Страница:
Не менее уверенно продвигаясь на восток, к 714 году воины Ислама достигли Центральной Азии и Северной Индии.
Хотя битва при Пуатье обозначила границу максимального продвижения ислама в Западную Европу, его продвижение в северном и восточном направлениях на этом не остановилось. Укрепив свою военно-морскую базу в Александрии, мусульманский флот предпринял осаду Константинополя – впервые в 669 году, затем между 673 и 677 годами и еще раз в период с 717 по 718 год. И все три раза византийцы с огромным трудом отбивали нападения. В 846 году – менее века прошло после коронации Карла Великого папой Львом III – арабский экспедиционный корпус, состоявший из пяти тысяч кавалеристов и десятитысячной пехоты, высадился на побережье Италии в районе Остии, портового города, который издревле обслуживал Рим. Военный гарнизон поспешил покинуть Остию, поэтому оборону пришлось держать главным образом оказавшимся в городе паломникам, среди которых были и англосаксы. Их всех уничтожили при попытке остановить продвижение сарацин – так теперь латиняне называли приверженцев ислама – на Рим. По пути захватчики разграбили церкви Святого Петра на Ватиканском холме и Святого Павла, которые не имели защитных стен, а в это время папа Сергий II вместе с горожанами беспомощно взирал на их приближение со стен замка Аврелия.
Новую базу в Европе сарацины устроили в городе Фраксентум (современный Ла-Гар-Френье) на побережье Прованса, откуда совершали грабительские набеги на альпийские торговые пути и разоряли христианские города на берегу Средиземного моря. Они также захватили город Бари на адриатическом побережье Италии, который стал заморской штаб-квартирой эмирата. В IX веке арабы установили контроль над Сицилией – кульминацией этого события стало взятие Сиракуз в 878 году.
К тому времени ислам распался на две основные секты: большинство составили сунниты, а меньшую часть – шииты. А к исходу X века сформировались три арабских халифата, носящих имена своих основателей: Аббасидов – в Багдаде, Фатимидов – в Дамаске и Каире и Омейядов – в Испании (со столицей в Кордове). Таким образом, доминирующая в исламе арабско-бедуинская элита разделилась на несколько ветвей.
Незаметно арабская цивилизация превратилась в цивилизацию мусульманскую, а ее изумительный взлет – произошедший всего за два столетия, с 750 по 950 год, – объясняется умелым привлечением на свою сторону лучших умов всех покоренных народов, подвергнутых интенсивной культурной эксплуатации в самых различных областях человеческой деятельности.
Одной из примечательных особенностей ислама явилась высокая усвояемость арабского языка в культурах завоеванных стран. В таких странах, как Сирия и Палестина, в течение VII века арабский язык постепенно вытеснил греческий в качестве официального и уже в VIII веке стал общеупотребительным. При этом греческим и арамейским пользовались лишь в удаленных северных областях, а ивритом – на южных окраинах. Хотя веротерпимость по отношению к «народу Книги» оставалась базовым принципом исламской политики, это вовсе не означало равенства всех перед законом или одинаковых прав на участие в гражданской жизни общества. Постепенно появились первые признаки более сурового отношения как к христианам, так и к иудеям: например, халиф аль-Мутаваккиль, правивший в 847-851 годах, откровенно неприязненно относился к христианам, заставив их «носить на голове шерстяные повязки… а буде у кого из них имеется раб, он должен нашить на тунику две разноцветные полоски – спереди и сзади». И вообще преследование «неверных» стало более жестким. Гиббон описывает, как в Южной Италии «сарацины занимались изощренным осквернением и грабежами монастырей и церквей» и как захвативший Салерно «мусульманский полководец велел устроить себе спальню прямо в алтаре, где каждую ночь лишал девственности очередную христианскую монахиню».
Пропаганда христианства была строго запрещена, а публичное осуждение Мухаммеда тут же наказывалось смертью, но обычно столь горькая доля выпадала лишь тем, кто осознанно шел на это: например, Петр Капитолийский, отшельник из Трансиордании, в 715 году был насмерть забит камнями за открытую проповедь против ислама; та же судьба постигла в 850 году в испанской Кордове пятьдесят мужчин и женщин, публично провозгласивших превосходство христианской идеи.
Христианским паломникам дозволялось посещать Святую землю, и чаще всего эти путешествия для них кончались благополучно. Паломники из Западной Европы обычно добирались пешком через территорию Византии либо на торговых кораблях из Амальфи в Южной Италии. Скооперировавшись, купцы из этого средиземноморского порта построили в Иерусалиме странноприимный дом для нуждающихся в уходе и лечении паломников. Хотя торговля была просто ручейком по сравнению с мощным потоком периода расцвета Римской империи, на рынках Павииф 780-х годах можно было встретить бархат и шелка из стран Востока, а столетие спустя – в разгар экспансии викингов – монах Аббо Флерийский даже обличал тех, кого «развратил блеск восточных нарядов, тирренский пурпур, драгоценные самоцветы и антиохийская кожа».
Иерусалимская церковь Гроба Господня еще оставалась в руках христиан, невольно контрастируя с пустынной площадкой на Храмовой горе, где произошло Воскрешение Христово. Однажды халиф Омар пешком вошел в Иерусалим (намеренно посадив слугу на коня) и решил совершить молитву на Храмовой горе, заброшенной с тех самых пор, как Юлиан Отступник последний раз пытался восстановить разрушенный храм, используемый византийцами в качестве мусорной свалки. Однако для мусульман эта гора если и имела сколь-нибудь священное значение, то лишь как «самая удаленная точка» – как сказано в Коране – «ночного путешествия Пророка» (по-арабски – masjid al-aksa), а еще оставалась местом, где когда-то стоял храм в честь еврейских пророков. Омар построил на юго-западном склоне горы мечеть аль-Акса, в результате Иерусалим стал – наряду с Меккой и Мединой – одной из трех главных святынь и местом поклонения мусульманских паломников.
Полвека спустя очередной правитель Омейядского халифата по имени Абд-аль-Малик решил возвести на той же горе вторую мечеть – на том самом месте, где Авраам хотел принести в жертву Исаака и где Мухаммед вознесся на небеса. Этот храм, возведенный мусульманами, до сих пор остается исламской святыней и одним из мировых архитектурных чудес. По математическому совершенству его можно сравнить разве что с мавзолеем императора Диоклетиана в Далмации и некоторыми церквами, построенными в VI веке в итальянской Равенне. Внутренняя отделка и украшения – выполненные руками христианских мастеров из Сирии и отличающиеся невероятной пышностью и изяществом – призваны поражать всех посетителей и одновременно демонстрировать иудеям и христианам безусловное превосходство исламской веры. Поскольку пророк категорически запретил изображение всего живого как проявление идолопоклонства, стены и потолок здания покрыты растительными и геометрическими узорами, а также великолепной мозаикой, имитирующей драгоценности византийских императоров и орнаменты, украшавшие христианские иконы.
Эти символы иной религиозной веры – своего рода трофеи, завоеванные победившим исламом. И чтобы каждый из тех, кому довелось там побывать, донес до своих единоплеменников эту идею, на стене храма выгравировано воззвание:
«О, вы, народы Книги, переступите границы своей религии и прислушайтесь к Божьему слову истины. Мессия Иисус, сын Марии, – всего лишь апостол Всевышнего, и Слово Его, переданное Марии, и Дух, исходящий от Него. Поэтому верьте только в Господа и Его апостолов и не поминайте Троицу. Так будет лучше для вас. Нет Бога, кроме Бога. И говорить о сыне недостойно Его славы и величия».
Как пишет Джером Мерфи-О'Коннор, комментируя это обращение в своем бесценном путеводителе по Святой земле, «вряд ли можно более четко сформулировать призыв от-казаться от веры в Троицу и Божественную природу Христа».
Мусульманам так и не удалось установить полную власть над Иберийским полуостровом, поскольку вскоре началось европейское контрнаступление, названное Реконкистой. Вестготские дворяне, некоторое время укрывавшиеся в горах Астурии, объединив усилия с коренными жителями, дали оккупантам отпор, и около 722 года – за десять лет до поражения мусульман от армии Карла Мартелла в битве при Пуатье – их ополчение под руководством Пелайо разбило исламский отряд под Ковадонгой. После того как они изгнали арабов из Галисии, расположенной на северо-западной окраине полуострова, граница между христианскими и мусульманскими землями в Испании пролегла по реке Дуэро.
В результате вооруженного сопротивления вновь обрели независимость горячие и неукротимые баски – это племя жило на крайнем западу Испании, а к концу VIII века франки под предводительством Карла Великого освободили Каталонию и в 801 году взяли ее столицу – Барселону. Однако основные территориальные приобретения западного христианства в IX и X веках были связаны с покорением и крещением языческих племен в Северной и Восточной Европе – аваров, венедов, славян. Православная Византийская империя также заметно расширила свое влияние благодаря серии успешных военных опе-раций и грамотной политике. Хотя открытого противостояния православной и католической церквей еще не было, однако между ними уже велась подспудная борьба за обращение в хри-стианство и влияние на языческих монархов. Киевская Русь, а вместе с ней Болгария и Сербия перешли под руку константинопольского патриарха; в то же время Польша и Венгрия, принявшие католичество, стали на сторону папы римского.
Несмотря на активную миссионерскую деятельность в IX веке католических священников Анскара и Рембера, христианство вплоть до X века не могло укорениться в Скандинавии. И все же в конце концов удалось крестить и воинственных викингов, чьи пиратские набеги сильно тревожили соседние христианские государства, особенно кельтов. Первым из скандинавских вождей принял католичество некий Роллон, который в 918 году с группой последователей основал новую христианскую колонию в долине, расположенной в низовьях Сены, на что предварительно заручился согласием французского короля. Видимо, из-за происхождения их стали называть «людьми с севера», или, по-французски, норманнами.
Исламская угроза всегда оставалась главной заботой христианских лидеров, однако их военные усилия в заметной степени ослаблялись взаимными междоусобицами. В правление Меровингов в Галлии разгорелась такая свирепая и кровавая вражда между дворянами, что их стычки «больше напоминали схватки диких зверей», а государство было не в силах утвердить даже элементарный общественный порядок. Чтобы обеспечить безопасность себе и своей семье, человеку ничего не оставалось, как заручиться протекцией одного из могущественных соседей, но за это приходилось расплачиваться ответными ус-лугами – обычно в качестве члена военной дружины участвовать в многочисленных стычках с его врагами. Это был единственный способ отстоять от посягательств собственную землю, что было жизненно важно, учитывая практически полный развал торговли и насквозь продажную систему государственного управления. Называлась такая система личной зависимости «вассалитет»: вассал получал от сеньора (или церковного иерарха) земельное владение, за что должен был нести ряд повинностей. Договор скреплялся торжественной клятвой, а заключивший его приобретал «желанный статус и обязанность честно исполнять свой долг перед сеньором везде, где это понадобится».
Такая феодальная система представляла собой пирамиду, объединяющую все западноевропейское общество. Однако на деле за самый верхний этаж этой пирамиды постоянно велись ожесточенные споры между папами и императорами; их личные отношения имели очень большое значение, так же как отношения между королями и баронами. Наиболее активные связи обычно существовали между великими герцогами, гра-фами и принцами – потомками вассалов государей династии Каролингов, – чьи территориальные владения были достаточно велики и позволяли обеспечить земельными наделами своих вассалов, а значит, сохранить независимость своих государств. В свою очередь, вассалам подчинялись менее знатные и обеспеченные рыцари, чье личное имущество порой состояло из лошади, копья, меча и щита; однако сама принадлежность к армии Каролингов гарантировала этим рыцарям место в социальной элите. Если не на практике, то теоретически выбор вассальной зависимости был делом добровольным; но как бы ни был беден тот или иной рыцарь и сколь низким ни было его происхождение, перед законом он оставался свободным человеком и мог отстаивать свои права в общественном суде.
Некоторые вассалы целиком зависели от своего сеньора, даже в том, что касалось вооружения и обеспечения лошадьми. Другие же, хотя тоже получали определенные наделы в виде дара от своего господина, имели и собственные земельные владения или распоряжались церковной и монастырской собственностью. И хотя такой землевладелец мог проявлять лояльность в отношении господина, чьим «человеком» он являлся, и считал делом чести поддерживать сеньора в междоусобицах, его обязательства не были столь безоговорочными, а зависели от обстоятельств и действующих законов. Например, срок обязательной военной службы не превышал сорока дней. Его вассальный договор мог быть аннулирован, если другая сторона не выполняла своих обязательств; рыцари часто поступали на службу к тем магнатам, которые могли обеспечить их лошадьми или жалованьем. Связь между сеньором и вассалом необязательно передавалась по наследству, хотя подобная тенденция была довольно устойчива; браки между членами семей рыцарей и сеньоров создавали условия для «кумовства», что укрепляло преданность вассалов своим хозяевам.
Всеобщее насилие тоже было отличительной чертой Восточной Римской империи и всего исламского халифата – почти при каждой смене правителя вспыхивала гражданская война. Однако и византийский император, и халиф могли взять в свои руки все рычаги управления достаточно однородными и сплоченными государствами. А вот в Западной Римской империи после Карла Великого единолично никому этого сделать уже не удавалось.
Это обстоятельство имело тяжелые последствия для Ватикана, который в связи с распадом империи Карла Великого и раздорами между его наследниками «остался беззащит-ным в гадючнике итальянских политиков». Последним по-настоящему властным римским папой был Николай I (858- 867 гг.). В течение целого столетия после его смерти «пост» наследника святого Петра являлся своего рода подарком влиятельных римских семейств, например из рода Теофилактов, за верную службу, который делали по своему выбору. В 882 голу папа Иоанн VIII стал первым ватиканским владыкой, погибшим от рук убийц – его забили до смерти в собственных покоях. Стефан VI – одиозная личность – начал с того, что вырыл из могилы полуистлевший труп своего предшественника Формоза I и, обрядив его в папские одежды, посалил на трон, чтобы иметь возможность публично обвинить того в вероломстве и злоупотреблении властью. После окончания обличительной речи святой отец, отлучивший Формоза от церкви, ударом ноги свалил труп бывшего папы с престола. По приговору синода тому отрубили три пальца на правой руке, которыми он при жизни благословлял паству, а тело кинули в Тибр. Вскоре после этого сторонники Формоза, сместив Стефана, бросили его в каземат, где и задушили.
Личное бесправие и безвластие большинства пап этого периода вовсе не значило, что все они были невежественны и некомпетентны в вопросах управления церковью. Иоанн X, лосаженный на трон могучим семейством Теофилактов, сколотил коалицию итальянских государств против сарацин, которые уже 60 лет нападали на исконно римские земли. После трехмесячной осады посланные папой Иоанном войска заняли приморскую базу мусульман в устье реки Гарильяно на юге Италии, откуда те совершали постоянные набеги. Двое других пап (Лев VI и Агапий II), взошедшие на престол при поддержке римского деспота Альбериха II (из того же семейства Теофилактов), проявили себя честными и последовательными реформаторами. Даже Иоанн XI, незаконнорожденный сын Марозии Теофилакт, провел весьма важные реформы в устройстве католической церкви, которые особенно уместно вспомнить в связи с тамплиерами: он взял под прямое покровительство монашескую общину бенедиктинцев из аббатства Клюни в Бургундии.
Клюни основал в 910 году герцог Аквитанский, Гильом Благочестивый, чтобы искупить грехи молодости и заручиться спасением души. Возглавить строительство и обустройство нового монастыря он предложил преподобному Бернону. родом из знатной бургундской семьи, который до того возглавлял аббатство Боме. Вместе с Берноном герцог выбрал для закладки монастыря живописное холмистое место на западном берегу Соны.
Еще за столетие до этого бенедиктинскис монастыри заметно пришли в упадок. Щедрые пожертвования, которые они исправно получали на протяжении многих лет, поставили монастыри в зависимость от прихотей наследников их прежних благодетелей. Теперь уже младшие сыновья знати, по традиции избиравшие духовную карьеру, навязывались религиозным общинам в качестве приоров и аббатов, хотя и не проявляли осо-бого религиозного рвения и не заботились об укреплении монашеских общин. При поддержке феодалов в монастырскую казну жадные руки запускали и местные епископы, которым не хватало средств для вознаграждения своих приспешников.
Чтобы обеспечить в дальнейшем независимые выборы аббата, Гильом Благочестивый добился перехода монастыря Клюни под прямую юрисдикцию папы римского и проведения настоятелем Берноном важных внутренних реформ, направленных на то, чтобы приостановить порочную практику и вернуться к монастырскому уставу, который когда-то разработал Бенедикт Нурсийский. Работа закипела, и монастырь стал быстро крепнуть и разрастаться. Одон, наследник Бернона на посту настоятеля Клюни, обратился с петицией к распутному папе Иоанну XI с просьбой взять под руку римского понтифика еще один монастырь – в Деоле. Новый аббат – происходивший, как и его предшественник, из знат-ного дворянского рода – ввел традицию, согласно которой монахами в Клюни становились люди аристократического происхождения – но неподдельно смиренные; проницательные – но чрезвычайно набожные; образованные – но про стые в общении, всегда приветливые и с чувством юмора.
Благородное происхождение самого Одона позволяло ему легко находить общий язык с церковными иерархами и князьями, а те, в свою очередь, часто обращались к нему за советом и поддержкой. Папа Лев VII пригласил Одона в Рим, где тот сумел не только примирить враждовавших Альбериха II и итальянского короля Гуго, но и стать инициатором изменений уклада всех католических монастырей в Риме и папских владениях, среди них в первом аббатстве Бенедикта Нурсийского. В дальнейшем аббатством Клюни управляли такие одаренные, праведные и к тому же отличавшиеся завидным долголетием настоятели, как Эймар, Майоль, Одилон, Гюг, Понс и Петр Достопочтенный, чье суммарное правление составило 211 лет! Как и Одон, они неизменно были приближенными и советниками императоров, королей, герцогов и римских пап. А в 972 году преподобный аббат Майоль Клюнийский, проезжая через Альпы, был захвачен в плен сарацинами, совершавшими оче-редной бандитский набег со своей территории в прованском Фраксентуме. Позднее его выкупили, однако это скандальное происшествие привело к тому, что вскоре и последние мусульмане были изгнаны из Франции.
В течение столетия после основания монастыря критерием влияния Клюни является тот факт, что из шести римских пап, бывших монахами в 1073-1119 годах, трое – из Клюни; однако из болота коррупции римских пап вырвали не реформаторские устремления клюнийских бенедиктинцев, а вторжение германских императоров. После смерти Карла Великого возобладали германские племенные традиции, согласно которым наследие монарха – ранее единая Римская империя – делилось между его сыновьями. В результате империя была поделена на три части: Францию – на западе, Германию – на востоке и на длинную полоску земли между ними – от Фландрии до Рима, названную Лотарингией (по имени Лотаря, одного из трех законных наследников).
Столетие после смерти Карла Великого Европа переживала крайний упадок порядка и цивилизации, но это продол-жалось лишь до тех пор, пока к власти в Германии не пришла саксонская знать, а папа Лев III не выдвинул идею о возрождении Римской империи в новом варианте – в нее вошли Германия и Северная и Средняя Италия (с Римом) – под властью германского владыки. Эта «Священная Римская империя» стала грандиозным детищем герцога саксонского Оттона I, или Оттона Великого, который сначала покорил венгров, а в 951 году, перейдя через Альпы, заявил свои права на Италию. После коронации, свершившейся в Павии, итальянский монарх приблизился к врагам Рима. Пообещав уважагь права и свободы римских граждан и защищагь Ваги-канский престол, Отгон взошел на алгарь церкви Свягого Иоанна Злагоусга Латеранского вместе с новоиспеченной королевой Адельгейдой – и молодой, весьма развращенный папа Иоанн XII провозгласил его имперагором.
Возрождение Римской империи было не просто важным политическим событием или значительным историческим эпизодом. В этог момент Западная Европа подошла к осознанию своего культурно-религиозного единства, которого не было ни до, ни после. И хотя по-прежнему каждый отдельный человек подчинялся своему хозяину-феодалу, однако эго уже был не просто англичанин, француз или немец, а хрисгианин, чью вселенскую веру защищала не только церковь, но и государсгво. Первой заповедью хрисгиансгва была любовь – любовь даже к тем, кто раньше вызывал подозрение, предубеждение и неприятие по причине расовых и национальных различий. Именно такие отношения формировало новое религиозное мировоззрение среди единоверцев, населявших Священную империю, в которой термины «христианин» и «римлянин» стали равнозначными. В ее пределах не могло быть сугубо национальных церквей, поскольку не было границ между населявшими ее народами: если человек, живший в Средние века и стоявший вне политики, проникался идеей христианской общности, то вполне мог сказать, что живет в государстве-вселенной.
К сожалению, реальное сотрудничество папы с имперагором, ог когорого зависела прочность единой системы правления, было весьма неустойчиво: хотя клюнийские реформаторы прилагали усилия для укрепления церковного авторитета, их намерение высвободить духовенство из-под пресса светской власти наталкивалось на упорное сопротивление императоров. Осложнял ситуацию и тот факт, что римские понтифики одновременно осуществляли светское правление над Папской областъю, крепко держась за это право. Юридическим основанием их притязаний на владение довольно большой территорией в Центральной Италии считался «Константинов дар»: благодарный папе Сильвестру I, излечившему его от проказы, император передал Рим и ближайшие к нему земли преемникам святого Петра на Ватиканском троне. На самом деле этот поддельный документ всплыл в середине VIII века, когда франкский король Пипин Короткий (отец Карла Великого), спасший папу Стефана II от нашествия ломбардцев, подтвердил «Константинов дар» собственной дарственной. Вопреки сомнительной легитимности подобного указа под давлением победителей статус Папской области во главе с католическим иерархом был утвержден. Однако это вызвало резкий протест византийских императоров, которые, как мы уже знаем, к тому времени освободили в Италии от варваров крупные территории, управление которыми осуществлялось ими из Равенны. В свою очередь, их права оспаривались западноевропейскими императорами, считавшими себя законными наследниками цезарей и, соответственно, претендовавшими на все земли, когда-то входившие в состав Римской империи.
На фоне непрекращающихся распрей между восточными и западными императорами политика римских пап всегда базировалась на поддержании неустойчивого равновесия противоборствующих сил, что максимально обеспечивало их собственные интересы.
Однако суверенитет Папской области был не единственным источником конфликтов между римскими папами и германскими императорами. Еще больше проблем было связано с правлением крупных землевладельцев-феодалов, которые в своих владениях присваивали себе право назначения на церковные должности. Теоретически аббат избирался монашеской общиной, а епископ – представителями духовенства своего прихода; но, как мы видели на примере Мартина Турского, его собственные выборы нередко опротестовывались. Проблема заключалась не только в религиозно-духовных качествах кандидата, но – что более важно – в его политической лояльности и ориентации. На заре христианства в Римской империи епископы нередко преследовались. Постепенно, благодаря щедрым земельным пожертвованиям, некоторые из них превратились в крупных землевладельцев с целой армией вооруженных вассалов под своей командой. Особенно много таких мощных княжеств под управлением католических епископов было в Германии – со столицами в Кельне, Мюнстере, Майнце, Вюрцбурге и Зальцбурге. Неудивительно, что преданность этих обладателей епископского посоха имела большое значение дл; императоров «Священной Римской империи» и для немецких магнатов вообще; но, чтобы на законных основаниях размахивать таким посохом, епископ сначала должен был получить из рук папы римского белую мантию с крестами, которую полагалось носить на плечах…
Хотя битва при Пуатье обозначила границу максимального продвижения ислама в Западную Европу, его продвижение в северном и восточном направлениях на этом не остановилось. Укрепив свою военно-морскую базу в Александрии, мусульманский флот предпринял осаду Константинополя – впервые в 669 году, затем между 673 и 677 годами и еще раз в период с 717 по 718 год. И все три раза византийцы с огромным трудом отбивали нападения. В 846 году – менее века прошло после коронации Карла Великого папой Львом III – арабский экспедиционный корпус, состоявший из пяти тысяч кавалеристов и десятитысячной пехоты, высадился на побережье Италии в районе Остии, портового города, который издревле обслуживал Рим. Военный гарнизон поспешил покинуть Остию, поэтому оборону пришлось держать главным образом оказавшимся в городе паломникам, среди которых были и англосаксы. Их всех уничтожили при попытке остановить продвижение сарацин – так теперь латиняне называли приверженцев ислама – на Рим. По пути захватчики разграбили церкви Святого Петра на Ватиканском холме и Святого Павла, которые не имели защитных стен, а в это время папа Сергий II вместе с горожанами беспомощно взирал на их приближение со стен замка Аврелия.
Новую базу в Европе сарацины устроили в городе Фраксентум (современный Ла-Гар-Френье) на побережье Прованса, откуда совершали грабительские набеги на альпийские торговые пути и разоряли христианские города на берегу Средиземного моря. Они также захватили город Бари на адриатическом побережье Италии, который стал заморской штаб-квартирой эмирата. В IX веке арабы установили контроль над Сицилией – кульминацией этого события стало взятие Сиракуз в 878 году.
К тому времени ислам распался на две основные секты: большинство составили сунниты, а меньшую часть – шииты. А к исходу X века сформировались три арабских халифата, носящих имена своих основателей: Аббасидов – в Багдаде, Фатимидов – в Дамаске и Каире и Омейядов – в Испании (со столицей в Кордове). Таким образом, доминирующая в исламе арабско-бедуинская элита разделилась на несколько ветвей.
Незаметно арабская цивилизация превратилась в цивилизацию мусульманскую, а ее изумительный взлет – произошедший всего за два столетия, с 750 по 950 год, – объясняется умелым привлечением на свою сторону лучших умов всех покоренных народов, подвергнутых интенсивной культурной эксплуатации в самых различных областях человеческой деятельности.
Одной из примечательных особенностей ислама явилась высокая усвояемость арабского языка в культурах завоеванных стран. В таких странах, как Сирия и Палестина, в течение VII века арабский язык постепенно вытеснил греческий в качестве официального и уже в VIII веке стал общеупотребительным. При этом греческим и арамейским пользовались лишь в удаленных северных областях, а ивритом – на южных окраинах. Хотя веротерпимость по отношению к «народу Книги» оставалась базовым принципом исламской политики, это вовсе не означало равенства всех перед законом или одинаковых прав на участие в гражданской жизни общества. Постепенно появились первые признаки более сурового отношения как к христианам, так и к иудеям: например, халиф аль-Мутаваккиль, правивший в 847-851 годах, откровенно неприязненно относился к христианам, заставив их «носить на голове шерстяные повязки… а буде у кого из них имеется раб, он должен нашить на тунику две разноцветные полоски – спереди и сзади». И вообще преследование «неверных» стало более жестким. Гиббон описывает, как в Южной Италии «сарацины занимались изощренным осквернением и грабежами монастырей и церквей» и как захвативший Салерно «мусульманский полководец велел устроить себе спальню прямо в алтаре, где каждую ночь лишал девственности очередную христианскую монахиню».
Пропаганда христианства была строго запрещена, а публичное осуждение Мухаммеда тут же наказывалось смертью, но обычно столь горькая доля выпадала лишь тем, кто осознанно шел на это: например, Петр Капитолийский, отшельник из Трансиордании, в 715 году был насмерть забит камнями за открытую проповедь против ислама; та же судьба постигла в 850 году в испанской Кордове пятьдесят мужчин и женщин, публично провозгласивших превосходство христианской идеи.
Христианским паломникам дозволялось посещать Святую землю, и чаще всего эти путешествия для них кончались благополучно. Паломники из Западной Европы обычно добирались пешком через территорию Византии либо на торговых кораблях из Амальфи в Южной Италии. Скооперировавшись, купцы из этого средиземноморского порта построили в Иерусалиме странноприимный дом для нуждающихся в уходе и лечении паломников. Хотя торговля была просто ручейком по сравнению с мощным потоком периода расцвета Римской империи, на рынках Павииф 780-х годах можно было встретить бархат и шелка из стран Востока, а столетие спустя – в разгар экспансии викингов – монах Аббо Флерийский даже обличал тех, кого «развратил блеск восточных нарядов, тирренский пурпур, драгоценные самоцветы и антиохийская кожа».
Иерусалимская церковь Гроба Господня еще оставалась в руках христиан, невольно контрастируя с пустынной площадкой на Храмовой горе, где произошло Воскрешение Христово. Однажды халиф Омар пешком вошел в Иерусалим (намеренно посадив слугу на коня) и решил совершить молитву на Храмовой горе, заброшенной с тех самых пор, как Юлиан Отступник последний раз пытался восстановить разрушенный храм, используемый византийцами в качестве мусорной свалки. Однако для мусульман эта гора если и имела сколь-нибудь священное значение, то лишь как «самая удаленная точка» – как сказано в Коране – «ночного путешествия Пророка» (по-арабски – masjid al-aksa), а еще оставалась местом, где когда-то стоял храм в честь еврейских пророков. Омар построил на юго-западном склоне горы мечеть аль-Акса, в результате Иерусалим стал – наряду с Меккой и Мединой – одной из трех главных святынь и местом поклонения мусульманских паломников.
Полвека спустя очередной правитель Омейядского халифата по имени Абд-аль-Малик решил возвести на той же горе вторую мечеть – на том самом месте, где Авраам хотел принести в жертву Исаака и где Мухаммед вознесся на небеса. Этот храм, возведенный мусульманами, до сих пор остается исламской святыней и одним из мировых архитектурных чудес. По математическому совершенству его можно сравнить разве что с мавзолеем императора Диоклетиана в Далмации и некоторыми церквами, построенными в VI веке в итальянской Равенне. Внутренняя отделка и украшения – выполненные руками христианских мастеров из Сирии и отличающиеся невероятной пышностью и изяществом – призваны поражать всех посетителей и одновременно демонстрировать иудеям и христианам безусловное превосходство исламской веры. Поскольку пророк категорически запретил изображение всего живого как проявление идолопоклонства, стены и потолок здания покрыты растительными и геометрическими узорами, а также великолепной мозаикой, имитирующей драгоценности византийских императоров и орнаменты, украшавшие христианские иконы.
Эти символы иной религиозной веры – своего рода трофеи, завоеванные победившим исламом. И чтобы каждый из тех, кому довелось там побывать, донес до своих единоплеменников эту идею, на стене храма выгравировано воззвание:
«О, вы, народы Книги, переступите границы своей религии и прислушайтесь к Божьему слову истины. Мессия Иисус, сын Марии, – всего лишь апостол Всевышнего, и Слово Его, переданное Марии, и Дух, исходящий от Него. Поэтому верьте только в Господа и Его апостолов и не поминайте Троицу. Так будет лучше для вас. Нет Бога, кроме Бога. И говорить о сыне недостойно Его славы и величия».
Как пишет Джером Мерфи-О'Коннор, комментируя это обращение в своем бесценном путеводителе по Святой земле, «вряд ли можно более четко сформулировать призыв от-казаться от веры в Троицу и Божественную природу Христа».
4. Вновь обретенный Храм
Мусульманам так и не удалось установить полную власть над Иберийским полуостровом, поскольку вскоре началось европейское контрнаступление, названное Реконкистой. Вестготские дворяне, некоторое время укрывавшиеся в горах Астурии, объединив усилия с коренными жителями, дали оккупантам отпор, и около 722 года – за десять лет до поражения мусульман от армии Карла Мартелла в битве при Пуатье – их ополчение под руководством Пелайо разбило исламский отряд под Ковадонгой. После того как они изгнали арабов из Галисии, расположенной на северо-западной окраине полуострова, граница между христианскими и мусульманскими землями в Испании пролегла по реке Дуэро.
В результате вооруженного сопротивления вновь обрели независимость горячие и неукротимые баски – это племя жило на крайнем западу Испании, а к концу VIII века франки под предводительством Карла Великого освободили Каталонию и в 801 году взяли ее столицу – Барселону. Однако основные территориальные приобретения западного христианства в IX и X веках были связаны с покорением и крещением языческих племен в Северной и Восточной Европе – аваров, венедов, славян. Православная Византийская империя также заметно расширила свое влияние благодаря серии успешных военных опе-раций и грамотной политике. Хотя открытого противостояния православной и католической церквей еще не было, однако между ними уже велась подспудная борьба за обращение в хри-стианство и влияние на языческих монархов. Киевская Русь, а вместе с ней Болгария и Сербия перешли под руку константинопольского патриарха; в то же время Польша и Венгрия, принявшие католичество, стали на сторону папы римского.
Несмотря на активную миссионерскую деятельность в IX веке католических священников Анскара и Рембера, христианство вплоть до X века не могло укорениться в Скандинавии. И все же в конце концов удалось крестить и воинственных викингов, чьи пиратские набеги сильно тревожили соседние христианские государства, особенно кельтов. Первым из скандинавских вождей принял католичество некий Роллон, который в 918 году с группой последователей основал новую христианскую колонию в долине, расположенной в низовьях Сены, на что предварительно заручился согласием французского короля. Видимо, из-за происхождения их стали называть «людьми с севера», или, по-французски, норманнами.
Исламская угроза всегда оставалась главной заботой христианских лидеров, однако их военные усилия в заметной степени ослаблялись взаимными междоусобицами. В правление Меровингов в Галлии разгорелась такая свирепая и кровавая вражда между дворянами, что их стычки «больше напоминали схватки диких зверей», а государство было не в силах утвердить даже элементарный общественный порядок. Чтобы обеспечить безопасность себе и своей семье, человеку ничего не оставалось, как заручиться протекцией одного из могущественных соседей, но за это приходилось расплачиваться ответными ус-лугами – обычно в качестве члена военной дружины участвовать в многочисленных стычках с его врагами. Это был единственный способ отстоять от посягательств собственную землю, что было жизненно важно, учитывая практически полный развал торговли и насквозь продажную систему государственного управления. Называлась такая система личной зависимости «вассалитет»: вассал получал от сеньора (или церковного иерарха) земельное владение, за что должен был нести ряд повинностей. Договор скреплялся торжественной клятвой, а заключивший его приобретал «желанный статус и обязанность честно исполнять свой долг перед сеньором везде, где это понадобится».
Такая феодальная система представляла собой пирамиду, объединяющую все западноевропейское общество. Однако на деле за самый верхний этаж этой пирамиды постоянно велись ожесточенные споры между папами и императорами; их личные отношения имели очень большое значение, так же как отношения между королями и баронами. Наиболее активные связи обычно существовали между великими герцогами, гра-фами и принцами – потомками вассалов государей династии Каролингов, – чьи территориальные владения были достаточно велики и позволяли обеспечить земельными наделами своих вассалов, а значит, сохранить независимость своих государств. В свою очередь, вассалам подчинялись менее знатные и обеспеченные рыцари, чье личное имущество порой состояло из лошади, копья, меча и щита; однако сама принадлежность к армии Каролингов гарантировала этим рыцарям место в социальной элите. Если не на практике, то теоретически выбор вассальной зависимости был делом добровольным; но как бы ни был беден тот или иной рыцарь и сколь низким ни было его происхождение, перед законом он оставался свободным человеком и мог отстаивать свои права в общественном суде.
Некоторые вассалы целиком зависели от своего сеньора, даже в том, что касалось вооружения и обеспечения лошадьми. Другие же, хотя тоже получали определенные наделы в виде дара от своего господина, имели и собственные земельные владения или распоряжались церковной и монастырской собственностью. И хотя такой землевладелец мог проявлять лояльность в отношении господина, чьим «человеком» он являлся, и считал делом чести поддерживать сеньора в междоусобицах, его обязательства не были столь безоговорочными, а зависели от обстоятельств и действующих законов. Например, срок обязательной военной службы не превышал сорока дней. Его вассальный договор мог быть аннулирован, если другая сторона не выполняла своих обязательств; рыцари часто поступали на службу к тем магнатам, которые могли обеспечить их лошадьми или жалованьем. Связь между сеньором и вассалом необязательно передавалась по наследству, хотя подобная тенденция была довольно устойчива; браки между членами семей рыцарей и сеньоров создавали условия для «кумовства», что укрепляло преданность вассалов своим хозяевам.
Всеобщее насилие тоже было отличительной чертой Восточной Римской империи и всего исламского халифата – почти при каждой смене правителя вспыхивала гражданская война. Однако и византийский император, и халиф могли взять в свои руки все рычаги управления достаточно однородными и сплоченными государствами. А вот в Западной Римской империи после Карла Великого единолично никому этого сделать уже не удавалось.
Это обстоятельство имело тяжелые последствия для Ватикана, который в связи с распадом империи Карла Великого и раздорами между его наследниками «остался беззащит-ным в гадючнике итальянских политиков». Последним по-настоящему властным римским папой был Николай I (858- 867 гг.). В течение целого столетия после его смерти «пост» наследника святого Петра являлся своего рода подарком влиятельных римских семейств, например из рода Теофилактов, за верную службу, который делали по своему выбору. В 882 голу папа Иоанн VIII стал первым ватиканским владыкой, погибшим от рук убийц – его забили до смерти в собственных покоях. Стефан VI – одиозная личность – начал с того, что вырыл из могилы полуистлевший труп своего предшественника Формоза I и, обрядив его в папские одежды, посалил на трон, чтобы иметь возможность публично обвинить того в вероломстве и злоупотреблении властью. После окончания обличительной речи святой отец, отлучивший Формоза от церкви, ударом ноги свалил труп бывшего папы с престола. По приговору синода тому отрубили три пальца на правой руке, которыми он при жизни благословлял паству, а тело кинули в Тибр. Вскоре после этого сторонники Формоза, сместив Стефана, бросили его в каземат, где и задушили.
Личное бесправие и безвластие большинства пап этого периода вовсе не значило, что все они были невежественны и некомпетентны в вопросах управления церковью. Иоанн X, лосаженный на трон могучим семейством Теофилактов, сколотил коалицию итальянских государств против сарацин, которые уже 60 лет нападали на исконно римские земли. После трехмесячной осады посланные папой Иоанном войска заняли приморскую базу мусульман в устье реки Гарильяно на юге Италии, откуда те совершали постоянные набеги. Двое других пап (Лев VI и Агапий II), взошедшие на престол при поддержке римского деспота Альбериха II (из того же семейства Теофилактов), проявили себя честными и последовательными реформаторами. Даже Иоанн XI, незаконнорожденный сын Марозии Теофилакт, провел весьма важные реформы в устройстве католической церкви, которые особенно уместно вспомнить в связи с тамплиерами: он взял под прямое покровительство монашескую общину бенедиктинцев из аббатства Клюни в Бургундии.
Клюни основал в 910 году герцог Аквитанский, Гильом Благочестивый, чтобы искупить грехи молодости и заручиться спасением души. Возглавить строительство и обустройство нового монастыря он предложил преподобному Бернону. родом из знатной бургундской семьи, который до того возглавлял аббатство Боме. Вместе с Берноном герцог выбрал для закладки монастыря живописное холмистое место на западном берегу Соны.
Еще за столетие до этого бенедиктинскис монастыри заметно пришли в упадок. Щедрые пожертвования, которые они исправно получали на протяжении многих лет, поставили монастыри в зависимость от прихотей наследников их прежних благодетелей. Теперь уже младшие сыновья знати, по традиции избиравшие духовную карьеру, навязывались религиозным общинам в качестве приоров и аббатов, хотя и не проявляли осо-бого религиозного рвения и не заботились об укреплении монашеских общин. При поддержке феодалов в монастырскую казну жадные руки запускали и местные епископы, которым не хватало средств для вознаграждения своих приспешников.
Чтобы обеспечить в дальнейшем независимые выборы аббата, Гильом Благочестивый добился перехода монастыря Клюни под прямую юрисдикцию папы римского и проведения настоятелем Берноном важных внутренних реформ, направленных на то, чтобы приостановить порочную практику и вернуться к монастырскому уставу, который когда-то разработал Бенедикт Нурсийский. Работа закипела, и монастырь стал быстро крепнуть и разрастаться. Одон, наследник Бернона на посту настоятеля Клюни, обратился с петицией к распутному папе Иоанну XI с просьбой взять под руку римского понтифика еще один монастырь – в Деоле. Новый аббат – происходивший, как и его предшественник, из знат-ного дворянского рода – ввел традицию, согласно которой монахами в Клюни становились люди аристократического происхождения – но неподдельно смиренные; проницательные – но чрезвычайно набожные; образованные – но про стые в общении, всегда приветливые и с чувством юмора.
Благородное происхождение самого Одона позволяло ему легко находить общий язык с церковными иерархами и князьями, а те, в свою очередь, часто обращались к нему за советом и поддержкой. Папа Лев VII пригласил Одона в Рим, где тот сумел не только примирить враждовавших Альбериха II и итальянского короля Гуго, но и стать инициатором изменений уклада всех католических монастырей в Риме и папских владениях, среди них в первом аббатстве Бенедикта Нурсийского. В дальнейшем аббатством Клюни управляли такие одаренные, праведные и к тому же отличавшиеся завидным долголетием настоятели, как Эймар, Майоль, Одилон, Гюг, Понс и Петр Достопочтенный, чье суммарное правление составило 211 лет! Как и Одон, они неизменно были приближенными и советниками императоров, королей, герцогов и римских пап. А в 972 году преподобный аббат Майоль Клюнийский, проезжая через Альпы, был захвачен в плен сарацинами, совершавшими оче-редной бандитский набег со своей территории в прованском Фраксентуме. Позднее его выкупили, однако это скандальное происшествие привело к тому, что вскоре и последние мусульмане были изгнаны из Франции.
В течение столетия после основания монастыря критерием влияния Клюни является тот факт, что из шести римских пап, бывших монахами в 1073-1119 годах, трое – из Клюни; однако из болота коррупции римских пап вырвали не реформаторские устремления клюнийских бенедиктинцев, а вторжение германских императоров. После смерти Карла Великого возобладали германские племенные традиции, согласно которым наследие монарха – ранее единая Римская империя – делилось между его сыновьями. В результате империя была поделена на три части: Францию – на западе, Германию – на востоке и на длинную полоску земли между ними – от Фландрии до Рима, названную Лотарингией (по имени Лотаря, одного из трех законных наследников).
Столетие после смерти Карла Великого Европа переживала крайний упадок порядка и цивилизации, но это продол-жалось лишь до тех пор, пока к власти в Германии не пришла саксонская знать, а папа Лев III не выдвинул идею о возрождении Римской империи в новом варианте – в нее вошли Германия и Северная и Средняя Италия (с Римом) – под властью германского владыки. Эта «Священная Римская империя» стала грандиозным детищем герцога саксонского Оттона I, или Оттона Великого, который сначала покорил венгров, а в 951 году, перейдя через Альпы, заявил свои права на Италию. После коронации, свершившейся в Павии, итальянский монарх приблизился к врагам Рима. Пообещав уважагь права и свободы римских граждан и защищагь Ваги-канский престол, Отгон взошел на алгарь церкви Свягого Иоанна Злагоусга Латеранского вместе с новоиспеченной королевой Адельгейдой – и молодой, весьма развращенный папа Иоанн XII провозгласил его имперагором.
Возрождение Римской империи было не просто важным политическим событием или значительным историческим эпизодом. В этог момент Западная Европа подошла к осознанию своего культурно-религиозного единства, которого не было ни до, ни после. И хотя по-прежнему каждый отдельный человек подчинялся своему хозяину-феодалу, однако эго уже был не просто англичанин, француз или немец, а хрисгианин, чью вселенскую веру защищала не только церковь, но и государсгво. Первой заповедью хрисгиансгва была любовь – любовь даже к тем, кто раньше вызывал подозрение, предубеждение и неприятие по причине расовых и национальных различий. Именно такие отношения формировало новое религиозное мировоззрение среди единоверцев, населявших Священную империю, в которой термины «христианин» и «римлянин» стали равнозначными. В ее пределах не могло быть сугубо национальных церквей, поскольку не было границ между населявшими ее народами: если человек, живший в Средние века и стоявший вне политики, проникался идеей христианской общности, то вполне мог сказать, что живет в государстве-вселенной.
К сожалению, реальное сотрудничество папы с имперагором, ог когорого зависела прочность единой системы правления, было весьма неустойчиво: хотя клюнийские реформаторы прилагали усилия для укрепления церковного авторитета, их намерение высвободить духовенство из-под пресса светской власти наталкивалось на упорное сопротивление императоров. Осложнял ситуацию и тот факт, что римские понтифики одновременно осуществляли светское правление над Папской областъю, крепко держась за это право. Юридическим основанием их притязаний на владение довольно большой территорией в Центральной Италии считался «Константинов дар»: благодарный папе Сильвестру I, излечившему его от проказы, император передал Рим и ближайшие к нему земли преемникам святого Петра на Ватиканском троне. На самом деле этот поддельный документ всплыл в середине VIII века, когда франкский король Пипин Короткий (отец Карла Великого), спасший папу Стефана II от нашествия ломбардцев, подтвердил «Константинов дар» собственной дарственной. Вопреки сомнительной легитимности подобного указа под давлением победителей статус Папской области во главе с католическим иерархом был утвержден. Однако это вызвало резкий протест византийских императоров, которые, как мы уже знаем, к тому времени освободили в Италии от варваров крупные территории, управление которыми осуществлялось ими из Равенны. В свою очередь, их права оспаривались западноевропейскими императорами, считавшими себя законными наследниками цезарей и, соответственно, претендовавшими на все земли, когда-то входившие в состав Римской империи.
На фоне непрекращающихся распрей между восточными и западными императорами политика римских пап всегда базировалась на поддержании неустойчивого равновесия противоборствующих сил, что максимально обеспечивало их собственные интересы.
Однако суверенитет Папской области был не единственным источником конфликтов между римскими папами и германскими императорами. Еще больше проблем было связано с правлением крупных землевладельцев-феодалов, которые в своих владениях присваивали себе право назначения на церковные должности. Теоретически аббат избирался монашеской общиной, а епископ – представителями духовенства своего прихода; но, как мы видели на примере Мартина Турского, его собственные выборы нередко опротестовывались. Проблема заключалась не только в религиозно-духовных качествах кандидата, но – что более важно – в его политической лояльности и ориентации. На заре христианства в Римской империи епископы нередко преследовались. Постепенно, благодаря щедрым земельным пожертвованиям, некоторые из них превратились в крупных землевладельцев с целой армией вооруженных вассалов под своей командой. Особенно много таких мощных княжеств под управлением католических епископов было в Германии – со столицами в Кельне, Мюнстере, Майнце, Вюрцбурге и Зальцбурге. Неудивительно, что преданность этих обладателей епископского посоха имела большое значение дл; императоров «Священной Римской империи» и для немецких магнатов вообще; но, чтобы на законных основаниях размахивать таким посохом, епископ сначала должен был получить из рук папы римского белую мантию с крестами, которую полагалось носить на плечах…