Первушин Антон. Собиратели осколков (Книга 1)

   Лужа, Ратница, Дусьево...
   За поворотом на Войбокало дорога поднялась на насыпь, возвышаясь над Ладожским разливом. Здесь они чуть не угодили под встречный автопоезд: огромный, когда-то в камуфляжных пятнах, а теперь выцветший от старости седельный тягач с прицепом-рефрижератором метров пятнадцать в длину - он пёр прямо посреди дороги, а мерину вдруг приспичило вылезти со своей обочины...
   Вовчик таки вывернул его в последний момент, а то и воспоминания не осталось бы( всё ж шестьдесят тонн - не хухры-мухры, когда едет - земля дрожит. Автопоезд просвистел мимо, блеснул голограммой на борту, гуднул два раза презрительно и исчез, растворившись в перспективе.
   Вовчик остановил чёртово четвероногое, отдышался и, отодрав от борта телеги дровину потолще, как следует отходил его по бокам. Мерин перенёс экзекуцию молча, но вечером, точнее уже ночью, когда, выехав на сухое, они развели костер и натянули тент( спасаясь от накрапывающего дождя( мерин, вспомнив, наверное, бурную молодость, принялся бить копытами и вообще изображать из себя мустанга в загоне; а когда Вовчик снова пошёл к нему с дубиной, оборвал ремень, которым был привязан к дереву и, отбежав метров на тридцать, стал жрать траву как ни в чем не бывало - тварь подлая. Так и бродил вокруг до утра, пугая птиц по кустам.
   Места эти - не доезжая пару километров до Утопших - считались дурными и бандитскими. Спать поэтому Вовчик не стал, просидел всю ночь у огня с пистолетом. А часам к шести Фил объявил, что готов представить очередную версию местной новейшей истории. Правда, с некоторыми оговорками...
   "Начать придётся с давних времен, ещё до Войны. Тогда, и это вовсе не секрет, все системы искусственного интеллекта, управляющие энергостанциями более чем районного значения, были объединены в единую сеть. Эта сеть управлялась ВЦСПС - Всероссийской Центральной Системой контроля Перегрузок и управления Снабжением тогдашнего министерства энергетики. Когда на Москву уронили энное количество кобальтовых боеприпасов, система тихо скончалась, и в умах (умишках) всех этих моральных уродов: хаев, саев, прочих паразитов - тех, которые уцелели - наступил полнейший разброд. В большинстве случаев локальные связи - с ближайшим мэром, тактическим мозгом соседней военной части, с местным почтовым сервером наконец, - сохранились, но централизация исчезла, а поскольку каждая станция была завязана на ВЦСПС напрямую, без посредства всяческих буферов-коллекторов-отстойников, доменообразование стало возможно только на расстоянии самого длинного целого кабеля. Правда, порой кабели эти, пересекаясь с линиями других служб и ведомств, тянулись достаточно далеко, проходя сквозь множество "сфер влияния".
   А дальше всё оказалось банально - во всяком случае, с Волховом. Некие люди, смекнувшие, что к чему, несколько быстрее других, захватили станцию и как-то очень быстро из введенной ими поначалу просвещённой демократии скатились в диктатуру.
   Справка (необходима для понимания дальнейшего): по статистике, перед Войной Волховская ГЭС покрывала потребности района в электроэнергии на 14.5%, а все остальное выдавалось по распределению, в основном - из Соснового Бора. Только надежная линия связи между Сосновым Бором и Волховом шла через Москву; почтовая - естественно, через Петербург, так что когда рванул тот авианосец (а не линкор - видимо, ошибка) и полгорода засветилось, вся эта техника посыпалась, как горох из мешка. Волхов оказался на голодном пайке, пришлось сокращать энергопотребление и переходить чуть ли не на натуральный обмен. Всё это привело к тому, что можно видеть сейчас( деградация, вырождение, демографический спад и тому подобные фишки...
   Лет через двадцать эти ушлые ребята внезапно перемёрли, и сай оказался перед проблемой прямого и личного исполнения функций местной власти. Скорее всего, он сам эту проблему и поставил: перевод крупной суммы какому-нибудь дворецкому или повару, щепотка цианида в суп - не проблема, а инстинкт самосохранения присущ саю не меньше, чем, скажем, тебе; но подробностей( к сожалению( не сохранилось.
   Понятно, что новоизбранные народом хуманы-правители, а правильнее сказать - управители, обладали властью на порядок ниже прежних. Текущий же ремонт сай делал сам: сам себя вешал на стенд, используя резервные модули, чинил основные, в общем, справлялся, технология-то стандартная, а подпускать к себе людей ему было как-то и незачем. Но - вполне очевидная вещь - для управления государством одной булевой логики мало, нужно и фантазию какую-нибудь иметь, а это уже чувство, иррациональное и анализу не поддающееся, можно сказать, прерогатива органического мозга. Так что сай гнал по накатанной, полностью следуя за событиями: бунт? - подавить, кризис производства? - повысить налоги, инфляция? - остановить станок, дохнут? - и черт с ними. Нужно войско - льготы военным, шлёп декрет, шлёп другой... Короче, в бултыхании вокруг статус-кво он преуспел. Только сам этот статус-кво, если можно так выразиться, потихоньку тонет.
   Так вот он и правит. Тэмпора, значит, себе мутантур потихонечку, а воз и ныне там. Но это всё было психологическое отступление( а теперь перейдем к делу.
   Итак, в восемьдесят шестом году (две тысячи восемьдесят шестом, конечно) все заседатели Хрустального зала скоропостижно скончались действительно поголовно, с чадами, домочадцами, слугами, собаками и наследниками. То есть умерли все, получившие или имевшие возможность получить доступ к терминальным портам ручного управления. К этому времени установилась связь с ближайшими посёлками, напечатались деньги, была создана система банкоматов - правители гнали, как могли, чтобы успеть как можно больше, прежде чем изношенные станки прикажут долго жить. И они, конечно же, приказали: один за другим вставали заводы( и производство пришлось остановить.
   И вот примерно году на десятом-одиннадцатом правления сая, так сказать, solo, случился давно ожидаемый первый ( и вовсе не последний) голодный бунт - один из самых сильных и устрашающих - быть может, потому, что армия сая тогда тоже находилась в плачевном состоянии: голодные оборванные солдаты меняли патроны и стволы на хлеб и мясо, отказывались ходить в караулы, дезертировали толпами, а некоторые просто тихо загибались от истощения. Идеологической основой бунта стала изрядно, казалось, подзабытая уже монархическая идея.
   Первое упоминание о Государе Императоре относится к 14 сентября 97 года: жители Бора, что на Сяси, отказ платить казенную подать мотивировали "...возвращением Государя Императора, реставрацией Российской монархии..." и вообще чуть ли не вторым пришествием. И прежде чем поднятый по тревоге отдельный батальон сил безопасности, дислоцированный в Зеленце, километрах в пятнадцати южнее, выбравшись из болот, вошёл в деревню, точно такие же реляции поступили от управителей нескольких деревень за большим Сокольим Мхом. Слухи с востока были ещё более ужасающими: гвардия разоружена и частично перевербована; всё, что восточнее Сяси, аж до самой Камчатки, уже во владении этого самого Государя Императора, столица у него где-то за Уралом, а сам он великан десяти локтей росту и вместо головы у него маленький хай привинчен хромированными болтами с четырнадцатой резьбой... В общем, налицо был скоординированный, подготовленный и хорошо управляемый мятеж. А батальон, шутки ради пожёгший весь Бор после того, как не обнаружилось там ни одного человека( всех этих отборных, натасканных фараонов - просто съели. Перед этим слегка в болоте притопив. Шапками закидали, можно сказать. Однако в отличие от Питерской кампании, на сотню усмирителей мятежники положили почти четыре сотни своих, хотя вооружены обе стороны были примерно одинаково.
   В это самое время к пристани Новоладожского разлива в устье Волхова вошёл странный серый корабль. Двигаясь с невероятной скоростью, почти полностью высунувшись из воды, он подрулил к стенке, раскидав кривобокие парусные лодки, составлявшие весь саев торговый флот. На странном корабле прибыл не менее странный человек: будто бы весь из прошлого, гладко выбритый, в военной форме старого образца с полковничьими погонами. И говорил он, и показывал не менее странные вещи: невероятные ружья, пробивающие броневой лист лучом света, маленькие десятизарядные пистолеты, одним выстрелом разрывающие человека на мелкие клочки... Конечно, сай все это купил. На что? Представь себе, частью на продукты, частью в кредит. Даже не вдаваясь в детали. Хотя на его месте, пожалуй, имело смысл поинтересоваться происхождением "технической поддержки", да и вообще навести справки о продавце. Гость очень точно выбрал момент: отряды "государя Александра IV" уже стояли под стенами Волхова.
   Сводный резервные полк, наскоро обученный пользоваться новым оружием, просто-таки сжёг половину армии мятежников прежде, чем они поняли, в чём дело. А когда поняли, то свалили всё на саеву магию и разбежались по домам.
   Из всего этого сай почерпнул несколько очень ценных идей. В частности( он подумал( что неплохо бы и в дальнейшем держать людей в постоянном страхе перед новым оружием. А способ для этого мятежники подсказали сами, помянув громы небесные и гнев господень. Поэтому когда снова появился полковник-коммивояжер, он увез с собой заказ на изготовление новой модели лазергана типа "Мэджик стафф"( волшебный посох - то бишь: палка в рост человека и с призмой на конце.
   Напуганные до полусмерти крестьяне забыли про бунты и вообще стали избегать лишний раз высунуть нос за свой плетень. Государя Александра так и не поймали, и это довольно важный факт, потому что он оказался крайне живучим типом и воскресал на протяжении следующих двухсот с лишним лет не меньше шестнадцати раз. Я вообще думаю, что это сетевой фантом, но сай почему-то упорно приказывает считать его живым человеком, причем - обрати внимание! - всё время одним и тем же.
   Все последующие бунты, возглавляемые неугомонным императором, оказались ещё менее успешными. Вспыхивали они как-то спонтанно, и очень похоже было, что "государь" просто примазывался к уже произошедшему мятежу, напоминая таким образом о себе.
   Естественно (с позиций булевой логики - ха!), сай был бы не саем, если бы не попытался выследить своего благодетеля( то бишь полковника-коммивояжера. Однако угнаться за ним на воде было невозможно, а патрули побережья не могли сказать ничего определенного: то темно, то снег, то дождь, то бойцы заснули, то ещё что-нибудь. Вроде( один раз видели что-то большое, неопределенной формы, двигавшееся малым ходом мимо Ледневского поста ко входу в Неву, но дело было в октябре, ночью, штормило, патрульная лодка не вышла из эллинга, а с берега за километр не больно много углядишь. Может, просто волна прошла... Несколько раз сай посылал разведчиков вдоль берега, да только все без толку - там севернее Приозерска сплошные шхеры, не то что транспортник - линкор спрятать можно. Или, например, в Свирь зайти, или ещё в какую протоку - скрыться легче легкого, было бы желание.
   Примерно пятьдесят лет продолжалась эта игра в прятки. За это время сай создал стратегический запас оружия; новые технологии позволили восстановить несколько заводиков. Волхов постепенно выкарабкивался из руин, и вот тут-то на горзонте появилась скучная фигура хая Сосновоборского, солнечноликого, знаешь ли, в образе парней-кабелистов, в поте своего лица волокущих коаксиалку по железнодорожному полотну. На знаменитую "встречу на Эльбе" это было никак не похоже: хаевых спецов уложили штабелем на землю до выяснения сопутствующих обстоятельств. Они выяснились нескоро, и дистрофия, послужившая причиной смерти двадцати одного из тридцати задержанных, закрутила заодно и первую войну.
   Как и все остальные, война получилась малокровной и малорезультативной. Линия фронта никогда не отходила от границы - бывшего Московского шоссе - больше чем на пяток километров, прорывы хая вязли в болотах и заканчивались обычно ничем, а Волхов и вовсе не думал о каких-то там гипотетических аншлюсах, надо было суметь своё удержать... Что важно армии обоих великих пользовались совершенно одинаковыми лазерными ружьями. Выводы предоставляю сделать тебе.
   Через год, в пятьдесят втором, они таки заключили мирное соглашение, соединились директным кабелем, договорились о сферах влияния... В это время вылез Подпорожец со своими вертолетами. От него Волхов отбился с трудом, хотя вертолеты у тамошнего сая быстро кончились. Короче, эту бодягу можно тянуть долго: они там каждый год грызлись, то с одни, то с другие...
   Больше до памятных событий в Питере ничего интересного по нашей проблеме не было..."
   - Пауза, - сказал Вовчик. - Надо бабки подбить. На что это ты такое намекаешь(
   - Ни на что я не намекаю, - отозвался Фил. - Моё дело - подать.
   - Что-то раньше ты всей этой ерундой не интересовался. Сразу с Питера начинал. А оказывается, стоило только копнуть...
   - По-моему, всё предельно ясно. Существует некий центр, где производят высокотехнологическое оружие. Существует мозг, управляющий работой этого центра и сбытом продукции( целая сеть реализаторов...
   - Один. Достоверно известно про одного. Если это вообще не лажа.
   - Да, естественно. Если не лажа. Так вот, ещё есть некий мозг, координирующий действия подрывных элементов в государственной структуре. И, заметь, он присутствует где-то в остатках единой сети!
   - Ну, это ещё бабушка надвое... - Вовчик встрепенулся( не закончив фразы( - Идёт кто-то, что ли?
   Фил повращал направленным микрофоном.
   - Да есть что-то такое. На юго-востоке. Спрячь-ка ты меня от греха подальше.
   - Дочитать не дадут, паразиты, - сказал Вовчик, пошевелил ногой Лизу: - Вставай, подруга дней суровых, у нас гости.
   Невдалеке захрустели кусты. Кто-то упорно продирался на свет с дороги, ответвившейся от шоссе в сотне метров ближе к Волхову. Судя по звукам, этот кто-то был один. Вовчик спустил предохранитель. Он им всю ночь щелкал: чуть где хрустнет - опустит, потом опять поставит, чтобы, задремав, ненароком ногу себе не отстрелить.
   - Здравствуй, мил человек, - сказал незнакомец, раздвигая последний слой кустов.
   Вовчик прикрыл пистолет углом плаща, на котором сидел. Незачем зря человека пугать - немощного такого, вон, плешь аж светится, ни шерстинки на башке, коростой по уши зарос. Небось, и белокровие в полный рост, и некроз где-нибудь пониже колен, эк его шатает.
   - Привет. Присаживайся, человече, гостем будешь.
   - Спасибо, - тот горестно вздохнул и сложил свои мослы на нагретый недалеким огнем плоский булыжник. - Э-э... Пожрать бог не послал случайно?
   Вовчик кинул ему ломоть хлеба. Болезный с достоинством сжевал его, рыгнул и утер рот, как будто полпорося умял.
   - Э-э... благодарствуйте. Как звать-то, кормилец?
   Лиза высунулась из плаща, в который завернулась с головой:
   - Эт' ещё что за козел?
   - Вовой можно, - по инерции сказал Вовчик. - Меня. А её - Лизой.
   - Ну, а я, значится... Александр Петрович... буду.
   - Четвёртый? - спросил Вовчик.
   Просто невозможно было не спросить.
   - Да нет, почему же? Первый и, мнэ-э... единственный. Вы, небось, в город, того... пехаете?
   - В смысле? - не понял Вовчик. Повидав множество городов, он не мог понять местных, для которых их собственный город был настолько пупом земли, что даже не нуждался в поименовании. - В какой город?
   - Э-э... в Питер, естественно.
   - А-а. Не-е, чего там делать, на развалинах-то? К границе мы пробираемся. Говорят, земельный налог там ниже...
   Болезный тип с каждой репликой выглядел все подозрительнее. Самым правильным было бы закатать ему маслину между глаз, но Вовчика смущала перспектива отмывать одежду от чужих мозгов. К тому же врожденный гуманизм, на беду прочитанные тома классиков...
   - Сам-то камо грядеши, Петрович?
   - Домой, мнэ... чапаю, в город... Думал, подвезете, раз такая, э-э... оказия, ну да ладно, так дойду... вот посижу тут с вами и пойду...
   Простой такой, как три копейки.
   - Ну, сиди, - сказал Вовчик. - Жалко, что ли.
   - А-а, ну спасибо...
   - Закуришь?
   - Э-э... не употребляю.
   И вот уже нахальный несимпатичный тип, только что едва передвигавший конечности, чавкает их вяленым мясом, хлебает их пиво и при этом так же похож на жертву лучевки, как Лиза - на Монсеррат Кабалье, несмотря на все свои язвы, плеши, лишаи и прочие вторичные признаки: что же, язвы и от сифилиса бывают, а то и вовсе - проказа какая-нибудь. Это ведь только раньше прокаженные с колокольчиками ходили да в масках: не те времена, кому какое дело до подобных вещей? В глубинке (а люди там обитают простые) что сейчас, что сто лет назад: если забредет какой-нибудь такой вот, в струпьях и без носа (хотя этот-то как раз был с носом), скорее всего и просто побьют камнями. Так что Александр-Петрович-первый-и-единственный рисковал здорово нарваться. Какой-нибудь жлоб мог и не поскупиться на "бумс", хотя бы и по пятерке за штуку.
   Вовчик пустую флягу в руки брать не стал, отфутболил в кусты.
   - Э-э.. брезгуешь? - спросил тип.
   - Очень, - ответила за Вовчика Лиза. - Закусил? Ну и хиляй отседова.
   - Да-а... А могли бы и, мнэ-э... шлёпнуть. Ну что же, и на том спасибо, - он кряхтя встал и, забравшись на полотно дороги, похромал на запад.
   - И за каким чертом я его кормил? - задумался Вовчик. - Хоть бы рассказал что толковое...
   "... С этим восстанием тоже не все ясно. Прежде всего, Петербург, как он тогда назывался, никогда не являлся доменом Волхова, или Соснового Бора, или любого другого феода. И почему саю вздумалось напасть на город именно в двести четвертом, я не знаю. Но, видимо, резон имелся. Да-с. Как известно, сая побили. В общих чертах картина такова, что горожане, и правда вооруженные пулевым оружием, выкосили лазерную пехоту... Ты знаешь, это у меня вызывает подозрения. Чем дальше мы забираемся, тем все остальное правдоподобнее, что ли, становится, но вот это... Не может быть такого уровня потерь в профессиональных войсках. Даже в усмирительных акциях, когда повстанцы наваливаются всей кучей, обычный уровень потерь пять-шесть к одному. Но не один к тридцати! Врёт тут сай, или действительно что-то ужасное произошло там, что вообще никому знать не нужно, или... Дай какую-нибудь версию."
   - Давай, напрягись, - подзуживал Фил. - Можно две или три.
   Вовчик напрягся:
   - Э-э... инопланетяне? Вообще приуменьшать для, как бы это... непривилегированного юзера степень потерь имеет смысл, если затевается какой-нибудь реваншик.
   - Логично. То есть ты думаешь, что там действительно была мясорубка? А если допустить, что там вообще ничего не было?
   Фил говорил таким тоном, будто он-то давно уже понял, в чем там дело, и просто выпендривается, как препод младшей школы, чтобы навести дурачка-ученичка на ответ. На самом деле никакого ответа у него не имелось, и Вовчик об этом догадывался.
   - Значит, говоришь, не было? М-да, интересно... Что же тогда получается? А получается вот что... - он погрузился в размышления, бормоча время от времени( "А если так? Нет, так не выйдет, а что, если...".
   Фил молчал. Сказать ему было нечего. В этом беда всех искусственных интеллектов: интуиция у них отсутствует напрочь. Не научились до Войны алгоритмизировать интуицию, а после - было уже некому.
   - Не знаю, - сдался Вовчик. - Что-то не получается у меня. Не сходится. Данных, наверное, не хватает...
   - Ну, брат... Вся правда как есть, она только у сая в персональном загашнике, а до туда, как до Луны...
   - Так уж и до Луны, - хрюкнул Вовчик. - А ты что думаешь?
   Фил ничего не думал. О чём бодро и сообщил.
   Остаток ночи прошёл в стратегическом планировании.
   А наутро - опять ловля строптивой твари; цирковой трюк с вплетением её в упряжь, трюки на дороге - проезжие возбуждали в мерине странные желания, его так и тянуло всех их обнюхать... Вовчику это надоело до смерти ещё вчера, к тому же он очень хотел спать, но оставить капризную поганку на попечение женщины, которая ещё чёрт его знает как с ним справится... Вот и свистит размочаленный уже двухметровый горбатый хлыст, выбивая пыль из мериновой шкуры.
   И мост, Новый Марьинский, хотя ему уже за триста лет... Сложный узел развязки, бывший когда-то, наверное, предметом гордости местных мостостроителей, осыпался весь, как конфетти с ёлки; одни расставленные полукружьями опоры от него остались. Незатейливая фантазия послевоенных дорожников создала пандусы-насыпи, по которым можно было малым ходом заехать на полотно моста; мост старались поддерживать, но он и сам оказался крепко поставлен, держался до сих пор, несмотря на то, что в покрытии возникали уже опасные впадины, выбоины и вообще провалы, в которые сквозь переплет ферм можно было почти с двадцатиметровой высоты наблюдать, как внизу орудуют браконьеры - правда, о каких браконьерах может идти речь, если... Гляньте по сторонам, какой тут закон, какой рыбнадзор, голубой, понимаете ли, патруль: ха-ха три раза.
   Лошак норовил обнюхать каждую впадину, суицидник хренов, разок даже примерился нырнуть в провал секции перил, но ограничился тем, что проскрёб телегу бортом по высокому бордюру, отделявшему пешеходную дорожку промахнулся.
   На другом берегу начиналась прекрасная скоростная магистраль - точнее, то, что от неё осталось; так и хочется сказать: прямая, как стрела: ни фига не прямая, она плавной вытянутой немного на север дугой тянулась до самых пригородов - километров двадцать относительно ровной дороги - о! ровная дорога - как это прекрасно, когда едешь на неподрессоренной телеге, которую к тому же мотает от одной обочины к другой бестолковая лошадь... Солнце опускалось за ломаную линию городских развалин почти по осевой - если бы на дороге сохранилась разметка, получился бы превосходный восклицательный знак с жирной оранжевой кляксой вместо точки.
   Давным-давно, когда гильдия ещё только разворачивалась и прокладывала пути, которые через столетия станут "народными тропами", безвестные нивелировщики спрямили по живому - правда, никто там уже не жил - взорвали квартал по нечетной стороне бывшей когда-то Народной, а теперь - безымянной улицы аж до самого моста, раскатали бульдозерами и заровняли катками. Именно там, в развалинах одного из домов на набережной и сидел, позевывая, саев карантинный патруль. Задача у него была простая, как у того демона: всех впускать, никого не выпускать. Они и трудились в меру своего разумения: где ж это видано, чтобы в саевом городе въездной пошлины не брали? И с выездной строго: не подмажешь - не поедешь. А поскольку заразы все-таки побаивались( то так и сидели в своем бельэтаже, лазерганы на мост нацелив. Несколько поджаренных лежали тут же, гнили на потребу твёрдости устоев. Кому надо было - шли, заранее руки подняв, купюрой помахивая не меньше чем десятирублевого достоинства. Для них-то посреди дороги и горел костер, прикрытый сверху решеткой. Для обеззараживания банкноты надлежало покласть на огонь, за чем следил специально выделенный лейтенантом патрульный с мощной оптикой. Правда, для гильдийских тяжеловозов карантинщики предусмотрительно делали исключение: переедет широкопрофильным колесом, или траками размелет в хлам и не заметит. Да и то - дорога-то не саева - гильдийские рабочие её и торили( и ремонтировали - поди-ка не пропусти, себе дороже: санкциями закидают: эмбарго, конфискации - весь компот, не ототрёшься потом.
   (Олешка( въездной пошлины, конечно, не деньги для людей, два дня назад срубивших по-легкому десять кил капусты. Вовчик уронил бумажку на (противень(, полюбовался, как она сворачивается в трубочку. Лиза ойкнула: не все ещё знали, что новые купюры в огне не горят. В воде, правда, тонут, но где найдешь такого дурака, чтобы деньги в воде топил?
   Дальше трасса шла насквозь через южные районы. Старые названия улиц подсказывал Фил: Ивановская, дальше - Славы, Типанова... Центральная дуговая магистраль. И до войны грузопёры тут ездили, а после - с большим, правда, размахом - всё выровняли, никаких ограничений, светофоров, семафоров и гаишников...
   Что бы там не говорила история о крысах, собаках, голубях каких-то зубатых, тараканах, сикарахах и мародерах, в развалинах ночевать всё-таки можно. Чем они и хороши: всё, что можно было спереть полезного, спёрли сто лет назад. Ни один мародер в здравом уме не попрёт - что ему там делать? Иное дело на севере, но там страх другой, иная и корысть: заводы, заводы! Если ещё работают, конечно...
   ...Хотя заночевать в городе, без огня, в одиночку почти - это не фунт изюма сжевать. До самого утра кто-то шебуршал, скреб когтями по полу, грыз что-то, аппетитно так грыз, с хрустом и причмокиванием. Вторую ночь без сна Вовчик, возможно, и перенес бы, но логика подсказала ему, что если продолжать в том же духе, то затем последует третья, четвертая и так далее - вплоть до летального исхода. Очень ему не хотелось вооружать нервную дамочку: свежо было предание. Однако с сумрачным выражением лица он объяснил ей, куда в случае чего нажимать, и провалился в сон.