Павлухин Андрей. Время теней

   Беги, шепнул император.
   Кабеля и шланги всосались в ложе. Мицкевич принял душ. Контрастный, с ионизацией. Быстро оделся, поел. Собрал рюкзак, накидав туда консервов. Взял биос и набор переходников. Так, на всякий случай. Захватил шестизарядный карманный плазмер.
   Покинул квартиру.
   Навсегда.
   Впереди стройка, гравер и Мик Сардонис, которого еще предстоит найти в безлюдной, но обширной пустыне.

20

   От гниющих водорослей исходил смрад.
   Все побережье украшал плотный ковер гнили. Он шевелился, словно живой; колыхался, покачиваясь на воде. Глубокий Залив не оправдывал свое название, это был, скорее, лиман с частыми вкраплениями грязевых островков. Неподалеку разместилась рыбацкая деревушка с выдающимся в море деревянным причалом и пришвартованными к нему парусными лодками. Одномачтовыми. Повсюду, на колышках – разложенные для просушки сети. Глинобитные и деревянные хижины с торчащими на крышах жестяными флюгерами. В центре селения – каменное двухэтажное здание, по-видимому, храм.
   Вечер.
   – Нужно нанять лодку, – сказал Флинн.
   Я хмыкнул.
   – И чем ты собираешься платить?
   Айнэ устало опустилась на красноватый, ржавый песок. Я присел рядом. Похоже, у нас завязалось что-то серьезное. Она оставила свой клан ради меня. И готова пойти дальше. К неизвестным землям, к мифическому оракулу. А я? Что я могу ей предложить? Хотя бы – остаться здесь, с ней, после всего, что может случиться. В мире, который почти стал мне родным.
   Если такое возможно для офицера Космофлота.
   – Отдадим лучемет, – нарушил молчание Мирон. – Мой. Я не воин, я телепат. Флинну он тоже, наверное, ни к чему.
   – А как же правила? – глаза Ша-йо-Лрла вспыхнули.
   – Мы не ознакомлены, – парировал Флинн.
   Время от времени у тагорян проскальзывало это «мы». Подспудное осознание себя, как части целого.
   – Он говорит о негласных правилах, – пояснил я. – Эхо Дромбургской конвенции. Запрещено открывать аборигенам знания и технологии, намного опережающие их уровень развития. Речь идет об этике, ответственности за последствия.
   – Ваши нормы, – заметил Флинн, – нарушаются сплошь и рядом. Ты собрал тархан из деталей, найденных в Южных Землях. После крушения земного самолета. Оставил свое изделие у го. Генераторы нуль-гравитации.
   Получил.
   – Клан Айнэ, – добавил Мирон, – выступает с гастролями в Астерехоне…
   – Достаточно, – перебил я. – Мы так и сделаем. Совершим обмен.
   Деревня неумолимо погружалась в сумрак.
   Мы вошли в нее. Никто не спешил навстречу, все жители занимались своими делами. Деревня не охранялась.
   – Они никого не боятся, – скривился я.
   – Местные кланы живут в мире, – сказала Айнэ. – Из Южных Земель приходят лишь паломники.
   Логично.
   – Нам нужен Старейшина.
   Седобородый Клир жил неподалеку от храма. Я постучал в дверь (здесь имелись двери), и он открыл.
   – Кто вы такие?
   – Мы держим путь к оракулу, – начал я. И, подумав, добавил: – Хотим взять лодку. Нанять одного из ваших рыбаков.
   – Нанять, – повторил Старейшина.
   – Да. Покажи, Мирон.
   Мы продемонстрировали Клиру армейский лучемет. В нарушение всех договоров и конвенций. Ствол фолнару понравился. Мы установили минимальную мощность, и Клир испытал оружие на водорослях. Ша-йо-Лрла научил его пользоваться сенсорным переключателем, электронным прицелом и автонаведением. Магический арбалет, подчеркнул я, обретает полную силу в полдень. «И не забывай подзаряжать батареи», – добавил наставник.
   – Вы отправитесь на рассвете, – сказал Клир. – Азда благоприятствует утреннему плаванию.
   – Нет, – возразил я. – Мы спешим. Сейчас.
   – Ночью?
   – Именно.
   – Ребятам это не понравится.
   – Убеди.
   Он пошел убеждать.
   Через час мы вышли в море. На вполне приличном баркасе, который вел молчаливый парнишка по имени Леод.
   В небе проступил серпик Шуо.
   Я лег спать. Мы с Айнэ расположились прямо на палубе, укрывшись шерстяным одеялом. Дэз и тагоряне оккупировали трюм.
   Протаял глазок Савея.
   Мерный плеск волн за бортом. Мерное течение мыслей. Унылое завывание Азды.
   …Говард Шиз стоит напротив, в его отведенной руке излюбленное оружие. Катана.
   – Слышал о головачах?
   Каменная терраса, немного тумана. Абрисы монастыря.
   – Да, инструктор.
   – Крайне неприятные противники. Видишь ли, большинство из них – паранормы, генетические недоразумения. Они умеют летать, телепортироваться тебе за спину, читать твои мысли. Так или иначе они превосходят тебя. Допустим, ты встретился с паранормом.
   – У меня нет шансов.
   – Но ты должен выжить.
   – Я попробую.
   Инструктор исчез.
   Его голос раздался из-за спины:
   – Никогда не пробуй. Делай.
   Смещаюсь вправо, и его катана рубит воздух.
   – Слабость паранорма в его силе. Он знает, что круче тебя. И не очень-то напрягается технически.
   Исчезновение. Молния слева. Отбиваю.
   – Ведешь бой с тенью. Тень повсюду. Вокруг тебя. Везде и нигде.
   Следующим ударом он достает меня. Легкие наполняются кровью.
   Перезагрузка.
   – Но я учил тебя драться с тенью.
   Парирую.
   – Ты готов к этому.
   Выпад.
   И я вновь умираю.
   Трудно преодолеть барьеры в сознании. Ты убеждаешь себя, что не можешь, и это транслируется в реальность. К тому же время показало, что Говард Шиз сам не был готов к драке с головачом. Инструктор, не применивший своих знаний на деле… Конечно, не его вина. В любом сообществе есть сильнейшие. Лучшие. Та девушка была опытнее. Качественнее. Вот и все.
   Сквозь мою смерть проступает…
   Странное.
   Родное и чужое одновременно.
   Как старинная фреска под штукатуркой. Откуда во мне эти ассоциации? Термины мертвы задолго до распыления Земли.
   Образа.
   Край скопления, я никогда не был там.
   Многомерность.
   Я солдат, но не в этом времени, в ином пространстве. Солдат в настоящем. В каком настоящем? Точнее – в котором? Наверное, я пилотирую корабль. Он не просто часть меня, как при подключении. Он – моя оболочка. Надстройка к моему разуму. Высшая ступень военной эволюции. Выше – только я…
   Сон разбивается.
   Крушение звезд, крушение сущности.
   – Мик!
   Эфирные осколки уносятся в подсознание. Обратно, к истокам. К вечному забвению непознанного.
   Просыпаюсь.
   Мы по-прежнему в море. Айнэ, свернувшись, спит рядом. У борта безмолвной тенью стоит Флинн. Я не вижу лица, но знаю, что это он.
   В небе.
   Голос, пронзив черепную коробку, внедрился в мозг. Тагорянин напротив не издал ни звука.
   Поднимаю голову.
   Светлая отрейская ночь, ожерелье лун. И парящее над нами черное крыло. Вытянутая клинообразная тень.
   Грузовой челнок.
   Он плыл над нами, корректируя курс в соответствии с движением баркаса. Словно прилип.
   Моя рука нащупала ребристый ствол лучемета. На носу что-то шевельнулось – согнутый в три погибели, готовый ко всему дэз.
   Это они? – подумал я.
   Нет.
   Тогда кто?
   Пытаюсь определить.
   То было странное чувство – телепатическое общение с чужим. Настолько далеким от тебя, что…
   Друг.
   Пауза.
   Твой друг.
   В корпусе челнока протаяло световое окошко. Теперь было видно, что транспорт всего в каких-нибудь десяти метрах над палубой.
   Окошко.
   А в нем – улыбающаяся физиономия Мицкевича.
   – Привет, Мик. Простудишься на ветру.
   К нам устремился невесомый язык аварийного трапа.

21

   Программа разворачивала в нем кольца отчуждения.
   Внестояния.
   Он не был частью общества и прекрасно понимал это. Люди жили спонтанно, редко просчитывали будущее, векторы их деятельности плохо согласовывались. Аморфная биомасса. Мыслящая неупорядоченность. Чувства… Он улавливал их чувства не хуже Нэш. Бесконечные, распахнутые в никуда фракталы восприятия.
   Он находился в/над.
   Им овладела цель – достать Сардониса. Один человек в убогой, перенаселенной вселенной. Преступник.
   Нэш улыбнулась.
   Чему-то своему.
   Их окружал офис миграционной службы. Аналитический сектор. Мощная локальная сеть с быстрыми процессорами и объемной памятью. Окна на горизонтали мегаполиса. Около десятка сотрудников в подчинении. Абсолютная секретность.
   Все эти извинения за недосмотр.
   Увольнение заведующего отделом кадров и директора.
   Чему ты улыбаешься, головач?
   – Ты смешной.
   – Объясни.
   – Твоя программа, твоя цель. Ты ведь серьезно мнишь себя высшим существом. Это не так.
   – Разве?
   – Тебя создало общество. То самое, с несогласованными векторами. Человек свободен, а ты – нет. Знаешь, куда я направлюсь после задания?
   Синт покачал головой.
   – Куда захочу.
   – А я?
   – Распад. Самоликвидация.
   Он промолчал.
   – Ты – инструмент. Веди себя соответственно.
   В небе плыли облака.
   Таяло время.
   – Он прилетел сюда, – сказал синт. – Зачем?
   Нэш пожала плечами.
   – Окраина. Можно затеряться.
   – Он в городе?
   – Не думаю. Я бы почувствовала.
   – Проверь его родственников, друзей, знакомых. У кого он мог остановиться. Кому он доверяет.
   – Внушительный массив данных.
   – Ты получишь внушительный гонорар. Работай.
   Нэш врубилась в локал аналитиков. Троих она выслала в Мегасеть – за недостающей информацией.
   – Мы были в его психоматрицах, – сказал синт. Его мысли свободно достигали Нэш. – В ранних образцах.
   И что?
   – В смутные времена он никому не доверял. Лишь боевым друзьям. Ищи молодость.
   Не понимаю тебя.
   – Молодость. Студенческие годы, начальные ступени карьеры. Первые шаги в Космофлоте.
   Головач кивнула.
   Смена задач.
   – Его девушка, – продолжал рассуждать синт. – Общежитие. С кем он жил?
   Ее пальцы в сенсорных перчатках выхватили из воздуха объем видимой пустоты.
   – Мицкевич. Тадеуш Мицкевич. Тодди.
   Возвращение.
   Она выдернула себя из локала.
   – Он живет в Астерехоне. Есть адрес.
   Хищники, рвущиеся к добыче. На крыше их ждал флаер. Синт вывел голографическую карту города, и сам повел машину. Аппарат лавировал в транспортных потоках на пределе скорости, игнорируя протесты систем безопасности.
   – Кто он? – Синт перебросил флаер на соседнюю трассу, едва не столкнувшись с пищевым контейнером. Едва. Безупречная координация.
   – Взломщик. Ворует и продает информацию.
   – Почему на свободе?
   – Его однажды привлекли. Не нашли состава преступления.
   Существо кивнуло.
   У внешнего обода они снизились, заложив крутой вираж.
   – Разговаривать буду я, – сказал синт.
   – Как угодно.
   Квартира Мицкевича пустовала. Повсюду – вывороченные вещи. Следы поспешного бегства.
   Не дурак.
   Синт бродил по комнатам, трогал предметы. Впитывал запах и осколки эманаций.
   Нэш восхищенно присвистнула, увидев стену мониторов.
   – Что теперь?
   Головач отвлекает его. Часто и бесцеремонно.
   – Мы останемся здесь, – он ответил после долгой паузы. – Не исключено, что подозреваемый вернется.
   – Вряд ли.
   – Об этом мне судить.
   Потянулись недели бесцельного пребывания на Отре. Полиция прочесывала город в поисках Мицкевича и Сардониса. Масштабная, хорошо спланированная облава. Синт лежал, подключившись к системе Тодди, и обрабатывал горы информации. Изредка вылетал по ложному вызову.
   Нэш не участвовала в спектакле.
   Она слушала пустыню.
   Внешние Пределы.
   Сардонис не прятался в Астерехоне. Это глупо. Нет ловушки совершеннее, чем единственный на планете мегаполис. С одним астропортом. С силовым барьером по периметру.
   Сардонис искал что-то.
   Нэш искала тех, кто его бережет. Группу могучих телепатов, чья ментальная сила велика. Тех, кто зондировал синта.
   Однажды ночью Нэш очнулась. После длительных странствий по граням диких сознаний.
   Синт не спал.
   Он никогда не спал.
   – Послушай, – сказала Нэш. – Сардонис во Внешних Пределах.
   – Ты нащупала его?
   – Нет…
   Калейдоскоп картинок. Мониторы дробили, множили пространство, показывали срезы измерений.
   – Я уверена: он не просто так здесь. Отра – неважное место для игр. Рано или поздно тебя достанут.
   Пауза.
   Синт некоторое время размышлял. Закрыв глаза.
   – Пункт.
   Слово вырвалось из его рта.
   Реальность изменилась. Центром мироздания вновь сделалось искусственное существо. Вокруг него и в нем активировались механизмы.
   Механизмы охоты.
   Разум Нэш метнулся к югу подобно голодной гончей. Она увидела мир глазами горца, его память стала ее памятью: кадры, где Сардонис расправляется с лучшим бойцом заставы. Дальше. Коснуться его и быть отброшенной, вновь атаковать и наткнуться на непроходимый барьер, воздвигнутый паранормами иного порядка. Качественно иного уровня… Но она успела увидеть. Девушку и двух близнецов, не бывших людьми. Замкнутое пространство челнока и подключенного к управлению Мицкевича. И, наконец, ублюдка-клинранца, покалечившего ее в Паране. Глубины прошлого вновь выбросили меч и сюрикены, взрывы боли, белоснежную палату госпиталя Гильдии, обрывки бредовых, отчасти виртуальных фрагментов… Зачесались шрамы на груди и животе. Она оставила их – как трофеи.
   Синт прочел все по ее глазам.
   И послал сигнал.
   «Молния» спикировала с орбиты, тараня атмосферу, и спустя секунды застыла напротив дома, многократно отобразившись на мониторах наружного наблюдения. Совершенный диск, ощерившийся клювом рубки и распластавший выдвижные крылья.
   Синт приблизился к окну, тронул запирающий сенсор. Рама скользнула в стенной паз.
   – Мы близки, – сказал он.
   Корабль развернулся днищем к проему, в его матовой поверхности протаял люк. Сияние заполнило предрассветную реальность.
   Незримая вибрация от гравикомпенсаторов.
   Или – показалось?
   Синт перемахнул через подоконник и одним, смазанным от скорости прыжком достиг корабля.
   Вслед за ним вылетела Нэш. Плавно, изящно, как и подобает левитанту.
   Ее ноги коснулись ребристого пола.
   Люк схлопнулся за спиной. Отрезая Астерехон и годы бесцельных скитаний среди звезд.
   Синтетическое существо исчезло. Оно умело жить в недоступном для Нэш режиме.

22

   Зона аномалий не пропускала механизмы. Челнок пришлось бросить. И лучеметы – тоже.
   Мы шли к Пункту по пустыне. Абсолютно безоружные. Технологически. Очевидно, клинки не учитывались чартора при программировании систем безопасности.
   Остановка на грани.
   По эту сторону – трещины глиняного стола, испепеляющее зеленое солнце и белесое небо. А там, всего в шаге от меня – лес.
   Обычный земной лес.
   Хвойный.
   Стройные колонны сосен, иглы, устилающие замшелую почву. Не очень густой подлесок. Иное освещение.
   Кусок иномирия.
   Остановка на грани.
   – Пришли, – сказал Ша-йо-Лрла.
   Там, в глубине смоделированного биоценоза, повисла станция. Отсюда не видно, но я знаю, что она есть. Меня тянет к ней. Нечто забытое, инстинктивное. Родное.
   – Они враги.
   Все взгляды – ко мне.
   – Они – другие, – поправляет дэз. – Неведомое. Мы не знаем ничего.
   Пауза.
   Шаг.
   И – вопль тагорян:
   – Ментальная атака!
   Колеблющиеся очертания. Физические оболочки чужих поплыли и вновь стабилизировались. Теперь Мирон и Флинн сидели, скрестив ноги, их увеличенные зрачки сканировали континуум.
   В небе возникла точка.
   Звездолет.
   Он снижался тяжело, в вязком воздухе аномалий. Пункт не пропускает технику. Это закон. По крайней мере, для цивилизации нашей ступени.
   – Синт, – занервничал Мицкевич. – За нами.
   Мало времени.
   – За мной, – я грустно улыбнулся. – Ждите здесь. А лучше – улетайте.
   – Никто никуда не полетит, – Ша-йо-Лрла пересек черту.
   Айнэ пересекла черту.
   Мицкевич пересек черту.
   Тагоряне не шевельнулись. Пространство было для них абстракцией.
   Сосны приняли нас. Мы шли, и с каждым шагом я менялся. Эхо голосов, обрывки иных воспоминаний. Психотропное воздействие? Станция пытается остановить нас? Тогда почему не уничтожила на подходе? В определенный момент окружающее сорвалось с катушек.
   В воздухе зародилось движение, и я инстинктивно сместился в сторону. Человек-снаряд промчался с десяток метров и затормозил у шероховатого бурого ствола. Почти касаясь земли. Я узнал ее сразу, несмотря на минувшие годы. Девушка-левитант с рыбьим лицом, головач, та самая, что убила Говарда Шиза на Гриире, и которая преследовала меня в Паране. Время не изменило ее. Паранормы живут долго, как я слышал.
   Она застыла в янтаре атмосферы, не прилагая к этому ни малейших усилий.
   – Мик Сардонис, – ее взгляд метнулся к дэзу и полыхнул ненавистью. Застарелой яростью. – А также Ша-йо-Лрла, бывший предводитель дэз-воинов с Клинрана. Согласно поручению правительства Галактической Федерации вы арестованы. Мне приказано…
   Действуем синхронно.
   Наставник прыгает, это небывалый фантастический прыжок, такого не увидишь в тренировочном бою с курсантами. Его спичкообразное тело прогибается назад, руки выламываются, доставая из-за спины короткие клинки-когти, еще мгновение – и конфигурация конечностей изменена, лезвия выброшены вперед.
   Все случилось быстрее, чем я описал.
   И видел я это лишь краем глаза. Потому что мои собственные кисти распрямлялись, отсылая ножи к цели.
   Ее зовут Нэш.
   Это Мирон.
   Повторяю, мы атаковали синхронно. Но головач покинула изначальную точку, ее организм, казалось, игнорировал законы тяготения, инерции и сопротивления среды. Ножи врубились в ствол, наставник, сгруппировавшись, покатился по ковру из иголок, мха и травы. Я медленно придвинулся к ней, держа меч обратным хватом. Айнэ не лезла в драку, и на том спасибо. Это личное.
   Нэш.
   Твое имя. Что ж, в какой-то мере мы сравнялись…
   Вскоре я понимаю, что неправ. Разум Нэш превосходит мой во всем. После серии безрезультатных штурмов ситуация проясняется. Она читает мысли. Мои и клинранца. Стопроцентная защита. За мгновение до удара – знание. Я знал, что в группе синта есть телепат, но не думал о Нэш. Две паранормальных способности в одном человеке – редкость даже по меркам Гильдии.
   Мирон…
   Нет ответа.
   Флинн…
   Не отвлекай нас, человек. Сильное деформационное давление. Источник не установлен.
   Вы можете блокировать головача?
   НЕТ!
   Окончательно.
   Ну, теперь вспоминай. Бой с тенью. Почему там, в Паране, она не смогла предвидеть поступок дэза? Он не думал. Работал на инстинктах.
   Тень повсюду. Вокруг тебя. Везде и нигде.
   Нэш, совершающая сальто над головой клинранца. Из оружия она использует лишь узкий, граненый стилет. Возможно, вибро. Короткий выпад в зависании, и одежда на лопатке наставника располосована, я вижу рану. Вижу кровь. Красную, как у людей.
   Оглядываюсь.
   За мной стоит Говард Шиз. Гадко ухмыляется.
   – Не справишься с бабой, курсант?
   – Ты ведь не справился.
   Нет надобности издавать звуки. Мы общаемся напрямую, без слов.
   – Я – прошлое. Ты – настоящее. Хватит думать. Убей ее.
   Вхожу в комбинацию. Абсолютно произвольную, непросчитанную. Чистый эксперимент.
   Нэш отступает.
   Она в панике. Как человек, перед которым вдруг захлопнулась дверь в квартиру. Горизонт вероятностей сужен до нуля.
   И здесь уже – вопрос мастерства.
   Нэш взлетает.
   Мой клинок разрубает пространство, то, где раньше были ее ноги. За спиной. Уклоняюсь. Подсечка. Головач падает, оказывается на руках и – рывком – на безопасной дистанции.
   Чтобы умереть.
   Айнэ – фактор, не вписывающийся ни в какие схемы. Никто не заметил ее присутствия.
   Фолнар.
   Девушка с окровавленной секирой. И паранорм у ее ног, человек, умеющий читать мысли и летать. Легко справлявшаяся с громилами вроде Кубика Тарга. Едва не уложившая Ша-йо-Лрла.
   Я испытал смесь чувств. С одной стороны – хотелось сделать это самому. С другой – на карту поставлено нечто большее, чем личная месть. У меня было стойкое ощущение, что здесь и сейчас решаются судьбы. Не людей и чужих, но многих миров.
   Он рядом.
   Предупреждение тагорян почти не запоздало. Я успел дернуться, остальные не успели ничего.
   Образ пылающего Солнца и падающей на него капсулы. Нестерпимый жар и лед космической бездны. Отрешенные звезды. На периферии сознания – голос, монотонно оглашающий приговор. Ты понимаешь, кто заключен в неуправляемую капсулу. Ты.
   Синт стоял напротив.
   Словно сконденсировался из тумана неопределенности. Он не улыбался, не хмурился, не проявлял никаких эмоций. Он был похож на ребенка. Воплощение Немезиды. Будущее, получившее эксклюзивное право судить прошлое. В настоящем.
   – Есть два варианта, – сказал синт. Сухо, безжизненно. – Один я показал тебе. А другой – ты оказываешь сопротивление и ликвидируешься. В моей программе это предусмотрено.
   Ша-йо-Лрла медленно заходил к существу со спины. Вот он крадется, и вот он вырублен, неведомая сила швыряет наставника к стволу ближайшего дерева. Хруст. Самое противное – оно даже не обернулось.
   – Теперь мы двинемся к кораблю, – спокойно продолжал мальчик. – Ты будешь изолирован в тюремном отсеке. Позже я заберу клинранца.
   Он не ждал возражений.
   Я тоже.
   День чудес. Нечто во мне окрепло, оформилось, развернулось, затопляя мозг, освобождая от ограничений, наложенных природой, перечеркивая миллионы лет биологической эволюции. Осознание: ты не тот, кем кажешься. Генетическая память активировалась, память, вложенная неизвестно зачем и когда. Волной – изменение физической оболочки. Незримое, на микроуровне.
   Я понял, что сильнее его.
   Всего лишь машина.
   Боевые техники тысяч миров – во мне. Силы, энергии, движущие мирозданием – подвластны.
   Бью.
   Не оружием, разумом.
   Синт покачнулся, в его нечеловеческих зрачках что-то мелькнуло. Встречная атака. Выставляю щит. А после – оказываю давление. Безотчетно, на грани инстинкта. Деформирую его. Квазигуманоидный организм плющит, комкает, словно лист обычной бумаги. Он слаб. Он уже не грядущее. Не настоящее.
   Прошлое.
   Нет крови. Нет боли. Существам этого типа неведома боль. – Пылают контуры, разрушаются нейронные связи. Умирает программа.
   Все.
   Конец схватки.
   Время, застывшее на полушаге.
   Спутники, они смотрят на меня, словно я… это не я. Инородное. Потустороннее.
   Так и есть.
   Я – нечто.
   Вот только – откуда?
   Судьбы, поступки… Теперь я знаю, все повторяется. Бежит по кругу. Деревья расступаются, я на поляне. Обширном поле, покрытом остекленевшей травой, крошащейся при каждом шаге. Дежа-вю. Словно проваливаюсь в некий стасис, временной студень. Засасывает…
   Никто не последовал за мной.
   Фигурки Айнэ, Ша-йо-Лрла и Мицкевича безмолвно растворились среди сосен.
   Ты знаешь, что будет дальше.
   Стихийное погружение в глубину, осколки примитивных сознаний, расщепление личности…
   Нет.
   Не в этот раз.
   Передо мной станция – повисший в вязком воздухе сгусток, ежесекундно меняющий очертания. Куб, шар, пирамида, тессеракт, запустивший корни в четыре измерения…
   Пункт.
   Жду, когда разум отделится и ухнет в грани-двери.
   Не в этот раз.
   Фриз.
   Станция затвердевает в форме куба. Титанического куба, масштабами не уступающего среднему колониальному городу. Цветовая гамма скудеет, куб становится белым. Громада нависает надо мной и лесом, упираясь в здешние облака. Искусственный лесопарк скручивается в кокон, замыкая меня в пузыре, из которого нет выхода. Выбор сделан. Давно.
   ДОПУСК.
   Вербальный запрос всверливается в череп, взламывая пласты ненужных воспоминаний. Подсознание выдает набор символов. Обработка информации – наносекунды.
   ПОДТВЕРЖДЕНО.
   До этого меня сдерживало что-то. Психические узы, вероятно, блокада нервной системы, воздвигнутая извне.
   Свободен.
   Вхожу, не затрачивая физических сил. Просто подумав о входе. И оказываюсь внутри куба.
   Ничего общего с помещением, циклопическим «музеем» истории или моими представлениями о технической станции. Никаких намеков на сверхтехнологии. За исключением полупрозрачного квадрата-площади, на котором я стоял. Сквозь строгий геометрический узор просматривались неровности поляны, мох и трава, папоротники. Стены и крыша отсутствовали. В меня врывались яркое голубое небо, желтое солнце и шумящий на ветру бор. Запахи, которые я нигде не мог обонять. И тем не менее – знакомые.
   Утраченное.
   Новая волна метаморфоз. Неподалеку сформировался силуэт, человеческий силуэт, он стремительно приобретал облик, индивидуальное обличье маленькой девочки в шортах и просторной футболке. Босоногой. Девочка взмахнула рукой, возник стол с напитками – приземистый журнальный столик красного дерева. Два изящных плетеных кресла.
   Я приблизился к ней.
   Девочка стояла в центре террасы, я понимал, что нас разделяют километры, но хватило нескольких шагов. Восприятие выкидывало злые шутки.
   Я взял со столика фужер.
   Обычный стеклянный фужер, наполненный соком. Апельсиновым соком, подсказали гены.
   Девочка улыбнулась.
   – Я в Пункте?
   Она ответила не сразу. Внимательно изучала меня.