О митра, митра, скора мне капута!
Волдари валдера, ля ви се ля ви,
Хони соут ла ваш квирит,
Хони соут ла ваш квирит.
("Ах, падают листья, увядают цветы, и все реки впадают в
Республиканскую партию. О Рамар, Рамар, помчись, словно ветер,
на своем одноколесном велосипеде и предупреди речных нимф и
королев кокаина! Ах, кто будет теперь сбирать земляные орехи и
пировать средь подстриженных ровно деревьев? Кто теперь станет
ощипывать наших единорогов? Видишь, куры уже смеются? Увы,
Увы!" Хор: "Мы -- хор, мы со всем согласны. Согласны, согласны,
согласны, согласны.")
Когда крошечные плотики один за одним скрывались под
берегом, следуя изгибу реки, Фрито в последний раз обернулся и
как раз успел увидеть, как Госпожа Лавалье в принятом у древних
эльфов жесте прощания, засовывает палец себе в глотку -- в то
место, откуда растет язык.
Бромофил устремил взоры вперед, туда, где за речными
излучинами едва-едва показалось солнце.
-- Ранняя птичка гастрит получает, -- пробормотал он и
крепко заснул.
Столь велико было очарование Лодыриена, что хотя
путешественники провели в этой волшебной земле всего одну ночь,
им она показалась неделей, и Фрито, плавно несомый рекой,
преисполнился вдруг неясного страха, -- ему стало казаться, что
времени у них осталось всего ничего. Он вспомнил о полном
зловещих предзнаменований сне Бромофила и, вглядевшись в
спящего воина, впервые заметил пятно на его челе, как бы от
высохшей крови агнца, большой меловой крест на спине и черную
метку размером с дублон на щеке. На левом плече Бромофила сидел
огромный, недобрый на вид стервятник -- сидел, ковырял в зубах
и пел дурацкую песню про каких-то трупиалов.
Вскоре после полудня русло реки начало сужаться и мелеть,
а вскоре за этим путь отряду преградила громадная бобровая
плотина, из нутра которой до путешественников донеслись мрачные
шлепки бобровых хвостов и зловещий вой турбин.
-- Я полагал, что путь на Крутобокие Острова свободен, --
сказал Артопед, -- но ныне вижу, что слуги Сыроеда и здесь уже
поработали. Дальше нам по реке не проплыть.
Путешественники подгребли к западному берегу и, вытащив
плоты, второпях позавтракали луной и грошем.
-- Ох, боюсь, подгадят нам эти скоты, -- сказал Бромофил,
махнув рукой в сторону нависающей над ними бетонной плотины.
Словно в ответ на его слова, некая массивная фигура,
нетвердо ступая, враскачку двинулась по каменному берегу в
сторону путешественников. Фута, примерно, в четыре ростом,
очень темнокожая, с похожим на кусок запеченного мяса хвостом,
в черном берете и в скрывающих поллица темных очках.
-- Ваш покорный слуга, -- низко поклонившись,
прошепелявила эта странная тварь.
Артопед подозрительно разглядывал негодяя.
-- А ты кто такой? -- спросил он наконец, и рука его пала
на рукоять меча.
-- Безобидный путешественник вроде вас, -- ответило бурое
существо, в подтверждение хлопнув оземь хвостом. -- Мой конь
расковался или лодка утопла, никак не могу запомнить.
Артопед облегченно вздохнул.
-- Ну что же, милости просим, -- сказал он. -- А я уж
испугался, что вы, может быть, какой-нибудь лиходей.
Странное существо снисходительно рассмеялось, показав пару
передних зубов размером с плитки-кабанчики, какими выкладывают
ванные комнаты.
-- Это навряд ли, -- сказало оно, жуя в рассеянности кусок
разбухшей в воде лесины. Затем существо громко чихнуло, и
темные очки его упали на землю.
Ловелас испуганно ахнул.
-- Черный Бобер! -- отшатнувшись, воскликнул он.
В тот же миг в ближнем лесу послышался громкий треск и на
невезучий отряд обрушилась объединенная банда завывающих урков
и рычащих бобров.
Артопед вскочил на ноги.
-- Эвиндюр! -- воскликнул он и, обнажив Крону, протянул ее
рукоятью вперед ближайшему урку.
-- Рахат-лукум! -- возопил Гимлер, разжимая пальцы, чтобы
из них упало на землю его тесло.
-- Вазелин! -- произнес Ловелас, поднимая руки.
-- Ipso facto(*1)! -- проворчал Бромофил, и расстегнул
перевязь своего меча.
---------------------------------------------------------------
(*1) В силу факта, на деле (лат.). Прим. перев.
Пока остальные торопливо сдавались, Срам подскочил к Фрито
и ухватил его за локоть.
-- Пора рвать когти, бвана, -- сказал он, набрасывая на
голову шаль, и оба хоббота соскользнули на плот и отплыли от
берега прежде, чем набегающие урки и их неуклюжие союзники
успели заметить пропажу.
Вожак урков сгреб Артопеда за грудки и свирепо встряхнул.
-- Которые тут хобботы? -- взревел он.
Артопед повернулся туда, где только что стояли Срам и
Фрито, потом туда где скорчились, стараясь быть понезаметнее,
Мопси и Пепси, и наконец туда, где прикинувшись мертвыми,
лежали Гимлер и Ловелас.
-- Соврешь -- костей не соберешь, -- пригрозил урк, и
Артопед против воли своей отметил прозвучавшую в голосе урка
угрожающую нотку.
Он указал рукою на хобботов и двое урков прыгнули вперед и
сграбастали несчастных руками, превосходившими толщиной
Артопедовы ноги (обе сразу).
-- Вы ошибаетесь! -- заверещал Мопси. -- У меня его нет!
-- Не того вяжете! -- взвизгнул Пепси. -- Вон его берите!
И указал на Мопси.
-- Ну да, не того -- того самого, -- кричал Мопси, маша
лапкой в сторону Пепси, -- я бы его где хошь признал. Рост
три-пять, вес восемьдесят два, на левой руке татуировка --
дракон перед случкой, два привода за недонесение и
пособничество известному Кольценосцу.
Вожак урков злобно расхохотался.
-- Остальным даю десять секунд, чтобы смыться, -- сказал
он, вертя в руках комплект гигантских кривых ножей и леденя
душу пленников внезапным переходом на нормальный английский
язык.
При этих словах Бромофил рванул с места, как спринтер, но
перевязь меча обвила его ногу, он упал, и острый носок его же
полуботинка пронзил Бромофилу грудь.
-- Участь моя решена, -- простонал он. -- О, передайте
Спартаковцам, чтобы держали торпеды сухими!
Затем он громко всхрапнул и испустил дух.
Урка покачал головой.
-- Ну, уж это ты зря, -- сказал он и увел свою банду, а с
нею Мопси и Пепси, в окрестные леса.
Фрито и Срам, осторожно гребя, неторопливо переплыли реку
и вытащили свое судно на восточный берег; а за ними, скрытое от
глаз тенью плотины тихо прошлепало какое-то серенькое существо
на зеленом в желтый горошек надувном матрасике.
-- Из печного горшка да прямо в ночной, как сказал бы
старый Губа-не-Дура, -- проворчал Срам. Они выудили из груды
барахла на плоту спальные мешки и полезли вверх по узкому
ущелью, ведущему к следующей главе.
Три дня Артопед, Ловелас и Гимлер гнались за бандой урков,
останавливаясь лишь затем, чтобы поесть, попить, поспать,
сыграть несколько партий в пинокль и немного погулять, любуясь
окрестными видами. Скиталец, эльф и гном неутомимо шли по
следам похитителей Мопси и Пепси, порой они покрывали за один
переход не менее трех сотен ярдов, прежде чем рухнуть наземь в
полной апатии. Много раз Топтун сбивался со следа, что было
довольно трудно, поскольку урки имеют обыкновение любовно
собирать свои экскременты и складывать из них там, где они
проходят, большие ароматные кучи. Кучам этим они старательно
придают скульптурные, но пугающие формы -- в качестве
безмолвного предостережения всякому, кто помышляет бросить
вызов ихмощи.
Но урковы кучи встречались все реже, свидетельствуя, что
урки либо ускоряют шаг, либо испытывают недостаток в грубых
кормах. Во всяком случае, след истоньшался, и рослому Скитальцу
требовалось все его искусство, чтобы не упустить едва уловимых
знаков, оставляемых спешащей бандой: изодранного полуботинка с
отверстиями для вентиляции, колоды крапленых карт, а чуть
погодя двух урков -- тоже с отверстиями и тоже для вентиляции.
Земля становилась все более безрадостной и плоской, теперь
вокруг виднелись лишь карликовые кустарники и чахлые сорняки.
Время от времени преследователям попадалась заброшенная
деревня, совершенно пустая, если не считать одной-двух бродячих
собак, которыми путники пополняли свои припасы. Медленно
спускались они на унылую Равнину Реготана, место жаркое,
засушливое и безотрадное(*1). Слева от них смутно рисовались в
небе вершины Мучнистых гор, справа в дальней дали лежал
медлительный Эманац, на юге располагались баснословные земли
Реготунов -- овчаров, прославленных мастерством, какое являют
они в схватке с боевым мериносом.
---------------------------------------------------------------
(*1) Не лишенное сходства с городом Пассаик в штате
Нью-Джерси.
В стародавнее время повелители баранов враждовали с
Сыроедом и отважно сражались против него при Брильонтире и
Ипсвиче. Ныне же поползли слухи о бандах изменников, которые,
вторгаясь верхом на баранах в северные пределы Роздора,
грабили, насиловали, сжигали селения, убивали и насиловали.
Топтун вдруг остановился и испустил глубокий выдох уныния
и скуки. Урки уходили от них все дальше и дальше. Осторожно
развернул он квадратик, оставшийся от волшебного сдобного
хлебца эльфов, и разломил его на четыре равные доли.
-- Съесть все до крошки, ибо это последнее, что у нас
есть, -- произнес он, зажимая в кулаке четвертый кусочек, чтобы
сгрызть его позже, когда никто не будет смотреть.
Ловелас и Гимлер жевали сосредоточенно и безмолвно. Всюду
вокруг ощущали они злодейское присутствие Сарафана, злого Мага
из Кирзаграда. Его зловещие чары тяжко сгущались в самом
воздухе, а тайные силы его препятствовали дальнейшим поискам
наших друзей. Силы, имевшие много обличий, но ныне обернувшиеся
поносом.
Гимлер, который питал к Ловеласу чувства еще менее теплые,
нежели в Дольне, -- если такое возможно, -- подавился булкой.
-- Будь прокляты эльфы с их гнилою жратвой, -- пробормотал
он.
-- И гномы, -- парировал Ловелас, -- с их неразвитым
вкусом.
В двадцатый раз эти двое обнажили оружие, горя желаньем
отведать вражеской требухи, но Топтун вмешался, предотвращая
смертоубийство. Он все равно уже доел свою порцию.
-- Воздержитесь и смиритесь, остановитесь, угомонитесь,
вложите в ножны мечи ваши, воздержитесь от ссоры вашей и
остановите руки ваши, -- рек он, воздевая бахромчатую рукавицу.
-- Отзынь, приставучий! -- проревел гном. -- Щас я из
этого фертика запеканку сделаю!
Однако Скиталец вытащил умиротворяющего вида нож, и драка
закончилась так же быстро, как началась, ибо даже гномов и
эльфов не прельщает перспектива получить перо в спину. Затем,
едва лишь бойцы вложили клинки в ножны, Топтун снова возвысил
свой голос.
-- Воззрите! -- воскликнул он, указывая на юг. --
Всадники! Много! И скачут, как ветер!
-- Лучше бы им скакать против ветра, -- произнес, зажимая
нос, Ловелас.
-- Ноздри эльфов чувствительны, -- сказал Топтун.
-- И пятки их сверкают, как легкое пламя, -- чуть слышно
проворчал Гимлер.
Все трое, сощурясь, вглядывались в облако пыли на далеком
горизонте. В том, что это были бараньи пастыри, не оставалось
сомнений, ибо ветер служил им герольдом.
-- Ты полагаешь, они дружелюбны? -- спросил, трепеща,
словно лист, Ловелас.
-- Этого я сказать не могу, -- ответил Топтун. -- Если они
дружелюбны, нам тревожиться не о чем, если ж они враждебны, мы
спасемся от их ярости посредством военного искусства.
-- Это как же? -- спросил Гимлер, уже оглядевший плоскую
равнину и не нашедший, куда спрятаться. -- Биться будем или
деру дадим?
-- Ни то, ни другое, -- ответил Скиталец, грузно плюхаясь
наземь. -- Мы прикинемся мертвыми.
Ловелас и Гимлер обменялись взглядами и покачали головами.
Немного существовало на свете предметов, по которым мнения их
совпадали, но Топтун был, безусловно, одним из них.
-- Ну что же, -- промолвил Гимлер, вытаскивая колун, -- по
крайней мере, двух-трех мы с собой заберем, ибо лучше уходить
из этого мира с застегнутым гульфиком.
Бараньи властители приближались, уже явственно слышалось
яростное воинственное блеянье их скакунов. Рослы и светловолосы
были Реготуны, носители шлемов, венчаемых грозного вида шипами,
и сильно похожих на зубную щетку усов. Путешественники
разглядели также высокие сапоги, короткие кожаные штаны с
помочами и длинные копья, похожие больше на метлы с налитым в
ручки свинцом.
-- О, сколь свирепо обличие их, -- сказал Ловелас.
-- Да, -- отвечал Топтун, вглядываясь сквозь щель между
пальцами, ибо он прикрыл ладонью глаза. -- Горды и горячи
Реготуны и пуще всего ценят они силу и обладанье землей. Но
поскольку землей этой чаще всего уже обладают соседи, Реготуны
отчасти непопулярны. Они хоть и не ведают грамоты, но
привержены песням и танцам, и преднамеренным убийствам.
Впрочем, война -- не единственное их ремесло, ибо они еще
держат летние лагеря для детей соседских племен, оборудованные
самыми современными кухнями и душевыми.
-- Стало быть, не так уж они и плохи, мерзавцы, -- с
надеждой произнес Ловелас. И в тот же миг сотня клинков
сверкнула, появляясь на свет из сотни ножен.
-- Может, заложимся? -- спросил Гимлер.
Бессильные что-либо сделать, они наблюдали, как несется на
них бараний строй. Внезапно всадник, скакавший в самой его
середине, всадник, чей шипастый шлем украшала вдобавок пара
длинных рогов, неопределенно махнул рукой, приказывая воинам
остановиться, и те натянули поводья, явив поразительное
отсутствие наездничьего искусства. Двое их свалившихся с седел
товарищей были насмерть затоптаны в последовавшей сутолоке и
суматохе.
Когда вопли и проклятия замерли, рогатый вождь легким
галопом подскакал к нашей троице на боевом мериносе редкостной
стати и белизны. В хвост боевого барана были затейливо вплетены
круглые резинки разнообразных цветов.
-- Ну и видок у придурка -- вилка вилкой, -- прошептал
Гимлер краешком толстогубого рта.
Вождь, оказавшийся на голову ниже всех прочих всадников, с
подозрением оглядел своих пленников сквозь сидевшие в его
глазницах спаренные монокли и угрожающе взмахнул боевой метлой.
Только тут троица сообразила, что перед ними женщина --
женщина, чей обширный нагрудник намекал на скрытые за ним
обильные телеса.
-- Куда ви держайт свой путь унд што ви делайт здесь, где
вам не следовайт бить ин дер фюрст строка, где ви ист? --
требовательно вопросила предводительница на сильно испорченном
Поголовном языке.
Топтун выступил вперед, низко поклонился, пал на одно
колено и дернул себя за чуб. Затем он поцеловал землю у ног
Властительницы баранов. Да уж для верности и сапоги ей
почистил.
-- Привет и здравия тебе, о Владычица, -- прошепелявил
Топтун, чувствуя, что язык у него во рту едва ворочается от
сапожной ваксы. -- Мы путники, зашедшие в ваши земли в поисках
друзей, плененных грязными урками Сыроеда и Сарафана. Быть
может, вам довелось их встретить? Росту в них три фута, ножки
волосатые, хвостики маленькие, одеты, скорее всего, в
эльфийские плащи, а путь они держали в Фордор, дабы уничтожить
опасность, представляемую Сыроедом для Нижесредней Земли.
Несколько времени предводительница овчаров молча созерцала
Скитальца, а затем обернулась к отряду и поманила к себе одного
из воинов.
-- Эй, лекарь! Поспешайт, для тебя ист работа. У парня
бред.
-- О нет, Прекрасная Дама, -- сказал Топтун, -- те, о ком
я веду речь, это хобботы, которых эльфы зовут на своем языке
полуосликами. Я же -- их проводник, некоторые называют меня
Топтуном, хотя у меня куча имен.
-- Готофф поспорить, што это ист так, -- согласилась
предводительница, встряхивая золотистыми локонами. -- Лекарь!
Где ти застревайт?
Но в конце концов объяснения Топтуна были приняты на веру
и все принялись представляться друг дружке.
-- Я ист Йорака, дочь Йомлета, Капитан Остенфельда унд Тан
Навара. Это означайт, што ти обращайтся ко мне вежлифф или ти
ист пфук унд никто тебя больтше не видел, -- сказала
краснолицая воительница. Внезапно лицо ее потемнело, ибо на
глаза ей попался Гимлер, и она оглядела его с большим
подозрением.
-- Как ист твое имя, повторяй?
-- Гимлер, сын Героина, Владетельный Гном Герундия и
Главный Инспектор Королевских Блюд, -- ответил приземистый
гном.
Йорака слезла с барана, подошла к гному поближе и, сурово
сомкнув уста, еще раз внимательно проинспектировала его
внешность.
-- Нет, не сметшно, -- наконец, сказала она, -- хороший
карлик из тебя не получайтс.
И она повернулась к Топтуну:
-- Унд ти. Артбагет, так?
-- Артбалет! -- сказал Топтун. -- Артопед из рода
Артбалетов!
В мгновение ока он вырвал из ножен тускло сверкнувшую
Крону и, вертя ею над головой, воскликнул:
-- А это Крона, меч того, у которого куча имен, того, кого
эльфы называют Люмбаго, а также Магнетитом и Дуболомом,
наследника трона Роздора и истинного Артбалета, сына Араплана,
Дюжинами Разящего, семя от семени Барандила, Сам-с-Усама и
Кума-Королю!
-- Тьфу ти, ну ти, -- сказала Йорака и вновь оглянулась на
ожидающего распоряжений лекаря. -- Впротшем, я верить, что ви
ист альзо не шпики дер Сарафана. Он хоть и вонютшка, но не
польный кретин.
-- Мы пришли издалека, -- сказал Ловелас, -- а вел нас
Гельфанд Серозубый, Маг Королей и Крестный Отец Фей второго
разряда.
Баранья Властительница приподняла соломенные брови, отчего
оба монокля вывалились из глазниц, явив ее собеседникам
жидко-голубые глаза.
-- Тшшшшшшш! Это ист не тот имя, который стоит повторяйт в
наш фатерлянд. Король, майн фатер, давайт этот шулик свой
любимый скакун, Протуберанетц Моментальный, а тот поступайт с
ним хуже трехногого тролля! Петный оветшк вернулся домой недель
спустя весь в блохах унд разучился проситься на улитц унд
обгадил новый ковер Короля. Когда дер Король поймайт его, один
дохлый Маг станет больтше!
-- В ваших словах есть печальная мудрость, -- сказал
Артопед, стараясь украдкой заглянуть ей под алебарду, -- ибо
Гельфанда нет больше с нами. Он встретил свою судьбу, пав в
неравном бою с булдогом в Копях Дории. Мерзкая тварь
предательски одолела Гельфанда, прибегнув к обману и низким
трюкам.
-- Дер поэтитшикал правосудий, -- сказала Йорака, -- но я
буду скушать по старый притурок.
-- А ныне, -- продолжал Артопед, -- мы ищем двух своих
соотечественников, захваченных урками и уведенных неизвестно
куда.
-- О, -- сказала воинственная леди, -- ми вчера
приконтшили несколько урков, но никакой хобот я там не видеть.
Правда, у них в кастрюльк лешали какие-то костошки, унд я не
думайт, что ваши парни имел запасные ребра.
Три товарища безмолвно попрощались с соратниками, уделив
им десять секунд молчания.
-- А как насчет того, чтобы немного подбросить нас на
ваших фрикадельках? -- спросил Гимлер.
-- Гут, -- сказала Йорака, -- только ми собираемся в
Кирзаград, поквитаться с этой сволотшью Сарафаном.
-- В таком случае, вы будете сражаться против него плечом
к плечу с нами, -- сказал Топтун. -- Но мы полагали, что
бараньи властители связали свою судьбу с этим злым Магом.
-- Ми никогда не работаль на этот шаба, -- громко
произнесла Йорака, -- унд если ми совсем немношк помогали ему
понатшалу, то ми всего лишь исполняли приказы, унд это ви
наверное слышайт совсем не про нас, потомушт ми быть в это
время в другое место. Унд кто бы там ни было, теперь он тратит
весь время на поиски какой-то дуратцкий Кольтцо, который никс
не стоит. Я не верить во весь этот волшебный штутшка.
Магик-шмагик, вот как я про них говорить.
Всадница щелкнула каблуками, развернулась налево кругом и
бросила через плечо:
-- Итак, ви ехать с нами или остаться здесь унд, может
быть, подыхать с голодуха?
Топтун погладил лежавший в кармане последний кусочек
эльфийского сухаря и взвесил альтернативы, не забыв принять во
внимание и мясистые прелести Йораки.
-- Ми ехать с вами, -- ответил он мечтательным тоном.
Пепси приснилось, будто он -- пьяная вишня, лежащая на
самом верху огромной порции пломбира с орехами и горячим
шоколадным сиропом. Колыхаясь на целой горе взбитых сливок, он
увидел, как над ним, роняя шматки слюны, разевается великанская
пасть с остро заточенными клыками. Он хотел завопить, призывая
на помощь, но рот его оказался забит отвердевшим сиропом. Пасть
опускалась к нему, обдавая горячим, вонючим ветром... все
ниже... все ниже...
-- Подъем, уроды! -- прорычал грубый голос. -- Пахан
желает с вами потолковать! Ха-ха-ха!
Тяжеленный башмак проехался по ребрам Пепси, и без того уж
ободранным. Он открыл глаза и встретил в ночном мраке злобный
взгляд свирепого урка. На этот раз бедный хоббот действительно
завопил, но поскольку во рту у него был кляп, получилось
какое-то испуганное бульканье. Пепси дернулся и сразу вспомнил,
что он связан по рукам и ногам на манер кабана, которого
собираются поджаривать над огнем.
Память, наконец, вернулась к нему во всей полноте, он
вспомнил и то, как его с Мопси пленила банда урков и заставила
пешком шагать на юг, в Землю Фордора, навстречу судьбе, которой
они смертельно боялись. Однако путь уркам преградила сотня
светловолосых всадников на боевых баранах, и теперь урки
лихорадочно готовились к отражению атаки, которая, как они
знали, обрушится на них с первыми лучами солнца.
Пепси получил еще один удар башмаком и услышал голос
второго урка, обращавшегося к первому.
-- Маклак пушкин, хоббот-жрать бабушка левак! -- прохрипел
этот, еще более низкий голос, обладателем которого был, как
сообразил Пепси, Гуляш, вожак Сарафановых урков, сопровождавших
Сыроедовых прихвостней, более крупных и лучше вооруженных.
-- Горбодюк козла! -- рявкнул более крупный урк и вновь
поворотился к перепуганным хобботам. Гнусно ухмыляясь, он
вытащил из-за пояса кривой серп и расхохотался. -- Ну что,
корешки, спорим, вы отдали бы руку и ногу, лишь бы выбраться
отсюда?
С насмешливой свирепостью он поднял оружие над своей
вырастающей прямо из плеч головой, наслаждаясь униженными
протестами хобботов.
-- Я, Гуляш, буду иметь удовольствие доставить вас,
подземные свинки, к самому великому Сарафану, Повелителю бойцов
Урюк-Хая, Мерзейшему из Мерзких, Обладателю Священного Белого
Камня, а в скором будущем -- Пахану всей Нижесредней Земли!
Внезапный удар мясистого кулака по загривку сбил негодяя с
ног, и он кубарем покатился на землю.
-- Я те покажу пахана всей Нижесредней Земли! -- рявкнул
другой голос, более громкий и более низкий.
Мопси и Пепси уставились на колоссального урка ростом
больше семи футов, а весом -- четырехсот фунтов, ну, разве что,
без грамма-другого. Нависнув над поверженным урком, чудище
надменно указывало на красный нос, вышитый у него на груди. Это
Харч из бойцов Отто-Манки, вожак Сыроедова контингента, сбил с
ног Гуляша.
-- Пахан всей Нижесредней Земли, ишь ты! -- повторил
издевательски Харч.
Гуляш вскочил на обремененные тяжеленными башмаками ножищи
и сделал в сторону Харча непристойный жест.
-- Шлюхфунт титак кьеркегор! -- взвивзгнул он, в ярости
топча башмаками землю перед более крупным урком.
-- Эрзац! -- сердито взревел Харч, и выхватив
четырехфутовый ножик, ловко обкарнал Гуляшовы ногти по самый
локоть. Более мелкий урк побежал подбирать руку, кляня на чем
свет стоит голубого полосатика, уже пристроившегося лакать
кровь.
-- Ну так вот, -- сказал Харч, поворачиваясь к хобботам,
-- эти мемекалки собираются наехать на нас поутру, так что вам
придется открыть мне, где вы зарыли Волшебное Кольцо, -- и
прямо сейчас!
Сунув лапу в большую кожаную котомку, урк вытащил полную
жменю поблескивающих инструментов и в два ряда разложил их на
земле перед Пепси и Мопси. В ужасе смотрели они на бич из
буйволовой кожи, тиски для больших пальцев,
плетку-девятихвостку, резиновый шланг, набор хирургических
ножей и портативную жаровню с двумя докрасна раскаленными
клеймами.
-- Вы у меня канарейками запоете, я способы знаю, --
усмехнулся мерзавец, помешивая угли длинным указательным
пальцем. -- Каждый из вас отведает по одной хреновинке вот из
этого ряда и по парочке вон из того. Ха-ха-ха!
-- Ха-ха-ха, -- сподличал Пепси.
-- Смилуйся! -- пискнул Мопси.
-- Да ладно вам, корешки, -- сказал Харч, вытягивая из
жаровни трехполосое "S" Сыроеда, -- надо же малость
повеселиться перед серьезной беседой.
-- Не надо, прошу вас! -- закричал Мопси.
-- Ну, так кто из вас хочет быть первым? -- рассмеялся
жестокий урк.
-- Он! -- хором ответили хобботы, указывая один на
другого.
-- Хо-хо! -- пророкотал урк, сгибаясь над Мопси, словно
домохозяйка, выбирающая колбасу. Он поднял пылающую железяку и
Мопси взвыл, почти заглушив звук удара. Однако когда он снова
открыл глаза, мучитель его все еще стоял над ним со странно
безразличным видом. Не сразу заметил Мопси, что у мучителя нет
головы. Наконец, тело урка опало на землю, будто продырявленная
надувная подушка, а над ним, торжествующе ощерясь, воздвигся
Гуляш. В уцелевшей руке он держал мясницкий нож.
-- Последки сладки! Мое вышло последнее слово! -- ревел
Гуляш, в ликовании подскакивая то на одной ноге, то на другой.
-- А теперь, -- зашипел он хобботам прямо в лицо, -- мой
господин, Сарафан, желает знать, где скрыто Кольцо!
И в подтверждение саданул ногой по башке Харча, отфутболив
ее на добрых двадцать ярдов.
-- Кольцо, какое такое кольцо? -- затараторил Пепси. -- Ты
слышал что-нибудь о кольце, а, Мопси?
-- У меня только одно и есть -- след прививки от оспы, --
ответил Мопси.
-- Давай-давай, колись побыстрее! -- напирал Гуляш, слегка
подпаливая волосы на крупной ступне Пепси -- на правой.
-- Хорошо, хорошо, -- всхлипнул Пепси. -- Развяжи меня, я
Волдари валдера, ля ви се ля ви,
Хони соут ла ваш квирит,
Хони соут ла ваш квирит.
("Ах, падают листья, увядают цветы, и все реки впадают в
Республиканскую партию. О Рамар, Рамар, помчись, словно ветер,
на своем одноколесном велосипеде и предупреди речных нимф и
королев кокаина! Ах, кто будет теперь сбирать земляные орехи и
пировать средь подстриженных ровно деревьев? Кто теперь станет
ощипывать наших единорогов? Видишь, куры уже смеются? Увы,
Увы!" Хор: "Мы -- хор, мы со всем согласны. Согласны, согласны,
согласны, согласны.")
Когда крошечные плотики один за одним скрывались под
берегом, следуя изгибу реки, Фрито в последний раз обернулся и
как раз успел увидеть, как Госпожа Лавалье в принятом у древних
эльфов жесте прощания, засовывает палец себе в глотку -- в то
место, откуда растет язык.
Бромофил устремил взоры вперед, туда, где за речными
излучинами едва-едва показалось солнце.
-- Ранняя птичка гастрит получает, -- пробормотал он и
крепко заснул.
Столь велико было очарование Лодыриена, что хотя
путешественники провели в этой волшебной земле всего одну ночь,
им она показалась неделей, и Фрито, плавно несомый рекой,
преисполнился вдруг неясного страха, -- ему стало казаться, что
времени у них осталось всего ничего. Он вспомнил о полном
зловещих предзнаменований сне Бромофила и, вглядевшись в
спящего воина, впервые заметил пятно на его челе, как бы от
высохшей крови агнца, большой меловой крест на спине и черную
метку размером с дублон на щеке. На левом плече Бромофила сидел
огромный, недобрый на вид стервятник -- сидел, ковырял в зубах
и пел дурацкую песню про каких-то трупиалов.
Вскоре после полудня русло реки начало сужаться и мелеть,
а вскоре за этим путь отряду преградила громадная бобровая
плотина, из нутра которой до путешественников донеслись мрачные
шлепки бобровых хвостов и зловещий вой турбин.
-- Я полагал, что путь на Крутобокие Острова свободен, --
сказал Артопед, -- но ныне вижу, что слуги Сыроеда и здесь уже
поработали. Дальше нам по реке не проплыть.
Путешественники подгребли к западному берегу и, вытащив
плоты, второпях позавтракали луной и грошем.
-- Ох, боюсь, подгадят нам эти скоты, -- сказал Бромофил,
махнув рукой в сторону нависающей над ними бетонной плотины.
Словно в ответ на его слова, некая массивная фигура,
нетвердо ступая, враскачку двинулась по каменному берегу в
сторону путешественников. Фута, примерно, в четыре ростом,
очень темнокожая, с похожим на кусок запеченного мяса хвостом,
в черном берете и в скрывающих поллица темных очках.
-- Ваш покорный слуга, -- низко поклонившись,
прошепелявила эта странная тварь.
Артопед подозрительно разглядывал негодяя.
-- А ты кто такой? -- спросил он наконец, и рука его пала
на рукоять меча.
-- Безобидный путешественник вроде вас, -- ответило бурое
существо, в подтверждение хлопнув оземь хвостом. -- Мой конь
расковался или лодка утопла, никак не могу запомнить.
Артопед облегченно вздохнул.
-- Ну что же, милости просим, -- сказал он. -- А я уж
испугался, что вы, может быть, какой-нибудь лиходей.
Странное существо снисходительно рассмеялось, показав пару
передних зубов размером с плитки-кабанчики, какими выкладывают
ванные комнаты.
-- Это навряд ли, -- сказало оно, жуя в рассеянности кусок
разбухшей в воде лесины. Затем существо громко чихнуло, и
темные очки его упали на землю.
Ловелас испуганно ахнул.
-- Черный Бобер! -- отшатнувшись, воскликнул он.
В тот же миг в ближнем лесу послышался громкий треск и на
невезучий отряд обрушилась объединенная банда завывающих урков
и рычащих бобров.
Артопед вскочил на ноги.
-- Эвиндюр! -- воскликнул он и, обнажив Крону, протянул ее
рукоятью вперед ближайшему урку.
-- Рахат-лукум! -- возопил Гимлер, разжимая пальцы, чтобы
из них упало на землю его тесло.
-- Вазелин! -- произнес Ловелас, поднимая руки.
-- Ipso facto(*1)! -- проворчал Бромофил, и расстегнул
перевязь своего меча.
---------------------------------------------------------------
(*1) В силу факта, на деле (лат.). Прим. перев.
Пока остальные торопливо сдавались, Срам подскочил к Фрито
и ухватил его за локоть.
-- Пора рвать когти, бвана, -- сказал он, набрасывая на
голову шаль, и оба хоббота соскользнули на плот и отплыли от
берега прежде, чем набегающие урки и их неуклюжие союзники
успели заметить пропажу.
Вожак урков сгреб Артопеда за грудки и свирепо встряхнул.
-- Которые тут хобботы? -- взревел он.
Артопед повернулся туда, где только что стояли Срам и
Фрито, потом туда где скорчились, стараясь быть понезаметнее,
Мопси и Пепси, и наконец туда, где прикинувшись мертвыми,
лежали Гимлер и Ловелас.
-- Соврешь -- костей не соберешь, -- пригрозил урк, и
Артопед против воли своей отметил прозвучавшую в голосе урка
угрожающую нотку.
Он указал рукою на хобботов и двое урков прыгнули вперед и
сграбастали несчастных руками, превосходившими толщиной
Артопедовы ноги (обе сразу).
-- Вы ошибаетесь! -- заверещал Мопси. -- У меня его нет!
-- Не того вяжете! -- взвизгнул Пепси. -- Вон его берите!
И указал на Мопси.
-- Ну да, не того -- того самого, -- кричал Мопси, маша
лапкой в сторону Пепси, -- я бы его где хошь признал. Рост
три-пять, вес восемьдесят два, на левой руке татуировка --
дракон перед случкой, два привода за недонесение и
пособничество известному Кольценосцу.
Вожак урков злобно расхохотался.
-- Остальным даю десять секунд, чтобы смыться, -- сказал
он, вертя в руках комплект гигантских кривых ножей и леденя
душу пленников внезапным переходом на нормальный английский
язык.
При этих словах Бромофил рванул с места, как спринтер, но
перевязь меча обвила его ногу, он упал, и острый носок его же
полуботинка пронзил Бромофилу грудь.
-- Участь моя решена, -- простонал он. -- О, передайте
Спартаковцам, чтобы держали торпеды сухими!
Затем он громко всхрапнул и испустил дух.
Урка покачал головой.
-- Ну, уж это ты зря, -- сказал он и увел свою банду, а с
нею Мопси и Пепси, в окрестные леса.
Фрито и Срам, осторожно гребя, неторопливо переплыли реку
и вытащили свое судно на восточный берег; а за ними, скрытое от
глаз тенью плотины тихо прошлепало какое-то серенькое существо
на зеленом в желтый горошек надувном матрасике.
-- Из печного горшка да прямо в ночной, как сказал бы
старый Губа-не-Дура, -- проворчал Срам. Они выудили из груды
барахла на плоту спальные мешки и полезли вверх по узкому
ущелью, ведущему к следующей главе.
Три дня Артопед, Ловелас и Гимлер гнались за бандой урков,
останавливаясь лишь затем, чтобы поесть, попить, поспать,
сыграть несколько партий в пинокль и немного погулять, любуясь
окрестными видами. Скиталец, эльф и гном неутомимо шли по
следам похитителей Мопси и Пепси, порой они покрывали за один
переход не менее трех сотен ярдов, прежде чем рухнуть наземь в
полной апатии. Много раз Топтун сбивался со следа, что было
довольно трудно, поскольку урки имеют обыкновение любовно
собирать свои экскременты и складывать из них там, где они
проходят, большие ароматные кучи. Кучам этим они старательно
придают скульптурные, но пугающие формы -- в качестве
безмолвного предостережения всякому, кто помышляет бросить
вызов ихмощи.
Но урковы кучи встречались все реже, свидетельствуя, что
урки либо ускоряют шаг, либо испытывают недостаток в грубых
кормах. Во всяком случае, след истоньшался, и рослому Скитальцу
требовалось все его искусство, чтобы не упустить едва уловимых
знаков, оставляемых спешащей бандой: изодранного полуботинка с
отверстиями для вентиляции, колоды крапленых карт, а чуть
погодя двух урков -- тоже с отверстиями и тоже для вентиляции.
Земля становилась все более безрадостной и плоской, теперь
вокруг виднелись лишь карликовые кустарники и чахлые сорняки.
Время от времени преследователям попадалась заброшенная
деревня, совершенно пустая, если не считать одной-двух бродячих
собак, которыми путники пополняли свои припасы. Медленно
спускались они на унылую Равнину Реготана, место жаркое,
засушливое и безотрадное(*1). Слева от них смутно рисовались в
небе вершины Мучнистых гор, справа в дальней дали лежал
медлительный Эманац, на юге располагались баснословные земли
Реготунов -- овчаров, прославленных мастерством, какое являют
они в схватке с боевым мериносом.
---------------------------------------------------------------
(*1) Не лишенное сходства с городом Пассаик в штате
Нью-Джерси.
В стародавнее время повелители баранов враждовали с
Сыроедом и отважно сражались против него при Брильонтире и
Ипсвиче. Ныне же поползли слухи о бандах изменников, которые,
вторгаясь верхом на баранах в северные пределы Роздора,
грабили, насиловали, сжигали селения, убивали и насиловали.
Топтун вдруг остановился и испустил глубокий выдох уныния
и скуки. Урки уходили от них все дальше и дальше. Осторожно
развернул он квадратик, оставшийся от волшебного сдобного
хлебца эльфов, и разломил его на четыре равные доли.
-- Съесть все до крошки, ибо это последнее, что у нас
есть, -- произнес он, зажимая в кулаке четвертый кусочек, чтобы
сгрызть его позже, когда никто не будет смотреть.
Ловелас и Гимлер жевали сосредоточенно и безмолвно. Всюду
вокруг ощущали они злодейское присутствие Сарафана, злого Мага
из Кирзаграда. Его зловещие чары тяжко сгущались в самом
воздухе, а тайные силы его препятствовали дальнейшим поискам
наших друзей. Силы, имевшие много обличий, но ныне обернувшиеся
поносом.
Гимлер, который питал к Ловеласу чувства еще менее теплые,
нежели в Дольне, -- если такое возможно, -- подавился булкой.
-- Будь прокляты эльфы с их гнилою жратвой, -- пробормотал
он.
-- И гномы, -- парировал Ловелас, -- с их неразвитым
вкусом.
В двадцатый раз эти двое обнажили оружие, горя желаньем
отведать вражеской требухи, но Топтун вмешался, предотвращая
смертоубийство. Он все равно уже доел свою порцию.
-- Воздержитесь и смиритесь, остановитесь, угомонитесь,
вложите в ножны мечи ваши, воздержитесь от ссоры вашей и
остановите руки ваши, -- рек он, воздевая бахромчатую рукавицу.
-- Отзынь, приставучий! -- проревел гном. -- Щас я из
этого фертика запеканку сделаю!
Однако Скиталец вытащил умиротворяющего вида нож, и драка
закончилась так же быстро, как началась, ибо даже гномов и
эльфов не прельщает перспектива получить перо в спину. Затем,
едва лишь бойцы вложили клинки в ножны, Топтун снова возвысил
свой голос.
-- Воззрите! -- воскликнул он, указывая на юг. --
Всадники! Много! И скачут, как ветер!
-- Лучше бы им скакать против ветра, -- произнес, зажимая
нос, Ловелас.
-- Ноздри эльфов чувствительны, -- сказал Топтун.
-- И пятки их сверкают, как легкое пламя, -- чуть слышно
проворчал Гимлер.
Все трое, сощурясь, вглядывались в облако пыли на далеком
горизонте. В том, что это были бараньи пастыри, не оставалось
сомнений, ибо ветер служил им герольдом.
-- Ты полагаешь, они дружелюбны? -- спросил, трепеща,
словно лист, Ловелас.
-- Этого я сказать не могу, -- ответил Топтун. -- Если они
дружелюбны, нам тревожиться не о чем, если ж они враждебны, мы
спасемся от их ярости посредством военного искусства.
-- Это как же? -- спросил Гимлер, уже оглядевший плоскую
равнину и не нашедший, куда спрятаться. -- Биться будем или
деру дадим?
-- Ни то, ни другое, -- ответил Скиталец, грузно плюхаясь
наземь. -- Мы прикинемся мертвыми.
Ловелас и Гимлер обменялись взглядами и покачали головами.
Немного существовало на свете предметов, по которым мнения их
совпадали, но Топтун был, безусловно, одним из них.
-- Ну что же, -- промолвил Гимлер, вытаскивая колун, -- по
крайней мере, двух-трех мы с собой заберем, ибо лучше уходить
из этого мира с застегнутым гульфиком.
Бараньи властители приближались, уже явственно слышалось
яростное воинственное блеянье их скакунов. Рослы и светловолосы
были Реготуны, носители шлемов, венчаемых грозного вида шипами,
и сильно похожих на зубную щетку усов. Путешественники
разглядели также высокие сапоги, короткие кожаные штаны с
помочами и длинные копья, похожие больше на метлы с налитым в
ручки свинцом.
-- О, сколь свирепо обличие их, -- сказал Ловелас.
-- Да, -- отвечал Топтун, вглядываясь сквозь щель между
пальцами, ибо он прикрыл ладонью глаза. -- Горды и горячи
Реготуны и пуще всего ценят они силу и обладанье землей. Но
поскольку землей этой чаще всего уже обладают соседи, Реготуны
отчасти непопулярны. Они хоть и не ведают грамоты, но
привержены песням и танцам, и преднамеренным убийствам.
Впрочем, война -- не единственное их ремесло, ибо они еще
держат летние лагеря для детей соседских племен, оборудованные
самыми современными кухнями и душевыми.
-- Стало быть, не так уж они и плохи, мерзавцы, -- с
надеждой произнес Ловелас. И в тот же миг сотня клинков
сверкнула, появляясь на свет из сотни ножен.
-- Может, заложимся? -- спросил Гимлер.
Бессильные что-либо сделать, они наблюдали, как несется на
них бараний строй. Внезапно всадник, скакавший в самой его
середине, всадник, чей шипастый шлем украшала вдобавок пара
длинных рогов, неопределенно махнул рукой, приказывая воинам
остановиться, и те натянули поводья, явив поразительное
отсутствие наездничьего искусства. Двое их свалившихся с седел
товарищей были насмерть затоптаны в последовавшей сутолоке и
суматохе.
Когда вопли и проклятия замерли, рогатый вождь легким
галопом подскакал к нашей троице на боевом мериносе редкостной
стати и белизны. В хвост боевого барана были затейливо вплетены
круглые резинки разнообразных цветов.
-- Ну и видок у придурка -- вилка вилкой, -- прошептал
Гимлер краешком толстогубого рта.
Вождь, оказавшийся на голову ниже всех прочих всадников, с
подозрением оглядел своих пленников сквозь сидевшие в его
глазницах спаренные монокли и угрожающе взмахнул боевой метлой.
Только тут троица сообразила, что перед ними женщина --
женщина, чей обширный нагрудник намекал на скрытые за ним
обильные телеса.
-- Куда ви держайт свой путь унд што ви делайт здесь, где
вам не следовайт бить ин дер фюрст строка, где ви ист? --
требовательно вопросила предводительница на сильно испорченном
Поголовном языке.
Топтун выступил вперед, низко поклонился, пал на одно
колено и дернул себя за чуб. Затем он поцеловал землю у ног
Властительницы баранов. Да уж для верности и сапоги ей
почистил.
-- Привет и здравия тебе, о Владычица, -- прошепелявил
Топтун, чувствуя, что язык у него во рту едва ворочается от
сапожной ваксы. -- Мы путники, зашедшие в ваши земли в поисках
друзей, плененных грязными урками Сыроеда и Сарафана. Быть
может, вам довелось их встретить? Росту в них три фута, ножки
волосатые, хвостики маленькие, одеты, скорее всего, в
эльфийские плащи, а путь они держали в Фордор, дабы уничтожить
опасность, представляемую Сыроедом для Нижесредней Земли.
Несколько времени предводительница овчаров молча созерцала
Скитальца, а затем обернулась к отряду и поманила к себе одного
из воинов.
-- Эй, лекарь! Поспешайт, для тебя ист работа. У парня
бред.
-- О нет, Прекрасная Дама, -- сказал Топтун, -- те, о ком
я веду речь, это хобботы, которых эльфы зовут на своем языке
полуосликами. Я же -- их проводник, некоторые называют меня
Топтуном, хотя у меня куча имен.
-- Готофф поспорить, што это ист так, -- согласилась
предводительница, встряхивая золотистыми локонами. -- Лекарь!
Где ти застревайт?
Но в конце концов объяснения Топтуна были приняты на веру
и все принялись представляться друг дружке.
-- Я ист Йорака, дочь Йомлета, Капитан Остенфельда унд Тан
Навара. Это означайт, што ти обращайтся ко мне вежлифф или ти
ист пфук унд никто тебя больтше не видел, -- сказала
краснолицая воительница. Внезапно лицо ее потемнело, ибо на
глаза ей попался Гимлер, и она оглядела его с большим
подозрением.
-- Как ист твое имя, повторяй?
-- Гимлер, сын Героина, Владетельный Гном Герундия и
Главный Инспектор Королевских Блюд, -- ответил приземистый
гном.
Йорака слезла с барана, подошла к гному поближе и, сурово
сомкнув уста, еще раз внимательно проинспектировала его
внешность.
-- Нет, не сметшно, -- наконец, сказала она, -- хороший
карлик из тебя не получайтс.
И она повернулась к Топтуну:
-- Унд ти. Артбагет, так?
-- Артбалет! -- сказал Топтун. -- Артопед из рода
Артбалетов!
В мгновение ока он вырвал из ножен тускло сверкнувшую
Крону и, вертя ею над головой, воскликнул:
-- А это Крона, меч того, у которого куча имен, того, кого
эльфы называют Люмбаго, а также Магнетитом и Дуболомом,
наследника трона Роздора и истинного Артбалета, сына Араплана,
Дюжинами Разящего, семя от семени Барандила, Сам-с-Усама и
Кума-Королю!
-- Тьфу ти, ну ти, -- сказала Йорака и вновь оглянулась на
ожидающего распоряжений лекаря. -- Впротшем, я верить, что ви
ист альзо не шпики дер Сарафана. Он хоть и вонютшка, но не
польный кретин.
-- Мы пришли издалека, -- сказал Ловелас, -- а вел нас
Гельфанд Серозубый, Маг Королей и Крестный Отец Фей второго
разряда.
Баранья Властительница приподняла соломенные брови, отчего
оба монокля вывалились из глазниц, явив ее собеседникам
жидко-голубые глаза.
-- Тшшшшшшш! Это ист не тот имя, который стоит повторяйт в
наш фатерлянд. Король, майн фатер, давайт этот шулик свой
любимый скакун, Протуберанетц Моментальный, а тот поступайт с
ним хуже трехногого тролля! Петный оветшк вернулся домой недель
спустя весь в блохах унд разучился проситься на улитц унд
обгадил новый ковер Короля. Когда дер Король поймайт его, один
дохлый Маг станет больтше!
-- В ваших словах есть печальная мудрость, -- сказал
Артопед, стараясь украдкой заглянуть ей под алебарду, -- ибо
Гельфанда нет больше с нами. Он встретил свою судьбу, пав в
неравном бою с булдогом в Копях Дории. Мерзкая тварь
предательски одолела Гельфанда, прибегнув к обману и низким
трюкам.
-- Дер поэтитшикал правосудий, -- сказала Йорака, -- но я
буду скушать по старый притурок.
-- А ныне, -- продолжал Артопед, -- мы ищем двух своих
соотечественников, захваченных урками и уведенных неизвестно
куда.
-- О, -- сказала воинственная леди, -- ми вчера
приконтшили несколько урков, но никакой хобот я там не видеть.
Правда, у них в кастрюльк лешали какие-то костошки, унд я не
думайт, что ваши парни имел запасные ребра.
Три товарища безмолвно попрощались с соратниками, уделив
им десять секунд молчания.
-- А как насчет того, чтобы немного подбросить нас на
ваших фрикадельках? -- спросил Гимлер.
-- Гут, -- сказала Йорака, -- только ми собираемся в
Кирзаград, поквитаться с этой сволотшью Сарафаном.
-- В таком случае, вы будете сражаться против него плечом
к плечу с нами, -- сказал Топтун. -- Но мы полагали, что
бараньи властители связали свою судьбу с этим злым Магом.
-- Ми никогда не работаль на этот шаба, -- громко
произнесла Йорака, -- унд если ми совсем немношк помогали ему
понатшалу, то ми всего лишь исполняли приказы, унд это ви
наверное слышайт совсем не про нас, потомушт ми быть в это
время в другое место. Унд кто бы там ни было, теперь он тратит
весь время на поиски какой-то дуратцкий Кольтцо, который никс
не стоит. Я не верить во весь этот волшебный штутшка.
Магик-шмагик, вот как я про них говорить.
Всадница щелкнула каблуками, развернулась налево кругом и
бросила через плечо:
-- Итак, ви ехать с нами или остаться здесь унд, может
быть, подыхать с голодуха?
Топтун погладил лежавший в кармане последний кусочек
эльфийского сухаря и взвесил альтернативы, не забыв принять во
внимание и мясистые прелести Йораки.
-- Ми ехать с вами, -- ответил он мечтательным тоном.
Пепси приснилось, будто он -- пьяная вишня, лежащая на
самом верху огромной порции пломбира с орехами и горячим
шоколадным сиропом. Колыхаясь на целой горе взбитых сливок, он
увидел, как над ним, роняя шматки слюны, разевается великанская
пасть с остро заточенными клыками. Он хотел завопить, призывая
на помощь, но рот его оказался забит отвердевшим сиропом. Пасть
опускалась к нему, обдавая горячим, вонючим ветром... все
ниже... все ниже...
-- Подъем, уроды! -- прорычал грубый голос. -- Пахан
желает с вами потолковать! Ха-ха-ха!
Тяжеленный башмак проехался по ребрам Пепси, и без того уж
ободранным. Он открыл глаза и встретил в ночном мраке злобный
взгляд свирепого урка. На этот раз бедный хоббот действительно
завопил, но поскольку во рту у него был кляп, получилось
какое-то испуганное бульканье. Пепси дернулся и сразу вспомнил,
что он связан по рукам и ногам на манер кабана, которого
собираются поджаривать над огнем.
Память, наконец, вернулась к нему во всей полноте, он
вспомнил и то, как его с Мопси пленила банда урков и заставила
пешком шагать на юг, в Землю Фордора, навстречу судьбе, которой
они смертельно боялись. Однако путь уркам преградила сотня
светловолосых всадников на боевых баранах, и теперь урки
лихорадочно готовились к отражению атаки, которая, как они
знали, обрушится на них с первыми лучами солнца.
Пепси получил еще один удар башмаком и услышал голос
второго урка, обращавшегося к первому.
-- Маклак пушкин, хоббот-жрать бабушка левак! -- прохрипел
этот, еще более низкий голос, обладателем которого был, как
сообразил Пепси, Гуляш, вожак Сарафановых урков, сопровождавших
Сыроедовых прихвостней, более крупных и лучше вооруженных.
-- Горбодюк козла! -- рявкнул более крупный урк и вновь
поворотился к перепуганным хобботам. Гнусно ухмыляясь, он
вытащил из-за пояса кривой серп и расхохотался. -- Ну что,
корешки, спорим, вы отдали бы руку и ногу, лишь бы выбраться
отсюда?
С насмешливой свирепостью он поднял оружие над своей
вырастающей прямо из плеч головой, наслаждаясь униженными
протестами хобботов.
-- Я, Гуляш, буду иметь удовольствие доставить вас,
подземные свинки, к самому великому Сарафану, Повелителю бойцов
Урюк-Хая, Мерзейшему из Мерзких, Обладателю Священного Белого
Камня, а в скором будущем -- Пахану всей Нижесредней Земли!
Внезапный удар мясистого кулака по загривку сбил негодяя с
ног, и он кубарем покатился на землю.
-- Я те покажу пахана всей Нижесредней Земли! -- рявкнул
другой голос, более громкий и более низкий.
Мопси и Пепси уставились на колоссального урка ростом
больше семи футов, а весом -- четырехсот фунтов, ну, разве что,
без грамма-другого. Нависнув над поверженным урком, чудище
надменно указывало на красный нос, вышитый у него на груди. Это
Харч из бойцов Отто-Манки, вожак Сыроедова контингента, сбил с
ног Гуляша.
-- Пахан всей Нижесредней Земли, ишь ты! -- повторил
издевательски Харч.
Гуляш вскочил на обремененные тяжеленными башмаками ножищи
и сделал в сторону Харча непристойный жест.
-- Шлюхфунт титак кьеркегор! -- взвивзгнул он, в ярости
топча башмаками землю перед более крупным урком.
-- Эрзац! -- сердито взревел Харч, и выхватив
четырехфутовый ножик, ловко обкарнал Гуляшовы ногти по самый
локоть. Более мелкий урк побежал подбирать руку, кляня на чем
свет стоит голубого полосатика, уже пристроившегося лакать
кровь.
-- Ну так вот, -- сказал Харч, поворачиваясь к хобботам,
-- эти мемекалки собираются наехать на нас поутру, так что вам
придется открыть мне, где вы зарыли Волшебное Кольцо, -- и
прямо сейчас!
Сунув лапу в большую кожаную котомку, урк вытащил полную
жменю поблескивающих инструментов и в два ряда разложил их на
земле перед Пепси и Мопси. В ужасе смотрели они на бич из
буйволовой кожи, тиски для больших пальцев,
плетку-девятихвостку, резиновый шланг, набор хирургических
ножей и портативную жаровню с двумя докрасна раскаленными
клеймами.
-- Вы у меня канарейками запоете, я способы знаю, --
усмехнулся мерзавец, помешивая угли длинным указательным
пальцем. -- Каждый из вас отведает по одной хреновинке вот из
этого ряда и по парочке вон из того. Ха-ха-ха!
-- Ха-ха-ха, -- сподличал Пепси.
-- Смилуйся! -- пискнул Мопси.
-- Да ладно вам, корешки, -- сказал Харч, вытягивая из
жаровни трехполосое "S" Сыроеда, -- надо же малость
повеселиться перед серьезной беседой.
-- Не надо, прошу вас! -- закричал Мопси.
-- Ну, так кто из вас хочет быть первым? -- рассмеялся
жестокий урк.
-- Он! -- хором ответили хобботы, указывая один на
другого.
-- Хо-хо! -- пророкотал урк, сгибаясь над Мопси, словно
домохозяйка, выбирающая колбасу. Он поднял пылающую железяку и
Мопси взвыл, почти заглушив звук удара. Однако когда он снова
открыл глаза, мучитель его все еще стоял над ним со странно
безразличным видом. Не сразу заметил Мопси, что у мучителя нет
головы. Наконец, тело урка опало на землю, будто продырявленная
надувная подушка, а над ним, торжествующе ощерясь, воздвигся
Гуляш. В уцелевшей руке он держал мясницкий нож.
-- Последки сладки! Мое вышло последнее слово! -- ревел
Гуляш, в ликовании подскакивая то на одной ноге, то на другой.
-- А теперь, -- зашипел он хобботам прямо в лицо, -- мой
господин, Сарафан, желает знать, где скрыто Кольцо!
И в подтверждение саданул ногой по башке Харча, отфутболив
ее на добрых двадцать ярдов.
-- Кольцо, какое такое кольцо? -- затараторил Пепси. -- Ты
слышал что-нибудь о кольце, а, Мопси?
-- У меня только одно и есть -- след прививки от оспы, --
ответил Мопси.
-- Давай-давай, колись побыстрее! -- напирал Гуляш, слегка
подпаливая волосы на крупной ступне Пепси -- на правой.
-- Хорошо, хорошо, -- всхлипнул Пепси. -- Развяжи меня, я