зоне прохладного полумрака. Заснул почти сразу.
…Из мутных сфер небытия выплывали лица.
– Это безумие, – говорил Иолакский.
– Еще какое, – соглашался Миша. – Первосортное. Именно теперь следует устремиться помыслами к нирване и остановить Колесо Сансары.
– Бред, – сказал кто-то. Судя по голосу – Нар-Кадар.
В голове словно навели резкость.
– Бред, – повторил Нар-Кадар. – Империя не развалится. Никогда.
– Она уже распадается, – Ша-йо-Лрла выступил из тени. – Земля была не просто планетой. Она была символом власти. Нет символа – нет власти. Элементарно.
– Есть флот, – кулаки Нар-Кадара сжались. – Мои истребители…
– Похоже, кроме них ничего не осталось, – перебил его дэз-воин. – Иномиряне отзывают свои соединения. Губернаторы тоже. На крупных кораблях вспыхивают бунты. Суверенные государства растут как грибы. Смута захлестнула Галактику.
– Все боятся чартора, – говорит Миша. – Чужаки никак себя не проявляют. Но они здесь. Нигде и везде. Чего от них ждать – кто знает? Ограничатся ли они одной ликвидацией?
– Ограничатся, – заверил Ша-йо-Лрла. – Урок преподан, можно заниматься своими делами.
– Например – создать новый фронт, – говорю я.
– Проблема в другом, – голос наставника скрипуч, надтреснут. – Что станет с нами?
– С нами? – переспросил Иоланский.
– Победителей не судят, – продолжал наставник.
Бесконечно долгая пауза – какая может быть только во сне. Ментальный вихрь – эмоции, мысли, смутные догадки и отголоски предощущений – все это успевает промчаться по мостику флагмана. Мысли в моей голове плывут, как дельфины в голубой бездне моря, наслаиваются друг на друга, переплетаются в нелепых клубках образов. Дельфины… Жаль дельфинов.
– Проигравших – судят.
Прозвучало.
Молчание…
– Кто? – Миша истерично смеется. – Кто будет судить? Раздробленная, грызущаяся Галактика?
– Рано или поздно, – говорит Ша-йо-Лрла. – Выявится лидер. Империя возродится. Будет ли в ней главенствовать человек?..
Вновь – калейдоскоп образов, обрывки фраз, клочки воспоминаний…
– Наш долг – взять ситуацию под контроль.
– Это невозможно, Нар.
– А как же аннигилятор? Это грозная сила.
– Аннигилятора нет. Только что поступили сведения – мятежные полковники захватили его и демонтировали.
Свежий образ – песок, просыпающийся сквозь пальцы. Вот на ладони горстка песчинок. Но и ее сдувает ветер. Ветер перемен…
Галактика менялась. Вековая стабильность рухнула, а из-под ее обломков выросли дикость и варварство. Преображение наоборот. Сначала откололись чужие, за ними последовали губернаторы и наместники. Империя распадалась на сектора, затем – на отдельные планетарные системы, государства-мегаполисы… Демократическая Республика Сириус, королевство Капеллы, вотчина Солнечных Братьев Стратовариус, Венерианские Торговые Гильдии, Сийегурийя, Виштра, Чо – это лишь самые сильные и организованные группировки того периода, обладавшие достаточной военной и экономической мощью, чтобы поддерживать свою независимость. С равным успехом миры людей и чужаков подвергались нападениям пиратов, называвших себя волъниками – и они были реальной угрозой. Крепчало и готовилось к новой мясорубке Кризское царство… В этом горниле войн, переворотов и геноцидов возникали кратковременные альянсы, рождались диктаторы, которые сколачивали собственные мини-империи, державшиеся на плаву не дольше поколения – до смерти их создателей. Но рано или поздно хаос кончается. Чартора убрались восвояси – без объяснений и лишнего шума, так же неожиданно, как и появились. А былое имперское могущество постепенно стало сосредотачиваться вокруг Ла-Харта. Влияние Города-Системы распространялось в геометрической прогрессии, с ним уже нельзя было не считаться. Стремительный финальный скачок – серия блестящих завоевательных «акций» – и правительство Ла-Харта трансформируется в Федерацию, прямую наследницу Четвертой Империи. К тому времени в Галактике не осталось силы, способной противостоять Системе, и большинство суверенных формирований предпочло к ней присоединиться. К счастью, Совет не закручивал гайки, проводя политику «национальной терпимости». Административным единицам предоставлялась значительная степень свободы, и это всех устраивало. Поднявшие было голову кризы, захлебнулись в собственной крови. Наглядно. Показательно.
Но главный показательный процесс был еще впереди.
…Я проснулся.
Солнце в зените. Глаза уже адаптировались к полумраку салона, и я решил осмотреть свою находку. В носовой части сквозь трещины и развороченную электропроводку пробивались острые зеленые лучики. Зияли черные дыры мертвых экранов, тоскливо вырисовывалось повалившееся на бок кресло. Повсюду – обрывки кабелей, затвердевшие ошметки пены, фрагменты обшивки, пластиковые осколки… Полный бардак. Разбросанные контейнеры и баллоны – вроде с газом. Баллоны я трогать не стал – мало ли что, а ящички решил проверить. В одном из них обнаружились радиационные детекторы, в другом – сканеры пространственных искривлений, в третьем – очки ночного видения. Видимо, челнок принадлежал ученому, тому бедолаге, чьи кости теперь сушит дневной отрейский бог. Я взял очки и детектор. Дальнейший осмотр не принес ничего интересного.
После завтрака (обеда?) я попытался отремонтировать машину. Вскоре плюнул на бесполезную затею – все цепи начисто выгорели.
И тут осенило.
А что если снять генераторы, скрепить их, установить невысокую мачту… Из моего балахона мог бы получиться неплохой парус, а вся конструкция будет практически невесома. Я дождусь ночи с ее холодными ветрами и – вперед, к Горам Изобилия. Никакой жары.
Идея мне понравилась. Чтобы ее осуществить не хватало лишь инструментов. Я полез в аварийный блок – на челноках он всегда размещается рядом с входным люком. Там я нашел лазерный резак, универсальную отвертку с гаечным ключом и изоляционные перчатки.
В машинном отделении было установлено шесть генераторов нуль-гравитации. Я снял два, предварительно их отключив. Чтобы выгрузить добычу, пришлось воспользоваться краном. Помимо нуль-гравов на корме располагались основные и вспомогательные турбины, черпавшие энергию из источника, напоминающего микрореактор. Я снял весь набор, орудуя отверткой и резаком. Реактор почти сдох. Но мой кораблик толкать будет, в этом я уверен. Незаменимая штука при штиле.
Есть на периферии планетка, называется Кантрэйя. Там когда-то была пустыня, и аборигены строили суденышки на колесах – тарханы. Именно так я решил окрестить свое изделие.
На сборку тархана положил день. Генераторы работали в автономном режиме – от гравиполя планеты. Я активировал их, и пара кубиков с закругленными гранями повисли, отбрасывая черные тени. Затем я соорудил каркас, используя вырезанные куски переборок и обшивки. Плюс обрывки кабелей. После я откопал в груде хлама сварочный аппарат, и дело двинулось быстрее. Я приварил реактор, турбины и кресло пилота – для удобства. Мачтой послужила труба охладительной системы, поперечной перекладиной – обломок той же трубы. Парус я сшил из полимерных вкладок в контейнеры. К «вечеру» я завершил монтаж. Тархан получился добротным, хоть и грубо сляпанным. Генераторы я разнес по противоположным бортам, чтобы соблюсти баланс. Вполне сносное средство передвижения…