Страница:
Наш летописец-мавр сообщает, что настоящее имя мавританских рыцарей Масов было не Масы, но Абембисы. В Гранаде существовало два рода Абембисов, и они враждовали между собой, так как каждый из двух утверждал, что он знатнее по происхождению. И во время короля Кастилии дон Хуана Первого представители одной из этих ветвей Абембисов имели в Долине Гранады сражение с христианами, а полководец и знаменосец христиан, которые были братьями, звались дон Педро Маса и дон Гаспар Маса. Утверждали, что они происходили из Арагонии. Кровопролитен был тот бой, военачальники с обеих сторон пали, и в пылу битвы враги нечаянно поменялись знаменами: мавры взяли знамя христиан, а христиане – мавров; а потом попали в плен и знаменосцы. И когда в Гранаде говорили про Абембисов, то тут же спрашивали: «Которые Абембисы?» – И отвечали: «Абембисы-Масы» или «Просто Абембисы». Абембисами-Масами их прозвали в память той битвы; так это имя за ними и осталось.
Король дон Фернандо дал большие привилегии и право носить оружие рыцарям Венегам, Алабесам и Альдорадинам в награду за оказанные услуги. Прекрасная королева-султанша, отныне называемая донья Исабель Гранадская, выйдя, как мы сказали, замуж, возвратила свободу рабыне Эсперансе де Ита и, одарив ее драгоценностями, отослала в Мулу, откуда она была родом и где не была семь лет, с тех пор как попала в плен.
Через несколько дней после падения Гранады обнаружили в городе склад оружия, произвели строгое расследование и покарали виновников.
Некоторые из событий этой войны остались неизвестными дону Эрнандо дель Пульгар, летописцу католических королей, и потому он их не внес в свою хронику: ист в ней боя четырех христианских рыцарей за королеву Гранады,,ибо тайна его была сохранена. Но наш летописец-мавр узнал по секрету от самой султанши обо всем случившемся. Она передала ему и письма: се письмо к дон Хуану Чакону и ответ дон Хуана, так что он смог описать тот знаменитый бой и объяснить его истинные обстоятельства. Этот летописец-мавр по завоевании всего королевства христианами перебрался в Африку, увез с собою все свои бумаги и поселился там в земле Тремесен. Там он умер, оставив после себя сыновей. И один из его внуков, не менее своего дяди одаренный, по имени Аргутаафа, собрал все дедовские бумаги и нашел среди них эту небольшую книжку, повествовавшую про Гранаду, и не счел эту книжку за мелочь. Из чувства большой дружбы он подарил эту книгу одному еврею по имени Рабби Санто. Тот перевел ее для собственного удовольствия на еврейский язык, арабский же подлинник подарил доброму графу Байленскому, дону Родриго Понсе де Леон. И чтобы знать, что говорится в книге про гранадскую войну – войну, в которой принимали участие его родной отец и дед, или дед и прадед, – дон Родриго велел тому же самому еврею перевести ее на кастильский язык. И затем добрый граф оказал мне милость, какой я не заслуживал, подарив мне этот перевод.
И поскольку мы закончили нашу повесть про гражданские войны Гранады и про вражду Абенсеррахов и Сегри, скажем несколько слов про славного рыцаря дона Алонсо де Агилара, про то, как его в Сьерре-Бер-мехе убили мавры; и приведем несколько спетых о нем романсов, а также доскажем историю любви отважного Гасула к прекрасной Линдарахе.
Так вот, когда была завоевана Гранада, добрый Гасул, принявший со всеми своими друзьями христианство и наделенный королем большими наградами и привилегиями, просил у короля позволения отправиться в Санлукар. Прибыв в Санлукар с желанием увидеть даму своего сердца, он через пажа известил ее о своем прибытии. Но она, объятая ревностью, не пожелала слушать пажа. Тогда опечаленный мавр отправился в Хельвес, где – он знал – тамошний алькайд устраивал игру в копья в ознаменование взятия Гранады и воцарившегося в королевстве мира. Мавр решил явить в этой игре все свое искусство. Он оделся в лилово-зеленую марлоту, украсил шлем плюмажем тех же цветов, перевитым серебряными и золотыми нитями, так же нарядно убрал своего коня и, отправляясь в Хельвес, проехал мимо дома прекрасной Линдарахи, чтобы попытаться ее увидеть перед отъездом. И когда он проезжал под ее окнами, она вышла на балкон, и мавр, преисполненный радости, устремил коня к балкону, заставил его опуститься на колени и коснуться мордой земли, чему он его уже давно выучил нарочно для этой минуты. И он сказал ей, что отправляется играть в копья в Хельвес и надеется, что свидание с нею обещает ему успех. На что дама гневно ответила: пусть он отправляется за милостями к даме, которой служит, а ее оставит в покое, ибо ему не удастся никого обмануть. И, сказавши это, она с проклятием ушла с балкона и бешено захлопнула окно. А добрый Гасул, убедившись в своей полной немилости у дамы, направил коня прямо на стену и ударился об нее, так что копье разломалось на куски, а затем отправился домой и снял нарядные одежды, решив не ехать на игры в копья. Нашелся, кто обо всем этом сообщил прекрасной Линдарахе, которая уже раскаивалась в своем жестоком поступке. Она поспешила тогда послать за Гасулом пажа, назначая ему прийти к ней в сад. Добрый Гасул, полный радостной надежды, явился на зов. И прекрасная Линдараха просила у него прощения, и тут же в саду они обручились. И чтобы он отправился на состязание в Хельвес, она преподнесла ему драгоценный залог любви. И про это событие спели такой романс:
Гасул возвратился в Санлукар к своей даме Линдарахе, весьма обрадовавшейся его возвращению и начавшей его расспрашивать про все подробности его пребывания в Хельвесе. Гасул с радостью удовлетворил ее любопытство и рассказал про свои успехи. И нашлись люди, сложившие романс про возвращение отважного Гасула из Хельвеса. Вот он:
Вот как нужно понимать романс и событие, в нем воспетое. Саида из Хереса была внучкой или правнучкой алькайдов Хереса. После взятия его христианами населявшие его мавры продолжали жить, беспрепятственно чтя Магомета, соблюдая обычаи и говоря на своем языке, невзирая на господство в городе христиан. Такое же положение было и в Севилье. Богатый мавр, про которого говорится в романсе, что он женился на Саиде, не был севильским алькайдом (им был его дед или даже его прадед), а этот мавр был обыкновенным жителем Севильи из числа в ней оставшихся после завоевания города христианами. Он-то и был женихом, про которого идет речь в романсе. Гасул же в ту пору, когда состоялась свадьба упомянутого мавра с Сайдой, безуспешно служил прекрасной Саиде и ничего не мог от нее добиться, так как она хорошо знала, что ее родители хотят выдать et замуж не за Гасула, а за севильского мавра, имевшего родню могущественнее, чем Гасул, и превосходившего его богатством. И хоть она тайно в глубине своего сердца и любила Гасула, она не могла сделать ничего другого, кроме как исполнить волю родителей. Однажды, после того как свадьба уже была решена, на самбре, устроенной в доме Саиды, присутствовал Гасул. В те времена мавры могли свободно посещать своих соплеменников, живших в христианских землях. Гасул танцевал на самбре с прекрасной Саидой. Танцуя, они взялись за руки, как того требовал танец, и Гасул, будучи не в силах сдержать свою чрезмерную любовь к Саиде, по окончании танца крепко обнял ее и поцеловал. Это увидел жених, севильский мавр. Точно разъяренный лев, преисполненный слепой ярости, он обнажил свою альфангу и бросился с ней на Гасула. Тот принял оборонительное положение и, наверное, жестоко ранил бы жениха, если бы их не успели разнять другие гости. В зале произошел переполох, и родители Саиды, рассерженные на Гасула, велели ему оставить их дом. Гасул ушел, не возразив ни слова, но затаил гнев и поклялся убить жениха, для чего стал ожидать благоприятного времени и места. Точно зная, когда и где будет венчаться Саида, он хорошенько вооружился, вскочил на доброго коня и отправился из Медины-Сидонии в Херес, куда прибыл к наступлению ночи, в ту пору, когда Саида и ее жених вместе со многими христианскими и мавританскими рыцарями выходили из дома невесты, чтобы направиться в дом, где должен был состояться свадебный пир. Гасул не пожелал потерять представившийся удобный случай, но, наоборот, решил им воспользоваться и с львиной отвагой бросился на жениха, за которого никто не успел вступиться, и сразил его насмерть одним ударом альфанги со словами: «На! Наслаждайся теперь Сайдой, если сможешь!» Все присутствующие были поражены подобным поступком и не знали, что делать, что говорить. Но родственники убитого и невесты набросились с оружием в руках на Гасула, чтобы отомстить ему за убийство, восклицая: «Умри, предатель!» Однако отважный Гасул, ничуть не смущенный и не испуганный нападением многочисленных противников, сумел от них отбиться. Ранив многих из них и видя, что сбегается большая толпа, он вскочил на своего верного коня и умчался, так что никто не смог его остановить. Вот про смерть этого жениха и про это событие сложили следующий романс, который надлежало бы поместить перед другими посвященными Гасулу романсами. Но раз мы все объяснили, приведем его теперь, потому что безразлично, раньше или позже идет тот или иной романс:
Возвращаясь к нашей теме, скажем, что приведенный нами романс очень неверно представляет историю Гасула. Хотя в нем и есть хорошие образы, они несколько холодны, и весь тон его не доставляет наслаждения в силу запутанности романса; а также потому, что разъяснение всей истории наступает под конец. Теперь он несколько исправлен, и события переданы в нем верно. Прежний романс, как мы уже сказали, помещал Гасула во времена, когда Севилья и Херес принадлежали еще маврам, на самом же деле это было не так: дело происходило в царствование католических королей, и Севилья и Херес уже принадлежали христианам. Севилью завоевал король дон Фернандо Третий, а Херес – король дон Алонсо Одиннадцатый [103].
И не замедлил явиться еще один поэт, создавший романс на ту же тему. Этот романс представляется мне по своему звучанию и содержанию более искусно сделанным, чем предыдущие. Вот он;
Король дон Фернандо дал большие привилегии и право носить оружие рыцарям Венегам, Алабесам и Альдорадинам в награду за оказанные услуги. Прекрасная королева-султанша, отныне называемая донья Исабель Гранадская, выйдя, как мы сказали, замуж, возвратила свободу рабыне Эсперансе де Ита и, одарив ее драгоценностями, отослала в Мулу, откуда она была родом и где не была семь лет, с тех пор как попала в плен.
Через несколько дней после падения Гранады обнаружили в городе склад оружия, произвели строгое расследование и покарали виновников.
Некоторые из событий этой войны остались неизвестными дону Эрнандо дель Пульгар, летописцу католических королей, и потому он их не внес в свою хронику: ист в ней боя четырех христианских рыцарей за королеву Гранады,,ибо тайна его была сохранена. Но наш летописец-мавр узнал по секрету от самой султанши обо всем случившемся. Она передала ему и письма: се письмо к дон Хуану Чакону и ответ дон Хуана, так что он смог описать тот знаменитый бой и объяснить его истинные обстоятельства. Этот летописец-мавр по завоевании всего королевства христианами перебрался в Африку, увез с собою все свои бумаги и поселился там в земле Тремесен. Там он умер, оставив после себя сыновей. И один из его внуков, не менее своего дяди одаренный, по имени Аргутаафа, собрал все дедовские бумаги и нашел среди них эту небольшую книжку, повествовавшую про Гранаду, и не счел эту книжку за мелочь. Из чувства большой дружбы он подарил эту книгу одному еврею по имени Рабби Санто. Тот перевел ее для собственного удовольствия на еврейский язык, арабский же подлинник подарил доброму графу Байленскому, дону Родриго Понсе де Леон. И чтобы знать, что говорится в книге про гранадскую войну – войну, в которой принимали участие его родной отец и дед, или дед и прадед, – дон Родриго велел тому же самому еврею перевести ее на кастильский язык. И затем добрый граф оказал мне милость, какой я не заслуживал, подарив мне этот перевод.
И поскольку мы закончили нашу повесть про гражданские войны Гранады и про вражду Абенсеррахов и Сегри, скажем несколько слов про славного рыцаря дона Алонсо де Агилара, про то, как его в Сьерре-Бер-мехе убили мавры; и приведем несколько спетых о нем романсов, а также доскажем историю любви отважного Гасула к прекрасной Линдарахе.
Так вот, когда была завоевана Гранада, добрый Гасул, принявший со всеми своими друзьями христианство и наделенный королем большими наградами и привилегиями, просил у короля позволения отправиться в Санлукар. Прибыв в Санлукар с желанием увидеть даму своего сердца, он через пажа известил ее о своем прибытии. Но она, объятая ревностью, не пожелала слушать пажа. Тогда опечаленный мавр отправился в Хельвес, где – он знал – тамошний алькайд устраивал игру в копья в ознаменование взятия Гранады и воцарившегося в королевстве мира. Мавр решил явить в этой игре все свое искусство. Он оделся в лилово-зеленую марлоту, украсил шлем плюмажем тех же цветов, перевитым серебряными и золотыми нитями, так же нарядно убрал своего коня и, отправляясь в Хельвес, проехал мимо дома прекрасной Линдарахи, чтобы попытаться ее увидеть перед отъездом. И когда он проезжал под ее окнами, она вышла на балкон, и мавр, преисполненный радости, устремил коня к балкону, заставил его опуститься на колени и коснуться мордой земли, чему он его уже давно выучил нарочно для этой минуты. И он сказал ей, что отправляется играть в копья в Хельвес и надеется, что свидание с нею обещает ему успех. На что дама гневно ответила: пусть он отправляется за милостями к даме, которой служит, а ее оставит в покое, ибо ему не удастся никого обмануть. И, сказавши это, она с проклятием ушла с балкона и бешено захлопнула окно. А добрый Гасул, убедившись в своей полной немилости у дамы, направил коня прямо на стену и ударился об нее, так что копье разломалось на куски, а затем отправился домой и снял нарядные одежды, решив не ехать на игры в копья. Нашелся, кто обо всем этом сообщил прекрасной Линдарахе, которая уже раскаивалась в своем жестоком поступке. Она поспешила тогда послать за Гасулом пажа, назначая ему прийти к ней в сад. Добрый Гасул, полный радостной надежды, явился на зов. И прекрасная Линдараха просила у него прощения, и тут же в саду они обручились. И чтобы он отправился на состязание в Хельвес, она преподнесла ему драгоценный залог любви. И про это событие спели такой романс:
Мы уже рассказывали, как после этого разговора между прекрасной Линдарахой из рода Абенсеррахов и могучим Гасулом она, рассерженная и печальная, ушла с балкона и с силой захлопнула свое окно и как потом, раскаявшись – ибо она любила Гасула всем сердцем – и узнав, что он с отчаяния сменил свои зеленые, белые и синие нарядные одежды на одежду цвета львиной шкуры и сломал свое копье с досады об стену, она решила с ним помириться, призвала его к себе в сад, где они долго беседовали, обручились, после чего он отправился в Хельвес с подаренным ею драгоценным залогом любви. Про это сложили в недавние времена следующий романс:
Как в Санлукаре через площадь
Благородный рыцарь едет.
То Гасул, веселья полный,
Облечен в цвета надежды.
Он играть поехал в копья
На турнир веселый в Хельвес.
Праздник там алькайд устроил,
Мир отметить в королевстве.
А Гасул влюблен был в даму,
Дочь Абенсеррахов смелых,
Что убиты вероломно
Родом Сегри и Гомелов.
Хочет с ней Гасул проститься.
Прежде чем на праздник ехать;
Проникает жадным взором
Он сквозь дома милой стены.
Как года – ему минуты
Ожиданья и надежды.
На балкон выходит дама,
Обратив года в мгновенья.
Перед этим ярким солнцем,
Что согрело сразу сердце,
Конь, Гасулом наученный,
Опустился на колени.
В честь нее тот конь премудрый
Под окном целует землю.
И Гасул, любви исполнен,
Говорит такие речи:
– Раз в глаза твои взглянувши,
В путь пущусь я дальний смело,
От несчастий зачарован
Силой глаз твоих волшебной.
Дай с собою мне на память
Стяг шелковый или ленту.
Талисманом от несчастья
На чалму ее надену.
Но сурова Линдараха,
Затаила в сердце ревность,
Ей недавно говорили,
Что Гасул ее неверный
Полюбил теперь Саиду,
Даму знатную в Хересе.
На слова любви Гасула
Отвечала злою речью:
– Если так с тобой случится.
Как бы мне того хотелось,
То в Санлукар не вернешься,
Рыцарь лживый, лицемерный.
Да угодно будь аллаху.
Чтоб враги твои сумели
На турнире вероломно
Погубить тебя изменой!
Скрыв кольчуги и оружье
Под покровом алькиселов.
Предадут тебя коварно,
Как заслуживаешь, смерти.
Ты умри неотомщенным,
Отомстить пытаясь тщетно!
Пусть враги вокруг сомкнутся, –
Далека друзей поддержка!
По тебе не станет плакать.
Кто твоим обманам верил,
И, напутствуем проклятьем,
В час жестокий гибель встретишь!
Рыцарь думал – дама шутит,
Смыслу слов ее не верит,
Целовать ей хочет руку.
Руку дама прячет в гневе.
– Вижу ясно: пред любимой
Я коварно оклеветан;
Заслужил не я проклятья,
А злодей и лжец презренный.
Пусть любил Саиду раньше:
То давно минуло время!
Ради мавра из Севильи
Я неверной был отвергнут.
Мне Саида ненавистна.
Ту любовь предал забвенью…
Дальше слушать оправданья
Линдараха не хотела.
На Гасула не взглянувши,
Прочь с балкона вышла гневно.
Подвели к Гасулу слуги
Боевых коней в то время.
На конях блестит убранство,
В голове – цветные перья.
За копье Гасул схватился,
Им с размаху бросил в стену.
На куски копье разбилось.
Разбиваясь, зазвенело.
Приказал Гасул на конях
Заменить цвета надежды
Желтым цветом – цветом скорби,
Чтобы скорбным въехать в Хельвес.
Все в Хельвесе были восхищены нарядным видом и мужеством Гасула и его искусством в игре в копья. И многих дам пленила его отвага, и им очень хотелось бы, чтобы их полюбил такой прекрасный рыцарь.
Линдарахи, дамы милой.
Осчастливленный дарами,
Раз Гасул поехал в Хельвес
На турнире состязаться.
Вел с собой веселый рыцарь
Четырех коней прекрасных.
На конях – златые буквы,
Что гласят: «Абенсерраха!»
Чей наряд одежд цветистей,
Что Гасула облекают?
На плюмаже сколько перьев –
Белых, синих, темно-красных?
Заключил Гасул одежду
В драгоценную оправу:
Серебро на алом фоне,
А на синем блещет злато,
На адарге в знак девиза
Помещен с разверстой пастью
Лев могучий – герб обычный
Для семьи Абенсеррахов:
Ведь она из их семейства!
Кто сравнится с ним по славе?
Королевства лучшим цветом
Называли их недаром.
Поместил Гасул эмблему
Из любви к Абенсеррахе:
Чтоб свою пред всеми верность
Обнаружить Линдарахе.
Над эмблемой изреченье:
«В мире целом нет ей равной».
А с Гасулом вместе тридцать
Конных рыцарей нарядных,
Что, согласно уговору,
Примут в празднике участье.
Протрубили громко трубы,
Аньяфилы заиграли,
Точно яростная битва,
Началося состязанье.
Всех участников искусней,
Игры ловкостью украсив,
Тридцать спутников Гасула,
Что других всех побеждали.
И Гасул, их предводитель,
Не метнет копья, чтоб тотчас
Безошибочно и метко
Не пробить чужой адарги.
А из окон и с балконов
Смотрят сотни мавританок;
Между ними находилась,
Кто Саидою звалася.
Говорят, она явилась
В Хельвес прямо из Хереса.
В желтый цвет она одета,
Мрачный, скорбный носит траур.
Муж ее убит Гасулом
В злополучный вечер свадьбы.
По тому, как копья мечет,
Узнает Саида сразу
В ловком рыцаре Гасула,
Что ее любил недавно.
Вспоминается Саиде,
Как он тщетно добивался
От нее любви ответной,
Как глухой она осталась.
Жаль Саиде дней счастливых,
Что минули безвозвратно.
Чувств от горя тут лишившись,
Пала на пол без сознанья.
А когда она очнулась,
Говорит ее служанка:
– Скорби где твоей причина, –
Что, сеньора, это значит?
Отвечает ей Саида,
Еле слышен голос слабый:
– Видишь рыцаря, который
Там копье сейчас бросает?
Рыцарь тот Гасул зовется.
В королевстве имя славно.
Шесть мне долгих лет служил он,
Ждал любви в ответ напрасно.
Им убит мой муж на свадьбе,
Чтоб другому не досталась.
Он теперь добился цели:
Я люблю Гасула страстно.
Если б мне остался верен,
Как был долго верен раньше!
Но меня предав забвенью,
Любит он Абенсерраху.
Между тем к концу подходят
Игры бурные и праздник,
И Гасул спешит в Санлукар
Победителем со славой.
Гасул возвратился в Санлукар к своей даме Линдарахе, весьма обрадовавшейся его возвращению и начавшей его расспрашивать про все подробности его пребывания в Хельвесе. Гасул с радостью удовлетворил ее любопытство и рассказал про свои успехи. И нашлись люди, сложившие романс про возвращение отважного Гасула из Хельвеса. Вот он:
И еще множеством нежных слов обменялись между собой Линдараха и ее возлюбленный Гасул. И они решили пожениться. Гасул просил руки Линдарахи у ее дяди со стороны отца, на чьем попечении она была с тех пор, как обезглавили рыцарей Абенсеррахов, как мы уже рассказывали раньше. Дядя очень обрадовался, ибо Гасул принадлежал к знатному роду, был доблестен и богат. Итак, они отпраздновали в Санлукаре пышную и блестящую свадьбу: на ней присутствовало много мавританских и христианских рыцарей. Приехали из Гранады Гасулы, Венеги и христиане Абенсеррахи. На свадьбе устроили игры в копье, кольцо и бой быков. Была на свадьбе и прекрасная Дараха, сестра Линдарахи, со своим мужем Сулемой – оба уже христиане, очень любимые королем доном Фернандо. Свадебные празднества продолжались два месяца, по истечении которых все гости вернулись в Гранаду и увезли туда с собой Гасула и его молодую жену. По прибытии в Гранаду Гасул, сопровождаемый друзьями и родичами, тотчас же отправился поцеловать руку королю дону Фернандо и королеве донье Исабель, весьма им обрадовавшимся. Король велел отдать Гасулу и его жене все сокровища и имущество покойного отца Линдарахи, ибо они по праву им принадлежали. Новобрачные обратились в святую веру Христову, и они сами и их потомство сохраняли ее до конца своих дней. Его нарекли в крещении дон Педро Ансул, а ее – донья Хуана. Тут следовало бы привести еще один романс про историю Гасула, стариннее санлукарского, но поскольку он плох и автор перепутал события, мы его не помещаем в нашу хронику. Этот романс начинался словами «Ясный свет звезды Венеры», и автор его ничего точно не знал. Не было у него никаких оснований утверждать, будто Саида, дочь алькайда хересского, повенчалась с мавром – алькайдом севильским, ибо Гасул, убивший жениха Саиды, жил не в те времена, когда Херес и Севилья принадлежали маврам, но в царствование католических королей, как это явствует из санлукарского романса, где говорится про «реликвии храбрых», так как к этому времени и Херес и Севилья уже давно были завоеваны христианами.
Не стяжал таких трофеев
Марс суровый, бог-воитель.
Как Гасул, когда со славой
Он в Санлукар возвратился.
Ни мгновения не медля,
Он спешит к своей любимой,
К верной даме Линдарахе,
Что ему дороже жизни.
Место встречи – сад цветущий.
Их свиданья сладки миги.
Предаются нежным ласкам
Под шатром дерев тенистых.
Линдараха для Гасула
Стала плесть венок душистый
Из левкоев, роз нарядных,
Гиацинтов и гвоздики.
Вплетены в венок фиалки,
Как любви счастливой символ,
Им Гасула украшая,
Линдараха говорила:
– Если б рядом с Ганимедом
Царь богов тебя увидел,
Ты был как бы виночерпий
На вершину взят Олимпа.
Прерывая поцелуи.
Ей в ответ Гасул шутливо:
– С госпожой моей прекрасной
Та избранница Париса,
Чья краса сгубила Трою,
Не могла б в красе сравниться,
Пред тобою, королева,
Сам Амур покорно никнет.
– Раз кажусь тебе Еленой,
Так женись на мне, любимый!
Говорит мне сердце внятно:
Пред собою мужа вижу.
– Так и будет, сердца радость, –
Ей в ответ Гасул счастливый.
Вот как нужно понимать романс и событие, в нем воспетое. Саида из Хереса была внучкой или правнучкой алькайдов Хереса. После взятия его христианами населявшие его мавры продолжали жить, беспрепятственно чтя Магомета, соблюдая обычаи и говоря на своем языке, невзирая на господство в городе христиан. Такое же положение было и в Севилье. Богатый мавр, про которого говорится в романсе, что он женился на Саиде, не был севильским алькайдом (им был его дед или даже его прадед), а этот мавр был обыкновенным жителем Севильи из числа в ней оставшихся после завоевания города христианами. Он-то и был женихом, про которого идет речь в романсе. Гасул же в ту пору, когда состоялась свадьба упомянутого мавра с Сайдой, безуспешно служил прекрасной Саиде и ничего не мог от нее добиться, так как она хорошо знала, что ее родители хотят выдать et замуж не за Гасула, а за севильского мавра, имевшего родню могущественнее, чем Гасул, и превосходившего его богатством. И хоть она тайно в глубине своего сердца и любила Гасула, она не могла сделать ничего другого, кроме как исполнить волю родителей. Однажды, после того как свадьба уже была решена, на самбре, устроенной в доме Саиды, присутствовал Гасул. В те времена мавры могли свободно посещать своих соплеменников, живших в христианских землях. Гасул танцевал на самбре с прекрасной Саидой. Танцуя, они взялись за руки, как того требовал танец, и Гасул, будучи не в силах сдержать свою чрезмерную любовь к Саиде, по окончании танца крепко обнял ее и поцеловал. Это увидел жених, севильский мавр. Точно разъяренный лев, преисполненный слепой ярости, он обнажил свою альфангу и бросился с ней на Гасула. Тот принял оборонительное положение и, наверное, жестоко ранил бы жениха, если бы их не успели разнять другие гости. В зале произошел переполох, и родители Саиды, рассерженные на Гасула, велели ему оставить их дом. Гасул ушел, не возразив ни слова, но затаил гнев и поклялся убить жениха, для чего стал ожидать благоприятного времени и места. Точно зная, когда и где будет венчаться Саида, он хорошенько вооружился, вскочил на доброго коня и отправился из Медины-Сидонии в Херес, куда прибыл к наступлению ночи, в ту пору, когда Саида и ее жених вместе со многими христианскими и мавританскими рыцарями выходили из дома невесты, чтобы направиться в дом, где должен был состояться свадебный пир. Гасул не пожелал потерять представившийся удобный случай, но, наоборот, решил им воспользоваться и с львиной отвагой бросился на жениха, за которого никто не успел вступиться, и сразил его насмерть одним ударом альфанги со словами: «На! Наслаждайся теперь Сайдой, если сможешь!» Все присутствующие были поражены подобным поступком и не знали, что делать, что говорить. Но родственники убитого и невесты набросились с оружием в руках на Гасула, чтобы отомстить ему за убийство, восклицая: «Умри, предатель!» Однако отважный Гасул, ничуть не смущенный и не испуганный нападением многочисленных противников, сумел от них отбиться. Ранив многих из них и видя, что сбегается большая толпа, он вскочил на своего верного коня и умчался, так что никто не смог его остановить. Вот про смерть этого жениха и про это событие сложили следующий романс, который надлежало бы поместить перед другими посвященными Гасулу романсами. Но раз мы все объяснили, приведем его теперь, потому что безразлично, раньше или позже идет тот или иной романс:
Нет страсти более бешеной и сатанинской, чем ревность, и все летописи полны описаний бедствий и несчастий, вызванных ревностью. И очень правильно утверждают люди, ее испытавшие, что она подобна бешенству, зарождается же обыкновенно во влюбленных, чью любовь презрели. Убедитесь на примере прекрасной Саиды из Хереса, после шести лет любви и дружбы с отважным Гасулом изменившей своему возлюбленному и позабывшей его ради мавра Саида из Севильи, богатством и могуществом превосходившего Гасула. И если Гасул уступал ему в могуществе и богатстве, то не уступал в знатности, отваге и красоте, как вы уже знаете из романса. И он был не так уж беден: его имущество равнялось тридцати тысячам дублонов. В Гранаде имел он многочисленных родовитых и богатых родственников. Но мавр Саид оказался богаче и потому был избран в мужья. Много зла приносит богатство: из-за него часто многие достойные люди лишаются своего счастья, единственно потому, что недостаточно богаты. Примером тому служит Гасул, которого отвергли, так как ходили слухи, что он беднее Саида из Севильи, как нам сообщает романс. Однако мне представляется невероятным, чтобы Саида смогла позабыть и бросить Гасула после шести лет любви только из-за того, что он был беден: ведь за эти шесть лет она, наверное, успела узнать, богат он или нет. И мне кажется, нелегко позабыть шестилетнюю любовь. Единственно, чем можно объяснить перемену в Саиде, это волей ее родителей и родственников, желавших выдать ее за богатого мавра Саида; она же не смела их ослушаться. То же самое можно заключить из романса, воспевающего игру в копья в Хельвесе, где она признается своей служанке, что любит Гасула и хранит его образ у себя в сердце, значит она шла замуж за севильского богача против своей воли.
Ясный свет звезды Венеры
Засиял на небосклоне.
Над землей неторопливо
Развернулись крылья ночи.
Из Сидоньи чрез Долину
Выезжает той порою
Мавр могучий, кто сравнится
По отваге с Родомонтом [102].
Путь его лежит на Херес.
Мчится он, коня пришпорив,
Через реку Гуадалете,
До владенья ее в море,
На своей любимой свадьбу.
Он спешит, тоски исполнен:
Дамой лживою променян
На богатого урода.
Слух достиг ушей Саиды:
Беден рыцарь благородный.
Но у мавра из Севильи
Денег много и сокровищ.
Сердцу бедному обиды
Не снести такой огромной.
Все стенанья в дальней Сьерре
Повторяет эхо точно:
– Ты изменчивей, Саида,
Чем волна, что губит челны.
Не сравнятся с этим сердцем
Сьерры каменные горы!
Позабыт тобой беспечно
Рыцарь бедный, чьих достоинств
Ты слыхала, верно, славу,
Для того, кто знатен родом,
Променять души богатства
На мишурный блеск ты можешь!
Для коры сухой и мертвой
Можешь жертвовать листвою!
Изменила ты Гасулу,
Нарушаешь святость слова.
О, Саида, неужели
Шестилетнею любовью
Пренебречь для АльбенСаида
Ты решишься столь жестоко?
Поступают ли так дамы,
Благородные по крови?…
Порази ж, аллах, проклятьем
Брак Саиды вероломной!
Тот, кого она полюбит,
Пусть глумится над любовью,
Пусть ее отвергнет ласки,
Обречет на скорбь и горе!
Да не знает это сердце
Ни мгновения покоя!
Пусть противно будет мужу
Разделять дневной порою
С ней досуги и трапезу,
Будь постыло ночью ложе!
Пусть ни разу не наденет
Он альхубу иль марлоту,
Чей рукав ты расшивала
Для него своей рукою!
На игре или на самбре
Никогда пускай не носит
На щите твоих девизов!
Пусть сменит тебя другою!
Если ты его полюбишь,
Пусть умрет он очень скоро.
Если ж будет нежеланным,
С ним живи ты очень долго!
Чтобы так оно свершилось,
Допусти аллаха воля!
Рыцарь тот домчался в Херес
В час полуночи глубокой.
Там дворец в огнях увидел,
Шума свадебного полный.
С сотней факелов зажженных
Слуги первыми выходят,
Из дворца за ними следом
Новобрачные и гости.
Альбенсайд, жених счастливый,
Хочет ехать, сел на лошадь.
Из Сидоньи рыцарь-мститель
Преградил ему дорогу,
Он копье, привстав на стремя,
В жениха искусно бросил.
Пал жених, копьем убитый.
Избежавши мести грозной,
Путь мечом себе расчистив,
Скачет вновь Гасул в Сидонью.
Возвращаясь к нашей теме, скажем, что приведенный нами романс очень неверно представляет историю Гасула. Хотя в нем и есть хорошие образы, они несколько холодны, и весь тон его не доставляет наслаждения в силу запутанности романса; а также потому, что разъяснение всей истории наступает под конец. Теперь он несколько исправлен, и события переданы в нем верно. Прежний романс, как мы уже сказали, помещал Гасула во времена, когда Севилья и Херес принадлежали еще маврам, на самом же деле это было не так: дело происходило в царствование католических королей, и Севилья и Херес уже принадлежали христианам. Севилью завоевал король дон Фернандо Третий, а Херес – король дон Алонсо Одиннадцатый [103].
И не замедлил явиться еще один поэт, создавший романс на ту же тему. Этот романс представляется мне по своему звучанию и содержанию более искусно сделанным, чем предыдущие. Вот он;
Родамонт, воитель древний.
Кто в Алжире долго правил.
Не успел за Доралису,
Полный пыла и отваги,
В бой вступить непримиримый
Против мощи Мандрикардо,
Как Гасул спешил на дело,
Что себе не знало равных.
Из Сидоньи он поспешно
На коне своем помчался.
Нет цены его кольчуге,
Меч его – из фесской стали,
Он ему в подарок прислан
Королем, что в Фесе правил.
Там один христианский пленник,
Дел таких искусный мастер,
Закалял огнем суровым
Этот славный меч булатный.
Этот меч милей Гасулу,
Чем прекрасная Гранада.
Он копья не взял с собою,
Чтоб своей не выдать тайны,
И кольчуги блеск железный
Алькисел его скрывает.
Дальний Херес – цель Гасула.
Мчится он, душой терзаясь,
Как стрела, через Долину,
Нет ему в пути препятствий.
Вот река Гуадалете
Перед ним легла преградой –
Он с конем пустился в реку
И ее переплывает.
На другой добравшись берег,
Быстрым ветром он помчался:
Путь еще остался долгий.
В Херес он спешит на свадьбу.
Там за мавра из Севильи
Выдают сегодня замуж
Ту Саиду, что он любит.
А жених богат и знатен
(Между прочим – родич близкий