Страница:
* * * Учебная программа комплекса "Нитка" была рассчитана на подготовку элиты истребительной авиации, и требования к обучающимся предъявлялись соответствующие. Легче всех было Константину Громову: ещё в будущность свою "русским витязем", он осваивал "Су-33" и даже совершил несколько учебных посадок на палубу "Адмирала Кузнецова". Остальным приходилось много труднее. Сначала - изучение материальной части по сверхплотному графику с частыми тестами и контрольными, призванными закрепить усвоенную информацию. "Су-33" был фактически последним истребителем, запущенным в серийное производство ещё при советской власти. Все чертежи, расчёты, спецификации, технологические карты для этого самолёта были подготовлены в те времена, когда денег на авиацию не жалели. Казалось бы, раз всё готово - штампуй не хочу. Но производство даже полностью обкатанной машины оказалось не по финансам новому российскому правительству, и "Су-33" до сих пор выглядели диковинкой, к которой не знали как подступиться даже опытнейшие пилоты.
(На самом деле, аэродинамически "Су-33" мало чем отличается от знаменитого "журавля" - "Су-27". Консоли крыльев сделали складывающимися, чтобы сэкономить место на ангарной палубе и упростить конструкцию самолётоподъёмников; добавили переднее оперение75, чтобы увеличить маневренные возможности; усилили шасси, чтобы предотвратить их поломку при ударе о раскачивающуюся палубу; присоединили к хвостовой части фюзеляжа выпускающийся тормозной гак, чтобы было чем цеплять аэрофинишеры - вот и все новшества. Другое дело - начинка. "Су-33" проектировался как перспективный истребитель, по своим тактико-техническим характеристикам опережающий ближайших конкурентов как минимум на десяток лет. Поэтому на него ставилось самое современное оборудование. "Су-33" оснащён новейшей системой управления вооружением с усовершенствованной импульсно-доплеровской РЛС, обеспечивающей поиск и сопровождение до 10 целей на фоне земли или воды, и оптикоэлектронного локатора, состоящего из теплопеленгатора и лазерного дальномера, скомбинированного с нашлемной системой целеуказания. Последняя позволяет выдавать указания головкам самонаведения ракет и сканирующему устройству оптикоэлектронной станции простым поворотом головы лётчика в сторону цели. Кроме этой во всех смыслах передовой системы, на "Су-33" имеется станция радиоэлектронной разведки "Берёза", через речевой информатор сообщающая пилоту об облучении самолёта радарами противника. Специальная система навигации, напрямую связанная с орбитальной спутниковой группировкой ГЛОНАСС, обеспечивает полёт в любых географических условиях и позволяет осуществить точный выход истребителя к своему кораблю или любому аэродрому. Морально устаревший индикатор с подсветкой на лобовом стекле заменён на многофункциональный жидкокристаллический цветной дисплей, предоставляющий пилоту всю необходимую информацию. Имеется также табло отказов, способное выдавать рекомендации на все случаи жизни. Эти новшества и предстояло освоить пилотам, проходившим обучение на комплексе "Нитка").
После того, как материальная часть была изучена и экзамен по этой тематике сдан, офицеры перешли к следующему разделу: "Принципы и порядок функционирования подразделений, обслуживающих авиагруппу тяжёлого авианесущего крейсера проекта 11435". Довольно скоро выяснилось, что эти принципы были позаимствованы у американцев, имеющих, как известно, довольно большой опыт в данной области. Впрочем, имелись и свои особенности. Отсутствие катапульт облегчало процесс подготовки запуска и взлёта, но и накладывало на пилота дополнительную ответственность. Если у американцев командир боевой части мог на любом этапе прервать подготовку к взлёту, то российский пилот, разогнавшись, обязан был взлетать и уже потом, в воздухе, решать возникшие проблемы. В чём-то имелось и существенное отставание. Российские инженеры не сумели воспроизвести американскую систему оптической посадки FLOLS. В основном, потому, что технология производства линз Фринеля находилась у нас в зачаточном состоянии. В качестве альтернативы была предложена отечественная система "Луна", которая выпускала сразу несколько разноцветных лучей - по их цветовой тональности пилот определял своё положение относительно глиссады. Однако при плохой погоде лучи рассеивались и цвета накладывались друг на друга, а у самой палубы имела место "мёртвая зона", когда лётчик вообще не видел лучей. Недостатки "Луны" были компенсированы дублированием: помимо неё на палубе устанавливали систему визуальной посадки "Глиссада-Н", особенно эффективную ночью, а на самом истребителе нашли место для радиотехнического комплекса "Резистор", способного самостоятельно сажать самолёт. Параллельно с изучением функций палубных служб пилоты на тренажёрах начали отработку навыков взлёта и посадки. На этом этапе подключился старший инструктор - подполковник Тимур Мерабович Барнавели. Старший инструктор был из натурализовавшихся в России грузин и относил себя к некоему довольно абстрактному офицерскому братству, для которого не существует стран, гражданств и границ - идеальный кандидат на высокую должность в структуре "Белого орла". Он долгое время служил в нижегородском Центре боевого применения авиации, потом воевал в Чечне, и в конце концов был направлен в Саки. Оказалось, Барнавели не только собирался преподавать пилотам основы тактики воздушного боя в условиях открытого моря, но и должен был, по плану, принять участие в экспедиции на правах командира авиагруппы. Это сразу расположило к нему всех пилотов, обучающихся на "Нитке", и вскоре он стал восприниматься ими не в качестве ещё одного преподавателя, а как товарищ, который завтра, если понадобится, прикроет тебе спину. На первых же лекциях Тимура Мерабовича встал вопрос о сопоставимости боевой мощи авиагруппы тяжелого крейсера "Варяг" и американского типового авиакрыла. Большинство офицеров сомневались, смогут ли два десятка "Су-33" стать достойным противником армаде "хорнетов" и "томкэтов". Барнавели подготовился к этому вопросу. Он развесил на доске учебной комнаты таблицы с лётно-техническими характеристиками, несколько диаграмм и начал с того, что напомнил аудитории о заметной задержке в модернизации и перевооружении авиации ВМФ США, связанной с окончанием Холодной войны. - Не следует думать, товарищи офицеры, - говорил он, - будто бы снижение бюджетных отчислений в военную сферу коснулось только стран Варшавского Договора. Североатлантический Блок находится в том же положении. Из-за этого типовое американское авиакрыло на сегодняшний день укомплектовано устаревшей техникой. Начнём с палубного истребителя F-14 "томкэт". Авиакрыло авианосца "Джон Ф.Кеннеди" оснащено теми же самыми "томкэтами", что взлетали с его палубы двадцать лет назад. Как можно охарактеризовать эти машины? Двумя словами: ле-таю-щие гро-бы. Потолок на два километра ниже нашего "журавля". Практическая дальность - на тысячу километров меньше. Скорость на форсаже - на сто пятьдесят метров в секунду ниже. Достаточно втянуть их в ближний бой на вертикали и всё - вставляйте фитиль по самые гланды! - А захотят ли они вступить в ближний бой? - спросил Лукашевич. Помнится, американцы придерживаются тактики дальнего боя. - А вот это как раз устаревшие сведения, - отвечал Барнавели спокойно. Американцы - не дураки и прекрасно знают, что дальний бой против сверхманевренных истребителей малоэффективен. Даже рядовой пилот на статически неустойчивой машине легко обманет самую "умную" ракету средней или большой дальности. Поэтому тактика меняется, и мы можем быть уверены почти наверняка, что противник примет ближний бой. Теперь посмотрим, чем вооружены "томкэты". Для боя на средней и малой дистанции истребители, скорее всего, будут загружены ракетами "воздух-воздух" AIM-7 "Спэрроу" с радиолокационным наведением и AIM-9 "Сайдвиндер" с инфракрасным наведением. Довершает арсенал "томкэта" двадцатимиллиметровая пушка М61А1 "Вулкан". Сравниваем характеристики, - Барнавели развернул новую диаграмму. - В середине 70-х годов была разработана и принята на вооружение новейшая модификация ракеты "Спэрроу" - АIM-7M. Однако главный недостаток, характерный для всего семейства ракет "Спэрроу", устранён в этой модификации не был. Кто мне скажет, что это за недостаток? Руку поднял капитан Сергей Золотарёв: - Разрешите, товарищ подполковник? - Пожалуйста, товарищ капитан. - Главным недостатком семейства ракет "Спэрроу" является использование полуактивной радиолокационной системы наведения. Эта система требует непрерывной подсветки цели со стороны пилота на первом участке полёта ракеты, и со стороны бортового комплекса наведения - на заключительном участке. - Совершенно верно, товарищ капитан, - Барнавели благосклонно наклонил голову. - Около десяти секунд после старта вражеский пилот вынужден удерживать вас в рамке прицела, не имея возможности отвлекаться на другие цели, затем вступает в действие бортовой комплекс, который легко подавляется средствами радиоэлектронной борьбы - ракета становится неуправляемой и исчезает в мировом эфире. В отличие от "Спэрроу" наши ракеты средней дальности Р-27ЭР1 снабжены головками самонаведения, позволяющими осуществить на практике принцип "выстрелил и забыл". На начальном участке траектории Р-27 применяется так называемое инерциальное наведение на "математическую" цель с радиокоррекцией её положения и скорости при внезапном манёвре цели. Это самый уязвимый участок. Однако после захвата цели головкой коррекция осуществляется уже самостоятельно. Теперь поговорим о средствах ближнего боя. Модификация американской ракеты ближнего боя AIM-9M гораздо опаснее предыдущих ракет семейства. В частности, за счёт усовершенствования координатора цели и увеличения мощности рулей заметно улучшена манёвренность "Сайдвиндера". Однако и у этой модификации есть существенные недостатки. Во-первых, головка самонаведения имеет низкую помехозащищённость, вследствие чего частенько не может выделять цели, находящиеся на фоне облаков или земли. Во-вторых, инфракрасные элементы головки нормально функционируют только при хорошей погоде - в дождь или туман применение этих ракет считается проблематичным. В-третьих, наведение ракеты AIM-9M невозможно в принципе, если пуск производится под углом плюс-минус пять градусов от направления на Солнце. По сравнению с "сайдвиндерами" заметно выигрывает наша ракета ближнего боя - Р-73Э. Чем она примечательна? Для этой ракеты совершенно отсутствуют ограничения на режимы полёта и манёвренности самолёта-носителя, она может быть использована для стрельбы на встречных и пересекающихся курсах. Среди других достоинств - высокая манёвренность самой ракеты, высокая помехозащищённость взрывателя, абсолютная автономность, наличие гарантированных всеракурсных зон пуска и так далее, и так далее, и так далее. Ну и кроме того, дальность стрельбы этой ракетой на двенадцать километров больше, чем у "Сайдвиндера". Подполковник остановился, глядя в пространство над головами слушателей своими большими, пронзительно чёрными глазами - возможно, перед его внутренним взором крутилась сумасшедшая карусель воздушного боя, стартовали с подвесок ракеты, бесформенные осколки прошивали насквозь фюзеляжи изящных летающих машин, превращая в хлам то, что совсем недавно было воплощением смысла и совершенных инженерных решений. - Итак, мы убедились, что "томкэт" не представляет серьёзной проблемы для тех, кто хочет вставить ему фитиль по самые гланды, - продолжил лекцию Барнавели. - Перейдём к "хорнетам". Начать с того, что "хорнет" - это штурмовик, а следовательно, он призван выполнять несколько иные задачи, чем истребители... - Ну а пушка? - со своего места за партой напомнил Лукашевич. - Вы не рассказали о пушке, товарищ подполковник. Барнавели весело посмотрел на него и сказал так: - "Вулкан" - пушка отличная и боезапас у неё побольше, чем у нашей ГШ-301, но я надеюсь, товарищи офицеры, что вы не окажетесь такими дураками, чтобы подпустить противника на пушечный выстрел и позволить ему вставить себе фитиль по самые гланды. После того, как вопрос о пушке себя исчерпал, столь же подробному и столь же разгромному разбору был подвергнут хвалёный штурмовик F/A-18 "Хорнет". - Я начинаю жалеть американцев, - шепнул Лукашевич сидящему рядом Стуколину. Тот небрежно двинул плечом. Он американцев не жалел ни при каких обстоятельствах. Враг есть враг. - Таким образом, товарищи офицеры, - продолжал Барнавели, - даже десяток американских истребителей не представляют существенной угрозы для звена "журавлей". Но чтобы вы не расслаблялись и у вас не возникали "шапкозакидательские" настроения, поговорим теперь о главной угрозе для нашей авиагруппы - стандартных зенитно-ракетных комплексах американского авианосца типа "Китти Хок"76...
* * * Так проходили дни за днями. Пилоты работали по шестнадцать часов в сутки без выходных и увольнительных. От обилия новой информации пухла голова, от постоянных окриков "шкрабов"77 звенело в ушах, и кадровые лётчики, давно забывшие, что это такое - быть курсантом, сильно уставали. Впрочем, раньше или позже человек ко всему привыкает, и уже к концу первой недели они научились выкраивать время на то, чтобы собраться компанией в холле офицерского общежития, покурить, посмотреть новости по спутниковому каналу "НТВ+", перекинуться в картишки или просто "потравить байки". (Руслан Рашидов, кстати, всегда держался особняком и эти посиделки не посещал, что, впрочем, никого не расстроило). Поскольку на "Нитке" пилотам представилась возможность вновь почувствовать себя в шкуре учащихся, то и байки, которыми они обменивались, были из серии "А вот когда нас перевели на третий курс...". Зайдя вечером в холл, можно было увидеть пятерых или шестерых офицеров, устроившихся в расставленных полукругом креслах и слушающих очередную историю, неторопливо и со смаком рассказываемую капитаном Золотарёвым: - ...Или вот такой случай. Я ведь в училище по направлению пришёл, а до того срочную оттрубил - от звонка до звонка. Служил я в московском округе. После "учебки" попал в гвардейскую часть - авиация ПВО. Специальность у меня тогда была радиомеханик, взвод связи при КДП. Месяц стажировки, и заступаю на первое самостоятельное дежурство. Ну, значит, принял по смене станцию, средства пожаротушения и ящик с ракетницей "для подачи визуальных сигналов аэродромным службам в случае отсутствия радиосвязи". Сел обеспечивать связь - корпус станции протёр, кабели подёргал, произвёл пылеудаление... Ночь, в общем, прошла спокойно, а утром - в семь часов - в бункер влетает старший смены и орёт: "Ты, козёл!!! Тут сидишь, а на ВПП чёрте что происходит!!! А ну бегом, и чтоб через три минуты...". Я думаю: "Ни фига себе, это что же там такое?" Выбегаю на поле. А там мать-мать-мать - всё поле усеяно... коровами! - Слушатели улыбаются, легко представив себе картинку. - Немаленькое такое стадо, я вам скажу. Голов на пятьдесят-шестьдесят. Прогуливаются себе, травку щиплют... Бегу назад - к старшему смены: мол, что делать-то? И откуда это зверьё на полосе? "А они, - говорит, - сквозь нашу поломанную ограду проходят. Из совхоза соседнего. Их там на голодном пайке держат, а у нас, блин, травка зелёная, керосином политая. Эти рогатые как накушаются, так и... срyт прямо на ВПП. А вдруг боевая тревога? А если самолёт с нашим лётчиком по этой уделанной полосе взлетать начнёт? Движки ведь всё с бетонки всасывают. Как ты думаешь, далеко ли улетит наш гвардейский перехватчик, если у него двигатели дерьмом забиты? Бери, короче, ракетницу, записывай расход боеприпасов в журнал и иди их пугать, пока с полосы не уберутся. Стреляй прямо по рогам - не бойся". Беру, пишу и бегу "стрелять коров". Влетаю, значит, в середину стада и пытаюсь матами уговорить коров уйти по-хорошему. А они смотрят на меня такими печальными красивыми глазами... А рядом с ближайшем коровой такой умильный телёночек с чёрным пятном на полморды - ну не могу я прямо в них стрелять! Ну, короче, пальнул не по рогам, а над рогами. Грохнуло так, что у меня у самого уши заложило. А уж коровы! Вы бы только видели. Как подпрыгнут все разом, разворот на сто восемьдесят градусов с одновременным опорожнением кишечника. И сразу - на максимальную скорость... А ошмётки этого горячего так и полетели в меня - еле, блин, увернулся! Но самое интересное было потом: сигнальная ракета опередила стадо и плавно так повисла у них перед мордами метрах в трёх от земли. При этом - вой, свист, чад. Ну, бурёнки разом офигевают от этого жуткого зрелища, разворачиваются, и теперь все рога несутся прямо на меня! Ну, думаю, финиш - отстрелялся... В общем, бежал я так, как никогда потом не бегал. И на ходу пытался выковырять гильзу из ракетницы - первый раз в жизни, понимаешь, выстрелил из ракетницы, а гильзу взяло и распёрло... А сзади топочет стадо из шестидесяти голов крупного рогатого скота. Расшвыривает при этом свеженаваленный навоз... Во-от... А второй выстрел я сделал уже на бегу - через плечо и в сторону. Как, блин, натуральный ковбой из вестерна. Рогатые шyганyлись в сторону и встали... Стоим, значит, смотрим друг на друга с ужасом, дыхание переводим... А тут вдруг слышу - дикое ржание. Со стороны КДП. Поворачиваюсь, а там... весь личный состав дежурной смены - вповалку на крыше! Морды красные, животы надрывают. Потом-то я узнал, что через такое вот "посвящение" проводили всех новеньких на объекте... Сергей Золотарёв был основным рассказчиком, любившим и умевшим завладевать вниманием публики. Другие офицеры выступали в этой роли гораздо реже, но и их отдельные истории пользовались успехом у слушателей. Однажды и Лукашевич рассказал эпизод из своей молодости. Любопытно, что его друзья - Стуколин с Громовым - до последнего времени не знали об этой подробности биографии Алексея, настолько тот умело её скрывал. А тут видимо, под влиянием момента - вдруг взял и "раскололся". - Курсанты, как вы знаете, в караулы на заступают, - начал рассказ Лукашевич, когда слушатели расселись по своим местам. - Разве что по праздникам или выходным - чтобы роте охраны дать отдохнуть. В дневной караул курсантов ставят только к знамени полка, да одного человека отправляют на ДСП - дежурным по стоянке подразделения, самолёты своей эскадрильи охранять. Не знаю, как у кого, но у нас дежурство на стоянке было из разряда "не бей лежачего". Так что туда уходили в основном для того, чтобы спокойненько письмо домой черкануть, почитать книжку, уединиться. Причём, желательно в выходной нелётный день, потому что когда идут полёты и по рулёжке тащат то один самолёт, то другой - бумажная волокита и доклады по начальству отнимают всё свободное время... И вот как-то одним тёплым июльским воскресеньем напросился я в этот наряд. Взял автомат и попёрся на стоянку. Пересчитал машины, проверил сохранность чехлов, принял, приступил. Написал письмо, почитал книжку, повалялся на травке, разомлел. Решил в холодке посидеть, перебрался в тенёк под крыло и от скуки начал щёлкать затвором, выбрасывать патроны. Выщелкну все, заново набиваю и так по кругу. После ужина пришел караул - какой-то узбек с разводящим - и я засобирался домой. Вот тут-то и выяснилось, что у меня в магазине не хватает одного патрона! Я, честно говоря, чуть не рехнулся от ужаса. Времена тогда были строгие. За один патрон и под трибунал можно было загреметь. Кинулись мы втроем с часовым и разводящим искать этот проклятый боеприпас. А тут уже темнеть начало. ДСП других эскадрилий давно ушли, а мы всё травку руками прочёсываем. Чего только я не придумывал: уж и босиком по ней топтался, и руками чуть не гектар прошарил. Нету патрона. Как в воду канул. А самое ужасное в том, что я не помню, под каким самолетом сидел, а их на стоянке полка под сотню стояло. В казарму вернешься, но ведь там прежде, чем автомат в "оружейку" сдать, магазин старшине предъявить нужно. Что я ему предъявлю? И как объясню недостачу? В общем, нечего тут думать - искать надо. Я уже зубами от страха клацать начал. Видел себя разжалованным, отчисленным и посаженным. Так патрон и не нашли. Тут узбек подумал и насоветовал, как "оружейку" обмануть. Говорит, щепку вместо патрона в середину магазина сунь - никто проверять не будет. Так и поступили. Пришел, поставил автомат, сдал магазин - он у нас, к слову говоря, "расхожий" был, специально для ДСП, прямо на сейфе лежал - а утром ни свет ни заря опять на стоянку побежал. Тот же самый часовой был хоть в этом мне повезло, узнал он меня, не застрелил. Опять ползаем, ищем. И нашли-таки! Под колесо основной стойки он, зараза такая, закатился. И не видно его, и не слышно, пока мордой на бетон не ляжешь. Назад я даже не бежал, а летел окрылённый. Патрон в карман "хабэшки" положил, поближе к сердцу, пуговицу застегнул и еще рукой придерживал для верности. Душа поёт! Вот вспомнишь это дело и подумаешь: как, в сущности, мало нужно курсанту для счастья... Попытка уговорить знаменитого рассказчика Громова выдать какую-нибудь байку из его "эзотерической" серии не увенчалась успехом. "Повода нет, - отвечал он на просьбы друзей. - Будет повод - будет история". В замен эзотерики опять же по многочисленным просьбам Константин как-то поведал офицерам подробности малоизвестной, но по-настоящему страшной катастрофы, в результате которой он лишился сразу четверых своих сослуживцев по пилотажной группе "Русские Витязи". Случилось это 12 декабря 1995 года. Группа из двух "спарок" и трёх "боевых" "Су-27" возвращались с авиационной выставки "ЛИМА-95", проводившейся на аэродроме Лангкави, что в Малайзии. В те времена на самолёты пилотажных групп ещё не устанавливалось аэронавигационное оборудование, соответствующее международным стандартам, а потому в качестве ведомого использовался транспортник-тяжеловес "Ил-76". Истребители, следовавшие за ним, были фактически слепы и глухи. Это и сыграло роковую роль. При подлёте к вьетнамской авиабазе Камрань, служившей перевалочным пунктом, группа попала в густую облачность. Командир экипажа "Ила" генерал-майор Гребенников растерялся и дал неверную наводку. Три истребителя из пяти, до последнего державшиеся ведомого, врезались в сопку. Погибла элита пилотажной группы - полковник Борис Григорьев, подполковники Николай Гречанов, Николай Кордюков и Александр Сыровой. Этот день стал самым чёрным в истории "Русских Витязей", и до сих пор память о страшной гибели товарищей бередила душу Громова сильнее, чем собственный горький опыт. - Эх, - вздохнул Сергей Золотарёв, когда Громов закончил рассказ, - жизнь наша... Даже помянуть ребят нечем. Помянуть погибших "витязей" действительно было нечем: на "Нитке" царил суровый сухой закон, о чём офицеры были заранее предупреждены. - А почему ты, подполковник, из "Витязей" ушёл? - спросил Золотарёв Громова. - Да так, - неохотно ответил Громов, - было одно дело...
(Стуколин потом в индивидуальном порядке рассказал Золотарёву, что это было за "дело": - Он в Ле-Бурже выступал. Вроде как с французом воздушный бой разыгрывали. Ну и врезались друг в друга. Костя катапультировался, а француз - всмятку. - Ишь ты, - Золотарёв присвистнул. - А почему? Их же натаскивают. - Натаскивают, - согласно кивнул Стуколин, - но там чего-то не сходится. Француз флаттер78 на крыло словил и выйти не успел. С другой стороны, "Мираж" - машина надёжная, и пилот был опытный. Потом в нашей прессе версия мелькала, будто бы с французом приступ случился - журналюги что-то про наследственную болезнь раскопали. А автоматическая система управления, сам понимаешь, не справилась. "Мираж", говорят, прямо в воздухе разваливаться начал. А крайним оказался Костя...)
Среди других развлечений имелась хорошая семиструнная гитара. Оказалось, что многие из пилотов владеют этим инструментом. Даже Громов не отказывал себе в удовольствии исполнить пару-другую песен из репертуара туристов-альпинистов-спелеологов. Пел и специфические песни лётчиков, лучшие из которых сочинены были, разумеется, не офицерами, а вполне гражданскими и приземлёнными людьми, умеющими не стесняться своих чувств.
"Пошёл на взлёт наш самолёт, Прижал к земле тоскливый вереск, Махнул рукой второй пилот На этот неуютный берег.
Ночной полёт - тяжелая работа, Ночной полёт - не видно ничего, Ночной полёт - не время для полётов, Ночной полёт - полночный разговор.
А на земле - не то чтоб лес, А просто редкие березы, Лежат на штурманском столе Ещё не пройденные грозы.
Летим всю ночь по курсу "ноль", Давным-давно нам надоело Смотреть на жизнь через окно И делать дело между делом.
А я не сплю, благодарю Свою судьбу за эту муку, За то, что жизнь я подарю Ночным полётам и разлукам.
Ночной полёт - тяжелая работа, Ночной полёт - не видно ничего, Ночной полёт - не время для полётов, Ночной полёт - полночный разговор"79.
Что касается "полночных разговоров", то они в основном были посвящены одной и главной теме - внезапной предновогодней отставке Бориса Ельцина и близящимся выборам Президента Российской Федерации. В этом вопросе между пилотами наметился очевидный раскол. Большинству нравился премьер-министр Путин, исполняющий обязанности президента до начала выборов. "Наш человек, - говорили они. - Нормальный, смелый, за свои слова отвечает делом. Не то что эти старые продажные пердуны. И полковник к тому же знает, почём солдатская лямка". Им импонировали его решительные заявления, очевидный патриотизм и простой, доходчивый юморок. Особенно сильное впечатление на офицеров произвёли перелёт премьера на спарке80 "Су-27УБ" и его похвала в адрес этой и без того выдающейся машины. "Наш Президент! - твердили сторонники. - Наконец-то по-человечески заговорил. Армия теперь поднимется, и авиация". Данную точку зрения на фаворита "президентской гонки" разделял и Алексей Стуколин. Поэтому он был сильно удивлён, когда двое его друзей - Алексей Лукашевич и Сергей Золотарёв - вдруг выступили против. Оппоненты аргументировали свою позицию так. - Ну ты подумай, Алексей, - говорил, к примеру, Лукашевич, - этих старых пердунов мы хотя бы знаем. Нам известно, кто они, чего каждый из них стоит и чего предложит, когда к власти придёт. А что мы знаем об этом полковнике? Только то, что он полковник КГБ, а КГБ - это далеко не армия и не флот. А то, что он на спарке летал, - так это чистой воды реклама. - Мы о нём многое знаем! - горячился Стуколин. - Он наконец-то чеченов прижал, а то замотали в конец. И это... задолженности погашает. - Ельцин четыре года назад тоже погашал, а толку? Тут уже встревал Золотарёв: - А ты в Чечне был?! - с яростью наседал он на Стуколина. - Видел, что там делается? Ах, не был? Ну тогда и не выступай! С чеченами он, блин, "разобрался", как же! Как в первую войну не знали толком, ради чего всё это, так и во вторую. - Вы что, за коммунистов голосовать собираетесь? - заходил с другого конца Стуколин. - Они вам построят коммунизм... лет через семьдесят. - Ты стрелку-то не переводи, - огрызался Золотарёв. - На твоём полковнике тоже свет клином не сошёлся. - В самом деле, - подтверждал Лукашевич. - Нашёл тоже кандидата. Я вот, например, за Говорухина голосовать собираюсь. Мне его "Пираты" до сих пор нравятся81. И мужик он стойкий. Громов по вопросу о выборах занял нейтральную позицию. "Поживём - увидим", - говаривал он, когда его "припирали к стенке", требуя конкретного ответа. Наверное, он знал больше остальных, но предпочитал не распространяться о своём знании. Остальные же спорили до хрипоты, как это всегда среди русских бывает, когда речь заходит о высокой политике. И, как это всегда бывает, не находили точек соприкосновения. Что, впрочем, не мешало им быть довольно крепким и слаженно работающим коллективом.
(На самом деле, аэродинамически "Су-33" мало чем отличается от знаменитого "журавля" - "Су-27". Консоли крыльев сделали складывающимися, чтобы сэкономить место на ангарной палубе и упростить конструкцию самолётоподъёмников; добавили переднее оперение75, чтобы увеличить маневренные возможности; усилили шасси, чтобы предотвратить их поломку при ударе о раскачивающуюся палубу; присоединили к хвостовой части фюзеляжа выпускающийся тормозной гак, чтобы было чем цеплять аэрофинишеры - вот и все новшества. Другое дело - начинка. "Су-33" проектировался как перспективный истребитель, по своим тактико-техническим характеристикам опережающий ближайших конкурентов как минимум на десяток лет. Поэтому на него ставилось самое современное оборудование. "Су-33" оснащён новейшей системой управления вооружением с усовершенствованной импульсно-доплеровской РЛС, обеспечивающей поиск и сопровождение до 10 целей на фоне земли или воды, и оптикоэлектронного локатора, состоящего из теплопеленгатора и лазерного дальномера, скомбинированного с нашлемной системой целеуказания. Последняя позволяет выдавать указания головкам самонаведения ракет и сканирующему устройству оптикоэлектронной станции простым поворотом головы лётчика в сторону цели. Кроме этой во всех смыслах передовой системы, на "Су-33" имеется станция радиоэлектронной разведки "Берёза", через речевой информатор сообщающая пилоту об облучении самолёта радарами противника. Специальная система навигации, напрямую связанная с орбитальной спутниковой группировкой ГЛОНАСС, обеспечивает полёт в любых географических условиях и позволяет осуществить точный выход истребителя к своему кораблю или любому аэродрому. Морально устаревший индикатор с подсветкой на лобовом стекле заменён на многофункциональный жидкокристаллический цветной дисплей, предоставляющий пилоту всю необходимую информацию. Имеется также табло отказов, способное выдавать рекомендации на все случаи жизни. Эти новшества и предстояло освоить пилотам, проходившим обучение на комплексе "Нитка").
После того, как материальная часть была изучена и экзамен по этой тематике сдан, офицеры перешли к следующему разделу: "Принципы и порядок функционирования подразделений, обслуживающих авиагруппу тяжёлого авианесущего крейсера проекта 11435". Довольно скоро выяснилось, что эти принципы были позаимствованы у американцев, имеющих, как известно, довольно большой опыт в данной области. Впрочем, имелись и свои особенности. Отсутствие катапульт облегчало процесс подготовки запуска и взлёта, но и накладывало на пилота дополнительную ответственность. Если у американцев командир боевой части мог на любом этапе прервать подготовку к взлёту, то российский пилот, разогнавшись, обязан был взлетать и уже потом, в воздухе, решать возникшие проблемы. В чём-то имелось и существенное отставание. Российские инженеры не сумели воспроизвести американскую систему оптической посадки FLOLS. В основном, потому, что технология производства линз Фринеля находилась у нас в зачаточном состоянии. В качестве альтернативы была предложена отечественная система "Луна", которая выпускала сразу несколько разноцветных лучей - по их цветовой тональности пилот определял своё положение относительно глиссады. Однако при плохой погоде лучи рассеивались и цвета накладывались друг на друга, а у самой палубы имела место "мёртвая зона", когда лётчик вообще не видел лучей. Недостатки "Луны" были компенсированы дублированием: помимо неё на палубе устанавливали систему визуальной посадки "Глиссада-Н", особенно эффективную ночью, а на самом истребителе нашли место для радиотехнического комплекса "Резистор", способного самостоятельно сажать самолёт. Параллельно с изучением функций палубных служб пилоты на тренажёрах начали отработку навыков взлёта и посадки. На этом этапе подключился старший инструктор - подполковник Тимур Мерабович Барнавели. Старший инструктор был из натурализовавшихся в России грузин и относил себя к некоему довольно абстрактному офицерскому братству, для которого не существует стран, гражданств и границ - идеальный кандидат на высокую должность в структуре "Белого орла". Он долгое время служил в нижегородском Центре боевого применения авиации, потом воевал в Чечне, и в конце концов был направлен в Саки. Оказалось, Барнавели не только собирался преподавать пилотам основы тактики воздушного боя в условиях открытого моря, но и должен был, по плану, принять участие в экспедиции на правах командира авиагруппы. Это сразу расположило к нему всех пилотов, обучающихся на "Нитке", и вскоре он стал восприниматься ими не в качестве ещё одного преподавателя, а как товарищ, который завтра, если понадобится, прикроет тебе спину. На первых же лекциях Тимура Мерабовича встал вопрос о сопоставимости боевой мощи авиагруппы тяжелого крейсера "Варяг" и американского типового авиакрыла. Большинство офицеров сомневались, смогут ли два десятка "Су-33" стать достойным противником армаде "хорнетов" и "томкэтов". Барнавели подготовился к этому вопросу. Он развесил на доске учебной комнаты таблицы с лётно-техническими характеристиками, несколько диаграмм и начал с того, что напомнил аудитории о заметной задержке в модернизации и перевооружении авиации ВМФ США, связанной с окончанием Холодной войны. - Не следует думать, товарищи офицеры, - говорил он, - будто бы снижение бюджетных отчислений в военную сферу коснулось только стран Варшавского Договора. Североатлантический Блок находится в том же положении. Из-за этого типовое американское авиакрыло на сегодняшний день укомплектовано устаревшей техникой. Начнём с палубного истребителя F-14 "томкэт". Авиакрыло авианосца "Джон Ф.Кеннеди" оснащено теми же самыми "томкэтами", что взлетали с его палубы двадцать лет назад. Как можно охарактеризовать эти машины? Двумя словами: ле-таю-щие гро-бы. Потолок на два километра ниже нашего "журавля". Практическая дальность - на тысячу километров меньше. Скорость на форсаже - на сто пятьдесят метров в секунду ниже. Достаточно втянуть их в ближний бой на вертикали и всё - вставляйте фитиль по самые гланды! - А захотят ли они вступить в ближний бой? - спросил Лукашевич. Помнится, американцы придерживаются тактики дальнего боя. - А вот это как раз устаревшие сведения, - отвечал Барнавели спокойно. Американцы - не дураки и прекрасно знают, что дальний бой против сверхманевренных истребителей малоэффективен. Даже рядовой пилот на статически неустойчивой машине легко обманет самую "умную" ракету средней или большой дальности. Поэтому тактика меняется, и мы можем быть уверены почти наверняка, что противник примет ближний бой. Теперь посмотрим, чем вооружены "томкэты". Для боя на средней и малой дистанции истребители, скорее всего, будут загружены ракетами "воздух-воздух" AIM-7 "Спэрроу" с радиолокационным наведением и AIM-9 "Сайдвиндер" с инфракрасным наведением. Довершает арсенал "томкэта" двадцатимиллиметровая пушка М61А1 "Вулкан". Сравниваем характеристики, - Барнавели развернул новую диаграмму. - В середине 70-х годов была разработана и принята на вооружение новейшая модификация ракеты "Спэрроу" - АIM-7M. Однако главный недостаток, характерный для всего семейства ракет "Спэрроу", устранён в этой модификации не был. Кто мне скажет, что это за недостаток? Руку поднял капитан Сергей Золотарёв: - Разрешите, товарищ подполковник? - Пожалуйста, товарищ капитан. - Главным недостатком семейства ракет "Спэрроу" является использование полуактивной радиолокационной системы наведения. Эта система требует непрерывной подсветки цели со стороны пилота на первом участке полёта ракеты, и со стороны бортового комплекса наведения - на заключительном участке. - Совершенно верно, товарищ капитан, - Барнавели благосклонно наклонил голову. - Около десяти секунд после старта вражеский пилот вынужден удерживать вас в рамке прицела, не имея возможности отвлекаться на другие цели, затем вступает в действие бортовой комплекс, который легко подавляется средствами радиоэлектронной борьбы - ракета становится неуправляемой и исчезает в мировом эфире. В отличие от "Спэрроу" наши ракеты средней дальности Р-27ЭР1 снабжены головками самонаведения, позволяющими осуществить на практике принцип "выстрелил и забыл". На начальном участке траектории Р-27 применяется так называемое инерциальное наведение на "математическую" цель с радиокоррекцией её положения и скорости при внезапном манёвре цели. Это самый уязвимый участок. Однако после захвата цели головкой коррекция осуществляется уже самостоятельно. Теперь поговорим о средствах ближнего боя. Модификация американской ракеты ближнего боя AIM-9M гораздо опаснее предыдущих ракет семейства. В частности, за счёт усовершенствования координатора цели и увеличения мощности рулей заметно улучшена манёвренность "Сайдвиндера". Однако и у этой модификации есть существенные недостатки. Во-первых, головка самонаведения имеет низкую помехозащищённость, вследствие чего частенько не может выделять цели, находящиеся на фоне облаков или земли. Во-вторых, инфракрасные элементы головки нормально функционируют только при хорошей погоде - в дождь или туман применение этих ракет считается проблематичным. В-третьих, наведение ракеты AIM-9M невозможно в принципе, если пуск производится под углом плюс-минус пять градусов от направления на Солнце. По сравнению с "сайдвиндерами" заметно выигрывает наша ракета ближнего боя - Р-73Э. Чем она примечательна? Для этой ракеты совершенно отсутствуют ограничения на режимы полёта и манёвренности самолёта-носителя, она может быть использована для стрельбы на встречных и пересекающихся курсах. Среди других достоинств - высокая манёвренность самой ракеты, высокая помехозащищённость взрывателя, абсолютная автономность, наличие гарантированных всеракурсных зон пуска и так далее, и так далее, и так далее. Ну и кроме того, дальность стрельбы этой ракетой на двенадцать километров больше, чем у "Сайдвиндера". Подполковник остановился, глядя в пространство над головами слушателей своими большими, пронзительно чёрными глазами - возможно, перед его внутренним взором крутилась сумасшедшая карусель воздушного боя, стартовали с подвесок ракеты, бесформенные осколки прошивали насквозь фюзеляжи изящных летающих машин, превращая в хлам то, что совсем недавно было воплощением смысла и совершенных инженерных решений. - Итак, мы убедились, что "томкэт" не представляет серьёзной проблемы для тех, кто хочет вставить ему фитиль по самые гланды, - продолжил лекцию Барнавели. - Перейдём к "хорнетам". Начать с того, что "хорнет" - это штурмовик, а следовательно, он призван выполнять несколько иные задачи, чем истребители... - Ну а пушка? - со своего места за партой напомнил Лукашевич. - Вы не рассказали о пушке, товарищ подполковник. Барнавели весело посмотрел на него и сказал так: - "Вулкан" - пушка отличная и боезапас у неё побольше, чем у нашей ГШ-301, но я надеюсь, товарищи офицеры, что вы не окажетесь такими дураками, чтобы подпустить противника на пушечный выстрел и позволить ему вставить себе фитиль по самые гланды. После того, как вопрос о пушке себя исчерпал, столь же подробному и столь же разгромному разбору был подвергнут хвалёный штурмовик F/A-18 "Хорнет". - Я начинаю жалеть американцев, - шепнул Лукашевич сидящему рядом Стуколину. Тот небрежно двинул плечом. Он американцев не жалел ни при каких обстоятельствах. Враг есть враг. - Таким образом, товарищи офицеры, - продолжал Барнавели, - даже десяток американских истребителей не представляют существенной угрозы для звена "журавлей". Но чтобы вы не расслаблялись и у вас не возникали "шапкозакидательские" настроения, поговорим теперь о главной угрозе для нашей авиагруппы - стандартных зенитно-ракетных комплексах американского авианосца типа "Китти Хок"76...
* * * Так проходили дни за днями. Пилоты работали по шестнадцать часов в сутки без выходных и увольнительных. От обилия новой информации пухла голова, от постоянных окриков "шкрабов"77 звенело в ушах, и кадровые лётчики, давно забывшие, что это такое - быть курсантом, сильно уставали. Впрочем, раньше или позже человек ко всему привыкает, и уже к концу первой недели они научились выкраивать время на то, чтобы собраться компанией в холле офицерского общежития, покурить, посмотреть новости по спутниковому каналу "НТВ+", перекинуться в картишки или просто "потравить байки". (Руслан Рашидов, кстати, всегда держался особняком и эти посиделки не посещал, что, впрочем, никого не расстроило). Поскольку на "Нитке" пилотам представилась возможность вновь почувствовать себя в шкуре учащихся, то и байки, которыми они обменивались, были из серии "А вот когда нас перевели на третий курс...". Зайдя вечером в холл, можно было увидеть пятерых или шестерых офицеров, устроившихся в расставленных полукругом креслах и слушающих очередную историю, неторопливо и со смаком рассказываемую капитаном Золотарёвым: - ...Или вот такой случай. Я ведь в училище по направлению пришёл, а до того срочную оттрубил - от звонка до звонка. Служил я в московском округе. После "учебки" попал в гвардейскую часть - авиация ПВО. Специальность у меня тогда была радиомеханик, взвод связи при КДП. Месяц стажировки, и заступаю на первое самостоятельное дежурство. Ну, значит, принял по смене станцию, средства пожаротушения и ящик с ракетницей "для подачи визуальных сигналов аэродромным службам в случае отсутствия радиосвязи". Сел обеспечивать связь - корпус станции протёр, кабели подёргал, произвёл пылеудаление... Ночь, в общем, прошла спокойно, а утром - в семь часов - в бункер влетает старший смены и орёт: "Ты, козёл!!! Тут сидишь, а на ВПП чёрте что происходит!!! А ну бегом, и чтоб через три минуты...". Я думаю: "Ни фига себе, это что же там такое?" Выбегаю на поле. А там мать-мать-мать - всё поле усеяно... коровами! - Слушатели улыбаются, легко представив себе картинку. - Немаленькое такое стадо, я вам скажу. Голов на пятьдесят-шестьдесят. Прогуливаются себе, травку щиплют... Бегу назад - к старшему смены: мол, что делать-то? И откуда это зверьё на полосе? "А они, - говорит, - сквозь нашу поломанную ограду проходят. Из совхоза соседнего. Их там на голодном пайке держат, а у нас, блин, травка зелёная, керосином политая. Эти рогатые как накушаются, так и... срyт прямо на ВПП. А вдруг боевая тревога? А если самолёт с нашим лётчиком по этой уделанной полосе взлетать начнёт? Движки ведь всё с бетонки всасывают. Как ты думаешь, далеко ли улетит наш гвардейский перехватчик, если у него двигатели дерьмом забиты? Бери, короче, ракетницу, записывай расход боеприпасов в журнал и иди их пугать, пока с полосы не уберутся. Стреляй прямо по рогам - не бойся". Беру, пишу и бегу "стрелять коров". Влетаю, значит, в середину стада и пытаюсь матами уговорить коров уйти по-хорошему. А они смотрят на меня такими печальными красивыми глазами... А рядом с ближайшем коровой такой умильный телёночек с чёрным пятном на полморды - ну не могу я прямо в них стрелять! Ну, короче, пальнул не по рогам, а над рогами. Грохнуло так, что у меня у самого уши заложило. А уж коровы! Вы бы только видели. Как подпрыгнут все разом, разворот на сто восемьдесят градусов с одновременным опорожнением кишечника. И сразу - на максимальную скорость... А ошмётки этого горячего так и полетели в меня - еле, блин, увернулся! Но самое интересное было потом: сигнальная ракета опередила стадо и плавно так повисла у них перед мордами метрах в трёх от земли. При этом - вой, свист, чад. Ну, бурёнки разом офигевают от этого жуткого зрелища, разворачиваются, и теперь все рога несутся прямо на меня! Ну, думаю, финиш - отстрелялся... В общем, бежал я так, как никогда потом не бегал. И на ходу пытался выковырять гильзу из ракетницы - первый раз в жизни, понимаешь, выстрелил из ракетницы, а гильзу взяло и распёрло... А сзади топочет стадо из шестидесяти голов крупного рогатого скота. Расшвыривает при этом свеженаваленный навоз... Во-от... А второй выстрел я сделал уже на бегу - через плечо и в сторону. Как, блин, натуральный ковбой из вестерна. Рогатые шyганyлись в сторону и встали... Стоим, значит, смотрим друг на друга с ужасом, дыхание переводим... А тут вдруг слышу - дикое ржание. Со стороны КДП. Поворачиваюсь, а там... весь личный состав дежурной смены - вповалку на крыше! Морды красные, животы надрывают. Потом-то я узнал, что через такое вот "посвящение" проводили всех новеньких на объекте... Сергей Золотарёв был основным рассказчиком, любившим и умевшим завладевать вниманием публики. Другие офицеры выступали в этой роли гораздо реже, но и их отдельные истории пользовались успехом у слушателей. Однажды и Лукашевич рассказал эпизод из своей молодости. Любопытно, что его друзья - Стуколин с Громовым - до последнего времени не знали об этой подробности биографии Алексея, настолько тот умело её скрывал. А тут видимо, под влиянием момента - вдруг взял и "раскололся". - Курсанты, как вы знаете, в караулы на заступают, - начал рассказ Лукашевич, когда слушатели расселись по своим местам. - Разве что по праздникам или выходным - чтобы роте охраны дать отдохнуть. В дневной караул курсантов ставят только к знамени полка, да одного человека отправляют на ДСП - дежурным по стоянке подразделения, самолёты своей эскадрильи охранять. Не знаю, как у кого, но у нас дежурство на стоянке было из разряда "не бей лежачего". Так что туда уходили в основном для того, чтобы спокойненько письмо домой черкануть, почитать книжку, уединиться. Причём, желательно в выходной нелётный день, потому что когда идут полёты и по рулёжке тащат то один самолёт, то другой - бумажная волокита и доклады по начальству отнимают всё свободное время... И вот как-то одним тёплым июльским воскресеньем напросился я в этот наряд. Взял автомат и попёрся на стоянку. Пересчитал машины, проверил сохранность чехлов, принял, приступил. Написал письмо, почитал книжку, повалялся на травке, разомлел. Решил в холодке посидеть, перебрался в тенёк под крыло и от скуки начал щёлкать затвором, выбрасывать патроны. Выщелкну все, заново набиваю и так по кругу. После ужина пришел караул - какой-то узбек с разводящим - и я засобирался домой. Вот тут-то и выяснилось, что у меня в магазине не хватает одного патрона! Я, честно говоря, чуть не рехнулся от ужаса. Времена тогда были строгие. За один патрон и под трибунал можно было загреметь. Кинулись мы втроем с часовым и разводящим искать этот проклятый боеприпас. А тут уже темнеть начало. ДСП других эскадрилий давно ушли, а мы всё травку руками прочёсываем. Чего только я не придумывал: уж и босиком по ней топтался, и руками чуть не гектар прошарил. Нету патрона. Как в воду канул. А самое ужасное в том, что я не помню, под каким самолетом сидел, а их на стоянке полка под сотню стояло. В казарму вернешься, но ведь там прежде, чем автомат в "оружейку" сдать, магазин старшине предъявить нужно. Что я ему предъявлю? И как объясню недостачу? В общем, нечего тут думать - искать надо. Я уже зубами от страха клацать начал. Видел себя разжалованным, отчисленным и посаженным. Так патрон и не нашли. Тут узбек подумал и насоветовал, как "оружейку" обмануть. Говорит, щепку вместо патрона в середину магазина сунь - никто проверять не будет. Так и поступили. Пришел, поставил автомат, сдал магазин - он у нас, к слову говоря, "расхожий" был, специально для ДСП, прямо на сейфе лежал - а утром ни свет ни заря опять на стоянку побежал. Тот же самый часовой был хоть в этом мне повезло, узнал он меня, не застрелил. Опять ползаем, ищем. И нашли-таки! Под колесо основной стойки он, зараза такая, закатился. И не видно его, и не слышно, пока мордой на бетон не ляжешь. Назад я даже не бежал, а летел окрылённый. Патрон в карман "хабэшки" положил, поближе к сердцу, пуговицу застегнул и еще рукой придерживал для верности. Душа поёт! Вот вспомнишь это дело и подумаешь: как, в сущности, мало нужно курсанту для счастья... Попытка уговорить знаменитого рассказчика Громова выдать какую-нибудь байку из его "эзотерической" серии не увенчалась успехом. "Повода нет, - отвечал он на просьбы друзей. - Будет повод - будет история". В замен эзотерики опять же по многочисленным просьбам Константин как-то поведал офицерам подробности малоизвестной, но по-настоящему страшной катастрофы, в результате которой он лишился сразу четверых своих сослуживцев по пилотажной группе "Русские Витязи". Случилось это 12 декабря 1995 года. Группа из двух "спарок" и трёх "боевых" "Су-27" возвращались с авиационной выставки "ЛИМА-95", проводившейся на аэродроме Лангкави, что в Малайзии. В те времена на самолёты пилотажных групп ещё не устанавливалось аэронавигационное оборудование, соответствующее международным стандартам, а потому в качестве ведомого использовался транспортник-тяжеловес "Ил-76". Истребители, следовавшие за ним, были фактически слепы и глухи. Это и сыграло роковую роль. При подлёте к вьетнамской авиабазе Камрань, служившей перевалочным пунктом, группа попала в густую облачность. Командир экипажа "Ила" генерал-майор Гребенников растерялся и дал неверную наводку. Три истребителя из пяти, до последнего державшиеся ведомого, врезались в сопку. Погибла элита пилотажной группы - полковник Борис Григорьев, подполковники Николай Гречанов, Николай Кордюков и Александр Сыровой. Этот день стал самым чёрным в истории "Русских Витязей", и до сих пор память о страшной гибели товарищей бередила душу Громова сильнее, чем собственный горький опыт. - Эх, - вздохнул Сергей Золотарёв, когда Громов закончил рассказ, - жизнь наша... Даже помянуть ребят нечем. Помянуть погибших "витязей" действительно было нечем: на "Нитке" царил суровый сухой закон, о чём офицеры были заранее предупреждены. - А почему ты, подполковник, из "Витязей" ушёл? - спросил Золотарёв Громова. - Да так, - неохотно ответил Громов, - было одно дело...
(Стуколин потом в индивидуальном порядке рассказал Золотарёву, что это было за "дело": - Он в Ле-Бурже выступал. Вроде как с французом воздушный бой разыгрывали. Ну и врезались друг в друга. Костя катапультировался, а француз - всмятку. - Ишь ты, - Золотарёв присвистнул. - А почему? Их же натаскивают. - Натаскивают, - согласно кивнул Стуколин, - но там чего-то не сходится. Француз флаттер78 на крыло словил и выйти не успел. С другой стороны, "Мираж" - машина надёжная, и пилот был опытный. Потом в нашей прессе версия мелькала, будто бы с французом приступ случился - журналюги что-то про наследственную болезнь раскопали. А автоматическая система управления, сам понимаешь, не справилась. "Мираж", говорят, прямо в воздухе разваливаться начал. А крайним оказался Костя...)
Среди других развлечений имелась хорошая семиструнная гитара. Оказалось, что многие из пилотов владеют этим инструментом. Даже Громов не отказывал себе в удовольствии исполнить пару-другую песен из репертуара туристов-альпинистов-спелеологов. Пел и специфические песни лётчиков, лучшие из которых сочинены были, разумеется, не офицерами, а вполне гражданскими и приземлёнными людьми, умеющими не стесняться своих чувств.
"Пошёл на взлёт наш самолёт, Прижал к земле тоскливый вереск, Махнул рукой второй пилот На этот неуютный берег.
Ночной полёт - тяжелая работа, Ночной полёт - не видно ничего, Ночной полёт - не время для полётов, Ночной полёт - полночный разговор.
А на земле - не то чтоб лес, А просто редкие березы, Лежат на штурманском столе Ещё не пройденные грозы.
Летим всю ночь по курсу "ноль", Давным-давно нам надоело Смотреть на жизнь через окно И делать дело между делом.
А я не сплю, благодарю Свою судьбу за эту муку, За то, что жизнь я подарю Ночным полётам и разлукам.
Ночной полёт - тяжелая работа, Ночной полёт - не видно ничего, Ночной полёт - не время для полётов, Ночной полёт - полночный разговор"79.
Что касается "полночных разговоров", то они в основном были посвящены одной и главной теме - внезапной предновогодней отставке Бориса Ельцина и близящимся выборам Президента Российской Федерации. В этом вопросе между пилотами наметился очевидный раскол. Большинству нравился премьер-министр Путин, исполняющий обязанности президента до начала выборов. "Наш человек, - говорили они. - Нормальный, смелый, за свои слова отвечает делом. Не то что эти старые продажные пердуны. И полковник к тому же знает, почём солдатская лямка". Им импонировали его решительные заявления, очевидный патриотизм и простой, доходчивый юморок. Особенно сильное впечатление на офицеров произвёли перелёт премьера на спарке80 "Су-27УБ" и его похвала в адрес этой и без того выдающейся машины. "Наш Президент! - твердили сторонники. - Наконец-то по-человечески заговорил. Армия теперь поднимется, и авиация". Данную точку зрения на фаворита "президентской гонки" разделял и Алексей Стуколин. Поэтому он был сильно удивлён, когда двое его друзей - Алексей Лукашевич и Сергей Золотарёв - вдруг выступили против. Оппоненты аргументировали свою позицию так. - Ну ты подумай, Алексей, - говорил, к примеру, Лукашевич, - этих старых пердунов мы хотя бы знаем. Нам известно, кто они, чего каждый из них стоит и чего предложит, когда к власти придёт. А что мы знаем об этом полковнике? Только то, что он полковник КГБ, а КГБ - это далеко не армия и не флот. А то, что он на спарке летал, - так это чистой воды реклама. - Мы о нём многое знаем! - горячился Стуколин. - Он наконец-то чеченов прижал, а то замотали в конец. И это... задолженности погашает. - Ельцин четыре года назад тоже погашал, а толку? Тут уже встревал Золотарёв: - А ты в Чечне был?! - с яростью наседал он на Стуколина. - Видел, что там делается? Ах, не был? Ну тогда и не выступай! С чеченами он, блин, "разобрался", как же! Как в первую войну не знали толком, ради чего всё это, так и во вторую. - Вы что, за коммунистов голосовать собираетесь? - заходил с другого конца Стуколин. - Они вам построят коммунизм... лет через семьдесят. - Ты стрелку-то не переводи, - огрызался Золотарёв. - На твоём полковнике тоже свет клином не сошёлся. - В самом деле, - подтверждал Лукашевич. - Нашёл тоже кандидата. Я вот, например, за Говорухина голосовать собираюсь. Мне его "Пираты" до сих пор нравятся81. И мужик он стойкий. Громов по вопросу о выборах занял нейтральную позицию. "Поживём - увидим", - говаривал он, когда его "припирали к стенке", требуя конкретного ответа. Наверное, он знал больше остальных, но предпочитал не распространяться о своём знании. Остальные же спорили до хрипоты, как это всегда среди русских бывает, когда речь заходит о высокой политике. И, как это всегда бывает, не находили точек соприкосновения. Что, впрочем, не мешало им быть довольно крепким и слаженно работающим коллективом.